CC BY
140Дэвид К. Престель
Плоды провидения: языческая и священная история в Повести временных лет
В статье предпринимается попытка рассмотреть провиденциализм (для которого используется более общий термин «HeilsgescЫchte», или «история спасения»), как продукт и результат рефлексии правящего класса воинов и книжников, как средство для утверждения собственной идентичности христианской Руси и ее отличия от окружающих народов. Летописец пытается показать, что, будучи избранными и благословенными Богом, Русь и ее князья могут писать свою собственную историю «как к добру, так и к злу». Добро приведет их к божественной милости и победам над врагами, зло же станет причиной поражений и тяжких кар. Их величайшая надежда, однако, покоится на том толковании, которое предлагает своему пониманию времени и провидения Григорий Нисский: провиденциальный план для народа божьего всегда, в итоге, оказывается направленным на благо.
Ключевые слова: летопись, провиденциализм, история спасения, Библия.
В одной из своих недавних статей Б. Беннет использовал для описания Киевской Руси предложенный Эрнестом Геллне-ром термин «аграрно-письменное общество». В таком обществе большая часть населения занята сельским хозяйством, и управляется меньшинством, которое сдерживает насилие, поддерживает порядок и контролирует официальную доктрину обычно в письменной форме1. Б. Беннет отмечает, что в Киевской Руси такой официальной доктриной было христианство восточного образца, а охранителями этой новой христианской идеологии выступали обычно монахи, чаще всего, связанные со знаменитым Киево-Печерским монастырем. Соглашаясь с мнением А. Поппэ, Б. Беннет видит тесную связь между древ-
1 Bennett B. P. Sign Languages: Divination and Providentialism in the Primary Chronicle of Kievan Rus // The Slavonic and East European Review. 2005. Vol. 83. Nr. 3. P. 375.
нерусским клиром и княжеской иерархией, или, пользуясь выражением самого А. Поппэ, «аппаратом политической власти»2. Он утверждает, что эти «разнообразные факторы и определили порождающую матрицу Повести временных лет», которая является «продуктом и результатом рефлексии (пользуясь определением самого Геллнера) правящего класса воинов и книжников»3.
Все вышеизложенное служит преамбулой к рассмотрению основной проблемы, которой, собственно, и посвящена статья Б. Беннета. Таковой является то, что он называет «провиденциализмом», - по его мнению, эта система христианского мышления периодически используется в Повести временных лет (далее - ПВЛ), чтобы «объяснить и оправдать перипетии княжеской политики и распространения христианства на Руси»4. Главный тезис работы - наличие в ПВЛ конфликта между провиденциализмом, который Б. Беннет понимает в веберианском смысле, как рационализацию предсказаний, и самими предсказаниями. В этом смысле «волхвы (поставляющие предсказания) и летописец (поставляющий провидение) говорят на сравнимых, но соперничающих друг с другом языках», а «социо-религиозная динамика в летописи оказывается как бы застыв-шей»5. Наблюдения Б. Беннета важны для понимания тех случаев, когда в ПВЛ упоминаются волхвы, и летописец настойчиво пытается подчеркнуть различие между предсказаниями, предлагаемыми колдунами и чародеями, с одной стороны, и христианской верой в божественное провидение, с другой. В данной работе я попытаюсь рассмотреть провиденциализм (для которого буду использовать такой более общий термин, как «Heilsgeschichte», или «история спасения»), как продукт и результат рефлексии правящего класса воинов и книжников, но не в связи с предсказаниями, как это сделал Б. Беннет, а как средство для утверждения собственной идентичности христианской Руси и ее отличия от окружающих народов.
Б. Беннет определяет провиденциализм как «всеобъемлющий дискурс, пытающийся связать все происходящее с еди-
2 Ibid. P. 376.
3 Ibid.
4 Ibid. P. 378.
5 Ibid.
ным, всемогущим Богом, который активно заботится о мире и управляет им». Бог здесь как бы «разговаривает» с людьми при помощи чудес и знаков. Безусловно, это важная черта провиденциализма, но для целей данной работы я расширю понятие Божественного провидения, включив в него весь спектр представлений, входящих в понятие «Heilsgeschichte», или «история спасения» . С этой точки зрения, вся история есть не что иное, как раскрытие божественного плана спасения. События прошлого происходили сообразно божьему замыслу, следовательно, для того, чтобы открыть этот замысел, необходимо объяснить происходившее. Сходства между событиями открывают божественный план и ведут к «детемпорализации» исторических событий7. Начиная с трудов мыслителей эпохи раннего христианства, только два события рассматривались, как определяющии для всей человеческой истории: изгнание из Рая и распятие Иисуса Христа8. После того, как люди использовали дарованную им свободу против самого Творца и впали в грех, вся история превратилась в нескончаемую череду проступков и прегрешений, с одной стороны, и божьего справедливого и милостивого наказания, с другой. Конечная цель божественного провидения, с наибольшей полнотой выраженная
6 Подробнее о «Heilsgechichte» см.: Cullmann O. Christ and Time: The Primitive Christian Conception of Time and History, trans. by Floyd V. Filson. Philadelphia, 1950. Термин «история спасения» не используется в Новом Завете, но по сути своей он равен термину «oikonomia» (dispensatio) в значении божественного «плана спасения» (см. : «устроение полноты времен» и «домостроительство тайны» в Ефесянам, 1:10, 3:9). То, как использует понятие «Heilsgechichte» О. Кульман, вызывает определенные споры у теологов, об этом см.: Cullmann O. Heil als Geschichte: Heilsgeschichtliche Existenz in Neuen Testament. Tuebingen, 1965. S. 56-60. В данной работе мы будем придерживаться традиционного значения этого термина, как божественного плана спасения, нашедшего отражение в Священном Писании.
