CC BY
129
УДК 430
ПОЛИПОЛЯРНОСТЬ МИРА И ЯЗЫКА ДИПЛОМАТИЧЕСКОГО ОБЩЕНИЯ
О.А. Вдовина
MULTIPOLAR OF THE WORLD AND OF THE LANGUAGE OF DIPLOMATIC COMMUNICATION
O.A. Vdovina
Статья посвящена актуальной теме - специфике языка дипломатического общения. В статье отмечается, что процессы, происходящие в мировом сообществе, такие как информатизация и глобализация общества, не могут не влиять на содержание, форму и язык дипломатического общения, придавая ему особенности, отличающие его от языков других профессиональных сфер и выделяющие его в отдельный регистр. Автор отмечает, что зеркальным отражением полиполярного мира стала полиполярность языка дипломатического общения. Автор также акцентирует то, что терминология этой профессиональной сферы изобретательна, разнообразна по выполняемым функциям, международна, строга, умна, проста, ясна, консервативна, но также и не лишена экспрессии.
Ключевые слова: дипломатическое общение, полиполярный мир, регистр, терминология, особенности.
The In this article the attempt to combine the results of the linguistic analysis of the texts devoted to diplomatic communication (lexical peculiarities) with the practice of teaching English to the students who major in diplomacy has been made. The author of the article focuses on the developments in diplomatic communication in advanced industrial democracies existing within the framework of the multipolar and multicivilizational world. The main emphasis has been placed on the fact that diplomatic communication incorporates the use of sophisticated knowledge of such attributes of human behaviour as attitude and preference structures, cultural tendencies, and media-use patterns which play an essential role in shaping messages targeted at maximizing their desired impact and minimizing undesired collateral effects.
Keywords: diplomatic communication, multipolar world, register, terminology, peculiarities.
С окончанием холодной войны биполярный мир сменился полиполярным, в котором каждая страна проводит свою внешнюю и внутреннюю политику, и в котором нет противоборствующих центров США и СССР, а также стран третьего мира. Мир впервые во всей истории человечества стал полиполярным. Соперничество двух супердержав сменилось столкновением цивилизаций (clash of civilizations). Как отмечает С. Хантингтон, «In the post-Cold War world, for the first time in history, global politics has become multipolar and multicivilizational»1. Полиполярность в политике предполагает замену глобальной гегемонии одного государства региональными центрами силы. Отвечая на злободневный для человечества в постбиполярном мире вопрос «Кто мы сегодня?» С. Хантингтон делает вывод, что нацию или цивилизацию определяют не только ее история, прошлое, традиции, ценности, религиозная при-
Вдовина Ольга Александровна, кандидат филологических наук, доцент кафедры английского языка №5 МГИМО (У) МИД России. E-mail: senator.71 @mail.ru
надлежность, язык, а также политика государства, функции которой уже не ограничиваются только необходимостью отстаивать интересы нации. «People define themselves in terms of ancestry, religion, language, history, values, customs, and institutions. People use politics not just to advance their interests but also to define their identity»2. Как видно из вышесказанного, язык и политика тесно переплетаются в одно целое, образуя фактор, определяющий идентичность нации.
Язык - явление общественное и существует в обществе. Согласно А.А. Реформатскому, «язык мог возникнуть только как коллективное достояние, необходимое для взаимопонимания, но не как индивидуальное свойство той или иной вочеловечившейся особи» Те процессы, которые происходят в мировом сообществе, такие как информатизация и глобализация общества, не могут не влиять на язык. Глобальная информати-
Olga A. Vdovina, PhD, assistant professor of the English Language department 5 at Moscow State Institute of International Relations (University) MGIMO(U). E-mail: senator.71@mail.ru
зация общества как целостного, динамично развивающегося социального организма стало закономерным этапом цивилизационного развития. «Информационное общество» или «информационная цивилизация» - это новый этап развития человечества, по мнению японского профессора Юиро Хаяши, который в 1969 году первым использовал этот термин. Применение компьютера, информационный капитал которого неисчерпаем, есть проявление глобального процесса информатизации. Присутствие средств массовой информации не может не влиять на то, как приходится работать дипломатам в условиях переизбытка информации^ В Нью-Йорке родилась поговорка «CNN стало 16-м членом Совета Безопасности», так как репортажи канала CNN зачастую влияют на скорость принятия решений политиками и дипломатами. Уместно в этой связи упомянуть выражение «фактор CNN». Во времена холодной войны советская политическая элита недооценивала фактор информации, что позволило CNN нарастить свое влияние, как отмечал еще в 1991 году один из американских генералов.
Глобализация подразумевает стремительный рост передвижения капиталов, технологий, товаров, услуг, идей и людей - это все меняет облик мира. Потеря государствами монополии на ведение международных дел - еще одна тенденция, проявившаяся в условиях глобализации. Лоббизм со стороны общественных неправительственных организаций имеет большое влияние на принятие решений. В этой связи необходимо вспомнить «формулу Арриа» (Arria Formula), которая позволяет членам Совета Безопасности неформально обсуждать с представителями гражданского общества наиболее серьезные проблемы, приглашать неправительственные организации выступать с речью перед Советом Безопасности. Свое название эта формула получила по имени Диего Арриа, посла Венесуэлы, который уговорил своих коллег отступить от правил и встретиться со священником из Боснии, приехавшим во время кризиса в Югославии в Нью-Йорк в 1992 году для того, чтобы выступить в Совете Безопасности. Сегодня дипломаты выходят из своей «башни из слоновой кости» и взаимодействуют не только с дипломатами, но также с представителями гражданского общества, негосударственных структур, которые также вовлечены в конфликт. В результате публичные выступления дипломатов зачастую становятся все более приближенными к пониманию широкой аудиторией.
