CC BY
63Михаил Алексеевский Руководитель Центра городской антропологии КБ «Стрелка» Кандидат филологических наук [email protected]
Сфера научных интересов: городская антропология прикладная антропология современные формы фольколора обрядовая культура молодежная культура методика полевых исследований
Похоронно-поминальные причитания Селивановского района Владимирской области
в современных записях
Похоронно-поминальные причитания — один из самых необычных жанров обрядовой лирики, отличительной чертой которого является импровизационный характер. Не существует двух одинаковых плачей, причем в данном случае речь идет не об обычном для традиционной культуры варьировании фольклорного текста — каждое причитание складывается одномоментно в процессе совершения обряда. Хотя плакальщица активно использует «общие места», устойчивые мотивы и поэтические формулы, характерные для местной традиции причетов, каждый порождаемый ею плач уникален, так как посвящен определенному человеку-покойнику, конкретные обстоятельства жизни и смерти которого нередко упоминаются в тексте.
Каждое причитание складывается одномоментно в процессе совершения обряда
Причитания, сопровождающие различные этапы похорон и поминок, встречаются у многих народов мира1. Исполнение причитаний нередко путают с оплакиванием, когда родные и близкие покойника плачут со слезами над телом или на могиле. Выражение горя по поводу смерти человека в виде слез является одной из культурных универсалий и обычно объясняется эмоциональным состоянием скорбящих, потерявших близкого человека. Слезы на похоронах естественны, однако исполнение причитаний сложно объяснить одними эмоциями. Современному человеку, не владеющему этой традицией, сложно понять, почему скорбь по поводу смерти близкого человека надо выражать в стихотворной форме, используя ограниченное количество устойчивых мотивов и образов, да еще и исполнять эти плачи на определенный мотив.
Полемика по поводу прагматики похоронно-поми-нальных причитаний ведется уже почти два столетия, однако современные исследователи склонны рассма-
1 Ajuwon B. Lament for the Dead as a Universal Folk Tradition // Fabula. 1981. Vol. 22. P. 272-280.
тривать причитания не только как выражение горя и скорби, но и как особую форму ритуальной речи, способ коммуникации с миром мертвых2, а также как «инструмент посвящения» в новый для вопленицы социальный статус «сиротства», «сложную форму социального взаимодействия, результатом которой оказывается новое распределение социальных позиций между членами коллектива»3. Более глубокое изучение мифологических представлений и ритуальных практик, связанных с похоронно-поминальными причитаниями, затруднено из-за недостатка введенного в научный оборот материала. Приходится признать, что для русских похоронно-поминальных причитаний эта проблема особенно актуальна, что связано с негативным воздействием, которое оказала публикация самой известной коллекции причитаний в России — книги «Причитания Северного края, собранные Е.В. Барсовым».
Современному человеку, не владеющему этой традицией, сложно понять, почему скорбь по поводу смерти близкого человека надо выражать в стихотворной форме, используя ограниченное количество устойчивых мотивов и образов, да еще и исполнять эти плачи на определенный мотив
2 Толстая С.М. Обрядовое голошение: семантика, лексика, прагматика // Мир звучащий и молчащий. Семиотика звука и речи в традиционной культуре славян М., 1999. С. 135-148; Алексеевский М.Д. Севернорусские по-хоронно-поминаль-ные причитания как акт коммуникации: к вопросу о прагматике жанра // Рябинин-ские чтения-2007. Материалы V научной конференции по изучению народной культуры Русского Севера. Петрозаводск, 2007. С. 267-270.
3 Адоньева СБ. Прагматика причи-
тания //Адоньева С.Б. Прагматика фольклора. СПб., 2004. С.217.
Первый том этого знаменитого сборника был опубликован в 1872 г. и произвел сильное впечатление не только на ученых, но и на самые широкие круги читающей публики того времени. Фактически именно Е. В. Барсов познакомил общество с русскими причитаниями, подобно тому как П. Н. Рыбников ранее «открыл» русские былины. Разумеется, о существовании народной традиции оплакивать покойника было известно
и раньше, однако тексты причитании никогда прежде не привлекали столь широкого внимания. На фоне малочисленных и кратких записей предшественников «Причитания Северного края» поражали своим богатством и объемом, однако увлечение сборником Барсова сыграло с исследователями злую шутку: как писал К. В. Чистов, «впечатление от него оказалось столь сильным, что смогло создать общее деформированное представление о причитании в русской фольклористике»11. Хотя сборник назывался «Причитания Северного края», большая часть записей была сделана не только на очень небольшой территории, но и от одного исполнителя — знаменитой плакальщицы Ирины Федосовой.
Для текстов причитаний Федосовой характерны богатство поэтических образов, особая эмоциональная напряженность, психологизм, обилие бытовых подробностей, социальная острота некоторых сюжетов. Благодаря этим особенностям плачи Федосовой сильно выделялись на фоне более серых с поэтической точки зрения причитаний, записанных от других исполнителей, что привлекло к ним особое внимание как профессиональных фольклористов, так и простых ценителей народной поэзии.
Большинство фольклористов второй половины XIX века воспринимали причитания Федосовой как вполне традиционные, однако в дальнейшем ученые усомнились в их аутентичности. Так, М. К. Азадов-ский писал: «Причитания, записанные и собранные Е. В. Барсовым, значительно отличаются не только от малорусских или белорусских, но даже и от прочих севернорусских»5. К сожалению, общее влияние сборника Е. В. Барсова на русскую культуру оказалось столь сильным, что и сейчас, почти полтора столетия спустя, причитания Ирины Федосовой продолжают восприниматься как наиболее характерные образцы русских причитаний, и именно их разбирают на занятиях по литературе в школе и на лекциях в рамках курса по русскому фольклору на филологических факультетах.
Причитания из сборника Е. В. Барсова не только способствовали возникновению «деформированных пред-
4 Чистов К.В. «Причитания Северного края, собранные Е.В. Барсовым» в истории русской культуры // Причитания Северного края, собранные Е.В. Барсовым. СПб., 1997. Т. 1. С. 413.
5 Азадовский М.К. Ленские причитания. Чита, 1922. С .10.
ставлений о причитаниях в русской фольклористике», но и сильно помешали записи аутентичных причитаний. Другие собиратели, пытавшиеся после выхода книги Барсова записывать похоронно-поминальные причитания, очевидным образом ориентировались на плачи Федосовой как на эталон. Попытки записать столь же поэтичные причитания обычно терпели крах, и, судя по всему, собиратели не решались публиковать свои «плохие» записи, которые столь блекло смотрелись бы на фоне плачей Федосовой. Можно констатировать, что за четыре десятилетия, которые прошли с момента выхода первого тома собрания Барсова, было опубликовано лишь несколько совсем небольших подборок похорон-но-поминальных причитаний.
Можно было бы предположить, что в Центральной России причитания на похоронах действительно были редкостью
Другим негативным последствием оказалось то, что после публикации «Причитаний Северного края» среди исследователей сложилось устойчивое представление, что Русский Север является не только «Исландией русского эпоса», но и территорией, где причетная традиция развита в максимальной степени. Собственно, большинство попыток записать причитания предпринималось именно на территории Русского Севера, а в Центральной и Южной России собирательская работа в этой области практически не велась; в результате записей похоронных плачей из этих регионов ничтожно мало. Можно было бы предположить, что в Центральной России причитания на похоронах действительно были редкостью, однако против этой гипотезы свидетельствуют как те немногочисленные публикации причитаний этого региона, которые были записаны и опубликованы6 в конце XIX — начале XX вв., так и новейшие полевые записи.
Следует отметить, что немало ценных записей причитаний этого времени хранятся в архивах и остаются неопубликованными. Самым характерным примером являются материалы неизданной коллекции «Причитания Ростовского края», собранной в 1880-е гг. краеведом А.А. Титовым под впечатлением от сборника Е.В. Барсова. Подробнее об этой коллекции см.: Васильева Е.Е. Фольклорно-эт-нографические материалы в собрании А.А. Титова // История и культура Ростовской земли, 2007. Ростов, 2008. С. 310-322.
7 Алексеевский М.Д. Изучение похоронных причитаний в современной российской фольклористике: проблемы и перспективы // Славянская традиционная культура и современный мир. Вып. 14. Комплексные исследования традиционной культуры в постсоветский период. М., 2011. С. 38-49.
8 Алексеевский М.Д. Похорон-но-поминальные причитания (программа-вопросник по сбору материала) // Актуальные проблемы полевой фольклористики: Сборник научных трудов. Вып. 4. Сыктывкар, 2008. С. 85-86.
Неравномерный интерес исследователей к приметным традициям различных регионов России и недостаточное количество введенных в научный оборот записей причитаний затрудняют изучение этого жанра, поэтому собирание и публикация похоронно-поминаль-ных причитаний, особенно в тех регионах, где подобных записей было сделано мало, являются одной из актуальных научных задач7. Автор данной публикации начал работу по системному сбору материалов по похо-ронно-поминальным причитаниям в начале 2000-х гг., работая над кандидатской диссертацией. Для этого был составлен специальный опросник8, ориентированный не только на запись текстов похоронно-поминальных причитаний, но и на фиксацию обрядового контекста и мифологических представлений, связанных с оплакиванием покойника. По результатам этих исследований, проведенных в 2002-2005 гг. на территории Карго-польского района Архангельской области, Пудожского и Медвежьегорского районов Карелии, были опубликованы коллекция собранных текстов9 и большая аналитическая статья, посвященная особенностям современного бытования похоронно-поминальных причитаний на Русском Севере10. Кроме того, была осуществлена экспериментальная публикация полной записи интервью с пожилой жительницей Пудожского района, которая считала себя наследницей традиций своих старших родственниц-плакальщиц и осознанно «сочиняла» причитания на стыке между фольклорной традицией и наивной поэзией11.
В 2006-2010 гг. автор получил возможность продолжить свои исследования в этой области на территории другого региона — во Владимирской области. Сбор материалов по похоронно-поминальным причитаниям проводился в рамках работы комплексных экспедиций Государственного республиканского центра русского фольклора (ГРЦРФ), которые с 1994 г. регулярно проходили в различных районах области^ при поддержке Комитета по культуре Владимирской области и Областного центра народного творчества.
Алексеевский М.Д. Похорон-но-поминальные причитания Русского Севера в современных записях // Актуальные проблемы полевой фольклористики: Сборник научных трудов. Вып. 4. Сыктывкар, 2008. С. 113-139.
