CC BY
9
ДОВГАЯ Ю.В.
ПОИСКИ «КОРНЕВОГО ЕДИНСТВА» В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ РУССКОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Стремление поэтов и писателей разных стран и эпох найти связь между субъективным миром человека и окружающей его природой с целью воссоздания целостной картины бытия выразилось в попытках проникнуть в область подсознательного и бессознательного в человеческой психике, в поисках ассоциаций между различными чувственными восприятиями. Например, в творчестве Э.Т.А.Гофмана описаны случаи, когда одно чувство свидетельствует о чем-то, что находится в сфере другого чувства, когда восприятие цвета и запаха вызывает представление о звуке и т.д.: «Когда он, Ансельм, полный горячего желания, все смотрел в эти чудные глаза, сильнее зазвучали в грациозных аккордах хрустальные колокольчики. Куст зашевелился и сказал: «Ты лежал в моей тени, мой аромат обвевал тебя, но ты не понимал меня. Аромат -это моя речь, когда любовь воспламеняет меня... Кругом благоухали цветы, и их аромат быт точно чудное пение тысячи флейт» (5, с.401). Это примеры зрительно-звуковых и обонятельно-звуковых ассоциаций. В другом произведении Гофман устанавливает связь между цветом, запахом и звуком: «Не только во сне и в моем забытьи, которое предшествует ему, но также и после пробуждения, когда я слышу музыку, я нахожу аналогию и глубинную связь между цветами, звуками и запахами... В особенности запах коричневых и красных ноготков производит магическое действие на мой организм; я погружаюсь в глубокие грёзы, а вдалеке мне слышатся низкие и глубокие звуки гобоя» («Крейслериана») (цит.по: 7, с.84). Гофман не может объяснить, почему у него ассоциации между цветом, запахом и звуком. По-видимому, это происходит на бессознательном уровне. Музыка, разлитая в природе, в
ее красках и ароматах, порождает музыку в душе человека, которая может звучать «хрустальными колокольчиками», «тысячью флейт», «низкими и глубокими звуками гобоя». Природные ритмы находят свое продолжение в биологических ритмах. Преобразованные субъективной фантазией художника-музыканта, они составляют основу созданных им музыкальных произведений. Открывая подобные ассоциации, Гофман связывает мир природы с внутренним миром человека в единое целое.
В этой связи хотелось бы сказать о музыканте, за все жизнь написавшем только одно талантливое произведение. Это герой романа И.С.Тургенева «Дворянское гнездо» Лемм. Скромный учитель музыки, безнадежно влюбленный в свою ученицу, он создает величайшее музыкальное творение под влиянием любовного чувства других людей: Лав-рецкого и Лизы, пережив его как свое собственное. Вот передает автор впечатление главного героя от этой музыки: «Сладкая, страстная мелодия с первого звука охватывала сердце, она вся сияла, вся томилась вдохновением, счастьем, красотою, она росла и таяла; она касалась всего, что есть на земле дорогого, тайного, святого; она дышала бессмертной грустью и уходила умирать на небеса». В ней было пение соловья, свет луны, блеск звезд, шепот деревьев, казалось, что звуки «пылали любовью».
«Вы все знаете?» - произнес со смущением Лаврецкий.
«Вы меня слышали, - возразил Лемм, - разве Вы не поняли, что я все знаю» (8, с.237-238).
В данном отрывке любовное чувство рождает музыку, которая становится посредником не только между природой и человеком, но и соединяет внутренний мир нескольких людей воедино.
Попытки проникнуть в подсознательное характеризуют творчество французского поэта-символиста П.Верлена. Можно сказать, что в поэзии Верлена торжествует музыкальная установка. Самая лучшая и наиболее последовательно проводящая поэтическую линию Верлена книга «Романсы без слов» («Romances sans paroles»). Поэтическое слово-образ перестает быть у Верлена на первом месте: слово для него -прежде всего музыкальный тон, оно не только должно звучать. Самые смысловые образы, доходящие до сознания, воспринимающего поэтическое произведение, должны быть музыкально-текучи, неопределенны, зыбки. Отсюда импрессионизм Верлена: его поэтические пейзажи и описания - «слова-образы» - подчинены субъективно-лирической настроенности поэта и ею же организуются так, чтобы порождать соответствующий «отзвук» в сознании читателя. Смысл верленовского музыкального принципа - в утверждении мира как переживания, в утвер-
ждении права строить свой поэтический мир, снимающий и замещающий реальную действительность. Он подготовил знаменитый «vers libre», дерзко ломая традиционный поэтический синтаксис, прибегая к исключительно смелым переносам. Его основные принципы высказаны стихотворением «Поэтическое искусство» («Art poetique»): «О музыки всегда и снова! Стихи крылатые твои Пусть ищет за чертой земного Иных небес, иной любви Музыки прежде всего !
Музыки еще и всегда!
Пусть твой стих станет летящим предметом,
Пусть чувствуют, как он отлетает от души в глубинные аллеи,
Устремляясь к другим небесам, к другой любви.»
(цит.по: 7, с.80).
Сложным ассоциативным связям, деятельности «инстинктивной памяти», а также особой роли музыки посвящен роман писателя-символиста Марселя Пруста «В поисках утраченного времени». Например, отблеск свечи на стене, игра солнечных лучей в витражах стекол вызывают в памяти героя пережитые в детстве чувства обиды, тревоги, беспокойства, любви к своим близким, а также острую ностальгию о прошлом. Услышанная главным героем Сваном музыкальная фраза не только вызвала к жизни образ его возлюбленной Одетты де Кресси, она наполнила его верой в счастье, любовь, высшую реальность: «Наслаждение, которое доставляло Свану музыка и которое перерастало у него в подлинную страсть, напоминало в такие минуты наслаждение, получаемое от ароматов, от соприкосновения с миром, для которого мы не созданы, потому что он не доступен нашему пониманию, и который мы постигаем из наших чувств» (6, с.259). Таким образом, музыка в произведениях М.Пруста вводила человека в особый мир, непохожий на реальный, который можно только почувствовать.
