CC BY
161
УДК 32.019.51 ББК 66.0
ПОЛИТИЧЕСКАЯ КОММУНИКАЦИЯ В ОБЩЕСТВЕ ПОТРЕБЛЕНИЯ
■ Д.В. Томбу
Аннотация. Статья посвящена изменениям в сфере политических коммуникаций в контексте теории общества потребления. Динамику современного политического процесса сегодня невозможно представить без политической коммуникации, представляющей своеобразный вид политических отношений. Политическая коммуникация в обществе потребления осуществляется с помощью любых доступных средств, она разнообразна и многогранна, так как для современного потребителя информации публичная риторика гораздо важнее, понятнее, привлекательнее, чем результаты административной практики конкретных политических институтов и деятелей.
В статье рассматриваются новые концепты политической коммуникации, отражающие особенности современного информационного обмена между различными политическими акторами на самых разных уровнях политической власти. Анализируются особенности коммуникации между управляющими обществом структурами и гражданами в условиях консьюмеризации политики, а также интенсивного использования политического дискурса и манипуляционных технологий, которые в силу достижений в социальной, политической и технологической сферах достигли небывалого развития. ЭД^
Ключевые слова: политическая коммуникация, дискурс, общество потребления, власть, манипуляция.
POLITICAL COMMUNICATION IN THE CONSUMER SOCIETY | D.V. Tombu
Abstract. The article is devoted to the changes in the field of political communication within the theory of the consumer society. The dynamics of modern political process today is impossible without political communication, representing a peculiar kind of political relations. Political communication in a consumer society is performed using any available means, it is diverse and multifaceted as for the modern consumer of information public rhetoric is much more important. It is clearer, more attractive than the results of the administrative practices of specific political institutions and leaders.
This article discusses new concepts of political communication, reflecting the characteristics of modern information sharing among the various political actors at various levels of political power. It also analyzes the characteristics of the communication between the managing structures of society and citizens in terms of consumerism policy, as well as intensive use of political discourse and handling technology, which due to progress in the social, political and technological fields have reached an unprecedented development.
Keywords: political communication, discourse, consumer society, power, manipulation.
388
Классические определения политической коммуникации фиксируют внимание, прежде всего, на ее источнике и мотивах, а именно: политическая коммуникация инициируется политической сферой и предполагает четкую политическую цель. Однако такой подход не соответствует складывающимся сегодня политическим отношениям. Современное общество потребления — это, прежде всего, общество производства потребностей, причем не только и не столько материальных сколько социальных, включая политические. Процесс постоянного производства, тиражирования потребностей не предполагает конечной цели. Здесь действует принцип «движение все — конечная цель ничто», а свобода понимается как свобода выбора всего, в том числе политических пристрастий. В этой ситуации все участники политической коммуникации — политические институты, политические деятели, негосударственные учреждения, средства массовой информации вынуждены принять рыночную модель поведения, ориентированную на спрос. Но спрос в виде голосов избирателей не может быть пущен на самотек. Поэтому политическая ком-
муникации между управляющими обществом структурами и гражданами должна быть выстроена таким образом, чтобы провоцировать заданную ответную реакцию. Сфера публичной риторики становится гораздо важнее административной практики. А значит, стили, уровни, каналы политической коммуникации превращаются в ключевой фактор борьбы за политическую власть.
Использование категории «общество потребления» является в данном случае методологическим инструментом, позволяющим сфокусировать внимание на изменениях, вызванных новой ролью общественной практики потребления в формировании и воспроизводстве социальных, в том числе властных структур и отношений влияющих на развитие современных обществ. К таким существенным, прежде всего для политической сферы, изменениям, на наш взгляд, относятся:
• выход на историческую арену homo consumer — человека потребляющего и изменение основных антропологических стратегий современных обществ;
• превращение потребления в механизм социально-политического регулирования и контроля;
• изменение статуса знания и информации, их превращение в товар и одновременно самую значительную ставку в соперничестве за власть;
• тотальное информационно-идеологическое давление на субъекта в условиях внутридискурсной борьбы за право «адекватной оценки» текущей политической ситуации;
• профессионализация политики, возрастание роли политического менеджеризма.