7 Goetz H.-W. The Concept of Time in the Historiography of the Eleventh and Twelfth Centuries // Medieval Concepts of the Past: Ritual, Memory and Historiography, ed. by G. Althoff, J. Fried, P. Geary. Washington, DC, 2002. P. 164165.
8 Loewith K. Meaning in History: The Theological Implications of the Philosophy of History. Chicago, 1949. P. 172. Следует оговориться, что это два самых значительных события в христианской истории, которые произошли до настоящего времени. Священная история христианства как таковая имеет, однако, начало, центр и конец, которым станет второе пришествие Христа, во время которого он утвердит свое царство (parousia). Ibid. P. 181.
в акте Воплощения, заключается в возвращении человечества обратно к Творцу. Следовательно, для верующих все трудности и испытания, с которыми сталкиваются люди, на самом деле являются воплощением божественной милости, так как вместо истребления, которого они заслуживают как грешники, им предлагается множество возможностей для раскаяния, которое может привести к спасению9. Те события, которые отбираются для изложения истории в рамках христианской парадигмы, не всегда важны сами по себе, но они могут иметь совершенно особое значение для истории спасения, показывая или обращение человека к Богу или отказ от него10. В этом смысле, центральным событием для всей истории спасения становится Воплощение Иисуса Христа. Когда князь Владимир спрашивает у греческого философа, сбылись ли все те ветхозаветные пророчества, о которых тот ему рассказывает, и, если сбылись, то, когда, философ отвечает: «Уже преже сьбысться все, егда Богъ въплотися»11. Воплощение, таким образом, не только служит исполнению всего предсказанного ранее, но и становится своеобразным «perfectum praesens» для того, что будет происходить после12.
Для Максима Исповедника, которого Иоанн Мейендорф называл «отцом византийской теологии», а Ярослав Пеликан считал «главным представителем православной мысли VII в.», мир, хотя и существует как отдельная реальность вне Бога, все
9 Ibid. P. 183-184. Григорий Нисский считал время «постоянным движением к иному состоянию», которое может быть как злом, так и добром. «До тех пор, пока оно осуществляется в рамках божественного плана (oikonomia), оно всегда направлено к добру». См.: Pelikan J. Christianity and Classical Culture: The Metamorphosis of Natural Theology in the Christian Encounter with Hellenism. New Haven, 1993. Р. 118. О взглядах отцов-каппадокийцев на время и провидение в целом см.: Ibid. P. 114-119.
10 В отличие от истории светской, здесь важны не те критерии, которые устанавливаются человеком. Божественный выбор превращает то или иное событие в «точку во времени» (kairos). См.: Cullmann O. Christ and Time. P. 39.
11 The Povest’ vremennykh let’: An Interlinear Collation and Paradosis, ed. by D. G. Ostrowski, D. Birnbaum, H. G. Lunt. Cambridge, MA, 2003. Pt. II, строки 101:28. (Далее - Povest’).
12 Loewith K. Meaning in History. Р. 182.
же остается восприемником его любви и промысла (pronoia)13. В этом смысле мир не самостоятелен, но «создан для того, чтобы соучаствовать в Боге», который есть первопричина, центр и конец: первопричина через творение, центр через провидение и конец через завершение14. После сотворения мира и человека, которых Бог признал «суть хорошими», Бог передал контроль над своим творением Адаму, но тот предпочел подчиниться миру, а не Богу. По мнению Максима Исповедника и Григория Нисского упомянутые в книге Бытия (3:20) «одежды кожаные», в которые Бог после грехопадения облек Адама и Еву, указывают на совершенно новую ситуацию, в которой оказалось теперь человечество: доминирующей стала животная сторона человеческой природы, и именно она подталкивает человека уступать своим чувственным побуждениям, тем самым, все больше отдаляясь от Бога15. Хотя божественное провидение все еще действует в мире, после грехопадения оно рассматривается в контекст ветхозаветной истории еврейского народа, а после Воплощения переходит в контекст дальнейшей истории Церкви. Следовательно, и после грехопадения Бог продолжает активно действовать в человеческой истории, но теперь уже через посредство самих людей (отдельных личностей или целых коллективов), которые или отзываются на его призывы или же, наоборот, их отвергают. Включение Руси в число тех избранных, которые наслаждаются плодами божественного провидения и положительно отзываются на реализацию высшего плана - основная тема открывающего ПВЛ рассказа «откуда есть пошла русская земля» и, как мне представляется, может рассматриваться как центральный концепт, объединяющий всю летопись16.
Начало ПВЛ, судя по всему, должно было служить связующим звеном между библейской историей спасения и истори-
13 Pelikan J. Introduction // Maximus Confessor. Selected Writings, trans. and notes by G. C. Berthold. New York, 1985; Meyendorff J. Christ // Eastern Christian Thought. Crestwood, NY, 1987. P. 131.