Перетекание огромных средств из одной части света в другую изменяет характер конфликтов, которые превращаются в клубок неясной конфигурации, который даже невозможно распутать. Сегодня дипломаты привлекают экспертов по экономике, финансам для того, чтобы понять подоплеку этих конфликтов, не ограни-
чиваясь урегулированием их только на политическом уровне. Частью глобализации является американизация мировой жизни, что в свою очередь выдвигает американский вариант английского языка на первый план. Это уже не только использование его в качестве языка лингва-франка, это его повседневное использование при работе в Интернете, просмотре газет и журналов, прослушивании новостей американских каналов.
Возникает вопрос, способствует ли глобализация единообразию или все-таки разнородности? Глобализация международных отношений сейчас требует от дипломатов углубленных знаний не только в гуманитарных науках, а также в таких сферах, как - информатика, масс-медиа, экономика. Соответственно язык дипломатии взаимодействует с другими языковыми регистрами. Речи дипломатов изобилуют терминами, связанными с прогрессом Интернета, спортивной жизнью, событиями из мира кино. Например, оборонная инициатива США получила название «Звездные войны» по названию одноименного фильма, а также фраза из этой же киноэпопеи «Империя контратакует» / «Empire strikes back», которая вошла в язык дипломатии. Спортивная терминология проникает в язык дипломатического общения, например, «hat-trick» / «хет-трик» («хет-трик партии власти», означающий победу на выборах в третий раз) или «overtime» / «овер-тайм» - время, которое дипломаты добавляют, в случае если к оговоренному времени не удалось достичь решения. Также существует мода на использование определенных выражений, например, «дорожная карта» / «Road Мар» - это термин из международной практики, который означает, что те, кто имеют отношение к процессу урегулирования, выстраивают некую линию своих шагов, о которых договариваются последовательно. В 90-х годах с подачи Бутроса Бутроса Гали стало модным выражение «повестка дня» / «agenda» в сочетаниях - «повестка дня мира», «повестка дня для развития».
Разумеется, без осознания тех изменений, которые происходят в полиполярном мире, нельзя говорить об изменениях, происходящих в языке дипломатического общения, как языка профессии, требующего умения синтезировать знания из полярно противоположных областей знания, и соответственно нельзя говорить о подготовке дипломата новой формации. В виртуальном мире Интернета представлены практически все ведущие внешнеполитические ведомства и международные организации. Электронный документооборот через Интернет, в том числе с электронно-цифровой подписью, уже неотъемлемая часть самого традиционного вида общения
- дипломатической переписки. Стало возможным совсем немыслимое еще двадцать лет назад, а именно, ознакомление с официальными материалами, брифингами, архивами, имея адрес ведом-
ства в Интернете. Дипломатий становится много: экономическая, информационная, народная, дипломатия противоборства цивилизаций, превентивная, публичная, конструктивная, телевизионная и т.д. Дипломаты будущего - это не узкие профессионалы, умеющие только красиво говорить. Что касается традиционного дипломатического языка, так называемого «новояза» / «Newspeak», термина идущего от Джорджа Оруэлла, то представители международных организаций -ООН, ОБСЕ, НАТО до сих пор разговаривают и пишут на нем. Совсем недавно языком дипломатии считался французский язык, который впоследствии был вытеснен английским языком. Сейчас английский язык используется в качестве языка дипломатии, международной торговли и признается основным языком ООН. Еще несколько столетий назад, всего-то во времена Шекспира, английский язык не имел важного социального значения в Европе, был неизвестен остальному миру, на котором говорило всего несколько миллионов человек. Это был язык бедных, изобилующий французскими заимствованиями.
Дипломаты нынешнего тысячелетия сталкиваются с необходимостью перерабатывать большой объем информации и, что также важно опираясь на широкий круг фундаментальных знаний, отражающих современные представления об окружающем нас мире. Усложнение общественной организации влечет за собой изменение наших представлений - о самих себе, побудительных мотивах, механизмах, перспективах общественно-политических отношений и конечно языке, без которого немыслимы какие-либо отношения. С. Хантингтон отмечает, что «In the post-Cold War world, the most important distinctions among peoples are not ideological, political, or economic. They are cultural»4. Мультикультурализм / multi-culturalism - политика, направленная на развитие и сохранение в отдельно взятой стране и в мире в целом культурных различий, и обосновывающая такую политику теория или идеология. Мультикультурализм противопоставляется концепции «плавильного котла» / «melting pot», где предполагается слияние всех культур в одну. Мультикультурализм - один из аспектов толерантности заключающийся в требовании параллельного существования культур в целях их взаимного проникновения, обогащения и развития в общечеловеческом русле массовой культуры. Мультикультурализм ведет к формированию языка политической корректности, который не должен отдавать предпочтение одной из групп, представляющей меньшинство, не должен лишать права суверенитета, а также мешать обществу отстаивать свои интересы, и конечно не способствовать созданию стереотипов. «Multiculturalism leads to politically correct language. Such language must be consistent with multiculturalist principles.
