CC BY
60
Ф О Л Ь К Л О Р И С Т И К А УДК 398.61(=511.132)
С. Г. Низовцева
ПОЭТИКА ЗАГАДОК КОМИ: К ВОПРОСУ О ФОЛЬКЛОРНЫХ ФОРМУЛАХ
В статье рассматриваются фольклорные формулы как универсальные категории фольклора и их функционирование в загадках коми. В работе дается определение формулы, приводятся точки зрения ряда исследователей относительно бытования и функций формул, отмечаются общие признаки, по которым формульные сочетания выделяются в тексте. При анализе загадок коми автором обозначено две разновидности формул (по их позиции и семантической нагрузке). Одни из них, названные формулами загадывания, предваряют текст загадки, являются своеобразными зачинами, не влияют на отгадывание, но организуют сам процесс загадывания. Другие - композиционно встроены в структуру загадываемого текста и непосредственно связаны с отгадкой, именно им уделено основное внимание при анализе. Автор приходит к выводу, что формулы являются структурно-интегрирующими элементами загадки, формируют пространство отгадки и наполняют его характерными метафорическими образами. Некоторые формулы характерны только для загадок, другие - носят универсальный характер и встречаются в разных фольклорных жанрах.
Ключевые слова: фольклор коми, формула, загадка, формульное выражение, постоянная метафора.
Фольклорные формулы относятся к традиционным явлениям фольклора, его поэтики. Как отмечает Г. И. Мальцев, «эти устойчивые компоненты традиционного текста - постоянные эпитеты, устойчивые сравнения и тропы, "типические", "общие места", "подвижные отрывки", тематические стандарты, стилистические клише, образные стереотипы и т. п. - оформляют ситуации, образы персонажей, их чувства, действия, характеристики, речи, изображение природы, течение времени и т. д. вплоть до мельчайших стилистических деталей» [Мальцев 1989, 3].
Собственно понятие формулы (формульного выражения) было введено в научный оборот в работах зарубежных исследователей М. Пэрри и А. Лорда в рамках изучения ими эпической традиции и, в частности, техники устного исполнения эпоса, порождающего особый «формульный» стиль. По определению М. Пэрри, формула - «группа слов, регулярно встречающаяся в одних и тех же метрических
условиях и служащая для выражения того или иного основного смысла» [цит. по: Лорд 1994, 14]. На формульность, присущую поэтическому и сказочному фольклору, обращал внимание и А. Н. Веселовский: «Я различаю повторение - формулу, известное греческому эпосу, встречающееся и во французском, но особенно развитое в славянском и русском...» [Веселовский 1989, 76]. Он же писал: «Иные стихи, группы стихов западали в ухо, как нечто целое, как формула, один из простейших элементов песенного склада, и лирическая песня пользуется ими в разных сочетаниях, как эпическая - тавтологией описаний, сказка - определенным кругом постоянных оборотов. Изучение подобного рода обобщенных, бродячих формул положит основы народно-песенной и сказочной морфологии» [Там же, 130].
Изучением формул на примере разных фольклорных жанров и традиций занимались, к примеру, Н. Рошияну, Н. М. Герасимова, Д. Н. Медриш, Л. Н. Виноградова, И. А. Разумова, Г. И. Мальцев, О. А. Егорова, А. В. Кулагина, С. Б. Адоньева, Т. И. Панина и др. При определении формулы внимание исследователей обращается, прежде всего, на ее лексико-синтаксическую устойчивость, стереотипность, повторяемость. И. А. Разумова, например, наиболее общими признаками формульных стереотипов (применительно к русской сказочной традиции) считает: 1) стабильность, основанную на жесткой структуре, синтаксической и лексико-семантической идентичности и, в большинстве случаев, на ритми-ко-звуковой организации; 2) устойчивость - постоянство в процессе передачи традиции, иными словами «формула сохраняется во времени (на определенном этапе бытования жанра) и воспроизводится разными исполнителями, встречается в сказках на разные сюжеты, повторяется в одном и том же тексте»; 3) цельность заключенного в стереотипе смысла, значения [цит. по: Егорова 2016, 273].
По замечанию А. В. Кулагиной, формульность может проявляться на разных уровнях: словесно-речевом, образно-стилистическом, сюжетно-композиционном, идейно-тематическом. Этим определяются и различные виды формул, имеющих характер схем и моделей, с одной стороны, а с другой - художественно-содержательные, образные выражения [Кулагина 2001, 227].
Одной из основных функций формул называется функция проективная, поскольку формула проецирует традицию на текст, включает его тем самым в широкий универсум социокультурных ценностей; в формулах традиция находит свое наиболее полное воплощение [Мальцев 1989, 72]. Однако обращенностью к традиции ее своеобразие не исчерпывается. Исследователи отмечают двойственную природу формулы, ее двунаправленность. С одной стороны, входя в словесную ткань текста, она является его интегральной частью, его композиционным компонентом, элементом поэтики текста. С другой стороны, формула как базовый элемент традиции, не связана по своей природе ни с одним конкретным текстом, то есть используется при построении разных текстов. Таким образом, она находится на пересечении традиции и текста, является посредником между ними как двумя сопрягаемыми реальностями [Там же, 71-72].
Относительно исследований коми фольклорной традиции отметим работы Н. С. Коровиной о формулах в волшебной сказке [Коровина 2010, 27-33; Коровина 2012, 133-137, 153], наблюдения Г. С. Савельевой о функционировании некоторых формул в песенном фольклоре [Савельева 2016, 152-171]
и А. В. Панюкова о механизмах формирования формул в контексте рассуждений о коми-русских фольклорных контаминациях [Панюков 2009, 107-132].
В загадках также обнаруживаются устойчивые повторяющиеся элементы, которые переходят из текста в текст, и некоторые из них можно назвать универсальными формулами, так как они проявляются также в других фольклорных жанрах. Конкретных исследований о «загадковых» формулах практически нет. Из известных нам отметим лишь статью В. С. Костырко о многозначности формул якутской загадки в контексте анализа отдельных мифологических образов, базовых оппозиций культуры и возникающих на их основе ключевых метафор. Тем не менее некоторые работы о загадках затрагивают такие понятия, как постоянная / продуктивная метафора, постоянный эпитет, не называя их собственно формулами [см., напр.: Удмуртский фольклор 1982, 27; Кёнгэс-Маранда 1978,
266-271]. Данная статья - первая обобщающая работа, посвященная формуль-
*
ности в коми загадках , поэтому актуальность исследования вполне очевидна.
Материалом для наблюдений послужили многочисленные тексты коми загадок, прежде всего из неопубликованных архивных источников сер. XIX и первой трети XX вв.** К исследованию также привлекаются опубликованные тексты из сборников зарубежных и отечественных ученых-лингвистов [см., напр.: Fokos-Fuchs 1951, ШШа 1995, Аристэ 2005, Образцы... 1971 и др.].