14 См. парафраз цитат из Максима Исповедника, приведенных в работе: Meyendorff J. Byzantine Theology: Historical Trends and Doctrinal Themes. New York, 1979. P. 134.
15 Ibid. P. 135.
16 Povest’. I, 02-03. См. также: Еремин И. П. Лекции по древней русской литературе. Л., 1968. С. 38.
ей Киевской Руси, так как здесь явно предпринимается попытка показать, каким образом Русь включается в божественный план спасения. Первая часть летописи, содержащая цитаты из нескольких источников, в рассказе о разделении земли между тремя сыновьями Ноя, Симом, Хамом и Иафетом, (основывающемся, естественно, на 10 главе Книги бытия), особенно близка Хронике Георгия Амартола17. Она подробно описывает земли, доставшиеся потомкам каждого из сыновей Ноя, и объясняет происхождение языков как результат лингвистической дисперсии, связанной с неудачным строительством Вавилонской башни. После этого краткого введения, внимание летописца быстро переключается на славян, а затем и более конкретно, на полян. Славяне, также как и другие европейские народы, объявляются потомками Иафета. Фокус сужается, и сначала нам рассказывают о заселении славянами района Дуная, а затем внимание летописца окончательно концентрируется на поселившихся у берегов Днепра полянах18.
В ходе истории спасения, Воплощение, как это и было предсказано ветхозаветными пророками, вторгается в историю европейских народов. Апостолы крестили народы Средиземноморья, но народам, вступившим в историю спасения «в одиннадцатый час», трудно было объяснить столь позднее время своего избрания/крещения. Естественно, летописец был столь озабочен тем, чтобы найти и акцентировать следы апостольского происхождения русского христианства. Согласно изложенной в ПВЛ легенде, апостол Андрей проповедовал в
17 Истрин В. М. Хроника Георгия Амартола. Munich, 1972. S. 58. О цитатах см. также: Творогов О. В. Повесть временных лет и Хронограф по великому изложению // Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР. Л., 1974. Т. 28. С. 99-113. Из других источников выделяют сочинения Иоанна Малалы, Анастасия Синайского, Михаила Синкелла, Псевдо-Мефодия Патарского. О них см.: Franklin S. Some Apocryphal Sources of Kievan Russian Historiography // Oxford Slavonic Papers, new series. 1982. Vol. 15. P. 1-27; Шахматов А. А. Повесть временных лет и ее источники // Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР. М.; Л., 1940. Т. 4. С. 11150; Ранчин А. М. Хроника Георгия Амартола и «Повесть временных лет»: Константин Равноапостольный и князь Владимир Святославич // Герменевтика древнерусской литературы. 2000. Сб. 10. С. 52-69.
18 Povest’. I, 6:13.
Синопе (на территории современной Турции), оттуда прибыл в Корсунь, а затем отправился вверх по Днепру. По пути он благословил холм, на котором впоследствии возник Киев, и воздвиг там крест. Как уже отмечалось выше, для православных богословов мир, изначально созданный Богом, как совершенный, после Грехопадения стал для человечества местом заключения, в котором дьявол сумел установить свою злокозненную власть. С помощью освящения (благословения) тех или иных предметов и мест православная церковь стремилась восстановить истинную, существовавшую до Грехопадения, связь твар-ного мира с Богом19. Летописец в этом рассказе не только подчеркивает апостольское происхождение русской церкви, но и пытается показать, что Бог в своем провиденциальном плане особо выделил Киев (который позже возникнет на этих днепровских холмах), как священное место, выделил чуть ли не за тысячу лет до принятия Владимиром христианства и основания самого города20. Кроме того, божественное провидение оказало свое влияние и на полян, поселившихся в этих местах, сделав их задолго до крещения общиной избранных, наслаждающихся божественной милостью. Фокус божественного внимания, таким образом, постепенно сужается, плавно переходя со всех потомков сыновей Ноя к этому конкретному племени, особенно после того, как о полянах делается оговорка, что они «живущим о собе по горамъ симъ»21. В рассказе об основании Киева братьями Кием, Щеком и Хоривом выясняется, что поляне «бяхуть бо мудре и смыслени, и нарицахуся поляне, от нихъ же суть поляне — кияне и до сего дни»22. Чуть позже, в достаточно длинном описании различных восточнославянских племен отмечается, что каждое из них придерживалось собственных законов и обычаев, и именно поляне, в отличие от древлян, радимичей, северян и вятичей, которые жили «якоже всякый
19Meyendorff J. Byzantine Theology. Р. 135.
20 Об этом см.: Dvornik F. The Idea of Apostolicity in Byzantium and the Legend of the Apostle Andrew. Cambridge, MA, 1958. P. 263-264; Bilaniuk P. The Laurentian Chronicle as a Witness to Some Distinctive Characteristics of the Religious Culture in Old Rus’ // Canadian American Slavic Studies. 1991. Vol. 25. № 1-4. P. 86-88; Podskalsky G. Christentum und theologische Literatur in der kiever Rus’ (988-1237). Munich, 1982. S. 11-13.
