CC BY
216
О НАПРАВЛЕНИЮ К ПОДЛИННОСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ (ОБ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЙ ДИНАМИКЕ В ПСИХОЛОГИИ)1
Надежда Александровна Касавина - кандидат философских наук, старший научный сотрудник Центра изучения социокультурных изменений Института философии РАН. E-mail:
kasavina.na@yandex.ru
Статья посвящена методологическим трансформациям в психологии и психотерапии в их отношении к экзистенциальной философии. Охарактеризованы некоторые черты феноменологического метода в экзистенциальной психологии. Описываются переживания аутентичности и неаутентичности человеческого бытия, неизбежные проблемы его формирования (содержание психотерапевтического процесса) для демонстрации того, как происходит их концептуализация в контексте экзистенциальной философии. Особые формы работы с личностью в экзистенциальной психотерапии, использующей специфические эк-зистенциалы или их совокупности, показывает, что психологическая практика нуждается в философской концептуализации для схватывания таких фундаментальных компонентов сознания, как переживание, смысл, ценность, жизнь. Пример альянса экзистенциальной психотерапии с философией представляет равноправную альтернативу натуралистическим трендам в психологии.
Ключевые слова: экзистенция, психология, психотерапия, феноменология, понимание, аутентичность бытия, роль философии, тревога.
Toy
OWARDS THE AUTHENTICITY OF HUMAN BEING (ON THE EXISTENTIAL DYNAMICS IN PSYCHOLOGY)
Nadezhda Kasavina -
PhD, Senior Researcher at the Institute of Philosophy, Russian Academy of Sciences
The article dwells on some methodological transformations in psychology and psychotherapy in their relation to the ideas of existential philosophy. The certain features of phenomenological method in existential psychology are characterized. The experience of authenticity and inauthenticity of human existence, inevitable tensions of its formation (content of psychotherapeutic process) are described in order to demonstrate a way of conceptualizing in terms of existential philosophy. Specific forms of dealing with personality in existential psychotherapy using particular existentials or their sets shows that psychological practice requires philosophical conceptualization for grasping the fundamental constituents of the human mind like as experience, meaning, value, and life. The case of alliance of existential psychotherapy with philosophy presents an equal alternative to the naturalistic psychological trends.
Key words: existence, psychology, psychotherapy, phenomenology, understanding, authenticity of being, role of philosophy, anxiety.
1 Статья подготовлена при поддержке РГНФ, проект № 11-03-00295а.
Методологический поворот в психологии
В данной статье пойдет речь о некоторых методологических трансформациях в психологии и психотерапии в их связи с идеями, выдвигаемыми в рамках экзистенциальной философии.
Институционализация науки (в XIX в. связанная с парадигмой естествознания) почти всегда связана с формированием какой-то определяющей школы (как позитивизм в социологии или психоанализ в психологии), которая выделяет и особым образом исследует новую проблемную область. Впоследствии ее идеи, разумеется, пересматриваются, дополняются, что дает начало новым школам и направлениям.
В ранних школах психологии (классическом психоанализе, бихевиоризме) действовал «принцип гомеостаза», сформировавшийся в физиологии и ориентирующий на управление человеческим поведением. С этим принципом были связаны исследования инстинктов как движущей силы поведения, уровней сознания, неврозов, защитных механизмов эго, возможностей контроля поведения посредством стимулов и проч.
Наличие методологического кризиса и необходимость «поворота к человеку» в психологии были обнаружены философами еще в конце XIX - начале XX в. в работах Ф. Брентано, В. Дильтея, Э. Шпрангера, К. Ясперса, Л. Бин-свангера. Они обосновали автономность «психологии наук о духе» по отношению к «естественно-научной», или «понимающей», психологии по отношению к «объясняющей».
В XX в. этот методологический призыв был воспринят в гуманистической психологии, логотерапии, феноменологической психологии и психиатрии, экзистенциальной психологии - в направлениях, границы которых весьма условны и сформировались постепенно. Тем не менее они укладываются в общее гуманистическое «движение к личности» в психологии, отдающей приоритет опыту, поиску смысла жизни и актуализации возможностей развития человека.
Общей методологической основой этих направлений являются феноменология Э. Гуссерля, а впоследствии М. Хайдеггера и М. Мерло-Понти, герменевтика, экзистенциальная философия. Если позитивистская социология и экспериментальная психология сводили социально-культурные процессы к физическим и биологическим закономерностям, то здесь на первый план выступает нередуцируемый экзистенциальный смысл жизни человека и происходящих с ним событий.