• консьюмеризация политики и превращение политического маркетинга в важнейший компонент системы управления обществом;
• принципиально изменившиеся концепты современной политической коммуникации;
Под политической коммуникацией обычно понимается процесс обмена информацией между различными политическими акторами, осуществляемый в процессе их взаимодействия как формального так и не формального. Это взаимодействие выражается в обмене политическими смыслами, текстами между политическими и социальными системами общества в целях согласования политических интересов, достижения согласия [1, с. 7]. Являясь одним из средств трансляции политической культуры, воспроизводящей и формирующей нормы и ценности, принятые в данном обществе, политическая коммуникация зависит от возможностей и уровня развития конкретной политической системы. С другой стороны, интенсивное развитие коммуникационных технологий, ситуации, когда политика все больше осуществляется на собственной, самодостаточной основе, вне
связи с интересами ее реальных заказчиков — невластных общественных субъектов, политическая коммуникация превращается в ключевой фактор «производства согласия», что свидетельствует о параллельности ее развития политической эволюции. Все чаще стили и уровни политической коммуникации становятся мерилом степени общественного одобрения, причастности граждан к политической системе. Именно благодаря ей в сознании людей не только выстраивается логика политических событий, а каждое сообщение превращается в микросоциальное отношение. И в этом смысле более широким является понимание политической коммуникации — не просто как всего диапазона неформальных коммуникационных процессов в обществе, которые оказывают самое разное влияние на политику, а как самостоятельного процесса [2, с. 77]. При таком подходе, политическая коммуникация рассматривается не как функция, а как самостоятельное явление, особый политический процесс, состоящий из различных идеологий, доктрин, официальных норм, ценностей, символов и оппозиционных мнений, функционирующих в социально-политической сфере. В процессе информационного обмена сообщениями политические субъекты сигнализируют о своем существовании различным контрагентам, устанавливают необходимые контакты и связи, позволяющие им играть различные политические роли. Властвовать сегодня, это значит «обладать не столько аппаратом принуждения, сколько возможностью определять (описывать, объяснять, прогнозировать, конструировать) теку-
389
390
щую ситуацию в обществе, формулируя критерии объективности, непредвзятости, авторитетности, правдивости, истинности [3, с. 8].
Современные политические коммуникации, на каком бы уровне они не осуществлялись, на какую бы социально-демографическую, идеологическую, культурную аудиторию не были рассчитаны, призваны стимулировать заданную ответную реакцию. Поэтому в современной ситуации, когда немногие заинтересованы в получении политической информации и не очень стремятся к различению реальности и симуляции, смешивание политики и поп-культуры становится важным источником политических знаний и непременным условием эффективной политической коммуникации. А ин-фотейтмент — практика одновременного использования технологий развлечения и предоставления информации при освещении политических новостей и событий — становится основным форматом получения общественностью политической информации. Во-первых, чтобы быть услышанным, привлечь внимание, нужно громче и ярче других заявить о себе, а во-вторых, сам потребитель информации, заточенный на развлечение, а не на критический анализ, в основной своей массе способен воспринимать лишь такой формат.
В обществе потребления одно из наиболее важных проявлений политической свободы — это выбор источников информации и моделей объяснения политической реальности: «Гражданин выступает как потребитель товара особого рода. При этом очень часто реальный выбор может быть очень узок. Но потребителю важ-
но знать, что он выбрал этот канал или газету сам и в принципе может, если захочет, потреблять самую экзотическую политическую информацию. Он может, но не хочет, часто не подозревая, что его желания и вкусы в этой сфере — продукт массового производства». По сути, современная политическая коммуникация осуществляется с помощью любых доступных средств, она разнообразна, многогранна и навязчива, ее практически невозможно избежать. Почему? — Ответ прост: чтобы обойти других в конкурентной борьбе за голоса избирателей, за поддержку общественного мнения. Но это ответ прост, а вот современная политическая коммуникация невероятно сложна, так как, например, в большинстве стран развитой демократии избиратель обладает изощренным вкусом, и его не так просто обмануть. Другой пример — речь кандидата в президенты любой страны обращена ко всем и каждому. Значит, эта часть коммуникации должна включать в себя сразу несколько функций: установить контакт между кандидатом и большинством избирателей; сгладить различия между различными социальными группами; показать, что ни одна из них не забыта; продемонстрировать, что кандидат еще не отдалился от народа. При этом не забыть про появившегося «политического потребителя», избирателя, который, прежде чем оказать свою поддержку правительству, отдельному политику, желает, чтобы его личные потребности и требования были удовлетворены. Для реализации всех этих и еще множества других задач привлекаются рекламные технологии, средства маркетинга, манипуляционные практики, которые, в конечном счете, и об-
разуют ключевые концепты современной политической коммуникации. К наиболее значимым, постоянно используемым сегодня можно отнести следующие: персонализация политики, имиджирование, эстетизация, эмоционализация, упрощение, информационное субсидирование, сегментация, популизм, псевдособытия, пиар-демократия, управление новостями медиатизация, цинизм, брэн-динг, виртуальная политика, перманентное проведение избирательных кампаний и т.д. [4, с. 5].
