ПОИСК ОПТИМАЛЬНОЙ МОДЕЛИ РЕГУЛИРОВАНИЯ ОСНОВНОГО И ВТОРИЧНОГО ПРОИЗВОДСТВ В РАМКАХ ТРАНСГРАНИЧНОЙ НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТИ (БАНКРОТСТВА) В РФ Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 341.9

Мовсесян Карине Горевна Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова

Юридический факультет Россия, Москва karine-movsesyan.702014@yandex.ru

Movsesyan Karine Lomonosov Moscow State University

Faculty of Law Russia, Moscow

ПОИСК ОПТИМАЛЬНОЙ МОДЕЛИ РЕГУЛИРОВАНИЯ ОСНОВНОГО И ВТОРИЧНОГО ПРОИЗВОДСТВ В РАМКАХ ТРАНСГРАНИЧНОЙ НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТИ (БАНКРОТСТВА) В РФ Аннотация: статья посвящена поиску оптимальной модели регулирования трансграничного банкротства в РФ в ситуации отсутствия адекватного разрешения вопросов международной несостоятельности в российском международном частном праве. Автор анализирует сложившуюся судебную практику по вопросам компетенции, применимого права и механизма признания иностранных банкротств для предложения российской модели трансграничного банкротства в виде основного и вторичного производств с экзекватурным механизмом признания иностранных банкротств. Ключевые слова: трансграничное банкротство, центр основных интересов должника, обособленное подразделение, lex fori concursus, признание иностранных банкротств.

SEARCH FOR AN OPTIMAL MODEL OF REGULATION OF MAIN AND SECONDARY PROCEEDINGS IN CROSS-BORDER INSOLVENCY IN

RUSSIA

Annotation: the article is dedicated to the search for an optimal model for regulating cross-border insolvency in Russia in the absence of adequate resolution of international bankruptcy issues in Russian private international law. The author analyzes the established judicial practice on the issues of international jurisdiction, applicable law and the mechanism of recognition of foreign bankruptcies to propose a Russian model of cross-border insolvency in the form of main and secondary proceedings with an exequatur mechanism for recognition of foreign bankruptcies. Key words: cross-border insolvency, center of the debtor's main interest, establishment, lex fori concursus, recognition of foreign bankruptcies.

1. Российские реалии и опыт регулирования трансграничной несостоятельности (банкротства)

1.1. Существующие подходы и перспективы в определении международной подсудности дел о банкротстве

В настоящее время в России отсутствует специальное правовое регулирование международной подсудности дел о банкротстве: специальные нормы отсутствуют как в АПК РФ, так и в Законе о несостоятельности РФ; дифференциация банкротных производств на основное и вторичное не производится. Юрисдикция судов по делам о трансграничной несостоятельности определяется исходя из норм российского национального законодательства о банкротстве и международного гражданского процесса.

Долгое время в российской судебной практике превалировал консервативный подход, согласно которому иностранные субъекты не могли банкротиться на территории РФ. Ситуация принципиально изменилась после внесения в Закон о несостоятельности РФ положений, касающихся банкротства физических лиц. В деле господина Брискина суд кассационной инстанции впервые пришел к выводу, что Закон о несостоятельности РФ не связывает определение понятия гражданина-должника с наличием у него статуса

российского гражданина [1], соответственно, иностранные лица, наравне с российскими гражданами, имеют право на банкротство в РФ.

