CC BY
51ИСТОРИЯ КРАЯ. ИЗБРАННОЕ
Предлагаем вниманию нашего читателя воспоминания коренного амурчанина Петра Васильевича Умрихина о его жизни на Дальнем Востоке.
Профессор П.В. Умрихин (1899 - 1983 гг.) рассказывает о своей жизни, которая заключалась в непрерывном, самостоятельном стремлении, преодолевая трудности, получить вначале общее среднее образование, еще в Царской России, а потом, уже при советской власти, высшее образование для активного творчества в науке и металлургической индустрии.
Весь жизненный путь Петра Васильевича проходил вначале на Дальнем Востоке, в Амурской области - в деревне Тамбовке, в Благовещенске, а потом в Ленинграде и, наконец, на Урале, в Свердловске.
В воспоминаниях приводится ряд событий: переезд из деревни Тамбовки в Благовещенск и работа там; окончание Высше-начального училища, Благовещенской гимназии, потом педагогических курсов; работа в школе 3-й ступени; Гражданская война; организация «Частных математических курсов» в Благовещенске; поездка в Петроград, поступление в Ленинградский политехнический институт; стихийное наводнение в Ленинграде и Благовещенске; защита дипломного проекта; работа в ЛПИ, на Кировском (бывшем Путиловском) заводе; начало Отечественной войны, эвакуация семьи, блокада Ленинграда, эвакуация П.В. Умрихина в Свердловск; работа в Уральском политехническом институте и УЗТИ; защита кандидатской и докторской диссертаций; пять поездок на Дальний Восток; получение звания лауреата; болезнь, пенсия.
В своих воспоминаниях Петр Васильевич сообщает, что, будучи студентом, он уже внимательно знакомился с опубликованными научно-исследовательскими работами по металлургии и, в частности, по производству стали. Став профессором, он в течение почти 30 лет руководил аспирантами, которые выполняли исследовательские работы по темам, связанным с интенсификацией сталеплавильного процесса и кинетикой шлакообразования. В Уральском политехническом институте проработал 34 года, из них 28 лет заведовал кафедрой металлургии стали.
В воспоминаниях П.В. Умрихина предстают события Дальнего Востока и страны в целом, преломленные в жизни одного из представителей нашего народа, пытливого, запоминающего, анализирующего, понимающего важность текущего момента, пытающегося понять логику происходящего и в то же время стремящегося достичь высоких целей человеческого существования - стать образованным человеком, приносить пользу людям.
Петр Васильевич представляет текущую жизнь в деталях, и история оживает в глазах читателей его воспоминаний. Какими он представлял своих читателей? Это его дети, внуки? К счастью, не только. Это мы с вами, имеющие возможность с помощью этих записей погрузиться в другое, совсем не далёкое, время, сравнить его с тем, в котором живем сами и, возможно, что-то понять и в себе, и в этом времени.
Название «Подарил свою шапочку Амуру» - строчка воспоминаний Петра Васильевича. Этими словами он утешил внука, случайно уронившего в Амур свою пионерскую шапочку и расстроившегося по этой причине. Строчка, на наш взгляд, символичная. Амуру отдано самое дорогое - сердце Петра Васильевича. Не случайно сюда он возвращался пять
раз, уехав в далекой молодости с Дальнего Востока, пустив корни в других краях, но помня об истоках - родителях, родных, оставшихся на Амуре, который он полюбил раз и навсегда, красотой которого безмерно восхищался. После прочтения воспоминаний остается теплое чувство большой родины.
В настоящем выпуске воспоминания Петра Васильевича Умрихина публикуются в сокращении. Полный текст существует в машинописной рукописи. Рукопись и фотографии из семейного архива любезно предоставила дочь П.В. Умрихина Нина Петровна Титова (Умрихина) и внук Петр Александрович Савченко. При публикации материалов авторский стиль, грамматические особенности текста П.В. Умрихина сохранены. Текст подготовлен к печати Н.Г. Архиповой.
П.В. Умрихин «ПОДАРИЛ СВОЮ ШАПОЧКУ АМУРУ».
Воспоминания профессора П.В. Умрихина, коренного амурчанина,
о жизни на Амуре Деревня Тамбовка
Я родился в 1899 г., 12 июля, в крестьянской семье в деревне Тамбовке
Благовещенского уезда Амурской области, то есть родился в последний год девятнадцатого столетия и в день Петра и Павла («Петров день»).
Поэтому описание всех моих событий будет производиться в новом (двадцатом) столетии, а родители, исходя из названия дня, дали мне имя Петр.
Деревня Тамбовка получила свое название в честь Тамбовской губернии, из которой родители мои были переселены как сектанты. Переселение производилось в свое время главным образом под влиянием православной церкви путем высылки сектантов: молокан и баптистов - на земли Приамурского края.
Русские впервые появились на Амуре в 1644 г., когда проникла из Якутска через реки Лену, Алдан и Зею партия казаков под начальством Пояркова. В 1649 - 1651 гг. на Амур пришел с казаками Е.П. Хабаров. Потом капитан Г.И. Невельской совершил большую экспедицию в 1849 г. по нижней части Амура.
В 1858 г. был подписан так называемый Айгуньский договор с Китаем, по которому к России перешли земли левого берега Амура. Этот договор потом в 1860 г. закреплен был Пекинским договором. В этом же 1860 г. появились первые крестьянские селения, казачьи станицы и поселки.
К принудительным переселенцам относились также и мои деды, родители и родственники, принадлежавшие к секте молокан. Они объединенными усилиями пережили все трудности переезда из Тамбовской губернии в Амурскую область. Трудности заключались, главным образом, в отсутствии железнодорожной магистрали, которая тогда только что начала строиться. Поэтому ход переселения осуществлялся в начале от одного до другого пункта гужевым транспортом по шоссе, плохим дорогам, по болотам, по рекам на плотах, через леса и горы. Особенно были большие трудности в Читинской области через горы Яблонового хребта с высотой гор до 1800 метров. Нижняя часть Яблонового хребта покрыта богатой растительностью, затем следует тундровая, и, наконец, самая вершина совсем лишена леса и покрыта каменными россыпями. Переход через Яблоновый хребет не
только был трудным, но и небезопасным: были нередки случаи гибели людей. Только через два года переселенцы прибыли в 1867 г. в селение Тамбовку и начали осваивать местожительство в этом районе Амурской области.
Приток населения в Амурскую область начал сильно возрастать в конце XIX и начале ХХ вв. в связи с проведением Сибирской железнодорожной магистрали.
Вначале родственники жили большими объединенными семьями, как это было с братьями Умрихиными (Степан, Василий и Федор). В день моего рождения (1899 г.) они уже имели большой общий дом с большим двором и постройками: сараями, банями; имели большой участок земли-пашни, имели несколько лошадей, коров, овец; при этом началось строительство дома меньшего размера.