Эти концепты отражают современные тенденции политической коммуникации, без которой невозможна динамика политического процесса, тенденции, связанные, прежде всего с расширением средств влияния на сознание граждан. И Россия в этом контексте совсем не исключение. «Еще одно из свойств российской властной системы — она в сущности то, чем кажется. Она производит разные образы себя, как бы отзеркаливая ожидания» [5, с. 41]. Однако процесс презентации российской власти, несомненно, имеет свои особенности. Дело в том, что, несмотря на популярность имиджевых технологий, особой потребности в их использовании у российских политиков нет. В восприятии россиян притягательность образа представителя власти образуется в результате самого факта обладания им этой властью, харизмой обладает не человек, и не высококлассная имиджевая конструкция, а место, государственный пост. [6, с. 114]. А вот такой концепт коммуникации, как персонализа-ция, заключающийся во внимании к персоне политического лидера или кандидата, при полном равнодушии
к программе или идеологии, напротив весьма востребован.
Однако это не единственная особенность российской политической коммуникации.
Очевидно, что ведущее положение в информационном пространстве, в системе политической коммуникации занимают элиты, реализующие свою власть над остальной частью общества через бюрократический аппарат и средства массовой коммуникации. Между элитой, бюрократией и массами постоянно осуществляется информационный обмен. Очевидно, что элиты стремятся контролировать основные средства коммуникации с тем, чтобы в массы передавалась информация, в первую очередь укрепляющая их собственную легитимность. Легитимация российской власти происходит, прежде всего, путем информационного ограничения в силу закрытости и изоляции власти от общества. С другой стороны, для российской элиты характерно отсутствие артикулируемого целеполага-ния, а именно оно является призна- „_. ком способности элиты лучше осталь- 39' ных слоев общества осознавать общественные интересы, тем самым способствуя собственной легитимизации. Ибо, что за путь «предначертан» населению России ее политической элитой понять довольно сложно. Похоже на винегрет из «догоняющей» модернизации; бесконечного, противоречивого в оценках и от того совершенно бессмысленного пересмотра прошлого; умеренного патриотизма, выражающегося в праздновании памятных дат и несколько истеричном чествовании успехов российских спортсменов; призывов вернуться к традиционным ценностям, построить граж-
392
данского общество, создать сильное государство и, конечно, из заверений относительно светлого будущего. В последнем, кстати, ничего дурного нет — если господствующая политическая сила воспринимается как средоточие коллективных надежд и целей, она почти идеальна. Узнать бы только каковы эти надежды и цели. Потому что, поисковая логика обыденного сознания обнаруживает, как правило, только один вариант их осознания и индивидуального воплощения — материальный. И единственной понятной формой свободы становится свобода потребительского выбора, заключающаяся в широте ассортимента и платежеспособности. Такая «демократия супермаркета» ведет к исчезновению гражданской морали и ответственности, к социальной апатии и окончательной утрате значения слова «мы». Отсутствие общей цели не является специфической проблемой России, так как на сегодняшний день дискредитированы все проекты «светлого будущего», созданные теоретиками и идеологами последних веков. «Единственное, что осталось, это — стремление миллионов людей к неуловимому субъективно интерпретируемому счастью (а для каждого оно — свое) и готовность продолжать путь до полного истощения индивидуальных жизненных сил. Финальной точки, достижение которой было бы равнозначно успокоению и примирению с наличными условиями, не существует. Человек наступающей эры живет "по Бернштейну": движение — все, цель — ничто» [7].