За неимением иного правового инструментария, суд в деле госпожи Кузнецовой в качестве обоснования допустимости банкротств иностранных лиц в РФ применил правила главы 32 АПК РФ [2]. Российский суд признал себя компетентным на основании общих положений о международной подсудности по общегражданским делам с участием иностранных лиц, сославшись на пункт 10 части 1 статьи 247 АПК РФ, согласно которому арбитражные суды рассматривают дела с участием иностранных лиц при наличии тесной связи спорного правоотношения с территорией РФ. В ситуации, когда отсутствует регулирование международной подсудности при трансграничном банкротстве, критерий тесной связи может выступать в качестве возможного аналога центра основных интересов должника (англ. COMI, center of main interests of the debtor) для основного производства, в то время как критерий места нахождения ответчика и его имущества, закрепленный в пункте 1 и пункте 3 части 1 статьи 247 АПК РФ, может рассматриваться в качестве возможного аналога обособленного подразделения (англ. establishment) для вторичного производства. В деле госпожи Кузнецовой была заложена практика применения статьи 247 АПК РФ для обоснования компетенции российских арбитражных судов по банкротным делам в двух направлениях: в развитии критериев подсудности как для основного производства, так и для вторичного.

Иностранное юридическое лицо может быть признано несостоятельным на территории РФ в соответствии с нормами российского законодательства о банкротстве, несмотря на ряд судебных решений, отвергающих такую возможность ссылками на легальный, процессуальный, территориальный и коллизионный аргументы [3]. Впервые российский суд в решении Арбитражного суда Челябинской области от 22 апреля 2022 г. по делу № А76-31539/2021 ввел процедуру банкротства в отношении иностранной компании

Pandora Consulting LC, зарегистрированной на острове Невис. Суд указал на применимость норм, устанавливающих введение процедур банкротства в отношении российских юридических лиц, к имущественной массе иностранного должника, находящейся или тесно связанной с РФ, аналогично институтам банкротства неправосубъектных образований, институту распределения имущества ликвидированного юридического лица [4].

Компетенция российского суда по рассмотрению дела о банкротстве иностранного юридического лица может быть обоснована ссылками не только на пункт 10 части 1 статьи 247 АПК РФ, но и на пункт 1, пункт 2 части 1 статьи 247 АПК РФ, согласно которым арбитражные суды в РФ рассматривают дела с участием иностранных лиц в случае, если имущество должника находится на территории РФ, орган управления, филиал или представительство иностранного лица находится на территории РФ.

Таким образом, (1) в настоящее время в РФ международная подсудность по делам о трансграничной несостоятельности не урегулирована; (2) отсутствует дифференциация банкротных производств на основное и вторичное; (3) компетенция российских судов по рассмотрению дел о признании иностранных лиц банкротами устанавливается исходя из норм российского национального законодательства о банкротстве и международного гражданского процесса.

1.2. Определение применимого права: проблемы отсутствия специальной коллизионной привязки в части III ГК РФ и введение в оборот правила lex fori concursus

В настоящее время в российском праве отсутствует системное коллизионное регулирование трансграничных банкротств. Проблема определения применимого права может быть разрешена посредством применения пункта 2 статьи 1186 ГК РФ, устанавливающего, что в случае невозможности определения подлежащего применению права применяется

право страны, с которой гражданско-правовое отношение, осложненное иностранным элементов, наиболее тесно связано. В связи с тем, что правоотношения несостоятельности наиболее тесно связаны с государством места возбуждения производства, становится возможным применение российским судом lex fori concursus, которое обеспечивает единство материального и процессуального права при рассмотрении споров в рамках трансграничной несостоятельности.

До дела банка «СНОРАС» не признавалась возможность применения коллизионной привязки lex concursus, так как считалось, что к правоотношениям подлежит применению право, избранное сторонами договора в качестве применимого [5]. В деле датской компании «Калинка Трейд Апс» суд в качестве применимого права при банкротстве сослался на lex societatis, поскольку, как посчитал суд, банкротство - один из способов ликвидации компании, соответственно, и к банкротству должно быть применено право места учреждения юридического лица [6]. Однако такая логика регулирования также не отвечает задачам регламентации трансграничного банкротства.