По рассказам Владимира Тарасовича Карева, общим руководителем семьи был брат Степан Леонтьевич, который, по отзывам, отличался большим умом как в обыденных житейских, так и хозяйственных делах, и пользовался он вместе с женой Татьяной Петровной общим уважением. У них было трое детей. Мои родители - отец Василий Леонтьевич и мать Вера Тарасовна - были людьми, любящими родственников и очень добросовестными при выполнении обязанностей; у них было пока двое детей. Брат Федор Леонтьевич вместе со своей женой Пелагеей Ивановной не отставали в выполнении всех обязанностей в общих делах. Однако Федор Леонтьевич был недостаточно здоровым, это составляло общую заботу семейного коллектива. У них было двое детей.
Таким образом, я, новорожденный, оказался в окружении большого коллектива: трое мужчин, трое женщин и семь детей, что было важно в трудовом воспитании. Жизнь переселенцев была очень напряженной и протекала в непрерывных трудах. Поэтому главным фактором в воспитании детей было, как правило, привить любовь к активному добросовестному труду. На втором году жизни я уже участвовал в определенное время в работе по сбору ягод, грибов в лесу или участвовал в работе по поливке водой огорода, ягодных кустарников; на третьем-четвертом году я был помощником взрослым в полке капусты, картофеля, в прополке и уборке сорняков. На пятом-шестом году был погоняльщиком работающих лошадей во время вспашки поля, при сенокосе или во время жатвы и уборки урожая. Были случаи, когда я, утомленный работой, засыпал в кустах на поле работы. Мать отыскивала меня и уводила в деревню.
В жизни переселенцев первое время возникала острая необходимость иметь связь между деревнями, которые отстояли друг к другу на расстоянии 40-60 километров. Эта связь осуществлялась путем введения переселенцами ямщины. По рассказам сельского писаря Перец, связь между деревней Тамбовкой и деревней Завитой осуществлялась братьями Умрихиными. Для этого выделялся один человек (брат Федор), лошадь и таратайка-одноколка. Совершалась поездка из Тамбовки в Завитую, а потом из Завитой в Тамбовку. Отвозили туда и обратно какие-нибудь документы, или вещи, или одного-двух служащих.
Однажды дядя Федор решил взять меня в эту поездку (мне было около 5 лет). Для меня это было большим событием: прокатиться в таратайке-одноколке 52 километра и побывать в деревне Завитой. Выехали в 9 часов утра с целью возвратиться к вечеру обратно домой. Первый раз я увидел реку Гильчин, протекающую почти сразу после деревни Тамбовки и до соснового леса. После соснового леса дорога была однообразная, если не считать встречающихся небольших озерков. Дядя Федор, как охотник, рассказывал о том, как он охотился на этих озерках и приносил домой убитых им уток. Потом он задремал, а вожжи,
которые он держал в руках, все время опускались и попали под хвост лошади. Лошадь вначале быстро побежала, а потом начала сильно бить задними ногами в переднюю часть таратайки. Таратайка перевернулась, и мы вместе с дядей Федором оказались в какой-то яме у самой дороги. Лошадь продолжала дальше скакать, одно колесо таратайки отлетело в сторону, а таратайка зацепилась за проходящую крестьянскую телегу. В результате лошадь остановилась с поломанной таратайкой. Дополнительно к этому событию пошел сильный дождь; это произошло в 10 километрах от деревни Завитой. Мы вышли из ямы: дядя Федор с ушибом правой руки, а я в полном здравии, так как лежал на густой траве. Это событие вызвало сильное расстройство у дяди Федора, и я его успокаивал. До деревне Завитой мы шли пешком с лошадью и поломанной таратайкой. Основной ремонт заключался только в замене поломанной оси, что задержало нас в Завитой до следующего дня.
В следующий раз дядя Федор привез из деревни Завитой пассажира-священника, который задержался в Тамбовке на два часа в «зале» нашего дома. Он решил до отъезда покушать и для этого извлек из саквояжа свиное сало, разрезал его на столе, под которым я очень часто играл и любовался красивыми отточенными его ножками. Священник покушал сало с хлебом, попил чаю и, поблагодарив за приют, уехал в г. Благовещенск. Женщины, наблюдавшие за едой священника, решили уничтожить этот стол, так как он был «осквернен» свиным салом, как это предусматривалось религиозной сектой. Вынесли стол на двор и изрубили топорами, превратив его в дрова. Я стоял тут, смотрел и плакал над гибелью моего любимого стола. Через два года ямщина была передана переселенцами казне.
В 1904 г., когда мне было пять лет и в нашей семье прибавилось еще два мальчика (Ваня и Федя), а количество детей прибавилось и у дяди Степана, и у дяди Федора, то возник вопрос о разделе как недвижимого, так и движимого имущества между братьями с переходом житья раздельно семьями. Раздел имущества был совершен без каких-либо затруднений. Мои родители вместе с 4-мя детьми заняли только что построенный маленький дом, а в старом доме (большой дом) остались жить семьи братьев Степана и Федора.
После раздела каждая семья почувствовала некоторую трудность в жизни, которую нужно было в дальнейшем преодолевать. Отец серьезно задумался и решил несколько сократить сельскую работу и перейти на что-нибудь дополнительное; он решил заняться небольшой мелочной торговлей продуктами первой необходимости, в чем был заметный недостаток в деревне Тамбовке. Построил к дому дощатую крытую лавочку. Привез из г. Благовещенска намеченным товар, как-то: чай, сахар, мед, табак, папиросы, курительной бумаги, консервы, некоторые крупы, рыбу и т.п. В начале торговое дело как будто пошло неплохо, но потом выяснилось главное, что к этому делу он не подготовлен, в чем его предупреждал сельский писарь Перец, его ближайший друг.
Покупатели в большом количестве забирали товары в долг с расчетами в конце месяца. Отец был неграмотным и рассчитывал на свою память, записывать о проделанном не мог. В результате получалось, что стоимость проданного товара была ниже себестоимости, что приводило к сплошному убытку, не говоря уже о получении какой-то прибыли. Здесь отец воочию убедился, что его неграмотность является большим препятствием для торговли и что этому должно предшествовать обучение грамоте, он понял, что «учение - свет, а неучение -тьма» (в этой тьме ему суждено было оставаться и дальше). Все предшествующие события у отца никак не способствовали возможности его обучения грамоте. В возрасте почти семи лет он выехал вместе с отцом и матерью, как переселенец, из Тамбовской губернии. Прибыл
к месту назначения через два года, потом около года он болел. Будучи уже десятилетним мальчиком, он приступил к сельскохозяйственной работе переселенцев в деревне Тамбовке, где еще не было школы для детей. Достигнув восемнадцати лет, он женился, и дальнейшая работа с семейными заботами никак не давали возможности ему учиться грамоте. По этим же причинам большая часть молодежи деревни оставалась безграмотной.
