CC BY
64
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕРИЯ 7. ФИЛОСОФИЯ. 2023. Т. 47. № 2. С. 19-32 LOMONOSOV PHILOSOPHY JOURNAL. 2023. Vol. 47. No. 2. P. 19-32
ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ
Научная статья УДК 141.319.8
doi: 10.55959/MSU0201-7385-7-2023-2-19-32
ПОЧЕМУ СОЗНАНИЕ — ЭТО НЕ ИНТЕЛЛЕКТ? Ф.И. Гиренок
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, 119991, Ленинские горы, МГУ, учебно-научный корпус «Шуваловский», г. Москва, Россия
Аннотация. В статье анализируется соотношение понятий сознания и интеллекта. В классической философской литературе понятие сознания связывалось с проблемой знания, а понятие интеллекта — с расчетом. При этом понятие разума являлось неопределенным, включая обе эти характеристики. Разум воображал и одновременно рассуждал. Между тем в современной литературе обсуждаются возможности создания искусственного интеллекта. Для того чтобы судить об эффективности решения этой задачи, потребовалось научиться различать характеристики сознания и интеллекта. В статье показано, что понятие сознания относится к субъективной реальности, а понятие интеллекта характерно для отношений живого организма с окружающей его средой. Субъективная реальность сводится автором к воздействию человека на самого себя. В статье также анализируется понятие социального интеллекта и делается вывод о том, что социальный интеллект построен на действиях, которые не завершаются воздействием человека на самого себя и предстают в виде социального алгоритма. Автор обсуждает проблему полноты и неполноты субъективного опыта.
Ключевые слова: интеллект, сознание, разум, социальный интеллект, мозг, субъективность, субъективная реальность, инстинкт, искусственный интеллект, человек
© Ф.И. Гиренок, 2023
PHILOSOPHICAL ANTHROPOLOGY
Original article
WHY IS CONSCIOUSNESS NOT INTELLIGENCE?
F.I. Girenok
Lomonosov Moscow State University, Leninskie Gory, Moscow, Teaching and Scientific Building "Shuvalovsky", 119991, Russia
Abstract. The article analyzes the relationship between the concepts of consciousness and intelligence. In classical philosophical literature, the concept of consciousness was associated with the problem of knowledge, and the concept of intelligence was associated with calculation. At the same time, the concept of mind was indefinite, including both of these characteristics. The mind imagined and reasoned at the same time. Meanwhile, the possibilities of creating artificial intelligence are discussed in the modern literature. In order to judge the effectiveness of solving this problem, it was necessary to learn to distinguish between the characteristics of consciousness and intelligence. The article shows that the concept of consciousness refers to subjective reality, and the concept of intelligence is characteristic of the relations of a living organism with the environment. Subjective reality is reduced by the author to the influence of a person on himself. The article also analyzes the concept of social intelligence and concludes that social intelligence is built on actions that do not end with a person's influence on himself and appear as a social algorithm. The author discusses the problem of completeness and incompleteness of subjective experience.
Keywords: intelligence, consciousness, reason, social intelligence, brain, subjectivity, subjective reality, instinct, artificial intelligence, human
Современное философское мышление, выстраивая себя по меркам «научного объективизма», перестает, во-первых, быть философским и, во-вторых, быть мышлением. Наука сама себе философия, думают сегодня многие ученые, пытаясь по ходу дела решать так называемые общие вопросы. Что это за вопросы? Это прежде всего вопросы о сознании и о субъективности. Ответы на эти вопросы разделили в ХХ в. ученых и философов на два лагеря. С одной стороны, был И.П. Павлов с собаками, а с другой стороны, А.И. Мещеряков со слепоглухонемыми. Павлов полагал, что сознание — это нервная система, то есть интеллект. Мещеряков полагал, что сознание — это идеальное в действии человека. Кто из них был ближе к объяснению того, как рождается в человеке человеческое? Ответ на этот вопрос остается открытым до сих пор. Д.И. Дубровский полагает, что все дело в мозге, ученики Э.В. Ильенкова утверждают, что все
дело в действии с предметом человека. То есть до сих пор неясно, как мы, по словам И. Бродского, обрели дар речи в глухонемой вселенной. Неясен даже характер разрыва внутри самой жизни на сон и явь. Мы не знаем, откуда взялась у нас субъективность. Мыслить природу — значит полагать причину в вещах. Мыслить субъективность — значит полагать причину в произволе человека. Как одно соединяется с другим? Ионийцы полагали, что вихрь творит мир. Платон полагал, что мир творит бог. У Анаксагора ум приводит в движение материю. Но он не объяснил, как это ему (уму) удается. Стоики решили, что все материально, иначе человек не смог бы руководить своим телом. Нетелесное не может воздействовать на телесное. Но тогда зачем оно нам нужно?