В загадках коми можно выделить две разновидности формул по их позиции в тексте и семантической нагрузке. Одни формулы предваряют текст загадки, являются своеобразными зачинами, не влияют на отгадывание, но организуют сам процесс загадывания. Другие - встроены в структуру загадываемого текста и так или иначе непосредственно связаны с отгадкой; некоторые из них характерны только для загадок, другие - встречаются в разных фольклорных жанрах.
К первой разновидности формул отнесем традиционные зачины Нодо, подо и Тод же тод 'Угадай, отгадай', характерные для локальных традиций коми, в частности для верхневычегодской и удорской традиции загадывания. К примеру, загадки с зачином Тод же тод были зафиксированы Д.Р. Фокош-Фуксом при изучении им верхневычегодского диалекта*** (говоров бассейна р. Прупт) ро^^и^ 1951, 320-321]. Сам термин «загадка» в верхневычегодских говорах звучит как тодэдчанкыл, а лексема тодны в коми языке означает 'знать, узнать, отгадать' [Безносикова, Айбабина, Коснырева 2000, 651]. Другой зачин Нодо, нодо'"*** встречается в записях Т. Э. Уотилы и П. Аристэ, сделанных ими
* Частично мы затрагивали данную тематику в ряде статей [см.: Низовцева 2013, 56-64; Низовцева 2016, 93-114].
** Имеются в виду коллекции фольклорно-этнографических материалов из архивов РГО и РНБ (Санкт-Петербург), фондов Национального музея Республики Коми (Сыктывкар). Частично материалы этих коллекций в настоящее время вводятся в научный оборот.
*** В настоящее время выделено 10 диалектов коми языка, различающихся по территориальному и фонетическому признакам. Свои названия диалекты получили, в основном, по наименованиям рек, в бассейне которых проживают их носители [Коми язык 1998, 98].
**** Тот же зачин зафиксирован вместе с текстами загадок, записанных, возможно, в Троицко-Печорском р-не Республики Коми [НМ РК: КП-12480. Л. 151], хотя территориальная принадлежность некоторых материалов в данной архивной коллекции вызывает 38
от информантов-военнопленных также с Верхней Вычегды (Вольдинский с/с) [ШШа 1995, 516; Коми фольклор 2005, 170, 172, 174, 180, 182, 184]. Зачин: Нодой, нодой, мый тайо лоо 'Угадай, угадай, что это будет' - отмечен также в традиции загадывания Удоры [Филиппова 2007, 173]. Заметим, что слово нод в коми языке считается одним из древнейших, его удмуртская параллель нод означает сообразительность, смекалку [Коми народные загадки 1975, 6]. Как отмечают лингвисты, лексема нод (*поё) в общепермский период означала 'ум, смекалка', термин нодкыв 'загадка', следовательно, можно обозначить как 'текст на сообразительность, для проявления ума' (кыв 'слово') [Лыткин, Гуляев 1999, 194].
Существует точка зрения, что подобные формулы загадывания - весьма древние и указывают на непосредственную связь загадки с обрядом, демонстрируют обязательное присутствие двух сторон ритуала [Филиппова 2007, 173]. Вполне возможно, что когда-то подобные зачины сопровождали любой процесс загадывания, но при записывании текстов собиратели не всегда их фиксировали, считая несущественными элементами, поэтому во многих коллекциях загадок по тем или иным причинам они не были отмечены.
Вторая разновидность - это формулы, которые встроены непосредственно в структуру загадываемых текстов и так или иначе связаны с отгадкой. Именно им уделим в работе основное внимание. Среди этих формул предлагаем условно выделить:
- пространственные / топографические начальные формулы;
- формулы замещения (устойчивые метафоры, эпитеты, как правило, замещающие объект загадывания), которые могут располагаться и в начале, и внутри текста;
- иносказательные формульные выражения, целиком или частично составляющие «тело» загадки.
К группе пространственных начальных формул отнесем устойчивое сочетание Быд керкаын 'в каждом доме', которое всегда занимает начальную позицию в тексте, связано с локализацией объекта загадывания (денотата) и используется для загадывания самых разных предметов. Удельный вес применения этой формулы в общем корпусе загадок довольно большой (порядка 25 % всех текстов). Формула может представлять любой локус, связанный с местонахождением конкретной отгадки, чаще всего - реальный (каждый дом = помещение, изба), реже - метафорический (каждый дом = небо, космос, то есть внешнее пространство; каждый дом = тело человека и т. п.). Например:
Быд керкаын кузь Иван = лабич
[НМ РК: КП-12492. Л. 11] Быд керкаын ош туша = гыр [Архив РГО: Р. 53. Оп. 1. № 85. Л. 8об.] Быд керкаын еджыд кизь = пинь
[НМ РК: КП-12481. Л. 34]
В каждом доме длинный Иван = лавка В каждой избе медвежья туша = ступа В каждом доме белые пуговицы = зубы
вопросы (подробнее о структуре, собирателях и информантах фольклорной коллекции Национального музея Республики Коми см.: [Крашенинникова 2016, 145-164]).