10 Алексеевский М.Д. Похорон-но-поминальные причитания Русского Севера: проблемы собирания и современное состояние традиции // Актуальные проблемы полевой фольклористики: Сборник научных трудов. Вып. 4. Сыктывкар, 2008. С. 36-45.
11 Алексеевский М.Д. Рассказы о причитаниях Марии Модестовны Сахатаровой // Фольклор: текст и контекст. М., 2010. С. 151-166.
Результатом этой работы стало издание сборников материалов экспедиций: Фольклор Судогодского края. М., 2001; Традиционная культура Гороховецкого края. В 2 тт. М., 2004; Традиционная культура Муромского края. В 2 тт. М., 2008.
Следует отметить, что причетная традиция Владимирской области на фоне всей Центральной России изучена сравнительно неплохо. Самая известная публикация похоронных причитаний Владимирской губернии была осуществлена А. Соболевым. В 1911 г. он опубликовал коллекцию причитаний по покойнику в журнале «Этнографическое обозрение»13, а год спустя она была издана в виде небольшой книжки14. Чуть менее известна, но не менее ценна подборка из семи причитаний, записанная писателем и краеведом Ф. Д. Нефедовым^. В конце XX в. огромный вклад в дело собирания и изучения владимирских похоронно-поминальных причитаний внесла этномузыковед Н. Ю. Данченкова, посвятившая этой теме кандидатскую диссертацию^ и несколько крупных работ". Небольшая подборка текстов похоронных причитаний Судогодского района была записана в экспедициях ГРЦРФ во второй половине 1990-х гг. и опубликована в итоговом сборнике фольклорных материалов^. Хотя для Центральной России столь значительное количество статей и публикаций, посвященных похоронно-поминальным причитаниям, можно назвать исключительным, потребность во введении в научный оборот новых записей, осуществленных на этой территории, все равно очень высока.
13 Соболев А. Причитанья над умершими Владимирской губернии // Этнографическое обозрение. 1911. № 3/4. С. 191-202.
14 Соболев А. Причитанья над умершими Владимирской губернии. М., 1912.
15 Нефедов Ф. Д. Причитания Владимирского уезда // Владимирские губернские ведомости. 1897. № 28. С. 1-3. Подробнее об этой публикации и ее значении для фольклористики см.: Алексеевский М. Д. Похоронные причитания Влади -мирской области: к вопросу о специфике фольклорной традиции Центральной России // Российская провинция: история, традиции, современность. Рождественский сборник. Вып. 15. Ковров, 2008. С. 243-248.
Автор смог взять интервью и записать фрагменты причитаний с напевом от профессиональной деревенской плакальщицы, которую до сих пор специально приглашают на похороны для оплакивания умерших, а также стать свидетелем живого бытования похоронных причитаний при выносе гроба из многоэтажного дома в пгт. Красная Горбатка.
16 Данченкова Н. Ю. Традиционные причитания Владимирской области. Автореферат кандидатской диссертации на соиск. уч. ст. канд. искусствоведения. М„1997
В данной публикации в систематизированном виде представлены экспедиционные записи, посвященные похоронно-поминальным причитаниям, которые были сделаны автором во время экспедиций ГРЦРФ в Селивановский район Владимирской области в 2007 и 2009 гг. Эти тексты готовились для публикации в сборнике «Традиционная культура Селивановского края», который формировался на рубеже 2000-2010-х гг., однако так и не увидел свет.
Сравнение современных записей причитаний из Владимирской области и из русских районов Карелии (где причетная традиция считалась особо развитой) показывает, что в настоящий момент причитания значительно активнее бытуют в Центральной России, нежели на Русском Севере. Работая в Селивановском районе Владимирской области, автор смог взять интервью и записать фрагменты причитаний с напевом от профессиональной деревенской плакальщицы, которую до сих пор специально приглашают на похороны для оплакивания умерших, а также стать свидетелем живого бытования похоронных причитаний при выносе гроба из многоэтажного дома в пгт. Красная Горбатка.
Можно подумать, что на Русском Севере в свое время была более богатая традиция причети, но затем она по какой-то причине стала быстрее разрушаться, так что сейчас находится в худшей сохранности, нежели традиция Центральной России. Однако более вероятным кажется предположение, что изначально причитания Центральной России были ничуть не хуже северорусских, просто в свое время исследователи не уделяли им должного внимания.
В публикации представлены расшифровки аудиозаписей интервью с информантами, где в цельном виде воспроизводятся и вопросы собирателя, и полученные ответы, куда вплетаются многочисленные отрывки из причитаний, для удобства восприятия выделенные курсивом. Фрагменты интервью разбиты на два основных блока, посвященных похоронным и поминальным причитаниям, а завершают публикацию комментарии, где можно найти биографические сведения об информан-
17 Данченкова Н. Ю. Народные представления о «том» свете и художественная система владимирских причитаний // Мифологические представления в народном творчестве. М., 1993. С. 70-90; Данченкова Н. Ю. Причетный ареал междуречья Клязьмы и Оки в их нижнем течении (Владимирская область) // Картографирование и ареальные исследования в фольклористике. М., 1999. С. 147169; Данченкова Н. Ю. Народная религиозность и поэтика причитаний. Мастерство плачеи. Плачи М. А. Королевой // Религиозный опыт народной культуры. Народная вера и народное творчество. СПб., 2011. С. 34-121.
Добровольская В. Е. Похоронные обряды // Фольклор Судогодского края. М., 2001. С. 230-244.
тах (из соображений собирательской этики их фамилии скрыты), а также краткие характеристики записанных текстов с указанием на устойчивые мотивы и интересные особенности контекста бытования. В случае, когда в беседе принимают участие несколько информантов, реплики каждого предваряются трехбуквенным шифром, составленным на основе первых букв фамилии, имени и отчества.
Похоронные причитания № 1
ФВВ: Ну как? Вот, например, вот у меня умер муж,
и я плачу: «Милый ты мой...». Вот сын. У меня задавило сына. Я вот причитала: «Милый ты мой сынок, несчастный ты у меня, видно, я тебя, мать-горюша, родила на крутой горушке...» ИГВ: Ты запой.
ФВВ: Да я сейчас, я сейчас не... <...> Даже не могу никак. ИГВ: Ладно, вспомни Колю! Коленьку маленького. ГАИ: Какой у тебя Коля. ФВВ: <Причитает>
А дорогой ты мой, сынушка!
Какой ты у меня милый несчастный!
Видно, тебя Господь наградил несчастной судьбой!
Потеряла я тебя с юных лет, не пришлось тебе
пожить...
<Обращаясь к СЕЛ> Он ведь тебе, Ленушка, был бы, это. ровесник. Я не могу уже, так причитаю вот хорошо, а не могу вот. Зачем я тебя на вольный свет пустила? Видно, я, мать-горюша, такая несчастная, Потеря... Науродила я тебя на крутой горушке и под горькою осиною,
Приходится мне тебя теперь страдать, переживать за тебя,
Не пришлось тебе на вольном свете...
Видно, ты, милый мой сынок, угоден Богу, а не маме
родной...
ИГВ: А, мила мамонька, видно, ты родила меня под осиной горькою.
Я такая несчастная-разнесчастная. ФВВ: Это уж надо прямо плакать. Вот когда плачешь,
это уже идут такие. СЕЛ: Да, зайдет вглубь.
А говорят, что еще иногда в причитании просят передать привет тем, кто умер раньше.
ФВВ: А-а-а, это да. Например, вот я. <Причитает речитативом> А милая ты моя мамонька,
Прошу я тебя, когда ты пойдешь к Царю Господнему, Не увидишь ли ты там мово закона милого? Передай ты от меня земной поклон. А еще ты не увидишь ли Моего дитя любимого, Сынка Коленьку разнесчастного? Передай ты от меня, от матери-горюши, Горький земной поклон. <Плачет в голос> И моим родители-и-и-им, А моему да-а-арогому папе И бра-а-атцу Володе. А с и-и-им и брату Коленьки. И ему несчастному. <Всхлипывает> А он у нас ро-о-о-ос несчастной, А и не ходил ногами, А болел он у нас. <Всхлипывает> А и всем мо-и-и-им родители, А передай земной поклон, А и от моих детей, А и моих внучат... Вот я заплакала. <Смеется> СЕЛ: Конечно, это вообще переворачивает. ФВВ: Сначала не плачу, а когда я плачу, не знаю, сколько течет. ИГВ: А бабушка-то у нас вообще. Я Ваньку когда хоронила, я тоже плакала. Но я не так, а уж они вообще. СЕЛ: Потому что я тогда слышала. Знаешь, наверно, Вованьку, наверное, хоронили... у него сестра, наверное, да, была? ИГВ: Да.
СЕЛ: Вованьку наверно, вот хоронили. Вот у него, наверное, сестра. Я тогда тоже дома была. И это на всю деревню [причитала], говорю, и перечисляет и перечисляет. Ну я не знаю, сестра ли, кто? Ну, женщина. Это, я так поняла, сестра.
ИГВ: Женька плакала, Женька.
СЕЛ: И перечисляется прям. Я думаю — как? Ведь как по стихам идет. Ну, вот с плачем, со всем.
ФВВ: Оно вроде не умеешь плакать, вот не умеешь. Я не умела плакать. А когда вот у меня задавило сынка, и у меня уже. тут и не знаю, откуда какие причеты. И не знаю. Тут и в ноги кланишься, уж когда вот провожают, кланишься в ноги: «Спасибо Вам, люди добрые, что Вы пришли потрудились проводить в последний путь сынка!».
СЕЛ: Да, благодарят у нас.
ФВВ: Вот такие благодарности идут за это.
СЕЛ: И приглашаются на помин.
ФВВ: Да, «Приходите помянуть наших родителей всех». А те, кто гроб делал, могилу копал, — им не было такой благодарности?
ИГВ: Нет, а им расплачиваются.
ФВВ: Им. Они копали. Вот лично я, когда это. Они копают могилу, выкопают и закапывают уже этих. покойника, я вот кланяюсь, падаю на колени и причитаю: «Спасибо тебе там, например, Николай, за твои труды великие, что ты потрудился, пришел, не покинул меня при таком большом горе». И каждому этому могильщику, который копает, каждому кланяешься: «Спасибо там тебе, Саша, спасибо тебе большое, Володя, за твой труд великий. И за все ваши труды большие, чтобы вы не покидали нас при таком горе». И старушки, когда молятся: «Спасибо, рабы Христовые, что вы пришли помолиться по моим родителям. Что не покидаете, когда вас ни попросят, вы всегда не отказываете нас при таком большом горе». Вот это все такое. А причитать начинают, когда в доме еще лежит покойник?