Что античная философия упускала из вида? То, что, с одной стороны, живое вещество эволюционирует, а с другой стороны, человек, ничтожная его часть, почему-то не эволюционирует, а грезит, галлюцинирует. В первом случае работает механизм приспособления к реальности. Во втором случае работает механизм созидания самой реальности [1].
О различии онтологий сознания и интеллекта
Следуя за мыслью Л.С. Выготского о том, что речь и мышление — это разные субстанции, необходимо то же самое сказать и об интеллекте и сознании. Сознание — это отношение человека к самому себе во времени. Интеллект — это отношение организма к предметной среде. Первое составляет внутреннюю жизнь. Второе — внешнюю. Отношение к себе во времени не нуждается в интеллекте, а отношение организма к предметной среде не нуждается в сознании. В точке пересечения мышления и речи возникает, по словам Выготского, речевое мышление. Точкой пересечения интеллекта и сознания является человек. Необходимо заметить, что сама эта точка пересечения не принадлежит ни сознанию, ни интеллекту. Она принадлежит человеку.
Еще совсем недавно мы думали, что у нас есть сознание и мир дан нам интенционально. Но затем появились машины с интеллектом, и мы стали думать, что сознание учреждает реальность и поэтому его можно описывать только в терминах этой конституированной реальности. Что это значит? Это значит, что сознание, во-первых, не описывается в каузальных терминах внешней среды и, во-вторых, оно не обладает интенциональной структурой, то есть нельзя говорить, что сознание всегда есть о чем-то. Быть в сознании — значит быть слепым. Но что делать, если мы не видим мир вообще? Если мы в сознании и нет никаких заранее данных «осознанных» предметов?
Для ослепленных сознанием важен его первый взгляд, то есть первое и непроизвольное определение предмета. Определение втемную. Чтобы затем вторым взглядом доопределить первый. В это доопределение и встроен человеческий интеллект.
Машины с интеллектом отличаются тем, что у них нет ни первого взгляда, ни второго. У них есть программа. Что объединяет человека и машину? То, что человек и машина автономны по отношению к окружающему их миру: человек — благодаря сознанию, машина — благодаря программе. И человек, и машина не зависят от внешней каузальности. При этом человек мыслит, а машина оперирует со знаками. Человек ищет смысл, а машина занимается, как говорил Гуссерль, «возней со знаками» [2, 182]. Что значит возиться с ними? Это значит обращать внимание только на их формальные свойства. И не обращать никакого внимания ни на семантику, ни на прагматику. Человек пытается вывести свой предмет из потаенного, машина ничего предметного на свет не выводит, а занимается комбинаторикой уже известного, но еще не осознанного знания.
Человек мыслит, ибо придает смысл бессмысленному, машина не мыслит, ибо выполняет необходимые операции со знаками. Машина с интеллектом не нуждается в «машинисте», она нуждается в интерпретациях человеческого сознания, то есть ей нужен инженер, который ее создал и контролирует. Без этих интерпретаций она ничего не значит. Никакие сенсоры, никакие нейронные сигналы ей не помогут.
Чтобы быть в сознании, человек отказывается от знания мира самого по себе. Мы либо ничего о нем не знаем, либо не все. Мы соглашаемся с тем, как он есть для нас. Но что делать, если кто-то захочет узнать, как мир существует без нас сам по себе? Для тех, кто озабочен познанием мира как он есть сам по себе, нужно вместо каузальных отношений между галлюцинациями сознания ввести структурно-функциональные отношения между ними. Или, что то же самое, нужно отказаться от субъективности и полностью полагаться на абсолютное знание в абсолюте. Именно эту стратегию выбрали изобретенные американцами когнитивные науки. Существование компьютера заставило старых натуралистов обновить свой натурализм и дополнить каузальные отношения физической реальности функциональными (структурными) отношениями ментальной реальности, полагая при этом, что никакая ментальность невозможна без каузальности.
