Поэтическое познание. Метакод. Метаметафора Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

К.А.КЕДРОВ,

доктор философских наук,

Академия философов и поэтов Университета Н.Нестеровой,

Москва

ПОЭТИЧЕСКОЕ ПОЗНАНИЕ.

МЕТАКОД. МЕТАМЕТАФОРА1

Взгляд — это глубина неба.

Боль — это прикосновение Бога.

Бог — это прикосновение боли.

Свет — это голос тишины.

Тишина — это голос света.

Тьма — это крик сияния.

Сияние — это тишина тьмы.

Душа — это нагота мысли.

Нагота — это мысль души.

Расстояния между людьми заполняют звезды.

Расстояния между звездами заполняют люди.

Человек — это изнанка неба.

Небо — это изнанка человека.

Это отрывок из моего манифеста метаметафоры под названием «Компьютер любви», который был напечатан в монографии «Поэтический Космос»2.

1 Доклад был также прочитан на секциях «Наука и новая система познания», состоявшейся в МЦР 26—27 июня 2003 г., и «Космическое мироощущение в искусстве», состоявшейся в МЦР 10—11 сентября 2003 г. (Прим. ред.)

2 Кедров К.А. Поэтический Космос. М.: Советский писатель, 1989.

Теория метакода и метаметафоры очень гармонично сочетается с космической темой нашей конференции. Дело в том, что человечество пережило грандиознейший переворот, о котором оно и сейчас не знает. Это поразительное явление, когда открытие совершено, а тот, кто совершил это открытие, ничего или почти ничего об этом не знает. Все началось с того, что в 1948 году в Наг Хаммади был обнаружен клочок древней рукописи. Она получила название «Евангелие от Фомы», где были такие слова Христа: «Когда вы сделаете двоих одним, и когда вы сделаете внутреннюю сторону как внешнюю сторону, <...> когда вы сделаете глаза вместо глаза, и руку вместо руки, и ногу вместо ноги, образ вместо образа, — тогда вы войдете в [царствие]» [1, с. 275]. Когда я это прочел в 70-х годах, то был потрясен, потому что в 60-м году я написал такие слова: «Я вышел к себе через-навстречу-от и ушел под, воздвигая над». То есть я ощутил это пространство, о котором идет речь в «Евангелии от Фомы». Но позднее я узнал, что это пространство ощутил еще Андрей Белый, когда он взошел с Асей Тургеневой на пирамиду Хеопса в августе 1914 года. И там с ним произошло следующее. За четыре ступеньки до вершины исчезает из поля зрения подножие пирамиды. «Исчезло подножие пирамиды, я почувствовал себя, как на неком астероиде, на небесном теле, — пишет Андрей Белый, — а затем вывернулся наизнанку, и весь зодиак, солнце — все это стало моей собственной кожей. Сам себя обволакивал зодиаком наподобие того, как мякоть персика обволакивает косточку. Был косточкой внутри самого себя — персика, сам на себя смотрел многоочитою звездною сферой. И когда я спустился к подножию пирамиды, я стал совершенно другим человеком. Я для этого написал роман “Петербург”, чтобы передать это состояние» [2, с. 368—369].

Этот переворот я назвал сначала «выворачиванием», поскольку термина для этого не было, а позднее появилось другое, более научное слово — «инсайдаут». Инсайдаут — внутреннее-внешнее, внешнее-внутреннее — суть этой рокировки.

Труд, за который был расстрелян о. Павел Флоренский, называется «Мнимости в геометрии». Главная идея, ради которой он жил и ради которой была написана эта книга, в финале четко проговорена. Павел Флоренский в теории относительности пошел дальше Эйнштейна. Согласно теории относительности, если мчаться со скоростью света, любое материальное тело разрастается, фактически приобретая бесконечную массу. Если бы оно мог-

ло преодолеть барьер скорости света, то тело вывернулось бы из себя, стало всей Вселенной, всем Космосом, всем Мирозданьем. Когда Михаил Булгаков прочел это в рукописи, он был настолько потрясен, что в финале «Мастера и Маргариты» совершенно конкретно описал это обретение мельчайшей материальной частицей всей бесконечности Мирозданья. Скачут всадники, они разрастаются, и вот уже уздечки — это звезды, стремена — это месяц, они разрастаются до бесконечности, всадник становится всем небом, всем мирозданьем.

