CC BY
165
А.Ш. Кадырбаев (ИВ РАН) ПИСЬМА, НЕ ДОШЕДШИЕ ДО АДРЕСАТА
Материалы Российского государственного военно-исторического архива о панмонгольской идее барона Унгерна
Панмонголизм! Хоть имя дико,
Но мне ласкает слух оно.
Владимир Соловьев
Имя барона Романа Федоровича Унгерна фон Штернберга - участника русско-японской и первой мировой войн, храброго и жестокого белогвардейского генерала, убежденного противника революций, бессребреника и мистика, врага большевизма и махрового антисемита - неразрывно связано с Монголией, северную часть которой он освободил от китайских милитаристов, возглавляя Азиатскую конную дивизию.
Командующим дивизией (поначалу это была конная бригада) Унгерна назначил лидер российской контрреволюции в Забайкалье, генерал-лейтенант и атаман Забайкальского казачьего войска Г.М. Семенов. Выходец из русско-бурятской семьи, знавший бурятский и монгольский языки, Г.М. Семенов стоял у истоков панмонгольского движения. В 1919 г. он созвал в Чите съезд панмонголистов, идеи которых так вдохновляли барона Унгерна.
Азиатская конная дивизия, созданная Г.М. Семеновым не в последнюю очередь для реализации панмонгольских идей, насчитывала от 1500 до 2000 бойцов. В ее состав входили русские и бурятские казаки Забайкальского казачьего войска, представители других монгольских народов - баргуты, чахары, дау-ры, ойраты, халха-монголы, а также башкиры, татары, японцы, тибетцы, китайцы и, по некоторым данным, казахи из разбитых Красной Армией белогвардейских частей атамана Анненкова, оперировавшего на Алтае, в Восточном и Юго-Восточном Казахстане - Семиречье. Некоторые подразделения дивизии были сформированы по этническому принципу: два татарских и два бурятских конных полка, монголо-бурятский конный полк, монгольский конный дивизион, отдельная бурятская бригада, азиатский артиллерийский дивизион1. Далай-лама, глава Тибета и ламаистской буддийской тибетской церкви, отправил к Унгер-
ну отряд тибетцев, отличившихся затем при освобождении из китайского плена 31 января 1921 г. религиозного правителя Монголии богдо-гэгэна. «В отряд... вошли: 1-й татарский и 2-й Анненковский конные полки, имевшие в своих рядах всего лишь, в общем, 6 сотен (4 татаро-башкирских и 2-х русских)»2. Эта национальная специфика учитывалась командованием, о чем красноречиво свидетельствуют документы, обнаруженные в Российском государственном военно-историческом архиве: «Приказ по отдельной Инородческой дивизии № 9; 23 января 1919 г., военный городок Даурия, по части строевой - завтра, 24 января, по случаю монгольского праздника занятий в частях дивизии не производить. Начальник дивизии. барон Унгерн Штернберг»; «Приказ по отдельной Азиатской конной бригаде № 249, 15 декабря 1919 г. ... 16 и 17 сего декабря по случаю магометанского праздника «Байрам-Гашура», т.е. «Смерть Магомета», занятий в частях Бригады не производить. начальник Бригады генерал-майор барон Ун-герн»3.
В 1921 г. части Азиатской конной дивизии под командованием уже генерал-лейтенанта Унгерна выбили из монгольской столицы Ур-ги (современный Улан-Батор) превосходящие их по численности в несколько раз китайские войска и восстановили на троне главу монгольской буддийской ламаистской церкви - богдо-гэгэна Джэбцзуна Дамбу. Большинство халха-монголов, основного населения Монголии, встретило Унгерна как освободителя от китайских милитаристов, в
1919 г. растоптавших автономию Монголии.
После Синьхайской революции 1911 г. в Китае Монголия объявила о своей автономии, т. к. новые республиканские власти Китая отменили те права монголов, которыми они пользовалась при владычестве свергнутой маньчжурской династии Цин, казавшейся в
их глазах законной властью, освященной традицией, когда китайским колонистам были запрещены массовые переселения на ее земли. Республиканские власти Китая пытались вновь подчинить мятежную провинцию, возглавлявшуюся буддийским первосвященником богдо-гэгэном Джебцзуной Дамбой, и к
1920 г. оккупировали Монголию, отменив цинские запреты на колонизацию ее земель китайцами.