Таким образом, опыт отца по проведению мелкой торговли показал себя несостоятельным. Поэтому отец решил отказаться от торговли, распродал все товары и занялся поисками других работ вместо сельскохозяйственных.
В период торговли отца знакомые мне мальчики деревни (товарищи) обратились ко мне с просьбой угостить их папиросами и табаком, которые имеются в лавочке отца. Я ответил им: «Вы можете купить их у отца». Они ответили: «Ты знаешь, что мы это сделать не можем». Мне было известно, что иногда они использовали мох и бумагу для курения, поэтому предложил угостить их мхом, завернутым в курительную бумагу, которые были в амбаре. На это они согласились и место для курения наметили под высокой террасой нашего дома.
Вечером под террасу явилось пятеро мальчиков и я с мхом и курительной бумагой. Удобно расположились и начали готовить папиросы. В это время по улице проходило стадо коров, а пастух зашел в наш дом на ночевку. Одновременно приехал с поля отец. Мы спокойно закурили. Вначале пастух, а потом отец заметили поднимающийся дымок из щелей ступенек террасы. Отец решил посмотреть туда и обнаружил нашу компанию и меня. Он обратился ко мне с удивлением: «Петька, ты что с мальчиками тут делаешь?». Мальчики сразу разбежались врассыпную. Отец понял, в чем дело, и сказал: «Огнем и курением занимаешься?! Это я не могу тебе простить!». Схватил у пастуха длинную плеть и начал бить меня плетью. Я от боли и страха бегал по двору около бани, но он меня настигал длинной плетью. В одном месте я упал, и мать меня подхватила и унесла в дом; потом она обнаружила на моей спине кровавые полосы. По требованию фельдшера я пролежал на кровати четыре дня с повязками. Это справедливое наказание отца я запомнил на всю жизнь. На пятый день ко мне пришел сельский писарь Валерий Иванович Перец, который часто беседовал со мной по разным вопросам, и сказал о том, что он был бы счастлив получить наказание от отца за такой поступок. Я с ним был вполне согласен и никогда уже не курил в жизни.
В 1905 г. родители имели уже четверых детей (Мария, Петр, Иван и Федор), из них дочь должна была пойти в школу, но здание ремонтировалось и достраивалось, поэтому она была принята только на будущий 1906 г. Неграмотный отец побоялся такого же исхода и для дочки - остаться неграмотной. При долгом обсуждении этого вопроса родители решили переехать полностью из деревни Тамбовки в г. Благовещенск. При знакомстве с жизнью людей в городе отец увидел большие возможности в выборе различных работ. Однако и в городе необходимо иметь недвижимое и движимое имущество в определенных пределах, то есть иметь дом, сарай, баню, телегу, пролетку (экипаж), коня, корову и т.п. и хороший огородный участок. Возникла большая и сложная работа по продаже имущества в д. Тамбовке и покупка имущества в г. Благовещенске.
В этом деле большую роль оказал приятель родителей - сельский писарь Валерий Иванович Перец. Он подыскал одного переселенца, который согласился купить у отца значительную часть недвижимого и движимого имущества в д. Тамбовке и одновременно
помог с покупкой дома в г. Благовещенске на окраине города, в районе так называемой «Горбылевки».
Город Благовещенск
В марте месяце 1906 г. был окончательно совершен переезд родителей с семьей в г. Благовещенск, где и был занят участок вместе с домом по Свободной улице № 61. На участке был большой огород. Из Тамбовки потом были доставлены две лошади, корова, телега, одноколка и разные мелкие необходимые вещи.
После освоения участка и проведения необходимого строительства (как-то: постройки деревянного забора, сарая, бани и др.) отец устроился работать в Союз транспортных рабочих. Там он работал на одной из своих лошадей по перевозке в городе различных грузов.
Меня и сестру приняли в школу имени Горького, где мы обучались три года под руководством опытного учителя Акима Филипповича Маслова, который дал нам первое начальное образование. После окончания школы родители решили устроить нас на работу: сестру горничной в семью купца Терехова, а меня помощником приказчика в шорном магазине И.И. Саяпина. Семья Терехова очень была довольна работой сестры в должности горничной, и она осталась работать и дальше у них, не поступая в дальнейшем в школу. Что же касается меня, то я заявил отцу и купцу Саяпину о моем переходе осенью в школу под названием «Высшее начальное училище». По этому вопросу И.И. Саяпин вызвал отца на беседу и предложил оставить меня в магазине для получения квалификации приказчика. Он сказал, что дальнейшее обучение может привести к тому, что сын, получив большое образование, покинет родителей, как это было недавно в известной семье Щукина (сын закончил Томский институт и уехал от родителей в другой город). Отец явился от Саяпина в определенном тревожном настроении и указал на то, что мне необходимо продолжать работать в магазине. Однако, он не знал, что я подал заявление в «Высшее начальное училище».< ...>
В конце 1917 г. поступило сообщение из Петрограда о совершившейся Октябрьской революции. В это время в наш 8-й класс гимназии приезжали два раза офицеры с докладами о происходящих событиях в России в связи с революцией и агитацией против большевизма.
Директор гимназии разрешил офицерам сделать гимназистам доклад, но был против всякой агитации. Однако во второй раз посещения офицеров среди гимназистов произошло обсуждение, участвовать ли в наступающих событиях в г. Благовещенске. На это согласились только гимназисты из буржуазии и чиновничества, остальные отказались от этого, в том числе и я. Об этом я сообщил отцу, который собирался поехать в Тамбовку по делу. В связи с таким политическим осложнением он решил взять с собой мать с ребятами, а меня пока оставил дома. За время отсутствия семьи я уже не ходил в гимназию и был среди соседей на улице или на скамейке у дома. Через два дня отец явился из Тамбовки с целью отвезти и меня в деревню, причем с беспокойством сообщил, что на берегу Зеи имеется уже охрана казаков, а к городу все время идут рабочие и крестьяне. Поздно ночью я с отцом выехал к берегу Зеи в санях на лошади и, выждав отъезд охраны казаков в сторону, начали быстро пересекать реку Зею по льду. Только с приближением к противоположному берегу нас стала обстреливать казачья охрана. Наше «бегство» из Благовещенска обошлось благополучно. В деревне Тамбовке мы пробыли 25 дней. За это время произошел разгром белогвардейцев в Благовещенске, и жизнь вошла в норму.
Однако после нашего возвращения соседи сообщили нам о том, что меня, гимназиста, разыскивал командир одного красного отряда. Выяснилось, что во время событий какие-то гимназисты ходили по Горбылевке и арестовывали рабочих. Одна женщина уверяла, что один из них был Умрихин. Пришлось вместе с соседями пойти к этому командиру и доказать, что в это время я был в Тамбовке, а женщину убедить в ее грубой ошибке. Из нашего класса было убито 4 человека гимназистов.