ИГВ: Да.
СЕЛ: Выносят, наверное.
ФВВ: Ну, это когда в доме лежит, плачем мы, когда
лежит он. А уж потом, когда старушки молятся. А уж как старушки отмаливаются, уже мы тут в ноги плачем, в ноги кланяемся: «Спасибо вам, рабы Христовые, что вы пришли помолиться, потрудиться по нашим — там... Коле. Спасибо за ваш труд великий». Дескать, что вы тут. «Трудно вам молиться, очень трудно стоять». Я вот не могу стоять. Я прям не могу. Я им всегда плачу за их труд великий.
ГАИ: И на могиле, когда зарывают. каждому, который
могильщик роет, ему падаешь в ноги и его благодаришь. Вот так вот. Тоже, да. За их труды тяжелые.
СЕЛ: А плач вот, когда несут. То есть вот когда выносят, вот я насколько знаю, то есть плач. Из дома.
ИГВ: Плач. Из дома вообще рев.
СЕЛ: Просто из дома когда.
ИГВ: Кто с плачами, а кто с причетами.
ФВВ: Например: «Куда вы моего сынка выносите, что вы его это... Дайте хоть он маленечко еще постоит. И оставляешь ты меня, сынок, в этой комнате, в этой светлой горнице одну-одинехоньку, горюшу-горькую. Буду я тебя плакать-поминать, вспоминать всю жисть». А я вот мальчишку прям полтора года плакала. Все приду с работы: «Милый ты мой сыночка, видно, тебя я, Господи, мать-горюша тебя родила несчастного, видно, или ты, может, Богу угоден». Вот такие, ребята, причеты бывают.
СЕЛ: Вот это причет, когда выносят. <.> А в последнюю ночь когда говорят: «Ну, все — последнюю ночь ты ночуешь в доме».
ФВВ: А сидят, сидят. Ну вот, например, как умрут, ведь, кто спит. А мы вот ни у одного покойника не спали, ночами мы все время около гроба сидели.
СЕЛ: Вот уже, например, все, кто-то произносит: «Все, последнюю ноченьку ты дома находишься, все. То есть завтра тебе уже другой дом там уготован». Ну, в общем, вот такие. <.>
А как причитают? Стоя?
ИВГ: Да, стоя.
ФВВ: Стоя. А ну другой раз прям присядешь на коленки. около могилок если. А дома причитаешь. Я вот паду вот так вот на колени, падаю, и вот и хожу. «А Бог спасет вам, раба Христовье, что вы потрудилися...» То есть подходят на коленях к каждому?
ФВВ: Да, я к каждому подхожу, к каждой старушке,
кланяюсь ей и вот пропою и опять к другой перехожу. Мне там скажут: «Валя, хватит! Что ты тут плачешь? Хватит, теперь уж не вернешь». Я вот по сынку-то плакала, я полтора года плакала, у меня его сшибло машиной. И я по нему все время плакала. И вот я. Раз он мне снится сон, будто вот в Малышеве он идет, и, вроде, в пруде. И он плавает, и у него вот только маковку видать, волоски тут чуть-чуть. И я вот повстречала старушку на главной. она тетка Тони [нрзб.] Мы едем в Муром на автобусу. И я ей говорю, я вот ей говорю: «Тетка Анисья, мне сегодня Коленька приснился, — я говорю, — он плавает в пруде, и у него вот только маковка.». А она говорит: «Валенька, миленька, не плачь, ты его в слезах затопила». И я вот после этого прекратила свои слезы. Ну, там поплачу когда. А то ведь каждый день прихожу и плачу-плачу-плачу. С работы иду, прихожу и начинаю голосить: «А милый ты мой сынок, пришла я сработушки, а ты меня не встречаешь, нигде тебя я ни в каком углу не вижу». А он у меня пошел. Я пошла на работу дояркой <С трудом сдерживает слезы>, а он пошел за морковкой, попросился. И побежал на дорогу, и его сшибло машиной. Я как увидела — выбежала на дорогу-то, а у него кровь фонтаном изо рта, из носу, из ушей. Я его подхватила, а ему было 4 года 3 месяца. Я его подхватила, на обочину с ним легла и села и над ним тут плачу: «Милый ты сынок.». А боялась, конечно, был муж сердитый. Боялась его. Говорю: «Сейчас придет.». Сашка-то он сердитый был все же... И сейчас ведь он хватится. Таня
бежит: «Мам, чего Коленька?» Я говорю: «Доченька, беги за врачом, за Ниной, за медсестрой». Она уж вот тут прибежала, говорит: «Мам, как Коленька?» Я говорю: «Сынок мертвый, дочка». И с ней самой плохо, с Таней-то. И там народ кричит: «Нина Васильевна, вы уж. Коленька-то мертвый, идите Таню спасайте, с Таней плохо». Вот такие. У нас проблем много: у нас и папа умер, вот два брата, потом племянник, вот у меня муж умер, вот сынок тоже умер. Сынок вот у меня умер, ему было где-то 4 года 3 месяца, 5. 5 лет 3 месяца было. Горя хватили немало, переживаний. А первый раз вы когда причитали? Когда умер Коля?
ФВВ: Нет. Первый раз я причитала, как у нас Володя сгорел. Володя сгорел, брат сгорел.
ИВГ: А потом Ваня у меня. Тоже причитала.
ФВВ: Ну, по Ване я не плакала, Галина, а. Ну, так плакала, а причитать. я не причитала. А вот по братцу. Он у нас сгорел, и вот я по нему. А уж потом вот у меня сшибло машиной мальчика — сынка. Вот я по нем плакала. А тут. через сколько мне. в семидесятом его, а в семьдесят шестом вот попал в кир [?] муж. Вот тоже, вот я уж по нем тоже плакала. Потом папа, Коля. Тут уже мы по всем. Тут уже я научилась плакать. <.>
ФВВ: Горе заставит плакать. Конечно, кто не может, а я вот. я могу плакать. Я могу и по чужим поплакать.
ИВГ: А я стесняюсь.
СЕЛ: Ну, я вот к чему говорю, есть люди, я как раз про них и говорила. Они приходят, и венки несут, и все. То есть мы даже не переживаем, мы знаем, придет тетя Валя, эта. Галина Васильевна придет и вот все. Что помогать — сделают что. То есть вот это все.
ФВВ: Колька Кузнецов, когда умер. И он вот тоже умер тогда, и вот, вот сюда к нашему повороту поднесли его, и я вот ему [нрзб.] стала: «Милый Коленька, иди зайди ко мне в последний раз в гости. Ходил ты ко мне, приходил, все просишь, скажешь: «Тетя Валя, да принеси мне, налей сто грамм». Налью. Я говорю:
«Пойдем последний раз ко мне в гости. Я тебя угощу». «Я привечала, — говорю, — вас. А ты, мол, уж и не хочешь ко мне в последний раз на последнем пути, не можешь ко мне в гости зайти». И вот... Я могу и по чужим поплакать. А бывает так, что вы приходите на чужие похороны и там тоже плачете?
ФВВ: Ну, обычно, когда это. Свои уж, по чужим-то больно не. Это двоюродный брат он мне был...
ИВГ: По дяде, по теще, по деверю. По Лешке плакала, по Дусе вот плакала.
ФВВ: Да, и по Лешке плакала. Ну, по своим родным вот плачем, плачем мы.
ИВГ: По близким. По чужим-то вот так. По чужим-то нет, конечно.
ФВВ: Вот так. Приходится. Жалко. Другой раз и никто. вот у Дуси тоже никто, девки-то свои не плакали, а я вот: «Там, милая ты моя.»
ИВГ: Так тревожно. Ужас один.
ФВВ: «Наташенька, кричи ты свою маменьку. Может быть, она тебя... Я кричу — кричи, она мне не откликается. Может быть, она тебе и откликнется. Мож, она тебе накажет, как тебе раньше. дальше жизнь свою продолжать. Она своим советом тебе поможет». Вот так вот и. Это обращались к кому?
ФВВ: Это я вот, например, вот к племяннице. Я сноха. Мы сношельницы с ней.
ИВГ: К дочке.
ФВВ: И вот я к ее дочке.
ИВГ: Мама умерла, а вот к дочке она обращалась.
ФВВ: И вот я к ее дочке: «Плачь ты, милая Наташенька, кричи ты ее, посули. Может быть, она тебя и услышит, может быть, она тебе чего прикажет, как тебе дальше жить, как тебе дальше поживать». Вот все такое.
№ 2
Причитали.
Голосом, у нас голосом. Тетя Шура — она очень голосила. Любила голосить, тоже голосила.
Кто умрет, все меня: «Теть Шур, поголоси маненько, поголоси».
Да уж забыла все. <...>
«Уж открой-ка ты, Вася милый наш,
Свои-то очи ясные.
Ох, да распечатай-ка уста сахарные,
Да скажи-ка нам по-прежнему
Хоть одно слово ты ласково». Вот.
Голосом. Голосом. Не знаю уж как.
№ 3
Вот выносят покойника, тут прошаются и начинают
голосить. Там хоть че там. Если че, об матери я голошу:
Уж прощайсь-ко ты, родна мамонька,
Со всеми с людьми добрыми,
С собраньицем-то приближенными,
Може, ты кому была, родна мамонька,
Порой-времем досадницай.
Может, была кому грубиянщицей.
А попроси у них ты прощения.
Ох. Попроси еще благословления.
Благословили бы тебя люди добрыи,
Ой, во путь, во дороженьку во дальнюю.
Во дальную да не в знакомую.
Ну а там уж все дальше, дальше, дальше, дальше. Это по матери, а вот по отцу так же причитали?
Да все так же.
А вот по младшим, допустим, по братьям, сестрам?
Ну, так же причитают. Эти же слова. Токо ж не «мамонька», а «братец», что ли, или «сынок». Как уж. А вот по детям причитали тоже?
У меня не умирали дети.
№ 4
Причитать я не умею голосом, но горе подскажет.
Лешка, разве я тебя так ждала,
Разве мы тебя б так встречали.
Мы тебя ждали не так,
С хорошим, с счастьем.
Да нет, я не могу.
№ 5
Моего мужика завод хоронил. Я боюсь уж вспоминать. Сейчас плачут, да не так.
