CC BY
37
ПЛАТОНИЗМ И НОРМАТИВИЗМ:
ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ
А. Б. Дидикин Томский государственный университет, Институт философии и права СО РАН abdidikin@bk.ru
Anton Didikin Tomsk State University Institute of Philosophy and Law (Novosibirsk, Russia)
Platonism and Normativism: a Historical and Philosophical Reconstruction
Abstract. In a short note, the author outlines a series of Hans Kelsen's studies dedicated to Ancient political thought, esp. his Platonic Justice. He believes that these relatively neglected minor studies of the famous philosopher of law could still be of interest to contemporary classicists and the historians of philosophy.
Keywords: Plato, Platonism, normativism, metaphysics, ethic, politics, philosophy of law. * Работа выполнена в рамках Программы повышения конкурентоспособности ТГУ.
Интерес австрийского философа и ученого Ганса Кельзена к истории философии известен и является неотъемлемой частью его научного наследия.1 Попытки переосмысления истории античной философии предпринимаются им в серии историко-философских статей в 30-е годы XX столетия в ведущих западных журналах, в частности в статье Platonic Justice, опубликованной в журнале Ethics в 1938 г.2 Статья посвящена исторической и интеллектуальной реконструкции философии Платона, в частности развитию им идеи справедливости как общественного идеала и условия формирования идеального государства. В то же время методологическим подходом к раскрытию идей платонизма является сформулированная Кельзеном концепция нормативизма, в рамках которой принцип единства этических и политико-философских взглядов Платона обосновывается через его представления о метафизике и онтологии. Такая авторская интерпретация философских взглядов Пла-
1 Дидикин 2017
2 Kelsen 1938
ЕХОЛН Vol. 12. 2 (2018) www.nsu.ru/classics/schole
© А. Б. Дидикин, 2018 DOI: 10.21267/schoIe.12.2.27
7io Платонизм и нормативизм
тона позволяет Кельзену вписать их в социально-исторические условия жизни античной эпохи.
Взаимосвязь этики, эпистемологии и метафизики. Кельзен отмечает, что фундаментальной основой метафизического учения Платона является радикальный дуализм мира идей и вещного мира, когда душа может созерцать трансцендентное, бескрайнее и вневременное царство идеи как вещи в себе, истинной и абсолютной реальности, противопоставленной чувственно воспринимаемой эмпирической реальности, подобной иллюзии. Рациональное постижение истинного знания тем самым относимо лишь к миру идей, в то время как чувственное восприятие порождает лишь мнение. Отсюда рассуждения платонизма в форме противоположностей между духом и природой, ценностью и актуальностью, мыслями и чувствами, активным творчеством и пассивной восприимчивостью. По мнению Кельзена, метафизический дуализм в платонизме неизбежно проецируется на этический дуализм добра и зла как наиболее глубоких по содержанию категорий. Сам по себе переход между двумя мирами идей и вещей мыслится в контексте противопоставления мира ценностей и мира, где ценности отсутствуют. Таким образом, первый тезис нормативизма применительно к интерпретации философии Платона - это первичность этики по отношению к метафизике.3 Кельзен полагает, что сама форма диалога как способа философского рассуждения в произведениях Платона приводит к пониманию того, что именно нравственные идеи выступают целью аргументации оппонентов, а не сведение таких рассуждений к изменчивой практике и земным благам. Чистое мышление, создающее гипотетические сущности в учении нормативизма (как, например, понятие «основной нормы»), в историко-философской реконструкции платонизма создает подобный же образ чистого рационального мышления, ведущего к пониманию блага. Мир идей содержит в себе идею добра как центральную и основную идею, и эта идея противопоставлена по смыслу миру чувственно воспринимаемых вещей, миру зла. И по аналогии с нормативизмом, тяготеющим к апелляции к абсолютным и неизменным сущностям, такая интерпретация метафизики платонизма представлена Кельзеном как логически обоснованная. Мысль, направленная на познание высшего блага, должна быть выше чувственного восприятия (формирующего лишь мнение, а не знание). Равным образом, этика должна быть приоритетна по отношению к естественным наукам для того, чтобы благо было действительно реализовано. В то же время Кельзен полагает такой дуализм в философии Платона пессимистическим, поскольку переход от мнения к знанию неясен и непрозрачен.
