CC BY
31
УДК 820 (73)
Н.В. Шмелева
Поиск человека в современном романе США
В статье рассматриваются модели литературной антропологии, связанные с феминистским и культурно-историческим подходами к анализу постмодернистского романа.
N. V. Shmelyova
The search of man in the modern novel of the USA
In the article consider models of literary anthropology, which connect with feministic and culture-historical methods of analysis of the novel of the postmodernism.
В современном литературоведении проблемным становится вопрос об антропологии и деан-тропологизации литературного процесса, так как большинство современных текстов направлены на борьбу за пространство художественной реальности. Эта проблема связана с двумя положениями: «смерти автора» и ухода героя из художественного произведения.
Тезис Р. Барта о «смерти автора» выдвинул на передний план исследований многомерность пространства и полисемантичность. На место автора (организующего и объясняющего принципа литературы) Р. Барт ставит безлично-безымянный язык, который мало-помалу утвердился исключительным материалом анализа текста. Тезис «Смерти автора» ставил задачу переосмыслить статус автора в культуре и рассмотреть художественную литературу как самоорганизующуюся систему, что соотносимо с синергетическим подходом к проблеме определения литературы. М.С. Каган, говоря о синергетической парадигме, выделяет преимущественно иной способ структурирования реальности, где в фокусе исследования оказывается языковой полифонизм, метафоричность, аналогия, сетевое мышление, кольцевая причинность. В результате из сферы внимания исследования уходит как автор, так и герой-субъект, а их место занимает самоорганизующаяся система - текст, выходящий за рамки только литературного определения (1).
Поскольку анализ затронул форму и структуру литературного произведения, объектом изучения стал не персонаж-субъект, а знаки, символы, образы, вставные тексты. Современный герой по отношению к предшествующей литературной традиции становится «косвенным». Это связано с тем, что героя характеризует культурный текст, на который указывает автор, а читатель в зависимости от своего понимания и восприятия разворачивает текст в художественный образ. Так, автор перекладывает с себя полномочия демиурга на читателя.
Во второй половине XX в. в американской литературе буржуазно-либеральное течение, ориентированное на изучение истории нации и социологии (М. К. Тайлер, В. Л. Паррингтон), уступило место литературной антропологии, базирующейся на глубинном изучении психологии, мифологии, анализе литературного произведения. В американском литературоведении второй половины XX - начала XXI в. можно выделить два подхода к проблеме антропологизации литературной реальности: культурно-исторический и феминистский. Культурно-исторический подход связан с антропологизацией содержания, а феминистский - с антропологизацией формы и языка.
Культурно-исторический подход акцентирует внимание на том, что, когда происходит аксиологический и антропологический кризисы, литература возвращается к своей традиции и национальным особенностям. Для американской литературы таким национальным ориентиром служит некий образ-архетип «американский Адам».
С позиции героя американская литература антропологична в большей степени, чем какая-либо другая. Рассматривая культурно-историческую школу литературоведения в США, Р. Вей-ман в центр внимания ставит изучение своеобразных символов - «американский Адам» и «американская невинность» (2, с.203). Эти символы затрагивают проблемы непреодоленного противоречия между американским идеалом и американской реальностью, мечтой и делом, «невинностью» и «опытом». Адам воплощает собой образ естественного человека, стоящего на пороге нетронутой природы и небывалых возможностей; он выступает неким архетипом американской нации и становится своего рода антропологическим героем, а художественное произведение - моделью литературной антропологии.
С антропологической точки зрения образ Адама пронизывает всю американскую литературу. Фундаментальному изучению этого образа посвящены исследования «Американский Адам. Невинность. Трагедия и традиции в XIX в.» Р.Ч.Б. Льюиса (1955) и «Радикальная невинность. Очерки по истории современного американского романа» Ихаба Хасана (1961). В данных работах сквозным мотивом проходит идея о том, что в условиях кризиса мировоззрения литература возвращается к антропологическим вопросам и образ Адама является наиболее показательным, так как Адам стоит на пороге нового синтеза познания.
