ПИСЬМО СЕВЕРА МЕНОРКСКОГО

Цивилева В.Е.; Тюленев В.М.

ПИСЬМО СЕВЕРА МЕНОРКСКОГО1

Святейшим и блаженнейшим господам, епископам, пресвитерам и всему братству всего мира епископ Север, нуждающийся в милосердия Божием, последний среди всех, во Христе Искупителе нашем шлет вечное приветствие

I. 1. Как о том предупреждает архангел Рафаил, рассказывать и представлять дела Господа дело похвальное2. И разумеется, безмолвствовать или утаивать деяния Христовы опасно. Но в повествовании о них благодати больше, если рассказ ведется обычной и простой речью, ибо пропадает вся неописуемая красота добродетели, когда ее окутывает чрезмерное красноречие. Поэтому я пытаюсь рассказать о великих деяниях, которые сотворил у нас Христос, речью, пусть и нестройной, зато правдивой.

II. 2. Остров Менорка - это один из Балеарских островов, чье название известно всем народам хотя бы из сочинений мирских авторов. Этот [остров], расположенный почти посередине между Мавританией Цезарейской и Испанией на просторе моря, имеет небольшие размеры: в длину он имеет тридцать римских миль, в ширину же - десять3. Я упомянул об этом теперь ради того, чтобы можно было понять, что Господь выбрал достойное презрения мира4 не только в людях, но и на земле.

И вот, на этом острове, худшем из всех земель из-за своих малых размеров, сухости [почв] и изрезанности [ландшафта], на противоположных сторонах были основаны два города, как ука-

1 Перевод выполнен В. Е. Цивилевой и В. М. Тюленевым по изданиям: Epistula Seven ad omnem ecclesiam, de virtutibus ad judaeorum conversionem in Minoricensi insula factis in praesentia reliquiarum Sancti Stephani // PL. T. 41. Paris, 1845. Col. 822-832; Bradbury S. Severus of Minorca. Letter on the Conversion of the Jews. Oxford, 1996. Нумерация отрывков дана римским цифрами - по PL, арабскими - по изданию С. Брэдбери.

2 Ср.: Тов. 12:20.

3 Перевод дани по изданию С. Брэдбери. В PL - три римские

мили.

4 Ср.: 1 Кор. 1:27.

зывают их имена, пунийцами: Ямона обращен на запад, Магона - на восток. В этих именно городах на меня, последнего из всех смертных, и было не так давно возложено бремя епископского служения.

3. Впрочем, Ямона и поныне сохраняет древний дар от Бога: в нем совершенно не могут жить иудеи. Ибо, как гласит предание, многие из тех, кто опрометчиво дерзнул на это, либо поражены были болезнью, либо изгнаны, либо внезапно умерли, либо убиты ударом молнии; молва об этом знаменитом явлении до такой степени внушила иудеям страх, что они более не дерзают поступать столь опрометчиво. И мы считаем эту [молву] вполне достойной веры, ибо видим, что нет там ни волков, ни лис и вообще никаких вредных животных, хотя довольно много зверей, пригодных в пищу. Что еще более удивительно - там множество змей и скорпионов, но они совершенно утратили способность вредить.

И вот, в то время как в Ямоне нет никого из иудеев, которые своей свирепостью и подлостью справедливо могут быть сравнимы с волками и лисами, ибо они не осмеливаются приходить сюда даже на правах гостей, Магона, как передают, настолько кишела ими, словно змеями и скорпионами, что каждодневно Церковь Христова истязалась ими. Но для нас то древнее плотское благодеяние недавно было повторено духовным образом, так что то, как было написано, порождение ехидны1, которое свирепствовало, [нанося] ядовитые удары, неожиданно по принуждению Божественной добродетели отринуло смертоносный яд неверия.

III. 4. В самом деле, спустя несколько дней после того, как я, хоть и недостойный, принял столь священный чин, некий пресвитер2 исключительной святости прибыл из Иерусалима и

1 Лк. 3:7.

2 Традиционно и небезосновательно считается, что речь идет об Орозии, который оказался в Иерусалиме именно в то время, когда были обретены мощи святого первомученика Стефана (27 декабря 415 г.). Часть мощей он взял с собой, когда возвращался в Африку. По-видимому, по дороге в Испанию он посетил Балеарские острова, и именно так там появились мощи Стефана.

ненадолго задержался в Магоне: дело в том, что он не смог, как хотел, переправиться в Испанию, и решил вернуться назад в Африку. И тогда он мощи блаженного Стефана, которые были обретены незадолго до этого1, без сомнения, вдохновленный Мучеником, поместил в церкви упомянутого города, хотя и намеревался перевезти их в Испанию. Как только это было сделано, огонь тот, который Господь пришел низвести на землю и желал, чтобы он уже возгорелся2, был зажжен Его любовью. Ибо тотчас разогрелась холодность наша, и сердце наше, как сказано в Писании, стало пламенным в пути3. Ибо тогда воспылала [в нас] ревность к вере, тогда ободрила надеждой на спасение многих.

5. И вот, тотчас же ушла обычная готовность приветствовать друг друга, и разрушились не только привычные приятельские отношения, но и вредоносное подобие любви было обращено в преходящую ненависть, впрочем, ради любви к вечному спасению. На всех улицах велись битвы против иудеев за Закон, а во всех домах - сражения за веру.

IV. 6. Народ иудейский опирался прежде всего на авторитет и силу некоего Феодора, который не только среди иудеев, но также среди христиан того города выделялся мирскими почестями и богатством; в самом деле, у иудеев он был учителем Закона или (используя их обращение) отцом отцов; с другой стороны, он выполнял в городе все обязанности по курии, сначала он был дефенсором4, а потом муниципий признал его своим патроном. Христиане же как были смиренны сердцем, так и [уступали в] силе, зато превосходили прочностью истины, мо-

1 Обретение мощей первомученика было значимым событием. О нем рассказал Лукин в «Послании всем Церквам об открытии мощей мученика Стефана», которое позже было переведено на латинский язык Авитом Брагским, о чем упоминает Геннадий Массилийской (Gennad. De vir. illustr. 47).

