CC BY
80
УДК 82.0.(470.621)
ББК 82.3 (2=Ады)
М 38
Машукова М.Х. Пограничные ситуации образования и функционирования эпитета и других поэтических тропов в адыгском песенном фольклоре Аннотация:
В статье анализируются пограничные ситуации, образовавшиеся в результате взаимодействия различных изобразительно-выразительных средств, а также характер их употребления и функционирования. Анализ проводится с целью выявления эстетической значимости поэтических приемов при их одновременном использовании в фольклорных текстах. В результате автор приходит выводу к выводу, что одновременное употребление разных тропов в одном фрагменте заметно усиливает эстетический эффект песенного контекста.
Ключевые слова:
Эпитеты, сравнительные конструкции, метафорические эпитеты, песенные тексты, гиперболические эпитеты, эпос, пограничные ситуации, герои, изобразительновыразительные средства.
Mashukova M. H. Frontir situations of formation and functioning of epithet and other poetic trops of adyghe sond folklore.
Abstract:
The text diskussts an important problem - analysis of frontier situations which formed as a result of interaktion of different imitative and expressive acts. The text also goals to research the character of their use and functioning. The aim of the analysis is to reveal aesthetic meaning of poetic methods in case of their semoltaneons using in folklore texts. Finally we admits that semolteneons use of varios trops in the same fragment visibly intencifies aesthetic effect of the songs context.
Key words:
epithets,comperative constructions, metaphorical epithets, song epithets, hyperbole epithets, epos, frontir situations, heroes, imitative acts, fine arbs, expressive means.
Главной особенностью языка адыгского песенно-стихотворного фольклора следует признать его предельную выразительность, возвышенность слога, убедительность звучания. Эта выразительность, яркость создаётся с помощью компонентов поэтического стиля, в том числе - сравнений, эпитетов, метафор, гипербол. Из средств, способствующих созданию образности и поэтичности песен, традиционно принято отдавать предпочтение эпитету. Веселовский писал, что «за иным эпитетом, к которому мы относимся безучастно, лежит далёкая историко-психологическая перспектива, накопление метафор, сравнений и отвлечений, целая история вкуса и стиля в его эволюции от идей полезного и желаемого до выделения понятия прекрасного» [1: 212]. Чтобы выделить в характеризуемом объекте типические свойства и качества, придать им поэтическую яркость и красоту в различных жанрах, видах и родах адыгского фольклора, песнетворец использовал многообразные эпитеты и определения.
В народнопоэтическом творчестве чаще всего употребляется постоянный эпитет, отличающийся относительной простотой и неизменностью и в некоторых случаях обнаруживающий связь тропа с мифом.
Эпитет как один из распространённых художественных средств в фольклоре может взаимодействовать с другими поэтическими тропами, образуя при этом «пограничные» ситуации. В таких случаях он выступает в роли объекта и носит одновременно предикативный и оценочный характер. Такой пример обычно наблюдается в сравнительной конструкции, которая имеет целью выявить количественное или качественное отличие выделяемого признака у одного из компонентов сравнения относительно другого. Другими словами, сравнение проводится не для того, чтобы подчеркнуть какую-либо общность или общий признак, а для соизмерения одного с другим. В качестве примера можно привести строки из песни «Два сына Ендарова» (перевод на руск. яз. здесь и далее - наш).
«Пщым я нэхъ 1умахуэр...» [2: 192].
(Из князей самый удачливый...).
В подобных сочетаниях традиционные компоненты сравнительного оборота могут быть представлены не полностью. Так, в приведённом примере не выражен сам объект сравнения: он лишь обозначен аффиксальным показателем определённости - р - в прилагательном «1умахуэр» (удачливый). При этом определение не становится предикатом, а субстантивируется. Предикативность отступает и приобретает субстантивную окраску, то есть выполняет больше оценочную функцию, чем собственно предикативную.
Эпитет может не только взаимодействовать с другими тропами, но и образовывать некое единство. Такой пример наблюдается в тех случаях, когда сам эпитет содержит преувеличение. Примером могут послужить следующие строки из «Песни об Андемиркане». «Щ1ылъэм щынэск1э, Андемыркъаныр пшагъуэ гуэрэну мэув» [3: 84].