Целью похода Унгерна в Монголию было объединение в перспективе всей Центральной Азии и даже прилегающих к ней земель от Каспийского до Желтого моря в единое мощное государство. Как видно из архивных материалов, это образование, кроме земель, населенных монголоязычными народами, должно было включать в свой состав Восточный Туркестан (ныне Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР), Тибет, Маньчжурию, китайскую провинцию Шаньдун и Казахстан. Вероятно, это тот самый случай, о котором столь эмоционально выразился русский философ Владимир Соловьев: «Панмонголизм! Хоть имя дико, но мне ласкает слух оно».
В этой связи представляют интерес письма барона Унгерна к лидерам «Алаш-Орды» -казахского национального движения того времени, чьи программные установки были близки идеологической платформе партии российских конституционных демократов (кадетов). Алашордынцы добивались национальной автономии в составе России и не выдвигали тогда сепаратистских лозунгов, подрывавших целостность Российского государства. Вот что писал им Унгерн: «Вожди киргизского (до 20-х годов XX в. в русской научной и художественной литературе казахов называли киргизами или киргиз-кайсаками. - А.К.) народа! По воле Всевышнего было мне суждено помочь правителю Халхи (т.е. Внешней Монголии. - А.К.), его Святейшеству Богдо-хану (богдо-гэгэну. - А.К.) свергнуть власть китайских революционеров-большевиков и довести дело объединения всех областей Внешней и Внутренней Монголии в единую Великую Монголию». Барон Унгерн не хотел видеть разницы между российскими большевиками-коммунистами и китайскими революционнобуржуазными демократами, пришедшими к власти в своих странах на гребне Октябрьской и Синьхайской революций, считая последних тоже большевиками, тем более что в начале 20-х годов XX в. между ними установилось тесное политическое и военное сотрудничест-
во. К числу большевистских по духу Унгерн относил и клики китайских милитаристов, правивших независимо от центрального китайского правительства, чьи войска оккупировали Монголию, поскольку считал их порождением Синьхайской революции.
Унгерн призывал казахов объединиться с другими народами Центральной Азии в единую империю, «всем племенам монгольского корня в одно независимое могущественное Срединное государство, которое будет, как ветвь огромного дерева, питаться от могучего древа верной прежним заветам Срединной империи, возглавляемой императорами кочевой маньчжурской династии, носительницы веры, верности и любви ко всем народам Великого Монгола». Таким образом он выступал за восстановление власти маньчжурской династии Цин, свергнутой в 1911 г. в итоге Синьхайской революции, но уже не над Китаем, а над Центральной Азией, к которой относилась и часть подвластных Китаю и России земель, населенных монголоязычными и тюркоязычными народами, а также маньчжурами.
Второе письмо Унгерна к казахам, так же как и первое, содержало общее обращение к старейшинам и вождям казахов, но, в отличие от первого, в нем был и конкретный адресат. Оно было написано на имя бывшего члена Государственной Думы Российской империи и Учредительного собрания Российской республики, разогнанного большевиками, лидера «Алаш-Орды» Алихана Букейханова. Это письмо во многом повторяло содержание первого, но было в нем и кое-что новое. Так, Ун-герн уверял казахов, что вся Монголия сбросила беззаконную власть китайских революционных вожаков. Но это не совсем соответствовало действительности, поскольку к Хал-хе не присоединилась ни Внутренняя Монголия, ни Кобдоский округ, ни Бурятия, ни Урянхайский край (ныне Тува или Тыва, населенная тувинцами, тюркоязычным народом, тогда называемым урянхайцами, находившимся под влиянием монгольской культуры и исповедовавшем ламаистское направление в буддизме).
