CC BY
59
УДК 821.111
ЛАЗАРЕВА Татьяна Григорьевна, кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков гуманитарных специальностей Курганского государственного университета. Автор 52 научных публикаций, в т.ч. одной монографии, одного учебного пособия, 5 учебно-методических пособий
ПОЭМА, ПЕСНЬ ИЛИ РОМАН? (О жанровой специфике «Песни последнего менестреля»
Вальтера Скотта)
Традиционное представление о «Песни последнего менестреля» как поэме расходится с определением ее жанра самим поэтом - «рыцарский роман в средневековом духе». Однако национальная тема и структура повествования, усложненная обширным прозаическим комментарием, позволяют отнести произведение к первому опыту в создании нового жанра - исторического романа.
Эпическая поэма, рыцарский роман, песнь, исторический роман, паратекст
«Песнь последнего менестреля» (1805) -это первое крупное произведение Вальтера Скотта. Предполагается, что именно в нем заложена матрица всех его последующих стихотворных произведений, выходивших более или менее регулярно каждые два-три года. В российском литературоведении о них пишут в довольно пренебрежительном духе: «поэмы на средневековые сюжеты»1, в которых автор вводит бесконечную вереницу имен шотландских баронов только для того, чтобы написать обширный комментарий2. Сам Скотт определил жанр «Песни» как «стихотворный роман в средневековом духе», другими словами, как romance.
В прозаическом предуведомлении к стихотворному тексту поэт пишет, что стремился не столько последовательно изложить бытующую среди шотландцев легенду о духе-гоблине Гил-
пине Хорнере, служившем пажом у рыцаря, сколько описать место действия и обычаи и традиции, существовавшие в старину на пограничной между Англией и Шотландией территории. Жители обоих королевств то мирно сосуществовали, то совершали опустошительные набеги друг на друга, что определило характер нравов и обычаев, существовавших в Пограни-чье. Воинственность и свирепость сочетались с проявлениями рыцарского духа и милосердия. Поставленная задача - изобразить жизнь шотландских пограничников в старину - по мнению Скотта, не могла быть решена в рамках правильно выстроенного повествования классической поэмы, потому он использовал структуру старинного стихотворного романа, который «предоставляет большую свободу» (allows greater latitude). Кроме того, жанр средневекового романа позволяет, по его признанию, изме-
нять размер стиха и создавать разный ритм повествования. Структура «Песни», пишет Скотт, заимствована из народных преданий и имеет много общего с примитивностью старинной баллады и стихотворного романа; в классической поэме она казалась бы «пустой и легкомысленной» (puerile)3.
В отечественном литературоведении принято считать, что особенности «Песни последнего менестреля» определены лишь использованными в ней принципами народной баллады: фрагментарностью композиции, развитием действия толчками, неожиданной сменой картин, что совершенно недопустимо в классической поэме. Б.Г. Реизов, возможно, единственный из отечественных литературоведов, обративших внимание на поэзию Вальтера Скотта, в качестве отрицательной черты «Песни» отмечает, что события в ней скреплены длинными описательными строфами, а «страшный» элемент включен только для того, чтобы обрисовать старые нравы и суеверия XVI века4. В немногочисленных работах, посвященных «Песни последнего менестреля», признаки romance даже не рассматриваются. Однако именно они в первую очередь определяют жанровую специфику произведения.
В XVIII веке иод romance понимали «средневековую историю о военных подвигах; рассказ о безрассудных приключениях во имя любви и рыцарской чести» (a military fable of the middle ages; a tale of wild adventures in war and love)5. Именно такое определение дал термину Сэмюэль Джонсон в своем знаменитом Словаре английского языка (1775). Другое значение термина - «вранье, выдумка» (а Не, a fiction), отмеченное Джонсоном как разговорное6 , видимо, отразило те элементы сказочной фантастики7, которые придавали особый колорит повествованию и благодаря которым рыцарские романы как жанр были вынесены в разряд детского чтения.
Отношение людей XVH-XVIH веков к средневековой литературе, и в частности к рыцарскому роману, можно определить по статьям известного в то время литератора Джозефа Аддисона, выразившего общее мнение. В 1712 году в жур-
нале «Зритель» (№ 419) он охарактеризовал средние века как «период темноты и суеверий, когда люди смотрели на природу с большим благоговением и ужасом, искренне веря в колдовство, пророчества, чары и магию». Это представление о средневековье возникло, пишет Аддисон, из сохранившихся в народе суеверий, легенд и сказок, старинных романов и преданий нянек и старух. Склонность англичан к сказкам он объяснял их принадлежностью северной расе: «Угрюмый и меланхоличный по натуре, он <англичанин> по природе своей был фантазером, причем фантазии его включали множество диких понятий и образов, в которых его предки находили удовольствие»8.