Экзистенциальный анализ, одно из первых направлений этого поворота в психологии, возникает как попытка переосмыслить психоанализ в связи с данными направлениями западной философии XX в. и теми понятиями и идеями, которые были разработаны в ее рамках. Согласно А. Лэнгле, «экзистенциальный анализ стремится мобилизовать способность человека принимать решения (К. Ясперс), основанную на активном доступе к эмоциональности (М. Ше-
лер) в диалогическом обмене (М. Бубер) с внешними и внутренними ситуационными данностями (В. Франкл)»2.
Экзистенциальная психология внесла немалый вклад в понимание человека и экзистенциального опыта как непрерывного процесса существования, проявляющегося в отношениях личности с миром, где духовное измерение выступает приоритетным по сравнению с физическим и социальным. Экзистенциальный контекст существования человека становится ключом к пониманию способа его жизни, в том числе и различных невротических отклонений в личностном развитии.
Знание о человеке и его развитии стало более широким и контекстным. Ясперс, размышляя о том, какими должны быть социология и психология как универсальные науки о духе, каким должен быть их характер как «просветляющего экзистенцию мышления», указывает, что если психология ограниченно изучает только феномены сознания в их отделенности от биологической и духовной действительности, она теряется точно так же, как и социология, если изучает общественные отношения в их чистой формальности. Согласно Ясперсу, только если науки захватывают биологическое и духовное в их взаимосвязи, они получают некоторое значимое знание3.
Гуманистическое движение в психологии, частью которого является экзистенциальная психология, обратилось к изучению целостных проявлений психики человека как субъекта бытия. В.В. Знаков замечает, что предметом исследования в этой области психологической науки являются не единичные психические процессы или свойства, а целостные смысловые образования, выражающие ценностное отношение субъекта к миру. Основной акцент здесь делается на анализе ценностных аспектов бытия , имеющих для человека не только конкретно-ситуативный, но и более общий экзистенциальный смысл. Экзистенциальный план исследования психической реальности отражается в направленности ученых на исследование вариантов порождения опыта, имеющего смысл для субъекта4.
Своеобразный синтез экзистенциальной философии и психологии разворачивается не только вследствие осознанной необходимости трансформации последней, но и отчасти потому, что в рамках самой философии разрабатываются способы ее влияния на научную практику. Это является важной формой существования экзистенциализма с конца XX в. и по сегодняшний день.
В отношении развития и психоанализа, и экзистенциальной философии во второй половине XX в. А.М. Руткевич, в частности, пишет: «Если сегодня ждать нового взлета экзистенциализма как философской теории не приходится, то именно психология и психиатрия наряду с теологией оказались на Запа-
2 Лэнгле А. Терапевтический случай нахождения собственного Я (применение метода персонального экзистенциального анализа) // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2005. Т. 2, № 2. С. 82.
3 См.: Ясперс К. Философия. Кн. 1. Философское ориентирование в мире. М., 2012. С. 225-231.
4 См.: Знаков В.В. Экзистенциальный опыт субъекта как проблема психологии человеческого бытия // Субъектный подход в психологии ; под ред. А.Л. Журавлева, В.В. Знакова, З.И. Рябики-ной, Е.А. Сергиенко. М., 2009. С. 211-225.
де теми областями, где эта философия укоренилась довольно прочно и откуда она продолжает оказывать свое влияние»5. Действительно, экзистенциальная психология является в социально-гуманитарных науках наиболее близкой преемницей духа и отдельных идей экзистенциальной философии. Экзистенциальное направление в психологии некоторые авторы рассматривают как приложение философских концепций к психологии и психотерапии6. Причем в ряде случаев имеет место признание того, что экзистенциальная философия обозначила проблемы существования человека, а их практическое решение, помимо личных усилий конкретного человека, отведено системам профессиональной практической работы, в частности, образования и психотерапии. Так, П. Седжвик, характеризуя подход Р. Лэнга, пишет о том, что экзистенциальная философия с ее трагичностью и нечеткостью была поставлена на службу конкретной, социально важной цели понимания психически больного7.