Отметим, что место действия или пространство, в которые помещены объекты загадывания, предельно близки человеку: это его дом (изба) и связанное с ним пространство, дворовые постройки и т. п. В загадках коми распространены также вариативные формульные сочетания: Жолоб дорып / быд жолоб дорып 'У желоба' / 'у каждого желоба', Гид пельосып / карта вылып 'В углу хлева' / 'на хлеву' и т. п., но подобная пространственная локализация чаще всего соотносится с определенным денотатом - месяцем или солнцем:
Ждлдб дорын кос тасьтi = толысь
[Ро^-Ри^ 1951, 30] Гид пельдсын шом йов крипча = толысь [НМ РК: КП-12495. Л. 21] Ждлдб дорын вый тасьтi / чуж тасьтi = шопдi
[НМ РК: КП-12492. Л. 14; КП-12482. Л. 129]
Возле желоба чашка для формовки теста = месяц
В углу хлева крынка с простоквашей = месяц
У желоба миска с маслом / миска с солодом = солнце
Ландшафтные особенности территории Коми края как обширной лесной зоны и связанные с этим основные виды деятельности жителей (охотничий промысел, лесозаготовка) обусловили появление еще одного традиционного образа фольклора коми - леса. Именно с ним связана другая весьма распространенная пространственная формула загадок Сьдд вдр шдрын и ее фонетическая трансформация-анаграмма Вдр шдр вдрын 'Посреди дремучего / темного леса', в составе которой постоянный эпитет сьод вор 'темный / дремучий лес'. Текстов, в которых функционирует «лесная» формула, также довольно много. Интересно, что отгадки в них чаще всего соотносятся с лесной сферой, то есть ответ следует искать в той же области (например, звук топора при рубке деревьев в лесу, лесной пожар и кострище, лесные деревья, ягоды, грибы и т. п.). В единичных вариантах фиксируется иная семантика, например, дремучий лес как метафорическое обозначение волос человека:
Сьдд вдр шдрын пельтом поп увто = чер шы
[Роко8-Ри^ 1951, 29] Сьдд вдр шдрын вира чупьлыс = пув
[НМ РК: КП-12483. Л. 51] Вдр шдр вдрын горд гача морт бальвидзьо = кыдз кульом
[РО РНБ: О. XVII. № 65] Сьдд вдр шдрын вов гопяйтло = той [НМ РК: КП-12483. Л. 51]
Посреди дремучего леса глухой пес лает = звук топора
Посреди дремучего леса кровавый наперсток = брусника Посреди дремучего леса человек в красных штанах бездельничает (ничего не делает) = береза с облупленной корой Посреди дремучего леса конь скачет = вошь
Относительно последнего примера заметим, что в других многочисленных вариантах загадок волосы тоже ассоциируются исключительно с лесом и могут обозначаться формульными сочетаниями сьод вор 'темный лес', тшокыд-тшокыд вор 'густой-густой лес', зэв тшокыд вор 'очень густой лес', сук-сук рас 'густая-густая роща' и т. п.:
Сук-сук вор, да вовлы ньор оз сюр = юрси Густой-густой лес, да прута для лошади [НМ РК: КП-12483. Л. 51] не найти = волосы
Формула Сьод вор шорын обнаруживается и в других фольклорных текстах коми, например, в лирике: «Сьод вор шорын воо гордлэ» (Лошадь ржет в глухом лесу) [Микушев, Чисталев 1993, 147]. Как отмечено в комментариях, зачин этой величальной песни часто контаминируется с шуточными песнями [Там же, 274]. Популярными в народе стали и авторские песни, одна из которых на слова В. А. Савина: «Чужи, быдми сьод вор шорын /Деревняысь петг /Новлг чорыд сера дором, /Визя гач да котг...» (Родился, вырос в дремучем лесу / Из деревни вышел / Носил жесткую пеструю рубашку / Штаны с полоску и коты.) [Сьоломой бордо. 1994, 21].
Исходя из специфики жанра (небольшой объем, иносказательность), в загадках формульность проявляется в словосочетаниях, большинство из которых подходят под определение «устойчивая, постоянная метафора» или «постоянный эпитет». Многие формулы в загадках коми выступают прежде всего как универсальные метафоры, замещающие объекты загадывания.
Как отмечает Т. Г. Перевозчикова относительно удмуртских загадок, большое их количество с постоянными метафорами объяснялось некоторыми исследователями «бедностью фантазии» народа. Особенность создания образов загадок была воспринята как индивидуальная черта, характерная только для творчества удмуртов. Между тем примеры загадок других народов указывают на нее как на общую закономерность жанра [Удмуртский фольклор 1982, 27]. Действительно, это подчеркивают и карельские, и коми загадки, в которых также довольно много постоянных метафор, обозначенных в современных исследованиях понятием «формула».
Исходя из сделанных наблюдений, можно отметить, с одной стороны, многозначность загадковой формулы. К примеру, самая частотная формула коми загадок - Мича-мича ичмонь 'Красивая-красивая молодуха / раскрасавица-молодуха' - как правило, занимает начальную позицию в тексте и используется для загадывания самых разных предметов:
Мича-мича ичмонь, век паськом домо, да некор оз домсьы = пывсян гор
[НМ РК: КП-12481. Л. 129] Мича-мича ичмонь, да стенлань банон куйло
[НМ РК: КП-12482. Л. 80об.] Мича-мича ичмонь, да тув йыло оз ошйы = кольк
[НМ РК: КП-12483. Л. 45]
Красивая-красивая молодуха, все время одежду чинит, никак не починит : каменка в бане
Красивая-красивая молодуха, да лицом к стене лежит = топор
Красивая-красивая молодуха, да на гвоздь не повесишь = яйцо
Мича-мича ичмонь - это универсальная метафора, связанная с предметами крестьянского быта, она может замещать свечу, лампу, дверь или дверную ручку, топор, оцеп для люльки, каменку в бане, вершу (морду), яйцо, лук, морковь,
редьку и др. предметы. Универсальность метафоры усложняет разгадывание, и только дополнительные характеристики или признаки / функции заместительной номинации позволяют найти искомый, то есть верный, ответ. Половая принадлежность «заместителя» в данном контексте никак не влияет на отгадку и не коррелирует с ней (не маркирует признак пола). Молодуха в загадках коми вполне свободно может оказаться как дверной ручкой (женский род), так и топором (мужской род), что подчеркивает универсальность образа-замены.
В коми загадках встречаются также другие взаимозаменяемые варианты формулы мича-мича ныв 'красивая-красивая девушка' или мича-мича мо-лодеч 'красивый-красивый молодец', но значительно реже:
Мича-мича молодеч, да вылас оп верми Красивый-красивый молодец, но видзедт = шопдi смотреть на него невозможно = солнце
Необходимо также заметить, что для дополнительной характеристики заместительного объекта в загадках коми часто применяются редуплицированные прилагательные (мича-мича, ичот-ичот, кузь-кузь и т. п.), усиливающие значение характеризующих слов в целом, показывающие высшую степень признака, создающие контрастный фон; собственно, редупликация придает соответствующему признаку выразительность и объемность.
С другой стороны, в противоположность многозначным формулам в загадках фиксируются метафорические формульные сочетания, также замещающие объекты загадывания, но устойчиво связанные только с определенными предметами или явлениями. Например: тэсь тасьтг /кос тасьтг 'миска с толокном' / 'миска для формирования хлеба' = месяц; кос сочоп 'сухой сочень' = оконное стекло*; ыджыд-ыджыд эшкып 'большое / огромное покрывало' = небо; ломось эшкып 'одеяло в струпьях' = лежанка печи; сьод мос 'черная корова' = дым; горд мос / горд ош 'красная корова' / 'красный бык' = огонь; сера Матреп 'узорчатая Матрёна' = решето / берестяная крынка; лоз гып 'синий войлок' = небо / река и др.
Как мы уже отмечали, некоторые формулы фиксируются и в загадках, и в других фольклорных жанрах. К примеру, одно из формульных выражений лдз гын 'синий войлок' (устойчивая метафора благополучия и достатка в фольклорной традиции коми) встречается в свадебной лирике, например, в величальной припевке «Лдз гынйдн дойддн» 'На санях с синим войлоком' [Микушев, Чиста-лев, Рочев 1995, 86], в причитаниях: «И лдз гынъяс дойдъяс дай пуксяломаось...» 'И синий войлок порасстелен, да порасселись они.' [Микушев, Чисталев 1993, 223]; в сказочной прозе - герою коми волшебных сказок устилают путь к трону синим или белым войлоком [Уляшев 2011, 305]; в составе образных выражений: Лдз гын вывтг чотпы (букв. 'хромать на синем войлоке', то есть живя в полном
* Зафиксированы лишь единичные варианты метафорического замещения - сухой сочень = зуб / месяц.
