CC BY
37
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. Сер. 9. Филология. 2008. № 1
А.К. Юченкова
Плюрализм нормы в условиях норвежской языковой ситуации
В 1814 г. после выхода Норвегии из унии с Данией, по которой с конца XVI в. в качестве официальной письменной нормы использовался датский язык, перед норвежским обществом встал вопрос о воссоздании национального литературного языка. Возникло широкое общественное движение, одно направление которого привело к образованию рискмола (с 1929 г. — букмол), разработанного преподавателем истории и норвежского языка Кафедральной школы Кристиании1 Кнудом Кнудсеном на основе датско-норвежского языка, на котором в начале XIX в. говорили представители элитных кругов столицы. Результатом другого направления стал ландсмол (с 1929 г. — нюнорск), созданный диалектологом и фольклористом Иваром Осеном на основе западно-норвежских диалектов. Появление двух вариантов письменной нормы раскололо норвежское общество: сторонники риксмола выступали и продолжают выступать за сохранение культурной традиции и преемственности поколений, сторонники ландсмола в свою очередь апеллировали к чувству национальной самобытности. Тем не менее оба варианта нормы получили широкую общественную и политическую поддержку и по резолюции, принятой стортингом в 1885 г., были признаны равнозначными [Haugen, 1966: 38].
Существование двух официально принятых вариантов письменной нормы привело к многочисленным проблемам: по закону 1892 г. преподаватели средних школ и гимназий должны были обучать и риксмолу и ландсмолу; кроме того, согласно закону 1884 г., все государственные документы также должны были публиковаться на двух вариантах письменной нормы2 [Värt eget spräk, 2002: 87]. В этой связи в норвежском языковом движении возникло третье направление, суть которого состояла в попытке объединить риксмол и ландсмол в рамках общенорвежской письменной нормы, получившей название самнорск [Moe, 1909: 25]. Для сближения риксмола и ландсмола правительство Норвегии провело несколько реформ3, которые в результате привели к той языковой ситуации, которую М.И. Стеблин-Каменский назвал «орфографическим хаосом» [Отеблин-Каменский, 1974: 91], а профессор кафедры лингвистики и скандинавистики Университета Осло Ларс Викёр — «плюрализмом нормы» [Omdal, Vik0r, 1996: 12].
И букмол и нюнорск характеризуются широкой вариативностью и имеют большое количество альтернативных параллель-
ных форм, в той или иной степени официально допустимых; основные формы (hovedformer) разрешены для употребления в любых ситуациях; второстепенные формы (sideformer), недопустимые в школьных учебниках, учащиеся могут свободно использовать в письменных работах. В ходе реформ статус той или иной формы мог изменяться.
Рассмотрим для примера такую важную для норвежского языка грамматическую категорию, как женский род, так как «степень использования специфических форм женского рода является одним из важнейших показателей степени радикальности языкового варианта...» [Берков, 1984: 44]. Для нюнорска, как и для большинства норвежских диалектов, характерна трехродовая система. В отношении букмола ситуация сложнее: так как в датском языке, на основе которого создавался букмол, существует двухро-довая система с противопоставлением общего и среднего рода, подобная система (с некоторыми оговорками) сегодня используется в консервативном букмоле, по отношению к радикальному букмолу, скорее, можно говорить о трехродовой системе [Norsk referansegrammatikk, 1997: 151].
Впервые формы с постпозитивным определенным артиклем женского рода единственного числа -а вошли в норму букмола по реформе 1917 г., ставшей первым шагом правительства Норвегии в осуществлении политики самнорска; при этом группа слов, при которых употребление этого артикля было обязательным, ограничивалась наименованиями животных, растений, деревьев, предметов крестьянского быта, например kua «корова», eika «дуб», brua «мост»4. Всего насчитывалось около 150 подобных слов, при существительных более высокого стиля рекомендовалось использовать артикль общего рода -en. По реформе 1938 г., самой радикальной из всех реформ норвежского языка, количество существительных, при которых обязательно было употреблять постпозитивный артикль -а, увеличилось до 910, при еще 123 существительных использование этого артикля разрешалось в качестве второстепенной нормы; подобная радикализация затронула не только общеупотребительную лексику, но и слова высокого стиля, например артикль женского рода допускался при существительных dronning «королева», жге «честь», straff «наказание» [Берков, 1984: 47].