Иными словами, новый натурализм должен объяснить нам, почему природа не изобрела компьютер и когда компьютер, созданный человеком, перейдет на автотрофное существование. Новые нату-
ралисты полагают, что все наличное было когда-то возможным, а все возможное станет когда-то наличным. Если, конечно, исходить из того, что есть время. Но что мы будем делать, если окажется, что его нет?
Биоценоз и галлюценоз
Любой организм принадлежит биоценозу. Что значит принадлежать биоценозу? Это значит принадлежать к сети пространственной локализации живого вещества на земле. Человек как живое существо принадлежит биогеоценозу. Но как мыслящее существо он принадлежит галлюценозу. Что делает биоценоз? Он связывает токами жизни то, что существует на земле. А галлюценоз связывает аффективными токами то, что существует во времени. Но как можно существовать во времени, если времени нет? Всякое существование предполагает то, что существует. Существование во времени не отсылает к «что». Существование без указания на чтойность может быть только тем, что человеку дано.
То, что существует, не дано. То, что дано, не существует. Галлюценоз связывает то, что человеку дано. Он связывает действия человека во времени. Где одна галлюцинация, там и все. Почему ребенок, рождаясь, кричит? Потому что данность предваряет существование человека. Ребенок учреждает связь во времени. Он, как говорит Кант, чувствует себя в безопасности, то есть в пространстве дома. О чем это говорит? О том, что все мы живем не столько в мире вещей, сколько в мире грез, целей и призраков.
Любому живому существу для того, чтобы приспособиться к биоценозу, нужно было тело, способное к эволюции. Органический интеллект встроен в инстинкт как тип жизни. По словам А.А. Ухтомского, на одну и ту же физическую среду тигр реагирует по-тигриному, а лев — по-львиному. Физически однородная среда физиологически различна для разных видов. А человеку для жизни в галлюценозе сверх того потребовалось еще изобрести сознание. Для чего? Для того, чтобы ориентироваться во времени, подчинить себя не тому, что есть, а тому, чего нет, что само по себе не существует. Природе сознание не нужно. У нее нет времени. Жизнь адаптируется к тому, что есть. В ней интеллект живого организма упакован в инстинкт, в природный разум.
Интеллект человека упакован в сознание. Интеллекту требуется добывать знание о вещах. Сознанию не нужно знание о предметах. Ему нужно учреждать связь времен. У него нет предметных интенций. Сознание существует для воздействия человека на себя во времени. Что это значит? Это значит, что можно быть живым
и разумным, но не мыслящим существом. А также это значит, что можно быть живым и мыслящим, но не разумным существом. Что из этого следует? Из этого следует, что возможны разумные, но неживые существа, а также то, что человек является мыслящим, но не разумным существом, у которого предметное знание сопряжено с присутствием в мире галлюцинаций.
Что мыслится под словом «разум»
Но что же тогда значит слово «разум»? Разум, как скажет Хайдег-гер, есть настоящий враг мышления. Почему? Потому что разум — это логика, а мышление — это воображение. Греки в слове «разум» мыслили разум вне связи с человеком. К. Лоренц, размышляя о значении идей И. Павлова, писал: «...машина, могущая воспринимать гештальт, обязательно будет способна к «обучению»» [3, 34]. Но проблема состоит в том, что машина не воспринимает образы даже тогда, когда ее учат различать образы.
В «Грезах духовидца, проясненных грезами метафизика» Кант объясняет, почему разум слепнет, когда он выходит за пределы опыта: он перестает видеть то, что есть, и начинает видеть то, чего нет. Разум перестает быть рацио, интеллектом. Он грезит самим собой. Где может найти применение такой разум? В пустых желаниях, то есть в желаниях без объекта. Что делает разум? Он дает им объект. Больше он ни для чего не нужен. Каузальность разума проявляется в искусстве, в морали, в религии и технике. Для того чтобы появилась субъективная реальность, нужно было человеку (разуму) стать причиной реальности объектов своих представлений. Искусственный интеллект является одним из объектов этих представлений. Но нейрофизиологи думают иначе.
