CC BY
60УДК 271.217.024 ББК Э37
К 700-летию преподобного Сергия Радонежского А. И. Белкин
подвижничество преподобного сергия радонежского в политической жизни РУСИ XIV в.
Ключевые слова: государство, единство, историческая эпоха, исторический источник, летопись, исихазм, междуусобицы, монашество, нравственность, подвижничество.
A. I. Belkin
THE SELFLESS DEVOTION OF SAINT SERGIUS OF RADONEZH IN THE POLITICAL LIFE OF RUSSIA IN THE XIV CENTURY
Keywords: state, unity, historical era, a historical source, record, Hesychasm, strife, monkhood, morality, selfless devotion.
В 2014 г. исполняется 700 лет со дня рождения преподобного Сергия Радонежского. В послании Патриарха Московского и всея Руси Кирилла и Священного синода, посвященном этому событию, отмечается, что «каждый православный христианин знает и любит Радонежского чудотворца, благоговеет перед его памятью и почитает духовное наследие преподобного» [9, с. 1].
Нравственный подвиг Сергия предстанет перед нами во всем величии, если мы свяжем его с эпохой, в которую он жил. Это тяжелая пора для Руси. Страна лишена политической независимости после монголо-татарского нашествия. Оценивая его последствия, В. О. Ключевский писал: «Это было одно из тех народных бедствий, которые приносят не только материальное, но и нравственное разорение, надолго повергая народ в мертвое оцепенение. Люди беспомощно опускали руки, умы теряли всякую бодрость и упругость и безнадежно отдавались своему прискорбному положению, не находя и не ища никакого выхода» [4, с. 2]. Если попытаться оценить в общем значение деятельности Сергия Радонежского на поприще политики (хотя, надо признать, что выделение этой сферы в деятельности преподобного весьма условно), то можно отметить, что главная ее направленность - это стремление преодо-
леть раздробленность русских земель, объединить их в единое государство с центром в Москве. Здесь, конечно, Московский митрополит Алексий и Сергий Радонежский действовали в унисон с великими московскими князьями, для которых объединение русских земель вокруг Москвы было делом огромной политической важности. Можно сказать, что преподобный Сергий явился не только монахом, поглощенным своей внутренней духовной жизнью, и наставником иноков на пути их нравственного совершенствования, но и выдающимся общественным деятелем, принесшим великую пользу своему отечеству. В политическую жизнь Руси, наполненную междоусобной борьбой и вероломством, он стремился внести элементы христианской морали, которые, признаем прямо, не всегда согласовывались с тактическими устремлениями и интересами как великокняжеской власти, так и удельных князей [1; 2].
Вероломство и междуусобицы были тесно сопряжены с войной, насилием, крушением привычного уклада жизни народа, а насилие над народом, откуда бы оно ни исходило, всегда деморализует его, ведет его к деградации и упадку. В этих условиях вся жизнь подвижника была проникнута идеей служения ближнему, что и явилось причиной исключительного нравственного влия-
ния преподобного Сергия на современников. Подвиг Сергия способствовал духовному возрождению Руси. Порабощенному народу надо было вернуть веру, а через веру - нравственность. Ворота Троицкого монастыря, основанного Сергием, всегда были открыты для странников и прохожих. Игумен не отказывал никому ни в подаянии, ни в духовном поучении, хотя в отличие от старых монастырей Троицкий не блистал богатством. Как выразился один крестьянин, забредший в обитель, все там «худостно, нищетно, си-ротинско» [4, с. 59]. Сергий, получив посох игумена, проявлял кротость и смирение: он собственноручно строил кельи, носил воду, ежедневно служил литургию, сам пек просфоры и даже молол муку для них. Внешне он мало походил на настоятеля уже славившегося по Руси монастыря. Один из желавших видеть его паломников в недоумении сказал, что желал видеть пророка, ему же в насмешку показали сироту. Однако в обитель тянулись люди в надежде получить там помощь и исцеление.