Символисты отводили особую роль соответствиям, или коррес-понденциям. Эти соответствия были разные. Например, французский поэт-символист А.Рембо видел сложную субъективную ассоциативную связь между буквами, цветом и зрительными образами. Это связь описана в его стихотворении «Гласные»:
«А - черно, Е - бело, И - красно, У - зелено, О - сине, тайну их открыл я в некий день:
А - бархатный корсет кишащих насекомых На куче нечистот, А - глубина и тень, Е - белизна седин, палаток и тумана, Нагорных ледников и девственных пелен, И - сплюнутая кровь, сочащаяся рана И грешных алых губ проклятье или стон, У - циклы и круги зеленых вод океана, Покой лугов и трав, спокойная нирвана, Раздумье мудрецов над тихою водой. О - трубный зов небес и скрежет мирозданья, Маячание миров и ангелов витание, Омега - ока луч лилово-голубой» (цит по:7, с.84).
Для многих символистов большую роль играл цвет. У А.Блока каждый цвет - символ, объединяющий внешние образы с человеческими переживаниями: синий цвет - символ мечты, желтый - будней, красный - мирового пожара, черный - ужаса, тревоги:
«Голубая дымка за плечами, Неизвестность, гибель впереди». («Май жестокий») (цит. по: 1, с.173); «пожаром зари
сожжено и раздвинуто бледное небо, и на желтой заре фонари». («В ресторане») (цит. по: 2, с.19-20); «недвижный кто-то, черный кто-то людей считает в тишине». («Фабрика») (цит. по: 1, с. 42).
Исторические события А.Блок видел в цвете. Вот его поэтические строки относительно какой-то мистической метели: «Едва моя невеста стала моей женой, как лиловые миры первой революции захватили нас и вовлекли в водоворот. Я, первый, так давно хотевший гибели, вовлекся в серый пурпур серебряной звезды, в перламутр и аметист метели. За миновавшей метелью открылась железная пустота дня, грозившая новой вьюгой. Теперь опять налетевший шквал - цвета и запаха определить не могу».
Идея о соответствиях, как уже упоминалось, была развита Гофманом, нашла свое продолжение в творчестве Рембо, Блока, Верлена, М.Бодлера, являет собой «дивный храм» со своими законами, где все материальное и духовное, как и краски, звуки, запахи, как гласит программный бодлеровский сонет «Соответствия», в конце концов есть лишь разные иероглифические наречия одного материнского праязыка. И, следовательно, все они перекликаются в рамках изначального «вселенского подобия». В этом стихотворении проводится мысль о закономерных связях между теми или иными чувственными явлениями и определенной сущностью, а чувственные вещи являются символами скрытой реальности:
«Природа - некий храм, где от живых колонн Обрывки смутных фраз доходят временами. Как в чаще символов, мы бродим в этом храме И взглядом родственным глядит на смертных он. Подобно голосам на дальнем расстоянье, Когда их стройный хор един, как тень и свет, Перекликаются звук, запах, форма, цвет. Глубокий темный смысл обретшие в слиянье»
(цит. по: 3, с.20).
Понятно, что прикоснуться к этой тайне дано именно «сверхприродному» воображению. Угадывая и облекая в слова глубинные «соответствия» между разделенными по видимости потоками слуховых, обонятельных, зрительных ощущений, исходящих от сводного жизненного многообразия, поэт, по Бодлеру, проникает сам и вводит за собой всех желающих в загадочную святая святых нерукотворного «Собора». Сущее, как следует из бодлеровских философских размышлений, двупла-стно: за дробными явлениями кроется их глубокое корневое родство, за слоем существующего скрывается заповедный слой сущностного. И это устройство Мироздания соотнесено с двупластностью нашего духа: под слоем непосредственного созерцания надстраивается слой ассоциативного воображения, который и приоткрывает доступ к сокровенной истине всеединства. В лирике Ш.Бодлера действительное дано как воспринимаемое, а оно неотъемлемо от припоминаемого или пригрезившегося. Для лирика могут наступать «празднества мозга». Они наступают, когда мысленно преодолена расщепленность бытия на природу и личность, вещи и дух, внешнее и внутреннее, когда объект и субъект, мир, окружающий художника, и сам художник совместились в одно. Но подобные состояния «благодати» - редкие переживания собствен-
ной непосредственной подключенности к родникам вселенской жизни. Они упорно ускользают от прямых описаний и рассудочных объяснений. Их можно только подсказать, внушить, навеять. Поэзия в таких случаях обладает способностью пробуждать, подобно музыке и живописи, бесконечную взаимоперекличку непроизвольных отзывов в самых разных ответвлениях нашей чувственности.
Список литературы
1. Блок А. А. Изборник. - М., 1989. - 287 с.
2. Блок А.А. Избранная лирика. - М., 1966. - 32 с.
3. Бодлер Ш. Цветы зла. - М., 1970. - 480 с.
4. Бунин И.А. Окаянные дни. - М., 1990. - 414 с.
5. Гофман Э.Т.А. Житейские воззрения кота Мурра. Повести и рассказы.// Всемирная литература. - Серия II. - М., 1967. - 775 с.
6. Пруст М. По направлению к Свану. - М., 1973. - 461 с.
7. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка: семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. - М., 1985. - 335 с.
8. Тургенев И.С. Романы. - М., 1955. - 665 с.