О тождестве субстанции и субъекта
«Мы — это наш мозг», — говорит голландский нейробиолог Дик Свааб [4]. «Я не есть мозг», — возражает немецкий философ Маркус Габриэль [5]. Кажется, что эти утверждения противоположны. Первое возвращает нас к материализму Я. Молешотта, второе возвращает нас к немецкому идеализму XIX в. В первом случае исходят из того, что, как почка выделяет мочу, так мозг выделяет мысль. Во втором — человеческое растворяется в духе, в социальности. В содержании нашего сознания всегда есть что-то, говорит Маркус, чему мы обязаны контактам с другим сознанием. Что объединяет два этих противоположных взгляда? Их объединяет уверенность в том, что субстанция и субъект, говоря на языке философов XIX в., тождественны. Если бы они были не тождественны, то мир не узнал
бы себя в нас, не признал бы нас своими. А поскольку субстанция и субъект тождественны, постольку в мире нет ничего такого, что бы не воспроизводилось по законам самого этого мира. В нем все может повториться. Этот мир повторения называется природой. Выделить в природе человеческое невозможно. То есть тождество субстанции и субъекта является теоретическим источником антиантропологизма европейской философии.
Что можно противопоставить тождеству субстанции и субъекта? Не отказ от субъекта, ибо отказ от него ведет к наивному натурализму и трансгуманизму. Не марксовскую уверенность в том, что настоящим субъектом истории был не человек, а капитал, отчужденный от человека труд. Но антиантропологизму следует противопоставить радикальный разрыв между субстанцией и субъектом. Почему разрыв? Потому что только так мы можем говорить о субъекте вне связи с субстанцией и о субстанции вне связи с субъектом. Человека нужно мыслить не вообще, не как часть безжизненной природы, не как то, что принадлежит бытию, а как часть живого вещества. Но быть живым — не значит быть мыслящим. Живое целесообразно без всякой цели. Эта его целесообразность разумна, но это такая разумность, которой не предшествует субъективное полагание целей. Целесообразность без цели, порядок вещей ничего не могут сказать о порядке галлюцинаций в мире человека. Человек ставит цели, но мир его устроен совсем не целесообразно.
Что такое цель? Это галлюцинация человека, согласованная с некоторым множеством людей. В галлюцинации природа перестает быть природой, в ней она уклоняется от себя.
Итак, «без фосфора нет мыслей», утверждают материалисты. В мире, говорят новые материалисты, есть только тела и силы. Разум принадлежит самой природе. «Дух есть то, что он сам из себя делает», — противоречит материалистам Гегель. Оба утверждения коренятся в нечетко проведенной Аристотелем границе между человеческим разумом и нечеловеческим. Со времен Аристотеля под словом «разум» понималось то, что говорит, мыслит и одновременно чувствует, рассуждает и воображает. Иными словами, разум мыслился и как сознание, и как интеллект. Что значит интеллект?
Интеллект
Чем интеллект отличается от сознания? Если я иду, спотыкаюсь и падаю, то за это отвечают мои нейронные сети. Мой интеллект. Если мне стало стыдно, то за это отвечает сознание. Распознавание образов — дело машинного обучения. Считывание смысла образа с картины Николая Ге «Совесть» — дело сознания.
«Искусственный интеллект не существует», — говорит исследователь интеллектуальных систем В. Финн [6]. И с ним согласны отцы-основатели искусственного интеллекта Дж. Маккарти и Дж. Хейес.
Зачем нам искусственный интеллект? Для того чтобы не потеряться в потоке информации. Человек не может проанализировать за одну минуту миллион отчетов, а машина может. «Не надо все подряд называть искусственным интеллектом», — призывает нас профессор Калифорнийского университета Майкл Джордан. «Революция еще не произошла», — говорит теоретик машинного обучения [7]. Что же ей мешает? На этот вопрос Джордан отвечает косвенно. Он говорит, что машины имитируют человека, а не расширяют возможности его мышления. Системы, лежащие в основе искусственного интеллекта, не обладают сознанием. Поэтому они не могут мошенничать. Напротив, они могут обнаружить махинации человеческого разума в финансовых сделках, могут моделировать цепочки поставок товаров. Но они ничего не могут сделать с абсурдом человеческой жизни. У них, в отличие от человека, нет способности суждения, нет целеполагания и семантики.
