CC BY
113
Восточный институт: история и современность
Э.В. Ермакова,
доктор исторических наук, ДВГУ
Подготовка японистов в Восточном институте
Дальний ВОСТОК, ставший в середине XIX в. составной частью России, воспользовался российским историческим опытом в освоении новых территорий. В силу этого процессы здесь шли ускоренными темпами. Выстраивалась система управления, развивалась торговля, формировалась промышленность, становились на ноги культура, образование.
Правительственные круги, местная администрация реально оценивали уязвимость позиции удаленности дальневосточных земель от центра России, возникновения возможных сложностей в отношениях с восточными странами-соседями. Преодолеть их можно было, имея специалистов, знающих язык, культуру, психологию восточных соседей, специалистов, способных помочь администрации выстроить политику добрососедских отношений, развивать политические, экономические, культурные контакты.
Определение приоритетов и обусловило столь быстрое появление высшего учебного заведения Восточного института как центра подготовки кадров-востоковедов. 24 мая 1899 г. император Николай II поставил на Мнении Государственного Совета об открытии Восточного института во Владивостоке: «Быть по сему. Николай».
В принятом «Положении о Восточном институте» утверждалось, что Восточный институт есть высшее учебное заведение, имеющее целью подготовлять учащихся в нем лиц к службе в административных и торговопромышленных учреждениях Восточно-Азиатской России и прилегающих к ним государств. Курс обучения устанавливался в четыре года, начиная со второго курса, обучение проводилось на четырех отделениях института: китайско-японском, китайско-корейском, китайско-монгольском и китайско-маньчжурском1. Таким образом, изучение японского языка начиналось со второго года учебы. Летом 1900 г. на должность и.д. профессора японской словесности был утвержден Приамурским генерал-губернатором Н.И. Гродековым молодой японист Евгений Генрихович Спальвин.Уроженец Латвии, сын приходского учителя, он родился 11 октября 1872 г. Учился в гимназии, университете и в 1898 г. закончил факультет восточных языков Санкт-Петербургского университета по китайско-монголо-маньчжурскому отделению с дипломом первой степени.
По предложению попечителя Санкт-Петербургского округа Е.Г. Спальвин был оставлен на 2 года при университете на кафедре японской словесности со стипендией 600 руб. в год. С 1 января 1899 г. он командируется в Японию изучать японский язык. Содержание установилось 2000 руб. в год из средств Министерства народного просвещения и 750 руб. из средств университета2. По поручению профессора A.M. Позднеева, директора Восточного института, Е.Г. Спальвин (который после стажировки должен был занять кафедру в Восточном институте), в Японии ищет лектора для кафедры японской словесности. И находит его в лице г-на Маеды Кецугу. В письме A.M. Позднееву Евгений Генрихович пишет, что Маеда — образованный человек (гимназия, Токийский институт иностранных языков), основательно знающий японскую литературу, навыки ее научного анализа, знающий местные диалекты, с опытом преподавания родного японского языка европейцам. Он редактировал газеты, работал в целом ряде журналов, говорил на токийском наречии. Е.Г. Спальвин рекомендовал Маеду Кецугу директору института и просил назначить его на должность лектора с оплатой в 800 руб. в год, а также предоставить ему жилье в здании института3. Эту характеристику он повторил на заседании Конференции института 18 августа 1900 г., где было принято решение: баллотировать на следующем заседании японского подданного на должность лектора по кафедре японской словесности. В результате 2 августа Маеда Кецугу был избран единогласно и позже утвержден Приамурским генерал-губернатором Н.И. Гродековым.
Для обеспечения процесса обучения студентов японскому языку Е.Г. Спальвин просил Конференцию приобрести учебные и научные труды на европейских языках 48 наименований. Среди них: Aston. History of Jap. Lit. New York. Appleton; Norman. The Real Japan. London. 1892 и др. В этот список попали две книги российских авторов (по-видимому, из-за малочисленности русских сочинений он не выделил их в самостоятельный отдел) — М.И. Ве-нюкова «Очерки Японии» и Лубенцова «Путеводитель по Японии». Список сочинений и пособий, предложенный Е.Г. Спальвиным, был одобрен. По мнению Е.Г. Спальвина, с которым согласились профессора, институт, чтобы стоять на подобающей ему высоте, должен постоянно следить за текущей жизнью в Японии, и поэтому необходимы периодические издания на японском языке настоятельной необходимостью. В предложенном Спальвиным списке значилось 17 наименований газет: Japan Times, Nunnom, Дзидзи симпо, Квампо, Хореи дзенсио и др. Конференция института приняла решение просить правление института о выписке этих периодических изданий.