В исцелении нуждалась и вся Русская земля. Тихая монашеская жизнь продолжалась примерно до середины 1360-х гг. Во всяком случае к этому времени относится первое летописное упоминание о троицком игумене, которое было связано с делом общерусского значения. Именно в это время, как известно усилились Тверское, Суздальско-Нижегородское и Рязанское княжества. Что означало, что борьба за политическое первенство в Северо-Восточной Руси вступила в новую фазу. Ввиду малолетства князя Дмитрия Ивановича правительство в Москве фактически возглавлял митрополит Алексий. В результате его решительных действий суздальскому князю Дмитрию Константиновичу пришлось отступиться от посягательств на великое княжение и даже стать союзником Дмитрия Московского. Когда в 1365 г. среди суздальских князей возник конфликт, Сергий Радонежский был послан великим князем для переговоров с князьями Нижнего Новгорода. Вся сила церковного влияния была употреблена для поддержки московского князя. Сергий Радонежский закрыл церкви в Нижнем Новгороде, чтобы добиться удовлетворения московских требований. Митрополит Алексий отлучил от
церкви тверского князя Михаила Александровича и его союзника смоленского князя Святослава [12, с. 56].
Спор между двумя братьями, суздальскими князьями, следует рассматривать в контексте сложной московской политики, преследовавшей цель объединения русских земель и выведения их из-под ордынского влияния. Само появление Суздальско-Нижегородского княжества было связано с дипломатией Золотой Орды, направленной на противопоставление Москве другого княжества, враждебно к ней настроенного, и тоже имеющего амбиции на главенство в русском мире. Так, ранее Орда использовала конфликт Москвы с Тверью, когда сама Москва была противопоставлена Твери с ее претензиями на превосходство. Но в то же время, татарские правители при жизни Калиты пытались возродить тверской княжеский дом: был прощен и возвращен из изгнания князь Александр Михайлович [7, с. 125]. Имеется и множество других свидетельств того, как золотоордынские ханы использовали все свое политическое влияние для поддержки междоусобных настроений в русских землях. И «Сергиево посольство», состоявшее из трех настоятелей монастырей, было направлено в Нижний Новгород для того, чтобы ослабить это пагубное влияние монгольских ханов. Об искренности согласия Нижнего Новгорода и убежденности в справедливости и полезности для Руси всего произошедшего говорит то, что через десять лет эти князья в союзе с Москвой первыми начали открытую вооруженную борьбу с Золотой Ордой. Общерусское значение итогов нижегородского посольства преподобного Сергия косвенно подтверждает и тот факт, что некоторое время спустя (в 1370 г.) литовский князь Ольгерд, жалуясь на митрополита Алексия в Константинополь, требовал образования особой, не подчиненной ему митрополии, в том числе для Нижнего Новгорода. Таким образом, Нижний Новгород стоял в стратегических планах и Литвы, и Орды по ослаблению Руси.
Правда, следует заметить, что в историографии ставилось под сомнение участие Сергия Радонежского в нижегородских событиях середины 60-х гг. При этом делались ссылки на «Житие...» и Троицкую летопись,
где никакого упоминания об участии преподобного в этих событиях нет. Но в Митрополичьем своде 1418 г. и Нижегородской IV летописи имеются упоминания о том, что Сергий в этих событиях участвовал.
Существуют предположения (не беспочвенные), что первой дипломатической миссией подвижника было не нижегородское посольство, а восстановление влияния Москвы на Ростовское княжество, датируемое 1363 г. [7, с. 141]. Об этой поездке и «Житие...», и Троицкая летопись тоже умалчивают. Но сведения имеются в источнике, относящемся к середине XVI в., - «Повести о Борисоглебском монастыре, коликих лет и како быть ему начало» (СПб., 1892). Источник этот высоко оценен В. О. Ключевским с точки зрения его достоверности. «Она (повесть. - А. Б.) написана в самом монастыре в начале второй половины XVI века, - пишет великий русский историк, - . рассказ в ней очень прост и сух, без всяких риторических украшений, но передает события с такою полнотой и ясностью, какая редко встречается в житиях.» [6, с. 175].