Проблема искусственного интеллекта состоит в том, что он не может, как человек, видеть сны и, следовательно, лишен возможности воздействовать на себя во времени. Он не может галлюцинировать, не может отличить сон от яви, знак от символа, вещь от изображения вещи. Более того, он не может делать то, что делает живой организм: отличить запах сирени от запаха липы. Программы машинного обучения не нюхают цветы. Они записывают информацию в двузначном коде. Запах и цвет — это объективная реальность для животного, а не для программы.
«Интеллект — это нейронная сеть», — утверждает К.В. Анохин и наделяет эти сети свойствами сознания [8]. Легче предметом науки объявить мозг, чем «признать реальность субъективного. и тем более признать за ним пространственно-временные характеристики», — пишут В.П. Зинченко и М.К. Мамардашвили. «Субъективность —объективна», — приходят они к выводу [1].
Нет, «объективность достигается ценой отказа от субъективности», — настаивает сторонник нового поворота к материализму Д.Б. Пучков и говорит о неполной субъективности человеческого опыта, разделяя взгляд Шелера на Бога и на человека как на нечто неокончательное, становящееся [9].
Сознание ищет смысл в бессмысленном. Интеллект ищет алгоритм повторяющегося [6]. В человеческой реальности всегда можно найти алгоритмическую часть и неалгоритмическую. Первая яв-
ляется интеллектуальной, сопряженной со знанием. Вторая — сознательной. В первом случаемы мы обращены к внешней жизни, во втором — к внутренней. И все зависит от того, как соотносятся обе эти части. Если доминирует внутренняя жизнь, то все предметы начинают существовать как объекты наших грез. Если доминирует внешняя жизнь, то все предметы начинают существовать как объекты чьих-то интересов. Можно предположить, что человек даже свою внешнюю жизнь начинал с субъективного дара, а не с объективного присвоения, с захвата добычи. Природа как некое повторение не может иметь внутренних состояний. Поэтому ее можно описать на языке из двух слов: да и нет, ноль и единица. Но на этом языке нельзя описать дипластию (абсурд) внутренней жизни, отношения людей в группе, ибо эти отношения будут опосредованы их галлюцинациями. Чтобы рассказать об этой жизни, нужно научиться соединять в речи воображаемое и реальное. Для этого нужно изобрести очень много слов.
Можно создать алгоритм, сочиняющий бесчисленное множество наскальных рисунков, но эти рисунки без воспринимающего их сознания будут простыми знаками, отсылающими к таким же, как они, знакам, но не к смыслам. Сегодня уже создан алгоритм, сочиняющий хораллы Баха, но нельзя создать алгоритм, расширяющий реальность посредством соединения невообразимого в музыкальный образ. Бах — это музыкальная галлюцинация человечества. Им можно только родиться. В алгоритме нет переживания. В чувстве звука оно есть.
Искусственный интеллект имитирует работу естественного интеллекта. Интеллект, извлеченный из сознания, перестает быть человеческим, ибо лишается того, что Кант называл «хитростью разума». Человек, рассуждая, совершает прыжки от фразы к фразе. В каждой фразе у него рождается целый мир. Алгоритм не прыгает, он дедуцирует. При этом, по словам Финна, сортируя цвета на красный и синий, он не сможет ничего сделать с фиолетовым цветом, потому что его нельзя отнести ни к красному, ни к синему, ибо в нем есть и красное, и синее [9]. В этой невозможности состоит ограниченность всякого интеллекта.
Социальный интеллект
«Социальный интеллект» придумал Торндайк. Для чего? Для того, чтобы зафиксировать, что человек понимает действия другого человека. Но разве животное не понимает действие другого животного своего вида? Что значит понимать? Понимает ли собака, когда ей говорят сесть и она садится? Понимает ли попугай, повторяющий
слова за человеком? Понимает ли человек, разглядывая «Черный квадрат» Малевича?