This means that language should: 1) not favour one group over another; 2) not infringe on any group’s right to sovereignty; 3) not interfere with the peaceful relationship of any minority group with those from other groups; 4) not hinder society (i.e., the state) in its attempts to protect cultural groups (i.e., social, economic, and ethnic minorities) whose views are declared to be equally valid and who have the «right» to equal opportunity, integrity, and point of view, and 5) not promote stereotypes of any kind»5.
Глобализация объективно порождает насилие над обществами в разных частях мира. Сопротивляясь этому насилию, многие общества стремятся замкнуться в себе, обратившись к корням и истокам, но при этом не хотят отставать от процессов, набирающих обороты в современном мире. «Отстающие» общества меняют структуру, приобретают более сложный характер - становятся похожими на конгломерат, внутри которого сосуществуют, согласно известному политологу современности А.Д. Богатурову, два анклава. В первом «замыкают» современное и постсовремен-ное - это «камера глобализации». Во втором -холят и лелеют традиционное, родное. В анклавах говорят на разных языках. В первом - рабочий язык английский. Во втором - конечно, местные языки, носители которых, впрочем, не упускают возможности выучиться и английскому6.
Какое влияние на язык оказывает распространение конгломератных обществ? Способствует ли оно единообразию языка дипломатического общения, или, наоборот, делает его более разнородным? Скорее второе, чем первое. Нельзя не отметить грандиозное отличие в характере существования языка в случае его значительного единообразия и в случае его раздробленности. С одной стороны, язык дипломатии - это тот язык, на котором данное государство говорит с внешним миром, по которому судят о лице государства. Поэтому к стилю языка дипломатического общения предъявляются столь же высокие требования, какие предъявляются к языку литературных произведений. С другой стороны, газетные и журнальные статьи, произведения ораторской речи содержат оценку приводимых в них фактов и стремятся воздействовать на читателя или слушателя, а иногда заставить его согласиться с высказываемой точкой зрения. Все это приводит к сочетанию особенностей научных материалов, а именно большого количества терминов, элементов книжной лексики, сложного синтаксиса и стиля художественной речи, что проявляется в наличии элементов образности и эмоционально-экспрессивной окраски. В так называемом языке дипломатии мы сталкиваемся с проблемой взаимопроникновения и варьирования ряда языковых регистров (an interactive interplay of registers)7 и единством основных навыков (понимание устной и письменной речи, говорение, письмо).
Язык дипломатического общения как особый регистр или функциональный стиль представлен рядом вариантов, среди которых Political English занимает особое место, соответствующее роли английского языка вообще в мире. Дэвид Кристалл считает, что язык политика представляет собой сочетание фразеологии из таких областей, как «религия», «право» и риторики средств массовой информации, рекламы, что в свою очередь представляет собой сочетание старого и нового. «The language of politicians, especially when they are speaking in public, is an interesting mixture of old and new: it displays much of the ritual phraseology and consciousness of precedent which we associate with religion or law; and it makes use of many of the rhetorical and dramatic techniques which we associate with advertising or the media»8.
Хотя в настоящее время язык дипломатического общения очень распространенная дисциплина, которая преподается на разных уровнях, само понятие языка дипломатии не имеет строгого определения и научного обоснования. Существуют исследования, которые обосновывают специфику так называемых «профессиональных жаргонов» (professional jargons) по линии фонетики, лексики, морфологии, синтаксиса и т.д.9 Историки, математики, географы имеют свой научный и языковой аппарат, но мы не можем утверждать, что они не используют язык дипломатии. Ситуативно-концептуальная неопределенность ведет к тому, что в учебниках для подготовки дипломатов наблюдается смешение жанров и стилей, характерное для других разновидностей языка в меньшей степени.
Понятие язык дипломатического общения употребляется для обозначения двух различных понятий. С одной стороны, язык, на котором ведутся официальные дипломатические сношения и составляются международные договоры. С другой стороны, это совокупность специальных терминов и фраз, составляющих общепринятый дипломатический словарь. О языке, о стиле дипломатических документов говорится в книге X. Вильднера «Техника дипломатии». «Дипломатический словарь должен отличаться, прежде всего, простотой и ясностью; под этим подразумевается не простота ремесленнического способа выражения, а классическая форма простоты, которая умеет выбирать для каждого предмета единственное подходящее при данных обстоятельствах слово. Вычурный способ выражения, так же как многоречивость, будет иметь своим следствием недостаток простоты. Не всякий хороший стилист, будь он действительно таковым, является в то же время хорошим дипломатическим стилистом. Нет, этого названия заслуживает только дипломат, и именно тот дипломат, который и в письменной области умеет проявить себя как
дееспособный представитель своей профессии»10.