Отношение к рыцарскому роману не меняется в течение почти целого столетия. В первом номере журнала «Куортерли Ревью» (Quarterly Review, 1809) роман о рыцарстве описывают как эпическую поэму, которая «переносит нас в мир чудес, где сверхъестественные существа живут рядом с людьми, где люди сами отличаются необыкновенными свойствами, где события вызваны причинами, существенно отличающимися от тех, которые управляют ходом человеческой истории». Автор статьи предлагает относиться к изображенному в romance миру как к сказочному и не переносить фантастические ситуации, чудесных персонажей и необычайные чувства в реальную жизнь9.
При таком общем настрое читающей публики выступление Скотта с произведением в жанре рыцарского романа можно расценивать почти как вызов. «Песнь последнего менестреля» действительно отразила его неприятие распространенного отношения к romance. В начале 1790-х годов он увлекся расшифровкой старинных рукописей. Большая часть манускриптов содержала средневековые стихотворные рыцарские романы. В результате многолетних исследований в области средневековой литературы он настолько хорошо изучил этот жанр, что мог позволить себе выступить в его защиту. В наиболее полном и систематизированном виде идеи Скотта о жанре romance высказаны в огромной научной статье «Ап Essay on
Romance» (1823), написанной специально для энциклопедии «Britannica» (1816-1824) и вышедшей в виде Приложения к очередному тому (в русском переводе объем составляет 4 п.л.).
Свое исследование Скотт начинает с определения жанра romance, отталкиваясь в своих рассуждениях от общепринятого значения термина, зафиксированного в Словаре С. Джонсона. Поэт спорит с авторитетным ученым, поскольку, по его мнению, доктор Джонсон определил роман как средневековую историю о военных подвигах, необыкновенных приключениях рыцаря во имя любви и чести, исходя из первоначального значения слова и общепринятого представления о нем. Однако такое определение недостаточно широко, поскольку почти единственным существенным компонентом в нем являются «безрассудные приключения». Скотт отмечает, что многие сочинения могут формально относиться к жанру romance, но не рассказывать ни о любви, ни о рыцарстве, ни о войне, ни о средневековье. Он предлагает рассматривать жанр с учетом всех его разновидностей: как «вымышленное повествование в прозе или стихах, увлекательность которого определяется описанием чудесных или необычайных происшествий» (a fictitious narrative in prose or verse; the interest of which turns upon marvelous and uncommon incidents). В этом он противостоит родственному термину Novel, который Джонсон толкует как «вымышленное повествование, отличающееся от рыцарского романа, поскольку события, в нем воссозданные, соответствуют событиям обычной человеческой [жизни] и состоянию современного общества» (a small tale, generally of love', something new, not ancient, not used of old, unusual)10. Исходя из предложенных определений с указанными различиями, пишет Скотт, становится ясно, что существуют сочинения, которые трудно отнести исключительно к тому или иному классу и которые, по сути, имеют характерные черты обоих11.
Очевидно, называя «Песнь последнего менестреля» romance, Скотт следовал собственному пониманию термина. Формально он как будто бы не противоречит первоначальному
значению слова, ставшего обозначением жанра: описывает удивительные приключения шотландского рыцаря Делорейна, вассала герцогини Бакклю, поединки между рыцарями (между баронами Делорейном и Кренстоном, Кренсто-ном и Малгрейвом), преодоление препятствий влюбленными, их воссоединение и свадьбу, защиту того, кто не в состоянии защитить себя сам, - попавшего в руки англичан сына герцогини, и как обязательный элемент всех рыцарских романов - победа христианской веры над язычеством. Все основные мотивы рыцарских романов использованы в «Песни последнего менестреля». Однако основные идеи и мотивы romance встроены в несвойственную жанру структуру повествования и усложняются внетекстовым оформлением.