Позже не только в рамках социально-гуманитарных наук, но и в самой философии осуществляются поиски решения поставленных экзистенциализмом методологических проблем. Так, О. Больнов (на которого, в частности, оказали влияние идеи Шпрангера), считая экзистенциализм только выражением кризиса современности, а не его результатом или разрешением, говорит о необходимости осмысленного поиска его преодоления. Согласно Больнову, здесь скорее всего необходима новая, принципиально отличная от экзистенциалистской, постановка вопросов, так как «трудно прокрасться мимо экзистенциализма и делать вид, как будто его вовсе не существует, трудно и оставаться в его рамках и преднамеренно упорствовать в нем.. .»8. Больнов призывает к преодолению экзистенциализма, называя задачу решающей для современной философии.
Этот призыв можно соотнести с проблемой переосмысления и преодоления психоанализа, что в XX в. осуществляет целый ряд авторов в области как психологии, так и философии. В философском пространстве XX в. следует выделить фигуру П. Рикёра, который, испытав влияние Ж.П. Сартра, предпринимает попытку переосмыслить психоанализ с позиций экзистенциальной феноменологии.
Рикёр пытается сочетать персонализм с лингвистикой, сформулировав свою археологию и телеологию субъекта9 - проект, который уже в 1970-х гг. поддержит сам М. Фуко. Он не случайно использует термин Рикёра «герменевтика субъекта», выстраивая свою концепцию самоконституирующегося субъекта. Рикёр, весьма близкий экзистенциализму и посвятивший одну из своих работ столпам экзистенциальной философии - Г. Марселю и К. Яспер-
5 Руткевич А.М. От Фрейда к Хайдеггеру: критический очерк экзистенциального психоанализа. М., 1985. С. 5.
6 См.: ЛэнглеА., Орлов А.Б., Шумский В.Б. Экзистенциальный анализ и клиентоцентрирован-ная психотерапия: сходство и различие // Вопросы психологии. 2007. № 6. С. 21-36.
7 См.: SedgwickP.R.D. Laing: Self, Symptom and Society. N.Y., 1971. P. 4.
8 Больнов О. Новая укрытость. Проблема преодоления экзистенциализма. Введение // Философская мысль. 2012. № 1. С. 138.
9 См.: Ricoeur P. De l'interprétation. Essai sur S. Freud. P., 1965.
су10, развивая идеи 3. Фрейда, пополняет список экзистенциальных переживаний «желанием» (которое совпадает с его более знаменитым концептом воли), в котором он видит условие человечности. Приглашенный на заседание Французского философского общества в январе 1966 г. с целью раскрыть содержание своей недавно вышедшей книги о Фрейде, Рикер делает доклад на тему «Философская интерпретация Фрейда»11, где излагает свою теорию субъекта. Он представляет мысль Фрейда развивающейся последовательно в три системы, первая из которых - механицистская, с центральным понятием психического аппарата, вторая, хронологически сменяющая первую, опирается на конфликт между желанием и культурой, а третья, заключительная, касается основ экзистенции, создавая драму жизни и смерти с появлением концепции влечения к смерти12. Эти идеи внесли свой вклад в экзистенциальное переосмысление психоанализа.
В свое время достаточно подробно влияние феноменологии, герменевтики, экзистенциальной философии на психологию рассмотрено Руткевичем в широко цитируемой российскими авторами работе13. Влияние Гуссерля и Хайдеггера показано им через целый ряд значимых фигур. Среди них Л. Бин-свангер, который трансформировал «экзистенциальную аналитику» Хайдеггера в экзистенциальный анализ; Р. Мэй, стремившийся совместить реформированный психоанализ Фрейда с идеями С. Кьеркегора, прочитанного сквозь призму идей Хайдеггера, Тиллиха и Бинсвангера; Лэнг, испытавший влияние «экзистенциального психоанализа» Сартра; М. Босс, который ориентировался на онтологию Хайдеггера; В. Франкл, который следует за Гуссерлем и Шеле-ром в критике психологизма и в обосновании феноменологического «усмотрения сущностей» в логотерапии. Мы сосредоточимся на дальнейшем развитии экзистенциального подхода в психологии и обратимся к более поздним авторам (Дж. Бьюдженталь, Э. ван Дорцен, А. Лэнгле, Э. Спинелли), продолжившим синтез феноменологии, экзистенциальной философии, психологии и психотерапии.