Отмечая, что большая часть ценных исследований по японоведснию была опубликована в изданиях английского, немецкого и французского обществ в Токио, Е.Г. Спальвин предложил приобрести для библиотеки полные серии их изданий, на что также получил согласие. Он обратил внимание на недостаточность японских словарей для студентов в библиотеке института, и Конференция приняла решение просить правление выписать шесть экземпляров Словаря4.
На заседании Конференции 23 августа 1900 г. были рассмотрены и одобрены «Обозрения» преподавания дисциплин по кафедрам, составленные профессорами, в том числе и по кафедре японской словесности. «Обозрение
преподавания по кафедре японской словесности на 1900-1901 год для студентов 2 курса» подготовил и.д. профессора Е.Г. Спальвин. В нем выделено три части: курс грамматики японского разговорного языка, практические занятия, пособия. В первой части он наметил 3 раздела (письмо и чтение, этимология, синтаксис), включавшие звуковой, лексический состав японского языка; китайские иероглифы в японском языке, японскую орфографию, ударение, токийское произношение, части речи, особенности детского, женского языка, состав предложения, типы предложений. Практические занятия вели профессор и лектор. Профессор занимался со студентами японской иероглифической письменностью, проводил чтение литографических текстов на разговорном японском языке — отрывков из повестей и рассказов, речей политических деятелей. Лектор учил японскому чистописанию, скорописи, написанию иероглифов, студенты упражнялись в разговоре, пересказе текстов. Рекомендуемые пособия составляли японоанглийские и англо-японские словари, грамматика разговорного языка и литографические тексты, составленные Е.Г. Спальви-ным5.Таким образом, вступая на педагогическое поприще, молодые преподаватели, начав с нуля, прежде всего создавали «материальную» базу. К сентябрю 1900 г. Е.Г. Спальвин подготовил все, что мог, определил основные направления, которые бы обеспечивали квалифицированное преподавание японского языка на китайско-японском отделении Восточного института.
2 сентября 1900 г. вступительной лекцией «Очерк основ языка и письменности японцев» Е.Г. Спальвин открыл курс преподавания японского языка в Восточном институте. Лекцию он начал словами благодарности своим учителям, в них звучала также гордость зачинателя японоведения не только на Дальнем Востоке, но и в России. Не процитировать его слова нельзя. «На мою долю выпало открыть первый в России курс чтений по японской словесности. Вполне сознавая огромную трудность и ответственность возложенной на меня задачи, я приступаю к выполнению ее полным душевного волнения. Волнуют меня три чувства: и робость, и гордость, и благодарность. Робость начинающего, делающего первые шаги — дай Бог, чтобы они были твердыми! Гордость сознания величия своей задачи и своих молодых сил к исполнению ее — Бог даст, и слово претворится в дело!
Благодарность ученика, имевшего счастье сидеть у ног великих учителей и слушать их слова и наставления, — да примут ее в этот знаменательный для меня час и те, которых уже нет в живых, и те, которые далеко в Петербурге и не могут присутствовать здесь, и тот, наконец, который
стоит во главе этого благородного учреждения (А. Позднеев. — Э.Е.),
6
принадлежать к составу которого составляет мою честь и славу» .
Лекция носила вводный характер (об истории языка и письменности японцев). В известной степени можно говорить о попытке лектора дать элементы историографии проблемы, вводя в анализ работы английских востоковедов. Е. Г. Спальвин отмечает, что японский язык ученые включают в группу алтайских языков (хотя полных доказательств нет), руководствуясь не столько родством его с языками этой группы, сколько агглютинативным его характером, который, бесспорно, доказан исследователями. Продолжая лекцию, он выделил существенный момент в японском языке — внесение в него огромной массы китайских слов при незначительном заимствовании из европейс-
ких языков. Сущность негативного заимствования Е.Г. Спальвин сводил не к китайскому языку, а к иероглифам, которые усложнили письменность в Японии, в силу чего один и тот же знак имел множество чтений или толкований. По мнению японцев, отмечал лектор, существующая письменность тормозит прогресс, японцы не получают образования, подобного европейскому (трудно и продолжительно осваивается японская письменность), поэтому японская молодежь отстает от европейской.