Возможно, Унгерн предполагал побудить казахов к борьбе с Советской Россией и республиканским Китаем, которых он считал своими главными врагами. К тому же казахи были национальным меньшинством Китая, счет их в этой стране шел уже тогда на сотни тысяч человек, и часть их кочевий находилась в Синьцзяне. Барон обрушился с критикой не
только на Октябрьскую революцию в России, но и на Синьхайскую революцию 1911 г., свергнувшую в Китае монархический режим маньчжурской династии Цин, правившей с 1644 г., а также на революционно-демократическое правительство Сунь Ятсена на юге Китая в Гуанчжоу: «. революционеры Южного Китая... ввергли недавно великую страну в пучину невыносимых страданий, лишений и бедствий, истощая ее междоусобной войной, голодом и мором. У этих злых людей два лица - одно улыбающееся с хитрыми устами, говорящее о счастье народов; другое - мрачное и злобное, грозящее народам разорением, бесконечным кровопролитием, гибелью и смертью, эти люди с двумя лицами разрушили Российскую империю, превратили Китай в место кровавой бойни и безвыходного голода и черной смерти». Барон Унгерн был уверен в «близком восстановлении Срединного Царства, где киргизскому (казахскому. - А.К.) народу, раскинувшемуся на необъятном пространстве, предназначается самой судьбой славное и почетное место». Спасение казахов, монгольских и других азиатских народов Унгерн видел только «в возрождении Срединного Царства» и предлагал представителям казахского народа встретиться с его представителями «для совета»4.
В своем письме, обращенном к одному из своих единомышленников, Унгерн также писал: «Начальник Азиатской конной дивизии, мая 20 дня 1921 г. № 986 гор. Урга. Осведомляя Вас для сведения и руководства о происходящем в Монголии. Следующим этапом организованной работы в Азии, работы идущей под лозунгом «Азия для азиатов», является образование Серединного Монгольского Царства, в которое должны войти все монгольские народы.». Интересно отметить, что российский немец из Прибалтики барон Ун-герн первый озвучил паназиатский лозунг, впоследствии ставший важнейшей частью внешнеполитической доктрины милитаристской Японской империи до ее поражения во Второй мировой войне. По мнению Унгерна, западная культура привела европейские народы белой расы к революции, которая сопровождалась веками всеобщей нивелировки и упадком аристократии, и из-за этого обречена на распад и замену восточной культурой народов желтой расы, образовавшейся 3000 лет назад и якобы сохранившей все свои духовные ценности без изменений до XX в. «Я уже начал сношения с киргизами (казахами. - А.К.)
и отправляю письма влиятельному деятелю Алаш-Орды, бывшему члену Государственной Думы, очень образованному киргизскому (казахскому. - А.К.) патриоту, потомку наследственных ханов Букеевской орды (от Иртыша до Волги) А.М. Букей-хану...». Причем Ун-герн не ограничивался призывом только к казахским лидерам для реализации своей идеи. «Необходимо Вам действовать в этом направлении на Тибет, Китайский Туркестан и особенно в первую очередь Синьцзян, причем следует найти таких влиятельных лиц в названных областях. Очень необходимо втянуть в начатое дело китайских магометан, для которых связь наша с киргизами-единоверца-ми (казахами. - А.К.) может служить реальным мотивом для переговоров. Но и здесь нужны определенные, надежные и влиятельные среди своих лица, через которых и надлежит действовать»5.
Как видно из вышеизложенного, переговоры с казахскими лидерами были для Унгерна важны и тем, что с их помощью он в перспективе надеялся установить тесные связи и привлечь на свою сторону мусульманские народы Китая, обитавшие в большей своей части в Восточном Туркестане, в Синьцзяне - уйгуров, хуэй (известных в Центральной Азии как дунгане. - А.К.), киргизов, узбеков, татар, таджиков, памирцев-сарыкольцев, эйну, пахпа, монголоязычных дунсян, баоань.