Особенности экзистенциальной психологии
Экзистенциальная психология обладает рядом признаков, которые в отдельности сближают ее с феноменологической психологией, гештальттерапи-ей, клиент-центрированной психотерапией, культурно-исторической психологией, нарративным подходом и другими направлениями. Как отмечает Ле-
10 См.: Dufrenne M., Ricoeur P. Karl Jaspers et la philosophie de l'existence, P., 1947; Ricoeur P. Gariel Marcell et Karl Jaspers. Philosophie du mystère et philosophie du paradoxe. P., 1948.
11 См.: Ricoeur P. Une interpretation philosophique de Freud // Bulletin de la société française de philosophie. 1966. Jan. P. 73-107.
12 См.: Анализ текстов на французском языке подготовлен с участием А.С. Игнатенко в рамках гранта № МК-1838.2012.6 Президента РФ для государственной поддержки молодых ученых (рук. Н.А. Касавина).
13 См.: Руткевич A.M. Указ. соч.
онтьев, нет, пожалуй, ни одного абсолютно специфического признака, который был бы присущ только экзистенциальному взгляду на мир. Для экзистенциального подхода специфична только их уникальная комбинация14. Рассмотрим некоторые особенности феноменологического понимания в экзистенциальной психологии (аспект метода), представления о подлинности и неподлинности существования человека, неизбежной напряженности его становления (аспект содержания психотерапевтического процесса), что демонстрирует способ концептуализации в ее рамках тех категорий и представлений, которые разрабатывались экзистенциальной философией.
Понимание в экзистенциальной психологии
Новая смысловая направленность психологии сопровождалась поиском адекватных методов познания субъективности человека. К XX в. в психологии, как и в социологии, разворачивается поиск новых способов понимания, что выражает общую тенденцию исследования субъективности в философии и социально-гуманитарных науках. Понимающая парадигма является важным моментом экзистенциального подхода в психологии в отличие от объяснения, свойственного психоанализу и бихевиоризму, когда каждый конкретный случай интерпретируется при помощи некоторой общей теории или закономерности. Понимающая парадигма, напротив, стремится постичь субъективный и каждый раз уникальный смысл переживаний и суждений конкретного человека15.
На более полном и детальном изучении субъективных переживаний личности сосредоточилась прежде всего феноменологическая психология, идеи которой позже были переосмыслены в рамках экзистенциальной психологии16. Свою роль в закреплении феноменологического подхода в психологии и психиатрии сыграл К. Ясперс. Его книга (и докторская диссертация) содержала отдельную часть, посвященную феноменологическому описанию различных психических расстройств (галлюцинаций, бреда и др.)17. Поздний Бинсвангер, Мэй, Лэнг, Я.Х. Ван ден Берг и др. в рамках экзистенциального подхода переориентировали феноменологию с анализа структур сознания на понимание различных способов бытия человека в мире18. Лэнг обращается к опыту больного, его взгляду на мир и переживанию им самого себя, к описа-
14Леонтъев Д.А. Восхождение к экзистенциальному миропониманию // Третья Всероссийская научно-практическая конференция по экзистенциальной психологии: материалы сообщений ; под ред. Д.А. Леонтьева. М., 2007. С. 3-12.
15 См.: ЛэнглеА., Орлов А.Б., Шумский В.Б. Указ. соч.
16 См.: Улановский А.МФеноменологический метод в психологии, психиатрии и психотерапии // Методология и история психологии. 2007. Т. 2, вып. 1. С. 130-150.
17 См.: Ясперс К. Общая психопатология. М., 1997.
18См.: Бинсвангер Л. Бытие-в-мире. М., 1999; ЛэнгР. Расколотое Я. СПб., 1995; МэйР. Происхождение экзистенциальной психологии // Экзистенциальная психология. Экзистенция. М., 2001; Berg Y.H. van den. The Phenomenological Approach to Psychiatry: An Introduction to Recent Phenomenological Psychopathology. Springfield : Charles C. Thomas, 1955.
нию целостности человеческого бытия; руководствуясь проектом Ясперса, связывает особенности экзистенциально-феноменологического подхода с категорией «бытие-в-мире»: «Экзистенциальная феноменология пытается изобразить природу переживания личностью своего мира и самое себя. Это попытка не столько описать частности переживания человека, сколько поставить частные переживания в контекст всего его бытия-в-его-мире»19. В стремлении к целостности, к реконструкции бытия пациента в его мире более всего заметно влияние экзистенциально-феноменологической позиции.