6 июня 1918 г. я окончил гимназию с получением аттестата зрелости и с получением золотой медали за учебные успехи. 7 июня 1918 г. состоялся выпускной вечер последнего выпуска Благовещенской мужской гимназии, т.к. в дальнейшем гимназия была переименована на школу третьей ступени. На этом вечере между абитуриентами происходил разговор о желании продолжать учиться в высших учебных заведениях с приобретением определенной специальности. <.. .>
Однако желание поступить в ВУЗ могло осуществиться только через несколько лет по причине тех событий, которые начали разворачиваться с конца 1917 г. Это была гражданская война почти во всей нашей стране и вмешательство иностранных государств в эту войну. Борьба с белогвардейцами продолжалась в разных областях Востока. Происходящие в связи с этим перемены на Дальнем Востоке вызывали недовольств как со стороны местной буржуазии, так и со стороны иностранцев. Япония, под давлением Англии, США и Китая, начала в июле месяце 1918 г. постепенное оккупированние Дальнего Востока, вплоть до озера Байкал с введением 100000 человек. В это время Красная Армия разгромила в Сибири колчаковщину вплоть до г. Иркутска с приостановкой дальнейшего движения Красной Армии на восток.
Осенью 1918 г. все абитуриенты начали устраиваться на работу. Я и абитуриенты В.Х. Попов, В.И. Шахов поступили на педагогические курсы, которые мы окончили в мае месяце 1919 г. Я и Попов были оставлены в Благовещенске преподавателями по математике в школе 3-й ступени имени Горького (бывшее реальное училище), где мы проработали 3 года (до 1922 г.). Помимо этого, в вечерние часы мы временами читали лекции на
общеобразовательных курсах для рабочих двух Чепуринских заводов. Они были приспособлены производить выпуск военной продукции: бронированные вагоны, паровозы, изготовление и ремонт винтовок, отливка артиллерийских снарядов. Наши лекции, в особенности технические расчеты, помогли рабочим в ускорении изготовления изделий, за что мы получили благодарность от администрации и рабочих.
Во время интервенции Дальнего Востока Японией происходила кровопролитная война между белогвардейцами, поддерживаемыми Японией, и партизанами, поддерживаемыми Народно-революционной армией (НРА).
В это тяжелое время по идее В.И. Ленина было предложено образовать Дальневосточную Республику, которая лишь по форме должна была являться буржуазнодемократической, а по существу в ней фактически должна была осуществляться диктатура пролетариата.
Образование ДВР было осуществлено 14 мая 1920 г. при одновременном создании Народно-революционной армии (НРА). Образование ДВР преследовало цель разгрома белогвардейцев и выдворения японских войск из пределов ДВР. Япония признала образование ДВР, рассчитывая на возможность превращения ее потом в «добропорядочное буржуазное государство».
После этого командующий японскими войсками генерал Оой предложил ДВР приступить к переговорам по установлению нейтральной зоны между войсками НРА и Японией и прекращения на этой зоне военных действий во избежание больших потерь солдат с обеих сторон. ДВР неоднократно заявляла о том, что НРА ведет войну не с Японией, а с белогвардейскими бандами, и поэтому от ДВР имеется большая просьба к японскому командованию не вводить, согласно договору, белогвардейцев в нейтральную зону. Однако, по настоянию Японии, город Чита остался вместе с белогвардейцами атамана Семенова на нейтральной зоне. Таким образом, Народно-революционная армия не могла производить военных операций против г. Читы и находящихся в нем белогвардейцев. Это могут сделать только отряды партизан, не связанные договором о нейтральных зонах.
Многократные попытки партизан овладеть г. Читой оставались безрезультатными. Это указывало на возможно значительное удлинение времени по ликвидации образовавшейся «Читинской пробки», т.е. предсказывало на затяжное время отсутствие железнодорожного сообщения с Советской Россией и из-за этого с высшими учебными заведениями.
Это обстоятельство сильно опечалило всю группу абитуриентов, ожидавших решения этого вопроса уже почти 3 года со дня окончания гимназии. Не желая дальше терять время, абитуриенты решили организовать по программе высшего образования «Частные Высшематематические курсы» в г. Благовещенске. Для этого выбрали рабочую группу из товарищей В.Х. Попова, П.В. Умрихина и В.И. Шахова. <.>
Были утверждены два подписных листа: подписной лист № 1 по сбору денежных пожертвований на создание «Частных Высше-математических курсов» и подписной лист № 2 по сбору подарков-вещей для создания студенческой лотереи, используемой для этой же цели.
Для выполнения всей этой работы были привлечены все абитуриенты (48 человек). Они провели большую разъяснительную работу об организации «Частных Высшематематических курсов» среди родственников, организаций, предприятий и всех знакомых.
По подписному листу № 1 удалось собрать денежных пожертвований 565 рублей золотом (в ДВР деньги были царского режима: монеты 5, 10, 25 рублей золотом и серебро 3 рубля по стоимости 1 рубль золотом). По подписному листу № 2 удалось собрать от граждан в виде «подарков» большое количество вещей для организации студенческой лотереи. Помимо этого, к лотерее были присоединены купленные: лошадь, корова, свинья и два велосипеда. По городу были вывешены типографские объявления о студенческой лотерее с перечнем более важных разыгрываемых вещей.
Лотерея состоялась 30 июня 1920 г. в 17 часов дня в общественном саду на Вознесенской улице. При входе и выходе из сада играли два оркестра. В саду было гулянье, работала лотерея и действовали несколько разукрашенных торгующих киосков.
Вдруг раздался громкий ликующий голос о выигрыше свиньи. При передаче же выяснилось, что это была не свинья, а боров. Был большой смех и полное удовлетворение выигравших. Корову выиграла 5 летняя девочка; один велосипед выиграл рабочий, который был в восторге, так как ему нужно было спешить на работу. Он немедленно сел на велосипед и уехал на завод. Второй велосипед выиграла старушка. Лошадь никто не мог выиграть, к тому же она оказалась хромой на переднюю правую ногу, о чем при ее покупке у цыган не было установлено. Некоторые выигранные вещи не отличались достаточной новизной.
Организованная лотерея и проведение двух студенческих вечеров позволили приобрести для организации «Частных Высше-математических курсов» 2216 рублей золотом.
1-го сентября 1920 г. состоялось открытие «Частных Высше-математических курсов», и все 48 человек абитуриентов города начали слушать лекции, счастливые продолжением своего образования. В ноябре 1920 г. мы получили сообщение о том, что более крупные отряды партизан с большими боями ликвидировали «Читинскую пробку». Остатки Семеновских белогвардейских войск бежали в Маньчжурию. В результате установилась прямая связь с Советской Россией. Однако железнодорожный транспорт находился в исключительно плохом состоянии и восточнее города Читы было положение недостаточно спокойным.