Впоследствии, после пленения Унгерна частями Красной Армии, он подтвердил на допросе, что конечной целью его движения было создание государства, которое объединило бы кочевые народы Центральной Азии. Стенограмма допроса Унгерна свидетельствует: «Вопрос: Является ли лозунг «Азия для азиатов» в Вашей программе лишь лозунгом политическим и дипломатическим, или он был связан с обстоятельством, которое Вы приняли от какой-либо иностранной группировки? Ответ: Большевизм не может развиться у кочевников, всех кочевников надо объединить в одну группу. Я имею в виду все кочевые народы. Вот почему в основу создания Срединного Монгольского Царства (до Каспия) клал объединение всех кочевников, и киргизов (казахов. - А.К.) в том числе. С этой целью я действительно делал попытки через монгольского премьер-министра Джалханцза-хутухту и через других влиятельных лиц снестись со всеми народами, происходящими от монгольского корня, и собственноручно написал два проекта обращения к вождям-ханам и бекам Кир-
гизии (Казахстана. - А.К.). В одном из этих обращений я указал на необходимость связаться с потомком древнего киргизского (казахского. - А.К.) хана и видным киргизским (казахским. - А.К.) политико-общественным деятелем Букейхановым, которого лично никогда не знал, а был лишь о нем наслышан как о влиятельном среди киргизов (казахов. -А.К.) человеке и бывшем руководителе в 1917-1919 гг. Алаш-орды»6. «Под началом маньчжурского хана должен был бы создаться такой круг: Монголия, Тибет, Китай и все кочевые народы Сибири и среднеазиатских вла-дений»7.
Унгерн хотел расширить базу своего движения, тем более что казахи были заметным национальным меньшинством Монголии (6-8% ее населения), обитавшим в ее западном регионе. Определенное время, в течение примерно одного месяца до коронации богдо-гэгэна 22 февраля 1921 г., Унгерн был фактически правителем Халхи - Внешней Монголии. Не только казнями сочувствующих большевикам или подозреваемых в таковом, истреблением евреев и китайцев ознаменовалось правление Унгерна в Урге. Он учредил Монгольскую военную школу, на улицах города были прорыты сточные канавы, проведена телефонная связь, восстановлены разрушенные мосты, создавались первый национальный банк и ветеринарная лаборатория, возобновились работы на Налайхинских угольных копях. «Я сблизился с монгольским народом, понял его веру, обычаи и его заветные горячие благородные думы о судьбах ро-дины»8, - писал он казахам. Подтверждением сказанного является переход Унгерна в буддийскую веру. По преданию, богдо-гэгэн подарил ему перстень, принадлежавший самому Чингисхану. После расстрела Унгерна советскими властями богдо-гэгэн приказал провести поминальные службы во всех ламаистских буддийских монастырях Монголии. И спустя десятилетие, во время закрытия коммунистическими монгольскими властями монастырей, когда ламы - буддийские священнослужители - расстреливались сотнями, по монгольской степи ползли упорные слухи о возвращении воскресшего из небытия Унгерна во главе его Азиатской конной дивизии.
Архивные материалы свидетельствуют, что Унгерн также вынашивал планы похода из Монголии на запад, на Алтай и в Казахстан, против Советской России. Поэтому вполне логично предположить, что он искал контак-
ты с руководителями «Алаш-Орды», надеясь на их будущую поддержку. Известно, что в годы гражданской войны «Алаш-Орда» стояла на антисоветских позициях и пошла на союз с вождем белогвардейского движения в России А.В. Колчаком, ставка которого находилась в Омске. Однако затем алашордынцы выступили против него, поскольку Колчак придерживался концепции «единой и неделимой России» и отказывал казахам в автономии в рамках будущего Российского государства.
