CC BY
558
Проблемы отечественной истории и культуры
ББК 63.3(2)43
Н. Е. Веденеева Астраханский государственный технический университет
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА НА РУСИ В ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕТВЕРТИ XIV ВЕКА
Актуальность темы обусловлена повышенным общественным и исследовательским интересом к проблемам истории средневековой Руси. В последнее время наметились новые подходы к изучению процесса образования Российского государства. Но историки расходятся в оценке отдельных личностей, стоявших во главе этого процесса, и их политики. Изучение конкретных фактов эпохи Дмитрия Донского и Василия I может внести коррективы в популярную ныне идею об особом, «деспотическом» пути русской средневековой государственности.
К последней четверти XIV в. Русь по-прежнему оставалась раздробленной, но ее общая политическая карта значительно упростилась. Вместо множества мелких княжеств мы видим теперь шесть крупных государственных образований: Московское, Тверское, Рязанское, Суздальско-Нижегородское великие княжества, Новгородскую и Псковскую вечевые республики. Политическое развитие этих русских земель, за исключением Новгорода и Пскова, шло по пути усиления в них великокняжеской власти, что неизбежно подрывало относительную самостоятельность удельных князей и низводило их до положения князей служебных.
Достаточно укрепив центральную власть в своих княжествах, великие князья стали претендовать на руководство другими русскими землями. На повестку дня встал вопрос об объединении всех земель СевероВосточной Руси под главенством какого-то одного великого князя.
На роль лидера претендовало и Великое княжество Литовское. К концу XIV в. в его составе оказалась значительная часть западных и юго-западных древнерусских земель: Волынская, Витебская, Турово-Пинская, Киевская, Переяславская, Подольская, Чернигово-Северская.
Непросто складывались отношения Москвы с Литвой. Сохранился договор 1371 г. о перемирии, заключенный послами великого литовского князя Ольгерда Гедиминовича с великим князем московским Дмитрием Ивановичем и братом его Владимиром Андреевичем [1, с. 29-30]. Договор содержит требование невмешательства Литвы в московско-тверские отношения. Литовский князь не должен считать «изменой» со стороны Москвы высылку из городов великого княжения тверских наместников и волостелей, а в случае отказа выехать - и их арест.
Надо сказать, что в начале 70-х гг. XIV в. наместники Михаила Тверского сидели в Костроме, Мологе, Угличе, Бежецком Верхе [2, с. 15]. Политика Москвы состояла в том, чтобы изолировать Тверь. Для этого было необходимо добиться нейтралитета Литвы и Орды в тверском вопросе. По наблюдениям Л. В. Черепнина, Дмитрий сам отправился в Орду жаловаться на тверского князя, а Владимир Андреевич и митрополит Алексей с боярами «склоняли Ольгерда к тому, чтобы они предоставили Михаила собственным силам» [3, с. 246]. Докончание, видимо, не удовлетворило великого литовского князя, поэтому в 1372 г. мы видим его снова воюющим на стороне Михаила Тверского против Дмитрия Ивановича.
Однако политическая ситуация в самом литовском великокняжеском доме во второй половине 70-х гг. XIV в. была непростой: шла борьба между сыновьями Ольгерда. Дмитрий стремился привлечь некоторых из них на свою сторону и принять их на московскую службу. В 1377 г. князь полоцкий Андрей Ольгердович, сын Ольгерда от первого брака, ушел из Полоцка в Псков, а оттуда в Москву. Этот демарш был связан с передачей Ольгердом своему сыну от второй жены Иулиании, тверской княжны, прав на великое княжение Литовское. В 1379 г. на московскую службу перешел и другой Ольгердович - Дмитрий, князь брянский, получивший от Дмитрия Ивановича в держание Переяславль и выступивший на стороне Москвы во время Куликовской битвы.
Некоторые сведения о связи великого московского князя с Ольгер-довичами содержит Опись Посольского приказа 1626 г. Она, в частности, называет «грамоту докончальную великого князя Дмитрия Ивановича и брата его князя Володимера Ондреевича с великим князем Ондреем Ол-гердовичем да... [ответную] грамоту докончалную великого князя Ондрея Олгердовича с великим князем Володимером Ондреевичем, а князь Воло-димер кончал за брата своего за князя Дмитрея Ивановича» [1, с. 461].