«На кого ты меня оставил?!» — так причитали. <...> Я его с Горбатки привезла. Он неделю пожил и умер. Поплакать надо как-то культурненько, тихо. Это причитания от души.
№ 6
А еще нам рассказывали, что как прощание, прощаются с покойником, то вот женщины плачут со словами?
Ну, это кто умеет. Я вот, миленькой, я не умею плакать-то. Говорить-то — язык-то вот толовый, а плакать не умею. Мне и жалко, а я не умею. Я не умею причитать. А у меня сестра вот во Владимире живет, тоже я говорю: «Ты ведь говорить-то горазда». Все равно, говорит, я не умею плакать. А некоторые, знаешь, на них наревесся, как причитают! Вроде бы и в жизне те ничево не было этово, но как это сумеют — я не знаю. А я вот душой-то жалею, а плакать-то вот не умею. Ну, че сделашь? А мне вот сестра-то говорила. Вот я, говорит, во Владимире слышала, некоторые, говорит, нанимают плакать-то, нанимают плакать-то. Я вот. у нас хоронили, дочь хоронила мать, две снохи приехали, из Владимира, приехали хоронить. Ну и, значит, помолились мы, простились все, после. первы мы прошаемся, которы молимся, а потом родные идут кругом гроба. Ну и вот две снохи подошли. Одна подошла. Подошли обе вместе. Одна и вот ревет-причитает. Прям подошла и начала плакать и причитать-причитать. Она причитала-причитала — эта стояла. Эта начала. Я говорю: как это [нрзб.], а тут ни с того ни с сего заплакать. И вот они и причитают. А я вот не умею, чего ж сделать. А что они словами говорят?
Ну, что, а кто их знает, у кого чего, на разные тут это. Жалеют. Вроде бы. жалко. Вот.
Ну, то есть они про покойного? Или к нему обращаются?
Про жизнь, как прожили, как все чево, кем он тут — вот это все вспоминают.
А вот эти снохи, они как, от своего имени причитали или как?
Они от себя. Они от себя. Свекровь хоронили, от себя. А мужья-то померли рано, все в одночасье. Остались молоденьки. Вот такая история.
№ 7
А еще говорят, что можно как-то в причитании привет передать?
А! Это когды прошаимся и это. «Прости меня Христа ради, увидишь там моево суженого или чево ли там как, кто как скажет, передай ему привет от меня или вечну память, вечну память — привет не передают покойнику. а. земной поклон. Вот. Земной поклон — это лучше всего. Передай ему вот это... Который [человек] так только, головой качнет. Ну, вот чужие-то. А которые — так, передают своим, своим: передай там вот, я скажу, скажу — Федору — земной поклон. Увидишь там его — передай ему земной поклон.
№ 8
Нам говорили, что в некоторых деревнях, например, там, если муж умер у жены, то она на похоронах как-то плачется словами...
Да, раньше плакались все время со словами, ясное дело. Это сейчас уж плачут без слов. Молодые. А раньше со словами плакали. Причитали. Изливали свою душу. А сейчас про себя плачут. А что они плакали?
Ведь раньше, как говорят, плакальщиц специально нанимали, плакальщицы специальные были. А сейчас, вот, кто умеет плакать, а кто не умеет плакать. Правильно — как тут? В душе-то он болеет, переживает, душа вся черная, а не может вот вылить-то, высказать. Легче, конечно, когда человек изливает все словами, слезами. От этого легче становится?
От этого легче становится, а пока ты в себе-то держишь все. Никак им, может. А сейчас молодые — тем более. Что там говорить.
А вот эти плакальщицы, которых нанимали, про-
сто свои деревенские были?
Конечно.
То есть, вот кто хорошо умеет плакать...
Кто хорошо умеет. Вот, все говорят, кто хорошо поет, тот хорошо плакать, бывает, умеет плакать. Это я так, так я слышала, как говорю. говорится. Вот такие дела. А правда, что в таких плачах еще просят передать привет умершим?
Вот привет именно просют, но надо. Именно плачут, и — передай ему от меня земной этот привет, поклон, что ли. Надо просить: «Передай ему вечную память». А не земной поклон. «Вечную память» — надо говорить. А почему «земной поклон» нехорошо? Не знаю, не знаю. О нем уже — «вечная память», мы ему. Земной поклон — здравому человеку, живому можем послать. А так — вечная память им только. Может, я и не права, конечно. Я, может, и не права. Это так говорили, да?
Это так говорят. А больше-то. Сейчас я читаю, раньше-то я не читала, и все время говорят — «Передай земной поклон от меня» в народе-то. А надо — «вечную память». «Передай от меня ему вечную память». Это вот в причитании так, да?
Да, да. Мы же. Именно, он у нас в памяти, вечной памяти, в наших сердцах, да. А не земной поклон. Ну, здесь я не знаю, конечно. Этих правил я нигде не читала, а раньше читать. Не видела я этого. Не слышала, не читала. Вот мое только понимание такое. А причитают в какой момент вот? Когда умирает человек, можно причитать?
Конечно, конечно, всегда можешь! А когда опускают гроб, опускают в землю, тут вообще плачут как некоторые — до истерики. Были случаи — и могилу держут, а то и в могилу прыгнет. То есть, прямо за гробом?
Да. Знают всегда родные, что этого человека, близкого, всегда под руки держат его, не пустят. А некоторые могут и бросится в эту, в могилу, если ты искренне его. ценишь, жалеешь. Вот так.
А этим наемным плакальщицам как-то платили
за это?
Да у нас-то я не знаю, у нас-то. Это наемные плакальщицы были, мне кажется, у богатых. Это все при царе. А уж при нашей-то власти, при Советской-то власти, этого не было, конечно. Вы слышали об этом в деревнях? Это я в деревне слышала, что раньше богатые люди нанимали — специальные были плакальщицы. Это богатые. Они сами не плакали так, как говорится, а вот нанимали плакальщиц. А у нас, нет, конечно, не нанимали. У нас каждый сам плакал, как может. Это только при царе. При царе богатые нанимали плакальщиц специальных.
А если вот несколько дочерей хоронят мать, они одновременно причитают по ней или по очереди?
Ну, это как уж они могут. Могут по очереди, могут и вместе, тут не запрещает никто никому. Никто никому не запрещает. А как это делают — сидя, стоя?
Ну, сидят у этой. Скамеечка у гроба. Сидят и. Можно и сидя. Можешь ты и встать — это уже дело твое, тут правила такого нету строгого. Как можешь, так и делай. Причитают, вот когда зарыли уже могилу, причитают?
Нет. Зарыли — все. Вот уже начинают спускать — тут плачут, все — самый вот момент. А когда уже зарывают, тут уже все. Немножко стараются уж успокоиться.
№ 9
А еще вы говорили, что раньше как-то плакали покойнику с наговорами, со словами?
Ой, кто чего? Вспоминают все хорошее. Золотой ты мой, хороший ты мой, все вот так. Родителей так же. <.> Это по родителям так, да?
Ну, хоть вот. Это вот по сынке-то вот, хоть мать, хоть бабушка-то вот. [нрзб.] Такой молодой, и током убило. Только бы жить. Оставил жену молодую, мать одну. Он — единственный сынок, еще-то нет никого!Какого вот матери терпеть!
А это только мать причитает, да?
Кто хочешь — и тетка придет. Жалеет его — и они причи-
тает. Родной, и она причитает. Все хорошее вспоминает, все ему тут скажет. Ох, Господи. А это когда вообще причитают? Это пока дома лежит?
Прямо у гроба, прямо у гроба. Дома. Еще вот он, он там в гробу, он еще не схоронен. Еще вот только сообщили еще, что убили, убило его. И на дороге, он там в. повезли его, а теперь все телефон — сразу скажут. Тут бабушке позвонили. Она тут на всю деревню плакала. Она выходила на улицу прямо плакала? Кто без слов, кто — со словами. Плачут. Каждому своего жалко — не знаю как.
№ 10
Вот как прощаются с покойником, плачут со словами?
Ага, ну, причитать. Каждый на своем причитает, каждый уж в своем покойнике причитает. Как же не. Я уж вот по маме-то как плакала, она у нас умерла пятьдесят пяти лет! Ой, у меня уж только Валя. Нет, Валя-то была, наверное, Вале только год было. Я уж по ней плакала, не знай как, я уж, наверное, и причеты причитала. Наверное, все ей рассказывала-рассказывала. Не знай, и. Каждый о своем плачет, причетов всяких найдет. Если кто жалеет. Кто не жалеет, конечно, не плачут. А причет. уже. о своем, которого жалеешь, найдешь, найдешь всяких причетов.
А это только женщины причитают или мужчины тоже могут?
И мужчины можут. Это, кто это, кто это — жена померла, ревел больно уж, плакал с причетами. Вот я не помню, батюшки. И вот тоже: «Что ты, миленька моя, ты что оставила меня...» Ну, как же, то он причитает. Бывает, нету у него, только мужик больно причитал, с причетами — оставила, говорит, ты меня. Еще не больно молодая, не больно стара [поправляется] умерла. Оставила молодого... Причетов всяких найдут. А говорят, можно привет передать родителям в причете?
А как же, как же, да, как же. Умерла, вот, Марья у нас
вперед, и я вот с ней: «Миленька моя, сестричка родная, да не видишь ли где мою ты родну маменьку, да подойти к ней близехонько, да скажи-ка ей все мои... как я живу». Вот, ну, как же, как же. Это чтобы на том свете..? Да, да. Расскажи, может, увидишь там где ее... А это когда причитают-то: как прощаются с покойником или пока он лежит?
Пока лежит, пока лежит, это прощаются, пока лежит. № 11
А еще говорили, бывает такое, что, например, у жены умер муж, то вот когда прощаются, она как-то плачет со словами?
Бывает. <.>
А когда это происходит?