Разумеется, большая часть населения этой печальной перспективы не осознает, так как современные элиты доминируют, обходясь без пря-
мого принуждения. Его заменяют такие формы коммуникации, при которых цели и намерения говорящих не эксплицируются непосредственно, а подразумеваются самими получателями информации. То есть современные коммуникации не просто содержат мощную манипулятивную составляющую — они превращают ее в неотъемлемую часть жизни современного общества. Манипуляция — это не насилие, это соблазн [8, с. 17] и часть технологии современной власти.
Развитие современных политических коммуникаций тесно связано с процессом консьюмеризации политики, возникающей как результат воздействия целого ряда взаимосвязанных факторов. К наиболее важным из них, относятся: исчезновение массовых партий, профессионализация политики, увеличивающаяся «дистанция» между политикой и общественностью. И, конечно же, выдвижение Потребителя на первое место, вследствие перехода, осуществленного сначала корпоративными, а потом и политическими организациями. Вот как описывается этот процесс В.И. Ильиным: «В самых развитых западных демократиях наблюдается диалектическое противоречие: с одной стороны, как и в давние времена, управление государством остается уделом узкой политической элиты, а с другой — развитые механизмы формальной демократии требуют подтверждения права элиты на власть через систему всеобщих выборов. Как бизнес добивается получения прибыли через соблазнение потребителей, так и властвующая элита манипулирует избирателями, добиваясь их голосов. Одни и те же технологии обеспечивают и продажу
товара, и избрание президента. Поэтому политическая свобода в обществе потребления сродни свободе потребительского выбора в торговом центре... Здесь царствует демократия потребителей. Правда, как и политическая демократия, она не исключает, а даже предполагает развитые механизмы манипуляции «свободным» человеком» [9, с. 8]. Такого рода манипуляции осуществляются профессионалами СМИ, политическими консультантами, маркетологами. Разрабатываются стратегии, соответствующие тем сегментам общества, в которых заинтересованы те или иные политические субъекты. Цель — не только формирование общественного мнения, но и контроль над ожиданиями общественности.
Существует три основных способа политической коммуникации: коммуникация через СМИ; коммуникация через организации; коммуникация через неформальные каналы. Эффективность каждого способа зависит от убеждающей способности субъекта влияния. И здесь особая роль средств массовой информации в системе политических коммуникаций очевидна. Сегодня СМИ — это главный механизм создания публичной политической повестки дня и эффективнейшее средство распространения политического сообщения, политического имиджа, репрезентации публичной сферы. Суть этого механизма заключается в превращении произошедшего события в общеизвестный и значимый факт: реальность не там, где собралось несколько тысяч человек, а там, куда приехало несколько телекамер. И именно этим объясняется желание власти максимально контролировать СМИ, потому
что контроль над публичным дискурсом — это контроль над сознанием аудитории, ее возможным поведением. Тому, кто может убеждать, соблазнять, внушать, манипулировать людьми, нет необходимости применять силу. Успех манипуляции обеспечен, когда манипулируемый верит в естественность и неизбежность происходящих событий, то есть для манипуляций необходима «фальшивая действительность». Такую фальшивую действительность конструируют СМИ, являясь ретрансляторами авторитетных мнений, которые усваиваются людьми и затем воспринимаются ими, как свои собственные выводы [8, с. 14]. По мнению Ж. Бо-дрийяра, политическая сфера в обществе потребления, как и все остальные, обретает форму гиперреальности. Современные партии не отстаивают что-то реальное, а противостоят друг другу, «симулируя оппозицию». «Основные политические партии, как и товары одного класса, различаются лишь "дизайном"» [6, с. 111]. Политическая деятельность симулируется с одной единственной целью обретения или сохранения властных полномочий. Более того, возникают симуля-кры самих источников власти — неведомые структуры с меняющимися целями, размытыми функциями, зачастую легитимно не закрепленными. Это происходит не только на локальном уровне, внутри стран. То же самое касается норм, регулирующих международные отношения. Симуляцией «стратегического партнерства» сегодня можно объяснить, что угодно. Уже упомянутые события на Украине — тому подтверждение.