Понимание природы языка дипломатического общения сопряжено с определенными сложностями, так как язык дипломатии является средством международного общения, как и английский язык вообще. Использование языка дипломатии как средства международного общения накладывает определенные требования на дидактическую организацию материала с точки зрения терминологии, с одной стороны, и с точки зрения культурно-значимых факторов общения с другой. Соприкосновение политических систем стран всего мира требует уточнения терминов, национальных и интернациональных политических понятий. Например, республиканцы и демократы говорят на разных языках, говоря об одном и том же явлении - глобальном потеплении, используя разные термины «global warming» и «climate change». Демократы предупреждают об опасности глобального потепления, в то время как республиканцы говорят спокойно о явлении, происходящем в природе, называя его просто изменением климата. In politics, Republicans and Democrats seem to be evolving separate languages or, at least, long lists of different nouns. Democrats warn of «global warming»; Republicans talk calmly about «climate change». Или демократы начинают называть себя прогрессивными, а республиканцы либеральными. Democrats are starting to call themselves «progressives». Republicans just say «liberals».
Расхождения в терминологических системах, когда происходит нарушение важного терминологического принципа (однозначного соотношения явления и знака), являются препятствием и для переводчиков, и для дипломатов, устанавливающих международные контакты между государствами. В статье Чеботаревой В.В. говорится, что одно и то же событие в зависимости от цели написания статьи может быть названо по-разному, одни и те же действующие лица у разных авторов могут иметь разные названия11. Одним из примеров может стать слово «terrorist»/ террорист, которое часто заменяется словами «insurgent», «rebel», «resistance», «activist», «militant», «fighter», «assailant», «attacker», «national patriot», «hostage-taker». «Most of us have no problem using the word «terrorists» for people who regularly blow up innocent bystanders for political effect. But the mainstream media still shun «t» word in favor of «insurgents» or «the resistance». The «insurgents» in Iraq aren’t really «insurging». They are blowing up large numbers of random people. But the press keeps talking about activists, rebels, militants, fighters, assailants, attackers, hostage-takers, etc. Some media outlets are willing to refer to «acts of terrorism», as long as they don’t have to call the people who perform those acts «terrorists». We have sin, but there are no sinners»12. Культурологиче-
ские исследования также акцентируют то, что важно осознавать специфику идиоматики языка дипломатии для успешного ведения политики и, что важно учитывать национальный менталитет и существующие стереотипы. Подразумевается не только этикет, но и специфика национальных форм языкового поведения, вербального и невербального13.
Роль языка в политической жизни в целом, а также его властный потенциал рассматривался в отечественной и зарубежной литературе (Ф. Бенетон, К.С. Гаджиев, В.Г. Макаренко, A.C. Пана-рин, В.М. Сергеев, Л. Штраус, Д. Кристалл). В работах Р. Барта, Ж. Бодрийяра, М. Фуко, П. Бурдье язык описывается как своеобразная властвующая инстанция идеи. Также существует ряд работ, посвященных политической коммуникации - Ю. Хабермас, Д. Ф. Хан, Н. Луман, У. Эко, Р.-Ж. Шварценберг, А.И. Соловьев, М.В. Ильин, в которых язык рассматривается как начало, воплощающее гуманистическую природу такого рода коммуникации и как средство создания смысла в такой сложной области человеческого общения. Исследовательские приемы, методологические принципы области языкознания играют важную роль в системе методов исследования явлений, происходящих на международной арене. Проблематика языка политики, и в нашем случае языка дипломатического общения, вплетается в теоретико-методологический базис исследования политики, и соответственно международных отношений (Н.В. Анохина, Л.Е. Бляхер, В.Я. Гельман, В.И. Герасимов, Т. Ван Дейк, М.В. Ильин, В.Г. Ледяев, М. Макаров, Дж. Б. Мангейм и K.P. Рич, М. Пешё,
A.И. Соловьев, O.A. Толпыгина, М.А. Хрусталев, Р.Х. Цилкота). Нельзя не отметить появление новой субдисциплины - политической лингвистики (А.И. Баранов, Я. Блуммерт, М.Н. Губогло,
B.З. Демьянков, М.В. Ильин, Ю.Н. Караулов, Д. Лейтин, П.Б. Паршин, A.A. Романов, А.П. Чудинов). В диссертации Мухарямовой Л.М. говорится, что проблематика языка демонстрирует свое расширяющееся присутствие в политической науке, внедряясь в ее теоретические, методологические, аналитические, конкретнонаучные, прикладные пласты. «Современное политологическое познание в своей существенной части ориентировано на осмысление языковых составляющих своего предметно-тематического пространства. Сюда относятся такие онтологические объекты как язык политики, политическая коммуникация, дискурс, факторы языкового (этноязыкового) многообразия, воздействующие на политическое развитие и последствия языкового регулирования. Лингвистические по своей изначальной природе компоненты стали в наши дни органичными для научной саморефлексии политической науки, для разработки и модернизации теоретического метаязыка»14.