В современной американской прозе образ Адама и американской невинности звучит с новой силой, становясь одним из ведущих мотивов, что отражает кризисное состояние современного литературного процесса. Обращение к Адаму возвращает читателя в Эдем, ко времени, когда человек обладал абсолютной невинностью и стоял у истоков зарождения современного человека. Анализируя американский роман, можно выделить две основные идеи: религиозную, исходящую из изначальной греховности, и мифологическую, исходящую из изначальной невинности человека.
В современной литературе одной из центральных тем является взаимодействие творческой личности с окружающей действительностью. Литературный герой пытается найти свое место в мире и переосмыслить существующий порядок вещей. В центре внимания оказывается герой-творец, герой-писатель, смотрящий на свою жизнь с позиции некоего высшего автора-творца. Выбор такого типа персонажа можно интерпретировать исходя из образа Адама и мифа о первородном грехе.
В библейском сюжете говорится, что в Эдеме было два дерева: древо жизни и древо познания добра и зла. Древо познания дало человеку новое знание. Персонифицированным образом греховного человека, вкусившего плоды с древа познания, является современный интеллектуальный герой, писатель, творец. Показательны в этом плане такие произведения, как «Евангелие от Сына Божия» (1997) Нормана Мейлера, «Людское клеймо» (2000) Филиппа Рота, «Голубой ангел» (2000) Франсин Проуз, «История любви» (2005) Николь Краусс и др.
По классификации Н. Фрая интеллектуальные персонажи восходят к героям высокого литературного модуса, или мифа (3, с.232-233), причем они начинают творить свои «личные мифы». В психологической теории личным мифом именуют высокозначимую систему автобиографических воспоминаний, являющихся объектом идентификации, самопознания и саморепрезентации индивида (4, с.102). Зачастую автобиография - воплощенный вариант идеальной биографии. Автобиограф описывает себя с идеальной стороны, потому что видит себя именно таким. Его представление о себе никак не может совпадать с восприятием его другими людьми, отсюда рождается отчужденность и трагедийный характер героя демиурга.
Самым показательным примером можно назвать роман Н. Мейлера «Евангелие от Сына Божия», в котором за пределами повествования остаются четыре Евангелия, а дается их анализ от имени Иисуса Христа. Христос выделяет сильные и слабые стороны того или иного Евангелия, спорит с их некоторыми положениями, вводит дополнительные события, акцентирует внимание на малозначительных сюжетах. Подобным примером создания художественной автобиографии служит роман Ф. Проуз «Голубой ангел». Здесь автобиография строится за счет романа Генриха Манна «Учитель Гнус, или Конец одного тирана» (1905) и его экранизации - фильма Джозефа фон Штернберга «Голубой ангел» (1930) по принципу ремейка. Роман - автобиография профессора Теодора Свенсона, который описывает свою жизнь как бывшую в прошлом, что дает ему возможность анализировать события, людей, собственные поступки, проводить аналогии с культурным наследием прошлого и включать себя в классический культурный контекст.
Образ Адама во всех вышеперечисленных произведениях является ключевой фигурой в том плане, что герой пытается найти свою невинность в прошлом, чтобы иметь возможность возродиться к будущему. Для этих романов характерно то, что герой осознает свою греховность и ищет способы ее преодолеть или получить новое знание. Невинность заключена в неведении и романтическом, одухотворенном взгляде на окружающую действительность, она являет собой гармоническое состояние души героя, которое сковывает его в рамках идиллического сада.
Второй идеей в анализе американского романа является мифологический подход к проблеме невинности и американскому Адаму. Идея невинности исходит из американской мифологической критики. По мифологической теории святость была присуща людям всегда, потому вечной темой художественного творчества является повествование о духовном падении и после-
дующем моральном возрождении.
