CC BY
119
ся ситуацией и проводит мероприятия, необходимые для поддержания атмосферы толерантности в религиозной сфере». Отметим, что ссылка на проведение религиоведческой экспертизы свидетельствует о том, что если данные материалы будут расценены как разжигающие религиозную нетерпимость и дискриминацию, то лица, распространяющие их, могут быть привлечены к ответственности правоохранительными органами страны.
Участие представителей салафитов, граждан Азербайджанской Республики, не санкционируется государством, и своими действиями они ставят себя вне закона. Следовательно, возникает вопрос об их статусе по возвращении на Родину, если судьба соблаговолит им не стать шахидами, к чему они, по их же словам, от души стремятся.
Было бы наивно представлять данную проблему проблемой сугубо азербайджанской молодежи. Невспаханное поле некогда плодотворной, ныне неблагодарно заклейменной советской образовательной системы со всеми ее минусами, создало невиданный простор для всякого рода пропагандистских, фундаменталистских, враждебных, разрушительных игрищ в пространстве одной шестой части суши. И только продуманная, выверенная и рассчитанная на несколько лет вперед образовательная политика во всех независимых государствах Содружества способна противостоять нежелательным вызовам начала третьего тысячелетия.
«Ломоносовские чтения. Востоковедение», М., 2014 г., с. 233-236.
О. Оськина,
кандидат политических наук, доцент (Астраханский государственный университет) ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭЛИТА ТУРКМЕНИИ: ТРАДИЦИИ И ПЕРСПЕКТИВЫ
Туркменистан является наиболее закрытым и противоречивым и в то же время приковывающим к себе внимание примером существования авторитарного государства с выраженными тоталитарными чертами на постсоветском пространстве Востоке, в условиях «победоносного продвижения» демократии странами Западной цивилизации.
По мнению наблюдателей ОБСЕ, «в стране отсутствуют элементарные признаки демократии и плюрализма: выборность
должностных лиц, свобода слова, свобода создания общественных организаций, свобода вероисповедания; нет четкого разделения властей, хотя все эти права граждан гарантируются нормами действующей Конституции страны. В обществе царит атмосфера преследования и жестокого контроля над деятельностью каждого гражданина» [10].
В то же время некоторыми международными и общественными организациями Туркменистан упоминается как государство, осуществляющее успешный переход от тоталитаризма к демократии. В сентябре 1999 г. бывший президент Ниязов был удостоен высшей награды Всемирной академии медицины им. Альберта Швейцера (Польша) за «выдающиеся заслуги в развитии гуманистических принципов в международных отношениях и деятельность во имя всеобщего блага туркменского народа». Выступая на церемонии вручения этой награды, президент Академии Казимир Имелинский отметил, что «в стране создана атмосфера созидательного труда, стабильности и демократии, что может служить примером для других стран» [4, с. 1].
Трудно не заметить диаметрально противоположный характер оценок формирующейся политической системы Туркменистана. С одной стороны, перед нами типичное авторитарное государство с однопартийной системой, господствующей моноидеологией, опирающееся на силовой аппарат при управлении государством. С другой - государство, избравшее такую модель общественного развития, которая основывается на национальных традициях народа [6].
Такая противоречивая картина не позволяет однозначно оценивать сложившуюся политическую систему Туркменистана. Представляется, что для выявления инвариантной сути политических процессов, происходящих в Туркменистане, а также для выяснения адекватности различных оценок, необходим всесторонний и беспристрастный анализ социально-политической ситуации в стране и действующих политических сил.
С самого начала самостоятельного развития страны политическое руководство однозначно делало ставку на создание некоего незыблемого авторитета, на выработку национальной идеи. По замыслу руководства Туркменистана, население должно было ориентироваться на авторитетного лидера и на национальную идею, именно вокруг них должна была сплотиться туркменская политическая элита.
Существовали определенные мотивы, побудившие политическое руководство страны избрать именно данный вектор развития. С точки зрения современной политологии не всякое национальное или этническое образование с единой территорией, внешними границами и единой административной властью может быть названо государством. Государство должно пройти ряд этапов становления. Оно должно выработать эффективные формы функционирования административных органов, бюрократического аппарата, создать единое социокультурное пространство и добиться общегражданской самоидентификации, выработать у населения единое политико-правовое сознание. Туркменский народ никогда в своей истории не имел опыта государственности, следовательно, на этапе оформления независимого государства с рядом государство-образующих признаков были большие проблемы.
В ситуации, когда характерными признаками общества являются патриархальная социальная организация, разделенность социокультурного пространства по признакам клановости, землячества, отсутствие общегражданской самоидентификации, единого правового сознания, решение о выработке определенной национальной идеи или же создание незыблемого авторитета, который мог бы сплотить и ориентировать народ, является потенциально правильным [6].