Бюрократическая система контроля со стороны власти уступает место
393
394
мягкому контролю, осуществляемому с помощью симуляций. Революция нашего времени есть революция неопределенности — к такому выводу приходит Ж. Бодрийяр в своей работе «Симулякры и симуляции». И результатом этой революции является то, что индивиды становятся индифферентными не только относительно культуры и секса, но и относительно времени и пространства, труда и политики. Человек, соблазненный потребительскими ценностями и обещаниями нескончаемого удовольствия, утрачивает способность мыслить критически, выстраивать причинно-следственные связи, противостоять ограничениям свободы и самостоятельности. «Спонтанное воспроизводство индивидом навязываемых ему потребностей не ведет к установлению автономии, но лишь свидетельствует о действенности форм контроля» [10, с. 220]. Кроме того, манипуляции в СМИ позволяют преподносить, вопреки мнению общественности, нелегитимные экономические, политические и даже военные меры, как необходимые, адекватные и легитимные, при этом заставляя замолчать тех, кто имеет оппозиционное мнение. Кроме того, такая фальшивость и «виртуализация общественных отношений представляется весьма плодотворной почвой для "дискурсивизации" социального мира» [3, с. 10].
Под дискурсом обычно понимается определенная система использования языка, единство которой обусловлено наличием общих установок. Политические коммуникации и дискурс — тесно связанные понятия. При этом очевидно, что дискурс шире, так как включает саму ситуацию акта общения, допу-
скающую обсуждение, осмысливание и осуществление одного и исключающую обсуждение, осмысление и осуществление другого. При рассмотрении коммуникации внимание концентрируется на самой процедуре общения, включающей коммуникатора, рецепиента, кодирование, каналы и т.д.
Специфика политического дискурса определяется сферой его применения — политической, в которой любое информационное взаимодействие нацелено на захват, осуществление, сохранение или перераспределение власти. Политический дискурс представляет собой систему представлений индивида об окружающем мире вообще и о политической сфере в частности. Одновременно политический дискурс выступает в виде системы координат, определяющей позитивное или негативное восприятие коммуникативного сообщения. Это означает, что эффективность политической коммуникации напрямую зависит от матрицы восприятия действительности участников политической коммуникации.
Проведенное Е. Шейгал исследование семиотики политического дискурса позволило выделить пять основных функций:
1) интеграция и дифференциация групповых агентов политики;
2) развитие конфликта и установление консенсуса;
3) осуществление вербальных политических действий и информирование о них;
4) создание «языковой реальности» поля политики и ее интерпретация;
5) манипуляция сознанием и контроль за действиями политиков и электората [11].
Содержание последней функции стало предметом особого внимания, и критики со стороны известного европейского ученого Тен А. Ван Дейка, яркого представителя критического дискурс-анализа. «В то время как с классической точки зрения власть определяется в терминах класса и контроля над материальными средствами производства, сегодня власть широко трактуется как контроль над сознанием масс, который предполагает контроль над публичным дискурсом во всех его измерениях» [3, с. 32].
С контролем над сознанием масс в процессе политической коммуникации связан еще один важный концепт, касающийся способа подачи информации — это эффект «фреймин-га». Он означает восприятие новостей и содержания сюжетов в рамках знакомых контекстов [4, с. 113]. Их созданием занимаются средства массовой информации, ограничивая сюжеты новостей предопределенным узким контекстом. Фреймы используются для усиления понимания, либо в качестве когнитивных ярлыков, чтобы связать все сюжеты в одну общую картину. Впрочем, по мнению Д. Лиллекера , аудитории и сами могут создавать свои фреймы для новостных сюжетов и других форм политической коммуникации. Суть этого явление заключается в связывании аудиторией транслируемых событий со своими знаниями об аналогичных событиях в прошлом.