Романтическая идея об интуитивном, непосредственном познании мира показана в романе «Восток есть Восток» (1990) Т.К. Бойла. Главный герой романа - японец Хиро Танака, приехавший в Америку в поиске мечты о красивой жизни. Автор наделяет его детским сознанием, потому он открыт миру и абсолютно невинен. В восприятии героя Америка является миром грез, неким Эдемом. Попав в мечту, Хиро Танака сталкивается с грубостью, насилием и отторжением со стороны интеллектуальной богемной среды. Т.К. Бойл изображает порочный круг писателей, который приобщает мечтательного японца к греховности.
Таким образом, интеллектуальная среда является губительной для естественного человека. Герой-творец несет в себе погибель, так как не может создать ничего нового, что перекликается с концепцией греческой трагедии. Заменяя свое сознание культурными и литературными иллюзиями и аллюзиями, он становится «косвенным» и теряет человечность, пропадая на страницах истории. Трагичность интеллектуального персонажа в том, что он противопоставлен современному миру.
Второй подход - феминистский, развивающий идею языковой или текстуальной литературной антропологии, что разрушает рамки постмодернистской эстетики.
В конце 1970-х гг. в англо-американской феминистической теории увидели свет три важнейших исследования о женщинах-писательницах, которые принято относить к специфически женской литературной традиции: «Литературная женщина» (1976) Эллен Моэрс, «Их собственная литература» (1977) Эйлен Шоуолтер и «Безумная на чердаке» (1979) Сандры Гилберт и Сэзан Губар (анализ этих работ и их влияние на дальнейшее развитие феминистской литературной критики представлены в книге Т. Мой «Сексуальная текстуальная политика») (5). Авторы этих работ утверждают, что художественное произведение обладает рядом свойств, отделяющих женский тип повествования от мужского. Такой подход сообщает антропологичность форме письма. В центр внимания исследователя ставится художественное произведение как субъективная матрица реальности, где на первое место выступает мужское и женское сознание и художественное видение.
Многие теоретики феминизма выделяют женский тип как полисемантический по отношению к конкретному текстовому обращению в мужском типе письма. Опираясь на опыт феминистской критики, можно говорить о мужском и женском письме не только на примере сюжета, постановки и решения социальных проблем, прорисовке характеров, но и по тексту, включенному в контекст произведения как культурный компонент, потому литературная аллюзия и реминисценция уступают место новому художественному образованию - пресуппозиции. Под этим понятием мы понимаем сказание скрытого смысла посредством образов и высказываний, которое воспринимается автором и читателем как само собой разумеющееся, экономя тем самым средства выражения.
Пресуппозиция в противовес интертекстуальности на первое место выводит проблему разграничения мужского и женского типа письма, являясь наиболее существенным приемом историчности. От специфики мужского и женского прочтения рождаются разные аспекты историчности. Женская проза больше внимания уделяет феминистическим трактовкам социальных конфликтов, а мужская предполагает научный подход к конфликтологии, чем достигается разрушение художественности.
Автобиографическое повествование в современном произведении строится на сиюминутных впечатлениях, ассоциациях героя, отсылающих к культурным текстам. Мысли и чувства героя выражаются текстообразами и текстознаками, которые призваны показать особенности его мировосприятия как писателя-творца. Реальные события сменяются культурными аналогиями так, что культурный текст поясняет современность и соотносит повседневность культурного героя с искусством.
При анализе мужского и женского типа письма наиболее показательным будет рассмотрение романов «Людское клеймо» Ф. Рота и «Голубой ангел» Ф. Проуз, написанных приблизительно в одно время. В центре внимания обоих произведений оказывается университетская среда. Ф. Рот и Ф. Проуз поднимают проблему образования и разврата, что соотносимо с исторической ситуацией начала XXI в., когда после истории сексуальных домогательств вокруг президента прошел ряд реформ в системе гуманитарного образования.
В романе Ф. Проуз «Голубой ангел» тексты внетекстовой реальности образуют целый пласт
культурно-творческого восприятия действительности. Многоаспектность проявления текстовых введений в романе Ф. Проуз обусловлена типом героя - филологическим. Потому для художественной формы культурный текст является не просто символическим, описательным, психологическим, а переходит на уровень бессознательного и репродуцируется в повседневном пласте бытия героя. Свенсон не только текстуально воспринимает мир, но чувствует текстами. Он говорит об этом так: «Фраза, описание, поворот сюжета западают человеку в память, а потом всплывают в его тексте, причем он и не подозревает, что это заимствовано» (6, с.160).