[Образцы. 1971, 80] Мича-мича ныв, да любой мортос бордодо = лук
[НМ РК: КП-12482. Л. 14]
Красивая-красивая девушка, да любого человека плакать заставляет = лук
достатке, жаловаться на бедность) [Плесовский 1986, 90]; Лоз ноен туйсэ сэтче вольсалэма 'синим войлоком туда дорога устлана' (о желанности какого-либо пути, выбора) [Уляшев 2011, 305]; лоз гын туй (сине-войлочная дорога) - эпитет идеальной дороги в свадебных причитаниях [цит. по: Савельева 2016, 160-161]. Этнографы указывают, что в свадебном поезде коми сани устилали синим войлоком, его же родители невесты стелили свахе на лавку под матицей [цит. по: Уляшев 2011, 305]. Таким образом, символика синего войлока в традиционных представлениях и обрядовой жизни аккумулирует значение состоятельности, процветания, успеха и т.п.
Формульные сочетания лоз гын 'синий войлок', также как еджыд гын 'белый войлок', тоже фиксируются в загадках коми, являясь своеобразными маркерами традиции, однако они никак не связаны с благополучием / богатством, а наделяются пространственной семантикой; синий войлок - это метафорический заместитель неба или реки, а белый войлок - реки, скованной льдом, или бумажного полотна:
Лоз гын вывтг серой вов гоняйтло = По синему войлоку серый конь скачет =
кымор туча
[НМ РК: КП-12483. Л. 53об.]
Лоз гын вывтг серой вов йокто = йи По синему войлоку серый конь пляшет =
кылалом ледоход
[НМ РК: КП-12480. Л. 73об.]
Еджыд гын улты сьод кырныш родто = Под белым войлоком черный ворон
йи улын ва бежит = вода подо льдом
[РО РНБ: О. XVII. № 65]
Еджыд гын вылын сьод баля пиян = На белом войлоке черные ягнята =
гижом письмо [РО РНБ: БХ'ОД-Ш. Л. 212]
Основная семантическая нагрузка заключена именно в цветовой аналогии, в данном случае синий - как цвет неба, воды; белый - как цвет снега / льда, бумаги. В контексте же «войлочной» формульности обращает на себя внимание образ войлочных саней - как метафоры достатка и богатства - в загадке о столе:
Быд керкаын гынъя додь = пызан В каждом доме войлочные сани = стол
[НМ РК: КП-12495. Л. 35]
К следующей группе загадковых формул мы отнесли целые метафорические выражения или текстовые фрагменты, целиком или частично составляющие «тело» загадки и функционирующие не только в загадках, но и в других фольклорных текстах. Одно из таких выражений - иносказательная формула Лы пырыс ияй пырыс вемыстыдало 'Сквозь кости и мясо мозг видно', зафиксированная в трех вариантах загадок, например:
Мича-мича ичмонь, да лы пырыс и яй пырыс вемыс тыдало = сись
[НМ РК: КП-12495. Л. 25] Мича-мича ныв, да платьо пырсяыс яйыс тыдало, яй пырсяыс лыыс тыдало, лы пырсяыс вемыс тыдало = пач лонтысьом
[Коми фольклор 2005, 172]
Красивая-красивая молодуха, да сквозь кости и мясо мозг видно = свеча
Красивая-красивая девушка, да сквозь платье тело видно, сквозь тело кости видны, сквозь кости мозг виден = печь топится
Эта так называемая атрибутивная формула «прозрачности», как устойчивая формула красоты, характерна для коми сказочной традиции. Ее в коми сказках подробно рассматривает Н. С. Коровина [Коровина 2013, 133-137], отмечая, что подобные формулы «прозрачности» наиболее близки севернокарельской и хантыйской сказочной традиции. Идеал красоты, созданный на основе реально-натуралистических деталей, также получил широкое распространение у многих народов Северного Кавказа, Сибири, Крайнего Севера. Одна и та же формула «прозрачности» в различных жанрах фольклора несет различную семантико-смысловую нагрузку [Там же, 133-137]. К примеру, в одном из образных выражений собственно заключена формула красоты: Мича нывбаба йылысъ шуласны: кучик пырыс яйыс тыдало, яй пырыс лыыс тыдало, лы пырыс вемыс тыдало 'О красивой женщине говорят: сквозь кожу тело просвечивает, сквозь тело кости просвечивают, сквозь кости мозг виден' [Коми пословицы и поговорки 1983, 45-46]. В другой пословице посредством схожей метафорической формулы передается уже сила сказанного слова: Кывто тэ шуан, да тэнад кылыд меным куодз, кусьым да яйодз, яйсьым да лыодз, лысьым да вемодз пыро 'Ты слово скажешь, и мне твое слово в кожу, из кожи в тело, из тела в кости, из костей в мозг проникает' [Там же, 137].
В загадках же семантика формулы «прозрачности» неоднозначна. Её смысловая актуализация зависит прежде всего от восприятия и роли союза «да», используемого в текстах. Союз «да» можно рассматривать в значении как перечисления, так и противопоставления. В первом случае подчеркивается и дополняется красота заместительного объекта. Во втором, наоборот, она может рассматриваться как контрастная характеристика (типа «вот такая раскрасавица-краса, но с изъяном»). Подобный прием противопоставления в принципе характерен для загадок коми. Обнаруживается еще один подтекст: в этом формульном выражении можно увидеть и прямое сходство загадываемого предмета с замещающим его образом.
В связи со сказанным обратим внимание на то, что в ряде загадок разные виды формул и формульных выражений могут контаминироваться в одном тексте. См. приведенные выше примеры о свече и печи, в которых формулы замещения Мича-мича ичмонь /Мича-мича ныв соседствуют с иносказательной формулой «прозрачности» и могут как дополнять друг друга, так и контрастировать.