Манипуляция общественным сознанием при формировании общественного мнения характеризует поведение политика. Использование в речи языка, который заставляет плохое казаться хорошим, а отрицательное делает положительным, так называемого «Doublespeak», можно назвать отличительной чертой любого политика. «Doublespeak is a blanket term for language which pretends to communicate but doesn’t, language which makes the bad seem good, the negative appear positive, the unpleasant attractive, or at least tolerable. It is language which avoids, shifts, or denies responsibility. Language which is at variance with its real meaning»15. Сам термин doublespeak представляет собой соединение двух терминов Джорджа Оруэлла «doublethink» и «newspeak», появившихся в романе «1984» / «Nineteen Eighty-Four». В качестве примера использования этого языка вспомним, что президент Р. Рейган, будучи после операции в бессознательном состоянии, был представлен средствами массовой информации как человек, пребывающий всего лишь в состоянии, не позволяющем принимать решения -«non-decision-making form».
Ещё в 1993 году Н. Хомский отмечал, что для того, чтобы понять политический дискурс, необходимо сопровождать его декодировкой научной терминологии, понятий из средств массовой информации и фразеологии пастыря - «to make sense of political discourse, it’s necessary to give a running translation into English, decoding the doublespeak of the media, academic social scientists and the secular priesthood generally». Благодаря усилиям NCTE (National Council of Teachers of English) ещё со времен войны во Вьетнаме, то есть с 1970-х нарастает противостояние использованию языка манипуляций государством и военными. С 1974 года Committee on Public Doublespeak ежегодно проводит награждение за противоречивое, обманчивое, сбивающее с толку высказывание - «grossly unfactual, deceptive, evasive, euphemistic, confusing, or self-contradictory», в особенности то изречение, использование которого оказывает влияние на события, происходящие на политической арене и даже на ход истории. В 2003 году обладателем этой премии стал Джоржд Буш младший за высказывания, используемые для обоснования причин вторжения в независимое государство - причин объявления войны. Вильям Лутц, английский профессор Рутгерского университета, крупный специалист по риторике, пытается привлечь внимание общественности к этической стороне этого вопроса и проводит черту между doublespeak и эвфемизмами, которые в свою очередь становятся doublespeak, если они используются для того, чтобы обмануть реципиента. В этом случае В. Лутц взывает к «the morality of rhetoric» - могут ли они быть использованы по этическим соображениям? «In cognitive terms, euphemisms
are used when one wants to name things without calling up a mental picture of them. The aim of using euphemisms is to strike at person’s imagination. Euphemisms do not form complete pictures in mind, nor do they completely define an event or object». Конечно, нет однозначного ответа на поставленный вопрос. Использование эвфемизмов, под которым мы подразумеваем троп, состоящий в непрямом, прикрытом, вежливом, смягчающем обозначении какого-либо предмета или явления16, нам представляется оправданным в политическом дискурсе, так как, как правило, дипломаты в своих выступлениях стремятся сгладить острые углы при разрешении какой-либо конфликтной ситуации, используя лексикон нивили-рующий агрессию. Наиболее распространенные политические эвфемизмы следующие: preemptive strike / surprise attack; casualty / victim; surveillance / spying; correction facility / prison; issue, challenge / problem; law and order / repression; emerging or developing nation / poor nation; inmate, detainee / prisoner; air support / bombing; incident / crisis, disaster; ethnic cleansing / genocide; collateral damage / killing of innocents; liquidation / killing on a mass basis; put down to sleep / kill; confidential source / informer; troop redeployment / retreat; inflicted casualties / killed or wounded; collateral damage / missing the target causing civilian casualties; cruise missile / accurate guided missile; deprived / poor; social exclusion / poverty; ethnic / non-white non-majority; least best / worst.
Синонимом эвфемизма в средствах массовой информации стало слово «spin». Георгий Почеп-цов в своей книге пишет, что этот термин «англичане выводят из крикета, американцы - из бейсбола, а нам как бывшей ядерной державе ближе ядерная физика, и мы еще в школе учили, что у частицы есть спин, то есть вращение»17. Согласно журналисту Нью-Йорк Таймз Вильяму Сафайер, «спин» / «spin» - представление объекта в средствах массовой информации, позволяющее занять наиболее выгодную позицию в информационном пространстве / «deliberate shading of news perception». Так как день за днем информация, которую мы получаем, идет сплошным потоком, то в этот поток вплетают «нужные» сообщения. Линда Вертмер, репортер National Public Radio, считает, что это явление и «не ложь» и «не правда». Примером может стать отказ от употребления слова «лгать» и использование слов «misspeak», «misstate», «stretch the truth», «to be economical with the truth» вместо него. Говоря о президенте США можно сказать, что он живет в мире с названием «а fantasy world of spin». Особенно в периоды избирательных кампаний наиболее востребованы, так называемые, «spin doctors» - «спонсоры» коммуникации, в обязанности которых входит предоставлять аудитории только ту информацию, которая характеризует политического деятеля с положи-
тельной стороны. «Спин-доктор» представляет несущественные характеристики объекта существенными и, наоборот, объявляет существенные, но невыгодные для него характеристики, несущественными. Сообщение, обладающее «спонсором», имеет более благоприятные условия для распространения. К изобретениям spin-doctors можно отнести эвфемизм из рубрики «национальная безопасность» - 9/11, который используется для того, чтобы избегать использования выражения «террористическая атака на США», события, произошедшего 11 сентября 2001 года, и потрясшего Америку количеством невинных жертв, достигшее 3000 человек. Еще один пример «War on Terror» - эвфемизм, использующийся для обозначения войны с Исламом. Использование религиозного термина стало бы оскорбительным для других государств и людей, исповедующих Ислам, что могло, в конечном счете, взорвать весь мир. Этот пример позволяет нам говорить о том, что использование эвфемизмов связано с понятием «политическая корректность», которая в последнее время превратилась в своего рода индустрию. В статье «Ап All-American Industry» автор задает вопрос «Is America in the throes of neo-PC, anti-PC or post-PC?»18 На какой стадии своего развития сейчас явление «political correctness-PC»? Пока трудно ответить на этот вопрос. Термины же, использующиеся для соблюдения правил политической корректности, можно классифицировать по следующим аспектам:
1) относящиеся к расовой принадлежности (Afro-Americans);
2) обозначающие родовую принадлежность (humankind; chairperson);
3) относящиеся к возрасту (senior citizens; 80 years young);
4) обозначающие сексуальную ориентацию (sexual minority);
5) относящиеся к физическим возможностям (handicapped; full-figured).