Этика и политические действия. Платонизм интерпретируется в концепции нормативизма как пример возможности направить интеллектуальные усилия моралиста в область политической практики. Вся статья Кельзена Platonic Justice посвящена обоснованию тезиса о том, что этика Платона побуждала его предпринимать активные политические действия по воплощению идеала справедливости и
3 Kelsen 1938, 368-369.
А. Б. Дидикин / ЕХОЛН Vol. 12. 2 (2018) 711
реформированию политического строя.4 В платонизме справедливость выступает критерием единственного оправдания господства одних людей над другими, и потому изменения системы управления возможны лишь в случае изменений в сообществе людей, в понимании ими идеи общественного блага. Человеческие страсти могут и должны быть направлены на исполнение патриотического долга перед государством и это должно быть целью деятельности политиков - сформировать сообщество ответственных перед государством граждан. Для платонизма идея образования и воспитания становится ключевой в механизме обеспечения законов и построения идеального государства. Кельзен полагает, что внимание Платона к распределению обязанностей между социальными группами в Государстве скорее характеризует мыслителя как политика, а не теоретика и мыслителя. Но политическая активность Платона, зафиксированная в его жизненной биографии, не позволяет судить о наличии у него воли к власти и качеств настоящего политика. Скорее
5
он проповедует о справедливости и политических инструментах ее достижения. И на этом пути сформированный им образ философа как идеального правителя в государстве, обладающего идеей блага и добра в полном объеме, является как раз таким инструментом.
Платон настойчив в своей идее дать философам как знатокам истинной философии возможность управлять государством. Кельзен полагает, что эту идею платонизм черпает из реальной биографии Платона, несколько раз участвовавшего в политических событиях на Сицилии с целью внедрения идеальных представлений об управлении в условиях политической тирании.6 Кроме того, использование в платоновских диалогах гипотетических фигур собеседников (оппонирующих Сократу, или друг другу) позволяет Платону прибегать к риторическим и мифологическим приемам, проповедовать, а не обосновывать философские суждения. С нормативистской точки зрения оказывается важным, что Платон как политик превращает теорию не в инструмент поиска нового знания, а скорее в средство направить волю на эффективное управление государством и его институтами. И чем более правильным в этическом смысле будет представление о благе и справедливости, тем более эффективными станут политические действия. Для нормативизма это обстоятельство - одна из особенностей методологической позиции, поэтому, обсуждая государство, Кельзен рассматривает его как нечто, тождественное правопорядку, системе правил, установленных обществом. В такой системе правил правитель неизбежно зависит от системы относительных ценностей, принимаемых обществом. Диалектические рассуждения в платонизме направлены, по сути, на то же самое - знание выступает средством осуществления правильных действий.
Этика и политическая власть. Однако в нормативистской интерпретации Кель-зен не останавливается только на постулировании Платоном политического идеа-