Впервые в российской судебной практике привязка lex fori concursus была использована в деле банка «СНОРАС» [7, 8], в котором Президиум ВАС РФ сформулировал правовую позицию: «суды должны были оценить допустимость и действительность оспариваемого зачета исходя из положений статьи 1202 ГК РФ и норм права государства, в котором осуществляется процедура банкротства (lex concursus) банка СНОРАС» [8]. Признав, что трансграничная несостоятельность в России находится в рамках коллизионно-правового регулирования, суд ввел привязку lex concursus, не очертив при этом объем коллизионной нормы. Однако этот недостаток может быть устранен исключительно законодателем, управомоченным дать исчерпывающий перечень правоотношений, подпадающих под действие привязки lex concursus (объем коллизионной нормы).

Применение lex fori concursus не всегда обеспечивает предсказуемость для кредиторов, в связи с чем необходимо установление в законе исключений из lex fori concursus, позволяющих применять право иного государства, отличного от места открытия конкурсного производства. Однако такие исключения не могут носить произвольный характер, они подлежат установлению на законодательном уровне. Российские суды в отсутствие закрепленных в законе исключений из lex fori concursus могут ориентироваться на международно-правовые стандарты, изложенные в Руководстве ЮНСИТРАЛ для законодательных органов по вопросам законодательства о несостоятельности, в котором заложен принцип «функциональной заменимости» [9]. Руководство предусматривает: «необходимо определить, какие требования, созданные согласно иностранному праву, могут считаться эквивалентными требованиям на основании внутреннего права, за которыми признаются определенные привилегии или приоритеты. Другими словами, необходимо определить, является ли вид требования, созданного согласно иностранному праву, «эквивалентным» виду требования, за которым lex fori concursus признает особый статус в рамках производства по делу о несостоятельности» [10]. В деле о банкротстве ОАО «Волжская текстильная компания» суд при определении применимого права проанализировал право удержания товара как обеспечения по чешскому праву [11], сравнив его с залогом по российскому праву и включив требования кредитора как обеспеченные залогом имущества должника, то есть в данном деле российский суд применил принцип «функциональной заменимости», когда отсутствует системное коллизионное регулирование, которое предусматривало бы исключения из lex fori concursus по российскому праву.

Таким образом, (1) в настоящее время в России отсутствует системное коллизионно-правовое регулирование трансграничных банкротств; (2) российские суды при разрешении вопроса о применимом праве могут

применять lex fori concursus, обосновывая использование коллизионной привязки ссылкой на пункт 2 статьи 1186 ГК РФ; (3) в ситуации отсутствия исключений из lex fori concursus российские суды могут применять принцип «функциональной заменимости», но в ограниченных пределах; (4) восполнение пробелов судебными органами не является решением проблемы; необходимо закрепить на законодательном уровне lex fori concursus как основную коллизионную привязку с рядом детализированных исключений.

1.3. Механизм признания иностранных банкротств в России

Признание иностранных банкротств в России осуществляется через режим признания иностранных судебных решений с возможностью использования двух правовых инструментариев: общих правил получения экзекватуры, регулируемых главой 31 АПК РФ «Производство по делам о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов и иностранных арбитражных решений», с одной стороны, и специального правового регулирования, основанного на пункте 6 статьи 1 Закона о несостоятельности РФ, с учетом общих правил получения экзекватуры, с другой стороны.

Общегражданский инструментарий получения экзекватуры, рассчитанный на частные споры и предусмотренный главой 31 АПК РФ, не может «в чистом виде» применяться для признания иностранных банкротств, так как не учитывает специфику производств о несостоятельности, представляющих собой коллективную процедуру, затрагивающую широкий круг лиц, а порой - публичные интересы, требования в пользу казны. Общая логика регулирования общегражданских дел сводится к применению принципа lis alibi pendens, в то время как логика банкротных производств допускает возможность множественности разбирательств, причем возбуждаемых на основании различных критериев.