2 Лк. 12:49.

3 Ср. Лк. 24:32.

4 Дефенсор (защитник) города обязан был защищать жителей, особенно малоимущих, от несправедливости, рассматривать незначительные дела, в том числе по небольшим долгам.

лили патрона Стефана о заступничестве, до тех пор, пока оба войска, договорившись о дне сражения, не разошлись, пользуясь перемирием. 7. При этом иудеи очень надеялись, что Феодор, на силу которого, как известно, полагалась вся синагога, вернется с острова Майорки, куда он отправился, чтобы, по-видимому, посетить имение. Он, как только к нему было отправлено посольство, возвратился, и авторитет его тотчас напугал многих. Впрочем, он не уничтожил, но лишь унял стремление к борьбе, в самом деле, тотчас, разгоревшись еще больше, пламя веры охватило и соседний город. И чтобы исполнилось известное [изречение] Соломона: «брат, брата поддерживающий, возвысится, как крепкий и высокий город»1, многие слуги Христовы, нисколько не отказываясь от тягот пути, решили все силы души отдать этой войне.

V. 8. Итак, сражение должно было вот-вот начаться. При этом, какое мы приготовили оружие, показывает Наставление, приложенное к этому письму. Впрочем, мы хотели рассказать об этом не для какого-либо назидания (ибо мы сами нуждаемся в нем и, скорее, уповаем получить его от вашего блаженства), но, чтобы можно было видеть, что мы, по мере сил, проявили немало забот, чтобы добиться успеха в начатом сражении. Но Христос, Чье Царство не в слове, а в силе2, хотя мы и слова не произнесли, совершил все Своими силами и без какого-либо ратного труда даровал войску Своему победу, которую никто и желать не решался, и надеяться на которую не мог. Иудеи же, ободряя себя примерами времен Маккавеев, готовы были и жизнь положить на защиту своих законов. Поэтому они не только принялись обращаться к книгам, но и приносить к синагоге камни, колья, дротики и всякие виды оружия, чтобы воинство христианское, защищенное силой Святого Духа, отразить, если этого потребует ситуация, даже телесными силами.

VI. 9. Между тем, пока шли эти приготовления и с большим усердием готовилась грядущая война, и то и другое войско получили предостережения в виде невыразимых и вполне ясных сновидений, о которых если я вовсе не упомяну, по-видимому,

1 Ср. Притч. 18:20.

2 1 Кор. 4:20.

оставлю сокрытой немалую долю Божественной славы. В самом деле, Лука включил в священную историю сон святого апостола Павла, говоря, что муж македонянин предстал перед в ночном видении, прося у него помощи, и что апостол, будучи предостережен этим явлением, отказался от намеченного пути и направился в Македонию1. Вот, сколь велика слава Господа нашего Иисуса Христа, что Он удостоил открыть столь ничтожным и недостойным служителям то, что Он было явлено блаженному Апостолу и что не пожелал утаивать в Писании! Так вот, краткости ради и чтобы не утомить ваше блаженство, я включу лишь два сновидения [в свой рассказ].

VII. 10. У нас одна набожная и весьма благочестивая [женщина] по имени Феодора, которая и благодаря девству плоти, и благодаря благочестию, и значением своего имени заслуживает быть символом Церкви, узрела в ночном видении некую благороднейшую вдову, которая прислала мне, не по заслугам, но по щедрости Божественного дара исполняющему священные обязанности, послание, написанное ею лично, в которым она сообщала, что она смиренно предлагает мне засеять все ее поля. В подобном же сновидении и я, последний из грешников, был удостоен предупреждения препоясать себя для сева. При этом другая благороднейшая вдова, которая, без сомнения, несла на себе образ синагоги, просила меня забрать ее нераспаханные поля и усердно их, поскольку предстояло время сева, возделать. Кто же эта другая благороднейшая вдова, если не та, которая, нечестиво убив Христа, саму себя безжалостно превратила во вдову? Это было одно и то же сновидение. Примерно за тридцать дней до того, как он исполнился, мы увидели его, и, хотя мы не знали его значения, я, как известно, рассказал о нем братьям.

VIII. 11. У иудеев также, по удивительному порядку Божественного Домостроительства, имя Феодора и мой чин были связаны воедино в одном человеке. Феодор, который был высшим священником у неверного народа, рассказал о сне, который он увидел незадолго до того, как он сбылся, не только иудеям, но и одной родственнице, матери семейства, имевшей влияние во всем городе, а также многим другим христианам, в следую-

1 Деян. 16:9-10.

щих словах: «Когда я шел к синагоге, - говорит он, - двенадцать мужей, идущих навстречу, простерли предо мной руки со словами: "Куда идешь? Там лев". Хотя я, услышав про льва, начал трепетать, однако же, помышляя о бегстве, нашел место, чтобы заглянуть внутрь [синагоги], и увидел там монахов, с удивительной сладостью поющих псалмы. Меня тотчас охватил еще больший страх, и, если бы я не вбежал в дом одного [иудея] по имени Рувим, а оттуда не устремился бы к родственнице, матери [семейства], то вряд ли избежал бы смертельного страха. Она меня, почти бездыханного, окружила своей заботой и избавила от смятения и страха».

Смысл этого сновидения его вполне очевиден и не нуждается в разъяснении. Ибо кто лев, если не от колена Иудина, корень Давидов?} А кто та родственница, если не та, о которой сказано в Писании: «единственная родственница моя»?2 Так вот, одно только казалось непонятным, зачем он вбежал в дом иудея Рувима, испугавшись льва: это нам затем стало известно от самого льва, который его напугал, чтобы спасти; это мы объясним потом в подходящем месте.

12. Теперь же я продолжу порядок начатого изложения.