Заголовок, включающий в себя термин «Песнь» {«Lay»), выполняет двоякую роль. Во-первых, Скотт связывает жанр песни с образом менестреля и тем самым ориентирует своих читателей на восприятие героического повествования, которое «описывает великое деяние древнего героя» (Narrative... It is usually supposed to be heroick, or to contain one great action achieved by a hero)12. Однако, отсылая читателей к историко-героическому эпосу, в котором «воспроизводятся нормы героического поведения человека, защищающего честь и независимость своего народа»13, поэт по ходу повествования разрушает их литературные стереотипы: ни один из его персонажей не выступает в качестве «эпического» защитника. Рыцарь Делорейн, выполняя свой вассальный долг, отправляется не на поле битвы, а в монастырь за волшебной книгой. Рыцарь Крэнстон выступает защитником своих врагов и тем самым нарушает долг вассала перед сеньором. При этом главным побудительным мотивом его действий является любовь к прекрасной девушке, что характерно для рыцарских романов с их сложными взаимоотношениями воинского долга и личного чувства14.
Во-вторых, Скотт эксплицирует и более распространенное среди его современников значение lay - «печальная песнь, жалоба». В словаре Джонсона находим объяснение, согласно
которому у древних галлов на варваризирован-ном латинском языке оно означало «погребальную песнь»15. Однако и в данном случае Вальтер Скотт следует своему собственному пониманию термина: рассказывая о защите конкретного замка в Шотландском Пограничье, он поет гимн доблести и храбрости своих сограждан и сожалеет об ушедших героических временах.
Главная идея «Песни» находит поддержку не только в заглавии, но и в структуре стихотворного текста, нумерации его частей и строф, эпиграфе, предисловии, послесловии, комментариях, сносках, постраничном глоссарии, а также иллюстрациях, обложке и других сигнальных аксессуарах.
Структура стихотворного текста довольно интересна: «Песнь» снабжена Введением, основной ее текст делится на шесть песней, каждая песня обязательно предваряется лирическим вступлением менестреля, затем следует сам рассказ о «делах давно минувших дней». В конце каждой песни выступает автор с описанием состояния менестреля как главного рассказчика и его слушателей в замке Ньюарк. Структура усложняется межстрочными вставками, подзаголовками внутри строф, вставными балладами и их предварительной презентацией. Вся «Песнь» заканчивается заупокойной молитвой («Hymn for the Dead»), сочиненной самим Скоттом.
Во Введении Скотт уведомляет, что время действия «Песни» относится к середине XVI века, когда «большинство персонажей поэмы действительно жили» (выделено мной. - Т.Л.). Сам факт сочинения песни странствующим певцом, как и факт его пребывания в замке Ньюарк, можно отнести к середине XVIII века, поскольку, по свидетельству самого Скотта, еще в 60-х годах ХУНТ века на улицах Эдинбурга можно было услышать пение менестреля. Последний из потомственных менестрелей Погра-ничья Робин Хейсти (Robin Hastie) умер в городе Джедборо в начале 90-х годов того же века, т.е. за 9-10 лет до выхода «Песен Шотландского Пограничья». Его семья обладала монополией на занятие песенным ремеслом в
течение почти трех столетий16. А последний менестрель Шотландии Чарли Лесли, по прозвищу Губастый Чарли, умер, согласно газетному некрологу, в 1792 году в городе Олдрейн (Абердиншир). Менестрели, подобно Лесли, обладавшие монополией на исполнение народных баллад и песен на улицах своих городов, пользовались необыкновенным уважением горожан. Память уличных певцов-сказителей, старших современников Скотта, хранила множество старинных песен и баллад. Со смертью менестрелей они оказались потерянными для истории и литературы Шотландии, о чем поэт очень сожалел.
К началу XVIII века относится время возникновения жанра novel, то есть повествования, предполагающего описание реальных событий. Авторы повестей в новом жанре тщательно маскировали свое сочинение под описание в действительности произошедших случаев из жизни, используя самые разнообразные приемы: повествование от первого лица, эпистолярную форму изложения, воспоминания героя и т.д. И первые читатели этих novels искренне верили в реальность описываемых событий17.
Скотт использует принципы нового жанра novel, вкладывая рассказ о давних событиях в уста не так давно жившего старого менестреля, который, в свою очередь, услышал о них от своего учителя - рыцаря-менестреля. Поэт подчеркивает, что в форме «художественных» воспоминаний воспроизвел реальные исторические персонажи, «действительно» жившие в Пограничье в Средние века. Образ менестреля одновременно эксплицирует первоначальное значение термина novel - «новость», и одну из старинных функций странствующих певцов: они не только заполняли своими сказаниями долгие зимние вечера крестьян, но и разносили новости по округе.