Всех бежавших в Маньчжурию белогвардейцев (до 200000 человек) японские милитаристы перебросили во Владивосток. Там они 26 мая 1921 г. спровоцировали белогвардейское восстание, в результате которого в Приморье местные органы ДВР были свергнуты. У власти встало марионеточное белогвардейское правительство капиталиста Меркулова. В начале белым бандам Меркулова, а потом генералу Дитериксу удалось занять Хабаровск 22 декабря 1921 г. и даже потеснить Народно-Революционную Армию по железнодорожной станции Волочаевка в направлении на г. Читу.
2-14 февраля 1922 г. после трехдневного боя НРА заняла станцию Волочаевку и 14 февраля освободила г. Хабаровск, преследуя белогвардейцев до Владивостока.
Таким образом, белогвардейцы потерпели сокрушительное поражение под г. Читой, потом под Волочаевкой и, наконец, были окончательно разгромлены в боях под Спасском.
Интервенция Дальнего Востока Японией вызывала у народа Японии гнев и возмущение и не имела никакой поддержки. Массовая борьба пролетариата Японии против интервенции велась под лозунгом немедленной эвакуации японских войск.
Под нажимом трудящихся масс правительство Японии вынуждено было подать в отставку. Новый кабинет, сформированный адмиралом Като 24 июня 1922 г., принял решение о выводе японских войск из Приморья.
Перед вторым годом обучения в «Частных Высше-математических курсах» 1 сентября 1921 г. мы запросили министерство народного образования ДВР о возможности перехода этих курсов на государственные. Нам в этом отказали и предложили в дальнейшем ориентироваться только на существующие высше-учебные заведения в других городах. Поэтому занятия на курсах были продлены только на полугодие - до 1 февраля 1922 г., исходя из оставшихся средств. «Частные Высше-математические курсы» сыграли большую роль в начальной подготовке студентов по высшей математике, физике и неорганической химии в высших учебных заведениях, куда они потом поступали. Студенты при закрытии курсов выразили большую благодарность преподавателям В.И. Боголюбову, А.П. Полину и Ф.К. Лукину за хорошую постановку занятий на курсах. Обсуждался вопрос о подготовке к поездке в Советскую Россию для поступления в высше-учебные заведения. Выяснилось, что из 48 абитуриентов только двое, П.В. Умрихин и В.Х. Попов, решили «рискнуть» на такое длинное путешествие из Благовещенска в Петроград. Подготовка к поездке заключалась в том, чтобы добыть себе на какое-то время продукты питания и по возможности иметь необходимую сумму денег от своей преподавательской зарплаты и некоторую помощь от родителей на такое большое путешествие. От Амурпрофсовета нужно было получить
официальное письмо для Дальневосточного профсовета с просьбой оказать помощь в направлении тт. Умрихина и Попова в Москву или Петроград для продолжения образования.
Как учителя школы, мы имели право на скидку в стоимости проезда водным путем, поэтому мы решили осуществить наше начальное путешествие пароходом от г. Благовещенска до г. Сретенска.
16 августа 1922 г. мы с В.Х. Поповым заняли каюту пассажирского парохода с грузом: 2 мешка сухарей и полтора мешка копченой рыбы кета, а также необходимые личные вещи. Для того чтобы не показалась погрузка вместе с вещами излишней, я попросил товарищей с мешками пройти по второй сходне. Нас двоих провожали родители, мой отец и мать, а В.Х. Попова провожали старшая сестра Вера Христофоровна и мать Наталья Васильевна. На проводах были почти все абитуриенты от курсов, а также преподаватели и сотрудники от разных учреждений.
Некоторые завидовали нам, едущим для получения высшего образования, а некоторые смотрели на нас, как на людей, идущих на большой риск, имея ввиду голодовку в Советской России и трудности поездки. При прощании с родителями, а также со всеми присутствующими мы дали слово, что примерно через два года мы обязательно встретимся на этом же берегу Амура. Пароход отошел по расписанию, а родители остались на высоком берегу Амура на нашем извозчицком экипаже. Отец стоял у лошади Савраски. Моя мама, Наталья Васильевна, и Вера Христофоровна сидели в экипаже и все время махали платочками, пока не скрылся пароход за крутым поворотом Амура. Так запечатлелись проводы у нас и у наших милых родителей. Пароход шел против течения реки при мелководье с большим опозданием по станциям и с большими остановками. На пятые сутки нашего путешествия мы решили посмотреть рыбу в мешках и обнаружили на ее поверхности появление плесени от влияния влажности воздуха. После обсуждения этой неприятности мы решили посушить рыбу в каюте. Для этого развесили рыбу на веревках, расположенных крест на крест под сводом каюты. Часов через пять около нашей каюты все время останавливались гуляющие люди и задавали друг другу один и тот же вопрос: «Откуда так «несет» рыбой?!». Я об этом сообщил Попову и предложил немедленно убрать рыбу в мешки во избежание скандала с капитаном парохода.
Только что окончили уборку рыбы, как уже помощник капитана стучит в каюту и спрашивает у нас: «У Вас, товарищи, по-видимому, в каюте рыба?». Мы говорим: «Да», -и показываем на стол у окна, где для отвода глаз лежит большая рыбина. Больше помощник капитана к нам не обращался, а в следующие дни мы уже спокойно продолжали просушивать рыбу.
В устье реки Шилки, впадающей в Амур, пришлось всем пассажирам пересесть с парохода на плоскодонную баржу, которую потом тянул буксиром маленький двухколесный пароходик.
Река Шилка протекала среди высоких гор, покрытых густыми лесными зарослями: этот пейзаж был изумительно красив. Временами пароходик не мог преодолеть быстрое течение воды в Шилке, в особенности при крутых поворотах, и поэтому были частые вынужденные остановки. Это приводило в уныние многих пассажиров, несмотря на окружающую красоту пейзажа.
На одной из остановок попутно разгорелся спор между В.Х. Поповым и одним из пассажиров о том, существует ли страх. Этот пассажир доказывал, что страха вообще не
существует, и приводил примеры. Через 3 часа после этого спора произошел интересный случай. Во время послеобеденного сна вдруг раздалась интенсивная стрельба, по-видимому, из винтовок.
Мы с Поповым быстро встали и решили пойти на палубу. При выходе из каюты мы увидели лежащих пассажиров в коридоре на полу, в том числе и пассажира, утверждавшего вообще об отсутствии страха. При этом он кричал воем выходящим из кают, что надо быстро ложиться, так как на нас напали хунхузы. Мы вышли на палубу и увидели действительность: капитан пароходика непрерывно стрелял по прыгающей на горе козе. Это событие вызвало потом разговоры и дискуссии по другим вопросам, и все уже не замечали медленный ход пароходика.