Эта же Опись 1626 г. рассказывает о намерении великого московского князя установить династические отношения с великим литовским князем Ягайлом. Состоялось специальное соглашение Дмитрия Ивановича с матерью Ягайла, вдовой Ольгерда Иулианией Александровной «о женитьбе великого князя Ягайла Олгердовича, женитися ему у великого князя Дмитрея Ивановича на дочери, а великому князю Дмитрию Ивановичу дочь свою за него дати, а ему, великому князю Ягайлу, быти в их воле и креститися в православную веру и крестьянство свое объявити во все люди» [1, с. 461]. Данный договор Л. В. Черепнин датирует 1384 г. [3, с. 249]. Однако эти планы не осуществились: польское влияние при дворе литовского князя существенно пересилило русское и привело к браку Ягайла с польской королевой Ядвигой.
Сближение Литвы с Польшей и принятие в 1387 г. католичества сделали княжество менее привлекательным в качестве центра русского объединения. Вхождение русских земель в состав Литвы означало для них прежде всего потерю надежды на создание самостоятельного государства.
Со второй половины XIV в., особенно после Куликовской битвы, становится совершенно ясно, что основой общерусского единства предстоит стать Москве. Процесс ее возвышения, который изучали многие историки, не является предметом настоящего исследования. Заметим только, что большую роль в укреплении Москвы как центра политической консолидации земель сыграла русская православная церковь. Ее глава, митрополит Алексей, русский по происхождению, прекрасно понимал необходимость политического объединения Руси для борьбы за избавление от татарского ига. Как представитель московского боярства, экономические и политические интересы которого были тесно связаны с московским великокняжеским домом, Алексей отдал свои симпатии Москве. Это помогло местным князьям возглавить объединительный процесс.
Однако в дальнейшем, после смерти Алексея, отношения между великим князем московским и высшим духовным лицом ухудшились. Дмитрий Иванович, проводя линию на независимость русской церкви от Византии и ее подчинение великокняжеской власти, стал настаивать на «постав-лении» для Северо-Восточной Руси отдельного митрополита. В качестве кандидата был выдвинут коломенский архимандрит Митяй. Но эта кандидатура не встретила поддержки среди духовенства, прежде всего со стороны Сергия Радонежского и Федора Симоновского.
Еще при жизни Алексея византийский патриарх Филофей принял решение о разделе русской митрополии. Митрополитом Киевским и Литовским 2 декабря 1375 г. был провозглашен Киприан, в котором Филофей видел своего единомышленника. Патриарх полагал, что в качестве проводника византийской церковной политики «грек» надежнее любого московита. Алексей же, подчинивший церковную политику интересам Московского великого княжества, лишился поддержки патриарха. Вначале предполагалось, что единство русской митрополии будет сохранено и после кончины Алексея Киприан возглавит всю русскую церковь как митрополит Киевский и всея Руси.
Появление Киприана в Киеве серьезно усилило позиции Литвы. Следующим недружественным в отношении Москвы шагом было стремление Киприана вырвать из-под управления Московского митрополита богатую Новгородскую епархию туда были отправлены послы. Новгородцы решительно отклонили его домогательства, а Москва отказалась подчиниться решению патриарха о назначении Киприана вторым митрополитом - киевским.
Однако после смерти Алексея 12 февраля 1378 г. русские церковные деятели предпочли Митяю Киприана, который, по их мнению, один мог восстановить «рассыпанную храмину общерусской церкви» [4, с. 62]. Дмитрий был непреклонен и не пустил Киприана в Москву, предварительно даже не посоветовавшись с духовенством. В результате великий московский князь и его бояре были прокляты митрополитом. На святительское место взошел Митяй. Но по дороге в Константинополь, куда он отправился для утверждения в сане митрополита, Митяй неожиданно умер. Пимен, сопровождавший Митяя в этой поездке, подменил документы, обманул патриарха, назвавшись митрополитом, и был рукоположен
в сан. По возвращении в Москву самозванца отправили в заточение. Кризис митрополии продолжался. На пороге войны с Ордой (1378 г.) это могло иметь самые тяжелые последствия.