21 Povest’. I, 7:1.
22 Povest’. I, 9:19-9:21.
звер», хранили мирные и кроткие отцовские обычаи и с уваже-
23 т-'
нием относились к своим невесткам, сестрам и матерям . Греховные обычаи прочих славянских племен объясняются не только тем, что они не знают закона Божьего, но и их собственными самоволием и непокорностью (они «творяху сами себе законъ»)24. Необходимо помнить, что и поляне в описываемое время еще не были христианами, следовательно, по мысли летописца, их праведное поведение могло означать, что еще до принятия ими христианства божественное провидение уже действовало среди этого племени. За этим описанием славянских племен следует достаточно длинный фрагмент, в котором летописец на примере многочисленных народов, живущих в самых разных странах, объясняет дурное поведение следованием неправедным обычаям предкам, а достойное поведение -хорошим примером и добродетелью пращуров. Одна из характерных структурных особенностей рассказов, содержащихся в ПВЛ, заключается в том, что они, как правило, начинаясь с описания более общей, достаточно широкой картины, постепенно сужаются и переключают свое внимание на локальный уровень. Так и в этом случае изложение, в конце концов, переходит на описание половцев, постоянных противников Руси, наследующих традицию совершения злых дел от своих предков. Столь раннее упоминание о них неслучайно, на всем протяжении ПВЛ они будут выступать в роли орудия, с помощью которого Бог наказывает Русь за грехи и подвигает ее на раскаяние. Именно божественный провиденциальный план освящает дела и обычаи одних народов, еще до принятия ими христианства, и отвергает дела других. Конечно же, во взаимоотношениях Руси и половцев нельзя не увидеть параллели с описанными в Ветхом Завете отношениями израильтян и хананеев. Божественный план в отношении избранного народа зачастую открывает себя через их связь с соседними, языческими племенами. Поляне вынуждены подчиняться хазарам, они «обиди-ми» от других славянских племен, например, древлян, но когда хазары требуют у них дань, поляне выплачивают ее мечами. Хазарские старейшины обеспокоены, увидев двусторонние ме-
23 Povest’. I, 13:7-13:15.
24 Povest’. I, 4:14.
чи, так как их собственные сабли заострены лишь с одной стороны, и пророчески замечают, что скоро настанет такое время, когда им самим придется платить дань полянам. Показательно, что летописец заключает этот рассказ такими словами: «Се же събысться все: не от своея воля ркоша, но от Божия изволе-нья»25. Позднее, конечно же, пророчество сбывается, хазары подчиняются полянам, а княгиня Ольга жестоко мстит древлянам. К тому времени она была еще язычницей, и зачастую подчеркивают жестокость ее мести, но следует помнить, что с точки зрения летописца, такая жестокость вполне могла быть оправдана предшествующим, не менее жестоким поведением самих древлян. Как подтверждают эти эпизоды, божественное провидение нередко может выступать на стороне людей, еще не принявших христианство: как рассказывает в «Церковной истории» Евсевий, Константин Великий увековечил память о победе над Максентием в битве у Мильвиева моста, приказав установить памятник, на постаменте которого было начертано, что с помощью креста Константин спас город от тирана и «восстановил древнюю славу и величие и сената и народа Рима»26. Хотя, с одной стороны, обращение Константина к христианству означало начало совершенно новой эпохи, благодаря божественному провидению все же устанавливалась определенная преемственность между наиболее благородными практиками древнего Рима и новой христианской эрой27. Представляется, что летописец также хотел показать присутствие божественного провидения уже в языческой истории Руси и наметить линию преемственности от апостольского благословения киевских холмов к праведным обычаям полян, которых Бог избрал, в конечном счете, для жизни в этих местах. В итоге, именно они пользуются большим, по сравнению с другими племенами, расположением Бога, они покорны его воли и, в конце концов, принимают христианство при князе Владимире.
25 Povest’. I, 17:14-15. См. также: BilaniukP. The Laurentian Chronicle as a Witness ... Р. 92.
26 Eusebius. The History of the Church from Christ to Constantine, trans. G. A. Williamson. New York, 1965. P. 370-371.
27 Об этом подробнее см.: Pelikan J. The Mystery of Continuity: Time and History, Memory and Eternity in the Thought of Saint Augustine. Charlotteville,
1986.
В истории спасения с Богом могут связываться не только судьбы «избранных» народов, но и судьбы тех народов, которые им угрожают. Подобно гигантам, населявшим Землю обетованную, когда там начали появляться первые соглядатаи израильтян, авары были «теломъ велице, а умомъ горди», но Бог истребил их «и помроша вси, и не оста ни единъ обринъ»28. Другой сходный пример - судьба побежденных Ольгой древлян. Следует помнить, что и тот и другой народ описываются в летописи как самовольные и повторяющие злые обычаи предков.
Продолжая свой рассказ, летописец вновь и вновь показывает, что Бог в своем провидении не забывает ни полян, ни саму Киевскую Русь. При Олеге, Игоре и Святославе территория, подвластная полянам, еще не принявшим христианство, постоянно расширяется, а Ольга, супруга Игоря, становится христи-анкой29. Ее внук, Владимир, правда, занимает княжеский престол, убив брата, Ярополка, и первые годы его правления едва ли могут считаться временем особого благочестия. В это время он пытается возродить язычество, в результате чего погибает несколько христиан, к тому же он славится своим неуемным сексуальным аппетитом. По числу жен и наложниц его можно сравнить с царем Соломоном, который, несмотря на всю свою мудрость, закончил жизнь в грехе, в то время как Владимир, будучи грешником и прелюбодеем вначале, в дальнейшем обрел спасение и привел Русь к принятию христианства. Такой контраст хорошо укладывается в парадигму истории спасения. Как отмечает О. Кульман, «история спасения до Иисуса Христа разворачивается ... как последовательное сокращение: все человечество - народ Израильский - Иисус Христос ... Однако с этого момента происходит важное изменение в самом принципе движения . Все дальнейшее развитие разворачивается таким образом, что из точки, достигнутой в результате Воскресения Иисуса Христа, путь ведет уже не к сокращению от многих к Одному (как было прежде), но наоборот - от Одного ко
28 РоуєзҐ. I, 12:7-9.