В Сретенск мы прибыли на 9-е сутки утром при хорошей солнечной погоде, но с большим опозданием против расписания. Пароходик остановился против двух разрушенных зданий. Горы против Сретенска были все изрыты, в траншеях, что свидетельствовало о бывших военных событиях. Житель Сретенска сообщил нам, что полтора года тому назад было большое сражение между партизанами и белогвардейцами. Мы поднялись на гору и увидели там другие глубокие траншеи. Весь день при солнечной погоде мы просушивали на берегу нашу рыбу, а вечером погрузились на поезд. <.>
Первая поездка в Благовещенск
Мы с В.Х. Поповым наметили в конце второго курса (т.е. в 1924 г.) сделать поездку на родину в Благовещенск. Это было условлено с родителями при нашем отъезде в Петроград. Теперь предстояло выполнить часть экзаменов до экзаменационной сессии. По этому вопросу мы обратились к декану факультета профессору М.А. Павлову, который, подробно ознакомившись с нашим положением, разрешил нам выехать 15 июня с возвращением обратно в Ленинград к 1 августа. Перед отъездом мы получили стипендии за отпускное время, но этого было на поездку недостаточно. Поэтому мы обратились в трудовую студенческую артель за заработком. Артель включила нас в мае месяце на разгрузку каменного угля с двух баржей на реке Неве. Во время нашей работы на Неве В.Х. Попов вспомнил адрес знакомых в Ленинграде, и мы решили познакомиться с ними как благовещенские. Это была семья Халчевых, проживала она недалеко от р. Невы на Литейном проспекте. В этой семье когда-то проживал В. Гейер, будучи студентом Военномедицинской академии. Теперь (в 1924 г.) он жил в Благовещенске и являлся знаменитым губернским врачом. Между Гейером и Халчевыми происходила беспрерывная переписка, как между старыми друзьями. В. Гейер дал рекомендацию В.Х. Попову для знакомства с Халчевыми. Они приняли нас очень приветливо и были в восторге, когда узнали, что почти через месяц мы уезжаем в Благовещенск. Оба сказали: «Как приятно через вас передать семье Гейер подарки, и как все время мы будем благодарны вам за живую связь между Благовещенском и Ленинградом!». Весь вечер мы провели у Халчевых с большим удовольствием. Они очень интересовались нашей студенческой жизнью и в дальнейших наших посещениях.
14 июня 1924 г. мы выехали из Ленинграда в наше большое путешествие по железной дороге до г. Сретенска, а по воде на пароходе от г. Сретенска до г. Благовещенска. Таким образом, совершили путь по такому же маршруту, как это было в 1922 г. Мы были оба очень утомлены перед отъездом, и поэтому ехали, не вылезая из вагонов, за исключением Екатеринбурга (Свердловска) - все время отдыхали. В Екатеринбурге мы осмотрели
железнодорожную станцию с подземными ходами по пути. Общее впечатление по железнодорожной магистрали в пути оставалось хорошее: за прошедшие два года была выполнена большая восстановительная работа. Путь от Сретенска до Благовещенска был совершен достаточно быстро благодаря паводку и достаточному уровню воды. Здесь нам удалось подробно ознакомиться с Шилкинскими горами, покрытыми лиственной тайгой с примесью сосны и кедра. Наш спутник по пароходу сообщил, что в бассейне Шилкинских гор геологами обнаружены крупные месторождения цветных металлов и золота и что этот бассейн будет играть здесь большую роль в развитии промышленности.
Пароход прибыл в Благовещенск с опозданием на 5 часов по причине вынужденной остановки на ближайшей станции для ремонта боковых колес. Поэтому встреча с родными на берегу Амура, к сожалению, не состоялась. Мы приехали домой к родным только поздно ночью. Моя мама и Наталья Васильевна (мать Попова) были очень довольны нашим видом по сравнению с тем, что они предполагали. Разговор между нами продолжался почти до самого утра, а потом весь день с другими членами семьи.
Утром я лег в кровать, установленную в сенях дома, чтобы я мог спокойно поспать. Однако почти в 12 часов ко мне нагрянула детская делегация посетить меня - дядю из Ленинграда. Дети: Валя, Сережа и Ниночка вместе с отцом Колей и матерью Марусей (моей сестрой). Затем явились мама, папа и братья Ваня и Федя. Здесь была выражена общая радость встречи, которая продолжалась потом за общим столом почти весь день. На следующий день я посетил семью Туниных и Паскониных. Они встретили меня с радостью и большой любознательностью о результатах моего двухлетнего пребывания в Ленинграде. Я убедился, что удовлетворить их любознательность полностью не смог, так как впереди еще оставались 2-3 года работы по программе в политехническом институте и на заводах по специальности металлургии. Здесь выяснилось, что мои школьные товарищи Петя и Миша ограничились приобретенными специальностями: Петя - бухгалтером, а Миша - мастером, и оба женились. Договорились о вечере воспоминаний.
С В.Х. Поповым мы зашли к В.А. Гейеру с посылкой от Халчевых. Нас приняла его дочь Надежда Васильевна, которая при разговоре сообщила нам, что она тоже студентка из Москвы и тоже приехала на побывку к родителям. Они уехали на неделю в деревню. Мы обещали через неделю зайти с поручениями от Халчевых.
При разговоре в нашей семье выяснилось, что во время моей побывки (около месяца) необходимо выполнить две важные задачи: подготовить для лошади и коровы сена и подготовить для отопления дома необходимое количество дров. Первую задачу я выполнил вместе с братьями поездкой на сенокос. Подготовка дров была произведена на берегу реки Зея путем покупки бревен и распилки их на дрова, которые были доставлены нашей лошадкой на наш двор. Помимо этого при моем участии было проведено несколько экскурсий в лес и на горы в компании с родственниками или с близкими знакомыми.
Около 20 июля мы с В.Х. Поповым собрались обратно в Ленинград. На вокзале нас провожали родители, все родственники, и все наши знакомые с большими пожеланиями успехов в нашем деле. Обоюдные добрые пожелания, приятные разговоры с обеих сторон создали хорошее настроение на проводах. <.>
Вторая поездка в Благовещенск
В июне 1928 г. состоялась вторая моя побывка к родителям в г. Благовещенск. Вся железнодорожная ветка до Благовещенска находилась почти в воде, и поэтому поезд шел
очень медленно. Я приехал с большим опозданием. Приближалось наводнение от паводка: был все время сильный дождь.
В семье Умрихиных были большие изменения. Братья Ваня и Федя женились, зять Николай Васильевич (Коля) вместе со своей семьей переехал от отца на новую квартиру, расположенную на нашей Свободной улице. Отец и мать хорошо выглядели, жили дружно. Очень я был огорчен тем, что отец продал лошадь и пока не думает приобретать новую. Встреча была радостная. Много было разговоров и воспоминаний о прошедшем. Особенно много со мной говорила мама. Я показал ей фотографию моей знакомой Веры Александровны и охарактеризовал её как человека с самой хорошей стороны. Я был в восторге от детей моей сестры Маруси с Колей. Они были очень жизнерадостными и исключительно внимательными к родителям и старикам: дедушке и бабушке. Отец, Ваня и Федя в мой приезд работали плотниками на строительстве нескольких школ. В связи с тем, что моя побывка дома была рассчитана только до первого августа, то на семейном совете был решен вопрос о моей нагрузке - помощи семье. Я должен был проводить все огородные работы и подготовку топлива на зиму.