В поэзии это ощущение я назвал метаметафорой. Этот термин я предложил в 1983 году, и впервые он был опубликован в 1984 году в журнале «Литературное обозрение». Я хочу обратить внимание на то, что в поэзии 70-х годов в России родилась метаметафора. Что происходит при выворачивании? Внутреннее и внешнее не исчезают, но как бы рокируются. Космос становится таким же реально ощущаемым, как ваше собственное тело, в нем исчезает расстояние. Вы же не чувствуете в теле расстояния между одной рукой и другой, между теменем и ступней, это единое целое. Вот таким единым целым ощущается весь Космос. В то же время нутро человека в метафизическом смысле обретает космическую бесконечность, образуя как бы двуединое тело Гомо космикус, которое приходит на смену Гомо сапиенс. Гомо сапи-енс становится Гомо космикусом.

Космонавт Эдгар Митчел рассказывал, что он пережил на Луне. Когда он взглянул на Землю со стороны, то вдруг почувствовал: «Я стал частью вселенной, а вся вселенная стала частью меня» [2, с. 370]. Заметьте, — вся Вселенная стала частью его, что и происходит при инсайдауте. Космонавт Юрий Батурин, ученый, философ и художник, когда прочел мой «Компьютер любви», то сказал: «Откуда вы все это знаете? Я считал это глубоко интимно-личным, пережитым там, на орбите». Так же это было интимно-личным для Даниила Андреева, когда он находился в тюрьме. Он вспомнил, как однажды, когда он шел по берегу моря, вдруг ощутил, что самые далекие звезды стали внутри его. Так же это было для Андрея Белого с Асей Тургеневой, так же для Флоренского в финале его «Мнимостей в геометрии». Но, видимо, это не только интимно-личное, потому что в «Евангелии от Фомы» все сказано: когда вы сделаете внешнее как внутреннее, а внутреннее как внешнее, тогда вы войдете в Царствие.

После открытия Коперника в течение 73 лет разрешалось преподавать его систему только как математическую условность, удобную для вычисления. Нечто подобное произошло с теорией относительности Эйнштейна. Ее и запрещали, и преследовали, но она нужна была для изготовления атомной бомбы, и потому полностью ее запретить было невозможно. Но в то же время главные философские, мировоззренческие, метафизические открытия теории относительности, которые мгновенно ухватил и отразил в своей книге П.А.Флоренский, человечеству по-прежнему не известны. По-прежнему теория относительности рассматривается просто как физическая теория, а между тем — это метафизический переворот, это глубочайшее космическое знание, где выворачивание, инсайдаут — момент переориентации внутреннего-внешнего — присутствует на уровне описания того, что происходит с материей при скоростях, близких к скорости света.

Мысленно, духовно мы преспокойно движемся со скоростями, большими, чем скорость света. Флоренский задавался вопросом — можем ли мы передвигаться со скоростью света? Нет, не можем. Но обязательно ли человеку достигать такой скорости, чтобы увидеть все то, что описано в теории относительности? Нет, конечно, потому что скорость мысли значительно превышает скорость света, и поэтому мы на духовном уровне преодолеваем этот световой барьер и живем как в мире досветовых, так и сверхсветовых скоростей. Несомненно, при выворачивании происходит следующее: снимается альтернатива духовная и физическая, духовная и материальная. Снимается не в том смысле, что различия пропадают. Плоть одухотворяется, а дух воплощается.

Стоит обратить внимание на то, чем движима наша духовная природа. Если наша биологическая сущность достаточно четко закодирована в генетическом коде, который базируется на четырех типах нуклеотидов, то, значит, есть такой же генетический метакод, который в равной степени един для живой и косной природы. Этот код так же подчиняется четырехмастному закону креста. Метакод как реальность очень ощутим, он естественно существует, но с ним положение примерно такое же, как было с генетическим кодом после открытия Менделя. Мендель открыл, что существуют мельчайшие частицы живого, что они подчиняются определенной закономерности. Но код впервые был расшифрован только в 60-х годах ХХ века, и только сейчас мы по-

лучили расшифровку генома человека, генома некоторых существ, близких по уровню своего развития человеку. Вот так же происходит сейчас с метакодом. И расшифровывает его не столько наука, сколько искусство. Именно живопись XX столетия, поэзия, в наиболее причудливых своих проявлениях, больше всего приблизились к раскрытию этой тайны. Именно в пограничных областях между искусством и наукой были совершены основные открытия. Возьмите поэзию Хлебникова, который утверждал, что мы полетим в Космос, не вставая со стульев. То есть не в ракетах, не в специальных аппаратах. Лучший аппарат для полета в космос — это человеческая душа, человеческое сердце, именно им дано увидеть те вещи, которые никакими приборами невозможно зафиксировать.