Ограничение времени действия поэмы тремя днями и тремя ночами18 можно воспринимать не только, а может быть и не столько, как приверженность Скотта классицистическим принципам, сколько как некую пробу пера: попытку придать тексту, охватывающему большой исторический период, краткость и инфор-
мативность. Он стремился описать длинный ряд событий в самой сжатой форме.
Последнее утверждение отнюдь не ирония по отношению к длинному стихотворному тексту, снабженному еще более обширными прозаическими комментариями. Дело в том, что вместить целую эпоху из средневековой истории Шотландского Пограничья, насчитывающую несколько веков, в одну «Песнь» не каждому под силу.
В прижизненном издании поэмы обращает на себя внимание огромный околотекстовый аппарат. Перед текстом, помимо оглавления, под заголовком стоит эпиграф ко всей поэме, далее следует посвящение графу Чарльзу Далкейту (заметим, это самое простое из всех посвящений Скотта) и общее предуведомление к поэме. После текста - огромный историко-культурный комментарий к строкам почти на каждой странице. Кроме того, по ходу самого текста поэмы и комментариев дается постраничный глоссарий шотландских слов и выражений.
Создатель термина «паратекст» Жерар Женетт находил его весьма удачным по причине двусмысленности: паратекст - это и часть текста, и нечто, ему не принадлежащее. Создаваемое посредством паратекстов околотексто-вое пространство изначально предназначено отчасти для сохранения текста, отчасти - для его пояснения, но читателю неискушенному, недостаточно осведомленному оно может показаться настоящим препятствием, которое проще проигнорировать, чем попытаться понять. Автор, напротив, нередко проявляет к паратексту «даже больше почтения, чем ожидалось»19 , поскольку опасается, что творчество его будет не принято или же неправильно истолковано. С помощью паратекста он стремится воздействовать на потенциальную публику.
В силу ряда причин в XX веке в многочисленных публикациях стихотворных романов Вальтера Скотта почти все их околотекстовое оформление было устранено. Однако, как пишет Жерар Женетт, «паратекст, в силу изначально присущих ему особенностей, обладает даром прояснять текст не только содержанием, но и формой, отводимым ему в простран-
стве книги местом. Он маркирует границу между текстом как таковым и тем, что им не является». Пространственная отграниченность паратекстовых вставок позволяет читателю быстро сориентироваться и понять, где следует искать объяснение тому, о чем и как рассказывает эта книга20.
В более позднем своем исследовании Ж. Женетт21 акцентирует внимание на авторской заинтересованности в адекватном прочтении читателем «предваряющего дискурса».
В качестве «предваряющего дискурса» к «Песни последнего менестреля» можно назвать Введение к сборнику баллад «Песни Шотландского Пограничья» (1802-1803), где Скотт создает широкую панораму обычаев и нравов пограничников, образа жизни, которого они придерживались на протяжении нескольких столетий. Это Введение можно также рассматривать как историко-бытовой «концепционный комментарий» (Ю.М. Лотман) ко всей «Песни последнего менестреля». Недаром поэт постоянно отсылает читателя комментариев к поэме именно к Введению из сборника баллад.
Разъяснение предметов и явлений быта как вещественного, так и нравственного и социального характера, а также их художественной функции в тексте даются в построчных комментариях22 . Скотт расширяет информацию по истории Шотландии, социальным и бытовым условиям жизни пограничников, не повторяя того, что написано во Введении к «Песням Шотландского Пограничья». Он конкретизирует его и расцвечивает новыми подробностями, уделяя особое внимание изложению истории отдельных семей знаменитых кланов Пограничья. Тем самым он связывает Введение к «Песням Шотландского Пограничья», стихотворный текст романа «Песни последнего менестреля» и построчные комментарии к нему в единое целое. В результате границы жанров каждой части размываются, и создается некое целое, возвращающее читателя к первоначальной функции стихотворных романов - историческому повествованию.
Именно этой функции romance Скотт уделяет особое внимание впоследствии в «Эссе о
романе». Он пишет: «Развитие стихотворного романа в действительности идет параллельно с развитием общества, которое даже на ранней стадии своей истории немыслимо без образцов этих пленительных сочинений. Это не значит, что в древние времена подобные повествования выдумывались подобно тому, как в настоящее время выдумываются истории, предназначенные развлекать тех, у кого достаточно досуга, чтобы читать или уделять им внимание. Напротив, роман и исторические сочинения имеют один и тот же общий источник (подчеркнуто мной. - Т.Л.). Цель первого - как можно дольше поддерживать маску достоверности. Все традиционные, передаваемые изустно хроники прошлых веков в разной и довольно неясной степени принимали участие в формировании особых черт, существенных для каждого из этих противопо-
ложных видов сочинений. В результате создается смешанная разновидность, которая может быть названа романтической историей или историческим романом в зависимости от соотношения в них правды, подпорченной выдумкой, или фантазии, смешанной с правдой»23.