V' Л. V' ь/ I- -I
(Земля коснётся Андемиркана густым туманом встаёт).
Данное выражение обращает внимание на то, как Андемиркан разгневался на своих врагов и что гнев его очень сильный. Здесь мы имеем дело и с эпитетом, и с гиперболой. В данном случае художественный эффект достигается именно благодаря образовавшейся пограничной ситуации эпитета и гиперболы.
В эпосе мы часто сталкиваемся с эпитетом, вызывающим совершенно определённые предметные ассоциации. Такой эпитет принято называть метафорическим. В адыгском фольклоре наглядных примеров такой разновидности эпитета достаточно много. В качестве одного из примеров приведём строки из песни «Татартупская битва», где образ принимает форму отглагольного определения и становится метафорическим эпитетом:
«Зи ныбке пшишхо мугуче,
(Зи ныбжьк1э пщышхуэ мыгучэ)» [4: 99].
(В жизни - князь большой, не теряющий духа).
В некоторых случаях, когда метафора и эпитет образуют «пограничное» положение, иногда становится невозможным определить, который троп функционально важнее в тексте. Известно, что для обозначения гибели в адыгском эпосе приоритетом пользуются метафора и иносказание. Но нередко в качестве важного компонента в метафорическом выражении могут присутствовать и эпитетные слова. В качестве примера обратимся к песне «Сетования лабинцев»:
«Къэрэмырзэхэ фи дыщэ бжаблэр
гын 1угъуэмэ къытхуегъэуф1ыц1...» [3: 260].
(Карамурзиных ваш золотой дверной косяк пороховым дымом дочерна заволакивает).
«Золотой дверной косяк» - это метафора хозяина дома, «пороховой дым» - метафора беды, гибели, что усиливается упоминанием чёрного цвета. Выражение «бжаблэр» (дверной косяк) в данном случае употреблено с эпитетом «золотой», который указывает, по нашим представлениям, на то, как мирно и хорошо жилось в этом доме и вообще в ауле до того момента, пока враги не напали на них и не убили князя. Здесь следует обратить внимание и
на другой эпитет, который определяет тот же объект (косяк) и является частью самого слова, образующего при этом сложное слово на языке оригинала. При переводе данное эпитетное слово отделяется от самого объекта и образует два самостоятельных слова - «дверной косяк». Эпитет «золотой» здесь употребляется в переносном значении и повышает его эстетическое значение, чего мы не можем сказать относительно другого определения, которое фактически обозначает только то, из чего изготовлен предмет. Это обстоятельство нам даёт право говорить о том, что эпитет «дыщэ» (золотой) носит более выраженную художественно-эстетическую функцию, нежели другой эпитет, который более близок к обиходным определениям.
Выражение «гын 1угъуэ» (пороховой дым) указывает на произошедшее трагическое событие, на то, что враги нарушили спокойствие и мир в этом ауле и отняли жизнь у многих его защитников. Данное сочетание, в свою очередь, является эпитетной формулой, где «гын» (пороховой) выступает определяющим словом, а «1угъуэ» (дым) определяемым объектом. Приведём ещё пример, где метафоризм сопряжён с эпитетностью:
«Гъатхэпэщыблэти, жьэхоуэ» [6: 35].
(Ранневесенней молнией, налетает)
(«Ночное нападение»)
Помимо того, что в данном выражении присутствуют элементы метафоризации и эпитетности, здесь резонно видеть некоторое «пограничное» положение тропа со сравнением. Метафора здесь рассматривается как приём, который строится на основе сравнения по принципу перенесения смысла с одного объекта на другой. Ассоциация художественного образа с ранневесенней молнией в данном случае подчёркивает мощь и большую силу объекта. В свою очередь, слово «щыблэ» (молния) выделено эпитетом «гъатхэпэ» (ранневесенний), который придаёт тексту конкретность.
При описании богатырских качеств героя в адыгском эпосе могут быть использованы одновременно гипербола, сравнение и эпитет:
«...Бзэмя нэхъ гуащ1эр и къуэлакъит1к1эрэ зэхуишэрт...» [3: 53].