Важным отличительным моментом традиционного феноменологического анализа от экзистенциального анализа является исследование биографии, а не только непосредственных переживаний человека. В качестве примера выступает исследование биографии, проводимое Бинсвангером с опорой на интер-претативные психоаналитические методы.
Процесс понимания предстает в экзистенциальной психотерапии как создание смыслового поля между миром психотерапевта и миром пациента. Помимо открытости по отношению к пациенту исследователь, как отмечает Лэнгле, верит также своим эмоциям, которые возникают в ответ на впечатление. Его задача - не пропустить впечатления и дать ему время для развития. Лэнгле отмечает роль самопознания и самопонимания, говоря о важности хорошего знания собственных эмоциональных проблем, страхов, желаний, чтобы не ошибиться в сущности познаваемого20.
Мы подходим к важной и универсальной для психотерапии проблеме противостояния принципа редукции и вопроса раскрытия. Терапевт должен найти баланс между объективностью, «заключением в скобки» собственного личностного опыта и глубокой эмоциональной включенностью, человечностью. Здесь в своем особом варианте проявляется тенденция к очищению знания от субъективности, которая свойственна классической философии. Характерно, что она сохраняется в поисках новых способов познания в неклассической философии и социально-гуманитарных науках и обретает актуальность в связи с новым синтезом классики и неклассики в период развития постнеклассиче-ской науки.
Вопрос раскрытия - сложная проблема психотерапии. Насколько опыт психотерапевта подлежит обозрению для пациента? Согласно Дж. Бьюджен-талю, терапевт должен быть «будильником» для пациента, «кем-то большим, чем просто превосходным, зеркально отражающим слушателем»21. Эти слова соответствуют представлению об экзистенции как отношении, конституирующим элементом которого является диалог - основа «пробуждения» пациента к личностному росту.
19 ЛэнгР. Указ. соч. С. 7.
20 См.: Лэнгле А. Person. Экзистенциально-аналитическая теория личности : сборник статей. М., 2008. - // http://childpsy.rU/lib/books/id/22997.php#raz.
21Бьюдженталь Дж. Искусство психотерапевта. СПб.: Питер, 2001. С. 95.
Э. Спинелли посвящает категории раскрытия главу своей книги22. Аргументы против раскрытия связаны с тем, что оно является вторжением, затрудняющим проекцию внутреннего мира пациента, саму психотерапевтическую процедуру. И одновременно, как пишет Спинелли, в психотерапии выбор экзистенциального подхода требует рассматривать психотерапевтический процесс как межличностную встречу. Проблему раскрытия он решает через фокусировки диалога в процессе встречи, три из которых особенно существенны для исследования и прояснения: «я-фо-кусированная» сфера (мой текущий опыт самого себя, проживающего эту встречу), «ты-фокусированная» сфера (мой опыт «другого», находящегося в отношениях со мной), «мы-фокусированная» сфера (мой опыт «нас», находящихся в отношениях друг с другом). Большой интерес представляет «мы-фокусированный» уровень, к которому следует отнести более традиционный для феноменологического понимания этап деструкции. На этом этапе терапевт подвергает свое впечатление сомнению и в виде обратной связи предъявляет его пациенту для перепроверки и подтверждения либо опровержения.
Значимость указанного этапа психотерапевтического процесса отмечает Э. ван Дорцен на примере сессий с пациенткой Лаурой23. После проведенных встреч и последующего обмена с клиентом письменными заключениями ван Дорцен была организована заключительная дискуссия, которая, по замечанию самой Лауры, имела для нее самое большое значение во всей пройденной терапии. Они обсудили письменное заключение каждой, перечитали записи терапевта, содержащие множество деталей, пациентка предложила много мелких поправок к отчету, после чего одобрила последний. Лаура особенно оценила эту работу в сотрудничестве и то, что терапевт показала себя человеком, способным критиковать себя. По мнению самой ван Дорцен, они сделали больше работы при составлении отчета, чем при проведении самих сессий.
По словам ван Дорцен, ей «совершенно ясно теперь, что экзистенциальная работа действительно является процессом честности и искренности. Она позволяет каждому бросить вызов жизни. Она о движении психотерапии от изолированных и романтизированных трансферных отношений призывает к участию, в котором взаимность будет использована для сосредоточения настолько четко, насколько это возможно на конкретных переживаниях клиентом реальности»24.