Как известно, точность эксперимента на уровне микромира ограничена принципом неопределенностей, включающим и принцип дополнительности. А это значит, что чем более высокой точности измерений мы хотим достичь, тем сильнее своим телескопом, микроскопом — измерительным прибором — влияем на предмет изучения. При этом неопределенность в измерениях связана не с несовершенством экспериментальной техники, а с объективными свойствами материи. Но там, где невозможно изучение процесса в соответствии с научными критериями, — подключаются человеческое сердце, человеческое сознание. Там рождается новая реальность, которую я назвал — метакод, а результат прочтения метакода — метаметафора. Метаметафора — амфора нового смысла. Метаметафора — это новое зрение, которое прорезывается в человеке и дает ощущение всего Космоса как своего тела. Как и человек, Вселенная бесконечна, но не безгранична. Это удивительно совпадает со строением человека — человек бесконечен в своем внутреннем мире, но он имеет вполне четко очерченные пространственно-временные границы. В момент инсайдаута (выворачивания) возникает двуединое вселенское тело Гомо косми-куса — человека космического, которое обладает удивительным свойством: одна часть его смертна, а другая обладает статусом бессмертия. При этом с временем происходят самые удивительные вещи. В Евангелии сказано, что для Бога один день как тысяча лет и тысяча лет как один день. В XX веке наука совершила открытие, когда было установлено, что на фотоне, мчащемся со скоростью 300 000 км/с, время равно нулю. При инсайдауте, при

выворачивании, при метаметафорическом соприкосновении с мирозданьем время не только каждый миг обретает статут бесконечности и вечности. Гедель, анализируя график полета со сверхсветовыми скоростями, определил, что произойдет рокировка прошлого с будущим, то есть время начнет двигаться не из прошлого в будущее, а из будущего в прошлое, не от младенчества к старчеству, а от старчества к младенчеству. Есть в китайской мифологии Паньгу — космический человек, старец-младенец, который как бы пережил свое выворачивание. Во всех мифологических системах есть такой старец-младенец. В мифологии Латинской Америки это Веракоча, в мистической традиции иудаизма — Адам Кадмон [3, с. 20], в индоиранской традиции — Пуруша. Так, Пуруша «тысячеглаз, тысяченог, тысячеглав, он повсюду, он со всех сторон покрывает землю, четверть его все существа, три четверти — бессмертное на небе. Его глаз — солнце, дыхание — ветер, голова — небо, ноги — земля, ухо — стороны света» и т.д. [3, с. 455]. Именно это происходит с человеком при инсайдауте. По выражению А.Белого, он был весь разлитый во всем Зодиак. «А потом вместил в себя небо, звезды и всю вселенную», — вторит ему протопоп Аввакум [2, с. 360]. «Вся вселенная стала частью меня», подтверждает астронавт Эдгар Митчел [2, с. 370]. Я могу сформулировать это в двух строках: «Человек — это изнанка неба. Небо — это изнанка человека».

То есть человечество в научном, в мифологическом и в поэтическом познании пришло к одной и той же модели, к одним и тем же выводам, которые подчиняются единому закону метакода и метаметафоры. Здесь мы соприкасаемся с совершенно новой реальностью, которая требует от нас некоего эстетического усилия. Иллюзия плоской Земли — это очевидность, от которой следует отказаться. Очевидно, что Земля плоская, но она — круглая. Очевидно, что Солнце вращается вокруг Земли, но — Земля вращается вокруг Солнца. Очевидно, что человек меньше Космоса, но при инсайдауте он вмещает в себя Космос. Очевидно, что мы внутри мирозданья, но мирозданье — внутри нас. Очевидно, что мы живем чуть больше или меньше 70 лет, — а мы живем вечно. Вот эти открытия, сделанные Андреем Белым, Павлом Флоренским, Даниилом Андреевым, Альбертом Эйнштейном, к сожалению, сегодня остаются лишь предметом культового почитания, но большинству людей они по-прежне-

му неизвестны. Может быть, потому, что только сегодня удается найти слова, чтобы обозначить новую метафизическую реальность, — метакод и метаметафора.

Литература

1. Евангелие от Фомы // Апокрифические Евангелия. СПб.: Амфора, 2000.

2. Кедров К.А. Параллельные миры. М.: АиФ-Принт, 2001.

3. Мифологический словарь. М.: СЭ, 1991.