25 февраля 1381 г. Дмитрий Донской направил в Киев своего духовника звать Киприана на митрополию в Москву. Вскоре по прибытии тот вместе с игуменом Сергием крестил сына Дмитрия Донского Ивана.
Однако новый митрополит осуществлял более независимую от великокняжеской власти политику, чем его предшественники. В результате между ним и Дмитрием Ивановичем произошел разрыв. Это случилось после нашествия Тохтамыша. Оставленный вместе с Владимиром Андреевичем Серпуховским в Москве для организации ее обороны, Киприан покинул город при приближении татар. Его малодушие вызвало возмущение столичного населения. Духовный владыка бежал из столицы, причем направился не в Кострому, где в это время находился великий князь, а уехал в Новгород, а оттуда -в Тверь. После ухода татар Киприан вторично был выдворен Дмитрием из Москвы. На митрополию по приказу великого князя был возведен возвращенный из ссылки Пимен. Киприан вынужден был уехать в Киев.
Стремясь покончить с церковной смутой на Руси, новый патриарх Антоний в 1389 г. принял решение в пользу Киприана как единственно законного митрополита Киевского и всея Руси, но вернется тот в Москву уже после смерти Дмитрия, в 1390 г. Таким образом, планы Дмитрия потерпели крах.
Политика московских князей была направлена и на расширение своих владений. К последней четверти XIV в. Московское княжество являлось, пожалуй, самым крупным государственным образованием СевероВосточной Руси. Еще во времена Ивана Калиты под власть московского князя перешли Кострома, Галич, Углич, Сретенская половина Ростова. Впоследствии, при Дмитрии Донском, попало в частичную зависимость от Москвы Ярославское княжество, и юридически вошло в состав московских владений Белоозеро.
Часто при захвате новых территорий московские князья действовали как великие князья владимирские, каковыми они были с 1328 г. Но провозглашение Дмитрием Донским Владимирского княжения своей «отчиной» превращало все присоединенные к Москве земли в наследственное достояние его потомков. По обилию подвластных территорий и степени экономического и военного могущества московский князь не имел теперь себе равных.
Большое значение в деле возвышения Москвы имела победа Дмитрия Ивановича над татарами на поле Куликовом. Другие политические центры в разной степени и в различных сферах попадают под влияние московского князя.
Так, при Дмитрии Донском идет решительное наступление на владельческие права нижегородских князей. В 1363 г. митрополит Алексей подчинил себе Нижний Новгород в церковном отношении. А после того как московский князь помог Дмитрию Константиновичу Суздальскому одержать верх над соперником - князем Борисом Константиновичем, суздальский князь вынужден был признать первенство московской велико-
княжеской власти и уступил Дмитрию Ивановичу великое княжение Владимирское. Союз этих двух княжеств был закреплен браком Дмитрия Московского с Евдокией. Но этот союз не был прочным. Нижний Новгород неохотно втягивался в орбиту политических интересов Москвы. Сепаратистские тенденции нижегородских князей особенно проявились во время событий 1382 г., когда Дмитрий Константинович послал к Тохтамышу, перешедшему Волгу недалеко от нижегородских владений, двух своих сыновей - Семена и Василия Кирдяпу с заявлением о подчинении и верности. Те остались при татарском войске и вместе с ним участвовали в походе на Москву, немало способствовали ее захвату и разорению. Но даже и после этих, печальных для Москвы событий, нижегородские князья претензий на Владимирское великое княжение не предъявляли: борьба шла практически за сохранение за ними владельческих прав на собственное княжение. А это само по себе уже являлось серьезной уступкой московскому правительству, и включение Суздальско-Нижегородского княжества в состав московских владений становилось лишь вопросом времени.