Таким образом, обозначив жанр «Песни последнего менестреля» как romance, Скотт выходит за его рамки. Творчески переосмысляя достижения современной ему литературы и используя особенности различных жанров, он создает совершенно новое по своей жанровой специфике произведение. Сочетание многопланового стихотворного текста с обширным пара-текстуальным прозаическим обрамлением, в основном исторического характера, переводит первое большое произведение Скотта в жанр исторического романа Нового времени.
Примечание
I Гиевич АМРомантизм// Литератур, энциклопед. словарь. М, 1987. С. 335.
2РеизовБ.Г. Творчество Вальтера Скотта. М.; Л., 1965. С. 66.
3 Scott W. The Lay ofthe Last Minstrel// Scott W. The Poetical Works ofWalter Scott: Esq. In 12 vols. V. 1-2. Edinburgh, 1820. P. 5.
4Реизов Б.Г. Указ. соч. С. 66.
5 Здесь и далее перевод автора статьи.
6 Johnson S. A Dictionary ofthe English Language in which the words are deduced from their originals, and illustrated in their different significations by examples from the best writers. To which are prefixed a history of the language, and an English grammar. [Comp.] by Samuel Johnson, Ll.D. Stereotyped verbatim from the last folio ed. corr. by the Doctor. London, 1828. P.1009. См. также: JohnsonS. A Dictionary ofthe English Language in which the words are deduced from their originals, and illustrated in their different significations by examples from the best writers, to which are prefixed A history ofthe language, and An English grammar. In 2 vols. Vol. 1. London, 1755.
''Абрамова M.A. Рыцарский роман II Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А.Н. Николю-кина.М.,2003.С. 920.
8Цит. по: JonhstonA. Enchanted Ground. The Study ofMedieval Romance in the Eighteenth Century. London, 1964. P. 6-7.
9 Quarterly Review. 1809. T. 1. P. 305.
10 Johnson A. Op. cit. P. 800.
II Scott W. An Essay on Romance// Scott W. Miscellaneous Prose Works. In 7 vols. Vol. IV. Paris, 1838. P. 265.
12 Johnson A. Op. cit. P. 407.
13 Елисеев И. А., Полякова Л.Г. Словарь литературоведческих терминов. Ростов н/Д, 2002. С. 309-311.
14Абрамова М.А. Указ. соч. С. 920
15 Johnson A. Op. cit. Р. 685.
16 Scott W. Minstrelsy of the Scottish Border II Scott W. Poetical Works of Sir Walter Scott, Bart. In 12 vols. Vol. I. Edinburgh, 1868. P. 224-225.
17 Алябьева Л. Литературная профессия в Англии в XVT-XIX вв. М, 2004. С. 87-88.
18 Scott W. The Lay. P. 5
19 Genette G. Palimpsestes. La Littrnature au seconde degra. Paris, 1982. P. 9; цит. по: Липская Л.И. Предваряющий дискурс: Функции предисловия в современном романе II Зарубежная литература: историко-культурные и типологические аспекты. Ч. 1. Тюмень, 2005. С. 97.
20Липская Л.И. Указ. соч. С. 97.
21 Genette G. Seuils. Paris, 1987. P. 150-265.
22 О функции построчных комментариев в тексте см. подробно: Гаспаров МЛ. Ю.М. Лотман и проблемы комментирования II Новое литератур, обозр. 2004. № 66/2. С. 70-74.
23 Scott W. An Essay, Р. 267—268.
Lazareva Tatiana
РОЕМ, LAY OR ROMANCE?
(On the Genre of Walter Scott’s «Lay of the Last Minstrel»)
The «Lay of the Last Minstrel» is traditionally considered as a big poem, but it differs from the Scott’s determination of its genre - «like a romance of the Middle Ages». Nevertheless the national material and the structure of the narration complicated with wide prose comments allow us to refer the «Lay» to the first experience of the poet in creating a new genre - a historical novel.
Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензенты-Николаев Н.И., доктор филологических наук, профессор, проректор по учебной работе Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова; Плахтиенко О.П., кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова
