CC BY
89DOI 10.31168/2618-8570.2019.3
Олег Евгеньевич АЛПЕЕВ
Планирование Россией войны с коалицией Великобритании, Австро-Венгрии и Турции в 1878 г.
Аннотация:
В статье рассматривается планирование Россией войны с коалицией Великобритании, Австро-Венгрии и Турции в 1878 г. Сразу после окончания русско-турецкой войны 1877-1878 гг. русское военное командование предприняло попытку разрешить Восточный вопрос и захватить Босфор и Константинополь. Столкнувшись с противодействием со стороны Великобритании и Австро-Венгрии, русское командование проявило нерешительность в занятии Константинополя и Босфора, что стало одной из причин неудачи России на Берлинском конгрессе. Планы, разработанные Главным штабом и генерал-лейтенантом Н.Н. Обручевым и предусматривавшие ведение военных действий на Балканах и в Галиции, оказались нереализованными.
Ключевые слова:
русско-турецкая война 1877-1878 гг., Восточный вопрос, Константинополь, Босфор, военное планирование, Д.А. Милютин, Н.Н. Обручев.
Oleg E. ALLPEEV
Russian Planning a War against the Great Britain, Austria-Hungary and Turkey Coalition in 1878
Abstract:
The article considers Russia planning a war against the coalition of Great Britain, Austria-Hungary and Turkey in 1878. When the Russo-Turkish war of 1877-1878 was over, the Russian high military command attempted to resolve the Eastern Question and seize the Strait of Bosphorus and Constantinople. Having faced the opposition from Great Britain and Austria-Hungary, the Russian command hesitated to capture Constantinople and the Bosphorus, which led to Russia's failure at the Congress of Berlin. War plans worked out by the General Staff and two-star general N.N. Obruchev, meant to help conduct military operations in the Balkans and Galicia were never realised.
Keywords:
the Russo-Turkish war of 1877-1878, the Eastern Question, Constantinople, the Bosphorus, war planning, D.A. Miliutin, N.N. Obruchev.
00<Х>0(ХЮ(Х*Х>00<>0(ХЮ(Х*^^
Т^ январе-феврале 1878 г. русская армия победоносно
ХШ завершила кампанию на Балканах, нанеся поражение турецким войскам, и вплотную подошла к столице Османской империи — Константинополю. Несмотря на то, что кровопролитная война закончилась, военно-политическое руководство Российской империи испытало сильнейшее искушение, пользуясь благоприятным моментом, окончательно решить Восточный вопрос, утвердиться на берегах Босфора и установить гегемонию на Балканском полуострове. Вмешательство западных держав в ход мирных переговоров поставило Россию перед лицом новой войны уже с коалицией враждебных государств, в которую, кроме Турции, входили Великобритания и Австро-Венгрия.
В отечественной историографии перипетии подготовки войны России с коалицией трех держав зимой-летом 1878 г. практически не рассматриваются. Внимание исследователей привлекал только сюжет, связанный с борьбой в высших военно-политических кругах из-за вопроса о захвате Константинополя и пролива Босфор. Эта проблематика нашла отражение в 9-м томе официального «Описания Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. на Балканском полуострове»1 и во 2-м выпуске «Особого прибавления» к нему2, однако анализ споров между штабом Действующей армии и императором Александром II был доведен только до середины апреля, т. е. до смещения главнокомандующего великого князя Николая Николаевича-старшего. Сведения по данному вопросу содержатся в небольшом, но емком комментарии к письму военного министра Д.А. Милютина Николаю Николаевичу от 27 февраля, опубликованном во втором томе документального труда «Освобождение Болгарии от турецкого ига»3. Подготовку России к новой войне исследовал современный историк О.Р. Айра-петов в биографии начальника Главного штаба Н.Н. Обручева, но только применительно к роли своего героя в грядущем конфликте — он должен был возглавить штаб предполагавшейся к формированию Юго-западной армии4. В целом процесс подготовки России к возможному конфликту рассматривался вне изучения общей военно-стратегической и политической обстановки, в которой оказалась Империя в первой половине 1878 г.
Кризисная ситуация зимы-лета 1878 г. выразилась в сложном процессе выработки и принятия решений дипломатического и военного характера, когда обстановка менялась практически ежедневно. Подготовка и планирование русским военным ведомством новой войны разделяются на два периода. Первый — с января по конец марта 1878 г., когда в фокусе внимания была проблема захвата Босфора — с Константинополем или без него. Основным содержанием этого периода были бесконечные прения по данному вопросу между главнокомандующим генерал-адъютантом инженер-генералом великим князем Николаем Николаевичем и его штабом, с одной стороны, и Александром II и его ближайшими военными советниками — с другой. Во второй период, с конца марта и по 1 июля, к русскому командованию пришло осознание того, что момент для занятия западного берега Босфора безнадежно упущен. Деятельность военного руководства Империи в этот период характеризовалась переориентацией на подготовку оборонительной войны и поиском альтернативных возможностей воздействовать на враждебную коалицию.
Необходимость определить дальнейшие задачи Действующей армии стала очевидной для ее командования после битвы при Фи-липпополе 3-5 января 1878 г., в которой Западный отряд генерал-лейтенанта И.В. Гурко нанес сокрушительное поражение армии Сулеймана-паши. После этой победы военное поражение Турции окончательно стало очевидным, а путь на Константинополь был открыт. 7 января в русскую штаб-квартиру в Казанлыке прибыли турецкие уполномоченные с первыми предложениями о перемирии, а 8 января русские войска взяли Адрианополь. В ночь на 10 января Николай Николаевич направил Александру II телеграмму, в которой запросил дальнейшие инструкции на случай приближения русских войск к Константинополю, а также на случай вмешательства в войну Великобритании5. В январе и первой половине февраля великий князь и его штаб буквально горели идеей захвата беззащитного Константинополя, в то время как император и министр иностранных дел канцлер А.М. Горчаков, опасаясь международных осложнений, были против этого решительного шага.
12 января доверенное лицо Николая Николаевича старший адъютант штаба войск Гвардии и Петербургского военного окру-
га и профессор Николаевской академии Генерального штаба полковник М.А. Газенкампф записал в дневнике: «Идея дойти до Константинополя и Галлиполи вполне овладела великим князем; он только об этом и думает и говорит, и ужасно боится, чтобы государь его не остановил. Этим он объясняет и свое неудержимое стремление вперед, без всякой заботы о своем тыле. Он говорил сегодня, что мало занять (так в документе. — О. А.) Константинополь и Галлиполи и — уже укрепившись на обоих берегах — диктовать свои условия не только султану, но и Англии с Авст-рией»6. В штабе великого князя даже родилась утопическая идея высадки на азиатском берегу Босфора одной пехотной дивизии Х армейского корпуса, оборонявшего черноморское побережье. Этот план был изложен в телеграмме главнокомандующего Александру II от 14 января7. Для этой цели командование Одесского военного округа согласилось выделить три полка 13-й пехотной дивизии и один — 34-й8. В Петербурге против плана великого князя солидарно выступили военный министр Д.А. Милютин и глава морского ведомства генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич, расценившие его как невыполнимый и не-своевременный9.
В ответ на телеграмму от 10 января Александр II направил 12-го числа великому князю телеграмму, в которой допускал ввод войск в Константинополь только в случае, если бы такая просьба исходила от самих турок или представителей иностранных дер-жав10. Главнокомандующий получил ее в Адрианополе 17 января в 14.00.
К моменту заключения перемирия 19 января русские войска растянулись от Адрианополя до Чорлу. Перед заключением мира в Сан-Стефано 19 февраля авангард под командованием генерал-лейтенанта М.Д. Скобелева занял позиции под Чаталджой, а на следующий день начал движение к пригородам Константинополя, где и остановился. К нему подтянулась гвардия И.В. Гурко. Несмотря на колебания верховной власти и на заключенное перемирие, великий князь начал деятельную подготовку к взятию города. Его не останавливали даже плохое состояние войск после перехода через Балканы и недостаток боеприпасов, возникший вследствие того, что артиллерийские снаряды имелись только
в орудийных передках и передках зарядных ящиков, а остальные остались за Балканским хребтом. Новое наступление назначалось на 21 января. Подробную диспозицию войскам великий князь представил Александру II в рапорте от 22 января11. Но император продолжал сомневаться в целесообразности столь смелого шага и пребывал в нерешительности.
Разногласия, возникшие между штабом Действующей армии и Петербургом, усугублялись неудовлетворительной работой связи, ошибки которой оказывали сильное влияние на процесс принятия военно-политических решений. Так, 29 января в 12.30 Александр II направил главнокомандующему телеграмму, в которой наконец-то разрешал ввести войска в Константинополь либо мирным путем, с согласия султана, либо взять город силой12. На следующий день по совету А.М. Горчакова он скорректировал принятое решение и в повторной телеграмме, поданной 30 января в 17.40, уточнил, что занятие Константинополя могло состояться и без согласования с турками, но только в ответ на враждебные действия британцев в районе Проливов13. Однако из-за перебоев в работе телеграфа вторая телеграмма пришла на день раньше первой, 1 февраля, осложнив для великого князя, его начальника штаба генерала от инфантерии А.А. Непокойчицкого и дипломатических советников графа Н.П. Игнатьева и А.И. Нелидова выработку программы действий на случай развязывания войны на Босфоре14.
Перемирие и принятие предварительных «Оснований мира», а затем и подписание мирного договора вызвали предсказуемую враждебную реакцию Великобритании и Австро-Венгрии, увидевших угрозу своим интересам в регионе и потребовавших вынесения всех спорных вопросов на решение великих держав. 1 февраля Великобритания ввела в Мраморное море свои корабли. В таких условиях Александр II окончательно пересмотрел свои взгляды на проблему взятия Константинополя и стал решительно требовать от главнокомандующего готовиться к штурму. Великий князь Николай Николаевич, наоборот, начал сомневаться в успехе этого мероприятия. В этом его убеждали и М.И. Га-зенкампф, и И.В. Гурко15. Действительно, силы турок в столице и на подступах к ней стали возрастать за счет уходящих войск из дунайских крепостей. Если по состоянию на 25 января рус-
ская разведка считала, что под Константинополем османы имели 91 сильно ослабленный табор (батальон. — О. А.), а в самом городе — 22 (в среднем по 300-500 чел. в таборе, всего около 43 тыс. деморализованных солдат)16, то в начале марта численность войск в окрестностях города оценивалась в 77-80 таборов, но более полного состава17. Всего русское командование в феврале и начале марта ожидало встретить здесь сопротивление 80-100 тыс. солдат и офицеров противника18. После заключения мира турки стали лихорадочно укреплять подступы к Константинополю, работая, главным образом, по ночам.
Под влиянием изменившейся военно-политической обстановки русское командование начало готовиться к полномасштабной войне с европейской коалицией. Главным штабом был разработан план развертывания на этот случай, 24 февраля утвержденный Александром II19. 27 февраля Д.А. Милютин направил великому князю письмо, в котором изложил этот план20, а также приложенные к нему «Общие соображения о распределении сил»21. В их основу легла записка, предположительно принадлежащая перу генерал-лейтенанта Н.Н. Обручева и подготовленная в конце января — начале февраля, скорее всего, до 6 февраля22.
В начале 1878 г. Н.Н. Обручев занимал пост управляющего делами Военно-ученого комитета, фактически являвшегося «эмбрионом» не существовавшего в структуре военного ведомства России второй половины XIX в. центрального планирующего органа Генерального штаба. Он был автором плана войны с Турцией, сорванного, впрочем, командованием Действующей армии, а также разработчиком и вдохновителем разгрома главных сил турок в Закавказье в Авлияр-Аладжинском сражении 20 сентября — 3 октября 1877 г. В рассматриваемый период генерал приобрел значительное влияние в выработке важнейших военно-стратегических решений на Д.А. Милютина и опосредованно через него на Александра II.
В представленной записке Н.Н. Обручев предположил два варианта развития событий: 1) война против Великобритании и Турции, 2) война против Великобритании, Австро-Венгрии и Турции. По второму, наиболее тяжелому сценарию, предлагалось изъять из Действующей армии 7 дивизий и направить их
на формирование Нижнедунайской армии в Молдавии в составе 13 дивизий. В Царстве Польском и в Подолии планировалось развернуть Галицийскую (15 пехотных дивизий) и Волынскую (6 дивизий) армии. На группу из трех армий возлагалась задача разгромить австрийцев в Галиции, вторгнуться на Венгерскую равнину и в Трансильванию, а затем вести концентрическое наступление на Будапешт. Всего против Австро-Венгрии выставлялось 34 пехотные дивизии, что значительно превосходило предполагаемые силы Двуединой монархии в Галиции — в русском Главном штабе абсолютно точно установили, что противник может развернуть здесь только 24 пехотные дивизии23.
На серьезно ослабленную группировку на Балканах (17 дивизий на театре военных действий и 3 дивизии в Валахии) возлагалась преимущественно оборонительная задача, так как в январе военно-политическое руководство Империи еще не приняло твердого решения захватить Босфор. Необходимо отметить, что в это время русское военное руководство недооценивало значение подготовки к боевым действиям против Великобритании на второстепенных театрах, таких, например, как Центральная Азия. Н.Н. Обручев отмечал в записке: «Помимо Босфора мы можем действовать на решения Англии раздачей каперских свидетельств и демонстрациями в Средней Азии. Но оба эти средства только паллиативы, самая организация коих представляет еще много проблематичного»24.
В плане от 24-27 февраля Действующая армия, обозначенная в документах как «Балканская», ослаблялась незначительно — только до 21 дивизии вместо 17, и на нее возлагалась задача овладеть Босфором25. Изымаемые из ее состава Гвардейский и Гренадерский корпуса предполагалось переправить морем в Россию и включить в состав армий, действующих против Австро-Венгрии. Вместо Нижнедунайской и Волынской армий формировалась одна Юго-западная армия в составе 11 пехотных дивизий. В Западную армию в Царстве Польском назначались 14 дивизий. На эти армии по-прежнему возлагалась задача вторжения в Австро-Венгрию. План действий Западной армии был детально разработан штабом Варшавского военного округа в феврале и представлен в записке от 19 марта командующего войсками округа генерала
от инфантерии графа П.Е. Коцебу26. Он предполагал нанесение главного удара из района Люблина с целью захвата всей Восточной Галиции. Основой для плана действий Юго-западной армии послужили оперативные работы и выводы из военной игры, проведенной штабом Киевского военного округа еще в январе 1877 г. в преддверии войны с Турцией27.
Важной стороной деятельности военного министерства в ожидании столкновения с коалицией Великобритании, Австро-Венгрии и Турции стала подготовка мобилизационного развертывания вооруженных сил. Проведение новой мобилизации не представляло затруднений: к началу 1878 г. большая часть сухопутных войск России уже была мобилизована — на мирном положении оставались только 12 пехотных и 6 кавалерийских дивизий. Для доведения их до штатов военного времени требовалось 205 тыс. чел., что обеспечивалось наличием имевшегося запаса28. С целью создания превосходства над силами вероятных противников, Мобилизационный комитет Главного штаба начал формирование резервных пехотных дивизий в дополнение к 48, имевшимся в русской армии. В 1877 г. уже были развернуты 4 такие дивизии. С 19 января и по 23 марта 1878 г. шло формирование 14 новых дивизий, 8 из которых к моменту заключения Берлинского трактата были полностью готовы29. Всего в армии насчитывалось свыше 1,5 млн чел.
В марте 1878 г. военно-политическая обстановка изменилась в худшую для России сторону. В Великобритании ушел в отставку министр иностранных дел граф Э. Дерби, сторонник компромисса с Петербургом. Первым шагом заменившего его маркиза Р. Солсбери стала рассылка дипломатическим представителям Соединенного королевства ноты, содержащей протест против результатов Сан-Стефанского мира и твердое намерение добиваться его пересмотра. В Великобритании начались мобилизационные мероприятия. Русская разведка стала получать тревожные донесения о перевозке войск из Индии и сосредоточении их на Мальте. Руководство Российской империи серьезно переоценивало мощь и мобилизационные ресурсы британской армии, считая, что «Туманный Альбион» сможет выставить от 100 до 250 и даже до 300 тыс. чел.30.
В действительности в британских военных кругах вполне отчетливо осознавали невозможность вести широкомасштабную войну с Россией на сухопутных театрах. В марте 1878 г. бревет-полковник (т.е. полковник временного назначения. — О. А.) Р. Хоум, помощник генерал-квартирмейстера разведывательного отделения Военного министерства, самый способный штабной офицер Великобритании того времени, и бревет-генерал-лейте-нант Г. Уолсли, начальник штаба лорда Р. Нэпира, командующего экспедиционными силами на случай войны, представили два плана действий против России31. Первый план был более осторожным и предполагал высадку войск на Балканах для совместных действий с турками, блокаду Черного и Балтийского морей, рейд на Владивосток и Петропавловск, оккупацию островов Лемнос и Лесбос с целью создания там баз. Второй план отличался амбициозностью: в нем, помимо высадки на Балканском полуострове, предусматривалось проведение десантов против Риги, Свеаборга и Ревеля на Балтике и поход в русский Туркестан на Ташкент и Самарканд. Но Британская империя не обладала ресурсами для приведения в действие даже первого умеренного плана — для операций против России требовалось 150 тыс. чел., тогда как армия королевы Виктории насчитывала только 134 тыс., из которых 63 тыс. находились в Индии и 22 тыс. в Ирландии32. Это вынуждало лондонский кабинет искать поддержки со стороны монархии Габсбургов, обладавшей большой сухопутной армией.
Из Австро-Венгрии и Османской империи также поступали тревожные новости. Миссия графа Н.П. Игнатьева в Вену с целью расколоть англо-австрийский союз не принесла ожидаемых результатов. 14 и 15 марта состоялись личные беседы Николая Николаевича с султаном Абдул-Гамидом, в ходе которых рассеялись иллюзии великого князя относительно нейтралитета Османской империи в случае новой войны33. Одновременно турецкие войска продолжали восстанавливать свою боеспособность — в апреле считалось, что османы располагали на подступах к Константинополю и в самом городе примерно 300 таборами, всего 150 тыс. чел. (по 500 чел. в таборе)34. Это уже превышало силы Действующей армии под Константинополем, насчитывавшей здесь около 110 тыс. чел.35. Возникший дипломатический кон-
фликт с Румынией вынудил начать в марте стягивание к Рущуку XI корпуса, а затем перевод его на левый берег Дуная. Кроме того, выяснилась невозможность перевезти в Россию гвардию и гренадер из-за протеста Турции и Великобритании против их посадки в Буюк-Дере36.