Ослабло к концу правления Дмитрия Донского и былое могущество великого княжества Рязанского. Усилению Рязани не помогло и нашествие Тохтамыша. Москва выстояла, и ее борьба с Олегом Рязанским завершилась подписанием докончания 1382 г. [1, с. 29-30], в котором князья договорились о границах, обязались «блюсти» вотчины друг друга, а спорные княжеские дела разрешать «вопчим судом». Великий московский князь объявлялся «братом старейшим», а Олег Иванович - «братом молодшим», признающим великое Владимирское княжение вотчиной Дмитрия. По настоянию последнего великий рязанский князь отказывался от права на самостоятельную внешнюю политику: обязался «сложити целование к Литве», быть «с одиного» в отношении Орды и т. д. Однако заметим, что данные обязательства Олег Рязанский принимал лишь «на себя», не перенося их автоматически на своих детей. Тем не менее позволителен вывод: по ряду вопросов внешнеполитического характера Рязанское княжество фактически подчинялось Москве. В 1385 г. между княжествами был подписан «вечный мир», а два года спустя установились и династические отношения: дочь Дмитрия Ивановича Софья была выдана за Федора Ольговича Рязанского.
Единственным серьезным соперником Москвы и претендентом на лидерство оставалось Тверское княжество. Тверские князья, являясь старшими в роде Рюриковичей, имели все права на великое Владимирское княжение. Они активно выступали за преданность «старине», за союз с Литвой против татар. Некоторые современные исследователи полагают, что если бы единое русское государство складывалось вокруг Твери, то оно формировалось бы на иных принципах: не жесткая централизация земель, а свободная федерация княжеств как первый этап и образование единого государства со значительной автономией земель на втором этапе [5, с. 76]. Однако данная альтернатива не была реализована, и собирателями русских земель стали московские великие князья.
Москва отчаянно боролась с Тверью за ярлык на Великое княжение. В 1375 г. Дмитрий двинул на Тверь рать, причем не только московскую; он шел «со всеми князи русскими совокупяся» [2, с. 22]: с князьями суздальским, ростовским, смоленским, ярославским, белозерским, кашинским, моложским, стародубским, брянским, новосильским, тарусским и др. Поддержали Дмитрия в этом походе и новгородцы, недавно на себе испытавшие тяжесть тверского нападения. Военный и моральный перевес был на стороне Москвы. Это, очевидно, и заставило Михаила Александровича пойти на примирение с Дмитрием Ивановичем. Между ними был подписан договор, смысл которого заключался не только в закреплении победы Москвы над Тверью, но и в признании московского князя руководителем общерусской политики. Из текста грамоты 1375 г. [1, с. 25-28] следует, что Дмитрию удалось добиться поражения тверского князя (раньше речь шла о его изоляции). Михаил Александрович переходил на положение «молодшего брата» московского князя, т. е. «по месту» становился равным Владимиру Андреевичу Серпуховскому, принимал на себя обязательства выступать в походы вместе с Дмитрием и Владимиром и посылать своих воевод с их воеводами. Михаил действовал не только от своего имени, но «и за свои дети и за свои братаничи». Великое княжение, в состав которого входила и Новгородская земля, было признано Михаилом вотчиной московского князя.
Тверь, как и позже Рязань, лишалась права самостоятельного ведения внешней политики. Все действия оборонительного или наступательного характера в отношении Орды и Литвы предпринимаются только по решению московских властей. Специальная статья обязывала Михаила «не искать» в Орде ярлыка на Великое княжение. Дмитрий, в свою очередь, тоже обещал не принимать от татарского хана Тверского княжества, признавая его вотчиной Михаила. В то же время великий московский князь предпринимает некоторые шаги, ограничивающие тверского князя в отношении Кашинского удела. Уплата кашинским князем «выхода» в Орду должна была совершаться помимо тверского князя, что фактически объявляло удел независимым от Твери и ставило его в непосредственные отношения к Москве.
Все спорные дела между московским и тверским князьями должен был решать третейский суд. Грамота 1375 г. в качестве третейского судьи называет рязанского князя Олега. Очевидно, Рязанское княжество уже было втянуто в орбиту политических интересов Москвы задолго до заключения договора с ним в 1382 г. Потому-то Дмитрий и не опасался Олега как третейского судьи. Авторитет Москвы растет. После Куликовской битвы в 1380 г. она становится национальным центром русского народа.
Нашествие Тохтамыша в 1382 г. выявило некоторые внутриполитические трудности. Разгромом Москвы воспользовались в Рязани, Нижнем Новгороде, Твери. Михаил Александрович Тверской возобновил в Орде тяжбу о Великом княжении. Несмотря на то, что он получил от хана официальный отказ, решение вопроса о получении ярлыка на Владимирское княжение в свою пользу считал, видимо, возможным.