Некоторые формульные выражения переходят из одного фольклорного жанра в другой, образуя любопытные контаминации. Так, фрагменты загадок целиком встраиваются, например, в детские игровые песенки-припевки, или, наоборот, некоторые части припевок становятся загадками. Сравним:
Загадка:
Кык сись дзйд, кык акань йдктд = сип, сиплыс
[НМ РК: КП-12480. Л. 141об.] Две свечи горят, две куклы танцуют = глаза, ресницы
Детская припевка: Йи кылало, долало да Казпа одзос воляло, Кык сись дзйд, Кык акань йдктд
[Челядь сьыланкывъяс... 1994, 43] Лед плывет, сверкает, Дверь казны блестит,
Две свечи горят, Две куколки пляшут
В другом примере фрагмент загадки с незначительными вариативными модификациями встраивается в детскую игровую песенку, причем вариативность наблюдается лишь в передаче идентичных по смыслу звукоизобразительных лексем (катовтчас, кутоо-катоо, лайк-лайк - имеют значение 'пошатнуться, накрениться, покачнуться' [Безносикова, Айбабина, Коснырева 2000, 263, 322, 365]; гизь, гиж-гиж, гизь-базь - в значении 'беспорядочно рассыпаться; [ходить] беспорядочной гурьбой, массой' [Там же, 143]):
Загадки:
1) Потш пом катовтчас, сё воробей гизь
= ыж стасем
[НМ РК: КП-12483. Л. 60] Конец жерди накренится, сто воробьев врассыпную
= овца испражняется
2) Нодо, подо, потш пом лайк-лайк, сё воробей гиж-гиж
= ыж стасьом
[Коми фольклор 2005, 172] Отгадай, угадай,
жердочка качается, сто воробьев рассыпается = овца испражняется
Заключительная фраза в детской игровой песенке «Оликсея-Моисея» Оликсея-Мосея, Пыж кылало - кутто Пелыс вошо - аддзипо? Йи ко коло - йи сета. Вопь ко коло - вопь сета, Кык пыы пышйо, Сера Вепя вотодо, Подгурулып морт локто, Сигор йылып ва лэпто, Потш пом кутоо-катоо, Воробей - гизь-базь. Алексей-Моисей, Лодка уплыла - поймал ли, Весло пропало - нашел ли? Пояс нужен - пояс дам, Шнурок нужен - шнурок дам, Две девицы убегают, Рябой Веня догоняет, Человек идет низом склона, На вершину ската крыши воду поднимает
Конец жерди шатается, Воробей - вспорх
[Микушев, Чисталев, Рочев 1995, 101]
Зафиксированная в единичном варианте оригинальная загадка о безмене представляет собой формульное сочетание устойчивых метафор, проявляющих себя в разных фольклорных жанрах, например, в приговорках на растопку печи, шуточных припевках или в сказочной прозе:
Гыр - вов, тоин - орс, шердын - додь =
безмен
[НМ РК: КП-12488. Л. 4об.
Сравни:
Ступа - лошадь, пест - плеть, лоток -сани = безмен
Пачо, пачо, яр, яр, Уль пу доддя мупо, Кос пу доддя локто! Гыр пд и вдлыс, Шердын пд и доддьыс, Пач кымос мегырыс, Идзас сийосыс, Сюмод шлияыс, Тоин плетьыс, Пу акапь гостяыс.
[Челядь сьыланкывъяс... 1994, 33]
Печка, печка, ярче разгорайся,
Сани с сырыми дровами отъезжают,
Сани с сухими дровами прибывают!
Ступа - лошадь,
Лоток - сани,
Чело печи - дуга,
Хомут из соломы,
Шлея из бересты,
Пест - плеть,
Деревянная куколка - гостья
Гыр вдд валитчо, валитчо, Шердын додь кыскасьо, кыскасьо, Тоин орсдн пойтопы, пойтопы. [Микушев, Чисталев, Рочев 1995, 92]
Ступа-конь валится, валится, Сани-лоток волочатся, волочатся Пестом-плетью лупят, лупят.
В коми сказках такая формула сопровождает появление Ёмы / Бабы Яги: «локто яга-баба: гыр - вдв, тойын - орсыс, а пач чышкап лыскоп туйсо чышкас» («идет баба-яга: ступа - лошадь, пест - кнут, а помелом дорогу подметает»); или «Емаыс доддялас: гыр - вдв, шердын - додь, тойин - плеть» («Ёма запрягла: ступа - лошадь, берестяной лоток - сани, пест - кнут») [Коровина 2013, 153].
В тексте загадки о безмене появляются традиционные семантически маркированные предметы кухонной утвари: ступа, пест и лоток. Загадываемый безмен функционально приближен к ним, его тоже можно отнести к предметам утвари, так как используется для взвешивания продуктов. На первый взгляд, сложная для нашего восприятия загадка становится более понятной, если иметь представление о том, как внешне выглядит старинный безмен. Это особого рода весы, состоящие из металлического стержня с большим утолщением-грузом на одном конце и с крючком или чашей для взвешивания - на противоположном; к стержню также прикреплена петля из проволоки или струны. Таким образом, внешне безмен очень походит на пест (в некоторой степени - на кнут), чаша весов выглядит как лоток; ступа же появляется в загадке как неотъемлемая часть комплекта с пестом. Поэтому внешняя аналогия предмета загадывания
с его заместительными номинациями, как в большинстве загадок, вполне очевидна. А устойчивое сочетание метафорических оборотов, как мы показали выше, имеет традиционное употребление в фольклоре.
Таким образом, проанализировав формульный состав загадок коми, мы пришли к следующим выводам. Формулы являются структурно-интегрирующими элементами загадки, формируя пространство отгадки, наполняя его характерными метафорическими образами, в определенной степени являясь маркерами традиции. Мы выделили две основных разновидности загадковых формул. Одни из них предваряют текст загадки как своеобразные зачины, никак не влияя на отгадку, но организуют сам процесс загадывания. Другие - композиционно встроены в загадываемый текст и непосредственно связаны с отгадкой; они могут состоять из словосочетаний (замещают объект загадывания, организуют его пространство) или целых иносказательных оборотов. Наибольший удельный вес в общем корпусе текстов имеют загадки с пространственными формулами Быд керкаын, Сь0д eöp ш0рын и формулами замещения Мича-мича ичмонь. В ряде загадок разные виды формульных выражений могут контаминироваться в одном тексте. Некоторые из формул характерны только для загадок, другие - носят универсальный характер и встречаются в разных фольклорных жанрах. В формулах, как устойчивых, повторяющихся элементах традиции, отражается и закрепляется мировоззрение народа.
АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ
НМ РК - Национальный музей Республики Коми (Сыктывкар), фольклорная коллекция.
РО РНБ - Рукописный отдел Российской национальной библиотеки (Санкт-Петербург).
Архив РГО - Архив Русского географического общества (Санкт-Петербург). ЛИТЕРАТУРА
Адоньева С. Б. Звуковые формулы в ритуальном фольклоре [Эл. ресурс] // Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика. URL: http://www.ruthenia.ru/folklore/ adonieva1.htm (дата обращения 15.03.2017).
Безносикова Л. М., Айбабина Е. А., Коснырева Р. И. Коми-русский словарь / Отв. ред. Л. М. Безносикова. Сыктывкар: Коми книжное издательство, 2000. 816 с.
Веселовский А. Н. Историческая поэтика / Вступ. Ст. И. К. Горского; Сост., коммент. В. В. Мочаловой. М., 1989. 406 с. (Классика литературной науки).
Виноградова Л. Н. Заклинательные формулы в календарной поэзии славян и их обрядовые истоки // Славянский и балканский фольклор. Генезис. Архаика. Традиции. М., 1978. С. 7-26.
Герасимова Н. М. Формулы русской волшебной сказки (к проблеме стереотипности и вариативности традиционной культуры) // Советская этнография. 1978. № 5. С. 18-28.