Следует отметить, что действия барона Унгерна в Монголии и его меры по привлечению на свою сторону движений народов национальных окраин бывшей Российской империи, выходцы из которых составляли заметный, если не преобладающий контингент подчиненной ему дивизии, вызывали беспокойство советских властей на самом высоком уровне. В русле противодействия планам Унгерна можно рассматривать мероприятия ЦК РКП(б) по разложению войск барона, прежде всего его национальных частей, отраженные в документах. «Запрос Сиббюро ЦК РКП(б) на агитационную литературу для разложения войск барона Унгерна. 26 марта 1921. Москва, ЦК РКП. Уполкоминтерна Востбюро в Иркутске просит о срочном издании воззвания к башкирам и татарам, находящимся в белогвардейских отрядах Унгерна в Монголии, о даровании им амнистии и обеспечении возвращения на родину. Ввиду настоятельной необходимости принять меры отвлечения башкир и татар от Унгерна, просим срочно предложить Башкирскому и Татарскому бюро изготовить такие воззвания и в достаточном количестве выслать их уполномоченному в Иркутск. № 81 сек[ретно]»9. «Выписка из протокола заседания ЦК РКП(б) по разложению войск барона Унгерна в Монголии. Г. Москва, 31 марта 1921 г. Слушали: О воззвании к башкирам и татарам, находящимся в белогвардейских отрядах Унгерна в Монголии. Постановили: Башкирскому и Татарскому обкомам предложить дать согласие и поручение в Омск и Иркутск уполномоченному Сиббюро издать за подписью Башкирского и Татарского обкомов воззвание к башкирам и татарам, находящимся в бандах барона Унгер-на в Монголии, с обещанием им амнистии и возвращения на родину. (Согласие на амнистию подтвердить в Политбюро). Секретарь ЦК Молотов»10.
Следует отметить, что это был не первый опыт, когда советские власти использовали в
пропагандистских целях мусульман - татар и башкир, служивших большевистскому режиму, для разложения войск своих противников. Например, для борьбы с мусульманскими повстанцами, врагами советского режима - басмачами в Русском Туркестане или Средней Азии, были переброшены в начале 20-х годов на Туркестанский фронт татарская и башкирская кавалерийские бригады Красной Армии. Эта мера советских властей внесла разлад в ряды басмачей, поколебав их уверенность в том, что они воюют с «неверными» - «кафирами», когда воевавшие под зеленым знаменем ислама басмачи увидели своих единоверцев -татар и башкир - в рядах красноармейцев.
Вполне возможно, что барон Унгерн, не признававший, как и атаман Г.М. Семенов, адмирала А.В. Колчака «верховным правителем» России, пытался привлечь лидеров казахского национального движения с их формированиями на свою сторону, тем более что в его частях было немало мусульман - татар и башкир, представителей родственных казахам народов, а также обещал им «почетное и славное место» в центральноазиатском государстве, предполагавшем объединение кочевых народов, создание которого так и осталось мечтой воспаленного воображения барона Унгер-на или, проще говоря, утопией. Да и письма барона Унгерна лидерам казахского нацио-
нального движения скорее всего не дошли до адресатов и были перехвачены советскими спецслужбами.
Примечания
1 Белов Е.А. Россия и Монголия. (1911-1919 гг.) М., 1999; его же. Взгляды и деятельность барона Унгерна фон Штернберга // «Восточный архив», № 6-7, М., 2001, с. 47-53; Цыбиков БД. Разгром унгерновщины. Улан-Удэ, 1947; Лузянин С.Г. Россия - Монголия -Китай в первой половине XX века. М., 2000.
2 От Даурии до боев под Ургой. Мемуары // Барон Унгерн в документах и материалах. М., 2004, с. 349-352.
3 Там же.
4 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 39454, оп.1, д. 2, л. 305.
5 Там же. Д. 9, л. 16-17. Письмо Р.Ф. Унгерна К. Грегори 20 мая 1921 г.; Архив внешней политики Российской Федерации. Ф. 0111, оп. 2, д. 41, л. 91-91 об.
6 Допросы Р.Ф. Унгерна 29 августа 1921 г. в Тро-ицкосавске // Барон Унгерн в документах и материалах. С. 205-209.
7 «Дальневосточная правда», № 206, 25 сентября 1921г., с. 3.
8 РГВИА. Ф. 39454, оп. 1, д. 2, л. 305.
9 Запрос Сиббюро ЦК РКП(б) на агитационную литературу для разложения войск барона Унгерна, 26 марта 1921 г. Москва, ЦК РКП // Барон Унгерн в документах и материалах. С. 157.
10 Выписка из протокола заседания ЦК РКП(б) о мерах по разложению войск барона Унгерна в Монголии, г. Москва 31 марта 1921 г. Там же, с. 158.