Суть дела заключалась в следующем. В Ростовском княжестве под очевидным давлением Москвы враждебный ей князь сменился дружественным. Ситуация была сходной и напрямую связанной с происходившим в Суздале и Нижнем Новгороде. Князь Сретенской стороны Ростова Константин Васильевич поддержал суздальских князей в споре с малолетним Дмитрием Ивановичем (Донским) за великое княжение. Он встал на сторону Дмитрия Суздальского. В итоге получалось, что малолетний московский князь лишался великого княжения. При этом территория, на которую распространялось великое княжение, сокращалась. В руках суздальцев оно оказалось в том виде, в каком существовало при Иване Калите. Татары отделили от него Сретенскую сторону, передав Константину Васильевичу за его ссору с Москвой и поддержку Суздаля в борьбе против притязаний Москвы на великое княжение. Делалось это для того, чтобы всячески воспрепятствовать созданию крупного русского государства. По оценке Т. О. Крючкова, «Русь пришла к состоянию менее централизованному, чем было даже до Калиты» [7, с. 143]. Таковы были успехи дипломатии Золотой Орды.
По мнению некоторых историков [8, с. 88-89], Сергий Радонежский появился в Ростове как посол митрополита и мирил Константина с Москвой. Вероятность участия Сергия в улаживании этого политического противостояния основывается на том, что он присутствовал в Ростове в 1363 г., т. е. одновременно с событиями, сопровождавшими разрешение противостояния Москвы и ростовского князя. При этом из Нижегородского дела узнаем, что преподобный Сергий выполнял такого рода поручения митрополита Алексия [5, с. 180]. Об итогах переговоров, правда, ничего не известно. Летописи же зафиксировали, что в 1364 г. Константин Васильевич оставил Ростов и переехал княжить в Устюг. Установление прочных связей Москвы с Нижегородско-Суздальским и Ростовским княжествами способствовало возвышению Москвы.
Обратим внимание еще на одно сообщение летописи о преподобном Сергии под 1374 г. Оно связано, казалось бы, с совершенно далеким от политики делом. Речь идет о крещении Сергием сына великого князя Дмитрия - Юрия. В Переяславль на крещение съехались удельные князья. Крестины стали для них поводом обсудить дальнейшие действия ввиду того, что Золотая Орда из-за внутренних неурядиц слабела и распадалась. Думается, в этих условиях появление Сергия Радонежского на княжеском съезде было не случайно. В Переяславле находился и митрополит Алексий, приехавший в сопровождении Киприана, будущего русского митрополита, а на тот момент афонского монаха. Заметим, что Киприан представлял на этом съезде Константинопольского патриарха. Можно предположить, что на решимость русских князей выступить против татар повлияло слово митрополита Алексия и преподобного Сергия. Конечно, до княжеского съезда монахом Киприаном было донесено и мнение Константинопольского патриарха Филофея. Подробности происходившего на съезде неизвестны. Но хорошо известно другое - вскоре последовало открытое выступление русских против татар. В том же, 1374 г., суздальцы под предводительством великого князя совершают вооруженное
нападение на татарское посольство. Оно представляло собой вооруженный отряд, которым командовал некий Сарайка. Татары оказали отчаянное сопротивление, забаррикадировавшись в епископском доме. Понимая, что положение безнадежно, Са-райка пустил стрелу в Суздальского епископа Дионисия. Стрела зацепила оперением лишь край его одежды, но этот эпизод показал, кого именно татары считали вдохновителями антиордынского движения в русских землях.
Сразу после переяславских событий Русь вступила в открытую борьбу с Ордой, перестав выплачивать дань и успешно отразив разрозненные попытки татар привести ее к покорности. Надежду на освобождение вселяло то, что московский князь Дмитрий Иванович, находясь на тот момент под влиянием митрополита Алексия, действовал взвешенно и твердо в стремлении освободиться от монголо-татарского ига. Со смертью митрополита молодой князь (ему было 28 лет) потерял мудрого советчика, помогавшего ему трезво анализировать происходившее. И лишь балагодаря преподобному Сергию (правда, не без некоторых колебаний, о которых будет сказано ниже) князь продолжает политику, направленную на освобождение от Золотой Орды. В том, что именно деятели церкви активно способствуют созданию предпосылок для обретения Русью независимости, нет ничего удивительного. Положение Руси в противостоянии Орде требовало объединения усилий всех разрозненных частей, в том числе и попавших под власть Литвы. А сделать это, даже через государственные границы, могла только церковь.