Егорова О. А. Традиционные формулы как знаковая характеристика фольклорного произведения [Эл. ресурс] // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. № 9-1. 2016. С. 270-274. URL: http://publikacia.net/archive/2016/9/1/74 (дата обращения 17.10.2016).
Егорова О. А. Традиционные формулы как явление народной культуры: На материале русской и английской фольклорной сказки. Дис. ... канд. культурол. наук. М., 2002. 259 с.
Кёнгес-Маранда Элли. Логика загадок // Паремиологический сборник. Пословица. Загадка (структура, смысл, текст). М., 1978. С. 249-282.
Коми народные загадки / Сост. Ф. В. Плесовский. Сыктывкар, 1975. 111 с.
Коми пословицы и поговорки / Сост. Ф. В. Плесовский. Сыктывкар, 1983. 208 с.
Коми фольклор. Собрал П. Аристэ. I / Сост. Н. Кузнецов. Тарту, 2005. 215 с.
Коми язык. Энциклопедия / Отв. ред. Г. В. Федюнёва. М., 1998. 608 с.
Коровина Н. С. «Прозрачность» тела в стереотипах коми фольклора // Традиционная культура: научный альманах. 2010. № 1. С. 27-33.
Коровина Н. С. Типология взаимодействия коми и русских волшебных сказок (сюжетный состав, художественно-стилевая структура). Сыктывкар, 2013. 232 с.
Костырко В. С. Многозначность формул якутской загадки и проблема базовых метафор культуры [Эл. ресурс] // Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика. Летняя школа по типологии фольклора. URL: http://www.ruthenia.ru/folklore/ kostyrko1.htm (дата обращения 17.03.2017).
Крашенинникова Ю. А. Собрание фольклорных материалов в фондах Национального музея Республики Коми: итоги и перспективы работы с коллекцией // Фольклористика Коми: исследования и материалы. Тарту: изд-во Эстонского литературного музея, 2016 (Серия Sator 17). С. 145-164.
Кулагина А. В. Общеславянские балладные формулы // Художественный мир традиционной культуры. Сб. статей к 75-летию В. Г. Смолицкого. М., 2001. С. 227-238.
Лорд А. Б. Сказитель / Пер. с англ. и комм. Ю. А. Клейнера и Г. А. Левинтона; пре-дисл. Б. Н. Путилова. М., 1994. 368 с. (Исследования по фольклору и мифологии Востока).
Лыткин В. И., Гуляев Е. С. Краткий этимологический словарь коми языка. Сыктывкар, 1999. 430 с.
Мальцев Г. И. Традиционные формулы русской народной необрядовой лирики. Исследование по эстетике устно-поэтического канона / Отв. ред. А. Ф. Некрылова. Л., 1989. 165 с.
Медриш Д. Н. О своеобразии русской сказочной традиции (национальная специфика сказочных формул) // Фольклорная традиция и литература. Межвуз. сб. науч. трудов. Волгоград, 1980. С. 66-91.
Микушев А. К, Чисталев П. И. Коми народные песни. Том первый. Вычегда и Сы-сола. Изд. второе. Сыктывкар, 1993. 288 с.
Микушев А. К, Чисталев П. И., Рочев Ю. Г. Коми народные песни. Том третий. Вымь и Удора. Издание второе. Сыктывкар, 1995. 256 с.
Низовцева С. Г. Загадки народа коми: к проблеме межэтнического взаимодействия // Традиционная культура: научный альманах. 2013. № 2. С. 56-64.
Низовцева С. Г. Заместительные номинации в загадках коми // Фольклористика Коми. Фольклорные жанры Европейского Северо-Востока России: динамика развития, трансформации, классическое наследие и современные формы. Сыктывкар, 2016. С. 93-114 (Труды ИЯЛИ Коми научного центра УрО РАН. Вып. 74).
Образцы коми-зырянской речи / Под ред. Д. А. Тимушева. Сост. Т. И. Жилина, В. А. Сорвачева. Сыктывкар, 1971. 310 с.
Панина Т. И. Формулы изгнания болезни в удмуртских заговорно-заклинательных текстах // Ежегодник финно-угорских исследований. 2010. № 4. С. 36-45.
Панюков А. В. Динамика развития коми фольклорных традиций в контексте теории самоорганизации. Сыктывкар, 2009. 224 с.
Плесовский Ф. В. Коми кывтэчасъяс (Коми фразеологизмы). Сыктывкар, 1986. 176 с.
Разумова И. А. Повествовательный стереотип в русской волшебной сказке. Дис. ... канд. филол. наук. Л., 1984. 217 с.
Разумова И. А. Стилистическая обрядность русской волшебной сказки. Петрозаводск: Карелия, 1991. 152 с.
Рошияну Николае. Традиционные формулы сказки. М., 1974. 216 с. (Исследования по фольклору и мифологии Востока).
Савельева Г. С. К проблеме вариативности в песенном фольклоре коми // Фольклористика Коми. Фольклорные жанры Европейского Северо-Востока России: динамика развития, трансформации, классическое наследие и современные формы. Сыктывкар, 2016. С. 152-171 (Труды ИЯЛИ Коми научного центра Уро РАН. Вып. 74).
Сь0л0м0й 6öpdö и сьыл0... (Песни разных лет на коми и русском языках). Усть-Кулом, 1994.
Удмуртский фольклор. Загадки / Сост., автор вступит. статьи Т. Г. Перевозчикова. Ижевск, 1982. 254 с.
Уляшев О. И. Хроматизм в фольклоре и мифологических представлениях пермских и обско-угорских народов. Екатеринбург, 2011. 421 с.
Филиппова В. В. Фольклор народа коми. Сыктывкар, 2007. 220 с.
Челядь сьыланкывъяс дамойдкывъяс (Детские песни и сказки) / Л0сь0дю Ю. Г. Ро-чев. Сыктывкар, 1994. 104 с.
Fokos-Fuchs D. R. Volksdichtung der Komi (Syrjänen). Bydapest. 1951. 472 p.
Parry M. Studies in the Epic Technique of Oral Verse-Making. I: Homer and Homeric Style. Harvard Studies in Classical Philology. 1930. Vol. 41. C. 80.
Uotila T. E. Syrjänische Texte. Band IV / Übersetzt und herausgegeben von Paula Kokkonen // SUST MSFOu 221. Helsinki, 1995. 521 p.