Политика сближения букмола и нюнорска не получила значительной поддержки норвежского общества, реформы воспринимались с осторожностью и приживались плохо. Интересно, что в словаре риксмола (по сути, консервативного букмола) 1947 г. артикль общего рода -en указывается как единственный возможный вариант даже при таких существительных, как ku «корова», mor «мать», hytte «дачный домик» [Riksmalsordbok, 1947]. В 1959 г. правительство Норвегии опубликовало «Норму для школьных
учебников», ограничившую круг форм, которые было разрешено использовать в документах государственного значения и учебниках. По этой норме употребление артикля -а оставалось обязательным лишь при существительных, обозначающих конкретные понятия, например bok «книга», seng «кровать», jord «земля»; при абстрактных существительных разрешалось использовать в качестве альтернативного варианта артикль -en, например evna/evnen «способность», hjelpa/hjelpen «помощь», makta/makten «власть» [Haugen, 1966: 253].
В начале 70-х гг. XX в. правительство Норвегии окончательно разочаровалось в идее объединения букмола и нюнорска, поэтому по реформе 1981 г., названной «либерализационным проектом», получили признание в качестве норм многие запрещенные ранее консервативные формы, а постпозитивные артикли женского или общего рода разрешалось употреблять при любых существительных свободно по выбору носителя языка, хотя все еще сохранялся ряд слов (около 650), при которых в школьных учебниках допускался лишь артикль -а [Берков, 1984: 49]. Последняя реформа норвежского языка, вступившая в силу 1 июля 2005 г., окончательно устранила различие в статусе между основными и второстепенными формами; по новым правилам орфографии при любых существительных в любом тексте может использоваться как постпозитивный артикль женского рода -а, так и постпозитивный артикль общего рода -en (mora/moren «мать»). Примечательно, что действующие правила норвежской грамматики не требуют обязательного употребления неопределенного артикля женского рода ei даже в тех случаях, когда в определенной форме используется артикль -а (возможно ei/en ku — kua); согласование с адъективным местоимением по женскому роду также не является обязательным; так, например, высказывание det var ingen sol igar, men idag skinner sola5 «вчера не было солнца, а сегодня солнце светит» грамматически верно, а вариант с согласованием det var inga sol допускается как более радикальный вариант нормы [Norsk referanse-grammatikk, 1997: 151—152].
В целом радикальным можно считать такой подтип букмола, в котором последовательно используются формы, характерные для нюнорска и диалектов: постпозитивный определенный артикль женского рода единственного числа -а (sola «солнце», mora «мать») наряду с консервативным вариантом с артиклем общего рода -en (solen, moren); постпозитивный артикль определенной формы среднего рода множественного числа -а (borda «столы», husa «дома») вместо консервативных форм с артиклем -ene (bordene, husene); показатель -а в формах претерита и причастия II слабых глаголов первого класса (a kaste-kasta-kasta «бросать») наряду с консервативными формами с показателем -et (a kaste-kastet-kastet); корневые дифтонги в тех случаях, когда в традиционном варианте
5 ВМУ, филология, № 1
65
используются монофтонги, например aleine «одинокий», sein «поздний», lauv «листва», а meine «значить» (ср.: консерв. бук. alene, sen, l0v) [Ä skrive radikalt bokmal, 1986: 8—16].
Наиболее яркими приметами консервативного букмола являются: отсутствие ассимиляции в предлоге efter «после» (рад. бук. etter), более закрытый гласный в наречии frem «вперед» (рад. бук. fram), нелабиализованный гласный в существительном sne «снег» (рад. бук. sn0), а также использование традиционной структуры числительных с указанием сначала единиц, а затем десятков, например enogfemti «пятьдесят один», syvogtredve «тридцать семь». Для того чтобы подчеркнуть отсутствие официального статуса у поддерживаемого ими подтипа нормы, сторонники консервативного букмола предпочитают называть его риксмолом, выделяя в отдельный подтип «умеренный букмол», под которым они понимают риксмол в рамках действующих правил орфографии [www. riksmalsforbundet.no/sprakspalte].