Завершая лекцию, Евгений Генрихович выразил надежду, что реформа упрощения письменности, которая назревает в Японии, избавит от пестроты произношений китайских иероглифов, толкования их содержательного смысла и облегчит усвоение японской письменности. Как видим, перед Е.Г. Спаль-виным стояла задача обучения студентов японскому языку при наличии в самом языке немалых сложностей. Требовалась методика активного обучения, диктуемая целью подготовить образованных японистов за сравнительно короткое время. Поэтому Евгению Генриховичу пришлось разрабатывать свою методику (он являлся в этом деле первопроходцем), которая отличалась, как указывалось в докладе директора A.M. Позднеева о деятельности Восточного института в 1901 г., от методики преподавания китайского языка. Спальвин радикально изменил как методику преподавания, так и содержание изучаемого.
Теоретический курс грамматики разговорного языка на 2-м курсе почти целиком был включен в курс практического изучения. На первых 4-5 лекциях студенты осваивали азбуку, формы глагола, наиболее употребительные вспомогательные глаголы, важнейшие послеслоги, а затем приступали к изучению разговорных фраз. Далее лекции посвящались грамматическому курсу. По мере освоения курс грамматики сокращался. Благодаря такой методике студенты довольно быстро осваивали конструкции предложений, находили примеры из прочитанных ими текстов на грамматические правила, что позволяло перейти раньше, чем намечалось, к чтению разговорных фраз с иероглифами. Ежедневно изучалось по 10 иероглифов с неопределенным числом сочетаний. Новый шаг — чтение кратких рассказов, анекдотов, мелких рассказов, следующий — чтение отлитографированной в рукописи хрестоматии «Повести Садзаками для юношества» и рассказа профессионального рассказчика Ень-Ю7.Учебная нагрузка профессоров была огромной. Каждый из них имел от 18 до 24 часов еженедельных лекций. Кроме этого, они должны были контролировать постановку практического изучения языков студентами под руководством лекторов. Несмотря на такую нагрузку, преподаватели успевали готовить тексты, составлять учебные пособия. Е.Г. Спальвин напечатал в «Известиях Восточного института» (Т. 2, вып. 4) новые тексты японских анекдотов и пословиц для первоначального чтения студентов; подготовил к изданию первую и четвертую части «Практических разговоров». Первая — это текст, написанный японскими слоговыми азбуками «катакана» и «хирогана» (115 с), а четвертая — тот же самый текст в форме смешанного письма (88 с). Издал вторую часть «Разговоров», содержавшую в себе транскрипцию и перевод текста (104 с), пятую часть «Разговоров» с интерпретацией встречающихся в IV части иероглифов (44 с.) и шестую часть с интерпретацией встречающихся в четвертой части сочетаний иероглифов (издано 2 с). Кроме этого, отлитографировал первую часть «Японской хрестоматии» (разговорный язык), «Со-
брание легких текстов», «Собрание отрывков японской прозы книжного слога» и др. Только перечисление подготовленных и изданных за один год пособий и.д. профессора Е.Г. Спальвина заняло почти целую страницу опубликованного годового отчета A.M. Позднеева о деятельности института8. Подсчет публикаций в 1901/02 г. составил 383 с.
На второй год обучения Е.Г. Спальвин составляет уже два «Обозрения» для второго и третьего курсов. В Программе 1901/02 г. он уточняет название разделов. Первый раздел назван «Курс теоретический» (6 лекций в неделю) вместо прежнего названия «Курс грамматики японского разговорного языка» (содержание при этом не изменилось). Во втором разделе появился ряд фраз, расширяющих его содержание: чтение печатных текстов (это свидетельствует
об издании в институте своих печатных пособий, а не только литографических текстов); упражнения в беглом чтении. Имелись и новшества в разделе «Пособия». В него включались японские тексты, отпечатанные во втором томе «Известий Восточного института»: Японская хрестоматия (разговорный язык); Практические разговоры, а также «Очерк основ языка и письменности японцев» Е.Г. Спальвина.