Кто когда. Когда дома плачут, когда вот выносят — плачут, когда вон на кладбище плачут. Ну, всю вот вспоминают свою жизнь. Може, котора и не плачет. Сегодня вот у нас была на машине Нинка, отдавала. Говорит: у меня ведь 40 дней. Я говорю: кто у тебя умер? Горбат-ска, горбатска. Кто, говорю? — Хозяин. Я, мол, что с ним? 57-то лет! Ну что? Пил-пил, там у матери и умер. Хорошо, я и не была, а то бы сказала им: я отравила, налила че-нибудь. Я говорю, вон пришла домой, говорю: «Вовка, смотри, как она его жалеет». Да что, говорит, пил-пил, и умер, говорит, там за столом у матери. Вот так. И что она будет плакать? «Как ты пил, милый», да? А то, живут хорошо, так конечно, все вспоминают, всю жизнь свою. А это только вдова причитает или могут кто-то еще из близких родственников? Из близких родственников, бывает, сестры, братья хорошие есть, тоже также рыдают, да. Если вот, например, в доме лежит, и как — подходят к нему, сидя причитают или стоят? Ну, и стоя, и рядом садятся на стуле, на чем ли сидит. Може, который не может стоять. Да. А если несколько человек, они по очереди подходят причитать или могут одновременно? Нет, одновременно нет. Все непонятно будет, не слы-
хать, не слышно.
Нам еще говорили, что иногда бывает, как вот причитают и просят передать привет, тем, кто...
Да, кто умер. «Да, придешь к престолу Господню, передай на... мой земной поклон. И Царство небесно». Да. Это причитают-причитают, правильно.
№ 12
А вот, когда выносят гроб, вот не было такого, чтобы плакали как-то со словами?
ЖАА: Обязательно. Знаешь, если выносят вот маму,
папу, как тут не плакать? Прямо со словами?
ЖАА: Со словами.
МНА: Это кто, наверное, какие придумает. ЖАА: Да. Как же, как же.
МНА: Некоторые, я, например, слышала, вот кто умер и у меня, например, кто-то умер, там такие причеты, что там накат какой-то. ЖАА: Там бы вам сходить бы увидеть, Да подойдите близехонько, Да поклонись низехонько. Там скажи про мою нечастную жизнь. Вот.
МНА: Обязательно, а если покойника несут или никто не плачет. Если плачет один, то у всех, посмотришь, у всех слезы. ЖАА: Да, да.
МНА: Душевно, из души льются.
Один со словами, другие просто слезами?
МНА: Да. А потом, например, один закончил, и второй сразу подхватывает. Ну, вот кто-то замешкался, перехватывает уже другой, вот родственники или кто-то даже посторонний. ЖАА: Или кто-то там промеж. МНА: Если кто-то умеет.
ЖАА: У нас вот, гляди, Максим умер, вот что такой молодой, молодой, недавно поженились, и несчастный случай случился. А что случилось?
ЖАА: Наташа скажет.
МНА: Током убило.
ЖАА: 25-28 лет, вот так вот, вот что. Такой молодой. Вот положили, такой молодой, несчастный вот случай, вот как не плакать сынок? Как не плакать? Вот дружили, гуляли вместе.
МНА: А плакать — это тоже еще надо уметь.
ЖАА: Да.
МНА: Мне, например, жалко, в душе жалко, а я не могу. Даже вот посторонний человек может заплакать. Вот тетя Русса, когда мама умерла, тоже причитала: Открой свои глазки, посмотри, как дети тут собрались. <...>
А вот вы говорили, что наказ дают, это наказывают покойнику?
ЖАА: Да. Э-э. Подойди-ка ты,
Просила там тебя такая-то такая-то, Погляди-ка ты на все четыре сторонушки... Подойди-ка ты к нему близехонько, Поклонись-ка ты ему низехонько, Расскажи-ка ты ему про мою жизнь, А уж как я его хвалила.
МНА: Как детушки.
ЖАА: Как детушки. Сынок, будешь причитать, все найдешь.
МНА: За жизнь все вспомнишь.
ЖАА: Вспоминают-то жизнь, если плохо, тяжело ему, молодого схоронишь, останутся дети молодые, воспитаются. Уж такие-то, никакого удовольствия нет, как с мужем-то, все жалование, питание не такое и одежи-то практически нету, все вдвоем работают, одевают детей. Все обидно, все жалко, все одно к одному идет. А вот говорят, мужу привет передать, если муж умер уже?
МНА: Да.
ЖАА: Да, да, да, да, да. И там мама.
МНА: Ну, у мужчин я что-то не слышала, чтобы плакали.
ЖАА: Ну, бывают, что они кричат, когда мужчины выходят.
МНА: Они посильнее духом.
ЖАА: На них влияет все. А вот, когда плачут, вокруг гроба стоят?
ЖАА: Ну, стоят.
МНА: Некоторые даже на колени встают, если да, если
на лавке стоит. Если жалко, лежат на гробу. ЖАА: Да, у каждого свой обычай. А то несут его [нрзб.]
плачешь, за гробом идешь, вот такие дела. На кладбище это тоже? МНА: Да.
Когда уже зарывают могилу?
ЖАА: Плачут, сынок, плачут.
МНА: Бывает, что и зарыли могилку, падают туда. ЖАА: А все равно тяжело, тяжело это, в это время очень тяжело.
А реветь — это учиться надо?
МНА: Нет, это с рождения. Это природа так. Не каждый. ЖАА: Вот если родители, и как и жалко тебе, вот, вот, сынок. Вот мужское сердце оно крепче, а женщине тяжелее, а мы послабже. А у нас слезы, и вот у нас у всех поминания, и вот что, и как плохо нам без них.
№ 13.
А еще вот говорят, что раньше не только читали молитвы, а как-то плакали со словами, что вот когда прощаются с покойником в доме...
Плакали, еще как. Плакали. А как это со словами плакать? С причетом. Причетом? С причетом. А кто это делал?
Вот я лично плакала. Мужа схоронила — плакала, мать схоронила — плакала. С причетами. А эти причеты, их придумывают как-то заранее или.
Да вот они сами вылетают изо рта. Сами, прямо. Все, как жисть жил, так и все вкладываешь. А как, прямо так рассказывают?
Как по газете читаешь!
Ну, это каждый вот так сможет?
Да, да, каждая. Да.
То есть каждая женщина должна уметь?
Да, каждая женщина должна уметь. Вот Галя недавно мать схоронила, уж она причитала, причитала. И тоже она..?
Она умирала у нее, дом свой оставила. А уж причитала, когда у нее хозяин умер! Ой, батюшки, уж я ее унимала, унимала! Она двадцати семи лет осталась одна. Ей двадцать семь лет, двое детей! То есть у нее рано умер муж, да? Да, работал в колхозе шофером. А вот, например, если по мужу, то какие слова? К нему как-то обращаются? Да.
Как, как вот?
Дорогой ты мой, золотой, на кого ты меня оставил? Да.
Ох, что я буду делать без тебя, Как я буду детей воспитывать? Вот это все так причитают.
А не говорят так, что вот «кто мне будет теперь помогать?»
Вот, и это все. Вот я вам говорю — по газете читаешь. Причетывают — прямо сами в голову лезут. А не было такого, что вот в причетах просят проснуться?
Нет, нет. Я такого. Прости меня, Христа ради, может, чего я плохо для тебя делала, прости меня, Христа ради, Бог тебя простит.
А еще нам говорили, что можно как, как приветы передавать в причетах...
Да! Передай привет вот моей матушке, там схороне... Вот кого понесут, не увидишь ли ты там где мою матушку — передай ей большой привет. Это все причет, все причет.
А наказы могли какие-то давать в причетах?
Да все давали. Все давали. А что могут там наказывать?
Ну. Не.
А это имеется в виду, что вот когда привет передают, чтобы вот тем, кто уже раньше умер, чтобы покойник передал?
Да, да. Нет. Да. Вот несут покойника, и над ним плачут, и там говорят: «Передай привет моей матушке, где не увидишь ли ты ее там!» На том свете?
На том свете, передай ей.
А не было так, чтобы, наоборот, вот на кладбище просили, приходили и, вот, просили за покойника, чтобы его там встретили на том свете?
У нас этого не было.
№ 14.
Когда хоронили раньше, когда прощаются, то женщины как-то плакали со словами?
Да, с прйчитом. С причитами? Да, причитали. А кто причитает обычно?
Ну, к примеру, у нас папаня помер, и мама, мама померла. Ну, мы плакали, причитали. С прйчитом. То есть, дети, да?
Да, дети, там, или сестры, кто-то вот так. А о чем причитают? Как это?
Ну, каждый по-своему. Там. Ох, там «Как я буду жить
теперече?», «Как, что мне, чея буду делать теперече?» —
вот так, все так.
Вот, мама ваша когда.
Умерла?
Нет, когда она по отцу причитала, как она причитала? Как она? «Закон ты мой, Ленушка, че я теперь буду с малыми детьми делать? Как я буду с ними жить?» А нас было четверо. А как раз. Или вот война была, папаню взяли, а мы сгорели [то есть сгорел дом]. Вот. Его три года не. Три года он в плену был. А мама-то, вот этот дом-то, жили с десятилетними с мальчишками. На трех лошадях — в колхозе дадут лошадей, вот, поедут, с брев-нами-те ворочались, вот. Вот, и живи, как хочешь, без мужика-та. А потом в плену он был. Из плену он при-
шел — пристройку сделал. Вот, переднюю. Вот. А когда он в плену был, она тоже причитала по нему, да?
Нет, тут уж не ревела, тут нельзя. Ты его будешь, эта,
к себе причитывать, ему там будет тошно.
То есть по живому нельзя?
Нельзя, кому хошь, пожилому, пожилому.
По живому, то есть, пока он живой.
Да, по живому, по живому нельзя тоже.
То есть, если умирает человек, но еще не умер...
Да.
Нельзя причитать еще?
Нет. Вот он был у нас в плену. А ведь мы не знаем — в плену был, в плену ли, убит ли он — не было никакого извещения.
№ 15.
А нам говорили, что еще бывает такое, что плачут как-то со словами...