При Сапармурате Ниязове (Туркменбаши) (в 1985-1991 гг. -первый секретарь ЦК КП Туркмении, в 1990-2006 гг. - президент Туркменистана) активно начинает формироваться образ «идеального лидера», приведшего к появлению в стране вождизма и идеи вечности, незаменимости лидера, вытеснению всех демократических процедур, таких как выборность, подконтрольность главы государства, система сдержек и противовесов. В 1994 г. путем референдума были продлены полномочия президента до 2002 г. А 28 декабря 1999 г. парламент своим постановлением вовсе отменил президентские выборы, объявив С. Ниязова «вечным президентом Туркменистана». Параллельно происходит оформление официальной идеологии под названием «идеология Туркменба-ши». Основные установки этой идеологии носили явно абсурдный характер (божественное происхождение президента, его незаменимость и вечность), были направлены на тотальное подавление инициативы граждан (неприемлемость политической инициативы, плюрализма мнений) и на полную изоляцию населения страны от окружающего мира (опора на внутренние ресурсы, неприемлемость опыта развитых стран для населения республики).
В то же время в Туркменистане, как и во всех бывших республиках СССР, стала наблюдаться активизация борьбы за власть между различными элитными группировками, основанными по родоплеменному принципу. Современная туркменская элита - это симбиоз отдельных пластов, образование которых определяется развитием конкретно-исторической ситуации. Пластов, во многом генетически родственных. От начала формирования туркменские элитные кланы сменялись в следующей последовательности: традиционная кочевая (племенная), колониальная, советская номенклатура, современная элита. Та же ситуация наблюдалась и в других государствах Центральной Азии. При этом революционной и радикальной замены никогда не наблюдалось, отчего можно с большой долей уверенности предположить, что:
а) границы смены элит весьма размыты во времени;
б) элементы различных типов элит совместно существовали и причудливо переплетались (переплетаются) до настоящего времени [2].
В Туркменистане выделилось несколько кланов, которые в той или иной мере способствовали определению внутриполитической ситуации и направлению внешней политики независимого Туркменистана на начальном этапе существования независимого государства:
1) кизил-арватский клан;
2) марыйский клан;
3) балканский клан;
4) чарджоуский клан;
5) ташаузский клан;
6) ахалский клан.
Каждый из вышеупомянутых кланов по-разному был представлен в высших эшелонах власти, и боролся за оказание своего влияния на первое лицо в государстве.
Кизил-арватский клан был назван по его географическому местонахождению. Представленный бывшими: главой Кабинета министров Ханом Ахмедовым, министром товаров народного потребления Аширом Атаевым и Председателем Верховного Совета Туркменистана Розой Базаровой, а также армией многочисленных бывших министров, известных представителей науки и культуры данный клан являлся бесспорным лидером в своеобразном межклановом соревновании за занятие постов и проведение своей политики в рамках государства при Туркменбаши. Кизил-арватский клан длительное время занимал лидирующие позиции в политиче-
ской гонке, что было обеспечено сплоченностью членов клана и распространяющимся влиянием данного клана на другие, менее сильные кланы, как через процедуры частичного поглощения других кланов, так и путем вступления в брачные связи.
Марыйский клан - его название также обусловливает его местонахождение - Марыйскую область. Данный клан хорошо был представлен в государственном аппарате (включая правительство Туркменистана), Академии наук, культуре, медицинских заведениях.
На третьей позиции стоял так называемый балканский клан, во главе которого длительное время наблюдался бывший член Президентского совета, заместитель главы Кабинета нефти и газа Назар Союнов.
Четвертое место занимал чарджоуский клан. Этот клан выдвинулся на политическую арену Туркменистана как самостоятельная сила в годы правления Мухамметназара Гапурова, сыновья которого Бахтияр и Сердар владели крупными финансовыми средствами. В руководстве данного клана также находятся являвшийся до 1994 г. одним из вице-премьеров правительства Туркменистана и курировавший сельское хозяйство Джоракули Бабакулиев, и многочисленные представители интеллигенции и среднего чиновничества. Позиции этого клана усилились за счет того, что в недавнем прошлом пост председателя тогда еще КНБ занимал Мухаммет Назаров, выходец из Лебапского велаята. Но после обвинений в попытке совершения государственного переворота и ареста Мухаммета Назарова (по некоторым данным), клан был вытеснен на четвертое место.
Ташаузский клан был представлен Реджепом Сатаровым (заместитель главы Кабинета министров), Худайберды Оразовым (председатель Центробанка), Сапаргельды Мотаевым (бывший губернатор Ташаузского велаята), Язгельды Гундогдыевым (губернатор Ташаузского велаята). На сегодня данный клан не является реальной политической силой, способной консолидировать вокруг себя многочисленных сторонников из числа интеллигенции и представителей руководящего состава республики. В связи с этим ташаузский клан не рассматривается другими силами как достойный противник, но в то же время с его представителями ведутся переговоры о возможной консолидации усилий в будущей политической борьбе за «место под солнцем».