IX. Из города Ямоны в поход отправилось [все] множество слуг Христовых, которое только было в городе. И с таким воодушевлением они несли на себе тяготы пути, что тридцать римских миль пролетели для них радостнее, чем если бы приглашены они были на пир в какое-нибудь прелестное загородное поместье. И вот мы прибыли в Магону. Тотчас отправив клириков, я сообщил иудеям о своем прибытии и попросил, чтобы они соизволили подойти в святую церковь. Однако, они сообщили неожиданную для нас весть, ответив, что в этот день им нельзя вступать в церковь (полагаю, чтобы не осквернить себя), ибо то был день субботы, и своими действиями они могут нарушить его установления. Я еще раз попросил, чтобы они, если так хотят, ожидали меня в синагоге, коль скоро им кажется, что войти в церковь это осквернение; [передал], что мы, как бы то ни было, не принуждаем их к низкому труду в день праздника суббо-

1 Откр. 5:5.

2 Ср. Песн. 6:9.

ты, напротив, предстоит благочестивое обсуждение закона, и нет нужды разжигать споры и вызывать пересуды; если же они не избегают с помощью хитрости спора, а приводят честное оправдание, то пусть откроют предписание, по которому в этот день запрещено им вести беседу. И хотя на все это они упорно возражали, однако же, движимые страхом перед тем самым львом, они собрались в конце концов в доме, который я выбрал в качестве приюта [для себя]. Там я сказал: «Я спрашиваю, братья, почему, словно бы против разбойников, вы собрали кучу камней и другие виды оружия? И это в городе, подвластном римским законам! Мы хотим взращивать, вы хотите губить. Не правильно, как я полагаю, что в споре мы стремимся к противоположному: вы, как я вижу, жаждете нашей крови, мы же - вашего спасения». Несколько напугавшись, они стали отрицать сделанное; когда же наши доказали, что это именно так, они продолжали стоять на своем и приносить клятвы. Тогда я, чтобы разрубить узел завязавшегося спора, сказал: «Когда дело может быть проверить, увидев воочию, есть ли необходимость в клятве? Давайте пойдем в синагогу, и там, что вы сами засвидетельствуете, станет ясно, ложно ли ваше заявление, или правдиво».

X. 13. И вот, мы направились к синагоге и от избытка радости посреди улицы пели гимн Христу. Псалом же, который с удивительным весельем пел вместе с нами и иудейский народ, был такой: «погибла память их с шумом, и Господь пребывает вовек»1. Но прежде чем мы пришли к синагоге, какие-то иудейские женщины (я полагаю, по установлению Бога), задумавшие дерзновенное, чтобы, разумеется, нарушить спокойствие наших [единоверцев], принялись бросать в нас огромные камни с возвышенного места. Удивительно, что, когда на плотную толпу обрушились градом камни, они не только никому из нас не причинили вреда, но даже никого не коснулись. Тут наводящий страх Лев2 ненадолго отнял у Своих агнцев кротость, ибо все они, несмотря на наши протесты, схватывали камни и, пренебрегая увещеваниями пастыря, - ибо, скорее, ревность ко Христу, нежели гнев, внушила всем им единое помышление, - они

1 Ср.: Пс. 9:7-8.

2 Имеется в виду Христос.

решили на волков пойти рогами. Впрочем, нет никакого сомнения, что это было сделано по воле Того, Кто один является Добрым Пастырем. Кроме того, чтобы не казалось, будто Он даровал пастве Своей кровавую победу, никто из иудеев даже не притворялся, хотя бы из ненависти, что для них обычное дело, раненым. Разумеется, - поскольку мы всячески должны избегать обмана, — нашелся один из числа всех христиан, который захотел уподобится Ахану, который во времена Иисуса Навина возжелал взять из заклятого1. Ибо один раб некоего христианина, когда он хотел похитить что-то из синагоги, получил удар камнем. Но это кто-то из наших бросил камень, целясь в иудея. Но тот ударил его в голову, чтобы вспомнил он о Главе своей, то есть о Христе. Пусть эта рана и не оказалась опасной, однако же и его заставила признаться в жажде наживы, и остальных, наглядно показывая возмездие, напугала, что они не пали таким же вот образом. И вот, после того как иудеи отступили, а мы овладели синагогой, никто из нее ничего, уверяю, не то чтобы не похитил, но и не думал похищать. Все ее убранство, кроме [вынесенных] книг и серебра, уничтожил огонь. Святые книги мы унесли, чтобы им не был нанесен вред иудеями, серебро же мы им вернули, чтобы они не жаловались, что мы забрали добычу, а они понесли ущерб. 14. Пока все иудеи оставались в оцепенении у разрушенной синагоги, мы направились с гимнами к церкви и принесли благодарность Виновнику нашей победы; вознося молитвы, мы просили, чтобы истинный Господь завладел пещерами неверия, и неверность объятых мраком сердец была изобличена Светом.

XI. 15. И без какого-либо промедления так и случилось. Ибо на следующий день (чтобы во всем сохранялось согласие имен)2 Рувим3, один из иудеев, был избран Господом, чтобы стать первородным из всех. И вот он, священным возгласом наполняя радость сердца многих людей, молил, чтоб дано ему было осво-

1 Ср. Нав. 7:1.

2 От начала отрывка до этого места перевод дан по изданию С. Брэдбери. В РЬ этих слов нет.

3 Имя Рувима принадлежало старшему сыну патриарха Иакова (Быт. 29:32).

бодиться от оков иудейского суеверия. И тотчас, став первенцем Иакова1, он принял спасительный знак, и с тех пор, встав на нашу сторону и [став сопричастным нашим] помыслам, порицал вместе с нами непоколебимую твердостью всех [иудеев].