Плачут! Все. Это плачут родные. Плачут родные, все. Все одна старуха говорила. Одна молодая пришла к старухе и говорит: «Бабушка, научи меня плакать!» Говорит: «Матушка, как я тебя научу? Сама научишь-си. И плакать сама научишьси.» Я и плакать не умела, а сынок-то как умер, как заплакала. И уйму-то нету, никак не уймут. «Хватит, хватит.» А тут сама все, все на разум идет. И варишь, и читаешь, и плачешь, и. Откуда только слезы берутся. Вот так. <Плачет> Не дай бог. Не дай бог детей хоронить. Сами мучаемся, а дитя-то схоронили. И ходи да бегай. А то у меня сын на тракторе работал, и вспашет, и все. Был вот такой как вы — волосы кудрявы, высок, черноват, такой молодец был парень! Старуха вот там жила. Быват: «Ко-оль, привези мне навозцу.» Привезет. Привезет, раскидат, в три-четыре кучи свалит. А рядом старуха жила. Трясуча была. Усадьбу вспашет — [она] несет: «На, вот, тебе денежек». «Да не надо мне, бабушка, никаких денег!» С этих старух с роду не брал никогда ничего. Всех жалел, бедный. И ушел раньше времени. Видно, Богу нужен, что ли, не знаю. И Бог-то, вот что делает: стары
люди, инвалидов сколько на белом свете, а молодых, вот, на вот тебе. <Плачет> Ой, Господи. Или своя. Или своя оплошка, или Богом велено так умереть человеку, я даже не могу сказать вам. Господи, Господи, сколько он слез у меня взял, сколько здоровья. Все на свете забрал, а меня, вот, никак. Все молюсь Богу — умереть бы, умереть бы. Фиг! Умрешь!.. Пока смерть не придет. Плачь не плачь, как хошь плачь. Хоть реви целый день, хоть целую ночь. И ревела, и все делала — толку-то. Ой, батюшки, ой, батюшки. А как жалко детей. <Плачет>
№ 16.
А говорят, что на похоронах бывало такое, что женщины как-то плачут со словами.
А как же! Приговаривают. А как это происходит?
Ну, как же я по мужу не поплакала? Он у меня был хороший, меня жалел. <Плачет> И плакала, приговаривала: «Что ты меня оставил? Как я топерь буду жить одна-то? Тебя ведь нет!». Вот и приговаривали. Вот так. Это на кладбище приговаривали? Когда и дома-то лежит покойник, приговаривали. Я приговаривала всю дорогу. Кто приговаривает, а кто скажет: «Черти тебя!...» <Смеется> Да всякие люди! Но это как любящие, если любят мужа, то. Да ведь бывали пьяницы-то, скандалили. У меня-то муж не скандалил.
№ 17.
По покойникам причитали. Как жили, как чего. Миленький мой, на кого ты меня оставил?.. Кто чего.
№ 18.
Голосом причитают. Если умер хозяин, то жена и дети. Кто как сумеет.
№ 19.
Раньше плакали, а теперь не услышишь ни голосков.
А раньше — ба! Там и тут слышишь. Нет. Нет. Я не умею причитать. Вот уж сестра у нас была, причитала... А я не умею. <...> Ну, книжки теперь выпускают — и там все. Из книжек. Вот у меня книжка старая. Вот у меня книжка-то вот такая. Подарила ее я внуку. Там написано, что не надо по покойнику плакать. Там специально — поучение Ивана Златоустова. Не надо плакать по покойнику — потому что ему хорошо у Бога. У Бога ему хорошо, и плакать по покойнику не надо.
№ 20.
Вот получали в войну телеграммы, похоронки. Женщины плакали, кто им эту песню сочинил, или сами, или может давным-давно. При бурной ноченьки осенней Скрывался месяц в облаках. На ту широкую долину Пришла красавица в слезах.
Я ее слыхала, когда мне лет семь или восемь было, они ее пели, в войну. Вот они поют и плачут. И я не больно понимала, не то они поют, не то они плачут. «Мам, это вы чего, поете или плачете?» «Чтой ты, дочка, все вместе».
Похоронки каждый день получали. Поедут в колхоз или
как и эту песенку поют.
Она на край могилы встала
Главой на памятник легла.
Своим милым голосочком
Будила милого свого.
— Ох, ты восстань, восстань, друг милый, Мне стало скучно без тебя.
№ 21.
Ой, да ты где? Ой, ой-ой-ой... Ой, что без тебя делать? <Данный отрывок причитания был записан в Красной Горбатке во время похорон молодого человека Алексея, который повесился. Причитание исполнялось пожилой женщиной в трауре, видимо, родственницей Алексея. Перед подъездом многоэтажного дома, где держали
тело, стояла машина, на которой должны были везти гроб. У входа в подъезд поставили табуретки, после чего вынесли и поместили на них гроб. Женщина встала, склонясь над гробом, и причитала. Полноценного причитания не было, текст записан почти полностью. После этого родные предложили другим участникам попрощаться с покойником. Никто не захотел, гроб положили в машину и увезли.
Поминальные причитания № 22
А на сороковой день не причитают?
ФВВ: Причитают.
А когда? Когда за столом сидят?
ФВВ: Нет, когда вот старушки отмаливаются. Вот я вам сказала, когда старушки отмаливаются, ну ты плачешь, так и так плачешь. А вот когда отмолятся старушки, вот как раз им падаешь в ноги, кланяешься. И причитаешь, вот делаешь причеты. Кто делает так, кто не делает. Кто умеет, кто не умеет. Кто как. сумеет. Кто хорошо, кто плохо. А так, когда идешь за гробом, около гроба плачут. СЕЛ: И вот потом душеньку. Вот уже когда душеньку
проводишь, то тоже. тоже кланяешься им. А «душу проводишь» — это что? ФВВ: На сороковой день, когда они отмолятся, покушают, вот тут уж поплачешь, милостыньку им подашь. И потом они выходят, зажигают свечки и выходим, молимся. Молятся, они читают из дома и выходят на улицу. И вот уж там около. на улицу они уже выйдут, и там примерно я выхожу опять в ноги кланяюсь, опять причитаю: «Спасибо вам, рабы Христовы, за ваш труд великий, что вы по-трудилися помо... нашихродителев». И они уже на этом говорят «Спасибо», и они уже идут домой. ИВГ: Раньше вот душеньку провожали на закате. перед закатом солнышка. А сейчас вот сразу идут провожать. А положено перед закатом солнышка.
ФВВ: А то ходили они и на кладбище. Там, например,
одна старушка, мы идем после, кормим этих, ну, всех, и идем часа в четыре на кладбище. Бывает и идет одна старушка, и она там помолится. И так же ей опять благодаришь, опять ей поплачешь уже. Вот так вот. Ну, уже и там идем домой. <,> А когда приходят в поминальный день на кладбище, могут причитать на кладбище? ФВВ: Да, тоже такой же, так же причитаешь.
Как на похоронах? ФВВ: Да, да. Вот придешь, например, я вот причитаю: «Милый ты мой сынок Коленька, и не придешь ты ко мне и ничего мне не расскажешь...» И вот тут у меня муж тоже, ГАИ: Тоже скажешь!
ИВГ: На кладбище-то ездит вот мама, вот другой раз
когда, Она там, ФВВ: «Ох, плохо мне, хватилась я вас, но нет, ничего я не верну....» Живет там — скажешь вот: «Внучатки уж выросли. Ходим мы вас повеч... навещаем и цветочки носим, а вы с нами и не поговорите, ничего не расскажете — как вы там живете, как у вас житье-бытье. Никто не приснился, только мы видим вас... увидим вас ночью в темной... темной ночью в крепком сне, больше мы нигде вас не видим». Вот это я тоже причитаю. «Нигде теперь вас не увидишь, только увидишь, может быть, и тебя увижу, ночью приснишься в крепком сне». Вот это вот такой вот причет тоже. <,> А бывало такое, чтобы причитали на кладбище: «Уж ты встань...»? ФВВ: Все это причитаешь, Все. ИВГ: Никто не встал. Не пришел никто ФВВ: Никто не встает. Вот это, я говорю, приходишь на могилку-то, плачешь, мол, вот: «Сколькоуж прошло времени, вы никто, нигде никакой весточки не прислали, нигде я вас не вижу, ни с какой сторонушки вы не это... не покажетесь. Только увидела — приснился ты мне вот в такой это день.». ИВГ: Только во сне видишь. [нрзб.] А просыпаешься —
нет никого. И опять на душе так тяжело-тяжело... ФВВ: Вот, например, у меня свекровь умерла и плакала я по ней, говорю: «Мила мамонька, умерла ты, не пришлось тебе долго поболеть, и ты сама не трудилась много, и меня не эта... не заставила за тобой долго мучиться. И сама-то больная. А, — говорю, — ничего ты мне, никакой весточки мне не прислала, только я тебя на девятый денек. <Начинает плакать> Ты мне приснилася, я вижу, ну ты... наверно, ты здесь навеки-то на вольном свете трудилась, и на будущем ты там, видно, все трудишься». Несет она дров охапку. ИВГ: Во сне она снилась.
ФВВ: Да, а я, это, вижу ее, стою около ее дома, и я говорю: «Женька, да вон мать идет», — говорю. Она кричит: «Помогите мне!» Несет охапку дров, сучков. Тяжело ей. ИВГ: Тяжело, видно, там таскать было. ФВВ: «Пойди, вон, мать кричит, иди, — говорю, — помоги ей внести-то, вот». А раз она мне вот приснилась: едут с отцом, везут люльку колхозну. И там на кладбище везут тоже дров. ИВГ: Значит, и там работает.
ФВВ: Я говорю: «Видно, вы и здесь трудились вы, до потери, как говорится, пота, и там, — говорю, — на том свете тоже трудитесь». Вот.
№ 23
Когда в поминальные дни приходят на кладбище, тоже причитывают?
Да, причитают. Вот моя мать, покойница. Брат, вот после меня, умер, у него был рак легких, в пятьдесят один год умер. И вот я собирала поминки, поминала его. А она уже у меня жила, и как кончили молиться, она встала на колени, на коленки, всем покланялась и начала причитывать: «Спасибо вам, что вы пришли помянуть моего сынка...»
То есть это она гостям причитывала?
Да, кто молился, кто молился. А на кладбище не причитали?
Бывает, и на кладбище причитывают.
Это когда вот? Когда хоронят или когда приходят
навестить?
Кто как. Когда хоронят — тут обязательно плачут, причитывают. А когда ходят, навещают — кто плачет, кто не плачет. Помолятся на могилке, постоят и уйдут. А когда плачут с причетами, то в какой позе? Вы говорите, на колени становятся? Или стоя плачут? На колени. На коленки, кладут, <Показывает, как зажимают между ладонями носовой платок, сложив руки крест-накрест>
Складывают руки крест-накрест ладони, да? И платочек кладут?
Да, и платочек вот, причитают.
То есть платочек зажат между руками?
Да, вот.
То есть на одну руку кладут платочек, другой прикрывают. И склоняются прямо над землей? Куда кладут руки?
На полу.
Прямо вот на пол?
Да, на полу. Вот, когда поминки собирали, поминают, и на полу.
№ 24.
А в поминальные дни на кладбище причитают?
ЖАА: А все, все делается.
МНА: Даже не в поминальные, просто приходят. Приходят не то, что в поминальные дни, она приходит, она на колени встает и причитает. Прямо перед могилой?