Этот пример помимо всего подтверждает принцип доверия пациенту в процессе помощи ему при поиске собственного направления в жизни с использованием значимых переживаний, в осмыслении собственных целей и намерений и отношения к жизни вообще.
22 См.: Спинелли Э. Зеркало и молоток. М., 2009. С. 47.
23 Дорцен Э. ван. Случай исследования // Экзистенциальная традиция: философия, психология, психотерапия. 2003. № 2-3.
24 Там же.
Духовное измерение терапии
Влияние феноменологии и герменевтики на психотерапию обнаруживается в оформлении особой методологии понимания и процесса экзистенциального анализа. Влияние же экзистенциальной философии проявляется в том смысловом содержании, которое способствует упорядочению и осмыслению личностью своего собственного бытия и которое направляет терапевта в работе с пациентом.
Экзистенциальная психология и психотерапия сосредоточены на духовном измерении жизни человека и связанных с ним категориях. В их числе выступают жизнь, смерть, выбор, решение, ответственность, свобода, смысл, онтологическая тревога и вина, подлинность и неподлинность существования и др. Они составляют картину бытия, которая представлена в форме универсальных дихотомий, проблем человеческого существования и возможностей их разрешения.
Согласно экзистенциальному подходу в психотерапии, базисный конфликт и связанное с ним развитие человека обусловлены конфронтацией индивида с данностями существования, его фундаментальными экзистенциальными проблемами - конечными, глубинными факторами, являющимися неотъемлемой, неизбежной составляющей бытия человека в мире (И. Ялом). С.Л. Братченко предлагает свести эти проблемы к четырем главным «узлам». Каждый из них содержит антиномии-полярности, в пространстве которых, собственно, человеку и надлежит делать экзистенциальные выборы. Это проблемы жизни и смерти; детерминизма, свободы и ответственности; смысла и его утраты; общения и одиночества25. Возникновение психических нарушений связывается с неспособностью человека решать для себя фундаментальные проблемы, проживать свое духовное измерение и достигать экзистенции. Так, центральная идея книги ван Дорцен состоит в том, что многие проблемы человеческого становления возникают не вследствие патологии личности, а как результат «сущностных парадоксов человеческого существования»26. Подход ван Дорцен соответствует важнейшему признаку экзистенциального подхода в психотерапии - признанию принципиальной непредсказуемости и изменчивости развития, высокой толерантности к неопределенности27. Он является прямым следствием из экзистенциальной философии, представители которой склонны рассматривать личностный кризис как открытие новых возможностей. Так, немецкий экзистенциальный философ Больнов утверждал, что жизнь, существование и кризис составляют одно целое. Кризис есть толчок к изменению опыта, решение, когда индивид должен выбрать между различными возможностя-
25 Братченко С.Л.Экзистенциальная психология глубинного общения. Уроки Джеймса Бьюд-жентала. М., 2001.
26 Дорцен Э. ван. Практическое экзистенциональное консультирование и психотерапия. М., 2007.
27 См.: Леонтьев Д.А. Указ. соч.
ми28. В этой связи экзистенциальная психотерапия прямо не претендует на изменение личности; в центре - трансформация понимания личностью процесса конкретной жизни, противоречий и парадоксов повседневности, поиск и осуществление реальных жизненных возможностей. Важно осознать, что многие проблемы человеческой жизни, если не большинство, не относятся к числу легко разрешимых или вообще разрешимых29. Цель психотерапевта заключается в том, чтобы научить пациента находить согласие в ситуации неизбежного как внутреннего, так и внешнего конфликта, приходить к ощущению подлинности существования.
О подлинности человеческого существования и противостоящих ей переживаниях хотелось бы сказать отдельно, так как в этом в большой степени проявляется роль экзистенциальной философии в формировании содержания экзистенциальной психотерапии.