16. Если я не ошибаюсь, прошло три дня, в течение которых наши упорствовали в молитве, а иудеи - в неверности. После этого помянутый выше Феодор, окруженный многочисленной толпой своих, пришел к тому месту, где можно было видеть одни лишь уцелевшие стены синагоги (хотя и они потом были разрушены верующими иудеями). В этом месте собралось также множество христиан. Там Феодор, смело рассуждая о Законе, все, что было ему противопоставлено, осмеял и ниспроверг. Христианский народ, видя, что никак нельзя одолеть его словами человеческими, молил о помощи с Небес. Поэтому в общем воззвании все громко произнесли единым голосом: «Феодор, уверуй в Христа». Милосердие милостивейшего Господа настолько удивительно, что они просили все еще о малом, а оно уже даровало большее. Впрочем, не удивительно чудо от Всемогущего. Действительно, Он преобразил силу того крика в ушах иудеев, как сделал когда-то, так что четыре прокаженных завладели лагерем царя Сирии, который осаждал Самарию2; или как во времена Гедеона привел в смятение отряды мадианитян и дал тремстам его воинам славную победу, добытую без всякого труда, вызвав такой страх, что многочисленные враги были уничтожены, нанося друг друга раны3. Так и теперь в нашем возгласе стоящие вокруг иудеи услышали совершенно не то, о чем наши кричали. Ибо все они думали, что мы сказали, будто Фео-дор уже уверовал. И вот, думая, что глава их неверности был обращен в веру Христову, они все пришли в волнение, в то время как не было повода для страха. Женщины их бегали с растрепанными волосами и в диких завываниях проклинали имя Феодора, вторя друг другу: «О, Феодор, что ты наделал?» Что же до мужчин, то одни искали защиты в глубине лесных чащ и в

1 Ср. Быт. 35:23.

2 4 Цар. 7:3-7.

3 Суд. 7:19-23.

горных ущельях, другие бежали по городским улицам, желая найти место, где бы спрятаться.

XII. Сам Феодор, впав в оцепенение, видел, как в народе его исполнилось Божественное речение: Нечестивый бежит, когда никто не гонится1. Однако же не «никто», ибо преследовал их тот наводящий трепет Лев, Который, как было открыто Феодору [во сне], в синагоге испустил через монахов рев, которым напугал сопротивляющихся врагов. И вот, стоял Феодор неподвижно на том самом месте, где недавно во сне был напуган львом; и, хотя он искал причину этого страха, однако же слышал лишь имя нашего Льва, не видя ничего страшного, чтобы бояться, лишь с удивлением глядел на поющих монахов. Покинутый всеми своими [единоверцами] и готовый пуститься в бегство, он начал думать, куда обратить стопы. И вот, когда его, охваченного страхом, лишенного не только цвета лица, но и голоса, увидел тот святейший Рувим; он поспешил к [Феодору] и обратился к полному трепета с ласковой речью, побуждая к вере Христа. Вместо угроз он привел ему пример своего обращения и, казалось, некоторым образом разъяснил, что означает дом, в который тот бежал в страхе предо львом. Однако, чтоб рассказ наш был достоверным, и чтобы вы, ищущие не красивой, но правдивой речи, охотнее слушали, я включаю слова самого Рувима, не умолчу ничего из простых его слов. Сказал же он так: «Чего боишься, господин Феодор? Если ты в самом деле хочешь жить безмятежно, в уважении и богатстве, уверуй во Христа, как уверовал я. Сейчас ты стоишь, а я сижу с епископами, если ты уверуешь, то и ты сядешь, а я встану перед тобой». Глубоко обдумав эти слова, Феодор сказал нам: «Я сделаю, что вы хотите; примите этот обет, но позвольте мне сначала обратиться к народу моему с речью, чтобы я мог получить еще большее вознаграждение, обратившись вместе с другими». Это обещание его было принято всеми с невероятной радостью: одни в любви бросались к нему, лобзая его лицо и шею, другие обнимали нежно его, третьи тщились пожать ему правую руку и завести разговор.

1 Притч. 28:1.

И вот, Феодор отправился в свой атриум, хотя и обрадованный нашим участием, однако же не без некоторой обеспокоенности. Ибо хотя он, следуя обещанию пришел в дом Рувима, однако же, войдя, испугался, так как он еще не дошел до родственницы. Через три дня она прижала его к материнской груди и избавила от всех страхов и смятения.

Мы же, по обыкновению, отправились с гимнами в церковь. Благословен Отец милосердия и Бог всякого утешения1, Который дал голове нашей воду и глазам нашим источник слез, чтобы мы плакали о пораженных народа нашего2.

17. И когда мы, исполнив обряды, вышли из церкви, то увидели, что нам навстречу идет немалое число иудеев, и все, как один, молят о получении от меня, хотя и недостойного пастыря, знака Христова. Поэтому мы вернулись в церковь и, вознося всем сердцем благодарение Господу, тотчас отметили их лица знаком спасения.

18. Какой язык расскажет о том, что было совершено силой Христа с теми, кто искал убежища в лесах или пещерах? Тем более что каждый из них имеет собственную историю обращения. Поэтому, как невозможно рассказать обо всех [тех случаях обращения], так и не подобает вовсе не упомянуть о них. Вот почему я расскажу, уповая на помощь ваших молитв, об одном чуде Христовом, о котором мы тогда узнали от надежных и честных мужей.

XIII. Двое неких знатных иудеев, Мелетий, брат Феодора, и Иннокентий, который недавно бежал из Испании от опасно-сти3, прибыл на этот [остров] со своими слугами, как они сами теперь утверждают, благоговейно при этом клянясь, прибежали в одну пещеру, или вернее в расщелину, а с ними были двое каких-то иудеев низкого происхождения, которые выбрали тех предводителями общего бегства. И вот, когда они, тяжело дыша и дрожа от страха, немного посидели в том месте, тех двоих,

1 2 Кор. 1:3.

2 Ср. Иер. 9:1.

3 В то время в Испанию, уже занятую вандалами и свевами, вторглись вестготы, которые спустя несколько лет вынудят вандалов переселиться в Северную Африку.