Впервые в 1901 г. Евгений Генрихович составил «Обозрение» для студентов третьего курса. В нем обозначались те же два раздела — теоретический и практический. Но содержание отражало более высокий уровень изучения японского языка. Разделы включали не только изложение грамматики японского письменного языка, но и рассмотрение вопросов о различии письменного языка и разговорного, областях применения японского письменного языка, его синтаксических особенностях. В разделе «Практические занятия» определялись следующие виды работ: заучивание китайских и японских чтений иероглифов, чтение литографических текстов в форме канамадзири — бун на разговорном и письменном языке. Это знакомило студентов с историей японского языка и литературы — Хосина Коици и Хага Яици; с современной философской мыслью Японии — Фукудзава Юкици, Като Хироюки, Тояма Сейици и Мотора Юдзиро; с историческим слогом — Оконоги Сюя; с современной изящной литературой Японии — Коио, Рохан и Сиою. Составитель программы включил в практические занятия работу с деловой документацией, упражнения в разговоре и т. д 9Создаваемые программы Е.Г. Спальвин из года в год совершенствовал, насыщая их теоретическими и практическими вопросами. Преподаватель постоянно расширял информационное поле для всестороннего усвоения студентами японского языка, давая информацию о методике чтения текстов научного, юридического, коммерческого, газетного содержания. В приложении к протоколам конференции Восточного института за 1911/12 акад. год было опубликовано «Обозрение преподавания наук в Восточном институте», которое включило программы по китайскому, маньчжурскому, японскому языкам, политической организации, торгово-промышленной деятельности Китая, Маньчжурии, государственному устройству России и западных стран, русскому гражданскому и торговому праву и судопроизводству.
В Приложении размещены три программы Е.Г. Спальвина по японскому языку для второго, третьего и четвертого курсов. Самой большой по объему программой явилось «Обозрение» для 2-го курса, что объяснялось, с одной стороны, увеличением до 10 часов преподавания в неделю, с другой — вво-
дом в преподавание новых элементов, результатов изменений, которые происходили в японском языке в последние годы. В разделе «Теоретический курс» Е.Г. Спальвин акцентирует внимание на положении японского языка среди других языков, разделении современного японского языка на разговорный и книжный. Он характеризует японскую и европейскую историографию, ставит вопрос о движении к объединению разговорного языка с книжным языком. Весь этот комплекс вопросов вошел в подраздел «Введение в изучение японского языка и общие понятия о нем».
Второй новый подраздел, носящий самостоятельный характер, посвящен фонетике, орфографии и транскрипции японского языка. В нем автор выделяет проблемы звукового современного нормативного японского языка, ударения, изображения звуков японского языка китайскими иероглифами и японскими слоговыми азбуками; разбор правил японской исторической орфографии и прочих орфографий, изображения звуков японского языка латинскими, русскими буквами, разбор русских, европейских транскрипций, области их применения. В третьем подразделе «Письменность» выделялись ключевые вопросы: история возникновения японской письменности, рецепция в японской письменности китайских иероглифов, изображение японских слоговых азбук катакана и хирагана, принятые в Японии произношения китайских иероглифов, изобретение японского азбучно-иероглифического смешанного письма и др. Самостоятельное значение Е.Г. Спальвин придал анализу китайских иероглифов, выделив его в третий подраздел и включив в него вопросы происхождения китайских иероглифов, изобретение японского азбучноиероглифического смешанного письма, важнейшие разновидности начертаний китайских иероглифов, употребительные в Японии и принятые в современном японском письме и печати, и др.