В сегодняшнем мире тенденция разъединения цивилизаций, религий, культур, проявляющаяся в отторжении политического курса, экономического поведения и ценностей, пропагандируемых Западом, очевидна, что препятствует диалогу цивилизаций и наносит ущерб культуре мира. Вторжение в Ирак было классифицировано одной стороной как «освобождение» / «libération», «a broad and concerted campaign», которая была проведена в жизнь коалицией «Coalition of the Willing», хотя коалиция состояла всего лишь из двух государств - США и Великобритания, и «оккупацией одного государства другим» / «occupation» другой стороной. Война в Ираке была названа такими понятиями, как «tearing down the apparatus of terror», «confronting dictators», «regime change» для того, чтобы оправдать вторжение в независимое государство. Ре-
зультаты войны также были представлены эвфемистически с помощью словосочетания «remarkable success» (Д. Чейни), оксюмороном «catastrophic success» и метафорой «а seedbed of democracy». Несмотря на исторические выборы в Ираке, состоявшиеся в 2005 году, страна все равно рассматривается, как «hotbed of terrorist threat». Для того чтобы дать правовое оправдание действиям одной из сторон и подчеркнуть, что пленные не имеют права на защиту по Женевской Конвенции, начали использовать эвфемизмы «unlawful combatants», «enemy combatants», говоря в действительности о военнопленных «prisoner’s of war», «criminals». Заявляя, что война в Ираке это война нового типа, президент нарушил принципы Женевской Конвенции, не осудив пытки заключенных. В результате чего законными стали такие способы допроса как лишение сна, игра на фобиях заключенного, а также факторе стресса «stress factor». После скандала, разразившегося в тюрьме Абу Грейв, вместо слова пытка «torture» стало использоваться «prison abuse». Слово «abuse» используется для обозначения неадекватного поведения и обращения с людьми, в то время как слово «torture» используется для обозначения насилия, повлекшего увечья, то есть для обозначения преступления. Так называемые благоприятные условия, создававшиеся во время допроса «favorable conditions»
- ещё один эвфемизм, использующийся вместо слов «rough techniques», «aggressive techniques», обозначающих агрессивную технику допроса, одобренную правительством для проведения процедур допроса. Эти технологии подразумевали систематическое «размягчение» / «softening up» заключенных при помощи изоляции, угроз, унижения, насилия, оскорбления, избиения - тех процедур, которые Красный Крест классифицировал как «tantamount to torture». В результате проведенной военной операции в Ираке появились эвфемизмы «the military has brought justice to the enemy», «our nation has defended itself», «to serve all Americans», «to reach out to the whole nation», «the restored vigor of the economy». После перевыборов президента победа Дж. Буша была названа «а broad, nationwide victory», перекликающаяся с «landslide victory» Т. Блэра, хотя победа первого не была также убедительна, как победа последнего, так как перевес голосов составил всего лишь 3 % (51% проголосовал за Дж. Буша и 48% за Дж. Керри). Речь Джона Керри стала образцом выступления, состоявшего почти только из эвфемизмов, слов заимствованных из поэзии и религии. Например, вся избирательная компания была названа словом «gift» - даром самому президенту, нации, демократии Америки. Использование слов «messenger of change», «knocking on doors of American households» / mundane door-to-door selling of a political candidate
- отголосок того периода времени, когда пропо-
ведники странствовали, провозглашая христианскую веру тысячи лет назад. Выражение «Do not lose faith» эхом отражается в строчках евангелия от Матфея «Knock and the door will be opened to you». Также метафоры «healing», «bridging a divide» стало отголоском светской речи проповедника. Чтобы смягчить горечь поражения на президентских выборах и подбодрить своих избирателей Джон Керри заявляет, что нет проигравших на этих выборах (there are no losers in this election), что и подтверждает, что речь Дж. Керри стала примером речи, целью которой было, с одной стороны, смягчить реальность, скрыть правду, но, с другой стороны, сделать это красиво и красноречиво - Doublespeak в действии.