Еще один важный эпизод церковной и политической жизни того времени - борьба за Московскую митрополичью кафедру. Отметим, что цена этого спора - вопрос о
единстве русской митрополии. История началась еще за два года до смерти митрополита Алексия - в 1376 г., и ее нельзя воспринимать только как внутрицерковное событие. Это был важнейший политический вопрос. Поясним почему. В Троицкой летописи под 1376 г. находим сообщение о прибытии в Москву патриарших послов -Георгия и Ивана. Они должны были провести расследование доноса, который направил Константинопольскому патриарху Филофею литовский князь Ольгерд. Результаты расследования были для московского митрополита самыми благоприятными. По возвращении в Константинополь послы доложили о клеветническом характере возводившихся на митрополита обвинений [7, с. 162]. Но этим задачи посольства не исчерпывались. В Константинополе, желая сохранить единство русской митрополии, уже задумывались о том, кто займет московскую митрополичью кафедру после Алексия. Вторая, неофициальная часть миссии посольства сводилась к тому, чтобы изучить, насколько реальным будет поставление после Алексия на митрополичью кафедру афонского монаха Киприана - носителя исихастской традиции*. Помощи в данном деле Константинопольский патриарх, вероятно, поручил послам искать именно у преподобного Сергия, который был приверженцем этого течения в православии. Конечно, в «Житии.» об этом не сказано ничего, но действия Сергия, последовавшие за визитом послов, позволяют сделать предположение, что именно этот вопрос обсуждался с игуменом Троицкого монастыря. О чем идет речь? Из того же «Жития...» мы видим, что сразу после отъезда послов преподобный Сергий отправился к митрополиту Алексию. Спешность поездки наводит на мысль, что речь шла не о введении общежительного устава в Троицком монастыре, как гово-
* Исихазм (от греч. hesychia - внутреннее спокойствие, отрешённость) - философское (мистическое) и общественно-политическое течение в Византии XIV в., возникшее в среде монахов-отшельноков с Афона, которые проповедовали представление о существовании вечного не созданного Божественного света, проявившегося во время преображения Христа и просиявшего афонским аскетам в награду за их отшельническую жизнь. Необходимым условием Божественного света объявлялось мистическое созерцание, спокойное сосредоточение на одном пункте, которое отвлекало бы мысль от всего окружающего. Исихасты призывали к строгому аскетизму, полному пренебрежению личностью, смирению перед Божьей Волей, требовали гражданского мира в обществе.
рит «Житие.»**. Речь скорее всего, шла о возможном преемнике Алексия и об опасности разделения митрополии, следствием чего стало бы усиление влияния католичества в Южной Руси. Преподобный Сергий и митрополит Алексий эту опасность тоже понимали. Именно поэтому Сергий поддержал кандидатуру Киприана, выступавшего за сохранение единства митрополии. Афонский монах с июня 1376 г. уже в статусе преемника митрополита Алексия жил в Киеве и ожидал возможности приехать в Москву. Поводом для направления Константинопольским патриархом на русскую митрополичью кафедру Киприана еще при живом митрополите послужил тот самый донос Ольгерда, о котором мы упоминали выше. Это само по себе говорит о стремлении Литвы добиться разделения русской митрополии. Религиозность литовских князей была весьма специфической. Будучи язычниками они исходя из конкретных политических интересов, маневрировали между православием и католицизмом. Ольгерд в письмах Константинопольскому патриарху грозил обратить русское население в «латинство». Хотя сам он через некоторое время после рассматриваемых нами событий, скорее всего под влиянием жены, принял православие и умер формально [3, с. 140] православным в 1378 г., его угроза не была пустой. Известно, что по заданию Ольгерда его сын Свидригайло вел переговоры о принятии Литвой католичества в обмен на военную помощь рыцарей. Преемник Ольгерда Ягай-ло в 1385 г. принял католическую веру.