которые по молодости своей отличались решительностью и смелостью, они отправили в город на разведку, а сами остались там одни. Тогда Мелетий первый сказал: «Почему, брат, это выражение, [которое], как утверждает наша религия, является богохульством, не могу я исторгнуть из сердца моего? Ибо после того как народ христиан кричал, что мой брат обратился, ничто другое не звучит в сердце моем кроме этого выражения, до того дня мне совершенно неведомое: "Христос, во имя Твое". Чем сильнее стремлюсь я изгнать его из души моей, тем неистовее и сильнее оно укореняется». Иннокентий ответил на это: «Не зря эта фраза, о которой сердце твое, как все могут подтвердить, раньше не помышляло и которую никогда не произносили [уста твои], как ты признаёшь, столь прочно засела в уме твоем именно теперь. Я полагаю, это от Господа. Однако, постарайся, прошу тебя, отвлечься от этих вымыслов и изгони эти тяжкие размышления, что мешают». Тогда Мелетий принялся так кричать и издавать непонятные звуки, что Иннокентий понял, что тот борется со своим разумом, причем не только мотая головой, но сотрясаясь всем телом. После того как Иннокентий понял, что это мало помогает, он посоветовал, чтобы тот произносил какие-нибудь постыдные и кощунственные слова. Мелетий же то втягивал воздух сморщенными ноздрями и издавал отвратительные звуки, то начинал смеяться, предаваясь отвратительному хохоту. Но это безумие не могло исторгнуть имя Христа из его души, ибо огонь исцеления уже достиг глубин его сердца. Тогда он сказал: «Из-за чего, брат Иннокентий, те слова обращаются в противоположное? Я не могу добиться забвения имени Христа ни шутовскими словами, ни непристойными звуками, ни зло-словиями. Ибо я чувствую, что иное отзывается во мне: то, что не перестает оглашать имя Христово в ушах моего сердца, чему я напрасно пытаюсь мешать». На эти слова Мелетия Иннокентий так ответил: «Я слышал своими ушами, что люд христианский утверждал, будто брат твой, который и образованнее тебя, и старше, и уважения имеет больше, был обращен в веру Христову. Не может ли случиться, что и ты, ободренный примером родного брата, оставишь иудейскую религию? Почему же мы теряем долгое время в этом страшном уединении? Как долго мы еще сможем терпеть нужду в пище? Особенно если учесть, что

те два юноши, которых мы отправили, медлят, и слуги наши не знают, в каком месте мы находимся1. В чем причина, что мы изнываем от голода, томимся от жажды, коченеем от холода? И почему, наконец, остаемся в тиши этого ужасного нашего уединения, хотя уже страдаем от него? Неужели мы бежим от оков разбойника, неужели от варварских мечей, неужели тот настолько милосердный народ, который, как мы видели, плачет о нас, жаждет нашей крови? Давай вспомним, прошу, кому-нибудь из наших причинил ли он когда-то насилие, или по крайней мере нанес ущерб? Давай вернемся к тем безвинным людям, которые ни в чем для нас не были врагами; и пусть произойдет то, что угодно Богу». Тогда Мелетий сказал: «Я знаю, брат Иннокентий, что ты наставлен не только в латинской, но и в греческой литературе, и ты постоянно размышляешь о Законе, и я полагаю, что ты забыл слова Господа, сказанные через пророка Иезекииля: Душа, согрешающая, она умрет2. Так вот, если ты читал это, почему считаешь, будто я примером брата моего Феодора могу быть приведен к вере Христовой? Он как имеет душу свою, так и грех свой: грех, который не навредит мне, если я не оставлю Господа Бога. Но призываю в свидетели Того, Кто вывел наших отцов из земли Египетской: если не помешает суровая погода, я хотел бы переправиться один, в какие бы земли не унесло меня судно. Меня не удерживает ни любовь к имуществу, ни чувство привязанности к нему, потеря которого для меня легка, лишь бы не был я принужден отвергнуть Бога отцов моих. Ты же принимаешь пагубное решение вернуться в город! Дивлюсь, что ты, хоть и благоразумный муж, не предвидишь в душе, какое нас ждет будущее, если Феодор, столп нашей синагоги, на которого мы все возлагали надежду, был принужден к вероотступничеству! Поэтому разумнее нам отправиться в мое поместье, чтобы мы более не попадались на глаза христианам. Ибо там мы можем некоторое время скрываться, покуда в подходящее время не переселимся в иные земли. Поскольку на этом острове такая ненависть посеяна среди всех к нашей религии,

1 Перевод всего предложения дан по изданию С. Брэдбери. В PL этой фразы нет.

2 Иез. 18:20.

что никто, кроме оставивших родину, не может сохранить веру отцов. Почему же нам не удалиться в добровольное изгнание, коль скоро, как ясно, даже против воли своей мы обречены на него из-за ненависти жителей города?»

И вот, обсудив это, они укрепились в решении и приняли на себя тяготы избранного пути. Но пока они шли по узкой тропе, тьма их помыслов заволокла свет их глаз, они потеряли тропу, которою шли в своем невежестве, и оказались в пустынных и непроходимых местах. Их колол терновник и колючки оставляли царапины, и когда уже тело их было обезображено длинными порезами, овладела ими сначала робость, а потом отчаяние и страх, так что они были вынуждены признать, что претерпевают это по справедливому суду Божьему за свое упрямое неверие. И вот, когда уже ноги их истерзаны, они стали призывать имя Христово, которое раньше отказывались произносить, и вышли на тропу, которая вопреки их воле и намерению возвратила их в город. Когда же неохотно и в страхе пришли в город и старательно всех стали расспрашивать, они услышали, что Феодор все еще иудей, и что народ христианский вопреки их предположению не совершал никакого насилия. Придя в ступор и не веря в то, что с ними случилось, они отправились к дому Феодора, где их приютили, и, когда трапеза была почти окончена, Феодор вдруг спросил их, почему они покинули его и город, и узнал обо всем произошедшем скорее со смехом, нежели с удивлением.