Российская дипломатическая служба напряженно трудится над обеспечением государственных интересов России в условиях непростой международной обстановки. Соответственно, сейчас от российского дипломата требуется должный профессиональный и политический уровень подготовки, умение творчески подойти к поиску развязок сложнейших международных проблем и вопросов двусторонних отношений России с иностранными государствами. В качестве примера, демонстрирующего изобретательность дипломата, вспомним случай, который имел место быть в 80-е годы. В Совет Безопасности ООН, преодолев все охранные кордоны и барьеры полиции, проникли два американца и облили О.А. Трояновского красной краской. Однако O.A. Трояновский невозмутимо воскликнул «Better red than dead», перефразировав выражение «Better dead than red».
Для анализа лексического материала языка дипломатии попытаемся провести его «стратификации)». Начнем с положения JI.B. Щербы о том, что задачей исследователя является не создание классификации слов, а определение того, на какие группы, обусловленные самой языковой системой, эти слова естественно распадаются. Лексикологическое исследование требует выделения по определенному признаку подсистемы в составе данного лексического материала в целом. «Термины (от латинского terminus - «пограничный знак», «граница», «предел») - это слова специальные, ограниченные своим особым назначением; слова, стремящиеся быть однозначными как точное выражение понятий и название вещей. Это необходимо в науке, технике, политике и дипломатии. Термины существуют не просто в языке, а в составе определенной терминологии. Таким образом, терминология - это совокупность терминов данной отрасли производства, деятельности, знания, образующая особый сектор лексики, наиболее доступный сознательному регулированию и упорядочению»19.
Пронализируем систему дипломатического терминологического языка. Какими бы фонетическими или грамматическими особенностями
он не отличался, термины входят в словарный состав языка и подчиняются его фонетическому и грамматическому строю. Любой функциональный стиль имеет свою систему терминов. Без сомнения дипломатическая терминология отражает ту историческую обстановку, во время которой она функционирует. Жанровое своеобразие в отборе языковых единиц проявляется при составлении дипломатических документов. Исследование источников формирования дипломатической терминологии позволяет назвать такие пути её формирования, как заимствование иноязычных терминов и терминологизация общеупотребительных слов. В этой связи отметим использование французского термина британским министром иностранных дел Джеком Стро для описания характера резолюции, которую, по его мнению, следовало бы принять ООН по Ираку. Речь идет о французском слове «chapeau» - головной убор, шляпа. Понятно, что эта метафорическая шляпа напоминает английский зонтик. «Мы надеемся, - приводит слова Стро «Монд», что ООН будет играть роль своеобразного зонта при распределении гуманитарной помощи в Ираке, что будет способствовать юридическому и политическому возрождению этой страны». «Этот термин, -пишет газета, - весьма удачен, так как, с одной стороны, он на слуху, и понятен для многих, а с другой - достаточно многозначен, что дает возможность его вольной интерпретации». «Язык дипломатии бесконечно изобретателен, и каждый новый кризис еще более обогащает его», - не без иронии заключает французская газета20. Состав дипломатической терминологии представляет собой совокупность лексических средств, употребляемых в специальной области человеческой деятельности. Термины создаются как средства номинации понятий, предметов, явлений или как способы фиксации полученного знания. Дипломатическая терминология носит книжный характер, в то же время все более заметным становится проникновение разговорных элементов. Хотя считается, что в отличие от нетерминологических слов, которые многозначны и экспрессивны, термины отграничены от полисемии (многозначности лексических единиц) и лишены экспрессивности, мы должны отметить, что д ля терминологической лексики дипломатии характерны полисемия (breakdown
- тупик, в который могут стороны зайти при проведении переговоров / информация, разбитая по определенным группам; breakthrough - уничтожение препятствия для продолжения переговоров / прорыв в отношениях / успех), синонимия (invasion; encroachment), омонимия (corps; cause) и антонимия (progress - regress; backloading - frontloading).
Между общеупотребительными словами и терминологией происходит постоянный обмен:
общеупотребительные слова становятся терминами и наоборот. Терминология подразделяется на общетерминологическую - те, которые существуют только как термины, но участвуют в разных терминологиях (briefing, war, accreditation, operation) и специально-терминологическую - те, которые существуют только как термины в пределах одной терминологии (extraterritoriality; plenipotentiary). Также существуют такие термины, которые употребляются и как термины, и как обычные нетерминологические слова (chair, conflict, corridors, floor, brackets). «Во всякой терминологии (предметной области специальной лексики) непременно есть некоторое количество лексических единиц, которые встречаются как в обыденной, так и в профессиональной речи, - «консубстациональ-ные» термины и вызывают ряд трудностей при выделении терминологической лексики из словарного состава языка»21.
Значения слов, которые стали терминами в сфере «Дипломатия», специализируются и ограничиваются. Они обрастают своей фразеологией, сочетаясь с окружающими словами. «Ассимиляция в политике может быть «насильственная» и «естественная», «ассимиляцию проводят», а в фонетике ассимиляция бывает «регрессивная» и «прогрессивная», она «соблюдается»22.
A.A. Реформатский дает терминологии такие эпитеты, как строгая и даже умная, то есть опирающаяся на чисто интеллектуальные стороны слова, а также лишенная экспрессии (consultative status). Однако употребление терминов может быть связано и с экспрессией, но такое их употребление не связано с сущностью терминологии, а осуществляется в тех случаях, где терминология использована для иных целей (early harvest). Это относится к стилистическому использованию терминологии, хотя сама по себе терминология находится вне стилистики.