Однако Тохтамыш, разорив русские земли, нашел выгодным помириться с Дмитрием Ивановичем. Лишившись поддержки Орды, Михаил и великие князья других княжеств не рискнули открыто выступить против московского князя.
После примирения с Тверью и Рязанью московское правительство сосредоточило силы на борьбе с Новгородской вечевой республикой.
В 1383 г. усилиями Литвы Великий Новгород был выведен из-под влияния Москвы. Туда был сразу же направлен в качестве наместника представитель Литовского княжества Патрикей Наримантович, продержавшийся там несколько лет (1383-1386). Для укрепления своих позиций Дмитрий вынужден был в 1383 г. направить в Орду своего старшего сына Василия.
Кроме того, в 1385 г. правительство Новгородской республики провело судебную реформу, согласно которой митрополиту вменялось в обязанность производить суд над новгородцами не в Москве, как своей резиденции, а в Новгороде, периодически наезжая в город. Регулярный церковный суд должен был производиться новгородским архиепископом при участии представителей от бояр Великого Новгорода. Наконец, были разработаны принципы организации гражданских судов. Таким образом, в сфере церковного и гражданского суда Новгород становился независимым от Москвы. Это, конечно, не могло не волновать великого князя, и зимой 1386-1387 гг. московская рать с участием «всех князей русских» совершила поход на Новгород. Ближайшей причиной этого похода было разорение Костромы и Нижнего Новгорода новгородскими ушкуйниками. В действительности же, надо полагать, Дмитрием Ивановичем руководило стремление подчинить богатую новгородскую землю политическим интересам своего княжества. Поход оказался удачным. С новгородцами был заключен мир «по старине» с уплатой в пользу великого князя «черного бора» и 8 000 рублей контрибуции [6, с. 431].
Таким образом, ко второй половине 80-х гг. XIV в. первенство Москвы в политической системе земель Северо-Восточной Руси становится очевидным.
Ее объединительная политика в отношении других центров тесно связана с консолидацией самого Московского княжества и укреплением в нем центрального аппарата власти, что выразилось в стремлении великого князя усилить политическую зависимость удельных князей московского дома. Прежде всего нас интересуют взаимоотношения Дмитрия Ивановича с третным владельцем Москвы серпуховско-боровским князем Владимиром Андреевичем. Характер этих взаимоотношений определяется тремя докончаниями князей. Л. В. Черепнин датирует их 1367, 1374-1375 и 1389 гг. [1, с. 19-21, 23-24, 30-33]. Все три договора строились на началах фактического признания зависимости удельного князя от великокняжеской власти. Владимир Андреевич объявляется «братом молодшим», а Дмитрий Иванович - «братом старейшим», «во отца место». Правда, в грамоте 1389 г. «братом старейшим» для Владимира является Василий Дмитриевич, а Дмитрий Иванович объявлен «отцом». Серпуховской князь должен был
служить великому князю «без ослушанья», «чесно и грозно», а великий князь, в свою очередь, обещает «кормити его по службе». Налицо служебные отношения, правда, характер этой службы был пока добровольным. Как любой удельный князь или боярин, Владимир формально мог «отъехать» из Москвы и служить на более выгодных условиях великому князю другого княжества. Но, будучи третным владельцем Москвы, был к Москве и «привязан». Дмитрий, воспользовавшись этим обстоятельством, не уравнивает с собою в правах двоюродного брата, а ставит его в положение князя служебного. Это и понятно: великий московский князь боролся со своими соперниками за великое Владимирское княжение: в 60-е гг. XIV в. - с князем Дмитрием Константиновичем Суздальским, часто обращавшимся за помощью к татарским ханам, в 70-е гг. - с Михаилом Александровичем Тверским, пользовавшимся поддержкой Литвы. На этом политическом фоне требования Дмитрия к Владимиру достаточно суровы: «быти... заодин до живота», «кто будет мне... друг, то и тобе друг», «вотчины ... и великого княжения. подо мною не искати» и т. д. Великому князю предоставляется руководство всеми военными силами Московского княжества, Владимиру Андреевичу оставалось лишь право выступать под собственным «стягом».