На самом деле, никакого социального интеллекта не существует. Почему? Потому что социальное общество наполняет мир человека действиями, которые не завершаются действием человека на самого себя. Тем самым человек сводится к социальной роли, к рабочей силе, к профессии, то есть к алгоритму, исполнение которого не нуждается в сознании. На место сознания в обществе встает язык, лишенный связи с воображаемым. Язык, как разъяснил нам Лакан, структурирован как наше бессознательное. Власть в современном обществе осуществляется посредством языка. Самим обществом начинают править трансмедиа, которые рассказывают нам пустые занимательные истории. Общество как отношение между людьми, опосредованное сознанием, ушло в прошлое.
За что Протагора приговорили к смерти? За безбожие. Его мысли попали под действие псефизмы Диопифа. Сегодня псефизмы Диопифа учреждают трансмедиа. Они определяют, кто мыслит правильно, а кто не мыслит. Они заполняют симулятивные пустоты культуры. Пустому языку в сетевом обществе соответствуют пустые коммуникации. Чем меньше у человека сознания, тем больше он нуждается в трансмедиа, в умных вещах.
Мир умных вещей очень быстро входит в современную жизнь. «Искусственный интеллект» становится символическим посланием человеку о том, что он больше никому не нужен, ни себе, ни обществу. Не об этом ли мы говорим тогда, когда, озабоченные страданиями людей, говорим о применении искусственного интеллекта в медицине, в производстве, в системах вооружения. Трансмедиа желает учить детей, минуя посредника, преподавателя. Лечить больного, минуя врача. Врач — человек, который устает, ошибается, будучи включенным в аффективный ток галлюценоза. Трансмедиа неизвестное хотят сделать известным, не обращаясь к ученому. Технический прогресс хочет избавить нас от галлюценоза. Но как быть с тем, что каждый человек нуждается в некоей порции иллюзий, надежд? Всякий аналитик знает, что алгоритм не дает надежды, хотя, конечно, он не дает и взяток. Он не хитрит, не обманывает. Но он делает ненужным сознание судей и прокуроров. А без судей социальная жизнь невозможна. Интеллект превращает жизнь в логический процесс. Сознание — это не логическая структура, а способ жизни во времени. Алгоритму же подходит представление Витгенштейна о мире как совокупности фактов, а не как смешении вещей и призраков.
Почему Гарри Каспаров (внесен Минюстом РФ в список физ-лиц-иноагентов) проиграл игру в шахматы суперкомпьютеру Deep
Blue? Не потому, что у компьютера появилось сознание, а потому, что от шахматиста потребовалось расстаться с сознанием и стать вычисляющим интеллектом. Игроку в шахматы не требуется ныряние в глубины внутреннего опыта, ему нужно не сознание, ему нужен интеллект, обладающий огромной скоростью перебора вариантов игры после каждого хода, и навыки обработки больших данных.
Сегодня мыслить — значит быстро мыслить. А быстро мыслить — значит вычислять. Что мешает быстро мыслить? Сознание и язык, который ведет к сознанию. Кто размышляет, тот медленно считает. И, следовательно, отстает. Deep Blue считал быстрее Каспа-рова. Еще быстрее считал варианты компьютер, обыгравший мастеров игры в Го. Что помогает органическому интеллекту строить расчеты? Инстинкты. Что мешает человеку жить? Сознание. Трансмедиа нас убеждают, что для того, чтобы жить счастливо, человеку нужно полностью редуцировать сознание, а также сменить язык, которым оно пользуется. Что мешает спортсмену стать выдрессированной силой природы? Сознание. Что помогает спортсмену? Инстинкты тела. Поэтому спортсмены вынуждены полагаться не на силу сознания, а на инстинкты тела. Поэтому и человеку вообще, подсказывают нам нейронные сети, следует полагаться на искусственный интеллект.
Постановка целей — это не та задача, которую решает органический интеллект и тем более технический. У всех живых существ есть мозг, все они вычисляют, рассчитывают, даже вороны, хотя мозг у них не такой, как у обезьяны, то есть он у них без извилин. Интеллект есть и у осьминога, хотя он и безмозглый. Цели ставит тот, кто грезит. Тот, у кого есть сознание.
Что такое сознание?