Некоторые диалектные формы хотя и имеют одни и те же показатели воспринимаются носителями языка как более или менее радикальные: например, формы множественного числа среднего рода с постпозитивным артиклем -а существительных с исходом основы на -n, например bena «ноги», barna «дети»6, считаются нейтральными, в то время как аналогичные формы существительных ara «годы», husa «дома» воспринимаются как более радикальные, а употребление того же артикля при заимствованных существительных, например professorata* «должности профессора», stetoskopa* «стетоскопы», вообще невозможно.
Существование различных степеней радикальности тех или иных форм активно используется в художественной литературе: например, в романе «И выпадет снег на выпавший снег» Леви Хенриксена главный герой говорит на достаточно консервативном букмоле, в частности не использует формы женского рода, тем самым противопоставляя себя деревенским жителям, речь которых соответствует норме радикального букмола [Henriksen, 2004].
Различия между консервативным и радикальным нюнорском проявляются менее ярко; так, в радикальном нюнорске встречаются отдельные формы из букмола, например более открытые корневые гласные, ср.: консерв. sysken — рад. s0sken «брат и сестра», заимствованные из нижненемецкого суффиксы -else, -het, которые в традиционном нюнорске заменены на исконные норвежские суффиксы -dom, -skap, -leik, -semd, -l0yse, -ing; например консерв. kj^rleik — рад. kj^rlighet «любовь» (ср.: шведское kärlek и датское k^rlighed «любовь»).
Носители языка имеют возможность выбирать подтип букмола или нюнорска для использования на письме; при этом необязательно последовательно употреблять все приведенные выше радикальные или консервативные формы: языковеды советуют
норвежцам ориентироваться на собственное чувство родного языка и выбирать те формы, которые кажутся им наиболее естественными [Ä skrive radikalt bokmäl, 1986: 16]. Кроме того, выбор той или иной формы зависит от характера коммуникативной ситуации: так, в официальной переписке более уместно использование нейтральных или консервативных форм, а в частной чаще встречаются радикальные или даже диалектные.
Необходимо отметить, что языковое планирование, осуществляемое правительством Норвегии, затрагивает исключительно письменный язык, вопрос о необходимости нормирования устной речи и создания единого устного стандарта для букмола и нюнорска является весьма спорным и широко обсуждается норвежскими лингвистами. Как отмечает профессор университета Осло Кьелл Венос, ни в одной стране мира диалекты не пользуются таким высоким престижем, как в Норвегии: они используются не только в повседневном общении, но и в официальных ситуациях, например во время выступлений в местных общественных собраниях и даже на письме, в частной или деловой переписке7 [Venäs, 1991]. Право на использование диалектов во всех коммуникативных ситуациях является неотъемлемой частью представления норвежцев о демократии и одной из важных составляющих их самоидентификации. Однако устный стандарт, по мнению языковедов, необходим для того, чтобы облегчить взаимопонимание между жителями различных регионов страны, а также расширить стилистические возможности использования норвежского языка в различных коммуникативных целях [Omdal, 1974].
В отношении букмола можно смело говорить о существовании определенного устного стандарта: поскольку при создании букмола Кнуд Кнудсен опирался на устную речь высшего класса столицы, полудиалект Осло до сих пор обладает высоким социальным престижем и воспринимается многими норвежцами как единственный реально существующий стандарт. Кроме того, именно устная реализация традиционного букмола зафиксирована в школьных учебниках по чтению, в орфоэпических правилах для дикторов радио и телевидения, а также в учебниках норвежского языка для иностранцев. Как отмечает доцент кафедры лингвистики и скандинавистики университета Осло Арне Торп, те, кто живет в восточной части страны, в первую очередь недалеко от столицы, часто говорят не на родных диалектах (которые могут довольно сильно отличаться от букмола), а на говоре, близком к городскому полудиалекту Осло. А. Торп предполагает, что в течение ближайших двух поколений этот близкий к букмолу устный стандарт может практически полностью вытеснить диалекты из обиходной речи жителей восточной Норвегии [Torp, 1997]. Тем не менее на сегодняшний день лишь немногие норвежцы предпочитают говорить на устном стандарте, так как подобный
отказ от использования диалектов свидетельствует об их сознательном нежелании обозначать свое происхождение.