(.Концы самого тугого лука кистями своими сводил.).
(«Песня о Бахчисарайском походе»)
Данное выражение в целом демонстрирует гиперболизованную силу героя, а отдельно сочетание «бзэм я нэхъ гуащ1эр» (концы самого тугого лука) можно рассматривать как сравнительную конструкцию, которая имеет целью выявить качественное отличие выделяемого признака объекта относительно другого, то есть здесь сравнение проводится для соизмерения одного с другим. Объект сравнения в данном случае практически отсутствует. Он представлен аффиксальным показателем определённости - р в прилагательном «гуащ1эр» (тугой). Слово «гуащ1эр» приобретает в контексте функцию эпитета, так как имеет оценочное значение. Предикативность здесь отступает и начинает доминировать больше субстантивная функция.
Эпитеты, доминирующие в песенных текстах,могут находиться в составе метафорического выражения и гиперболического выражения.
В адыгском эпосе очень часто гиперболизации подвергаются богатырские качества
героя:
«Пщ1эгъуалэр куэпкък1э зэрешэ» [3: 105].
(Белого коня камнями направляет).
(«Песня о Санджалее»)
Данный фрагмент - это гиперболическое выражение, возвышающее подчёркиваемое свойство в объекте. Здесь эпитет «пщ1эгъуалэр» (белый конь), призван идеализировать героя. Статус белого коня был очень высок, на нём ездили только люди знатного происхождения или же воины, прославившиеся своими подвигами. Данный эпитет означает, что хозяин коня - один из самых доблестных наездников.
Эпитет может находиться в составе метафорического выражения:
«Ордэсэрейэр пщышхо пэк1уп1эти, сэхыжщ» [4: 111].
(Большая ограда (дворовая), что была местом сбора больших князей,
Рухнула).
(«Айдемиркан»)
В данном метафорическом выражении гибель героя передаётся указанием на разрушение двора. Сочетание «ордэ сэрейэр» (большая ограда) представляет собой эпитет с определяемым объектом, указывающий на щедрый, полный изобилия, надёжный, родовитый дом или двор, который впоследствии рухнет, что иносказательно будет означать гибель хозяина дома или двора.
Особенное презрение вызывала на Кавказе во все времена трусость. Осмеяние труса в адыгском эпосе иногда передаётся через метафорическое выражение, где могут содержаться эпитеты, подчёркивающие отрицательные качества героя:
«Т1уащ1э дэсымэ фи пщыжь гъэшхар
ь/ / Ч_. / Г
1уащхьэныкъуэм къахукъуэмык1» [3: 67].
(Междуреченские ваши князья откормленные Из-за кургана не хотят выходить).
(«Песня о Пшимахо Шурдуме»)
Выражение «фи пщыжь гъэшхар» (ваши князья откормленные) - это сложный эпитет, состоящий из притяжательного местоимения «фи» (ваши), аффиксального эпитета - «жьы» (вредный, жадный), простого эпитета «гъэшхар» (откормленные). Эпитетом «гъэшхар» (откормленные) подчёркивается, прежде всего, жадность князя. А выражение «1уащхьэныкъуэм къахукъуэмык1» (из-за кургана не хотят выходить) - это метафорическое указание на его трусость и нерешительность.
Эпитеты, встречающиеся в песнях, композиционно могут быть частью сравнительной конструкции, где нередко образуют параллелизм и, как одну из её разновидностей, антитезу.
Нередки случаи, когда эпитет используется в сравнительной конструкции как один из важных компонентов сравнения:
«Увыгъэр ищ1ым бажэжь и хабзэт... мэзеплъэ» [3: 68].
(Когда встанет, подобно,опыгной лисе, озирается).
(«Песня об Андемиркане»)
В данном случае объектом сравнения выступает лиса, а вернее - «опытная лиса», обладающая подобными качествами. Слово «опытный» в рассматриваемом примере представлено аффиксальным эпитетом - жьы - который прикреплён к объекту сравнения «бажэ» (лиса).