ЖАА: Да.
И она как обращается туда?
МНА: Да, да, да.
То есть считается, что они там слышат?
ЖАА: Все, говорят, слышат. Все говорят, они за нас молятся, вот что. Один Господь знает.
№ 25.
А в поминальные дни, когда на кладбище ходят,
там могут причитать?
Могут, могут. Только не разрешается плакать на Пасху. На Пасху нельзя, да? Не разрешается плакать на Пасху. Вообще плакать или только на кладбище?
На кладбище. Вот к покойнику пришел — плакать не надо на Пасху. В Пасхальную Седмицу. Только в Седмицу Пасхальную нельзя. Ну, в общем, в Пасху, и вот. до Радуницы. До Радуницы. Здесь не плачут. А в Радуницу тоже еще нельзя, или уже можно? Нет, уже можно. С Радуницы начинается — можно.
№ 26.
Не бывает так, что если тяжелая проблема в жизни, ходят на кладбище и просят совета или помощи у родителей?
МНА: Ну, вот рассказывают.
ЖАА: А больше вот. А помощь там никто не укажет. МНА: Излить свою душу.
ЖАА: Только своей душе, чтобы легче было, только
наплачешься. Много здорово, сынок не унесешь, много, очень много, а помощи никакой, помощи никакой, а уж идешь в божий храм, а вот бежишь, вроде как к живому бежишь, а вот оттудова идешь, идешь опять не с тем. Никакого совета тебе не подскажут, они ничем тебя не порадуют, земля — она земля и есть.
Комментарии
Похоронно-поминальные причитания Похоронные причитания
1. Ф-ая Валентина Васильевна [ФВВ], 1937 г.р., уроженка с. Вятские Поляны, с детства жила в с. Малое Кольцово, замуж вышла в село Святцы, с 1977 г. проживает в с. Переложниково. Профессиональная плакальщица. Сестра ИВГ, дочь ГАИ; И-ва Галина Васильевна [ИВГ], 1944 г.р., уроженка с. Малое Кольцово, жила в Святцах, с 1963 г. проживает в с. Переложниково. Сестра ФВВ, дочь ГАИ; Г-ва Анна Ивановна [ГАИ], 1918 г.р., уроженка с. Личадеево Ардатовского р-на Горьковской обл., с 1935 г. проживает в с. Переложниково. Мать ФВВ и ИГВ; С-на Елена Леонидовна [СЕЛ], 1971 г.р., родом из Ленинградской обл., с середины 1970-х гг. проживает в с. Переложниково. Причитания и рассказ о них, записанные от профессиональной вопленицы. Особую ценность представляют фрагменты причитания, исполненные «в голос» (с напевом). В.В. Ф-ая впервые начала причитать в 1970 г., когда у нее погиб брат, однако наиболее сильные переживания у нее вызвала смерть сына Коли, большинство фрагментов исполненных плачей было обращено именно к нему. В то же время плакальщица утверждает, что может причитать и «по чужим», то есть не только по близким родственникам. Особую ценность представляют отрывки из редко фиксируемых плачей-благодарностей могильщикам и старушкам, читающим молитвы и религиозные стихи над умершим.
2. П-на Александра Ивановна, 1928 г.р., уроженка д. Курково, в настоящее время проживает в д. Курково.
Отрывок из похоронного причитания по мужу/сыну с призывом открыть глаза и поговорить с плакальщицей. По свидетельству информанта, плач исполнялся ее старшей родственницей.
3. П-на Александра Ивановна, 1928 г.р., уроженка д. Курково, в настоящее время проживает в д. Курково.
Отрывок из похоронного причитания по матери, обращаясь к которой, плакальщица предлагает попросить прощения и благословения у окружающих, что не совсем характерно для жанра. Традиционно, напротив, плакальщица от имени себя и окружающих просит прощения у покойника.
4. С-ва Екатерина Ивановна, 1925 г.р., уроженка с. Булатниково Муромского р-на, с 1940 г. проживает в с. Переложниково.
Отрывок из похоронного причитания по мужу или сыну с традиционными риторическими вопросами-упреками покойнику, к которому, что нехарактерно для жанра, обращаются по имени.
5. К-ва Лидия Ильинична, 1924 г.р., уроженка д. Жары, в настоящее время
проживает в д. Жары.
Небольшой отрывок из похоронного плача по мужу с кратким описанием контекста бытования.
6. С-ва Анна Васильевна, 1922 г.р., уроженка с. Большое Угрюмово, в настоящее время проживает в с. Большое Угрюмово.
Меморат о том, как во Владимире две невестки оплакивали умершую свекровь. Данная запись свидетельствует, что во Владимирской области причитания могут звучать даже в крупных городах.
7. С-ва Анна Васильевна, 1922 г.р., уроженка с. Большое Угрюмово, в настоящее время проживает в с. Большое Угрюмово.
Фрагменты похоронного причитания с устойчивым мотивом — передачей с покойником на тот свет приветов ранее умершим родственникам.
8. М-на Зоя Михайловна, 1932 г.р., родилась в с. Делово, с 1945 по 1951 гг. жила в Красной Горбатке, с 1952 г. проживает в пос. Новлянка.
Подробное описание ритуала оплакивания покойника с небольшими фрагментами текстов. Обращает на себя внимание развернутое свидетельство о существовании в прошлом наемных плакальщиц, которых приглашали на похороны богатые люди.
9. И-на Анна Николаевна, 1923 г.р., уроженка д. Петровское, с 1942 г. проживает в д. Екатериновка.
Описание контекста исполнения причитания по внуку, убитому ударом тока, с фрагментами текста.
10. Х-ва Наталья Петровна, 1916 г.р., уроженка д. Сидоровская Саранча (Ново-березово), с 1938 по 1956 г. жила в д. Бурцево, с 1956 г. проживает в пос. Новый быт (ст. Волосатая).
Рассказ о практике исполнения похоронных причитаний, включающий небольшой фрагмент плача с мотивом передачи приветов родственникам на тот свет. Тот факт, что информант считает нормальным, если жена, плохо жившая с мужем, не оплакивает его, свидетельствует о частичном разрушении традиции.
11. С-на Антонина Семеновна, 1927 г.р., уроженка с. Переложниково, вышла замуж в с. Кольцово и некоторое время жила там, потом вернулась в с. Переложниково. Глава местной старообрядческой общины.
Отрывки из похоронного причитания жены по мужу с рядом устойчивых мотивов и хорошо описанным контекстом бытования.
12. Ж-ва Александра Алексеевна [ЖАА], 1923 г.р., уроженка д. Екатериновка, в настоящее время проживает в д. Екатериновка; М-ва Наталья Алексеевна [МНА], 1954 г.р.. уроженка д. Головино, в настоящее время проживает в д. Надеждино. Рассказ об обряде оплакивания с фрагментами текста, который содержит сразу несколько традиционных мотивов (передача приветов ранее умершим
родственникам, призыв открыть глаза и т.д.). Подробно описаны формы ритуального поведения плакальщицы, включая попытку броситься в могилу вслед за гробом.
13. Ф-ва Александра Васильевна, 1938 г.р., уроженка д. Басенки, с 1955 г. проживает в д. Скалово.
Рассказ об обряде оплакивания с фрагментами текста, который содержит мотив передачи привета на тот свет родным.
14. Ш-на Александра Алексеевна, 1923 г.р., уроженка д. Вощиха, в настоящее время проживает в д. Вощиха.
Отрывки из похоронного причитания жены по мужу с устойчивым мотивом — вопросом-сетованием «Как я буду жить дальше?». Интерес представляет устойчивый запрет на оплакивание человека, про которого нет точных сведений, жив он или умер, из опасения, что причитание по живому может навлечь на него несчастья .
15. З-ва Нина Семеновна, 1937 г.р., уроженка Мордовии, с 1956 года проживает в д. Селищи.
Представление о том, что причитаниям невозможно обучиться, они приходят на ум сами в ситуации большой беды («Горе причеты найдет»), распространено в различных регионах России. Значительная часть записи представляет собой своеобразное «причитание в прозе». Вспоминая о погибшем сыне, Н.С. З-ва плачет и рассказывает о нем, используя обороты, традиционные для причитаний: предположение, что тот был «Богу угоден», сетование на то, что умерший не забрал ее с собой и т.д.
16. Л-ва (Ф-ва) Клавдия Васильевна, 1926 г.р., уроженка с. Святцы, в настоящее время проживает в с. Святцы.
Отрывок из похоронного причитания по мужу с традиционным вопрошани-ем-упреком покойнику, на кого он оставил плакальщицу. Запись интересна упоминанием о том, что вдовы «плохих» мужей-пьяниц могли не оплакивать покойника, а, наоборот, посылать ему проклятия («Черти тебя...») по дороге на кладбище.
17. Г-на Мария Ивановна, 1967 г.р., уроженка пос. Новлянка, в настоящее время проживает в д. Копнино.
Отрывок из похоронного причитания с устойчивым мотивом вопрошания-у-прека покойнику, на кого он оставил родных.
18. Л-ва Антонина Ивановна, 1921 г.р., уроженка д. Драчево, в настоящее время проживает в д. Драчево.
Фиксация устойчивого выражения «причитать/плакать голосом», характерного для местной традиции .
19. Ж-ва Евдокия Алексеевна, 1927 г.р., уроженка д. Рыково, в настоящее время проживает в пос. Новый Быт (станция Волосатая).
Информант указывает на угасание традиции похоронно-поминальной причети и сообщает о том, что христианская традиция не поощряет оплакивания покойника (со ссылкой на «Откровение Ивана Златоустова», то есть Иоанна Златоуста).
20. Б-ва Валентина Степановна, 1935 г.р., уроженка. с. Ивонино Селиванов-ского района, с 1980 г. проживает в д. Копнино.
В данной записи очень ярко описывается использование лирических песен, замещающих внеобрядовые поминальные причитания . Получив во время войны известие о смерти родных на фронте, деревенские женщины, не имея возможности оплакать покойника, исполняли не причитание, а песню о молодой женщине, которая плачет на могиле возлюбленного. Показательно, что в прямой речи героини песни содержится устойчивый мотив оживления покойника, характерный для поминальных причитаний .