Перед лицом войны с коалицией Александр II и его советники еще более настоятельно требовали от великого князя Николая Николаевича готовиться к взятию Босфора. 6 марта император запросил от главнокомандующего детальный план занятия Босфора, который тот предоставил в Петербург 9 марта37. План был утвержден 18 марта38. За день до этого Д.А. Милютин направил Николаю Николаевичу телеграмму, согласно которой ему надлежало вытребовать необходимое количество орудий для береговых батарей у начальника Главного артиллерийского управления генерала от артиллерии А.А. Баранцова39.
Великий князь, как отмечал М.А. Газенкампф, боясь конфликта с венценосным братом, намеренно не сообщал ему истинное положение дел на Балканах, из-за чего в Петербурге неверно оценивали складывающуюся обстановку40. Спасать положение был призван победитель Османа-паши инженер-генерал Э.И. Тот-лебен, которому было поручено разработать собственный план занятия Босфора. В конце марта он представил свои соображения, согласно которым предполагалось захватить участок западного берега Босфора от Буюк-Дере до Черного моря, поставить в проливе минные заграждения и перевезти сюда 50 мортир для береговых батарей41. 20 марта записка Тотлебена была препровождена в штаб Действующей армии для исполнения42.
Нерешительность Николая Николаевича в вопросе захвата Босфора привела к его отставке с поста главнокомандующего. 21 марта он направил Александру II донесение, в котором впервые решился объективно обрисовать тяжелую ситуацию под Кон-стантинополем43. Чуть позже, 1 апреля, в Петербург прибыл из штаба Действующей армии генерал-лейтенант князь А.К. Имеретинский, доклад которого на следующий день окончательно открыл глаза императору и его советникам на сложившуюся на Балканах обстановку44. В тот же день Александр II принял решение заменить своего брата на Э.И. Тотлебена в качестве главнокоман-
дующего Действующей армией. Последний вступил в должность 17 апреля45. Его начальником штаба стал князь Имеретинский. В действительности это было не самое удачное назначение — герой обороны Севастополя не имел опыта командования армией в полевом сражении и штурма укрепленных пунктов.
В связи с изменившейся обстановкой военное руководство Империи в конце марта переработало стратегический план войны. 27 марта в Петербурге состоялось совещание под председательством Александра II, посвященное его обсуждению46. По итогам совещания была разработана «Объяснительная записка к распределению войск на случай войны с Англией и Австрией» с боевым расписанием, утвержденная 30 марта47. Главной задачей русских войск по-прежнему называлось занятие Босфора, хотя в ходе совещания возможность штурма турецких позиций была поставлена под сомнение. Д.А. Милютин записал в дневнике под этой датой: «Вследствие полученных от великого князя Николая Николаевича письменных объяснений настоящего положения дел, государь заметно изменил свой взгляд на занятие Босфора; он видит, что задача эта не легкая, что приведение в исполнение тех требований, которые государь много раз выражал относительно скорейшего занятия берега Босфора, повело бы неминуемо к разрыву с Англиею, а может быть и с Турцией»48.
В отличие от февральского плана, в новых военно-политических реалиях русское командование вынуждено было отказаться от усиления армий в Польше и в низовьях Дуная Гвардейским и Гренадерским корпусами. Кроме того, в новом плане отказались от нанесения главного удара по Австро-Венгрии с территории Варшавского военного округа, из-за чего Западная армия ослаблялась до 9 пехотных дивизий. Главный удар предполагалось нанести в Буковине и Трансильвании Юго-западной армией, разделявшейся на три отряда — Галацкий, Ясский и Каменец-Подольский. Всего в армию входили 19 пехотных дивизий. Западная армия должна была только обеспечивать наступление главных сил с севера.
Здесь, нужно отметить, русский Главный штаб допустил серьезную ошибку, связанную с определением главного операционного направления. Вероятно, в этом сыграли свою роль донесе-
ния русской разведки. Так, 28 февраля поступила информация от военного агента в Вене генерал-майора Ф.А. Фельдмана о том, что удар австро-венгерской армии будет нанесен в Румынии по коммуникациям Действующей армии49. На самом деле по плану, разработанному еще в ноябре 1876 г. начальником австрийского Генштаба фельдмаршал-лейтенантом бароном А. фон Шонфель-дом, главные усилия габсбургских войск направлялись в сторону Царства Польского50. Тем не менее, в Вене, как и в Лондоне, понимали бесперспективность большой войны. 14 февраля 1878 г. (н. ст.) глава военного кабинета императора и его ближайший военный советник генерал-майор Ф. фон Бек представил Францу Иосифу доклад, в котором наглядно показал слабость австрийской армии, невозможность и дороговизну проведения общей мобилизации, на которой настаивал британский кабинет51.
В связи с неутешительными новостями из штаба Действующей армии военно-политическому руководству Российской империи в апреле пришлось окончательно отказаться от замыслов занятия Босфора. Прибывший под Константинополь Э.И. Тот-лебен также признал невозможными активные действия против столицы османов, о чем доложил Александру II 27 апреля52. На случай возникновения войны генерал, опасавшийся удара восстановивших боевую мощь турок, разработал план отхода главных сил к Адрианополю и создания там укрепленного лаге-ря53. Кроме того, для отражения вражеского десанта в Болгарии он распорядился сформировать самостоятельный Северный отряд из ХП-го, ХШ-го и ХГУ-го корпусов. XII и XIV корпуса в случае войны передавались в Юго-Западную армию, но новый главнокомандующий Действующей армией активно выступил против этого, не желая ослаблять вверенную ему группировку вопреки интересам общего дела. Торг между Тотлебеном и высшим военным руководством Империи из-за этих корпусов продолжался весь май и июнь54. В Петербурге продолжали готовиться к войне по утвержденному 30 марта плану. 12 апреля Александр II утвердил составленное Главным штабом, согласно «Объяснительной записке» от 30 марта, подробное боевое расписание предполагавшихся к формированию армий55. 20 мая было утверждено обновленное расписание войск на случай войны56.
Невозможность вести подготовку к наступательным действиям на Босфоре вынудило военно-политическое руководство России обратиться к поиску альтернативных способов борьбы с Великобританией — того самого «паллиатива», который еще в феврале не воспринимался всерьез. 4 и 8 апреля в Петербурге состоялись совещания по вопросу подготовки к выступлению в Центральной Азии, по итогам которых было решено начать подготовку к сосредоточению войск Туркестанского военного округа с целью создать угрозу Британской Индии, выдвинуть отряд из войск Кавказского военного округа от Красноводска на Мерв и попытаться дипломатическим путем склонить на свою сторону афганского эмира Шир-Али57. 13 апреля Д.А. Милютин отдал соответствующие распоряжения командующему войсками Туркестанского округа инженер-генералу К.П. фон Кауфману58. Результатом деятельности военного министерства и туркестанских властей стало сосредоточение 12,5-тысячного отряда возле кишлака Джам на северной границе с Бухарой, где он и пробыл до июля 1878 г., играя роль своеобразного «жупела» для англичан. Русское командование прекрасно осознавало сложность организации похода и снабжения крупных масс войск на территории, не имевшей необходимых транспортных коммуникаций, поэтому с самого начала «Джамский поход» рассматривался как блеф или, скорее, как жест отчаяния. Не принесли желаемых результатов действия русского отряда и в Закаспийском крае, приведшие только к активизации набегов туркмен-текинцев на Чекишляр и Красноводск59. Громким провалом обернулась для Петербурга и Ташкента дипломатическая миссия в Кабул генерал-майора Н.Г. Столетова, спровоцировавшая Вторую англо-афганскую войну 1878-1880 гг., в результате которой Афганистан фактически превратился в британский протекторат и на 40 лет полностью выпал из сферы русской внешней политики60.
Одновременно военно-политическое руководство Империи начало готовиться к действиям на британских морских коммуникациях, приведя в готовность три крейсера и купив в США еще четыре быстроходных парохода61. Кроме подготовки к выступлению в Центральной Азии и на морских театрах, еще в конце марта были сделаны распоряжения по сосредоточению
немногочисленных войск Восточно-Сибирского военного округа к Владивостоку и организации его обороны от возможного десанта британцев62.
В мае-июне 1878 г. были решены вопросы о назначениях на высшие командные посты на случай открытия военных действий. На должность главнокомандующего сперва серьезно рассматривалась кандидатура фельдмаршала князя А.И. Барятинского — к нему даже приезжал Н.Н. Обручев с инструкциями на случай столь ответственного назначения63. Но в итоге главнокомандование решил взять на себя сам Александр II при начальнике штаба Д.А. Милютине64. Юго-Западную армию должен был возглавить наследник цесаревич Александр Александрович, его начальником штаба был назначен Обручев65. Западную армию, вероятнее всего, в бой повел бы командующий войсками Варшавского военного округа граф П.Е. Коцебу.
Несмотря на все подготовительные мероприятия, военно-политическое руководство России ясно понимало бесперспективность решения Восточного вопроса и, по большому счету, делало хорошую мину при плохой игре. 1 (13) июня начался Берлинский конгресс, завершившийся 1 (13) июля. 15 июля последовало высочайшее повеление об отмене всех приготовлений на случай войны с европейской коалицией66. Угроза нового вооруженного конфликта миновала.