Поступила в редакцию 10.05.2017
Низовцева Светлана Григорьевна,
научный сотрудник, Институт языка, литературы и истории Коми НЦ УрО РАН 167982, Россия, г. Сыктывкар, ул. Коммунистическая, 26
е-mail: svetlananiz@mail.ru
S. G. Nizovtseva
Poetics of the Komi's riddles: towards folklore formulas
Folklore formulas as universal categories of folklore and their functioning in the Komi's riddles are analyzed in the article. The work gives the definition of a formula, cites points of view of a number of researchers concerning the existence and functioning of formulas, notes the general characteristics which define formula combinations in the text. When analyzing the Komi's riddles, the author reveals two kinds of formulas (according to their position and semantic loading). The former, so-called formulas of riddling, precede the text of a riddle, making peculiar beginnings. They organize the process of asking riddles without affecting on their answering. The latter are built in the structure of the text and are directly connected with a riddle answer, the main attention is paid to them in the analysis. The author comes to the conclusion that formulas are the structural-integrating riddle elements, they create the space of an answer and fill it with some distinctive metaphorical images. Some formulas are characteristic only of riddles; others have a universal character and occur in different folklore genres.
Keywords: folklore of the Komi, formula, riddle, formular expression, constant metaphor
_C. r. Hu30B^Ba
Citation: Yearbook of Finno-Ugric Studies, 2017, vol. 11, issue 2, pp. 36-52. In Russian.
REFERENCES
Adon'eva S. B. Zvukovye formuly v ritual'nom fol'klore [Sound formulas in ritual folklore]. Fol'klor ipostfol'klor: struktura, tipologiya, semiotika [Folklore and post-folklore: structure, typology, semiotics]. In Russian. URL: http://www.ruthenia.ru/folklore/adonieva1. htm (accessed March 15 2017).
Beznosikova L. M., Aibabina E. A., Kosnyreva R. I. Komi-russkii slovar' [Komi Russian dictionary]. Syktyvkar, 2000. 816 p. In Russian and Komi.
Egorova O. A. Traditsionnye formuly kak yavlenie narodnoi kul 'tury: Na materiale russkoi i angliiskoi fol'klornoi skazki. Dis. kand. kul'turol. nauk [Traditional formulas as phenomenon of a national culture: On the material of the Russian and English folklore fairy tale. Cand. of cultural sci. diss.]. Moscow, 2002. 259 p. In Russian.
Egorova O. A. Traditsionnye formuly kak znakovaya kharakteristika fol'klornogo proiz-vedeniya [Traditional formulas as sign characteristic of the folklore work]. Aktual'nye problemy gumanitarnykh i estestvennykh nauk [Topical problems of humanitarian and natural sciences], 2016, no 9-1, pp. 270-274. In Russian. URL: http://publikacia.net/archive/2016/9/1/74 (accessed October 17 2016).
Filippova V. V. Fol'klor naroda komi [Folklore of the Komi people]. Syktyvkar, 2007. 220 p. In Russian.
Gerasimova N. M. Formuly russkoi volshebnoi skazki (k probleme stereotipnosti i variativnosti traditsionnoi kul'tury) [Formulas of the Russian magic fairy tale (to a problem of stereotype and variability of traditional culture)]. Sovetskaya etnografiya [The Soviet ethnography], 1978, no. 5, pp. 18-28. In Russian.
Kenges-Maranda Elli. Logika zagadok [Logic of riddles]. Paremiologicheskii sbornik. Poslovitsa. Zagadka (struktura, smysl, tekst) [Paremiological collection. Proverb. Riddle (structures, sense, text)]. Moscow, 1978, pp. 249-282. In Russian.
Komi narodnyie zagadki [Komi folklore riddles]. Syktyvkar, 1975. 111 p. In Russian.
Komi poslovitsy i pogovorki [Komi proverbs and bywords] Syktyvkar, 1983. 208 p. In Russian.
Komi fol'klor. Sobral P. Ariste. Sost. N. Kuznetsov. Tom I [Komi folklore. Gathered by P. Ariste. Compiled by N. Kuznetsov. Vol. 1]. Tartu, 2005. 215 p. In Russian.
Komi yazyk. Entsiklopediya [The Komi language. Encyclopedia]. Moscow, 1998. 608 p. In Russian.
Korovina N. S. «Prozrachnost'» tela v stereotipakh komi fol'klora ["Transparency" of a body in stereotypes of the Komi of folklore]. Traditsionnaya kul'tura: nauchnyi al'manakh [Traditional culture: scientific almanac], 2010, no 1, pp. 27-33. In Russian.
Korovina N. S. Tipologiya vzaimodeistviya komi i russkikh volshebnykh skazok (syuzhetnyi sostav, khudozhestvenno-stilevaya struktura) [Typology of interaction of the Komi and Russian magic fairy tales (subject structure, art and style structure)]. Syktyvkar, 2013. 232 p. In Russian.
Kostyrko V. S. Mnogoznachnost' formul yakutskoi zagadki i problema bazovykh metafor kul'tury [Polysemy of formulas of the Yakut riddle and problem of basic metaphors of culture]. Fol'klor ipostfol'klor: struktura, tipologiya, semiotika. Letnyaya shkolapo tipologii fol'klora [Folklore and post-folklore: structure, typology, semiotics. Summer school on folklore typology]. In Russian. URL: http://www.ruthenia.ru/folklore/kostyrko1.htm (accessed March 17 2017).
Krasheninnikova Yu. A. Sobranie fol'klornykh materialov v fondakh Natsional'nogo muzeya Respubliki Komi: itogi i perspektivy raboty s kollektsiei [Collection of folklore materials in the funds of The National Museum of the Komi Republic: results and prospects of work
with the collection]. Fol'kloristikaKomi: issledovaniya i materially. Seriya Sator 17 [Folklore studies of Komi: researches and materials. Sator 17]. Tartu, 2016, pp. 145-164. In Russian.
Kulagina A. V. Obshcheslavyanskie balladnye formuly [All-Slavic ballad formulas]. Khudozhestvennyi mir traditsionnoi kul'tury. Sbornikstatei k 75-letiyu V.G. Smolitskogo [Art world of traditional culture. The collection of articles to V. G. Smolitsky's 75 anniversary]. Moscow, 2001, pp. 227-238. In Russian.
Lord A. B. Skazitel'. Seriya Issledovaniya po fol'kloru i mifologii Vostoka [Storyteller. Researches on folklore and mythology of the East]. Moscow, 1994. 368 p. In Russian.
Lytkin V. I., Gulyaev E. S. Kratkii etimologicheskii slovar' komi yazyka [Concise etymological dictionary of the Komi of language]. Syktyvkar, 1999. 430 p. In Russian and Komi.
Mal'tsev G. I. Traditsionnye formuly russkoi narodnoi neobryadovoi liriki. Issledo-vanie po estetike ustno-poeticheskogo kanona [Traditional formulas of the Russian national not ceremonial lyrics. Research on the esthetics of an oral poetic canon]. Leningrad, 1989. 165 p. In Russian.
Medrish D. N. O svoeobrazii russkoi skazochnoi traditsii (natsional'naya spetsifika ska-zochnykh formul) [About an originality of the Russian fantastic tradition (national specifics of fantastic formulas)]. Fol'klornaya traditsiya i literatura. Mezhvuzovskii sborniknauchnykh trudov [Folklore tradition and literature. Interuniversity collection of scientific works]. Volgograd, 1980, pp. 66-91. In Russian.
