CC BY
51
РЕЗУЛЬТАТЫ ИЗУЧЕНИЯ МАТЕРИАЛОВ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
В.В. Цимиданов
Областной краеведческий музей, Донецк, Украина
ПОГРЕБЕНИЯ С РАКОВИНАМИ МОЛЛЮСКОВ В СРУБНОЙ КУЛЬТУРЕ
Одна из категорий погребального инвентаря срубной культуры до сих пор почти не привлекала внимания исследователей. Это - раковины моллюсков. Нам удалось учесть 18 срубных погребений с данными артефактами (см. приложение) (в сводку не включались комплексы с пряжками из раковин; они заслуживают отдельного анализа). Рассматриваемые захоронения выявлены на обширной территории от Приуралья до Поднепровья. Они составляют лишь 0,2% в массиве учтенных нами погребений срубной общности. Наиболее высок удельный вес интересующих нас комплексов в Приуралье (0,8%). Раковины из срубных погребений делятся на две группы:
I. Спиральнозавитые. Выявлены в Акназарово (брюхоногий прудовик);
II. Половинки двустворчатых раковин, в том числе:
а) круглые раковины морских ископаемых моллюсков (Pectunculus). Они были в Старых Ябалаклах, 48/9, Селивановском-П, Калаче, п. 3, Новопокровке и, судя по рисунку в публикации, Системе-IV;
б) овально-эллиптические раковины речных моллюсков (Unió). Обнаружены в Юма-тово, Старых Ябалаклах, 89/1, Калаче, п. 7, Первомаевском-I, Недоступове, Троицком, Азове, Верхней Маевке-11.
По остальным захоронениям данных о виде моллюсков у нас нет.
Использование ископаемых раковин, похоже, было характерно лишь для восточной территории срубной общности (Поволжье и Приуралье). Интересно, что некоторые раковины происходят из районов Устюрта и Мангышлака (Горбунов B.C., Морозов Ю.А., 1991, с. 81), т.е. они были перемещены с места их первоначального нахождения на расстояние не менее чем 1200 км (по прямой). Отмеченный факт свидетельствует о высоком семиотическом статусе данных предметов.
Число раковин в срубных погребениях могло быть различным: одна (Селивановс-кий-П, Старые Ябалаклы, 89/1, Первомаевский-I, Синявка-Ш, Троицкое, Малоекатери-новка-I), две (Система-IV, Старые Ябалаклы, 48/3), четыре (Калач, п. 47), девять (Азов), двенадцать (Верхняя Маевка-П), около ста (Акназарово). Отметим, что на восточной территории в захоронениях чаще встречается несколько раковин: по одной обнаружено в трех комплексах, а более - в семи. В погребениях западной территории (Подонье, Предкавказье, Украина), напротив, чаще встречается одна раковина - четыре комплекса из шести, где число данных артефактов известно (еще два погребения разрушены).
Другое различие между погребениями с раковинами двух территорий заключается в следующем. На востоке данные артефакты часто были просверлены. Например, отверстия имелись в раковинах из Системы-IV, Тавлыкаево-I, Старых Ябалаклов, 48/3,
Калача и, вероятно, Селивановекого-П, т.е. просверленные раковины выявлены в более чем половине погребений. А вот на западной территории нам не известно ни одного срубного захоронения с подобными изделиями. Таким образом, если на востоке сруб-ного ареала раковины из погребений чаще являлись подвесками, то на западе назначение данных предметов было иным.
Раковины попадали в могилы и женщин (Старые Ябалаклы, 48/3, Первомаевский-1), и мужчин (Малоекатериновка-1). Возраст лиц, в захоронениях которых выявлены рассматриваемые артефакты, колеблется в большом интервале - от 3-4 (Синявка-Ш) до 45-50 лет (Малоекатериновка-1). И снова можно отметить локальные различия. Из десяти погребений восточной территории по семи есть данные о возрасте умерших. В одном случае он был взрослым, в шести - ребенком или подростком. На западной территории из восьми умерших взрослыми были пять. Отметим, что аналогичную ситуацию - «монополизацию» взрослыми на западной территории каких-то функций и представлений, на востоке в большей степени связанных с детьми и подростками, демонстрируют и срубные погребения с астрагалами (Цимиданов В.В., Чаур H.A., 1997, табл. 4), а также с плетьми (Кузьмина О.В., Михайлова О.В., Субботин И.П., 2003, с. 224-225, рис. 9.-4; Цимщанов, 2007, табл.; Рафикова Я.П., 2008, с. 73-74, рис. 5.-2).