XIV. 19. Через три дня Феодор, когда он намеревался созвать свой народ и призвать его к вере Христовой, он даже встретил возмущение со стороны иудеев, которые добровольно собирались обратиться к исповеданию веры. В самом деле, не было почти никого, кто бы из них не клялся, что явно почувствовал силу Христа. И вот, на первом их собрании один юноша, двоюродный брат самого Феодора, по имени Галилей (так что, как уже говорилось, тайный смысл события до конца раскрывался через подобие имен) начал кричать с удивительной ненавистью: «Я призываю вас всех в свидетели, что не могу я быть иудеем, потому что имею христиан совладельцами в своем имении, из-за ненависти которых я могу быть убит, если предпочту упорствовать в иудаизме. Поэтому я, учитывая угрозу для

моей жизни, отправлюсь сейчас в церковь, тем самым избегу смерть, которая мне готовится». Галилей, полагая, что сочинил это к случаю, так что казалось, будто он изложил причину своего обращения, хотя и не задумывался тогда о грядущей смерти мира, сам того не ведая, говорил истину1. Эти слова чуть ли не упредил благородный муж Цецилиан, который не только среди иудеев, но и в городе был до такой степени уважаем, что и теперь избран дефенсором города, подтвердив, что Галилей говорит правду, и что у него та же причина [обращения] и опасения его те же. Этими словами он внушил такую уверенность упомянутому выше юноше, что он у всех на глазах бегом, словно бы желая обрести награду веры2, устремился к помощи нашего Га-лилеянина3 и просил у смирения нашего отныне быть причисленным к Его имени. Цецилиан же, так как он был отцом иудеев, посовещавшись со своим братом Флорианом4, который также был отцом иудеев, с такими словами, как мы узнали, обратился к синагоге: «Так как в синагоге я являюсь первым по уважению после Феодора, я не советую вам и не обращаюсь, словно объятый страхом, как юный Галилей, но скорее ободряю и побуждаю, призывая к тому, чтобы мы все вместе, оставив заблуждение превратного пути, обратимся, если это возможно, к церковной вере. И даже если Его великая сила не привлечет вас ко Христу, я и, конечно, мой брат Флориан, поскольку мы и не можем применять силу в отношении вас, если вы откажетесь от спасения, со всем нашим домом откажемся от обмана той религии, которую мы не в силах защищать, и объединимся в вере со множеством христиан. Конечно, они никогда бы не опровергли бесчисленными свидетельствами Писаний не только тебя, брат Феодор, хотя ты и считаешься более ученым, чем остальные, но

1 Север имеет в виду то, что слова Галилея о возможности избежать смерть через крещение правдивы, потому что это таинство избавляет от вечной смерти; но Галилей не думал об этом, поэтому сказал истину, сам того не ожидая.

2 Ср. 1 Кор. 9:24.

3 То есть Христа.

4 Перевод имени дан по изданию С. Брэдбери. В PL он назван Флорином.

также всех, если бы они не следовали истине, которую нельзя победить». С таким суждением Цецилиан, как мы узнали, обратился к своему народу, и в тот день мы приняли с невыразимым ликованием множество иудеев, которые вместе с ним присоединились к вере Христа.

XV. 20. Я не смею умолчать о знамениях, которые тогда были явлены с Небес, хотя и не в силах достойно их описать. Примерно в седьмом часу мы начали торжественно служить мессу Господню. Пока мы ободряли и отмечали иудеев, перешедших в веру Христову (ибо мы записывали их имена), а народ, насыщенный яствами столь великой радости, что не помнил о плотской пище, прошла большая часть дня.

Так вот, когда народ вместе с нами ожидал всеобщую мессу в церкви, что расположена недалеко от города в уединенном месте и в которой недавно упокоились мощи святого мученика Стефана, два монаха, которых Господь предпочел в качестве свидетелей Своих чудес, лежали на траве на поле, простирающемся перед входом в церковь. Почтенный же муж, по имени Юлий, с каким-то человеком шел из города к церкви; и вот, когда они проходили мимо [лежащих], вдруг один из монахов, изумленный видением удивительного знамения, испустил непонятный вопль; и, когда [шедшие мимо] повернулись к нему, он, протянув руку, указал на увиденное, так как не мог объяснить словами. А там был какой-то светящийся шар чистейшего белого цвета, по высоте почти сравнимый со стоящим человеком; он имел вид небольшого сосуда, который обычно называют оркой (огса). Видение было столь ярким и испускало столько сияния, что брату, который заметил его первым, как мы узнали от него самого, показалось, будто опустилось солнце. Им виделось, будто оно медленно спускается за базилику, в которой вместе с нами пребывал весь народ. В самом деле, они думали, что оно настолько близко, что тот же самый брат, выйдя из оцепенения, бросился бежать, полагая, что оно опустилось за базиликой. Однако же, удержанный другим братом, он замедлил бег, ибо тот убеждал, что и ему явилось это видение, но оно было гораздо дальше, хотя он не совсем уверен, но лишь предполагает. Также некие женщины, тогда еще иудейки, среди которых была супруга того самого Мелетия, о котором было упомянуто выше, под-

твердили, что с верхнего этажа они сами видели, будто [светящийся шар] опустился за базилику. Впрочем, не ясно, что это было за видение, Ангел ли это был, сам ли Стефан.