4 Kelsen, 1938, 374.
5 Kelsen, 1938, 377.
6 Kelsen, 1938, 378.
712 Платонизм и нормативизм
ла. Формулировка законов, регулирующих социальные отношения, и осмысление этих законов в общественных науках ведет к тому, что эти науки могут быть поставлены на службу политике и идеологии, а не поиску исключительно объективного знания. Кельзен полагает, что в платоновском идеальном государстве ложь и обман могут быть средством улучшения благосостояния общества и управления им. Необходимость лжи в платонизме объясняется, например, государственным регулированием вопроса рождаемости, поскольку дети, рожденные в семьях, отбираются государством по их талантам и склонностям, воспитываются применительно к конкретным социальным группам и обязанностям перед государством. Отсюда восприятие поэзии как имитирующей и создающей иллюзии творческой деятельности и по своей сути вредной для развития идеального государства. Платон обосновывает право государства определять и формировать мнение своих граждан в нужном для государства направлении характерным примером образного разделения граждан на три хора - для мальчиков, молодежи и стариков. Каждый такой хор должен петь песни, предписанные государством и воплощающие учения, полезные государству, в частности учение о том, что справедливость способствует счастью, а несправедливость - несчастью граждан.7 Впрочем, это провозглашенное учение может быть воспринято гражданами по-разному, и потому законодатель может использовать более полезные фикции для побуждения граждан к соблюдению властных предписаний. Тем самым наука, поэзия и религия должны быть направлены на обслуживание политической идеологии и системы политического управления.
Кельзен полагает, что Платон вплотную подходит в таких рассуждениях к возможности ограничения личной свободы ради интересов всего общества, установления монополии государства на транслируемую идеологию, выступая в данном случае прагматически мыслящим политиком о том, что все полезное для государства будет выражением справедливости и истины. Но оговорки в духе радикального дуализма все же сохраняются, ведь с одной стороны в метафизике платонизма существует теория идей как высшей и абсолютной цели рационального познания, а с другой стороны в платоновском учении признается существование множества мнений и религиозных представлений, которые могут выступать средствами политического управления в конкретном обществе. Для политической философии Платона политическая и религиозная истины первичны по отношению к рациональной научной истине. В платоновских диалогах описание того, как душа достигает другого мира после смерти, сопровождается признанием неуверенности, что разумный человек может обосновать соответствие этих рассуждений действительности. Аналогично в Меноне утверждение о том, что знание зависит от воспоминаний души об увиденном в других мирах до ее рождения, дополняется в споре Платона с софистами неуверенностью мыслителя в правильности высказанных им 8
аргументов.
7 Кекеп 1938, 383.
8 Кекеп 1938, 385.
А. Б. Дидикин / ЕХОЛН Vol. 12. 2 (2018) 713
Противоречия платонизма. Представление о справедливости как проявлении добра и возмездии за зло, по мнению Кельзена, часто приводит к незавершенным или неясным рассуждениям в платонизме. Если в Горгии и Государстве Платон обсуждает правильность тезисов о том, что лучше страдать от несправедливости, чем совершить ее, или же, что лучше подчиниться законному наказанию, чем уклоняться от него, то возникает вопрос о сущности идеи справедливости. Справедливость в том, чтобы каждый получал по заслугам? Но в чем состоит сущность добра, отрицанием которого является зло? Кельзен полагает, что рассуждения Платона о справедливости в контексте природы добра и блага оказались незавершенными. В то же время в материальном мире государство выступает аппаратом возмездия и обеспечения справедливости и это выступает основанием формулировки концеп-
9
ции идеального государства в платонизме.
В целом, мне представляется, что в статье о философии Платона Кельзен аккуратно и методологически корректно реконструирует идеи платонизма, в отличие от авторской интерпретации им философии Аристотеля.10 Несмотря на попытки Кельзена сформулировать завершенную концепцию нормативизма на основе методологии Марбургской школы неокантианства и вписать в нее новую интерпретацию традиций античной философии, его работы являются важным источником осмысления античной этической и политико-философской мысли для современных научных и философских исследований.
Библиография
Дидикин, А. (2017) Философское и правовое наследие Ганса Кельзена. Сборник статей и переводов. Новосибирск. Kelsen, H. (1937) "The Philosophy of Aristotle and the Hellenic-Macedonian Policy," InternationalJournal of Ethics 48.1, 1-64. Kelsen, H. (1938) "Platonic Justice," Ethics 48.3, 367-400.
Cyrillic characters References transliterated (for indexing purposes only): Didikin, A. (2017) Filosofskoe i pravovoe nasledie Gansa Kel'zena. Sbornik statej i perevodov. Novosibirsk.
9 Kelsen 1938, 390.
10 Kelsen 1937