Раковины известны в неолитических погребениях Восточной Европы (Телегин Д.Я., 1991, с. 18), захоронениях новоданиловского типа (Братченко С.Н., Кон-стантинеску Л.Ф., 1987, с. 27). Некоторый всплеск использования данных предметов в качестве погребального инвентаря приходится на эпоху ранней бронзы. В ямной культуре встречаются как раковины без отверстий (Самар В.А., 1992, с. 44, 46), так и просверленные раковины, в том числе в составе ожерелий, где они сочетаются с молоточковидными булавками (Латынин Б.А., 1967, с. 20, 24, 30). Обратим внимание на то, что именно в ямной культуре впервые появляются два «текста», которые мы встретим и в более поздних культурах: а) раковина + клык хищника (Латынин Б.А., 1967, с. 20; Шапошникова О.Г., Фоменко В.H., Довженко Н.Д., 1986, рис. 50.-13, 14); б) раковина + астрагал (Кубышев А.И., Нечитайло АЛ., 1988, с. 111-112).
При всем этом удельный вес захоронений с раковинами в ямной культуре не очень высок. Например, в южнобугском варианте он составляет около 1,3% (Шапошникова О.Г., Фоменко В.H., Довженко Н.Д., 1986, табл. на с. 72-97). Для сравнения, в массиве катакомбных погребений Нижнего Подонья комплексы с раковинами составляют 1,2% (Братченко C.H., 1976, прил. 1; 2). Однако ситуация в разных катакомбных культурах была различной. Так, в раннекатакомбных захоронениях и донецкой культуре встречаются ожерелья из раковин (Ковалева И.Ф., Андросов A.B., Шалобудов В.H., Шахров Г.И., 1987, с. 17; Санжаров C.H., 2001, с. 63). Просверленные раковины известны в памятниках бахмутского типа (Санжаров C.H., 2001, с. 120). А вот в среднедонской и ингульской культурах и в памятниках манычского типа раковины попадали в погребения по большей части как производственный инвентарь (Кубышев А.П., Нечитайло АЛ., 1991, с. 6; Смирнов А.М., 1996, с. 63, 83).
В культуре многоваликовой керамики (КМК) использование раковин в качестве погребального инвентаря было аномальным. В частности, на 390 захоронений Днест-ровско-Прутского междуречья приходится лишь одно с раковиной (0,3%) (Савва Е.Н., 1992, с. 65). Соответствующий показатель для КМК Днепро-Донского региона составляет 0,2% (в массиве из 1140 погребений содержится одно захоронение с просвер-
ленной раковиной и одно - с раковиной без отверстия, вероятно, входившей с состав производственного набора).
В доно-волжской абашевской культуре и памятниках покровского типа Подонья и Волго-Донского междуречья захоронений с раковинами, похоже, нет (это мы допускаем, проанализировав 215 комплексов данных культурных образований). Насколько нам известно, раковины отсутствуют в погребениях средневолжской и уральской аба-шевских культур, памятниках потаповского типа Среднего Поволжья. Не выявлены они и в захоронениях криволукской группы Нижнего Поволжья (любезная информация P.A. Мимохода).
Таким образом, традиция помещения раковин в захоронения, получившая в степях Восточной Европы некоторое распространение в период ранней бронзы, в дальнейшем угасала и в предсрубное время практически сошла на нет.