В правительстве Ниязова влияние ахалского клана было значительное. Большинство министерств, прокуратура и суд
в последнее время контролировались ахалцами. Подобное представительство членов одного клана связано в первую очередь тем, что бывший президент Туркменистана Ниязов являлся ахалтекинцем, устраивал соплеменников на руководящие посты в министерствах и ведомствах. Принадлежность к ахалтекинскому клану являлась основанием для получения не только солидного поста, но и хорошего финансового содержания. Бывший президент Туркменистана не допускал длительного нахождения и закрепления на ключевых властных должностях представителей различных кланов. Подобная ротация кадров создавала некий хаос в кадровых перестановках, но снимала угрозу возможности появления на высоком уровне группы единомышленников, способных противостоять президенту [7]. Новый президент Гурбангулы Бердымухамедов (р. в 1957 г. в Ахальском велаяте) принадлежит к племени теке. При нем практически три четверти всех госчиновников (а силовики - на 9/10) - текинцы (преимущественно из Бахардена, Ахаль-ского велаята). В современном Туркменистане именно принадлежность к ахалтекинскому племени чаще всего является основанием для получения какого-либо важного чиновничьего кресла [2].
Среди экспертов сразу после смерти Туркменбаши выдвигались три основных сценария развития ситуации.
1. Полный разрыв с эпохой Ниязова. Этот сценарий был во многом катастрофичен. Он предполагал народные волнения и даже гражданскую войну по сценариям «цветных революций». Этот сценарий пользовался поддержкой небольшого числа специалистов.
2. «Второе издание» Туркменбаши, с повторением наиболее одиозных характеристик режима ничем не ограниченной личной власти. Этот сценарий также поддерживало меньшинство экспертов.
3. Медленная и осторожная эволюция в пользу либерализации по аналогии с тем, что происходило в СССР после Сталина и в Китае после Мао. Этот сценарий наиболее распространен среди специалистов. Строились прогнозы о том, что режим станет более олигархическим и более ориентированным на внутриэлит-ные переговоры, где президент будет не сакрализованным правителем, а первым среди равных. Режим будет эволюционировать в институционализированный авторитаризм, хотя темпы этой эволюции могут быть и достаточно медленными [5].
Прошедшие годы показали условность данных прогнозов. Достаточно подробно эволюцию в коридорах власти после смерти Ниязова отследил чешский исследователь Славомир Горак, который отмечает, что правящая элита Туркменистана, которая сложилась на момент смерти Туркменбаши, начала меняться сразу же после выборов президента. В основном проявлялась все более сильная фактическая позиция Бердымухамедова, который начал отстаивать свой пост «туркмена № 1» не только на бумаге, но и реально. Несмотря на видимость сокращения полномочий президента, уже в первые дни после назначения на пост исполняющего обязанности, Гурбангулы Бердымухамедов повел себя достаточно уверенно и дал понять, что не будет сильно зависеть от своих патронов [3]. Один из известных специалистов по Средней Азии, Александр Собянин считает, что «Гурбангулы Бердымуха-медов крепко держит власть, сильные политики выдавлены из страны или находятся в тюрьме, сильные управленцы присягнули Бердымухамедову или отстранены от доходных постов» [8].
Получив свои президентские полномочия и став первым лицом Туркменистана, Бердымухамедов устремился скорее к режиму собственной власти, нежели к олигархическому или «тандемному» (с Реджеповым) управлению. В ситуации наличия множества элитных групп одного уровня без видимого лидера в политической среде Туркменистана могли возникнуть все условия для непредвиденного конфликта групп, претендующих на власть. Бердымуха-медов это, кажется, понимал. Уже во время формирования нового правительства он показал, что знает, как строить кадровую политику в туркменских условиях. Новый президент окружает себя людьми, с которыми хорошо знаком и которые даже относительно недавно попали в немилость Туркменбаши, «хотя не до такой степени, чтобы быть арестованными (имеются в виду, в частности, Джемал Геокленова и Хыдыр Сапарлыев, которые соответственно занимали посты министра текстильной промышленности и ректора политехнического института, а позже министра образования)» [1]. Специалисты также отмечают, что Бердымухамедов минимизировал возможности перехода власти к другой силе. В частности, благодаря конституционному закону, был изменен порядок перехода власти в случае гибели президента. Президентские полномочия переходят не к спикеру, как это было раньше, а первому вице-премьеру. То есть вице-премьера в любой момент можно убрать, в отличие от спикера, который формально избирается парламентом и потенциально может стать самостоятельной фигурой.