То, что понимали преподобный Сергий, митрополит Алексий и Константинопольский патриарх Филофей, не было очевидным для молодого московского князя Дмитрия Ивановича. Меры, которыми можно было обеспечить политическую стабильность, князь понимал совсем по-другому. Ему казалось, что для решения задачи надо добиваться соглашения с Золотой Ордой на
новых условиях. Ради этого он был готов согласиться и с разделением митрополии. Благодаря этому соглашению католическая экспансия шла на Русь опосредованным путем. Мамай опирался на союз с католическим Западом через осевших в Крыму генуэзцев, связанных с Галатой - генуэзской колонией на противоположном Константинополю берегу бухты Золотой Рог. Колония оказывала сильное влияние на дела Византийской империи. По сути Галата была базой мирной католической экспансии на Восток. Генуэзцы построили крепости в Крыму и развернули бойкую торговлю сначала в Поволжье среди татар, а потом и на Руси, распространив свое влияние вплоть до Великого Устюга. «Ничего хорошего для местного населения из этого не вышло, - писал Л. Н. Гумилев, - недаром Данте в своей «Божественной комедии» писал, что самые нижние круги ада заняты генуэзцами, которые сплошь мерзавец на мерзавце» [3, с. 146]. Этой угрозы московский князь не видел и ценности исихастского мировоззрения для Руси тоже не понимал.
Учение же афонских монахов (и это хорошо понимал Сергий Радонежский!) вполне соответствовало интересам Москвы. Иси-хазм и киновии (монашеские общежития) получают в XIV веке на Руси заметное распространение. Именно преподобный Сергий был основателем первой киновии с самым строгим монашеским уставом. Поддерживавший возвышение Москвы за счет усиления ее церковного влияния на Руси (да и в мире) византийский император Иоанн Кан-такузин вел внутри Византии борьбу именно с коммерсантами-генуэзцами - ярыми противниками исихазма. Генуэзцы насаждали, по сути, чуждое византизму мировоззрение, пропитанное продажностью, торгашеством, культом материального интереса. Но план Филофея - Кантакузина, реализацией которого должен был заняться Киприан, натолкнулся на жесткое неприятие московских властей. Положение осложнилось еще и тем,
** Вряд ли для того, чтобы обсуждать общежительный устав Сергий так быстро отправился в Москву. Это, в принципе, не было срочным делом. Ему было хорошо известно, что митрополит Алексий является сторонником именно такой формы устройства монастырской жизни. Да и Троицкий монастырь далеко не первым переходил на общежительный устав. Поэтому столь быстрое отбытие из монастыря в Москву после визита патриарших послов заставляет усомниться, что с митрополитом обсуждался именно этот вопрос.
что Филофей в 1376 г. был удален с патриаршей кафедры.
После отказа великого князя принять Киприана и низвержения Филофея в выполнимости вышеупомянутого плана засомневался и митрополит Алексий. Он пытается уговорить Сергия Радонежского принять после него митрополию. Епифаний Премудрый пишет, что решительный отказ преподобного Сергия от такой чести связан исключительно со смирением Сергия [4, с. 81-82]. Но логика разворачивавшихся событий подсказывает, что в этом отказе проявляется глубочайшая мудрость Троицкого игумена. Сергий прекрасно понимал, что его согласие принять митрополию принесет раздор и станет поводом для ее разделения. Зная Киприана лично, он понимал, что его поставление на московскую митрополичью кафедру будет благом для церкви. Предвидел он и то, что неприятие Киприана великим князем, его отсутствие в Москве - лишь временная ситуация. Такая уверенность скорее всего передалась после разговора и митрополиту Алексию. Все попытки великого князя вытребовать у него благословение на поставление иного митрополита наталкивались если не на прямой отпор и активное сопротивление, то на молчаливое несогласие, характерное для исихазма.
Конфликт между Дмитрием Донским и церковью нарастал. Великий князь нашел кандидата на митрополичью кафедру. Это был его духовник, спасский архимандрит по прозвищу Митяй (видимо, уничижительное от Дмитрий). Он был священником в Коломне. При пострижении получил имя Михаил. Митяй (Михаил) занимал при великом князе еще и должность «печатника» - хранителя государственной печати, что ставило его в ряд влиятельных светских людей как советчика князя, одного из вершителей государственной политики. Как повествует «Житие преподобного Сергия» княжеский кандидат на митрополичью кафедру заявлял, что уничтожит Троицкий монастырь, лишь только вернется из Константинополя в митрополичьем сане [4, с. 83]. Сергий же смиренно указал на отсутствие Божьей воли на это дело, предсказав Митяю, что тот не увидит Константинополя, что, собственно, и сбылось. Как известно, Митяй умер по дороге в Константинополь.