Иная ситуация имела место в Урало-Казахстанских степях. Погребения с раковинами мы найдем в синташтинской культуре (Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В., 1992, с. 194, 222; Епимахов A.B., 2005, с. 31, 42, 47, 96). Здесь, по нашим подсчетам, они составляют около 3,0%. Важно то, что в данной культуре вновь всплывают «тексты» «раковина + клык хищника» (Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В., 1992, с. 194; Епимахов A.B., 2005, с. 31, 47, 96) и «раковина + астрагал» (Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В., 1992, с. 222). В степи и лесостепи Азии практика помещения раковин в погребения имела место и позже. В частности, захоронения с рассматриваемыми артефактами известны в петровской (Ткачев В.В., 2005, с. 42, 48, 51), андроновской (Виноградов И.Б., 2000, с. 28; Демин М.А., Ситников С.М., 2005, с. 68) и кротовской (Кильдюшева A.A., 2007, с. 35) культурах.
Отметим следующее. Два упомянутых выше «текста» встречены и в срубной культуре. Сочетание раковин и клыков демонстрируют захоронения из Селивановского-П, Старых Ябалаклов, Тавлыкаево-I, а сочетание раковин и астрагалов - комплексы из Калача, п. 47, Новопокровки, Верхней Маевки-П. Хронологический приоритет синташтин-ских погребений с рассматриваемыми «текстами» перед срубными позволяет допускать, что именно в синташтинской культуре имел место новый всплеск практики ритуального использования раковин, а затем идеи, связанные с последними, распространились на запад. «Медиаторами», через которых срубники восприняли эти идеи, явились, очевидно, «покровцы». Раковины присутствуют в их погребениях (Юдин А.И., 1992, с. 54; Памятники.., 1993, табл. 1, №78; Ляхов С.В., 1994, с. 85; Дремов ИИ, Семенова И.В., 1999, с. 57), причем данные комплексы составляют, по нашим подсчетам, 1,6% в покровском массиве Нижнего Поволжья, что относительно много в сравнении как со срубной культурой, так и с культурами Восточной Европы эпохи ранней и средней бронзы.
У носителей срубной культуры на их восточной прародине раковины использовались, среди прочего, как подвески (амулеты?). Очевидно, правы те исследователи, которые связывают раковины из погребений с почитанием водной стихии (Ковалева И.Ф., 1989, с. 48). В данной связи можно отметить, что у индоариев раковина являлась атрибутом Вишну как властителя вод, а у древних греков она выступала как символ женского водного начала, порождающего все живое. В частности, Афродита порой изображалась стоящей на раковине (Серебряный С.Д., 1991, с. 126; Куклев В., Гайдук Д., 2000, с. 415).
Ко всему этому стоит добавить еще то, что у «срубников» раковины, вероятно, ассоциировались и с потусторонним миром. Последнее можно допускать, учитывая повто-
ряемость «текста» «раковина + клык». В верованиях индоиранских народов (и не только их) хищники семейства собачьих связывались с миром мертвых (Цимиданов В.В., 20046, с. 264). «Текст» «раковина + астрагал» не менее показателен. Таранные кости мелкого рогатого скота у многих народов, в том числе осетин, использовались в обрядах, направленных на обеспечение плодородия и благополучия (Цимиданов В.В., 2001, с. 223).
Таким образом, в восточной части ареала срубной культуры раковины, скорее всего, были полисемантичны - олицетворяли водную стихию, связывались с миром мертвых, плодородием, благополучием. Однако по мере миграции «срубников» на запад происходила трансформация связанных с раковинами идей. Это видно из того, что на западе общности не только не зафиксирован «текст» «раковина + клык», но раковины вообще не использовались в качестве подвесок. А вот «текст» «раковина + астрагал» сохранился. Кроме того, как отмечено выше, с раковинами в большей степени стали манипулировать взрослые.
Ранее мы уже высказывали гипотезу о том, что в погребениях срубной культуры раковины (те, которые не выполняли функцию подвесок) являлись знаком статуса служителей культа (Цимиданов В.В., 2004а, с. 56-57). Расширение первоначальной сводки не прибавило к этой гипотезе новых аргументов. Вместе с тем, учитывая определенную генетическую связь между сарматами и носителями срубной культуры, косвенным доводом в ее пользу является присутствие раковин и изделий из них в захоронениях сарматских «жриц» (Яценко С.А., 2007, с. 62, 64).