Напротив, нюнорск является результатом синтеза различных черт норвежских диалектов, поэтому о существовании единого устного стандарта применительно к нему говорить сложно. Еще в 1864 г. автор «Норвежской грамматики» Ивар Осен отмечал, что устный нюнорск должен представлять собой «озвученную письменную речь» [Уепа8, 1983]. Подобный стандарт в настоящее время используется в официальных ситуациях, когда диалекты неуместны, например при чтении лекций в университетах студентам-иностранцам или во время официальных выступлений в теле- и радиоэфире, направленных на широкую аудиторию. Тем не менее для большинства норвежцев остается актуальным популярный лозунг движения в поддержку нюнорска: «Пиши на нюнорске, говори на диалекте!»
Плюрализм нормы проявляется и в стандартизации местных топонимов; выбор варианта написания топонима, как правило, основывается на местном произношении, которое может значительно различаться в разных районах страны. Топонимы, в состав которых входят существительные женского рода, употребляются в определенной форме с постпозитивным артиклем -а или -г в зависимости от диалекта региона, в котором встречается данный географический объект (-г — в диалектах центральной Норвегии; -а — в восточных и северных диалектах). Исключение составляет Берген, поскольку для бергенского городского полудиалекта характерна двухродовая система без выделения женского рода; ср. названия районов Осло — В]0^у1ка, Огйпег10кка и названия районов Бергена — Bгyggen, 8аМу1кеп. Любопытно, что вокруг названия одной из центральных площадей Осло до сих пор ведется дискуссия среди норвежских лингвистов. Дело в том, что для городского полудиалекта Осло в целом характерно использование постпозитивного артикля женского рода -а; однако в западной части города, где традиционно проживает элита и где расположена эта площадь, чаще используются формы с определенным артиклем общего рода -еп. По распоряжению городской администрации в названиях самой площади и станции метро, расположенной на ней, употребляется артикль -а (МаргеШа), а в названии района, который ее окружает, — артикль -еп (МаргеШеп).
Несмотря на то что с 1981 г. правительство официально отказалось от осуществления политики самнорска, представители всех трех направлений языкового движения до сих пор активно участвуют в общественной жизни Норвегии. Так, Союз сторонников риксмола, основанный в 1907 г. по инициативе поэта Бьёрнсть-ерне Бьёрнсона, выпускает ежеквартальную газету «ОМе1», в которой поднимаются вопросы о языковой ситуации в стране, вручает ежегодные премии писателям и журналистам, пишущим на
традиционном букмоле, а также отвечает на вопросы норвежцев о языке на своей странице в Интернете. Организация сторонников нюнорска Noregs Mallag, основанная в 1906 г., также каждый год вручает премии писателям, способствовавшим популяризации нюнорска. Всенорвежская организация за языковое объединение, созданная в 1959 г., в которую входят сторонники самнорска, каждые три месяца выпускает журнал Spraklig Samling и ежегодно выбирает лучшего среди писателей, пишущих на радикальном букмоле.