После смерти митрополита Алексия в 1378 г. Киприан, нареченный русским митрополитом, предпринял попытку приехать в Москву. Он направил письмо игуменам Сергию Радонежскому и Феодору Симоновскому. Сам факт написания такого письма говорит о том, что Киприан был ожидаем русским монашеским исихастским движением. Скорее всего, он рассчитывал на то, что великий князь устыдится прогнать митрополита, когда тот уже пребудет в Москву. Однако князь не допустил приезда Киприана в город, а перехватил его на подступах к Москве. Подвергнув бесчестиям и отняв имущество, он вынудил его вернуться обратно в Киев. Русские (северные) летописи молчат об этом событии. О нем мы узнаем из второго послания Киприана Сергию Радонежскому и его племяннику игумену Феодору. Текст письма дает понять, что Дмитрий Иванович знал о том, что Сергий и Федор благосклонно ждали появления в Москве Киприана. Об этом свидетельствуют следующие слова из письма: «И он послы ваши разослал мене не пропустити и еще заставил заставы.» [7, с. 231]. Важно понять, что такое неприятие Киприана показывает отсутствие на тот момент у Москвы амбиций выступить объединителем русских земель, в том числе и находившихся под властью Литвы. В Москве в то время победила партия, желавшая мира с Ордой. Вполне естественно предположить, что дружба Сергия Радонежского с Киприа-ном и его негативное отношение к Митяю несколько охладили со стороны великокняжеской власти благоговейное отношение к Троицкому монастырю и его игумену.
Вскоре произошли события, обнаружившие недальновидность политики московского князя и показавшие правоту Сергия Радонежского и его сторонников. Стало ясно, что мирное сосуществование с Золотой Ордой невозможно. В 1378 г. Мамай двинул на Русь войска. В августе русская рать и ордынцы встретились на реке Воже. Татары были разгромлены. Возможно, у князя Дмитрия появилась надежда, что Орда станет сговорчивее. Но все вышло наоборот. Мамаю компромисс был не нужен. Он стремился отомстить русским, любой ценой добиться победы. Это было необходимо ему, чтобы укрепить свое положение в Золотой
Орде. Куликовская битва и была со стороны Мамая попыткой взять реванш за поражение на Воже. В 1379 г. эти планы и настроения Орды стали для московского князя очевидны. Теперь надо было подчинять церковную политику не поиску компромисса с Литвой, оглядываясь на возможное католическое влияние, а целям консолидации всех русских православных сил для отпора Золотой Орде. Изменилось и отношение к Троицкому монастырю и его игумену. Показателем этого была просьба Дмитрия Ивановича, обращенная к Сергию Радонежскому, - в ознаменование победы на реке Воже основать Стромынский монастырь Успения Божией Матери.
Итак, Русь готовилась к решительному столкновению с Золотой Ордой. «Сказание о Мамаевом побоище» утверждает, что, как только князь Дмитрий узнал о походе на Русь Мамая, он немедленно выехал в Троицкий монастырь. Его якобы сопровождали удельный князь Владимир Андреевич «и вси князи русские». Игумен Сергий стал подлинным вдохновителем борьбы с Ордой. Он благословил великого князя на подвиг. В «Сказании.» читаем: «.преподобный же игумен Сергий, окропив святою водою великого князя и все христолюбивое воинство и благословив великого князя крестным знамением и рече: «Поиде, господине, на супротивные враги - Бог тебе да будет помощник и заступник в скорби!» - и тайно рече ему: «Победиши супостаты своя» [4, с.107]. Кроме того, Сергий послал с войском Дмитрия двух своих иноков - «Пересвета Александра и брата его Андрея Ослабу». Они получили от игумена «во тленных место оружие нетленное - крест Христов, нашит на схиме, и повеле им возложити на главы своя» [4, с. 107]. Так представляет факты «Сказание о Мамаевом побоище».