Кроме этого, эксперт по Средней Азии Виталий Хлюпин также указывает, что советники из окружения туркменского президента играют значительную роль. «При каждом авторитарном правителе азиатско-африканского типа существуют группы иноплеменных помощников, которые выполняют важные функции. Первая - имиджевая (коммуникация с внешним миром), вторая -их можно использовать как литературных рабов (...) для написания идеологических болванок, как, например Каримов употреблял Вячеслава Голышева; третья, как в данном случае, для улаживания бизнес-дел шефа "в Европах", "закапывания" и перепрятывания капиталов. Так как эти люди именно иноплеменные, не встроенные в местную клановую систему, то им можно доверить и самое святое - кошелек хана, и ряд других деликатных поручений. Повторюсь, это не феномен, это нормальная, обычная практика. Более того, в свою личную охрану наши лидеры тоже часто и охотно нанимают "инородцев", по той же самой причине - вернее служат» [3].
Эксперты отмечают высокую значимость кланового фактора при принятии решений в стране. Многие описывают этот процесс как «ахализация». Основу политической и экономической элиты составляют родственные Бердымухамедову ахалтекинцы, они занимают до 3/4 ключевых позиций, включая правительство и регионы, даже «нетекинские», это способствует появлению в стране кланового и этнического недовольства [9]. Также ряд экспертов отмечает, что жители разных велайятов и представители разных племен практически не смешиваются между собой. Это еще больше усугубляет межклановые противоречия. В целом в своей клановой политике, по мнению региональных наблюдателей, Бер-дымухамедов идет по пути бывшего президента Киргизстана Кур-манбека Бакиева, что приводит ко все большей вовлеченности в дела клана и может способствовать развитию внутриполитической ситуации по киргизстанскому сценарию [11].
Широкое распространение семейственных, клановых связей, доминирование патерналистских традиций в выстраивании взаимоотношений между слабыми и немногочисленными общественными структурами и государством сужают демократические начала, обеспечивают слабую социальную базу политической системы и политического режима Туркменистана, и представляют собой угрозу существованию данного режима в условиях нарастающих рисков распространения цветных революций в мире.
Литература
1. Горак С. Туркменистан после Туркменбаши. К вопросу о трансформации режимов личной власти / С. Горак // ПОЛИТЭКС. - 2007. - № 3. - Режим доступа: http://www.politex. info/content/view/382/30, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус. (Дата обращения: 3.07.2012.)
2. Грозин А. Элиты Туркменистана и центральноазиатские кланы: Общее, особенное и трудности модернизации / А. Грозин // Перспективы: Сетевое издание Центра исследований и аналитики фонда исторической перспективы. -Режим доступа: http://www.perspektivy.info/history/elity_turkmenistana_i_cen tralnoaziatskije_klany_obshheje_osobennoje_i_trudnosti_modernizacii_2010-12-21.html, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус.
3. Инвестиционный потенциал Туркменистана. Анализ политических рынков // REGNUM: Информационное агентство. - Режим доступа: http://common. regnum.ru/documents/2011/1405529.pdf, свободный. - Заглавие с экрана. -Яз. рус.
4. Казанцев А. Туркмения: Прогноз будущего / А. Казанцев // GloboScope. -Режим доступа: http://www.globoscope.ru/content/articles/948/, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус.
5. Нейтральный Туркменистан. - 15 сентября 1999 г. - С. 1.
6. Сапаров Н. Об особенностях «Туркменской модели демократии» / Н. Сапа-ров. - Режим доступа: http://www.ca-c.org/journal/cac-08-2000/26.saparov. shtml, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус. (Дата обращения: 13.08.2012.)
7. Сидоров О. Политическая элита Туркмении: Вчера и сегодня / О. Сидоров // GAZETA.KZ: медиа-портал. - Режим доступа: http://articles.gazeta.kz/art.asp? aid=59230, свободный. - Заглавие с экрана - Яз. рус. (Дата обращения: 06.05.2005.)
8. Собянин А. ЖЖ / А. Собянин. - Режим доступа: http://sobiainnen.livejournal. com/30324.html, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус. (Дата обращения: 12.08.2012.)
9. Хроника Туркменистана: Издание Туркменской инициативы по Правам Человека. - Режим доступа: http://www.chrono-tm.org/?id=3007, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус. (Дата обращения: 12.08.2012.)
10. OSCE. Office for Democratic Institutions and Human Rights. GAL/55/99. - December 6, 1999. - Warsaw, Poland.
11. Turkmenistan's Clannish Leader // Institute for war & Peace reporting. - Available at: http://iwpr.net/tk/node/49345 (Accessed: 7.08.2012.)
«Каспийский регион: Политика, экономика, культура», Астрахань, 2014 г., № 2 (39), с. 244-249.