На волне национального движения в Норвегии появились два варианта письменной литературной нормы; при этом как букмол, так и нюнорск в значительной мере отличаются от других скандинавских языков и воспринимаются не только норвежцами, но и скандинавским языковым сообществом в целом как полноправные реализации национального языка. Кроме того, в ходе проведения правительством политики сближения букмола и нюнорска в каждый из вариантов нормы вошло большое количество диалектных черт, что привело к появлению радикального и консервативного подтипов. Однако для носителей норвежского языка подобная ситуация не представляет проблемы и, напротив, воспринимается ими как преимущество: у них есть возможность выбрать тот вариант родного языка, который наилучшим образом подходит к коммуникативной ситуации [Trudgill, 1997]. Поддержание и сохранение уникальной ситуации языкового плюрализма, не предполагающей языкового хаоса, стало новым направлением языковой политики Норвегии, которую, как отмечается в послании стортинга «Политика в области культуры до 2014 года», проводит правительство страны [Stortings Meldning, № 48].
Литература
Берков В.П. О статусе грамматического женского рода в современном букмоле (К вопросу о языковом планировании) // Скандинавские языки: Актуальные проблемы грамматической теории. М., 1984. С. 43—58. Стеблин-Каменский М.И. Возможно ли планирование языкового развития? //
Спорное в языкознании. Л., 1974. С. 80—96. Haugen E. Language Conflict and Language Planning. The Case of Modern Norwegian.
Cambridge, 1966. Henriksen L. Sn0 vil falle over sn0 som har falt. Oslo, 2004. Moe M. Nationalitet og kultur // Samtiden. 1909 utg. 2. S. 17—28. Norsk referansegrammatikk. Oslo, 1997.
Omdal H. Nynorsk skriftsprák og talemálet — ei sak — to syn // Spráknytt, 1974: 3
www.sprakrad.no/Trykksaker/Spraaknytt/ Omdal H., Vik0r L. Spráknormer i Norge. Oslo, 1996. Rettskrivningsendringer fra 1. juli 2005. Norsk sprákrád. 2005. Riksmálsforbundet — Sprákspalte // www.riksmalsforbundet.no/sprakspalte/. Statens navnekonsulenter // www.stedsnavn.org/?id=norsknormering. Kulturpolitikk fram mot 2014. Stortings Meldning. 2002—2003. N 48.
Torp A. Hvor gár bokmálet i framtida? // Spráknytt, 1997: 1 www.sprakrad.no/ Trykksaker/Spraaknytt/
Trudgill P. Norwegian as a Normal Language // Language Contact and Language Conflict. Proceedings of the International Ivar Aasen Conference 14—16 November 1996. University of Oslo. Volda, 1997. P. 151—159.
Venäs K. Nynorsk skriftsprák og talemál — ei sak — to syn // Spráknytt, 1983: 1 www.sprakrad.no/Trykksaker/Spraaknytt/
Venäs K. Mál og milj0. Innf0ring i sosiolingvistikk eller spráksosiologi. Oslo, 1991.
Várt eget sprák / Redigert av Egil B0rre Johnsen. Oslo, 2002.
A skrive radikalt bokmál // www.sprakligsamling.no
Примечания
1 После пожара 1624 г. король Кристиан IV выстроил новый город и назвал его в свою честь Кристианией, а в 1925 г. в ходе движения за возвращение исконно норвежских топонимов город был вновь переименован в Осло.
2 Положение об официальном равноправии двух вариантов литературной нормы норвежского языка закреплено в «Законе об использовании языка на государственной службе», вступившем в силу 1 января 1981 г.
3 Реформ лансмола было четыре (1907, 1910, 1917, 1938), риксмола — три (1907, 1917, 1938).
4 Необходимым условием при этом является принадлежность существительного к женскому роду в нюнорске и диалектах.
5 В первой части предложения существительное sol употреблено в неопределенной форме единственного числа и местоименное прилагательное ingen — в форме общего рода (форма женского рода — inga), во второй части существительное употреблено в определенной форме с постпозитивным артиклем женского рода.
6 Формы множественного числа с артиклем -а существительных среднего рода с исходом основы на носовой сонорный часто встречаются в разговорном шведском языке.
7 Супруга Наследного Принца Норвегии Наследная Принцесса Метте-Марит, которая родилась и выросла в городе Кристиансанд, даже во время официальных выступлений говорит на своем родном диалекте, а не на традиционном букмоле, как вся остальная королевская семья.