Современная политическая коммуникация — это своеобразный вид политических отношений, в которых человек существует не в мире истины, а в мире дискурсов, символов, иллюзий, фантомов, мифов. Причем, независимо
от средства массовой коммуникации. Прогнозы У. Эко, сделанные им в конце девяностых в отношении Интернета как новых глобальных СМИ, чья аудитория представляет собой критическое сообщество «новых читателей», не оправдались. Аудитория Интернета, превратившись в информационный Вавилон, точно так же подвержена ма-нипулятивным технологиям. Возникает феномен виртуальной политики — еще одного нового концепта современной политической коммуникации. Под виртуальной политикой понимается деятельность, разворачивающаяся в Интернете, в виртуальном пространстве и времени. Деятельность по созданию различных сообществ с общими интересами, например, в целях оказания поддержки отдельным политическим лидерам, идеям, организациям. И в то же время, упомянутые современные средства коммуникации дают возможность россиянам, чьи демонстративные проявления лояльности властям зачастую расходятся с реальными настроениями, реализовываться в альтернативных, например, виртуальных формах активности. Так, пер- 395 вой жертвой политически активных блоггеров стал губернатор Новосибирской области Василий Юрченко, которого Владимир Путин отправил в отставку с формулировкой «в связи с утратой доверия». Этому предшествовала компрометирующая публикация блогера (galokov-mikhail) в «Живом Журнале», обвинявшая чиновника в том, что члены его семьи владеют долями «в ряде юридических лиц», а в декларациях о доходах губернатора этих сведений нет. Обвинения подтверждались фактами, включая номера банковских счетов. Блогосфера огромна, открыта и активна. И русско-
396
язычная блогосфера развивается очень быстро. И, несмотря на то, что сегодня многие политики стремятся стать бло-герами, а интернет-издания часто ссылаются на блоги как на единственный источник информации, на сегодняшний день она остается за пределами политических структур. Она индивидуальна и неиерархизированна, при этом играя существенную коммуникативную роль в политической социализации молодежи. Что не удивительно, так как процесс социализации, в том числе политической, предполагает усвоение норм, ценностей, социокультурных образцов. Чтобы формировалось желание участвовать в политической жизни, эти образцы не должны вызывать отторжения. Однако стремление СМИ к рыночной ориентации привело к такому формату освещения новостей, где акцент делается либо на политическом имидже и личности политиков, либо на скандалах и «аспектах политической жизни достойной мыльных опер» [4, с. 98].
Человека общества потребления в политической сфере характеризуют, по крайней мере, два уже очевидных свойства. С одной стороны, он, подобно покупателю в магазине, настроен гораздо критичнее по отношению к тому, что ему предлагают профессиональные политики, по сравнению с гражданином, ощущавшим свою связь с определенной идеологией, организацией. А с другой стороны, в сравнении со своим предшественником, имевшим опору в виде ясных ориентиров в мире политики, в большей степени подвержен воздействию бесконечных технологий в процессе политической коммуникации. Ибо завуалированное господство сегодняшней власти «под маской изобилия и свобод распростра-
няется на все сферы частного и публичного существования, интегрируя всякую подлинную оппозицию и поглощая все альтернативы» [10, с. 225]. Какое из этих двух свойств станет определяющим в поведении политического потребителя, не утратит ли он окончательно рациональность актора как в веберовском, так и в гидденсо-вом смысле, пока предсказать сложно. Что же касается будущего самих политических коммуникаций, то за их «судьбу» можно не беспокоиться. Воспроизводство политической власти, политических систем и политических групп в обществе, настроенном на бесконечное потребление «нового», возможно лишь за счет их интенсивного функционирования и развития.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Посикера, Л.Р. Политическая коммуникация в условиях избирательных кампаний: Анализ концепций и технологий. Автореферат диссертации [Текст] / Л.Р. Посикера.
- М. : Росс. академия госслужбы при Президенте РФ, 1994.
2. Соловьев, А.И. Учеб. пособие для студентов вузов [Текст] / А.И. Соловьев. - М. : Аспект Пресс, 2004. - 332 с.
3. Ван Дейк, Т. Дискурс и власть: репрезентация доминирования в языке коммуникации. Пер. с англ. [Текст] / Т. Ван Дейк. - М. : Книжный дом «Либроком», 2014. - 344 с.
4. Лиллекер, Д. Политическая коммуникация. Пер. с англ. С.И. Остнек [Текст] / Д. Лиллекер. - М. : Изд-во «Гуманитарный центр», 2010. - 300 с.
5. Павловский, Г. Интервью с Г. Павловским, создателем фонда эффективной политики [Текст] / Г. Павловский // Афиша.
- 2014. - 10-23 февраля. - С. 41-43.
6. Пшизова, С.Н. От «гражданского общества» к «сообществу потребителей»: политический консюмеризм в сравнительной перспективе [Текст] / С.Н. Пшизова // Политические исследования. - 2009. - № 1.