Последний большой подраздел «Грамматика современного японского разговорного языка» в отличие от предыдущих программ содержала детальную характеристику частей речи, их свойств, классификацию, функции, разбор предложений. Раздел «Практический курс» остался прежним, но обращалось внимание на изучение основных графических элементов, уставных начертаний китайских иероглифов по правилам японских каллиграфов. Программа для третьего курса практически формулирует те же цели, что и программа второго курса. В практическом курсе новым являлось чтение студентами избранных газетных отрывков, японских публичных лекций, парламентских речей на разговорном языке. Программа для четвертого курса включала курс японского письменного языка: очерк истории японских писем и развитие их стиля, японские письма старого и нового образца, грамматические, стилистические и лексические особенности письма, категории писем, разбор их структуры, сравнение стиля писем старого образца с переводом их на стиль нового образца. Выделен в программе вопрос об изучении японской метрики. Практический курс на последнем курсе предполагал чтение и интерпретацию трудных абзацев стиля современного японского разговорного языка, чтение и интерпретацию отрывков научного, юридического, коммерческого содержания (книжный язык), чтение и интерпретацию писем частного, делового, официального характера (письменный язык), чтение и интерпретацию избранных произведений японской поэзии.Под руководством японского лектора студенты должны
были упражняться в разговоре, пересказе, переложении, чтении с листа японских газет, составлении простых записок, писем, продолжать изучать японские полускорописные и скорописные начертания китайских иероглифов^.
Студенты изучали не только японский язык, но и новейшую историю Китая, Кореи и Японии; политическую организацию Японии; торговопромышленную деятельность современной Японии; международное право; государственное устройство России и главнейших западноевропейских стран; политическую экономию; основы гражданского и торгового права и судопроизводства; счетоводство. Е.Г. Спальвин помимо программ по японскому языку составил две программы — «Политическая организация Японии» и «Торгово-промышленная деятельность современной Японии». По первому курсу читались две лекции в неделю. Составитель выделил две части: лекционный курс политической организации Японии; практические занятия. В лекционном курсе давалось обозрение государственного устройства дореформенной Японии, выяснялись причины государственного переустройства, основа новой политической системы в Японии, характеризовалась конституция, японский парламент, его устройство и функции, министерства, провинциальное управление, самоуправление. Практические занятия предполагали ознакомление студентов с деятельностью японского парламента по данным японской газеты «Квампо», чтение отрывков из конституции и бумаг официального делопроизводства.
Во второй программе Е.Г. Спальвин наметил рассмотреть вопросы территории и населения, административного деления, деятельности японцев за границей и иностранцев в Японии; торгово-промышленной деятельности (земледелие, горная промышленность, ткацкое производство, сахарная, бумажная промышленность и др., вывоз и ввоз, средства сообщения, экономические и финансовые вопросы, государственный бюджет, юридические вопросы, разбор международных трактатов)11. Как видим, Е.Г. Спальвин стремился в преподавании этих курсов решать две задачи: знакомить студентов с политическим устройством Японии и торговопромышленной деятельностью и одновременно обучать работать с текстом конституции, с бумагами официального делопроизводства, разбирать и анализировать международные трактаты, переводить с японского на русский язык. Подобная методика, разработанная преподавателем, значительно ускоряла освоение и курсов, и японского языка. Программы подкреплялись учебными пособиями, составленными Е.Г. Спальвиным.
Командировки в Японию в i9G3, i9G6, І9G9 гг., а в 19G4-19G5 гг. — в европейские страны для изучения постановки преподавания востоковедения дали Е.Г. Спальвину богатейший материал для разработки учебных пособий по японскому языку. Он составил и издал первый на русском языке иероглифический словарь японского языка, первое учебное пособие по политическому строю Японии, подготовил «Историко-географический словарь Японии» (около iGGG печатных страниц), из которого выборками опубликовано в разных изданиях до 4GGG иероглифов, издал работу «Отголоски русско-японской войны в японской поэзии»12, не говоря уже об упоминавшихся пособиях. Учебные пособия Е.Г. Спальвина были приняты также на факультете восточных языков Санкт-Петербургского университета13.