Великий князь монополизировал также внешнеполитические функции Московского княжеского семейства. Право сношений с Ордой признается только за Дмитрием, Владимир соответственно этого права лишен. «Ордынская тягость и протор» уплачиваются им со своего удела через великого князя «по давным свертком». Сбор дани в Москве, московских станах и переварах осуществлялся совместно даньщиками обоих князей, но вся сумма поступала в казну великого князя, который и уплачивал «выход» в Орду. Договор 1389 г. предусматривал раздел дани, «оже ны бог. ослободит от Орды» [1, с. 31].
В целом же договорные отношения между Дмитрием Московским и Владимиром Серпуховским строятся на основе признания владельческой самостоятельности обоих князей: «Тобе знати своя отчина, а мне знати своя отчина».
Грамота 1374-1375 гг. определяет поземельные отношения между великим и удельным князьями. Четко установлены границы, отделяющие великое княжение и «вотчины» Дмитрия Ивановича от «вотчины и удела» Владимира Андреевича. Гарантируется независимость владений Владимира по суду и сбору дани от власти великого князя. Передавая Галич и Дмитров «в удел» Владимиру, Дмитрий обязался за себя и за своих детей «блюсти» данную территорию серпуховского князя. Владимир Андреевич, в свою очередь, берет на себя обязательства «блюсти» владения своего «старейшего брата».
Однако, рассматривая развитие междукняжеских отношений от грамот 1367 г. и 1374-1375 гг. к грамоте 1389 г., мы обнаруживаем стремление великокняжеской власти ограничить права удельного князя. Заключению последнего договора предшествовало «розмирье» Дмитрия Ивановича с Владимиром Андреевичем, причины которого не совсем ясны. По мнению Л. В. Черепнина, княжеская распря была вызвана решением
Дмитрия лишить своего «сына и молодшего брата» переданных ему в 1374-1375 гг. «в удел» Галича и Дмитрова [3, с. 236]. Об этом говорит и Опись архива Посольского приказа 1626 г. «Я думаю, - пишет Л. В. Че-репнин, - что он был лишен этих владений Дмитрием, когда тот приступил к подготовке текста своей духовной грамоты» [3, с. 237]. На наш взгляд, этим обстоятельством объясняется и упомянутая ранее статья до-кончания 1389 г., по которой Дмитрий требует от Владимира «имети ему мене отцом, а сына моего, князя Василья, братом старейшим, а князя Юрья братом, а дети мои меншие братьею молодшею». Дмитрий намеревался завещать великое княжение не старшему в роду - Владимиру Андреевичу, а своему старшему сыну. И Владимир «на сем на всем» «целовал крест, ко князю великому, и. ко князю Василью, и к. детем» за себя и «за свои дети, по любви, в правду, без всякые хитрости» [1, с. 32]. Не порядок престолонаследия волновал серпуховского князя, а именно потеря земельных владений - Галича и Дмитрова. Отсюда и «розмирье», и необходимость его разрешения. Так появляются в договоре статьи по поводу самостоятельности территориальной власти каждого из князей. Подтверждая «вольности» боярской службы, грамота в то же время отражает и попытку великокняжеской власти прекратить боярские отъезды, и закрепить у себя на службе значительные боярские силы: во всяком случае, ограничено право «отъезда» в отношении «кормленщиков».
Великому князю и его наместникам был предоставлен и разбор судебных дел в Москве. Наместники удельного князя, как третного владельца Москвы, лишь присутствовали на суде. Их участие в судебном разбирательстве сводилось к получению доли от судебных пошлин.
Правда, суд над боярами из уделов осуществлял пристав того князя, кому данный боярин служил, но сам суд производился в Москве: провинившиеся бояре и приставы для судебного разбирательства вызывались в столицу княжества.
Споры между князьями решает третейский суд. И в качестве третейского судьи грамота называет митрополита, который, как правило, стоял на страже интересов великого князя.
Данное докончание Дмитрия Ивановича с Владимиром Андреевичем улаживало разногласия между ними, одновременно усиливая позиции великого князя московского и владимирского, и подчеркивало положение серпуховского князя как князя служебного.