Приложение
Список учтенных срубных погребений с раковинами
1. Система-IV, 2/5, Челябинская обл. (Костюков В.П., Алаева И.П., 2004, с. 34-36).
2. Акназарово, 2/8, Башкортостан (Обыденнова Г.Т., Рутто Н.Г., Исмагилов Р.Б., 1985, с. 44).
3. Селнвановскнй-П, 1/14, Башкортостан (Рафикова Я.В., 2008, с. 77-78) (погребение относится к так называемым срубно-алакульским).
4. Старые Ябалаклы, 48/3, Башкортостан (Горбунов B.C., Морозов Ю.А., 1991, с. 28-29).
5. Старые Ябалаклы, 89/1, Башкортостан (Горбунов B.C., Морозов Ю.А., 1991, с. 47).
6. Тавлыкаево-1, 7/9, Башкортостан (Рутто Н.Г., 2003, с. 69, рис. 49.-13-14) (погребение относится к так называемым срубно-алакульским).
7. Юматово, 1/5, Башкортостан (Матвеева Г.И., Васильев И.Б., 1972, с. 256).
8. Калач, п. 3, Саратовская обл. (Тихонов В.В., 1996, табл. 1).
9. Калач, п. 47, Саратовская обл. (Тихонов В.В., 2003, с. 6).
10. Новопокровка, Саратовская обл. (Юдин А.И., 2007, с. 145).
11. Недоступов, 4/3, Волгоградская обл. (Мыськов Е.П., Кияшко A.B., Лапшин A.C., 2006, с. 90-91).
12. Первомаевский-1,4/2, Волгоградская обл. (Демиденко С.В., Демиденко Ю.В., Мамонтов В.И., 2006, с. 189-190).
13. Синявка-Ш, 13/6, Ростовская обл. (Потапов В.В., 1998, с. 129).
14. Шахаевская-П, 2/2, Ростовская обл. (Федорова-Давыдова Э.А., 1983, с. 39).
15. Верхняя Маевка-П, 5/1, Днепропетровская обл. (Ковальова 1.Ф., Волкобой С.С., 1976, с. 6-7).
16. Азов, 2/4, Запорожская обл. (Самар В.А., 1998, с. 77).
17. Малоекатериновка-1, 3/4, Запорожская обл. (Плешивенко А.Г., 1996, с. 8-9).
18. Троицкое, 4/11, Запорожская обл. (Клейн JI.C., 1960, с. 161).
Библиографический список
Братченко С.Н. Нижнее Подонье в эпоху средней бронзы. Киев: Наукова думка, 1976. 131 с.: ил.
Братченко C.H., Константинеску Л.Ф. Александровский энеолитический могильник // Древнейшие скотоводы степей юга Украины. Киев: Наукова думка, 1987. С. 17-31.
Виноградов Н.Б. Могильник эпохи бронзы Кулевчи-VI в Южном Зауралье (по раскопкам 1983 года) // Проблемы истории, филологии, культуры. М.; Магнитогорск, 2000. Вып. VIII. С. 24-53.
Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В. Синташта. Археологические памятники арийских племен Урало-Казахстанских степей. Челябинск: Южно-Уральское кн. изд-во, 1992. 408 с.: ил.
Горбунов B.C., Морозов Ю.А. Некрополь эпохи бронзы Южного Притралья. Уфа: Башкирское кн. изд-во, 1991. 161 с.: ил.
Демиденко С.В., Демиденко Ю.В., Мамонтов В.И. Курганный могильник Первомаевский-1 // Нижневолжский археологический вестник. Волгоград, 2006. Вып. 8. С. 187-218.
Демин М.А., Ситников С.М. Новые материалы андроновской культуры из Целинного района // Полевые исследования в Верхнем Приобье и на Алтае (археология, этнография, устная история). 2004 г. Барнаул, 2005. С. 66-78.
Дремов П.П., Семенова И.В. Раскопки курганов на границе Энгельсского и Советского районов // Археологическое наследие Саратовского края. Охрана и исследования в 1997 году Саратов,
1999. Вып. 3. С. 55-63.