С чего начинается человеческое в человеке? С сознания. С чего начинается сознание? С расширения реальности. Расширяет ли реальность интеллект? Нет, он ее рассчитывает. Как расширяется реальность? Посредством мнимостей. Греза — это мнимость, то, чего нет, но что дано человеку. И бытие — это мнимость, то, чего нет, но что, как говорит М. Хайдеггер, дано человеку. Хайдеггер хотел расширить существование посредством бытия. Но проблема состояла в том, что существование не зависит от бытия, а бытие, в свою очередь, зависит от существования человека. Человек же зависит от органики, которая связана с землей, а не с неким бытием вообще. У органики есть странная способность: удваивать мир, то есть галлюцинировать. Но галлюцинировать — значит выпадать из систе-
мы приспособительных реакций к окружающей среде. Что делает человек? Выпадает из этой системы. Ставит себя вне эволюции и ее законов. От эволюции ему передаются только болезни и смерть. Что ему остается делать? Расширять реальность посредством мнимостей, посредством того, чего нет, но что ему дано. Что значит расширять реальность посредством мнимостей? Это значит впервые формировать у себя чувство реальности. До расширения реальности никакой реальности не существует. Она возникает в момент расширения вместе с чувством реальности. Это чувство взрывает эволюцию и органическое существование. Почему? Потому что в расширении реальности есть что-то, что не зависит от реальности. Что это? Это то, причиной реальности чего мы сами являемся. Например, планетарная техника. Природа паровозов не строит, но она не строит и гаджеты, и ноосферу из галлюцинаций.
Среди того, что имеет причину не в нас, а в самом себе, появляется то, что имеет причину не в самом себе, а в нас, в человеке. Говоря иначе, среди вещей появляются не вещи, а то, что выдает себя за вещь. То, что выдает себя за вещь, не будучи вещью, иногда называют симуляцией. Но это не симуляция, а призрак. Словом «призрак» обозначается новый класс вещей. Это класс чувственно-сверхчувственных вещей. Призраки не вещи, не техника, но они существуют как вещи, если к ним относятся как к вещам. Призрак, если он воспринимается как призрак, перестает быть призраком. Чтобы призрак был призраком, он должен восприниматься как вещь. По призракам узнается присутствие сознания, а вместе с сознанием появляется и чувство страха. Есть призраки — есть сознание. Нет призраков — нет сознания. О чем это говорит? О том, что борьба с призраками всегда есть борьба с сознанием. Человеку тесно в мире вещей. Он не помещается в нем, окружая себя призраками или, что одно и то же, чувственно-сверхчувственными вещами.
Что значит оцифровать человека? Это значит лишить чувственное связи с сверхчувственным, то есть лишить нас сознания, рассеять призраки, которые нас окружают. Если бы человека окружали только чувственные вещи, то никакого сознания ему было бы не нужно. Ему было бы достаточно нервной сети, мозговых структур, которые не умеют ловить токи символических содержаний.
Грезы
Первое, что встречает человек в своей жизни, это не вещи, не люди, а грезы и галлюцинации. Последнее, что видит человек в этом мире, это опять-таки его галлюцинации. С ними он приходит в мир, с ними он и уходит из него.
Мы не находим себя среди того, что вокруг нас. Но вокруг нас мы находим тени себя, призраки. Почему? Потому что призраки — это образы, которыми мы воздействуем на себя. Грезы отсылают нас в будущее. Галлюцинации останавливают время в настоящем, в данный момент. Призраки уводят нас в прошлое.
Современная философия относится к грезам как к чему-то неподлинному, как к тому, от чего, как от мухи, можно отмахнуться. Так относился к грезам Ж. Делёз? В рассуждениях о творчестве он полагал, что нормальные люди не грезят. А к тем, которые все-таки грезят, нужно, учил нас Делёз, относиться с опаской. В чем он видел опасность? В том, что каждый может стать объектом грез другого. Кто-то грезит, а ты, как объект, совершаешь движение в реальности по логике его грез. А это неприятно.
На самом деле Делёз упустил из вида самое главное: все люди грезят. Даже материалисты. Нет таких, кто не грезит. Поэтому все люди действуют с вещами по логике своих грез. Грезы нельзя утолить, в них нет меры. Они могут поглотить, растворить в себе все человечество. Избавляясь от грез, Делёз избавился от человека, представляя его как некую конфигурацию, возникающую на поверхности потоков множественного.