Рассмотренные документы, их продуманность характеризуют Дмитрия Донского как сильного государственного деятеля. Но его смелые, неординарные политические мероприятия были бы невозможны без поддержки московского боярства. Наоборот, он выступает согласованно со своими боярами. И это обстоятельство придает политике великого московского князя характер определенного курса.
Его политическая линия нашла свое отражение в завещании. Великий князь распределил московские земли между четырьмя сыновьями: Василием, Юрием, Андреем и Петром. Усиление великокняжеской власти выражалось в предоставлении старшему наследнику, будущему великому
князю, более значительной доли владений Московского княжества по сравнению с его братьями - удельными князьями [1, с. 33-37]. В таком разделе, на наш взгляд, следует усматривать сознательную политику Дмитрия на усиление экономических основ великокняжеской власти. Кроме того, Василию Дмитриевичу отец передал великое княжение Владимирское как «свою отчину».
Объявление великого княжения «отчиной» московского княжеского дома не было неожиданностью для остальных русских князей [7]. Эту мысль Дмитрий Донской настойчиво проводил в своих отношениях с князьями литовским, тверским, рязанским, серпуховским, нижегородским начиная с 70-х гг. XIV в. А в середине 80-х гг. XIV в. эта точка зрения была признана и Ордой.
Таким образом, видим, что годы правления Дмитрия Донского были временем существенных сдвигов в политическом развитии Руси. В области внутренней политики московская великокняжеская власть перешла от борьбы с правителями других княжеств за великое Владимирское княжение к подчинению их своей власти. В области внешней политики была достигнута известная безопасность русских земель от внешних врагов. Если раньше русские князья обеспечивали ее посредством уплаты дани, то теперь под руководством московского князя они уже организуют военный отпор ордынской силе.
К концу 80-х гг. XIV в. руководящее значение Московского княжества в политической системе княжеств и земель Северо-Восточной Руси определилось совершенно ясно. Москва, а не Владимир становилась подлинным центром великого княжения. При преемнике Дмитрия Ивановича Донского Василии Дмитриевиче будут достигнуты новые существенные результаты в дальнейшем развитии Московского великого княжества.
СПИСОК ЛИТЕРА ТУРЫ
1. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. -М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950. - 586 с.
2. Полное собрание русских летописей. - Т. 11. - СПб.: Изд-во Археографической комиссии, 1897. - 254 с.
3. Черепнин Л. В. Договорные и духовные грамоты Дмитрия Донского как источник для изучения политической истории великого княжества Московского // Исторические записки. - Т. 24. - М.: Изд-во АН СССР, 1947. - С. 225-264.
4. Скрынников Р. Г. Государство и церковь на Руси XIV-XVI вв.: Подвижники русской церкви. - Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1991. - 397 с.
5. Семенникова Л. И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. - Брянск: Курсив, 1999. - 558 с.
6. Приселков М. Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950. - 514 с.
7. Веденеева Н. Е. К вопросу о проблеме наследования великокняжеского престола в духовном завещании Дмитрия Донского // Вестн. Астрахан. гос. техн. ун-та. - 2004. - № 3 (22). - С. 235-240.
Получено 20.03.2006
THE POLITICAL SITUATION IN RUSSIA IN THE LATE 14TH CENTURY
N. E. Vedeneeva
The work is devoted to the characteristic of the last years of Dmitry Donskoy governing. The relationship among Moscow with neighbouring Russian lands and Lithuania that pretended to play the role of the leader in the process of Russian lands consolidation is shown in the paper. The co-operation of the lords' power with the leaders of the Russian Orthodox Church is also illustrated there, and the issue of the metropolis crisis is given much attention to. The policy of Moscow lords was directed to the expansion of their territory. The fact that Dmitry Donskoy proclaimed the Vladimirskoe Principality to be under his reign made all the consolidated lands be the heritage of his descendants. Lords from Nizhni Novgorod also manifested their rights to the territory. The power of the Ryazan Principality became weaker. In 1375 the town of Tver recognized the Moscow lord to be the leader of the Russian policy. The Moscow Principality was also consolidated. After the battle in Kulikovo field Moscow became the national centre of Russia.