29 В контексте провиденциальной истории, равно как и с фактической точки зрения, крещение Руси было подготовлено, по крайней мере, еще за два поколения до Владимира, об этом см.: Свердлов М. Б. Домонгольская Русь: Князь и княжеская власть на Руси VI - первой трети XIII вв. СПб., 2003. С. 207-216.
многим»30. Князь Владимир, таким образом, становится зеркальным двойником Соломона, а история Киевской Руси - зеркальным отражением истории Израиля, так как с помощью Божественной милости и при содействии Владимира Русь движется не от света ко тьме (как Израиль), а наоборот - от тьмы к свету. Обращение Владимира в контексте истории проведения я рассмотрел в работе, которая скоро выходит, и поэтому в данной статье мы не будем подробно останавливаться на этом сюжете. Следует, однако, отметить, что выбор Владимира может считаться хорошим примером того, что некоторые ученые называют «скандальным» характером провидения. Перечень потомков Иосифа, представленный в Евангелии от Матфея, включает в себя такие сомнительные фигуры, как Фамарь, изображавшую блудницу перед своим свекром Иудой, иерихонскую блудницу Рааву, моавитянку Руфь, Вирсавию, жену Урии, из-за которой он и погиб, посланный на поле боя влюбленным в нее царем Давидом. «Интриганки, блудницы, прелюбодейки, - все эти женщины предвещают появление Девы Марии, чья беременность послужила причиной настоящего скандала: ведь она так и не познала своего супруга»31. Все эти женщины активно участвовали в событиях, способствовавших в итоге осуществлению божественного замысла. Более того, их участие иллюстрировало совпадение воли божественной и человеческой, проявлявшееся тогда, когда Бог действовал вместе с избранным посредником. Владимир, как никто другой подходил на роль такого «скандального» выбора провидения. Он был не просто грешником, но еще и незаконнорожденным. Его мать, Малуша, дочь Малка Любчанина служила ключницей при княгине Ольге, и, хотя ее точный статус нам неизвестен, следует помнить, что Рогнеда, отказываясь от брака с Владимиром, называет его «робичичем», т. е. сыном рабыни32. Не-
30 Cullmann O. Christ and Time. P. 115-116.
31 Tupper E. F. A Scandalous Providence: The Jesus Story of the Compassion of God. Macon, GA, 1995. Р. 96.
32 Povest’. I, 75:30-76:2. А. Поппэ отмечает, что Малуша была ключницей Ольги и наложницей Святослава, и полагает, что она происходила из «семьи несвободных придворных служителей», см.: Poppe A. The Christianization and Ecclesiastical Structure of Kyivan Rus’ to 1300 // Harvard Ukrainian Studies. 1997. Vol. XXI. №. 3-4. Р. 333. В провиденциальном плане здесь присутствует некоторое сходство с судьбой Гедеона, освободившего израильтян
смотря на все это, в итоге именно Владимир принимает божественную волю и становится христианином.
Итак, провидение выделяет сакральное пространство на берегах Днепра, где обосновываются поляне, которые, в отличие от прочих местных племен, еще до принятия христианства следуют установленным Богом законам и живут мирно и праведно. Их обращение в христианство происходит с помощью князя Владимира, агента божественного провидения, который, сам будучи сначала великим грешником, в итоге милостью Божьей становится верным христианином. Его приверженность язычеству и постыдный образ жизни помогают летописцу показать работу провидения и преображающую силу Бога. Поляне выделяются из числа других славян, как восприемники особой божественной милости, но после того, как они принимают христианство, перспектива рассказа в ПВЛ вновь расширяется, ведь теперь они включены в сообщество христианских народов и отделены от соседних языческих племен. Хорошей иллюстрацией такого подхода может служить рассказ об Александровых воротах и замкнутых народах, содержащийся под 1096 годом. Поляне к этому времени уже христианский народ, и они подвергаются нападению «сынов Измаиловых», посланных «на казнь хрестьяномъ». После короткого экскурса, посвященного происхождению этих язычников, летописец сообщает, что торкмены, печенеги, торки и половцы суть потомки Измаила, и за ними в конце времен последуют «нечистыя че-ловекы», некогда запертые в горе Александром Македонским. Затем он рассказывает историю, услышанную им от новгородца Гуряты Роговича, о народе, называемом угра, живущем на далеком Севере вместе с самоедами и открывшем слуге Гуря-ты, что еще дальше на Север есть горы, вдающиеся в море, из которых слышны человеческие крики и стоны. В одной из гор высечено небольшое окошко, через которое можно даже говорить с теми, кто находится внутри, но язык обитателей горы никому неизвестен. Летописец объясняет Гуряте, что эти люди
от долгого господства мадианитян. Гедеон сам подчеркивал свою незнат-ность, говоря, что принадлежит к младшему колену потомков Манассии и даже в этом колене является самым младшим из сыновей. Он просил Бога подтвердить свое избранничество с помощью нескольких испытаний. Об этом см. 6 главу Книги Судей.