Очень важное качество терминологии дипломатии - это ее международность. В области «Дипломатия» осуществляется множество международных связей. Конечно, вопрос о взаимопонимании разных наций, говорящих на разных языках, является первостепенным. Термин дает предпосылку к пониманию сути дела при чтении книги по данной специальности. Употребление в качестве термина слова общенародного языка имеет две стороны медали. Преимуществом является тот факт, что словарный запас языка сохраняется и не засоряется заимствованиями, а также термин понятен, говорящему на этом языке. Однако это не всегда так, иногда смысл трудно разгадать, исходя из основного значения (brackets (square) - used in documents under negotiation to indicate that the bracketed words or text are not yet agreed by the conference). В этих случаях
достаточный контекст помогает понять их правильно, хотя также не всегда. Во избежание неясностей зачастую терминология «отграничивает» термины от обычных слов фонетически, грамматически, морфологически. «Термин - это такое слово или словосочетание, которое, обладая всеми указанными свойствами или качествами, становится термином только при условии, что люди обязательно устанавливают взаимооднозначное семантическое соответствие между более кратким или компактным обозначением данного объекта и его более развернутым или протяженным определением или дефиницией»23. Понятие «дефинитивности» является важным для терминологии как науки. Связь между термином и его определением является настолько тесной, что М.М. Глушко утверждает, что сущность, природа научного термина, его онтология состоит в его дефинитивности. Термин становится полноценным членом данной категории слов только при том условии, что его содержание может быть раскрыто адекватно требованиям данной научной дисциплины в его точной дефиниции24. Нельзя в этой связи не отметить отличие подхода лингвистического «от значения к понятию», который противостоит общефилософскому, идущему «от понятия к значению».
Итак, подводя итог вышесказанному, отметим, что зеркальным отражением полиполярного мира стала полиполярность языка. Прежде всего, мы проследили это в терминологии профессиональной сферы «Дипломатия». Терминология дипломатической сферы общения представлена терминами разных профессиональных сфер, она эклектична, изобретательна, разнообразна по выполняемым функциям, она международна, она строга и умна, опирающаяся на чисто интеллектуальные стороны слова, она проста, ясна, консервативна, но также зачастую не лишена экспрессии, что может быть объединено одним термином - она полиполярна. Язык дипломатического общения сочетает в себе особенности научного стиля изложения (основная функция которого информировать реципиента)
- широкое использование терминов, преимущественно из таких областей, как право, религия, военное дело, и особенности стиля художественной речи (основная функция которого оказывать воздействие на слушающего), а именно использование разнообразных эмоционально-экспрессивных средств и риторических приемов средств массовой информации.
1 Huntington S. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. New York: Simon & Schuster, 1996. C. 21.
2 Ibid. C. 21.
3 Реформатский A.A. Введение в языкознание. М.: Просвещение, 1996. С. 354.
4 Huntington S. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. New York: Simon & Schuster, 1996. C. 21.
5 Рябенко Н.Л. Общественно-политическая жизнь и язык. М. 2008. С. 50.
6 Богатуров А.Д. Конгломератное сообщест-во.2008, www.public.ru
7 Вербицкая М.В. Теория вторичных текстов (на материале современного англ. языка): автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 2000. С. 11.
8 Crystal D. The Encyclopedia of the English Language. Cambridge University Press, 2005. P. 378.
9 Яковлева Е.Б. Научные основы преподавания иностранных языков. Язык для специальных целей: теория и практика. В сб.: «Новейшие методы преподавания иностранных языков студентам неязыковых специальностей вузов» / под ред. Тер-Минасовой С.Г. М.: Изд-во Московского унта, 1991. С. 5-14.
10 Муратов Э.Н. Дипломатические документы и переписка. М.: Изд-во МГИМО. С. 7.
11 Чеботарева В.В. Особенности функционирования английских военных терминов в языке средств массовой информации // Вестник Московского университета, Серия 19, №2. М. 2008,
С. 188.
12 Рябенко H.JI. Общественно-политическая жизнь и язык. М. 2008. С. 39.
13 Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. М.: Слово, 2000. С.52
14 Мухорямова Л.М. Язык и языковые отношения как предмет политической науки: теория и методология анализа: дис. ... доктора полит, наук. М.: 2004. С. 14.
15 Ibid С. 34.
16 Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966. С. 521.
17 Почепцов Г. Создание виртуальных объектов и использование их в предвыборной борьбе. http://www.ladoshki.com
18 Рябенко Н.Л. Общественно-политическая жизнь и язык. М. 2008. С. 48.
19 Реформатский A.A. Указ. соч. С. 80.
20 WWW.BBCRussian.com
21 Гринёв С.В. Введение в терминоведение. М., 1993. С. 309.
22 Реформатский A.A. Указ. соч. С. 81.
23 Глушко М.М. Синтактика, семантика и прагматика научного текста. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1977. С. 122.
24 Ibid. С. 122.
Поступила в редакцию 27 ноября 2008 г.