7. Подвойский, Д.Г. Вызовы "текучей современности": Ответ Зигмунта Баумана [Электронный ресурс]. - URL: http://www. chelovek21.ru/note1_2010.html (дата обращения: 02.07.2014).
8. Кара-Мурза, С.Г. Манипуляция сознанием. Век 21-й [Текст] / С.Г. Кара-Мурза. -М. : Алгоритм, 2013. - 432 с.
9. Ильин, В.И. Общество потребления: теоретическая модель и российская реальность [Текст] / В.И. Ильин // Мир России. - 2005. - № 2. - С. 8-11.
10. Маркузе, Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества [Текст] / Г. Маркузе ; пер. с англ., по-слесл., примеч. А.А. Юдина ; сост., пре-дисл. В.Ю. Кузнецова. - М. : ООО «Издательство ACT», 2003. - 122 с.
11. Шейгал, Е.И. Семиотика политического дискурса : дис. ... д-ра филол. наук [Текст] / Е.И. Шейгал. - Волгоград, 2000. - 440 с.
REFERENCES
1. Posikera L.R. 'Politicheskaja kommunikacija v uslovijah izbiratel'nyh kampanij: Analiz kon-cepcij i tehnologij' Avtoreferat dissertacii [Political communication in terms of election campaigns: Analysis of concepts and technologies], M., Russian Academy of Public Administration under the President of RF, 1994.
2. Solov'ev A.I. Ucheb. posobie dlja studentov vuzov [Textbook for University students], M., Aspekt Press, 2004, 332 p.
3. Van Dijk T. 'Diskurs i vlast: reprezentacija dominirovanija v jazyke kommunikacii' [Discourse and power: representation language dominance in communication], translation from English, M., Knizhnyj dom "Li-brokom", 2014, 344 p.
Lilleker D. Politicheskaja kommunikacija [Political Communication], translation from
English by S.I. Ostnek, Kharkiv, M., "Gu-manitamyj centr", 2010, 300 p.
5. Pavlovskij G. Interv'ju s G. Pavlovskim, sozdatelem fonda jeffektivnoj politiki [Interview with G. Pavlovskij, creator of the Effective Policy Foundation], Afisha, 10-23 February, 2014, pp. 41-43.
Pshizova S.N. 'Ot "grazhdanskogo obsh-hestva» k «soobshhestvu potrebitelej": politicheskij konsjumerizm v sravnitel'noj perspektive ' (From the "Civil society" to a "community of consumers": political consumerism in comparative perspective), Political Research, 2009, No1, pp.100-117.
7. Podvojskij D.G. Vyzovy "tekuchej sovre-mennosti": Otvet Zigmunta Baumana', [Calls of "fluid modernity": A Zygmunt Bauman's response], URL: http://www.che-lovek21.ru/note1_2010.html (data obra-scheniya: 02.07.2014).
8. Kara-Murza S. G. 'Manipuljacija soznaniem Vek 21-j' [Manipulation of consciousness 21st Century], M., Algoritm, 2013, 432 p.
9. Il'in V.I. Obshhestvo potreblenija: teo-reticheskaja model' i rossijskaja real'nost [Consumer society: a theoretical model and Russian Reality], Mir Rossii, 2005, No 2, pp. 8-11.
10. Markuze G. 'Jeros i civilizacija. Odnomernyj chelovek: Issledovanie ideoogii razvitogo industrial'nogo obshhestva' [Eros and Civilization. One-Dimensional Man: A Study of the ideology of advanced industrial society], translation from English and notes by A.A. Judina, compiler V.J. Kuznecova, M., OOO "Izdatel'stvo ACT", 2003, 122 p.
11. Shejgal E.I. Semiotika politicheskogo diskur-sa: Dissertacija na soiskanie uchenoj stepeni doktora filologicheskih nauk [Semiotics of political discourse. Dissertation for the degree of Doctor of Philology], Volgograd, Volgograd State Pedagogical University, 2000, 440 p.
397
Томбу Дина Вольдемаровна, кандидат социологических наук, доцент кафедры политологии и социологии Факультета социологии, экономики и права Московского педагогического государственного университета, [email protected]
Tombu D.V., PhD in Sociology, Associate Professor, Political Science and Sociology Department, Sociology, Economics and Law Faculty, Moscow State Pedagogical University, [email protected]