никто иные, как описанные Мефодием Патарским «нечистыя человекы», потомки Иафета. Когда-то их обнаружил Александр Македонский, но придя в ужас от их неправедных обычаев (они ели «скверну всяку» и не погребали мертвецов), он, испугавшись, что они могут размножиться и захватить всю землю, закрыл их в сердцевине некой горы, поставив на месте единственного выхода огромные ворота. В конце времен, по словам Мефодия Патарского, они, повинуясь воле Божьей, выйдут из своего заточения.
Как показал Э. Андерсон, единство, установившееся в итоге походов Александра Македонского между Грецией и Малой Азией, было тесно связано с развитием понятия «о^коицеу^», или цивилизованного мира, объединенного общими интересами. В легенде об александровых вратах Александр Македонский выступал в роли охранителя цивилизации, который, «изгоняя варваров, удерживает в неприкосновенности ее рубе-жи»33. В самой ранней версии этой легенды Александр возводит свои ворота на Кавказе, удерживая, тем самым, северных варваров, в первую очередь, скифов. В процессе христианизации легенды символом нечистых народов, которые придут с Севера в преддверии конца света, стали упомянутые пророком Иезекиилем Гог и Магог - северные народы, которые в конце времен должны напасть на израильтян34. Нам важно отметить, что пересказ этой легенды в ПВЛ, основывающийся на сочинении Псевдо Мефодия Патарского, помещает «нечистые народы» на далекий север, за земли угры и самоедов, а также связывает их с торкменами, печенегами, торками и половцами, - вероятными потомками Измаила, которых Бог насылает на христиан в качестве наказания за грехи, и за которыми в конце времен последуют нечистые народы, запертые в скале Александром Македонским. Таким образом, мы видим, что для летописца в плане Божественного провидения Русь и потомки полян, отмеченных Богом еще до крещения, теперь стали частью семьи христианских народов и, шире, ойкумены, или цивилизованного мира, созданного, если рассматривать его с
33 Anderson A. R. Alexander’s Gate, Gog and Magog, and the Inclosed Nations. Cambridge, MA, 1932. Р. 3.
34 См. 38 и 39 главы Книги пророка Иезекииля, а также Откровение,
провиденциальной точки зрения, еще Александром Македонским. Предсказанные враги Израиля становятся их врагами, и нечистые народы оказываются замкнутыми в скалу у их северных границ.
Э. Андерсон отметил, что Откровение Мефодия Патарско-го начинается как изложение всемирной истории, но с того момента, как речь заходит об утверждении христианства, «исторический нарратив превращается в пророческую декламацию», и наступление конца света рассматривается как неиз-бежность35. Нечто подобное можно видеть и в ПВЛ. История Киевской Руси рассказывается в контексте общего божественного плана всемирной истории, но в записи под 1096 годом несчастья, обрушившиеся на русские земли (набег половцев на окрестности Киева и разрушение нескольких монастырей, в том числе, знаменитого Киево-Печерского), хотя и признаются божественным наказанием за грехи православных, должны, тем не менее, рассматриваться как часть очистительной Ие1^е8сЫсЫ;е, истории спасения, кульминацией которой станет неизбежный конец мира и абсолютный триумф христианства. Это объясняет особую популярность, которая выпала на долю сочинения Псевдо-Мефодия, как на Востоке, так и на Западе Европы. Перед лицом постоянных набегов восточных кочевников, христианство «в час нужды находило в Псевдо-Мефодии не только надежду, но и уверенность в окончательной победе над Гогом и Магогом и падении власти Антихриста»36. Для Руси, как для народа избранного и благословенного через выполнение божественного провиденциального плана, это означало уверенность в неизбежности окончательного триумфа внутри ойкумены христианских народов, - уверенность, которую не могли поколебать отдельные неудачи перед лицом набегов степных кочевников.
Божественное провидение в ПВЛ, однако, не только насылает кары на русских христиан, но и помогает им одерживать победы над врагами, и в этом также, по мнению летописца, ясно видны следы высшего плана. Хотя 1096 год был одним из самых тяжелых, как для всего русского христианства, так и для
