CC BY
3534. Amplified Audibility of Heart Sounds. BERLIN // JAMA. - 1923. - №80(7). - Р.492-493. doi:10.1001/jama.1923.02640340048026
35. Shamokin News - Dispatch from Shamokin, Pennsylvania. - 1923. - 24 Feb.
36. Heart Diagnosis by Means of Electrical Auscultation. BERLIN // JAMA. - 1926. - №86(2). - Р.133-134. Doi:10.1001/jama.1926.02670280053026.
37. XXV Scientific Instrument Symposium "East and West the Common European Heritage". - Krakow, Poland, 10-14.09.2006.
38. Audience hears heartbeats through radio amplifier // Popular Mechanics. - May, 1921.
39. Cabot R.C. A multiple electrical stethoscope for teaching purposes: preliminary note // JAMA. - 1923. - №81(4). - Р. 298-299. Doi:10.1001/jama.1923.26510040001015.
40. Cabot R.C., Dodge H.F. Frequency characterisics of heart and lung sounds // JAMA. - 1925. - №84(24). - Р.1793-1795. Doi:10.1001/jama. 1925.02660500001001.
41. Heartbeats by Radio. A New Use for Wireless // The hospital and health Review. - Sep, 1924. - P.272-273.
42. FrederickH. A., DodgeH. F. "The Stethophone," An Electrical Stethoscope // The Bell System Technical Journal. - 1924. - Vol.3. - Issue 4. - Р.531-549. Doi: 10.1002/j.1538-7305.1924.tb00939.x.
43. Myres M. J. The clinical application of the audion amplifier // JAMA. - 1922. - №78(2). - Р.100-103. Doi:10.1001/jama.1922.02640550022008.
44. WintersS.W. Diagnosis by Wireless // Scientific American. - 1921. - №124. doi:10.1038/scientificamerican06111921-465a.
45. The clinical application of the audion amplifier // JAMA. - 1922. - №78(6). doi:10.1001/jama.1922.02640590055033.
46. Boston Medical and Surgical Journal. - 1900. - Vol. CXLIII. - № 21.
47. Домбровский Л.С. Вопросы построения радиотелеметрических систем для исследований по прикладной физиологии человека. Автореф. дис. ... канд. биолог. наук. - Свердловск: [б. и.], 1973. - 23 с.
48. Владзимирский А.В. Развитие динамической биорадиотелеметрии: ключевые исторические события // Российский журнал телемедицины и электронного здравоохранения. - 2021. - Т. 7. - №2. - С. 44-49.
49. Морозов С.П., Владзимирский А.В. Применение телемедицины в лучевой диагностике в 1920-1980-е гг. // История медицины. - 2019. - Т. 6. - № 2. - С. 109-117.
ВЛАДЗИМИРСКИИ АНТОН ВЯЧЕСЛАВОВИЧ - доктор медицинских наук, заместитель директора по научной работе «Научно-практического клинического центра диагностики и телемедицинских технологий Департамента здравоохранения города Москвы (a.vladzimirsky@npcmr.ru). ORCID: https://orcid.org/0000-0002-2990-7736
VLADZYMYRSKYY, ANTON V. - Doctor of Medical Sciences, Research and Practical Clinical Center for Diagnostics and Telemedicine Technologies of the Moscow Health Care Department, Deputy Director for Research (a.vladzimirsky@npcmr.ru).
ИСТОРИЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ
УДК 94(420)«1561/1579»:930.22:94(55) DOI: 10.24412/2308-264X-2022-4-212-224
КАФАР-ЗАДЕ Л.Р. ПИСЬМА КОРОЛЕВЫ ЕЛИЗАВЕТЫ I ТЮДОР В ИСТОРИИ АНГЛО-СЕФЕВИДСКИХ ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ
Ключевые слова: письмо, корреспонденция, англо-сефевидские отношения, Елизавета I, шах Тахмасиб I, шах Мухаммед Худабенде, Энтони Дженкинсон.
Основным объектом исследования в данной статье являются письма королевы Елизаветы I Тюдор Сефевидским шахам, как ценные источники по изучению англо-сефевидских дипломатических отношений. Критический анализ писем показал несостоятельность концепции о том, что Сефевидское государство являлось объектом колониальной торговли Англии. Наоборот, Елизавета придавала Сефевидам большую значимость в геополитическом треугольнике «Католическая Европа -Протестантская Англия - Мусульманский мир». Критический анализ писем королевы Елизаветы Сефевидским шахам позволил обосновать вывод о том, что государство Сефевидов не только являлось сильным и влиятельным государством на Востоке, уверенно проводило независимую внешнюю политику, но также имело значительный авторитет и среди государств Запада, являясь одним из весомых акторов системы международных отношений.
GAFAR-ZADA, L.R.
QUEEN ELIZABETH I TUDOR'S LETTERS IN THE HISTORY OF ANGLO-SAFAVID DIPLOMATIC RELATIONS
Key words: letter, correspondence, Anglo-Safavid relations, Elizabeth I, Shah Tahmasib I, Shah Muhammad Khudabende, Anthony Jenkinson.