Mikushev A. K, Chistalev P. I. Komi narodnye pesni. Tom pervyi: Vychegda i Sysola [Komi national songs. Volume first: Vychegda and Sysola]. Syktyvkar, 1993. 288 p. In Russian and Komi.
Mikushev A. K., Chistalev P. I., Rochev Yu. G. Komi narodnye pesni. Tom tretii: Vym' i Udora [Komi national songs. Volume third: Vym and Udora.]. Syktyvkar, 1995. 256 p. In Russian and Komi.
Nizovtseva S. G. Zagadki naroda komi: k probleme mezhetnicheskogo vzaimodeistviya [Riddles of the Komi people: towards interethnic interaction]. Traditsionnaya kul'tura: nauchnyi al'manakh [Traditional culture: scientific almanac], 2013, no 2, pp. 56-64. In Russian.
Nizovtseva S. G. Zamestitel'nye nominatsii v zagadkakh komi [The replaceable nominations in the Komi's riddles]. Fol'kloristika Komi. Fol'klornye zhanry Evropeiskogo Severo-Vostoka Rossii: dinamika razvitiya, transformatsii, klassicheskoe nasledie i sovremennye formy. Trudy Instituta yazyka, literatury i istorii Komi nauchnogo tsentra UrO RAN. Vyp. 74 [Komi folklore studies. Folklore genres of the European Northeast of Russia: dynamics of development, transformation, classical heritage and modern forms. Works of Institute of language, literature and history of Komi res. center of the Ural Branch of the Russian Academy of Sciences. Issue 74]. Syktyvkar, 2016, pp. 93-114. In Russian.
Panina T. I. Formuly izgnaniya bolezni v udmurtskikh zagovorno-zaklinatel'nykh tekstakh [Formulae of expelling the illness/disease in Udmurt charms and prayers]. Ezhegodnik finno-ugorskikh issledovanii [Year-book of Finno-Ugric researches], 2010, no 4, pp. 36-45. In Russian.
Panyukov A. V. Dinamika razvitiya komi fol'klornykh traditsii v kontekste teorii samo-organizatsii [Dynamics of development of the Komi of folklore traditions in the context of the theory of self-organization]. Syktyvkar, 2009. 224 p. In Russian.
Perevozchikova T. G. Udmurtskiifol'klor. Zagadki [Udmurt folklore. Riddles]. Izhevsk, 1982. 254 p. In Russian and Udmurt.
Pesni raznykh let na komi i russkom yazykakh «S'olomoi bordo i s'ylo...» [Songs of different years on the Komi and the Russian languages]. Ust-Kulom, 1994. In Russian and Komi.
Plesovskii F. V. Komi frazeologizmy [Komi phraseological units]. Syktyvkar, 1986. 176 p. In Russian and Komi.
Plesovskii F. V. Komi narodnye zagadki [Komi national riddles]. Syktyvkar, 1975. 111 p. In Russian and Komi.
Plesovskii F. V. Komi poslovitsy i pogovorki [Komi proverbs and sayings]. Syktyvkar, 1983. 208 p. In Russian and Komi.
Razumova I. A. Povestvovatel'nyi stereotip v russkoi volshebnoi skazke. Dis. kand. filol. nauk [Narrative stereotype in the Russian magic fairy tale. Cand. of philol. sci. diss.]. Leningrad, 1984. 217 p. In Russian.
Razumova I. A. Stilisticheskaya obryadnost' russkoi volshebnoi skazki [Stylistic ceremonialism of the Russian magic fairy tale]. Petrozavodsk, 1991. 152 p. In Russian.
Rochev Yu. G. Detskie pesni i skazki [Children's songs and fairy tales]. Syktyvkar, 1994. 104 p. In Komi.
Roshiyanu Nikolae. Traditsionnye formuly skazki. Seriya Issledovaniya po fol'kloru i mifologii Vostoka [Traditional formulas of the fairy tale. Researches on folklore and mythology of the East]. Moscow, 1974. 216 p. In Russian.
Savel'eva G. S. K probleme variativnosti v pesennom fol'klore komi [Towards a variability problem in song folklore of the Komi]. Fol'kloristika Komi. Fol'klornye zhanry Evro-peiskogo Severo-Vostoka Rossii: dinamika razvitiya, transformatsii, klassicheskoe nasledie i sovremennye formy. Trudy Instituta yazyka, literatury i istorii Komi nauchnogo tsentra Uro RAN. Vyp. 74 [Folklore studies of Komi. Folklore genres of the European Northeast of Russia: dynamics of development, transformation, classical heritage and modern forms. Works of Institute of language, literature and history of the Komi res. center of the Ural Branch of the Russian Academy of Sciences. Issue 74]. Syktyvkar, 2016, pp. 152-171. In Russian.
Ulyashev O. I. Khromatizm v fol'klore i mifologicheskikh predstavleniyakh permskikh i obsko-ugorskikh narodov [Chromatism in folklore and mythological ideas of the Perm and Ob-Ugrian people]. Ekaterinburg, 2011. 421 p. In Russian.
Veselovskii A. N. Istoricheskaya poetika [Historical poetics]. Moscow, 1989. 406 p. In Russian.
Vinogradova L. N. Zaklinatel'nye formuly v kalendarnoi poezii slavyan i ikh obryadovye istoki [Zaklinatelny formulas in calendar poetry of Slavs and their ceremonial sources]. Slavy-anskii i balkanskii fol'klor. Genezis. Arkhaika. Traditsii [Slavic and Balkan folklore. Genesis. Antiquity. Traditions]. Moscow, 1978, pp. 7-26. In Russian.
Zhilina T. I., Sorvacheva V. A. Obraztsy komi-zyryanskoi rechi [Samples of the Komi-Zyrian speech]. Syktyvkar, 1971. 310 p. In Russian and Komi.
Fokos-Fuchs D. R. Volksdichtung der Komi (Syrjänen) [National poetry of the Komi (Zyrians)]. Bydapest. 1951. 472 p.
Parry M. Studies in the Epic Technique of Oral Verse-Making. I: Homer and Homeric Style. Harvard Studies in Classical Philology. 1930. Vol. 41. C. 80.
Uotila T. E. Syrjänische Texte. Band IV. Übersetzt und herausgegeben von Paula Kokkonen [Zyrian texts. Vol. 4. Originator and translator P. Kokkonen]. SUST MSFOu 221. Helsinki, 1995. 521 p. In Finnish.
Received 10.05.2017
Nizovtseva Svetlana Grigoryevna,
Research Associate,
Institute of Language, Literature and History of Komi Research Center, Ural Branch of Russian Academy of Sciences 26, ul. Kommunisticheskaya, Syktyvkar, 167982, Russian Federation
e-mail: svetlananiz@mail.ru