На второй день приезда меня записали в отряд по борьбе с наводнением. Почти половина города Благовещенска уже находилась в воде. Наша Горбылевка была расположена на гористой местности, и вода не дошла до нас за все время наводнения. Во время дежурства на реке Зее я совершенно не видел второго берега реки - одно сплошное море. По быстро текущей воде были видны крыши плавающих домов, телеги, деревья, кусты и разные поломки. Иногда на плавающих предметах находились собаки или кошки, их спасали при помощи моторных лодок. Во избежание дальнейшего подъема воды поднимали выше имеющийся земляной вал на некотором расстоянии от берега путем подвоза земли на тачках и телегах.
Я подробно рассказал о наводнении в Ленинграде в 1924 г., где я был тоже мобилизован на ликвидацию последствий наводнения для срочного освобождения Невского проспекта и других улиц от занесенных водой барок, лодок, бревен, досок и разных материалов для восстановления необходимого уличного движения в городе. Прибавил, что в настоящее время уже идет строительство защитных сооружений от наводнения в Ленинграде.
Теперь нам известно, что Благовещенск навсегда освободится от наводнения в связи с окончанием строительства на реке Зея гидростанции и образованием водоема (моря), поглощающего воду в период паводка.
20 июля я зашел к семье доктора Гейера. Меня встретила жена доктора Софья Михайловна и девушка, которую звали Таней (вторая дочь Гейера). Я сообщил ей о своей обратной поездке в Ленинград и попросил подготовить ответ семье Халчевых на вторую посылку, которую я привез для них в этот приезд в Благовещенск. При разговоре выяснилось, что Таня тоже собирается к поездке в город Читу и что она, как и я, затруднена была приобретением билета. Железнодорожные билеты не продаются в связи с размывом железнодорожного пути наводнением.
Было принято решение ехать пассажирским пароходом по реке до города Зеи, а там по железной дороге дальше. 2-го августа мы выехали утром из Благовещенска и наблюдали с парохода, какое получилось море от наводнения Зеи, и понимали, какой большой ущерб принесло это несчастье народу. Вода начала убывать. Через два дня мы выехали по железной
дороге. В Чите встречал Таню ее муж с группой молодых веселых людей. Она перед этой встречей очень благодарила меня за помощь, которую я ей оказал.
В день приезда в Ленинград меня встречала с радостью Вера Александровна Ширяева и сообщила о том, что в газетах писали так много о наводнении в Благовещенске, и она боялась за мое благополучие. Вместе сдали в багажную камеру вещи и пошли в ресторан, чтобы за чашкой чая отметить нашу встречу, поговорить о многом. <.. .>
Третья поездка в Благовещенск В 1935 г. я решил совершить третью кратковременную поездку на родину. Моя жена (Вера Александровна) не могла участвовать в этой поездке, так как на ее руках были ребенок (девочка одного года) и старые родители, с которыми она была на даче в местечке Колтуши. Завод предоставил мне короткий отпуск на 18 дней с учетом расхода времени на железнодорожный транспорт в связи со срочной работой по намеченным исследованиям.
На родине в Благовещенске я пробыл 7 дней и за это время увиделся со всеми родственниками и знакомыми. Кое-что помог по хозяйству: подготовил дрова на зиму, отремонтировал крышу нашего домика и оказал материальную помощь. В домике уже было тесновато в связи с появившейся семьей брата Федора Васильевича с детьми. Отец и мать жили хорошо, но постарели, им было около 70 лет каждому. На следующий день приезда все собрались в нашем домике, а именно: отец и мать, Иван Васильевич с женой, Федор Васильевич с женой, сестра Маруся со своим мужем (Николаем Васильевичем) и все их дети. Я постарался сделать о себе доклад о том, как я защитил дипломный проект и получил звание инженера металлурга и начал выполнять двойную работу в институте и на Путиловском заводе, сообщил о знакомстве с семьей Ширяевых и с Верой Александровной, на которой я женился, и о некоторых других подробностях своей ленинградской жизни. Просидели мы до позднего вечера. При общем разговоре отец признался, что были большие трудности у них тут и у меня в одиночестве, но все прошло, и мы живы, здоровы.
Здесь он сообщил о том, что купец И.И. Саяпин, который из меня хотел сделать приказчика, сошел с ума (тихое помешательство), а потом попал в психиатрическую больницу, где и умер. Это меня поразило.
На следующий день меня поразила встреча со школьными товарищами Петей и Мишей Туниными. Узнав о их новом адресе, я пошел встретиться с ними. При входе во двор дома на Некрасовской улице я увидел в садике человека на костыле (без правой ноги). Это оказался Петя Тунин. Мы с радостью обнялись и долго говорили, не затрагивая вопроса о его несчастье. Об этом начали говорить после прихода к нам его жены. У него была гангрена и, несмотря на поездки на юг, все-таки пришлось сделать операцию. Мы условились еще раз встретиться и более подробно поговорить обо всем. Миши дома не было, он только что уехал в командировку. Наша встреча состоялась после приезда Миши.
Вторая беседа с родными была в воскресенье за день до моего отъезда. Так как поезд должен был отходить в 7 часов 15 минут, то я распрощался со всеми, за исключением родителей, которые согласились быть на проводах в ранее утро. Со слезами проводили они меня, со слезами поехал и я. Это была наша последняя встреча. В конце Великой Отечественной войны их уже не было в живых. <.>
Четвертая поездка в Благовещенск В 1954 г. была совершена поездка на мою родину в г. Благовещенск впервые с участием жены Веры Александровны и дочери Нины. Вторая дочь Алла не могла поехать из-
за поступления в институт. Для меня эта поездка была по счету уже четвертой (первая была в 1924 г., вторая в 1928 г. и третья в 1935 г.), с перерывом между этой поездкой и третьей почти в двадцать лет. Такой большой перерыв объясняется, главным образом, ходом больших событий в период Отечественной войны и после нее. Но в этот перерыв я и моя семья имели непрерывную связь почтой с моими родителями и родственниками. В этот 1954 г. моих родителей уже не было, умерли в 1944 г. Не было двух моих братьев - один погиб на гражданской службе, а другой на фронте при наступлении на Берлин. Остались в живых сестра с мужем и многие более дальние родственники.