Специальное правовое регулирование признания иностранных банкротств, помимо получения экзекватуры, предполагает наличие международного договора РФ, а в его отсутствие - применение принципа взаимности. Закрепление международного договора РФ в качестве специального условия для признания иностранного банкротства поднимает вопрос о допустимости применения общегражданских международных договоров в ситуации отсутствия у РФ специальных договоров, регулирующих вопросы признания и приведения в исполнение решений, принятых в связи с производством по делам о несостоятельности.

Ранее в судебной практике содержалось расширительное толкование категории «международный договор» [12], в которую подпадали любые соглашения общего характера; делался вывод о применимости международных договоров о правовой помощи к признанию иностранных судебных актов об открытии процедуры банкротства. В действующей российской судебной практике, в частности в деле компании «Витмет» [13], деле господина Кехмана [14], сформировался подход, согласно которому для признания иностранного судебного решения по делу о несостоятельности необходим международный договор, посвященный именно вопросам несостоятельности. На необходимость специального регулирования вопросов признания иностранных судебных решений указывается в Типовом законе ЮНСИТРАЛ о признании и приведении в исполнение судебных решений, принятых в связи с производством по делам о несостоятельности 2018 г. и в Руководстве по его принятию. Таким образом, для признания иностранного банкротства в РФ на основании пункта 6 статьи 1 Закона о несостоятельности необходим специальный международный договор РФ, посвященный вопросам признания иностранных судебных актов, вынесенных по делам о несостоятельности, который в настоящее время отсутствует.

Как указывается в абзаце 2 пункта 6 статьи 1 Закона о несостоятельности, при отсутствии международных договоров РФ решения судов иностранных государств по делам о несостоятельности (банкротстве) признаются на территории РФ на началах взаимности. Однако такой гибкий правовой инструмент признания иностранных банкротств порождает целый ряд проблем. В деле фонда из Кюрасао (VK Family Private Foundation) российский суд не ограничился только заключением экспертов по иностранному праву [15], в котором указывалось, что не существует никаких препятствий для признания российских судебных решений в Нидерландах, так как дополнительно учел реальное подтверждение случаев признания российских судебных решений голландскими судами, причем не только по общегражданским, но и по банкротным делам. В деле господина Кехмана одним из мотивов отказа в признании иностранного персонального банкротства была недоказанность существования взаимности в ее специальном значении [16]. Таким образом, принцип взаимности не презюмируется между государствами, а потому подлежит доказыванию в каждом конкретном случае, причем весомыми доказательствами выступают факты признания решений российских судов не столько по общегражданским, сколько по банкротным делам.

В России проблема признания иностранных банкротств решается через инструмент признания иностранных судебных решений [17], причем при строго формальном толковании пункта 6 статьи 1 Закона о несостоятельности в РФ допускается признание только окончательных судебных актов [17], которыми выносится решение о признании лица банкротом, что выводит из сферы признания «внутрибанкротные» судебные определения, которые являются финальными по сути, но не по форме, так как в них разрешается по существу вопрос о правах и обязанностях лиц, а также судебные акты, влияющие на процесс рассмотрения дела, например, акты об открытии производства, о введении той или иной процедуры [17, 18]. Такая позиция российских судов

нашла отражение в деле «Энергоатом», однако в настоящее время российские суды склонны к более широкому пониманию категории окончательности судебных актов, ориентируясь не столько на название и форму акта, сколько уделяя внимание его существу и содержанию [19]. Таким образом, в РФ признание иностранных банкротств осуществляется через признание финальных иностранных судебных решений по делам о несостоятельности; отсутствует специальный режим признания иностранных банкротств, аналогичный закрепленному в Типовом законе ЮНСИТРАЛ 1997 г.