Епимахов A.B. Ранние комплексные общества севера Центральной Евразии (по материалам могильника Каменный Амбар-5. Челябинск, 2005. Кн. 1. 192 с.: ил.
Кильдюшева A.A. К вопросу об использовании украшений как археологических источников // XVII Уральское археологическое совещание. Екатеринбург; Сургут, 2007. С. 34-35.
Клейн JI.C. Кургани бшя с. Трощького // Лрхеолопчш пам’ятки. 1960. T. VIII. С. 141-163.
Ковалева И.Ф. Социальная и духовная культура племен бронзового века (по материалам Лево-бережной Украины). Днепропетровск, 1989. 89 с.: ил.
Ковалева И.Ф., Андросов A.B., Шалобудов В.H., Шахров Г.И. Исследования курганов группы «Долгой Могилы» у с. Терны в Приорелье // Памятники бронзового и раннего железного веков Под-непровья. Днепропетровск, 1987. С. 5-27.
Ковальова 1.Ф., Волкобой С.С. Ма\'вський локальний в ар i ант зрубжл культури // Археолопя. 1976. №20. С. 3-22.
Костюков В.П., Алаева П.П. Курганы эпохи бронзы у станции Система // Вестник Челябинского государственного педагогического университета. Сер. 1: Исторические науки. Челябинск, 2004. №2. С. 5-56.
Кубышев А.И., Нечитайло А.Л. Кремневый скипетр Васильевского кургана // Новые памятники ямной культуры степной зоны Украины. Киев: Наукова думка, 1988. С. 107-118.
Кубышев А.П., Нечитайло АЛ. Центры металлообрабатывающего производства Азово-Черно-морской зоны (к постановке проблемы) // Катакомбные культуры Северного Причерноморья. Киев, 1991. С. 6-21.
Кузьмина О.В., Михайлова О.В., Субботин П.П. Курганный могильник эпохи бронзы Владими-ровский-1 // Вопросы археологии Поволжья. Самара, 2003. Вып. 3. С. 217-260.
Куклев В., Гайдук Д. Раковина // Энциклопедия символов, знаков, эмблем. М.: Локид; Миф,
2000. С.415-416.
Латынин Б.А. Молоточковидные булавки, их культурная атрибуция и датировка. Л.: Сов. художник, 1967. 96 с.: ил. (Археологический сборник. Вып. 9).
Ляхов С.В. Погребения эпохи поздней бронзы из Букатовских курганов // Срубная культурноисторическая область. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1994. С. 84-92.
Матвеева Г.И., Васильев И.Б. Новые памятники срубной культуры в Башкирии // Советская археология. 1972. №3. С. 244-258.
Мыськов Е.П., Кияшко A.B., Лапшин A.C. Исследование курганов в бассейне реки Медведица // Материалы по археологии Волго-Донских степей. Волгоград, 2006. Вып. 3. С. 81-104.
Обыденнова Г.Т., Рутто Н.Г., Исмагилов РБ. Акназаровский курганный могильник срубной культуры // Бронзовый век Южного Приуралья. Уфа, 1985. С. 40-53.
Памятники срубной культуры. Волго-Уральское междуречье. Саратов, 1993. 200 с.: ил. (Свод археологических источников. Вып. В1-10).
Плешивенко А.Г. Курганы села Малоекатериновка. Запорожье, 1996. 166 с.: ил.
Потапов В.В. Курганный могильник «Синявка»-Ш // Каталог. Курганы Северо-Восточного Приазовья (Неклиновский и Матвеево-Курганский районы Ростовской области): Материалы и исследования Таганрогской археологической экспедиции. Ростов-на-Дону, 1998. С. 127-130.
Рафикова Я.В. Срубно-алакульский курган Селивановского-П могильника из Южного Зауралья и проблема парных погребений эпохи бронзы // Российская археология. 2008. №4. С. 72-83.
Рутто Н.Г. Срубно-алакульские связи на Южном Урале. Уфа: Гилем, 2003. 212 с.: ил.
Савва Е.Н. Культура многоваликовой керамики Днепровско-Прутского междуречья. Кишинев: Штиинца, 1992. 227 с.: ил.