The main research object of the article is Queen Elizabeth I Tudor's letters to the Safavid Shahs as the valuable sources to study Anglo-Safavid diplomatic relations. A critical analysis of the letters proved insolvency of the concept that the Safavid State was an object of England's colonial trade. On the contrary, Elizabeth gave a greater significance to the Safavids in a "Catholic Europe - Protestant England - Muslim World" geopolitical triangle. A critical analysis of the letters of Queen Elizabeth to the Safavid shahs made it possible to substantiate the conclusion that the Safavid state was not only a strong and influential state in the East, confidently pursued an independent foreign policy, but also had significant authority among the states of the West, being one of the most significant actors in the system of international relations.
«Почти все важные дела люди совершают путем переписки...»
- Люк де Клапье Вовенарг
Как известно, письма представляют собой не только средство коммуникации и эпистолярный жанр. Корреспонденция, в частности дипломатического характера, является одним из важнейших источников и, как следствие, представляет важность и большой научный интерес для более глубокого и детального изучения тех или иных исторических событий.
Объектом исследования в настоящей статье являются письма английской королевы Елизаветы I Тюдор (1558-1603), адресованные Сефевидским шахам, изучение которых не только позволяет восстановить историю англо-сефевидских отношений, определить роль и место государства Сефевидов в системе международных отношений Средневековья, но также продемонстрировать, какую существенную роль играла Сефевидская империя, как часть тюрко-исламского мира, в дипломатической истории Европы. В исследовании были использованы репродукции текстов писем королевы Елизаветы, опубликованные Р. Хаклюйтом, которые на сегодняшний день являются наиболее ранними (1589 года), Э.Д. Морганом, а также переведенные Ю.В. Готье на русский язык.
Даже несмотря на то, что после исчезновения Сефевидского государства с исторической арены прошло около трех столетий, оно и по сей день сохранило свою научную актуальность, представляя огромный исследовательский интерес, как для отечественных, так и для зарубежных ученых. Было опубликовано множество научных трудов, освещающих те или иные вопросы истории Сефевидского государства. Тем не менее, письма королевы Елизаветы Тюдор Сефевидским шахам не стали объектом специального изучения исследователями, что, увы, впоследствии стало причиной возникновения необъективных и даже ошибочных концепций о взаимоотношениях между двумя государствами.
Несмотря на то, что англо-сефевидские отношения, в той или иной степени, исследовались такими отечественными учеными, как О. Эфендиев, Я. Махмудов, Б. Ахмедов, Р. Муганлинский, Д. Гасанзаде, Р. Дадашова, Т. Наджафли, Д. Азимли и др., сегодня остро ощущается необходимость более глубокого изучения фактического материала с целью представления научному сообществу более объективной информации. К сожалению, практически абсолютное большинство отечественных исследователей склонны обуславливать интерес Англии по отношению к Сефевидскому государству лишь такими «мотивами», ставшими, увы, стереотипными, как необходимость для первой найти источники дешевого сырья и выгодный рынок сбыта своих товаров, проложить транзитный путь в Индию, а также стремление английских торговцев монополизировать торговлю сефевидским шелком, что, в свою очередь, преуменьшает мощь и авторитет Сефевидского государства на международной арене. Тем самым, Сефевидское государство невольно ошибочно представляется объектом порабощения, грабежа и колониальной экспансии Англии.
В данном контексте изучение эпистолярного наследия королевы Елизаветы I Тюдор поможет объективно воспроизвести прошлое. Историческая ценность писем Елизаветы, адресованных Сефевидским шахам, заключается именно в том, что они доказывают большую заинтересованность и, соответственно, инициативу и упорство британцев в установлении обоюдных отношений. Как показала история, хотя также имело место и стремление заполучить торговые привилегии, речь шла именно об инициативе со стороны самой английской короны к развитию широкого взаимодействия (причем, кардинальный поворот во внешней политике Англии в сторону мусульманского мира, включая Сефевидов, был обусловлен непосредственно сложной геополитической ситуацией, сложившейся вокруг нее и, как следствие, кардинальным поворотом в истории дипломатических отношений Англии!).
1. Роль и место Сефевидской империи в геополитическом треугольнике «католическая Европа - протестантская Англия - мусульманский мир».
Прежде чем перейти непосредственно к анализу содержания писем, необходимо ознакомиться с политической конъюнктурой на международной арене в изучаемый период, подвигнувшей Англию к сближению и установлению тесных взаимоотношений с исламским миром, ставших феноменальным для того времени явлением. События, происходившие в общественно-политической, экономической и религиозной жизни Англии в тот период, делают особо актуальным детальное изучение межгосударственных писем глав государств. Ведь именно по ним порой только и было возможно уловить настроения общества.