Примерно в четвертом часу того же дня, то есть незадолго до того, как было явлено знамение, в разных местах выпал обильный мельчайший град, который жители острова на народном наречии называют argistinumx. Поскольку от него стало исходить медовое благоухание, многие из тех, кто попал под него, попробовали его и узнали, что он слаще меда. При этом многие знающие люди, поскольку видели, что в этот день сыны Израиля вышли из Египта своего неверия и рабства, они сравнили случившееся с теми знамениями, о которых мы читали в Исходе; они были уверены, что манна вновь была дана сему народу, который, созерцая Бога сердцем, исполненным веры, истинно заслужил имя Израиля2. Они также считали, что был явлен огненный столп, который в пустыне шел впереди отцов3, чтобы теперь дать направление к жизни и сыновьям, истинно вышедшим из Египта и, как сказано в Писании, из железной печи4. И в самом деле, как подтверждает чтение Исхода, сходство знамений почти полное. Ибо то, что мы приняли за снег, было похоже на семя кориандра, оно имеет вкус меда; а то, что явилось [над церковью], было явным образом огненного столпа. Кроме того, мы узнали, что оба знамения были явлены также братьям, находившимся в Ямоне. Многие, кто был томим желанием узнать и кому было даровано отыскать смысл, свидетельствовали и об обильном медовом дожде, и о том столпе очень яркого света, что Господь открыл взорам многих, которых счел достойными. Из чего следует, что иудеи по всему миру должны быть посещаемы светом веры: коль скоро такое великолепие небесной благодати воссияло нам, живущим на этом острове, в этом маленьком, если можно так сказать, мире, то явление знамений должно простираться до самых дальних границ нашего мира.

1 По версии PL: albigistinum.

2 Ср. Исх. 16.

3 Ср. Исх. 13:22

4 Ср. Втор. 4:20.

XVI. 21. И вот, на следующий день все стали напоминать Феодору, что очень ждут от него исполнения обещанного. Он полагал правильным, как ему казалось, что исполнение обета, данного перед всеми, следует отложить, заявив, что прежде он хочет привезти свою супругу, которую он оставил на острове Майорке. Он уверял, что, если она узнает, что муж ее был обращен без ее согласия, она будет, как обычно, упорствовать в неверии; особенно, следуя уговорам своей матери, которая еще жива, и запутавшись в суждениях, она может оставить и брак, и религию мужа. Когда Феодор открыл это, христиане успокоились, иудеи же, которые были обращены, стали весьма возмущаться. Но задержки не случилось, он бросился вдруг в объятия к своей родственнице, как это видел во сне. Вслед за ним вся синагога стеклась к церкви, как будто было убрано ограждение. Удивительно, уже старые учителя закона уверовали без каких-либо пререканий, без всякого спора о Писании. Когда их спрашивали, желают ли они принять веру во Христа, они заявили, что веруют во Христа и хотят стать христианами. 22. Один из них, сохранявший, как утверждают, на протяжении ста двух лет своей жизни неверие, не перебросившись и тремя словами, оказался настолько проворен в надежде на будущую жизнь, несмотря на свою дряхлость, что объявил о желании в конце своих дней вернуться к духовному младенчеству через веру во Христа, и предоставил нам уже ослабевшее от старости тело, чтобы, как можно скорее, возродиться через крещение.

XVII. 23. Были также иудеи, которые, проплывая мимо, пристали к [острову], чтобы дождаться подходящего время и ветра, а когда у них появилась возможность отплыть, они предпочли уверовать.

24. И вот, остались только три женщины, но весьма знатные среди иудеев, которым Христос позволил пребывать в твердости неверия еще немного, чтобы широко открыть славу Своей силы. В самом деле, Артемисия, дочь Литория1, который прежде управлял этой провинцией, а сейчас, как говорят, является ко-митом, была потрясена обращением супруга Мелетия; она по-

1 Перевод имени дан по изданию С. Брэдбери. В РЬ он назван Лекторием.

кинула дом своего мужа с одной единственной подругой и кормилицей, и некоторыми служанками; забыв о женской немощи, она убежала в какую-то пещеру, расположенную пусть и в винограднике, но все же в довольно удаленном месте. Там была небольшая новая давильня, виноградный пресс и недавно сделанный чан, который, казалось, в какой-то степени был образом верующего народа. Ибо мы и верим, и видим, что они приняли Новый Завет не как ветхие бурдюки, но как новые чаны для молодого вина1. И вот, в том самом месте матрона пребывала в течение двух дней, непреклонная в обиде на своего мужа; когда же занялся третий день, она приказала служанке набрать воды, которая собралась там от прошедшего незадолго дождя, чтобы омыть по обыкновению лицо2; когда же почувствовала, что вода приобрела запах и сладкий вкус меда, она сперва начала браниться на служанку и спрашивать, негодуя, зачем та добавила мед в тот кувшин. После этого, чтобы уличить отрицавшую это [служанку], она отправилась к чану, почерпнув из которого сложенными ладонями немного воды, обнаружила, что вода, которую она употребляла в течение двух дней, превратилась в сладостный и весьма вкусный мед. И вот, позвав остальных женщин, которые там были, она просила их попробовать [воду], не обманул ли ее вдруг ложный вкус, сладкий только у нее во рту. Вкусив, все были поражены, получив удивительное наслаждение, и решили, что пробовали не воду со вкусом меда, но чистейший мед, только подобный воде. Ошеломленные, они, собираясь вернуться в город, стали тщательно проверять все и обнаружили, что у росы, которая была повсюду на траве, подобный же вкус. Поэтому упомянутая матрона, придя в город, сообщила об этом мужу, а через него открыла это и всем, и тотчас без сопротивления согласилась принять веру Христову.

Однако в тот же день, когда мед подвиг жену Мелетия отринуть злобу неверия, повторяю, в тот же день, когда упомянутая дщерь Израилева, оказавшись словно бы в пустыне, почув-

1 Ср.: Лк. 5:37.

2 Перевод дан по изданию С. Брэдбери. В PL нет слов «которая собралась там от прошедшего незадолго дождя, чтобы омыть по обыкновению лицо».

ствовала, как древнее озеро Мерры1 становится сладким, когда [в него] было брошено дерево креста2, вся церковь благоухала таким чудесным и истинно небесным ароматом, что почти вся братия ощутила присутствие святого Духа, которое мы и раньше ощущали не раз, но лишь немногие. 25. Удивительным также для всех было то, что, хотя в те дни почти все время небо оставалось ясным, ниспосланы были частые дожди; при этом сначала шел дождь, а потом иудеи переходили в веру Христову. И когда мы заметили это, то обычно между собой говорили, как бы в шутку: «Ну вот, пошел дождь, знайте же, несколько иудеев присоединится к вере Христовой». И удивительно: часто, когда мы так говорили, кто-то из иудеев стучался в дверь веры: и это не случайно, ибо сказано было в Писании: «Господь обильный дождь пролил на наследие Свое»3.