Подготовка Российской империи к войне с коалицией Великобритании, Австро-Венгрии и Османской империи в 1878 г. обнаружила многочисленные негативные стороны, присущие деятельности русского военного ведомства и его Генерального штаба в позднеимперский период. То, что русско-турецкая война 1877-1878 гг. стала «войной упущенных возможностей», являлось следствием вопиющего расхождения между государственной и военной стратегией, проявившегося прежде всего в конфликте между штабом Действующей армии и Петербургом из-за занятия Босфора. Постоянные разногласия между верховным главнокомандованием и главнокомандующими на отдельных стратегических направлениях в более широком масштабе проявятся в годы Первой мировой войны и станут системным изъяном ржавеющей военной машины империи Романовых.
Другой ошибкой следует признать решение сосредоточить главные силы, нацеленные против Австро-Венгрии, в Молдавии, Буковине и Подолии. Из-за неверного определения главного операционного направления незначительные силы русской армии в Царстве Польском находились под угрозой изолированного поражения. Кроме того, сотрудники Главного штаба преувеличивали силы противников, что в конечном итоге также привело к дипломатической капитуляции в Берлине.
Тем не менее, военно-политическое руководство Российской империи сумело вынести из кризисной ситуации 1878 г. два важных урока. Первым и наиболее очевидным следствием неудачной попытки решить раз и навсегда Восточный вопрос стала систематическая подготовка к так называемой «Босфорской экспедиции». Вторым, менее очевидным, результатом драмы у ворот Константинополя нужно признать активизацию центральноазиат-ской экспансии России. Именно провал «Джамской экспедиции» показал русскому командованию необходимость искать плацдарм для будущих действий против Великобритании и ее богатейшей колонии — Индии, что привело к Ахал-Текинским походам 1879 и 1880-1881 гг. и присоединению Мервского оазиса в 1884 г. Новые территориальные приобретения позволяли иметь удобные районы сосредоточения для армии вторжения в Индию. Это позволило России во время Пендинского кризиса 1885 г. вести диалог с Великобританией уже совсем с иных позиций.
Примечания
1 Описание Русско-турецкой войны 1877-78 гг. на Балканском полуострове. Т. IX. Ч. 1. Действия с 1 января 1878 г. до окончания войны. Действия в тыловых районах театра войны. СПб., 1913. С. 478-489.
2 Особое прибавление к описанию Русско-турецкой войны 1877-78 гг. на Балканском полуострове. Вып. II. Очерк политических событий с 28 декабря 1877 г. по 15 апреля 1878 г. СПб., 1900. С. 1-57.
3 Освобождение Болгарии от турецкого ига: документы в трех томах. Том третий. Борьба России и болгарского народа за создание болгарского государства. 1878-1879. М., 1967. С. 29-31.
4 Айрапетов О.Р. Генерал-адъютант Николай Николаевич Обручев (1830-1904). Портрет на фоне эпохи. М., 2017. С. 240-256.
5 Архив внешней политики Российской империи (далее — АВПРИ). Ф. 138. Оп. 467. Д. 29/30. Л. 44-44 об.; Особое прибавление... Вып. VI. Документы из секретных бумаг г.-ад. Милютина. СПб., 1911. С. 242-243.
6 Газенкампф М.[А.] Мой дневник 1877-1878 гг.: изд. испр. и доп. СПб., 1908. С. 360.
7 Там же. С. 380-381.
8 Особое прибавление... Вып. VI. С. 257.
9 Милютин Д.А. Дневник. 1877-1878 / Под ред. Л.Г. Захаровой. М., 2009. С. 373.
10 Особое прибавление. Вып. VI. С. 249. Написанный рукой А.М. Горчакова подлинный проект телеграммы, составленный им совместно с Д.А. Милютиным. См.: АВПРИ. Ф. 138. Оп. 467. Д. 29/30. Л. 6-48.
11 Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове. Вып. 14. Рапорты Главнокомандующего Великого Князя Николая Николаевича Государю Императору. СПб., 1898. С. 142-151.
12 АВПРИ. Ф. 138. Оп. 467. Д. 29/30. Л. 63.
13 Там же. Л. 62-62 об.
14 Особое прибавление. Вып. II. С. 3-5; Татищев С.С. Император Александр II: его жизнь и царствование. СПб., 1903. С. 457.
15 Газенкампф. М.[А.]. Указ. соч. С. 438.
16 Сборник материалов... Вып. 12. Числительность русских и турецких войск в течение кампании. СПб., 1899. С. 146.
17 Российский государственный военно-исторический архив (далее — РГВИА). Ф. 846. Оп. 16. Д. 7468. Ч. 3. Л. 361 об.
18 Описание Русско-турецкой войны... Т. IX. Ч. 1. С. 483.