Часто встречается также выделение эпитетом поэтического образа в составе параллелизма:
«Чэшэрэ тикъэрагъул,
Мафэрэ тикъалэ пыт» [6: 69].
(Ночью наш караульный Днём наша крепость надёжная).
(«Бзиюкская битва»)
Здесь эпитет «пыт» (надёжный), определяющий слово «тикъалэ» (крепость), выявляет одно из положительных качеств, которыми обладает определяемый объект.
Нередко характеристики двух противопоставленных групп образуют антитезу. Уничижительная оценка одного рядом с возвышением другого усиливает художественный и эмоциональный эффект. А качества, которыми обладают противопоставленные группы, выделяются встречающимися в составе антитезы эпитетами:
«Къырыму ехуэхырмэшбэвипхырщи, мэкуэд [6: 70].
(Крымцы, что падают,- снопы обильного проса, множатся Кабардинцы, что среди них лежат, - утренние звезды, сверкают).
X г ‘ «-11 X г ‘ ^ с*—о*-X /
(«Песня о Каре Хатуко»)
Здесь следует обратить внимание на то, что каждый стих состоит из определяемого понятия и определяющей эпитетной формулы, причём каждый индивидуализированный объект в одном и в другом случае состоит из двух самостоятельных лексических единиц, но с одним смысловым значением, что бывает весьма редко в адыгском фольклоре. Сочетание «Къырыму ехуэхыр» (Крымцы, что падают) индивидуализировано сложным эпитетом «мэш бэв и пхырщи» (снопы обильного проса), а в другом стихе характеризуемым объектом является выражение «Къэбэрдейуэ яхэлъыр» (Кабардинцы, что среди них лежат), к которому прикреплён сложный эпитет «нэхущ и вагъуэщи» (утренняя звезда). В итоге каждый поэтический стих закрепляется противоречащими друг другу по смыслу глаголами «мэкуэд» (множатся), «мэлыд» (сверкают). Слова «мэкуэд» и «мэлыд» противоречат друг другу, потому что глагол «мэкуэд» (множатся) указывает на движение, на то, что объект умножается, становится больше, а глагол «мэлыд» (сверкает) указывает на то, что действие происходит без какого-либо движения.
Из приведённого выше фрагмента отдельно можно выделить сочетание «мэш бэв и пхырщи» (снопы обильного проса), которое представляет собой сложный эпитет с определяемым объектом, где «бэв и пхырщи» (снопы обильного) выступает как определяющий, а «мэш» (просо) как определяемое понятие. Также отдельно можно выделить выражение «нэхущ и вагъуэщи» (утренняя звезда), где «нэхущ» (утренняя) является эпитетом слову «вагъуэщи» (звезда).
Оба примера, в свою очередь, являются определяющими эпитетами и относятся к объектам «Къырыму ехуэхыр» (Крымцы, что падают) и «Къэбэрдейуэ яхэлъыр» (Кабардинцы, что среди них лежат). Здесь налицо субъектно-объектное сложное соподчинение, которому подверглись присутствующие внутри конструкции эпитеты.
Таким образом, исходя из вышеизложенного, можно сказать, что богатство и разнообразие изобразительно-выразительных средств благодатно влияет на поэтический язык песен, делая его живым, ярким, красочным. А одновременное использование различных тропов в одном фрагменте заметно усиливает эстетическую значимость используемых тропов в песенном контексте.
Примечания:
1. Веселовский А.Н. Из истории эпитета // Историческая поэтика. Л.: ГИХЛ, 1940. 408 с.
2. Адыгский фольклор. Т. II. Нальчик: Кабардино-Балкарское кн. изд-во, 1969. 412 с.
3. Народные песни и инструментальные наигрыши адыгов. Т. III, ч. 1. М.: Сов. композитор, 1986. 264 с.
4. Ногма Ш.Б. Филологические труды. Т. I. Нальчик: Кабардино-Балкарское кн. изд-во, 1956. 308 с.
5. Фольклор адыгов в записях и публикациях XIX - начала XX вв. Нальчик: Эльбрус, 1979. 404 с.
6. Народные песни и инструментальные наигрыши адыгов. Т. III, ч. 2. М.: Сов. композитор, 1990. 488 с.