26. Оставались еще две женщины4, которые отказывались спешить к аромату благовоний Христовых.

XVIII. А именно супруга того Иннокентия, о котором мы упоминали выше, с ее сестрой5, почтенной, как гласит молва, вдовой. Как только она узнала, что Иннокентий, супруг ее сестры, обратился, поднялась на корабль, в то время как мы не только позволяли [ей отплыть], но также уговаривали, поскольку не удалось ее обратить в веру Христа ни словами, ни чудесами.

27. Жена же Иннокентия почти в течение четырех дней решительно гнала от ушей своих слова спасения, которые мы пытались вложить. И поскольку она, отвергавшая всякое лекарство, была поражена неизлечимой болезнью неверия, а Иннокентий ни угрозами, ни мольбами, ни слезами не мог ее разубе-

1 Написание топонима согласовано с Синодальным переводом (Исх. 15:23). В оригинале - Mara.

2 Ср. Исх. 15:23-25.

3 Ср. Пс. 67:10.

4 Перевод дан по изданию С. Брэдбери. В PL отрывок звучит следующим образом: «Сверх того оставались женщины».

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

5 Текст PL предлагает иное написание - cum prole sua («со своим потомством»), - которое нельзя отвергать полностью, поскольку в 28 отрывке приведены слова этой вдовы, где упоминаются ее дети, сопровождавшие мать.

дить, то по просьбе Иннокентия вся многочисленная братия собралась у дома, в котором он жил, страшно скорбя в душе о том, что лишь одна женщина противится такой великой радости (предполагалось, что сестра ее уже отплыла). И вот, ничего не добившись, тщетно вкладывая долгое время слова в ее глухие уши, мы поспешили к уже проверенной помощи молитвы и обратились к небесному милосердию с мольбами, которые отклонила человеческая нечестивость. И вот, непрерывно почти до третьего часа множество [братьев] проливало пот, сражаясь гимнами и молитвами против Амалика, врага Иисуса, Предводителя нашего1. После этого, когда мы, надо признаться, уже почти что отчаялись и готовились отступить, мы еще раз призвали всех собраться с силами для молитвы, и, простершись на земле, мы долго молились. Когда же в завершении молитв народ возгласил «Аминь», та женщина добавила [к завершающим словам молитвы], что она верит и желает стать христианкой. После этого мы отправились по своим домам, радуясь тому, что и она была вырвана из сетей дьявола.

XIX. 28. На следующий же, то есть на восьмой, день после нашего ухода из Ямоны мы решили вернуться, неся светлую радость благой победы. Но, когда мы уже, подготовившись, покидали город по назначенному пути, Господь добавил народу своему, как будто вспоможение в дорогу, ту единственную радость, которой, казалось бы, не хватало. Ибо сестра жены Иннокентия, та вдова, была возвращена морем, и внезапно бросилась к моим коленям, со слезами молила о помощи нашей веры. Тогда я сказал ей: «Почему ты, женщина, хотела столь малодушно бросить своих братьев?» На это она ответила: «Даже пророк Иона хотел бежать от лица Господа, пусть и вынужденно; однако, он исполнил волю Бога2. Потому и ты прими не только меня, но и этих сирот, и взрасти их во Христе». И, продолжая жалобно кричать, она со слезами подвела ко мне двух своих маленьких дочерей. Кто не плакал от радости? У кого это обилие радости не вырвало слез? Разумеется, я принял овцу, которая, как мы

1 Ср. Исх. 17.

2 Иона. 1.

считали, единственная из всех заблудилась; и привел ее вместе с двумя ягнятами в овчарню Христову.

XX. 29. Пусть те восемь дней, в которые все это произошло, были еще прежде Великого поста, мы торжествовали, словно наступила Пасха. Ибо известно, что к Церкви присоединилось пятьсот сорок душ. При этом, хотя я многое из-за обилия [информации] пропустил, я не считаю незначительным и излишним в заключении напомнить, что никто из такого множества жителей Ямоны, которое за столько дней прошло тридцать миль, не поставил выше этого дела ни заботу о своем доме, ни попечение о пропитании, ни свои желания. 30. Еще более удивления и радости должно вызывать то, что на самой земле иудейского народа, которая долго была бесплодна, теперь, когда вырваны были тернии неверия и воспринято семя Слова, произрастают, как мы видим, обильные плоды благочестия, так что мы радуемся в надежде на такие поля: где мы выкорчевали поразительный лес неверия, там произрастают в изобилии дела веры. Ибо они не только сначала несли расходы по разрушению синагоги до основания, а затем по строительству новой базилики, но и сами носили камни на плечах.

30. Да будет известно вашему блаженству, что началось это на четвертый день до февральских нон1 силой Господа нашего Иисуса Христа и завершилось спустя восемь дней в год после одиннадцатого консульства императора Гонория и второго [консульства] победоносного Констанция2.

31. Поэтому, если вы милостиво принимаете слова недостойного грешника, обратите рвение Христово к иудеям, но ради Бога и их вечного спасения. Возможно, уже наступает то время, предсказанное Апостолом, когда придет полнота язычников и весь Израиль будет спасен3. И, возможно, Господь пожелал зажечь эту искру на самом краю земли, чтобы весь мир горел пламенем любви и сожжен был лес неверия.

1 Речь идет о дне 2 февраля.

2 Император Гонорий был консулом в 11-й раз вместе с Кон-станцием в 417 г. То есть события происходили в 418 г.

3 Ср. Рим. 11:25.

ПИСЬМО СЕВЕРА МЕНОРКСКОГО Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Похожие темы научных работ по философии, этике, религиоведению , автор научной работы — Цивилева В.Е., Тюленев В.М.

Текст научной работы на тему «ПИСЬМО СЕВЕРА МЕНОРКСКОГО»