Для феминистской позиции главной функцией ввода в повествование инородного текста выступает элемент историчности, придания произведению реалистичности и документальности. Это связано с гендерологическим подходом к определению мужского и женского письма.
В документальном стиле Ф. Проуз описывает собрание преподавателей университета: «Все они послушно приползли в эту мрачную церковь, где пару веков назад преподобный Джонатан Эдвардс, посетивший Юстон в рамках турне «Грешники в длани Господа карающего», вселял в души посетителей ужас, описывая в красках, как обреченных на муки швыряют в адское пламя, как поджаривают их, вопящих от ужаса на сковородках» (6, с.33).
Такие формы введения текста внетекстовой реальности не дают четкой характеристики контекста, а лишь указывают на авторскую эмоциональность, присущую женскому письму. В этом сказывается расплывчатость и вариативность прочтения. Примером однозначной характеристики эпохи служит роман Ф. Рота «Людское клеймо», в котором документальность граничит с научным цитированием, что разрушает художественную форму. Произведение из разряда художественного переходит в документальное, где главным героем выступает исторический контекст. «По-прежнему тут и узда на публичной риторике, и неисчерпаемый кладезь вдохновения для личного позерства, и то повсеместное, феминизирующее всех и вся засилье торговли добродетелями с трибуны, которое Г.Л. Менкен назвал «бубизмом», а Филипп Уайли - «мамиз-мом», которое европейцы исторически неверно называют американским пуританизмом, а Рональд Рейган и ему подобные - основными ценностями Америки...» (7, с.209).
По аналогии с историческим документальным введением текста можно выделить текст, дублирующий авторскую позицию, когда Ф. Проуз говорит о каком-либо событии и подтверждает его примером из жизни знаменитых людей. Так, решив украсть книгу из библиотеки, Свенсон вспоминает, как был пойман за кражу Пруста писатель Жан Жене. Такой вид введения реалистического компонента более наглядно прослеживается в произведениях женской литературы. В произведениях того же Ф. Рота такой вид исторической документальности менее выразителен, так как ориентирован на художественное, а не документальное прочтение истории.
У Ф. Рота присутствует характеристика героя посредством персонажа новеллы Т. Манна «Смерть в Венеции» - Ашенбаха. Герой Ф. Рота оказывается в сходном положении с литературным персонажем. В романе Ф. Проуз этот вид художественной документальности достиг своего апогея. Писательница очень органично использует прием художественной документальности. Здесь героя раскрывают не только известные литературные персонажи, но и культурные герои живописи, музыки, кинематографа. Особенностью повествования Ф. Проуз являются кинообразы героев. Взаимодействие романа с фильмами прослеживается на всех уровнях организации текста, что выделяет новаторство в повествовательной стратегии автора, как параллелизм литературы и кино, зрительного и воображаемого образа.
Особую форму антропологии имеют вставные тексты иронической и сатирической направленности, содержащие в себе яркую оценочность. Например, в романе Тома Роббинса «Вилла «"Инкогнито"» большинство вставных текстов вносят в повествование комический эффект. «Всего несколько часов спустя, когда луна скрылась и ночь стала настолько черной, что даже пластический хирург Майкла Джексона не сумел бы ее хоть чуточку осветить, Михо и Казу тихонько спустились с горы» (8, с.23). Самым показательным в этом плане будет творчество писателя-юмориста Кристофера Бакли, написавшего множество юмористических романов на острые социальные проблемы современности.
В романе Ф. Проуз нет столь выразительных комических оборотов, но иронический подтекст более глубокий. В качестве объекта иронии писательница выбирает классический образ мужественности - героя романа Г. Манна «Учитель Гнус» учителя Гнуса, и героя экранизации манновского романа Дж. фон Штернберга (фильм «Голубой ангел») - профессора Рата. Выбрав один из самых показательных типов мужского, Ф. Проуз дает ему женскую характеристику в
образе своего героя - профессора Свенсона, который по контрасту повторяет историю своих типологических предшественников. Писательница специально акцентирует внимание на женской сущности современного мужчины, его иллюзорности.