Нельзя не обратить внимания на то, что последние 30 лет светская историография активно подвергает сомнению как сам факт приезда Дмитрия Ивановича в монастырь накануне Куликовской битвы, так и принадлежность к братии монастыря воинов-монахов Пересвета и Осляби. Сомнения в достоверности «Сказания.» основаны на внутренних хронологических противоречиях этого документа. Поездка на празднование Фрола и Лавра в Радонеж никак не соответству-
ет тому, что на следующий день князь был уже в Коломне. Путь из Радонежа в Коломну (примерно 200 км) при средствах передвижения того времени должен был занять около 3-х дней. Высказывались также аргументы относительно логической непоследовательности событий с участием Сергия, как они описаны в «Сказании.». За посещением монастыря князем и получением благословения на битву следует письмо преподобного Сергия, направленное им в войско, вставшее лагерем на берегу Дона. Причем письмо имеет те же цели и содержание - благословить князя на битву. Относительно монахов Пересвета и Осляби отмечается, что «Житие.», составленное учениками Сергия, ни словом не упоминало о троицких иноках, будто бы посланных им на битву. Эта поздняя легенда не соответствует фактам. Если бы Пересвет был монахом Троицкого монастыря, то после гибели на Куликовом поле, его обязательно привезли бы для погребения в обитель, а он был похоронен в Симоновском монастыре в Москве. Другой монах - Ослябя - после битвы выполнял различные поручения московских властей и после кончины тоже был погребен в Симоновском монастыре. «Если бы Пересвет и Ослябя, - пишет Р. Г. Скрын-ников, - ушли в поход из удельного мона-стырька, они попали бы в удельные полки Владимира Андреевича. На самом деле они сражались при первой схватке под знаменами великого князя. Этот факт подтверждает предположение, что иноки ушли на битву из столичного Симоновского монастыря» [10, с.71].
Историки обращают внимание и на то, что в ранних редакциях «Жития.» нет известий о посещении князем монастыря накануне битвы. Более поздние же редакции, где это событие уже описывается подробно (середина XV в.), опираются на другой источник - «Сказание о Мамаевом побоище», о сомнениях в достоверности которого мы упоминали выше. Здесь следует обратить внимание на аргументы академика М. Н. Тихомирова, доказывающие, что «Сказание.» произведение «многослойное», т.е. в основе его лежат различные по времени создания прототексты, в том числе вышедшие из среды участников битвы [11, с. 291-301]. Значит, в основе этого документа лежит некий пласт
текста, написанного кем-то на основе воспоминаний людей, составлявших круг общения митрополита Киприана и серпуховского князя. Поэтому все, что касается людей и событий близких к этим двум фигурам, можно принимать за древний пласт текста, созданный в конце XIV в. Конечно же, близок к митрополиту был и преподобный Сергий. Все это указывает на достоверность «Сказания...» как источника сведений о посещении Троицкого монастыря князем Дмитрием и о деятельности Сергия Радонежского.
Есть версия, что авторы «Жития.», по-видимому, располагали более достоверными сведениями о встрече князя Дмитрия с Сергием, чем составители «Сказания.». Дмитрий ездил в монастырь скорее всего на богомолье, а не потому, что узнал о наступлении Мамая. Тревожные вести были получены позднее [10, с. 71-72]. Троицкие монахи знали и о попытках власти возобновить мир с Мамаем, связанные с миссией Митяя, и о полном разрыве отношений с Литвой. Однако церковь напоминала порабощенному народу о былом величии и на протяжении целого столетия готовила умы к борьбе с завоевателями. Накануне решающего столкновения с Ордой не только Дмитрий Иванович, но и другие князья проявляли сомнения и колебания. Духовное поучение Сергия было как нельзя кстати. Пророчество святителя ободрило Дмитрия и вселило в него уверенность в победе.
В отношении логики контактов князя Дмитрия с преподобным Сергием можно сказать следующее. Известно, что подвижник дважды давал благословение великому князю: сначала во время встречи в обители, за 21 день до битвы, а затем в письме, посланном в лагерь на Дону. Конкретное содержание письма неизвестно. Но сопоставление событий показывает, что, получив письмо из Троицкого монастыря, князь Дмитрий отдал приказ переходить на другой берег Дона и уничтожить за собой переправу. Не исключено, что именно письмо Сергия Радонежского подтолкнуло его к тому, чтобы перейти Дон, разделив тем самым татар с литовцами, и дать Мамаю сражение раньше, чем тот встретился с войсками Ягайло.
Но до полной победы над татарами Руси было еще далеко. В 1382 г. татары внезапно
появились в московских пределах, воспользовавшись очередной изменой рязанского князя Олега. Он указал им броды на Оке, желая таким образом отвести татарское нашествие от собственных земель.