35 Anderson A. R. Alexander’s Gate ... Р. 44.
36 Ibid. P. 49.
Киево-Печерского монастыря, даже в записи о нем сохраняется надежда на лучшее. В статье под этим годом мы читаем, что половцы напали на монастырь, разграбили кельи, похитили многие иконы «и укаряху Бога и законъ нашь»37. Несмотря на это, летописец утверждает, что Господь позволил язычникам сотворить все эти богохульства, так как не достигнут еще был
»-»38 т->
предел их прегрешений . Все это напоминает описание гнева Господня на врагов израильтян в Ветхом Завете. В Книге Бытия (15:16) Бог обещает Аврааму, что его потомки получат обратно Землю обетованную лишь спустя четыре поколения, так как «мера беззаконий Аморреев доселе еще не наполнилась». В христианской традиции эти слова обычно объясняются милостью Бога к аморреям, заклятым врагам израильтян, жившим на Земле обетованной, которым даруется время для раскаяния в своих прегрешениях39. В дальнейшем становится понятно, что аморреи (термин, который может быть применим и ко всем врагам Израиля вообще) не воспользовались дарованным им временем и не раскаялись в своих грехах, а потому Бог требует, чтобы израильтяне их истребили. Судя по всему, летописец предполагает нечто подобное и в отношении половцев: «симъ поганымъ ругателемъ на семь свете приемшемъ веселье и про-странество, а на ономъ свете приимуть муку съ дьявъломъ и огнь вечный»40. Следует подчеркнуть, что упомянутый выше фрагмент из Книги Бытия связан с данным Богом Аврааму обещанием, что его потомки получат землю ханаанскую. Летописец явно имеет в виду, что точно так же, как божественный план для израильтян предполагал население ими Земли обетованной, провиденциальный план для Руси предполагает, что ее народ и князья будут жить на своей земле в христианском мире и покое, защищенные от набегов язычников. Угрожают осуществлению этого плана конфликты и усобицы между князьями, и из-за них Бог вынужден насылать на русские земли ко-
37 Povest’. III, 232:22-233:3.
38 Povest’. III, 233:4-5.
39 См., напр., комментарий к Книге Бытия 15:16 в: Толковая Библия или комментарии на все книги св. Писания Ветхаго и Новаго Завета. Стокгольм,
1987. С. 104. (Репринт издания выпущенного в Санкт-Петербурге в 19041913 гг.).
40 Роуез!:’. III, 233:13-15.
чевников, дабы наказать виновных и подвигнуть их к раскаянию.
Хотя летописец и пишет о том, что язычники наслаждаются в земной жизни «весельем и пространеством», после рассказа об ослеплении Василька Ростиславича (события во многом ставшего апогеем княжеских междоусобиц XI в.) ситуация несколько изменяется. Бог вновь обращается к своему провиденциальному плану и побуждает Владимира Всеволодовича и Святополка Изяславича созвать княжеский съезд в Долобске и задуматься над тем, как защитить русские земли от половцев. Владимир настаивает на немедленном начале похода и, после того, как ему удается убедить в этом воинов Святополка, они, в сопровождении других князей, выступают навстречу врагу. Половцы узнают об этом, и их предводитель, Урусоба, предлагает заключить мир с русскими князьями. С ним не соглашаются молодые степняки, которые, наоборот, хотят разбить русских и захватить их города41. Русские молят о помощи Бога и Богородицу и в ответ на их молитвы, а также сообразно провиденциальному плану, Господь насылает на половцев «жалость великую» и страх, и даже их лошади «не бяше спеха у ногахъ». Несмотря на численное превосходство противника, русские одерживают блестящую победу, которую летописец относит на счет божественной помощи: «Въ 4 месяца априля, и великое спасенье створи Богь въ тъ день благовернымъ княземъ русь-скымъ и всимъ хрестьяномъ, а на врагы наше дасть победу ве-
42
лику» .
Как уже отмечалось выше, Б. Беннет определяет христианский провиденциализм, как «всеобъемлющий дискурс, пытающийся связать все происходящее с единым, всемогущим Богом, который активно заботится о мире и управляет им. Провиденциализм это язык знаков. Предполагается, что Бог «говорит» с людьми с помощью различных экстраординарных собы-
41 Эта история напоминает рассказ о сыне царя Соломона, Ровоаме, который, послушавшись своих молодых советников, увеличил взимаемые налоги и из-за этого лишился большей части царства. Старые советники, служившие еще его отцу, предлагали, наоборот, уменьшить налоговое бремя. См. 12 главу Третьей Книги Царств.
42 Роуез^. III, 279:3-4.
тий, таких как появление комет, затмение, голод и т. п.» . Описание победы над половцами предваряется в статье за 1102 год упоминанием о трех удивительных небесных знамениях. Б. Беннет замечает, что в домодерную эпоху такие знаки обычно рассматривались как предупреждения о грядущих несчастьях, и, судя по всему, это как раз такой случай, за исключением, однако, того, что в глазах летописца несчастья эти вовсе не являются неизбежными, так как он сообщает, что, увидев эти знамения, «благовернеи человеци съ въздыханьемь моляхуся Богу, съ слезами, дабы Богъ обратилъ знаменья си на добро»44. Так оно, в итоге, и происходит, и русские одерживают победу над половцами. Следовательно, мы можем увидеть своеобразный диалог между русскими, как христианским народом и Богом: Бог призывает их действовать, и они откликаются на этот призыв. Язычники же, наоборот, не обладают этой связью с Богом, так как они погрязли в грехах, а в данном конкретном случае эти грехи, в значительной степени, еще и приравниваются к враждебности по отношении к русским землям45.
В рассказе о победе русских князей над половцами, содержащейся в ПВЛ, есть множество параллелей с ветхозаветной историей израильского народа. Там неоднократно описывается, как Бог вселяет страх в сердца численно превосходящих противников, и они бегут от небольшого войска израильтян. Так, например, в Четвертой книге Царств (глава 7) рассказывает об осаде Самарии сирийцами, из-за которой в городе начался голод. Однажды ночью Бог сделал так, что сирийцам послышались звуки множества движущихся колесниц, и они бежали от города, бросив весь свой лагерь на разграбление противнику. Во Второй книге Паралипоменона (глава 32) огромное войско ассирийцев, под водительством царя Сеннахирима, вторглось в Иудею, но Бог спас Иерусалим умертвив за одну ночь всех могущественных сирийских воинов.