Директор Восточного института A.M. Позднеев с самого начала деятельности молодого преподавательского коллектива прекрасно понимал, что
без периодических командировок в восточные страны преподаватели не смогут готовить новые, составлять, обновлять старые курсы, читаемые студентам. Подсчитывая расходы на поездку в Японию, он прикинул, что проезд на пароходе от Владивостока до Нагасаки, от Нагасаки до Кобе, от Нагасаки до Иокогамы и обратно составит 190 руб. Путешествие по Японии: (железная дорога — 15-17 руб. в сутки, оплата возчикам, багажа — от 7 руб. 70 коп. до 11 руб.). За проводника плата колебалась от 20 до 30 руб., не считая расходов в гостинице, содержание тамошних возниц и носильщиков — 60 коп. в сутки. А.М. Прзднеев подвел итог: — для посещения Японии в течение 4-х месяцев институту необходимо отпускать от 500 до 600 руб. на одного профессора. Вполне понятно, что эти деньги могли покрыть расходы только на переезды, но не обеспечивали проживание, занятия языком, покупку книг, культурные запросы преподавателя. Поэтому, считал директор, эти расходы профессора должны взять на себя, покрывая их за счет содержания, назначенного им Министерством народного просвещения14. На командировки преподавателям выделялось, как правило, до 1000 руб. Но ежегодных командировок (даже один раз в два года) не получалось. Однако дирекция института находила деньги и раз в три года отправляла преподавателей в восточные страны.
Студенты института также проходили летнюю практику в восточных странах. В 1901 г. после второго курса два студента-япониста отправились на практику в Японию. Прежде чем студент совершал летнюю командировку (обычно с мая по июль — август), он в декабре получал историко-географическое описание того места, куда направлялся, а также описание его достопримечательностей. В течение вечерних досугов практикант должен был перевести все материалы дословно, и перевод этот служил для него программой исследования. Результатом первой практики были представленные работы студентов — Кобелева «Путевые очерки» и П.Г. Васкевича «Отчет о посещении Японии». В 1902 г. лучшими были признаны три работы, среди которых отчет П.Г. Васкевича «Дневник путешествия от Цуруги до Ниигаты», в нем рассказывалось о прибрежной полосе, морских портах, давалась их коммерческая и промышленная характеристика. П.Г. Васкевич за эту работу был удостоен серебряной медали. Е.Г. Спальвин очень надеялся, что Васкевич останется работать в Восточном институте. Но он, закончив учебу в 1903 г., участвовал в русско-японской войне, являясь переводчиком в переговорах о перемирии и в сахалинской разграничительной комиссии. От предложений руководства института П.Г. Васкевич отказался, его влекла практическая работа.Другой талантливый японист, выпускник института
В.М. Мендрин, также участник военных действий, был оставлен в Восточном институте для подготовки к преподаванию японского языка. Более 10 лет он проработал на кафедре японской словесности (умер в 1920 г.).
Последствием русско-японской войны явился возросший среди студентов и слушателей интерес к изучению Японии. Поэтому встал вопрос
об усилении преподавательского состава на японско-китайском отделении еще одним лектором японского языка (для более успешного ведения практических занятий), учитывая, что Е.Г. Спальвин частично изменил методику преподавания языка. Со студентами четвертого курса лектор должен был беседовать на темы торгово- промышленного делопроизводства, а с офицерами-слушателя-
ми — об организации японской армии. Практические занятия преследовали две цели: дать конкретные, необходимые сведения и развить у студентов восприятие устной японской речи. Студенты посещали не только свои занятия, но и занятия слушателей. В свою очередь те знакомились с торговопромышленным делопроизводством.
Осенью 1908 г. лекторы вели занятия на третьем курсе. Первый лектор Маеда трагически погиб в 1907 г., и вместо него были приняты два новых. Мацуда беседовал со слушателями об экскурсиях по Японии, знакомил с японской географической терминологией; Каваками брал за основу исторические темы, останавливаясь на значительных событиях и личностях Токугавского управления. Учебные планы и программы Восточного института с некоторыми изменениями стали применяться и на вечерних курсах Общества востоковедения, являясь доказательством тому, что Восточный институт — достойный образец для новых нарождающихся ориентальных учреждений16.
Ни один вуз не может функционировать без библиотеки, которая обеспечивает его жизнедеятельность. Первейшей заботой директора института стало формирование библиотечного фонда. Все преподаватели, готовившиеся за границей к преподаванию в Восточном институте, покупали книги, пособия для работы со студентами, для создания библиотечного фонда. Уже на первом году обучения было приобретено значительное количество литературы. Первым библиотекарем института был назначен и.д. профессора П.П. Шмидт, с 1900 г. — Е.Г. Спальвин.