21. Неизвестный информант. Запись осуществлена 18 июня 2007 г. во время включенного наблюдения прощания с покойником в пос. Красная Горбатка около многоэтажного жилого дома по адресу: ул. Комсомольская, д. 86. Участникам экспедиции по чистой случайности удалось записать небольшой фрагмент похоронного причитания в ситуации реального бытования — на похоронах. Сам текст причитания очень краток и неполноценен, однако содержит два устойчивых мотива жанра — вопрос к покойнику, где тот находится (более традиционная формулировка: куда ты удалился/ отправляешься) и вопрос-сетование «Что без тебя делать?!». Показательна зафиксированная поза плакальщицы — она стоит перед гробом и причитает, склонившись к покойнику. Данная запись свидетельствует о том, что даже
в урбанизированном пгт. Красная Горбатка традиции похоронного оплакивания покойника сохраняются до наших дней. В то же время сам плач явно обрывочный и неполноценный. Можно предположить, что это связано не только с постепенным разрушением традиции, но и с обстоятельствами гибели молодого человека. Возможно, тот факт, что он добровольно ушел из жизни, способствовал редуцированию причитаний в данном обряде.
22. Ф-ая Валентина Васильевна [ФВВ], 1937 г.р., уроженка с. Вятские Поляны, с детства жила в с. Малое Кольцово, замуж вышла в село Святцы, с 1977 г. проживает в с. Переложниково. Профессиональная плакальщица. Сестра ИВГ, дочь ГАИ; И-ва Галина Васильевна [ИВГ], 1944 г.р., уроженка с. Малое Кольцово, жила в Святцах, с 1963 г. проживает в с. Переложниково. Сестра ФВВ, дочь ГАИ; Г-ва Анна Ивановна [ГАИ], 1918 г.р., уроженка с. Личадеево Ардатовского р-на Горьковской обл., с 1935 г. проживает в с. Переложниково. Мать ФВВ и ИГВ; С-на Елена Леонидовна [СЕЛ], 1971 г.р., родом из Ленинградской обл., с середины 1970-х гг. проживает в с. Переложниково. Профессиональная плакальщица В.В. Ф-ая описывает традицию обраще-
ния с причитаниями к пожилым женщинам, читающим молитвы и духовные стихи на 40-й день. Типологически эти причитания близки к плачам, которые исполняют в день похорон для тех, кто делал гроб и копал могилу. Главное содержание подобных плачей — благодарность за «труд великий», исполняют их, кланяясь или «падая в ноги» тем, к кому обращаются. В.В. Ф-ая приводит и фрагменты причетов, обращенных к покойнику, которые исполняются на кладбище в поминальные дни. Показательно, что она несколько раз сбивается, сначала адресуя свой плач погибшему сыну, а затем обращается к умершим родственникам во множественном числе. Основные мотивы плача: сетование, что умерший ничего не сообщает о своей жизни на том свете, и констатация того, что его нигде нельзя увидеть, кроме как в «крепком сне». Возможно, что второй мотив является редуцированной «формулой невозможного», исполняющей магическую функцию в поминальных плачах . На вопрос собирателя о том, встречаются ли в поминальных причитаниях призывы к покойнику ожить, вопленица отвечает положительно. Разговор о явлении покойников во сне провоцирует ее на рассказывание былички о подобном случае. В.В. Ф-ой приснилась свекровь на 9-й день после смерти, во сне она возила дрова. Показательно, что информант не только объясняет этот сон тем, что на том свете свекровь так же много работает, как на этом, но и органично вставляет упоминание про сон в текст причитания.
23. Ф-ва Александра Васильевна, 1938 г.р., уроженка д. Басенки, с 1955 г. проживает в д. Скалово.
В записи чрезвычайно подробно описывается поза поминального оплакивания. Плакальщица становится на колени, зажимает в руках носовой платок, сложив ладони крест-накрест, и опускает их на землю. Кроме того, информант приводит небольшой отрывок из поминального плача-благодарности, обращенного к участникам поминальной трапезы.
24. Ж-ва Александра Алексеевна [ЖАА], 1923 г.р., уроженка д. Екатериновка, в настоящее время проживает в д. Екатериновка; М-ва Наталья Алексеевна [МНА], 1954 г.р.. уроженка д. Головино, в настоящее время проживает в д. Надеждино.
В записи упоминается традиционная для данной местности поза поминального причитывания (стоя на коленях перед могилой). Особый интерес представляет информация о том, что лежащие в могилах покойники слышат обращенные к ним причитания и могут молиться за живых родственников, что подтверждает тезис о коммуникативной природе жанра .
25. М-на Зоя Михайловна, 1932 г.р., родилась в с. Делово, с 1945 по 1951 гг. жила в Красной Горбатке, с 1952 г. проживает в пос. Новлоянка.
Запрет плакать и причитать на кладбище в период от Пасхи до Радуницы не находит аналогов в имеющихся записях и доступной научной литера-
туре. В статье В.Е. Добровольской, посвященной нормативам, связанным с исполнением похоронно-поминальных причитаний в Центральной России, упоминается предписание причитать только в «строго регламентированные традицией дни» общего поминовения и в годовщины со дня смерти , однако запрет причитать именно на Пасхальную Седмицу не отмечен. 26. Ж-ва Александра Алексеевна [ЖАА], 1923 г.р., уроженка д. Екатериновка, в настоящее время проживает в д. Екатериновка; М-ва Наталья Алексеевна [МНА], 1954 г.р. Уроженка д. Головино, в настоящее время проживает в д. Надеждино.
Обрядовая практика посещения кладбища и обращения к умершим родителям с просьбой помочь в трудной ситуации неоднократно фиксировалась на Русском Севере . В данном случае мнения информантов по поводу этой традиции разошлись. Более молодая М.А. М-ва осторожно упомянула, что об этом «рассказывают», в то время как пожилая А.А. Ж-ва категорически отвергла возможность получения помощи от умерших: «Никакого совета тебе не подскажут, они ничем тебя не порадуют, земля она земля и есть».
Источники и литература
Ajuw n B. Lament for the Dead as a Universal Folk Tradition // Fabula. 1981. Vol. 22. P. 272-280.
Адоньева С.Б. Прагматика причитания // Адоньева С.Б. Прагматика фольклора. СПб., 2004. С. 217
Азадовский М.К. Ленские причитания. Чита, 1922.
Алексеевский М.Д. Изучение похоронных причитаний в современной российской фольклористике: проблемы и перспективы // Славянская традиционная культура и современный мир. Вып. 14. Комплексные исследования традиционной культуры в постсоветский период. М., 2011. С. 38-49. Алексеевский М. Д. Мотив оживления покойника в севернорусских поминальных причитаниях: текст и обрядовый контекст // Антропологический форум. 2007. № 6. С. 227-262.
Алексеевский М. Д. Похоронно-поминальные причитания (программа-вопросник по сбору материала) // Актуальные проблемы полевой фольклористики: Сборник научных трудов. Вып. 4. Сыктывкар, 2008. С. 85-86. Алексеевский М. Д. Похоронно-поминальные причитания Русского Севера в современных записях // Актуальные проблемы полевой фольклористики: Сборник научных трудов. Вып. 4. Сыктывкар, 2008. С. 113-139. Алексеевский М. Д. Похоронно-поминальные причитания Русского Севера: проблемы собирания и современное состояние традиции // Актуальные про-
блемы полевой фольклористики: Сборник научных трудов. Вып. 4. Сыктывкар, 2008. С. 36-45.
Алексеевский М. Д. Похоронные причитания Владимирской области: к вопросу о специфике фольклорной традиции Центральной России // Российская провинция: история, традиции, современность. Рождественский сборник. Вып. 15. Ковров, 2008. С. 243-248.
Алексеевский М. Д. Рассказы о причитаниях Марии Модестовны Сахатаро-вой // Фольклор: текст и контекст. М., 2010. С. 151-166.
Алексеевский М. Д. Севернорусские похоронно-поминальные причитания как акт коммуникации: к вопросу о прагматике жанра // Рябининские чтения-2007. Материалы V научной конференции по изучению народной культуры Русского Севера. Петрозаводск, 2007. С. 267-270. Васильева Е. Е. Фольклорно-этнографические материалы в собрании А. А. Титова // История и культура Ростовской земли, 2007. Ростов, 2008. С. 310-322.
Данченкова Н. Ю. Народная религиозность и поэтика причитаний. Мастерство плачеи. Плачи М. А. Королевой // Религиозный опыт народной культуры. Народная вера и народное творчество. СПб., 2011. С. 34-121. Данченкова Н. Ю. Народные представления о «том» свете и художественная система владимирских причитаний // Мифологические представления в народном творчестве. М., 1993. С. 70-90.
Данченкова Н. Ю. Причетный ареал междуречья Клязьмы и Оки в их нижнем течении (Владимирская область) // Картографирование и ареальные исследования в фольклористике. М., 1999. С. 147-169.
Данченкова Н. Ю. Традиционные причитания Владимирской области. Автореферат кандидатской диссертации на соиск. уч. ст. канд. искусствоведения. М., 1997.
Добровольская В. Е. Запреты и предписания, связанные с исполнением по-хоронно-поминальных причитаний, в традиционной культуре Центральной России (материалы Владимирской и Ярославской областей) // Славянская традиционная культура и современный мир. Вып. 12. Нормативы традиционной культуры. Сборник научных статей. М., 2009. С. 322.
Добровольская В. Е. Похоронные обряды // Фольклор Судогодского края. М., 2001. С. 230-244.
Добровольская В. Е. Похоронные причитания // Фольклор Судогодского края. М., 2001. С. 239-240.
Кулагина А. В. Новая система песенных жанров фольклора // Славянская традиционная культура и современный мир. Вып. 2. М., 1997. С. 39-53. Логинов К. К. Семейные обряды и верования русских Заонежья. Петрозаводск, 1993. С. 207.
Нефедов Ф. Д. Причитания Владимирского уезда // Владимирские губернские ведомости. 1897. № 28. С. 1.
Соболев А. Причитанья над умершими Владимирской губернии // Этнографическое обозрение. 1911. № 3/4. С. 191-202.
Соболев А. Причитанья над умершими Владимирской губернии. М., 1912. Толстая С. М. Обрядовое голошение: семантика, лексика, прагматика // Мир звучащий и молчащий. Семиотика звука и речи в традиционной культуре славян М., 1999. С. 135-148;
Чистов К. В. «Причитания Северного края, собранные Е.В. Барсовым» в истории русской культуры // Причитания Северного края, собранные Е.В. Барсовым. СПб., 1997. Т. 1. С. 413.
Автор фотографий Александра Ипполитова