Фундаментальная тревога, тоска, беспокойство рассматриваются как фундаментальные переживания, приходящие в жизнь человека спонтанно, независимо от его усилий. Ни один человек не свободен от этих переживаний, и ни один не может навсегда избавиться от них. Однако посредством этих переживаний человек открывает возможности собственного бытия. Они есть ключ к подлинности, которая в отличие от тревоги и страха не приходит сама, ее нужно установить. Человеку не хватает его самого, он «вынужден» выстраивать самого себя и такие отношения с миром, чтобы достигать в них того, что называется автономностью (А. Маслоу), аутентичностью, подлинностью, экзистенциальной идентичностью (Бьюджен-таль), исполненной экзистенцией (Лэнгле), т.е. некоего состояния личностной гармонии. На этом примере представлений о подлинности человеческого существования и связанных с ними категорий можно также проследить, каким образом осуществляются шаги к прояснению терминологии экзистенциальной философии для практической работы в рамках экзистенциального подхода. Например, Лэнгле выделяет четыре фундаментальные мотивационные силы, которые представляют собой основные условия для осуществления исполненной экзистенции: отношения человека с окружающим миром, с жизнью, с самим собой и с будущим30. В соответствии с этими условиями «исполненная экзистенция» имеет свою основу в принятии реальности; во внимательном обращении с отношениями и ценностями; в уважении индивидуальности (как своей, так и других); в согласовании со смыслом, с тем, что должно быть.
Важность изучения неподлинности бытия человека для самой институ-ционализации психологии как эмпирической науки показывает Ясперс: «Если психологию и социологию понимают как знание о подлинном бытии че-
28 См.: Bollnow O. Krise und neuer Anfang. Heidelberg, 1966; Existenzphilosophie und Pädagogik. Stuttgart, 1959.
29 См.: Спинелли Э. Указ. соч. С. 21-22.
30 См.: Лэнгле А. Фундаментальные мотивации человеческой экзистенции как действенная структура экзистенциально-аналитической терапии // Психотерапия. 2004. № 4. С. 41-48.
ловека, то они утрачивают характер эмпирических наук; выступив за рамки присущего им в ходе ориентирования в мире познавательного напряжения, они делаются смертельными врагами философии. Они поставляют тогда соблазнительные оправдания, потому что целокупность существования, видимо, не только мнится (gemeint), но и всецело находится тогда под контролем познания (im Griffe der Erkenntnis ist). Нужно признать уклонением от возможной свободы и непониманием границ возможного для науки, если сегодня полагают возможным находить окончательную истину о бытии в таких формулах, из которых, скажем, марксистская и психоаналитическая формулы оказались более всех пригодными для искоренения человеческого достоинства, имеющего свой источник в самобытии из свободы (Selbstsein aus Freiheit)31.
Значимость неподлинности существования в развитии человека показывает, в частности, ван Дорцен в контексте идей Хайдеггера. Тревога есть осознание человеком потенциальности своего бытия. Тревога проявляет для человека даже не столько его подлинность либо не-подлинность, сколько самую возможность их обеих. Она показывает человеку фундаментальное бытие в мире. Человек тревожится потому, что он внутренне не завершен, он не в безопасности, он не сущностен32. Кроме того, человек испытывает страх небытия. И только проходя через этот страх, человек может прочувствовать экзистенцию - непрерывность своего бытия, неосязаемого, но постоянно присутствующего Я, которое боится, упорствует и возникает из небытия. Такие личностные изменения описывает Бьюдженталь на примере сессий с Ларри33.
В результате личностного развития человек не должен стремиться к избавлению от такого страха или тревоги, тем более что избавиться от них невозможно. Он должен прийти к большему. Спинелли отмечает, что «психотерапия важна не только в том смысле, чтобы найти способы жить с неопределенностью и неизвестностью, с которыми мы сталкиваемся, но и чтобы эти данности жизни могли восприниматься как ободряющие и приносящие радость, а не только как пугающие и причиняющие боль»34. Это в некоторой степени согласуется с идеей преодоления экзистенциализма, выдвинутой Боль-новом, и необходимостью выхода личности на пути развития к новому доверию бытию. Эти взгляды являются также примером отношения к человеку как неповторимой целостности, в которой даже нарушения заслуживают отношения к ним как к ценности.
Ван Дорцен, рассуждая в унисон со Спинелли, подчеркивает ценность личностных нарушений, говоря о том, что «люди ровно настолько являются
31 Ясперс К. Философия. Кн. 1. Философское ориентирование в мире. М., 2012. С. 231-232.
32 См.: Deurzen E. van. Everyday Mysteries. L. : Routledge, 1997; Deurzen E. van. Paradox and Passion in Psychotherapy. Chichester : Wiley and Sons, 1998.