Князь Дмитрий оставил Москву, как утверждает летопись, чтобы собрать войска, и оказался в Костроме. В Москве же в отсутствие князя произошел бунт: часть жителей пыталась оставить город, часть - закрыться и выдержать осаду. Мятежники изгнали из города митрополита Киприана и жену великого князя Евдокию. Киприан направился в Тверь. Туда же, как указано в Софийской летописи, направился и Сергий Радонежский. Почему они направились в традиционно враждебное Москве княжество, понять невозможно. Можно предположить, что поездка носила чисто дипломатический характер и была призвана удержать Тверь от каких-то совместных с татарами и Литвой действий.
В 1385 г. Олег Рязанский внезапным нападением завладел Коломной. В плен к нему попали наместник Александр Остей и другие бояре. Дмитрий Иванович предпринял ответный поход на Рязань, но ему нужен был мир для укрепления единства русских земель. В сентябре того же года, согласно сообщениям Никоновской летописи, князь Дмитрий ездил в Троицкий монастырь просить игумена Сергия отправиться в Рязань к князю Олегу для переговоров о мире. Мир был назван «вечным» и закреплен династическим браком: дочь Дмитрия Софью выдали замуж за сына Олега Федора. Никоновская летопись сообщает, что заслуга в устройстве брака принадлежит тоже преподобному Сергию.
Пожалуй, это была последняя важная политическая миссия Сергия Радонежского. Умер он 25 сентября 1392 г. Его жизнь и подвижничество оставили глубокий вклад в духовном развитии общества. После Куликовской битвы народ стряхнул оцепенение и страх. Сергий был среди тех, кто способствовал великой победе на Дону. Деятельность этого выдающегося русского подвижника опровергает расхожее мнение о том, будто церковь препятствовала национальному возрождению Руси, возглавленному великими князьями. Наоборот, церковь принимала деятельное участие в русском возрождении, а основанный Сергием Радонежским Тро-
ицкий монастырь стал одним из самых значительных центров средневековой русской культуры.
Важнейшей стороной наследия Сергия Радонежского является и то, что своим примером он показал: любое политическое
действие может быть оправданным, целесообразным и перспективным только тогда, когда оно сопряжено с интересами народа и нравственными нормами. Этот посыл деятельности великого русского подвижника остается актуальным и по сей день.
Библиографический список
1. Белкин А. И. Крещение Руси : альтернативы и историческая реальность/ А. И. Белкин // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. - 2013. - № 4. - С. 11-19.
2. Белкин А. И. Церковь в смутное время / А. И. Белкин // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. - 2010. - № 4. - С. 34-41.
3. Гумилев Л. Н. От Руси до России : очерки этнической истории / Л. Н. Гумилев. - М. : Айрис-пресс, 2008.
4. Жизнь и житие Сергия Радонежского. - М. : Советская Россия, 1991.
5. История и культура Ростовской земли : материалы конференции 2005 г. - Ростов, 2006.
6. Ключевский В. О. Православие в России / В. О. Ключевский. - М. : Мысль, 2000.
7. Крючков Т. О. Преподобный Сергий Радонежский и его окружение : исторический очерк / Т. О. Крючков. - М. : Изд-во Моск. патриархии РПЦ, 2012.
8. Кучкин В. А. Сергий Радонежский / В. А. Кучкин // Вопр. истории. - 1992. - № 10. - С. 85-98.
9. Послание Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла и Священного Синода архипастырям, пастырям, диаконам, монашествующим и всем верным чадам Русской Православной Церкви в связи с 700-летием преподобного Сергия Радонежского. - М., 2014.
10. СкрынниковР. Г. Святители и власти / Р. Г. Скрынников. - Л.: Лениздат, 1990.
11. Тихомиров М. Н. Труды по истории Москвы / М. Н. Тихомиров. - М., 2003.
12. Христианство и Русь. - М. : Наука, 1988.
Поступила в редакцию 27марта 2014 г.
Сведения об авторе:
Белкин Алексей Иванович - кандидат исторических наук, профессор кафедры философии Историко-социологического института ФГБОУ ВПО «Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарёва». Область научных интересов история христианства, история русской церкви. Автор более 50 научных и учебно-методических публикаций.
E-mail: alex.i.bel@mail.ru