При анализе российской судебной практики встает вопрос о возможности применения Типового закона ЮНСИТРАЛ как акта «мягкого права» (англ. soft law) для восполнения существующих пробелов. В ряде судебных актов наблюдается обращение к устоявшимся категориям и международным стандартам в сфере трансграничной несостоятельности. В деле компании «Витмет», Дерев v Протасов [20], суды постановили возможным применить международный механизм регулирования трансграничной несостоятельности -Типовой закон ЮНИСТРАЛ 1997 г. Однако его применение в отсутствие инкорпорирования в национальное законодательство может привести к негативным последствиям. В деле «Витмет» категории «неосновного производства» и «предприятия» использовались для обоснования дополнительной компетенции российского суда в целях удовлетворения индивидуального иска, заявленного, по сути, в обход коллективной процедуры банкротства, открытой в иностранном государстве. Такая ситуация подчеркивает острую необходимость в создании специального правового регулирования в РФ трансграничного банкротства.

Таким образом, (1) общегражданский инструментарий признания иностранных банкротств в России является непригодным; (2) специальный режим признания иностранных банкротств предполагает наличие специального международного договора РФ, посвященного вопросам признания иностранных

банкротств; (3) специальный режим признания на началах взаимности предполагает доказывание того, что государства взаимно признают судебные акты по делам о несостоятельности; (4) в РФ специальный режим признания, предполагающий признание не актов, а иностранных производств, отсутствует.

2. Создание оптимального правового регулирования трансграничной несостоятельности (банкротства) в РФ: модель основного и вторичного производства с экзекватурным признанием иностранных банкротств

В России разрабатывался законопроект «О трансграничной несостоятельности (банкротстве)» (далее - Законопроект) [21], во многом опирающийся на Типовой закон ЮНСИТРАЛ, однако его разработка была приостановлена в 2012 г. и до настоящего времени не возобновлена. Однако многие положения, закрепленные в Законопроекте, могут стать основой для создания оптимального регулирования трансграничной несостоятельности в РФ, что, конечно же, не исключает необходимости дальнейшего его совершенствования с учетом новейших достижений в области международного-правовых стандартов регулирования трансграничного банкротства.

Законопроект исходил из дифференциации банкротных производств на основное и вторичное (неосновное по терминологии Законопроекта) производства. В качестве критерия международной подсудности по делам о банкротстве в рамках основного производства выступал центр основных интересов должника, понимание которого в Законопроекте отличалось от закрепленного в Регламенте Европейского Союза 2015/848 от 20 мая 2015 г. о процедурах несостоятельности (далее - Регламент ЕС 2015/848). В статье 2 Законопроекта предусматривалось, что центр основных интересов должника определяется по месту регистрации должника («правило презумпции»), если иное не вытекает из характера деятельности должника либо совокупности иных обстоятельств, имеющих место в течение трех лет до момента подачи заявления

о признании должника банкротом, в частности местонахождение основного имущества должника; большинства кредиторов должника; производственных ресурсов должника; контролирующих должника лиц; место осуществления предпринимательской деятельности должника; извлечения большей части прибыли - получения основных доходов должника; место, в котором осуществляется реорганизация должника; характер основных обязательств должника, в частности место их возникновения и исполнения; иные обстоятельства, указывающие на наличие существенной связи деятельности должника с территорией государства. Далее в Законопроекте указывалось, что суд при определении центра основных интересов должника учитывает факт очевидности для кредиторов всех указанных обстоятельств. Соответственно, такое понимание критерия подсудности «центр основных интересов должника» для основного производства приводит к его необоснованной многозначности и размытости, что не обеспечивает предсказуемость в определении компетентного суда и предоставляет за счет большого количества оценочных категорий широкую дискрецию судам по «переключению» COMI в российскую юрисдикцию и наоборот. Таким образом, при разработке в России правил определения международной подсудности следует ориентироваться на Регламент ЕС 2015/848 как на наиболее разработанный, системный и детализированный международно-правовой стандарт унифицированных критериев для основного и вторичного производств.

Пункт 2 статьи 6 Законопроекта предусматривал порядок возбуждения дела о трансграничном банкротстве, носящем характер неосновного производства: если центр основных интересов должника находится за границей, то арбитражный суд вправе возбуждать производство по делу о банкротстве в случае нахождения постоянного представительства должника на территории РФ, если заявление о признании должника банкротом подается кредитором, имеющим место жительства или местонахождение на территории

РФ, а также в случае, если заявление о признании должника банкротом основано на требовании, связанном с деятельностью постоянного представительства на территории РФ. В положениях Законопроекта, касающихся критерия «постоянное представительство и (или) имущество должника» для вторичного производства, была предпринята попытка адаптации европейского обособленного подразделения (англ. establishment) к российскому правопорядку за счет использования традиционных для российского права категорий. Таким образом, используя в качестве основы для определения международной подсудности Регламент ЕС 2015/848, необходимо учитывать опыт адаптации категорий вторичного производства к российскому правопорядку, изложенный в Законопроекте.

В Законопроекте предусматривалось коллизионно-правовое регулирование трансграничного банкротства: основной коллизионной привязкой выступал lex fori concursus (пункты 1-2 статьи 7 Законопроекта), исключения из него касались трудового договора, прав на недвижимое имущество, находящееся на территории РФ, а также права на зачет встречных требований, вещных и (или) обеспечительных прав кредитора, возникших до возбуждения производства по делу о банкротстве (пункты 3-4 статьи 7 Законопроекта). Такие исключения могут быть осуществлены в соответствии с правом, применимым к данным правоотношениям (пункт 4 статьи 7 Законопроекта). Таким образом, система коллизионного регулирования, заложенная в Законопроекте, может выступать лишь в качестве основы, так как требует детализации, дополнений и учета европейского опыта в создании системного коллизионно-правового регулирования.

Статьи 8-16 Законопроекта регулировали вопросы признания и приведения в исполнение актов иностранных судов по делам о банкротстве, основания для отказа в признании, применения обеспечительных мер по делам о трансграничных банкротствах. Как указывалось в пункте 1 статьи 8

Законопроекта, признание осуществляется согласно положениям Законопроекта, если иное не предусмотрено международным договором РФ, а при его отсутствии судебные акты, принятые иностранными судами по делам о банкротстве, признаются на территории РФ на началах взаимности. Важно то, что, в отличие от подхода, господствующего в настоящее время в судебной практике, пункт 1 статьи 8 Законопроекта прямо предусматривал опровержимую презумпцию взаимности между государствами. Однако, как утверждает Е.В. Мохова, для создания в РФ оптимальной модели признания иностранных банкротств необходимо провести инкорпорацию Типового закона ЮНСИТРАЛ, предусматривающего экзекватурное признание в отношение широкого круга судебных актов с механизмом судебного содействия и контроля, а также с учетом стандартов, заложенных в Типовом законе ЮНСИТРАЛ 2018 г. [23].

Таким образом, создание оптимальной модели правового регулирования трансграничного банкротства в России предполагает: (1) закрепление четкой дифференциации банкротных производств на основное и вторичное; (2) ориентированность при определении унифицированных критериев международной подсудности на Регламент ЕС 2015/848 с учетом российской и зарубежной судебной практики в части определения COMI и обособленного подразделения, а также опыта адаптации правовых категорий, свойственных европейскому праву, к российскому правопорядку, изложенного в Законопроекте; (3) создание системного коллизионно-правового регулирования трансграничного банкротства, предполагающего применение в качестве основной коллизионной привязки lex fori concursus с рядом детализированных исключений с учетом европейского опыта, изложенного в Регламенте ЕС 2015/848; (4) инкорпорацию экзекватурной модели признания иностранных банкротств, заложенную в Типовом законе ЮНСИТРАЛ, с учетом положений и рекомендаций, представленных в Типовом законе ЮНСИТРАЛ 2018 г.

вопросы российской юстиции выпуск №21

Список литературы:

1. Постановление Арбитражного суда Московского округа от 08.07.2016 N Ф05-8738/2016 по делу N А40- 186978/2015 // СПС КонсультантПлюс.

2. Решение Арбитражного суда Ямало-Ненецкого автономного округа от 14.11.2016 по делу N А81-6187/2015 // СПС КонсультантПлюс.

3. Шефас П.А. О банкротстве иностранных юридических лиц в России: компетенция судов и гарантии защиты российских кредиторов // Цивилистика. 2020. №5. С.152-165.

4. Решение Арбитражного суда Челябинской области от 22 апреля 2022 г. по делу № А76-31539/2021 // СПС КонсультантПлюс.

5. Постановление Президиума ВАС РФ от 04.10.2011 N 6417/11 // СПС КонсультантПлюс.

6. Постановление Тринадцатого ААС от 24.08.2006 N А56-14945/2004 // СПС КонсультантПлюс.

7. Мохова Е.В. Оспаривание в российском суде сделок банкротящегося за рубежом должника. Комментарий к Постановлению Президиума ВАС РФ от 12.11.2013 N 10508/13 по делу банка СНОРАС // Вестник ВАС РФ. 2014. N 5. С. 48 - 66.

8. Постановление Президиума ВАС РФ от 12.11.2013 N 10508/13 по делу N А40-108528/12-50-1134 // СПС КонсультантПлюс.

9. Несостоятельность (банкротство). В 2 томах. Т. 2: учебный курс / под редакцией С.А. Карелиной. Москва: Статут, 2019. С.773. (автор главы 22 - Е.В. Мохова).

10. Руководство ЮНСИТРАЛ для законодательных органов по вопросам законодательства о несостоятельности 2004 г., п.84. Текст доступен на электронном ресурсе

[https: //uncitral .un.org/sites/uncitral. ш. org/files/mediadocuments/untitral/ru/05-80724_ebook.pdf] (дата обращения: 10.10.2022).

11. Решение Арбитражного суда Чувашской Республики от 26.08.2010 по делу N А79-3955/2009// СПС КонсультантПлюс.

12. Определение Верховного Суда РФ от 07.08.1998 N 5-Г98-49 // СПС КонсультантПлюс.

13. Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 08.10.2020 по делу N 310-ЭС20-3002, А83-6324/2018 // СПС КонсультантПлюс.

14. Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 14.11.2016 N Ф07-9292/2016 по делу N А56- 27115/2016 // СПС КонсультантПлюс.

15. Определение Арбитражного суда г. Санкт-Петербург и Ленинградской области от 21.01.2016 по делу N А56- 42444/2015.

16. Определение Арбитражного суда г. Санкт-Петербург и Ленинградской области от 03.08.2016 по делу N А56- 27115/2016.

17. Костин А.А. Правовые основания признания и исполнения иностранных судебных решений в Российской Федерации. М.: Статут, 2020. С.207.

18. Собина Л.Ю. Признание иностранных банкротств в международном частном праве. М.: Статут, 2012. С.238.

19. Хлестова И.О., Щукин А.И. Признание и приведение в исполнение иностранных судебных решений, принятых в связи с производством по делам о банкротстве, в свете Типового закона ЮНСИТРАЛ 2018 г. // Журнал российского права. 2020. N 1. С. 122 - 139.

20. Определение Арбитражного суда Карачаево-Черкесской Республики от 27.12.2021 по делу N А25-1460/2019.

21. Проект Федерального закона «О трансграничной несостоятельности (банкротстве)» (подготовлен Минэкономразвития России), (не внесен в ГД ФС РФ, текст по состоянию на 26.09.2011) // СПС КонсультантПлюс.

22. Мохова Е.В., Лиджанова А.Э. Аналитическая справка «Перспективы регулирования трансграничной несостоятельности в странах Евразийского экономического союза (ЕАЭС): условия и предпосылки, правовые риски, поиск оптимальной модели» (ноябрь 2017 г.) // Исследовательский проект АНО «Центр международных и сравнительно-правовых исследований. С.104.

23. Мохова Е.В. Доктрина основного производства при трансграничной несостоятельности юридических лиц: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2009. С.265.