Самар В.А. Курган эпохи энеолита - бронзы вблизи Михайловского поселения // Древности Степного Причерноморья и Крыма. Запорожье, 1992. Т. III. С. 44-49.
Самар В.А. Верхняя хронологическая граница КМК и покровская культура Северного Приазовья // Проблемы изучения катакомбной культурно-исторической общности (ККИО) и культурноисторической общности многоваликовой керамики (КИОМК). Запорожье, 1998. С. 75-83.
Санжаров С.Н. Катакомбные культуры Северо-Восточного Приазовья. Луганск, 2001. 172 с.: ил.
Серебряный С.Д. Вишну//Мифологический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1991. С. 125-126.
Смирнов А.М. Курганы и катакомбы эпохи бронзы на Северском Донце. М., 1996. 182 с.: ил.
Телегин Д.Я. Неолитические могильники мариупольского типа. Киев: Наукова думка, 1991. 96 с.: ил.
Тихонов В.В. Грунтовый могильник Калач в Саратовском Заволжье // Охрана и исследование памятников археологии Саратовской области в 1995 году Саратов, 1996. С. 37-52.
Тихонов В.В. Раскопки грунтового могильника Калач-1 в 2001 году//Археологическое наследие Саратовского края. Охрана и исследования в 2001 году Саратов: Науч. книга, 2003. Вып. 5. С. 3-9.
Ткачев В.В. Могильник Восточно-Курайли-1 на Илеке и проблема формирования западноала-кульской культурной группы // Вопросы археологии Западного Казахстана. Актобе: Актюбинский ун-т, 2005. Вып. 2. С. 36-69.
Федорова-Давыдова Э.А. Раскопки курганной группы Шахаевская-П на р. Маныче // Древности Дона. М.: Наука, 1983. С. 35-87.
Цимиданов В.В. Астрагалы в погребениях степных культур эпохи поздней бронзы и раннего железа // Археологический альманах. Донецк, 2001. №10. С. 215-248.
Цимиданов В.В. Социальная структура срубного общества. Донецк, 2004а. 204 с.: ил.
Цимиданов В.В. Украшения в погребальном обряде срубной культуры: социальный и половозрастной аспект // Археологический альманах. Донецк, 20046. №14. С. 260-291.
Циміданов В.В. Поховання із нагайками в зрубній культурі // Матеріали та дослідження з археології Східної України. Луганськ, 2007. №7. С. 217-224.
Цимиданов В.В., Чаур H.A. Погребения с астрагалами срубной культурно-исторической общности // Древности Подонцовья. Луганск: Осирис, 1997. С. 50-61.
Шапошникова О.Г., Фоменко В.Н., Довженко НД. Ямная культурно-историческая область (южно-бугский вариант). Киев: Наукова думка, 1986. 160 с.: ил. (Свод археологических источников. Вып. В1-3).
Юдин А.И. Срубные кенотафы у с. Кочетного // Древности Волго-Донских степей. Волгоград: Перемена, 1992. Вып. 2. С. 53-59.
Юдин А.И. Изменение погребального обряда как отражение социальных процессов в первобытном обществе срубной культуры на примере новых памятников // Археологические памятники Оренбуржья. Оренбург, 2007. Вып. 8. С. 142-149.
Яценко С.А. О женщинах-«жрицах» у ранних кочевников (на примере знатных сарматок I в. до н.э. - II в. н.э.) // Мировоззрение населения Южной Сибири и Центральной Азии в исторической ретроспективе. Барнаул, 2007. Вып. 1. С. 58-66.
К.В. Чугунов
Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург
ДРЕВНИЕ БРОНЗОВЫЕ ПРЕДМЕТЫ ИЗ СЛУЧАЙНЫХ НАХОДОК НА ТЕРРИТОРИИ ТУВЫ
За последние годы накопилось достаточно много информации о древних бронзовых предметах, случайно обнаруженных в различных районах Тувы. Некоторые из них хранятся в Национальном музее им. Алдан Маадыр Республики Тыва (далее - НМРТ), отдельные - у частных лиц, предоставивших автору возможность их публикации.