19 РГВИА. Ф. 846. Оп. 3. Д. 31. Л. 16-16 об., 33-34 об.
20 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 7447. Л. 1-5 об.
21 Там же. Л. 6-7 об.
22 РГВИА. Ф. 846. Оп. 3. Д. 31. Л. 17-28, 35-39.
23 РГВИА. Ф. 485. Оп. 1. Д. 572. Л. 48.
24 РГВИА. Ф. 846. Оп. 3. Д. 31. Л. 35 об.-36.
25 Там же. Л. 33.
26 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 7896. Л. 15-33 об.
27 РГВИА. Ф. 485. Оп. 1. Д. 572. Л. 163-165 об., 169-179 об.
28 Добророльский С.К. Мобилизация русской армии в 1914 году. Подготовка и выполнение: по материалам Военно-исторического архива. М., 1929. С. 19.
29 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 7909. Л. 60-61 об.
30 РГВИА. Ф. 846. Оп. 3. Д. 31. Л. 19-19 об.; Оп. 16. Д. 7902. Л. 14.
31 Preston A. Frustrated Great Gamesmanship. Sir Garnet Wolseley's Plans for War against Russia, 1873-1880 // The International History Review. 1980. Vol. 2. № 2. P. 261-264.
32 Jelavich B. British Means of Offense against Russia in the Nineteenth Century // Russian History. 1974. Vol. 1. № 2. P. 125.
33 Описание Русско-турецкой войны... Т. IX. Ч. 1. С. 486-487; Газенкампф М.[А.]. Указ. соч. С. 534.
34 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 7468. Ч. 3. Л. 386 об.
35 Особое прибавление. Вып. III. Переписка Императора Александра II с Главнокомандующими: Вел. Кн. Николаем Николаевичем и ген.-ад. Тотлебеном. СПб., 1899. С. 83.
36 Описание Русско-турецкой войны... Т. IX. Ч. 1. С. 485.
37 Особое прибавление. Вып. II. С. 4.
38 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 7893. Л. 121-121 об.; Газенкампф М.[А.]. Указ. соч. С. 541-542.
39 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 7893. Л. 84.
40 Газенкампф М.[А.]. Указ. соч. С. 498, 510.
41 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 7449. Л. 3-5.
42 Там же. Л. 2.
43 Особое прибавление... Вып. II. С. 106-110.
44 Милютин Д.А. Указ. соч. С. 404-405.
45 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 7449. Л. 28-30.
46 Милютин Д.А. Указ. соч. С. 399-400.
47 РГВИА. Ф. 846. Оп. 3. Д. 31. Л. 51-61 об.
48 Милютин Д.А. Указ. соч. С. 399.
49 РГВИА. Ф. 485. Оп. 1. Д. 572. Л. 57.
50 Rothenberg G.E. The Army of Francis Joseph. West Lafayette, 1976. P. 94-95.
51 Lackey S.W. The Rebirth of the Habsburg Army. Friedrich Beck and the Rise of the General Staff. Westport; London, 995. P. 74-75
52 Особое прибавление. Вып. III. С. 78-88.
53 Там же. С. 85-87.
54 Там же. С. 89-137.
55 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 7447. Л. 68-81.
56 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 7899. Л. 174-176 об.
57 См. подробнее: «Индийский поход» русской армии: сборник архивных документов / сост. Т.Н. Загородникова. М., 2014. С. 89-94; МилютинД.А. Указ. соч. С. 408-409, 411; Хидоятов Г.А. Из истории англо-русских отношений в Средней Азии в конце XIX в. (60-70-х гг.). Ташкент, 1969. С. 259-261.
58 «Большая игра» в Центральной Азии: «Индийский поход». С. 95-100.
59 Куропаткин А.Н. Завоевание Туркмении (Поход в Ахал-теке в 1880-1881 гг.) с очерком военных действий в Средней Азии с 1839 по 1876 г. СПб., 1899. С. 97.
60 Загородникова Т.Н. «Индийский поход» русской армии и миссия генерала Н.Г. Столетова в Кабул // Восток. 2006. № 4. С. 21-36; Хидоятов Г.А. Указ. соч. С. 261-293.
61 Кондратенко Р.В. Л.П. Семечкин. Судьба теоретика крейсерской войны. СПб., 2003. С. 18-33; Strakhovsky L.I. Russia's Privateering Projects of 1878: A Page in the History of Russian- American Relations // The Journal of Modern History. 1935. Vol. 7. № 1. P. 22-40.
62 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 7897. Л. 4-5.
63 Милютин Д.А. Указ. соч. С. 428-429.
64 Там же. С. 429-430.
65 РГВИА. Ф. 485. Оп. 1. Д. 572. Л. 4.
66 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 7909. Л. 1.