Таким образом, культурно-исторический и феминистский подходы к проблеме литературной антропологии указывают на особенность создания и восприятия художественного произведения на уровне содержания и формы. Образ Адама в современной американской литературе является одним из видов литературной антропологии, выводящей на поверхность специфику американского характера. Показательными в этом плане служат личные мифы героев-творцов, восходящие к прообразу - Адаму. Автобиографическая рефлексия позволяет увидеть героя в свете литературы и дает новые способы воплощения художественного образа, когда психологическое состояние персонажа выражается каким-либо культурным или литературным текстом. С феминистической позиции автобиографическая форма письма открывает литературную антропологию, призванную вернуть героя в произведение, выходящее за рамки эстетики постмодернизма.
Литература
1. Каган М. С. «Субъективная парадигма» - диалектика общего и особенного в методологии познания разных сфер бытия // Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. М., 2002.
2. Вейман Р. История литературы и мифология. Очерки по методологии и истории литературы. М., 1975.
3. Фрай Н. Анатомия критики // Зарубежная эстетика и теории литературы XIX-XX вв. Трактаты, статьи, эссе. М., 1987.
4. Личный миф // Психоаналитические термины и понятия: словарь. М., 2000.
5. Мой Т. Сексуальная текстуальная политика. М., 2004
6. Проуз Ф. Голубой ангел. М., 2003.
7. Рот Ф. Людское клеймо. М., 2005.
8. Роббинс Т. Вилла «Инкогнито» // Иностранная литература. 2005. № 1.
Literature
1. Kagan M. S. "Subektivnaya paradigma" - dialektica obshego i osobennogo v metodologii poznania raznyh sfer bytia // Sinergetichescaya paradigma/ Nelineynoe mychlenie v nauke i iskusstve. Moskow, 2002.
2. Weimann R. Literatur-geschichte und Mythologie. Moskow, 1975.
3. Frai N. Anatomy of Criticism // Foreign aesthetics and literature theories of the 20th and 21st centuries. Articles, essays. Moskow, 1957.
4. Personal myth. Psichoanaliticheskie terminy i ponyatia: slovar. Moskow, 2000.
5. Moi T. Sexual textual politics. Moskow, 2004.
6. Prose F. Blue Angel. Moskow, 2000.
7. Roth P. The Human Stain. Moskow,2000.
8. Robbins T. Villa Incognito // Foreign literature. Moskow, 2003.
Шмелева Наталия Владимировна, аспирант Нижегородского госпедуниверситета
Адрес: 603000, г. Н. Новгород, пр. Гагарина, д. 6, кв. 24
Shmelyeva Natalia Vladimirovna, post-graduate students of the culturology shair of the Pedagogical University
Address: 603000, Nizhny Novgorod, Gagarina avenue, 6-24
Tel: 89108776042; e-mail: [email protected]
УДК 82.02
Н.К. Хузиятова
Кафкианские мотивы в творчестве современной китайской писательницы Цань Сюэ
Проза современной китайской писательницы Цань Сюэ (род. в 1953 г.) анализируется в контексте творчества австрийского писателя Франца Кафки, сюрреализма и психоанализа. На основании сравнительного анализа произведений Кафки и Цань Сюэ автор приходит к выводу о том, что творчество обоих писателей объединяют такие черты, как алогичность, двойственность, расплывчатость, таинственность, символичность.
N.K. Khuziyatova
Kafkian themes in the writings of contemporary chinese woman writer Can Xue
The prose of contemporary Chinese woman writer Can Xue (born 1953) has been analyzed in the context of with Austrian Franz Kafka's writings, surrealism, and psychoanalysis. Upon comparative analysis of Kafka and Can Xue's works the author comes to the conclusion that both writers have in common features of illogic, ambivalence, indistinctness, magnificence, and symbolic.