В своей работе Евгений Генрихович постоянно имел дело с книгами, они были его страстью. Недаром в течение 20 лет он возглавлял институтскую библиотеку, Библиотечно-издательский совет. Библиотека, ее японский отдел начали формироваться с 1900 г. В течение 1901 г. библиотека приобрела 6 487 наименований книг в 27 077 томах, всего в библиотеке насчитывалось 9 380 названий книг в 43341 томах, имелось 41 периодическое издание на японском языке. Из числа приобретенных книг на японском языке было 235 названий в 470 томах, полученных в дар японских книг — 53 в 113 томах17.
В последующие годы японский подотдел постоянно обогащался. В 1908 г. Владивостокская таможня пожертвовала коллекцию книг в количестве 269 наименований. Это была богатая коллекция народных изданий. Полную коллекцию переводов и сочинений на японском языке Православной Духовной миссии в Токио, изданных Архиепископом Японским Николаем в сотрудничестве с г-н Накаи, пожертвовал Владыка библиотеке института18.
Е.Г. Спальвин, оформляя карточки на новые поступления, готовил подотдел к правильной каталогизации и печатанию каталога этого отдела. В 1916 г. часть каталога библиотеки Восточного института он издал. Студенты широко пользовались библиотекой. Одновременно можно было брать в библиотеке шесть книг. Студенты часто обращались к Конференции института с просьбой разрешить им пользоваться книгами в количестве 12 экземпляров. Лучшим студентам Конференция разрешала пользоваться 12 книгами, другим — в количестве девяти экземпляров, третьим отказывала без объяснения19. Студентам и слушателям на получение книг на дом выдавались карточки. Ежегодно из фондов библиотеки студенты брали от полутора до двух тыс. книг.
Из-за отсутствия в Петербурге знатоков соответствующих восточных языков Министерство внутренних дел в 1901 г. привлекло профессоров Вое-
точного института к весьма трудоемкой работе — цензированию произведений, появлявшихся в России на китайском, японском, маньчжурском, тибетском, монгольском, бурятском и калмыцком языках. Объем работы был большим, о чем свидетельствуют поступления документов: в 1901 г. в институт поступило на цензирование 2443 тюка с японскими газетами, содержавшими в себе около 2 926 200 номеров. Из них один тюк не был пропущен, отдельные места зачернены (приблизительно на 3600 страницах). Для перевозки газет использовались двухколесные рабочие тележки, запряженные лошадью. Понадобилось 489 таких подвод. На цензирование направлялись также книги на японском, китайском и корейском языках. Только за 1901 г. в институт было доставлено 608 названий книг на японском языке (1882 тома)20. Привлечь к цензированию студентов не представлялось возможным (они только начинали изучать японский язык), но в 1903 г. должны были читать и переводить с листа японские газеты, что позволяло давать переводы самым сильным студентам. Однако привлечение студентов было исключением из общего правила — главная тяжесть цензуры японских текстов лежала на профессоре Е.Г. Спальвине. Отсутствие во Владивостоке частных типографий, оборудованных необходимыми восточными шрифтами для институтской печати, заставило правление института приобретать восточные шрифты. К 1907 г. были выписаны полные комплекты корейских шрифтов, китайских (трех величин № 2 ,4, 5), шрифты с начертаниями японских азбук катаканы и хираганы были выписаны из Японии. Частные типографии при использовании даже представляемых институтом шрифтов не справлялись с работой. Поэтому руководство института решило приступить к оборудованию собственной типографии. Находясь в Японии в 1906 г. Е.Г. Спальвин заказал словолитне Сейбундо маленькую русскую типографию. В середине 1907 г. типография начала работу с издания «Известий Восточного института». Возглавил типолитографию, издательскую деятельность и.д. профессора Е.Г. Спальвин. В ней печатались учебные пособия, научные работы сотрудников и студентов, очередные тома и выпуски «Известий Восточного института».