Завершая исследование вопроса о том, почему сознание не является интеллектом, нужно сказать, что пределом субъективности становится не тело, а галлюцинации. Границей тела является тело. Галлюцинация отсылает не к телу, а ко времени. Интеллект нам нужен тогда, когда мы, как пловец в лодке, не чувствуем свое тело. В этой ситуации нам нужно строить знание о нем, нам нужен интеллект, а не сознание.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Зинченко В.П., Мамардашвили М.К. Проблема объективного метода в психологии // Вопросы философии. 1977. № 7. С. 109-125.
2. Холенштайн Э. Машина в духе: Гуссерлевское обоснование и ограничение искусственного интеллекта // Логос. 2007. № 6. С. 176-195.
3. Бородай Ю.М. Эротика — смерть — табу. М.: Гнозис, Русское феноменологическое общество. 1996. 416 с.
4. СваабД. Мы — это наш мозг: От матки до Альцгеймера. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха. 2014. 544 с.
5. Маркус Г. Я не есть мозг. Философия духа для XXI века. М.: URSS. 2020. 304 с.
6. Финн В.К. Искусственный интеллект: Методология, применения, философия. М.: URSS. 2011. 448 с.
7. Jordan M. Artificial intelligence — the revolution hasn't happened yet // Harvard data Science review. 2019. Vol. 1, N 1. URL: https://hdsr.mitpress.mit.edu/pub/wot7mkc1/ release/9
8. Анохин К.В. Когнитом: в поисках фундаментальной нейронаучной теории сознания // Журнал высшей нервной деятельности им. И.П. Павлова. 2021. Т. 71, № 1. С. 39-71.
9. Пучков Д.Б. Опровержение двух доводов в пользу полной субъективности человеческого опыта // Философский журнал. 2020. Т. 13, № 3. С. 97-109.
REFERENCES
1. Zinchenko V.P., Mamardashvili M.K. Problema ob*ektivnogo metoda v psikholo-gii. Voprosy' filosofii. 1977. N 7. S. 109-125. (In Russ.)
2. Kholenshtajn E*. Mashina v dukhe: Gusserlevskoe obosnovanie i ogranichenie iskusstvennogo intellekta. Logos. 2007. N 6. S. 176-195. (In Russ.)
3. Borodaj Yu.M. E*rotika — smert* — tabu. M.: Gnozis, Russkoe fenomenologiches-koe obshhestvo. 1996. 416 s. (In Russ.)
4. Svaab D. My* — e*to nash mozg: Ot matki do Al*czgejmera. SPb.: Izd-vo Ivana Limbakha. 2014. 544 s. (In Russ.)
5. Markus G. Ya ne est* mozg. Filosofiya dukha dlya XXI veka. M.: URSS. 2020. 304 s. (In Russ.)
6. Finn V.K. Iskusstvenny*j intellekt: Metodologiya, primeneniya, filosofiya. M.: URSS. 2011. 448 s. (In Russ.)
7. Jordan M. Artificial intelligence — the revolution hasn't happened yet // Harvard data Science review. 2019. Vol. 1, N 1. URL: https://hdsr.mitpress.mit.edu/pub/wot7mkc1/ release/9
8. Anokhin K.V. Kognitom: v poiskakh fundamental*noj nejronauchnoj teorii soz-naniya. Zhurnal vy'sshej nervnoj deyateVnosti im. I.P. Pavlova. 2021. T. 71, N 1. S. 39-71. (In Russ.)
9. Puchkov D.B. Oproverzhenie dvukh dovodov v pol*zu polnoj sub*ektivnosti chelovecheskogo opy*ta. Filosofskij zhurnal. 2020. T. 13, N 3. S. 97-109. (In Russ.)
Информация об авторе: Гиренок Фёдор Иванович — доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философской антропологии философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: +7 (495) 939-23-14; girenok@list.r
Information about the author: Girenok Fedor Ivanovich — Dortor of Philosophical Science, Professor, Head of Department of Philosophical Anthropology, Faculty of Philosophy, Lomonosov Moscow State University; tel.: +7 (495) 939-23-14; girenok@list.r
Поступила в редакцию 25.12.2022; принята к публикации 27.02.2023