Эта поездка для жены и дочери представляла большой интерес: познакомиться с моими родными и моим родным городом на границе с Китаем. Так как ехали туда и обратно по железной дороге, то имелась возможность познакомиться с Сибирью и Дальним Востоком, а также с некоторыми городами, как-то с Благовещенском, Хабаровском, Иркутском. Наш приезд на станцию Благовещенск ознаменовался очень радостным событием. Мы подъезжали до станции в почти опустевшем вагоне, т. к. много пассажиров вышло в предпоследней ст. Белогорье. Поезд подходит, а на перроне толпа встречающих. Мы выходим из вагона, и вся эта толпа встречающих начала нам кричать: «Дядя Петя, тетя Вера». Это оказалась толпа наших родственников. Все бросились целовать и обнимать нас (Веру Александровну большинство узнало по фотографии). Я говорил: «Почему вас так много?». Потом жена и дочка долго знакомились со всеми родными, не зная никого. Раньше сестра Маруся и ее муж со слезами на глазах обнимали меня после такой долгой разлуки, радость была велика. Встречали нас их сын Валя с женой Ларисой и внук Гена с женой Женей, а у последних их дети. Вот так стало ясно на встрече, почему так много было встречающих. Нам подали легковые машины, которые доставили нас в большой дом, расположенный недалеко от реки Амура, временно занимаемый сестрой Марусей. За общим столом вспоминали прошлые годы. На следующий день решили побывать на могилах моих родителей. Могилу папы нашли быстро, а могилу мамы, к сожалению, так и не могли найти. Сестра объясняла это тем, что в день похорон было много подготовлено могил, и поэтому произошла какая-то путаница. Остался только район, где она была похоронена. Этим обстоятельством я был очень расстроен.
Почти неделю мы провели с родными, а я попутно знакомился с изменениями города. Из Благовещенска мы выехали на пароходе по реке Амуру в г. Хабаровск. Там мы имели ввиду познакомиться с родными по линии матери. Путешествие по Амуру представляло для нас большой интерес. С парохода мы имели возможность сопоставить относительную жизнь двух народов: русских - на левом и китайцев - на правом берегу Амура. Удалось сопоставить по такому примеру, как обработка полей: у русских она производилась при помощи тракторов, а у китайцев при помощи плуга и волов, с использованием ручного труда. Амур поразил нас своей экзотической красотой. Он достигал местами двух и более километров в ширину. Отвесные горы Хингана, мимо которых мы плыли, покрытые лиственницей и елью, были сказочно прекрасны. Поразительны были волшебные превращения поверхности воды Амура при движении парохода во время лунного освещения и при закате. Поверхность волн превращалась то в серебро, то в золото, и мы, очарованные этим, долго не могли уйти в каюту.
Новая сказка нас ждала - это г. Хабаровск, расположенный на трех горах (теперь они, к сожалению, для удобства жителей сравнены). Мы увидели хорошо выполненный памятник
Хабарову; на берегу расположен большой парк, украшенный статуями; побывали в краеведческом музее и в цирке. Удалось устроиться в номере гостиницы, где мы потом принимали своих родственников после того, как мы сами побывали у них в гостях. В общем, очень хорошо встретились с родственниками в течение 6 дней и постарались ознакомиться с городом.
Из Хабаровска в обратный путь до Свердловска проехали по железной дороге с остановками у близких родных на два дня в городе Иркутске. <.>
Пятая поездка в Благовещенск
Почти через двадцать лет после побывки на родине в 1954 г. мы собрались побывать в Благовещенске еще в пятый раз - в 1973 г. Выехали мы из подмосковной дачи семьей: я, Вера Александровна, Ниночка и Петрик. Алла не могла поехать в связи с необходимостью обмена нашей квартиры и, не останавливаясь в Свердловске, продолжали путь до самого Благовещенска. В Свердловске нас встречали и провожали сестры Веры Александровны, Нина Александровна и Валентина Александровна, и друзья. По всему пути нигде не останавливались и с удовольствием знакомились с изменениями, происшедшими за такой срок - 20 лет - по карте, вывешенной нашим внуком Петриком на стенке нашего купе в железнодорожном вагоне.
В Благовещенске нас встречали все родственники, ожидавшие нашего приезда. Было приятно сразу узнать, что у моей сестры Марии Васильевны с мужем имеется собственный дом, такой же дом имеется у Вали, ее сына с семьей, и проживают они все на одной и той же улице; у каждого дома имеется огород. Мы с женой остановились в доме сестры, а Ниночка с Петриком в доме Вали. Петрик хорошо освоился в родной семье и в особенности с мальчиком Артемом (внуком Вали), с которым играл в различные игры. Я неоднократно совершал с ними прогулки на катере по Амуру. Однажды Петрик решил посмотреть течение Амура и высунул свою голову выше окна катера, и с головы сдуло его пионерскую шапочку прямо в воду. Он был очень расстроен, но после разговора с дедом, то есть мною, он начал гордиться тем, что подарил свою шапочку Амуру.
Впервые мы подробно познакомились с семьями детей моего брата Федора Васильевича, убитого во время Отечественной войны при наступлении на Берлин. В начале были в гостях семьи Сергея Федоровича, а потом в гостях семьи Ивана Федоровича. Оба они были по специальности строителями. Перед отъездом в Свердловск побывали в гостях у моей двоюродной сестры Надежды Степановны Димитрюк. Теперь ведем со всеми переписку.
Очень подробно ознакомились мы с Благовещенским областным музеем, в котором просмотрели китайское вооружение, применявшееся при Боксерском событии, и другие интересные экспонаты, со вкусом расставленные в музее.
Берег Амура производит странное впечатление по сравнению с тем, что было двадцать лет тому назад. На берегу обычно было много пароходов, теплоходов, и в связи с этим было большое оживление. Теперь ни пароходов, ни теплоходов не было, за исключением нескольких катеров служебного назначения. Берег был прекрасно асфальтирован, и на берегу появились многоэтажные дома, гостиницы и другие учреждения.
Вид со стороны реки Амура указывает на значительный рост областного города, а отсутствие оживления на берегу можно объяснить временным явлением, как для города, находящегося на границе с Китаем.
Значительное оживление теперь наблюдается в самом городе, в связи с увеличением промышленности, учреждений, а также транспортных средств: машин, автобусов,
возникновением троллейбусного сообщения. Благодаря реконструкции и новому строительству, некоторые улицы города изменились до неузнаваемости. Например, было трудно узнать Буссевскую улицу, которая соединяла бывшую мужскую гимназию с районом Горбылевки. По этой улице я бегал три года из Горбылевки в гимназию. Недалеко от Буссевской по пересекающей ее Иркутской улице были два больших каменных здания. Первое здание было молоканским молельным домом, а другое - баптистским. Раньше около этих домов, а, следовательно, по улицам Буссевской и Иркутской, было большое движение молокан и баптистов, которые в воскресные дни и в праздничные дни шли молиться в эти дома. Реконструкция этих домов и передача их учреждениям сказались на сокращении движения по этим улицам. Наша дочка Нина Петровна как архитектор оценила архитектурное оформление старых и строящихся новых зданий.
Через девять дней пребывания в Благовещенске мы направились в обратный путь с чувством глубокой благодарности, полные сильных впечатлений от красоты и своеобразия города, а также от теплого гостеприимства родных.