43 Bennett B. P. Sign Languages. Р. 377.
44 Povest’. III, 276:19-21.
45 Можно предположить, что упоминаемые летописью «благовернеи че-ловеци» - это монахи, и, вероятнее всего, монахи Киево-Печерского монастыря, что еще раз подчеркивает для летописца значение этой обители для истории Руси.
Еще одна яркая параллель содержится в завершении рассказа о победе над половцами. 20 половецких князей было убито в ходе битвы, а одного, Белдюзя, захватили в плен и доставили к Святополку. Белдюзь предлагал выкуп за свое освобождение, но Святополк отослал его к Владимиру Мономаху, который, напомнив пленнику, о том, как тот нарушал все свои прежние клятвы, приказал его казнить. Подобное обращение с врагами неоднократно описывается в Ветхом Завете как характерное для израильтян. Эпизод из летописи напоминает сцену из Ветхого Завета, когда Гедеон, прежде, чем казнить, упрекает мадиамских царей Салмана и Зевею. Именно отказ выполнить наказ Бога убить царя амаликитян Агага ведет, в итоге, к падению Саула46. Действия Владимира Мономаха подтверждают его подчинение божественному плану и еще раз очень ярко подчеркивают чуждость и враждебность половцев по отношению к Богу. Как и в случае с крещением князя Владимира, летописец дает понять, что божественное провидение действует через посредство людей, в данном случае в роли такого посредника выступает Владимир Мономах.
В заключение отметим, что множество тесных параллелей, присутствующих в ПВЛ между русской историей и описанной в Ветхом Завете историей Израиля, нацелены на то, чтобы поместить Русь в рамки божественного плана спасения («Не1^е8сЫсЫ;е»). Начиная с истории о благословении апостолом Андреем места будущего Киева, на протяжении всей языческой истории и, конечно же, после принятия христианства, поляне изображаются в летописи как народ благословенный Богом, включенный в его царство и отделенный от других народов. Даже будучи язычниками, поляне отличаются от прочих племен своим кротким нравом, а позднее и принятием христианства. Готовность их князей служить покорным орудием в руках Бога и раскаиваться в своих прегрешениях, противоположны непокорному духу и своеволию окружающих их народов, таких как авары, других славянских племен, как древляне и радимичи, а так же степных кочевников, вроде печенегов и
46 О Гедеоне см. 8 главу Книги Судей, о Сауле 15 главу Первой Книги Царств. Когда Самуил узнал, что Саул сохранил Агагу жизнь, он приказал доставить пленника к себе и после короткого разговора, напоминающего тот, что излагается в ПВЛ, лично умертвил его.
половцев. Именно последние чаще всего служат в ПВЛ орудием Бога, призванным наказать христианскую Русь и привести ее к раскаянию. Хотя летописец и изображает половцев как орудие божественной кары, они, тем не менее, описываются как непокорный народ и безбожные мучители христиан, чье единственное предназначение - подтолкнуть христиан к раскаянию. Самих половцев ждет неизбежное наказание за их жестокость. Половцы по отношению к Руси выступают в той же роли, что хананеи по отношению к Израилю. Бог старается утвердить мир и покой среди русских князей, в то время как дьявол сеет между ними вражду и злобу. Когда дьяволу удается одержать верх, Бог позволяет половцам покарать его народ, но когда русские раскаиваются, или отвечают на посланные им знамения смиренными молитвами, он вновь помогает князьям победить устрашающего противника.
В XI в. концепция Руси как Израиля, а ее противников как хананеев послужила прочным основанием для выстраивания восточнославянской идентичности и утверждения права ее привилегированных классов действовать в роли проводников божественной воли. Б. Беннет считает, что текст летописи периодически обращается к языку провиденциализма, однако на наш взгляд, «история спасения» является основным организующим принципом ПВЛ47. Несмотря на временные трудности, Христианская Русь сохраняла надежду, связанную с верой в то, что, как свидетельствует Псевдо-Мефодий, в конце концов, она все же одержит победу над своими врагами, ибо таков провиденциальный план. Но и до этой победы раскаяние и готовность жить в мире и гармонии друг с другом доставят им божественное заступничество и защиту от врагов. Концепция времени «как постоянного движения к другому состоянию, которое может вести как к добру, так и к злу», высказанная Григорием Нисским48, позволяет нам лучше понять ту роль, которую играет в ПВЛ божественное провидение. Летописец пытается показать, что, будучи избранными и благословенными Богом, Русь и ее князья могут писать свою собственную историю «как к добру, так и к злу». Добро приведет их к боже-
47 Bennett B. P. Sign Languages. Р. 377.
48 См. прим. 9.
ственной милости и победам над врагами, зло же станет причиной поражений и тяжких кар. Их величайшая надежда, однако, покоится на том толковании, которое предлагает своему пониманию времени и провидения сам Григорий Нисский: провиденциальный план для народа божьего всегда, в итоге, оказывается направленным на благо49.
Авторизованный перевод с английского В. Г. Ананьева
49 Pelikan J. Christianity and Classical Culture. Р. 118.
42