33 См.: Бьюдженталь Дж. Наука быть живым: диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии. М., 1998.
34 Спинелли Э. Указ. соч. С. 24.
самими собой, насколько они провалились»35. Эта мысль выражает стремление психотерапевта найти основания для внутреннего согласия с жизнью, которые обретены личностью в своем неподлинном измерении. Начинать психотерапию, согласно ван Дорцен, необходимо с осмысления того, как же личность может быть самой собой в этом неподлинном существовании, которое прежде всего и должно быть осознано и понято. Однако в этой мысли, напоминающей концепцию утешения для неудачника, просматривается еще и отголосок классической теории познания, утверждающей одну истину в противовес многим заблуждениям. Как и истина может быть разная, так и одна подлинность, которую все открывают по-своему, отличается от другой. Подлинность нуждается в не меньшем внимании, чем неподлинность. Видимо, достижение подлинности - дело всей жизни. Сверхзадача по вполне понятным причинам не может рассматриваться как прямая цель психотерапии, хотя последняя, разумеется, призвана помочь людям научиться жить с чувством, которое Лэнгле называет внутренним согласием.
Роль рефлексивного сознания
В достижении подлинности ключевая роль принадлежит рефлексивному сознанию, которое акцентирует экзистенциальный подход.
Важнейшим пунктом экзистенциально-аналитической работы, по Лэнгле, является соотнесение персонального становления с заданностями и условиями экзистенции. На этом уровне осуществляется работа с тем содержанием, которое понимается в экзистенциальном анализе как фундамент человеческой экзистенции и которое способствует созидательному переосмыслению человеком своей личной истории. Актуальный период жизни, а также прошлая или будущая биография непосредственно увязываются с этим содержанием, что по-новому вводит человека в отношения с жизнью, с самим собой, проясняет для него смысловые ориентиры существования.
Благодаря рефлексивному сознанию человек оказывается способным занимать по отношению к происходящим с ним событиям и собственным переживаниям позицию, позволяющую ему достигать ощущения внутренней свободы. Причем устанавливать дистанцию по отношению к чувствам как важнейшей сфере экзистенции человека, включаться в процесс смысловой обработки переживания может быть особенно важно при выработке зрелого отношения к ситуации.
Без рефлексивного сознания достижение тех самых подлинности и аутентичности, о которых мы читаем в работах по психотерапии, малодоступно в силу фрагментарности и случайности повседневной жизни. Устойчивое ощущение подлинности требует длительных усилий, позволяющих рассмотреть ее в эпизодах каждодневного бытия.
35 Deurzen E. van. Everyday Mysteries.
•к -к -к
К середине XX в. психотерапевтическое мышление шло по пути все большего признания человека как активного субъекта и главного источника собственного развития, признания ценности внутреннего мира личности и различных проявлений ее многогранной жизни, открытия новых возможностей личностного роста. Проблематика «духовного» оказывается в центре размышлений и практики. В противовес естественно-научному подходу, редуцирующему человека к некоей простой совокупности психических процессов, физиологических и социальных функций, возникла необходимость представлений о собственно человеческом, духовном в человеке (свободе, достоинстве, способности к самодетерминации, уникальности, аутентичности, целостности), о том, что к тому времени уже получило обоснование в философии экзистенциализма с точки зрения содержания, а в феноменологии - с точки зрения метода.
Связь конкретных технологий работы с личностью в экзистенциальной психотерапии с определенными экзистенциалами или их совокупностями показывает потребность психологической практики в философских концептуа-лизациях таких фундаментальных составляющих сознания и психики, как переживание, смысл, ценность, жизнь. И хотя данный метод строится на основе «теории» (точнее, картины мира человека), которая не является теорией в естественно-научном смысле, она допускает эмпирическую и операциональную интерпретацию и обеспечивает соответствующие психотехники. Этому соответствует новый стиль научно-психологического мышления, ориентирующий на ценность индивидуального, субъективного, экзистенциального опыта, причем этой ориентации соответствует и новое понимание научности, способов теоретизации и отношений теории и опыта, теории и практики. Таким образом, на примере экзистенциальной психотерапии в ее взаимоотношении с философией обнаруживается равноправная альтернатива «сциентистским» психологическим трендам, которые более не могут претендовать на монополию в науке.