В течение неполных двух лет в тяжелое время русско-японской войны и революции 1905 г. Восточный институт возглавлял Д.М. Позднеев, востоковед, знаток японского языка. Преподаванием он не занимался, подолгу бывал в командировках в Японии, собрал богатейший материал. Он подготовил и издал большой «Японо-русский иероглифический словарь», необходимый в преподавании и обучении студентов. В 1908 г. он опубликовал в Токио монографию «Материалы по истории Северной Японии и ее отношение к материку Азии и России», содержащую богатейшие сведения по истории и отношениям Северной Японии и России21. Пост директора он покинул в 1906 г. В 1913 г., после стажировки в Японии, на кафедре японской словесности Восточного института появился выпускник института В. М. Мендрин. И с этого времени здесь работали два преподавателя японского языка.
Выпускники-японисты в Восточном институте были «штучным товаром». Многие из них стали классными специалистами. На дипломатической работе служил выпускник П.Г. Васкевич, на преподавательской — В.М. Мендрин, З.Н. Матвеев, Н.П. Овидиев, Н.Н. Мацокин. Преподавателем и журналистом стал К.А. Харнский, на военном поприще (в разведке) служили
А. Луцкий, К. А. Харнский (некоторое время), В.В. Блонский. Перечисленные выпускники-японисты были достойными питомцами Восточного института. Своей деятельностью, участием в судьбах России они доказали правомерность создания на Дальнем Востоке вуза ориентальных наук, компетентного в подготовке востоковедов высокого уровня.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Полное собрание законов Российской империи. СПб., i9G2. Т. i9. С. 5i8.
2 РГИА ДВ. Ф. Р-289. Оп. 2. Д. 13G1. Л. 282.
3 Там же. Л. 50-5lоб.
4 Известия Восточного института. Владивосток, 19GG. Т. 2. Вып. 1. С. 19-21. s Там же. С. 32-33.
6 Спальвин ЕГ. Очерк основ языка и письменности японцев // Известия Восточного института. Владивосток, 19GG. Т. 2. Вып. 1. С. 1.
7 Отчет о состоянии и деятельности Восточного института за 19G1 г. // Известия Восточного института. Владивосток, i9G2. Т. 3. Вып. 3. С. 7G-7i.
• Там же. С. 97.
9 Из истории востоковедения на российском Дальнем Востоке. i899-i937 гг. Доку менты и материалы. Владивосток, 2GGG. С. 2G3-2G6.
° Обозрение преподавания по кафедре японской словесности, составленное и.д. профессора ЕГ. Спальвиным // Протоколы заседаний Конференции Восточного института за 1911/12 акад. год. Владивосток, 1914. С. 1-8 (Приложение).
1 Известия Восточного института. Владивосток, 19G2. Т. 3. Вып. 5. С. 2G1-2G4.
12 РГИА да. Ф. Р-289. Оп. 1. Д. 13G1. Л. 271.
3 Известия Восточного института. Владивосток, 19G3. Т. 9. С. 33.
11 Там же. 19GG. Т. 2. Вып. 1. С. 7,lG-ll.
5 Отчет о состоянии и деятельности Восточного института за 19G8 год. Владивос ток, 19G9. С. 19-2G.
15 Там же. С. 21-22.
7 Известия Восточного института. Владивосток, 19G2. Т. 5. Вып. 3. С. 9G-91.
11 Отчет о состоянии и деятельности Восточного института за 19G8 год.
Владивосток, 19G9. С. 45-4б.
9 Известия Восточного института. Владивосток, 19GG. Т. 2. Вып. 1. С. бі; Т. 2. Вып. 3.
С. 2G4.
2G Известия Восточного института. Владивосток, 19G2. Т. 3. Вып. 3. С. 99.
2 Саблина ЭБ. Архиепископ Николай Японский и Восточный институт // Известия Восточного института ДВГУ. Владивосток, 2GGG. Спец. вып. Япония. С. 118.
Eleonora V. Ermakova
Training for the specialists in the Japanese language in the Far Eastern institute
The article deals with the educational problems in the Far Eastern Institute in the period from і899 till 192G. It observes the questions of teaching staff, the system of the training for specialists in Japanese language and culture studies.