С восхождением на трон Елизаветы I Тюдор в 1558 г., в истории дипломатических отношений Англии наметился коренной перелом, результатом чего среди прочего стала богатая история взаимоотношений Британии с мусульманским миром. Заметим, что в отношении государств Дар аль-Ислама королева действовала, исходя из прагматических соображений, но никак не религиозных. В Англии, как и во всей Европе, вплоть до XVII века ислам и мусульмане в общем ассоциировались с экспансионистскими войнами Османской империи. Как отмечает профессор Дж. Броттон, дружественные отношения между Елизаветинской Англией и мусульманским миром возникли не из естественного дружелюбия и толерантности, а в интересах выгоды и реальной политики [1].
Разрыв между католиками и протестантами в период Реформации, отлучение королевы Елизаветы от церкви и, как следствие, изолированность Англии открыли новую страницу в истории взаимоотношений между Англией и исламским миром - началась эра не только политического, экономического сотрудничества, но в то же время и взаимного культурного влияния друг на друга. Так, начиная с XVI века в Англии отношение к исламу постепенно стало меняться в направлении вектора от «угрозы христианству» к «потенциальному союзнику». Не удивительно, что западные ученые все чаще стали применять такие термины, как «Восточный остров», имея в виду Англию того периода, «мусульманская политика Англии», а не «восточная» как прежде, и даже «теологический» или «Елизаветинский Брекзит», подразумевая под данным словосочетанием политику активизации отношений средневековой Англии с мусульманским миром. Если несколько десятилетий ранее многие, если не большинство, ученые игнорировали существенную роль исламских государств в дипломатической и, более того, в культурной жизни средневековой Англии, то сегодня уже ряд исследователей не только признают, но и утверждают эту данность. Сегодня все чаще можно встретить исследователей считающих, что именно стратегический союз с мусульманским миром спас Елизаветинскую Англию от краха, в частности от испанской Армады 1588 года. Кроме того, в силу сложившейся для Англии сложнейшей политико-идеологической и, как следствие, экономической ситуации, англичане стали даже замечать параллели между протестантизмом и исламом, что ранее посчиталось бы кощунством.
Однако Тюдоровская Англия не всегда отличалась благосклонностью и открытостью к Дар аль-Ислам. Еще во времена правления Генриха VII английская корона активно поддерживала требования Папства предоставить деньги для крестовых походов. В период с 1444 по 1502 гг. в Англии имели место 12 кампаний по продаже индульгенций с целью сбора финансовых средств на крестовые походы [2, р. 315]. Еще в 1488 г. Генриху были дарованы папский головной убор и меч от Иннокентия VII, которые олицетворяли собой символ поддержки и статус Генриха в роли «Защитника веры» [3, р. 192], которые в дальнейшем были вновь подтверждены посылкой этих же подарков от Александра VI и Юлия II.
Однако ситуация в Елизаветинской Англии была иной. Продолжительное реформирование английской церкви, начавшееся с разрыва Генриха VII с Римом в 1534 г., не прошло бесследно для Англии, ставшей парием католического мира. Как отмечает М. Диммок: «из поддерживающей папские проекты для крестовых походов против мусульман Англия превратилась в объект похода 1588 года. ... Англичан постоянно характеризовали как "новых турков" Европы, чья "Женевская Библия" (широко читаемый английский выпуск Библии, изданный протестантами в Женеве во время правления Марии I) могла быть с легкостью изменена на "Турецкий Алькоран"» [4, р. 5051; 5, р. 59, 166]. К слову, сама королева Елизавета прославилась в мусульманском мире как «Султана Изабель».
Кроме того, оставляла желать лучшего и крайне сложная экономическая ситуация в Англии. К моменту восхождения Елизаветы на трон национальный долг Англии, доставшийся ей по наследству от ее покойного отца в результате войн с Францией, составлял около 300 тыс. фунтов. Также на экономике страны тяжело сказались скудные урожаи и спад в торговле сукном.
Британский историк, профессор Джерри Броттон, посвятивший более 20 лет своей научной деятельности изучению истории взаимоотношений Англии с мусульманским миром, результатом которой явилось издание книги «Этот Восточный остров: Елизаветинская Англия и Исламский мир» ("This Orient Isle": Elizabethan England and the Islamic World, 2016), произведшей резонанс в международном научном сообществе, утверждает, что «"столкновение цивилизаций" не всегда определялось конфликтом». Он характеризует Тюдоровскую Англию следующим образом: «Это
был период очень противоборствующий и враждебный, довольно жестокий период. Это не была прекрасная, веселая Англия. Это было место, которое испытывало экономические трудности, находилось в грязи и чуме - это было место, которое постоянно находилось под угрозой, место, которое могло, как думали люди, в любой момент прекратить свое существование. Они держались, поэтому не удивительно, что они обратились к исламскому миру» [6].
Так, очевидно, по мнению Елизаветы, протестантско-исламский союз должен был бы стать отпором католической Испании и папству. Королева Елизавета, являвшаяся тонким политиком, прекрасно осознавала, что единственным на тот момент выходом из сложившейся для Англии сложной геополитической ситуации, изоляции, а также экономического кризиса было сближение с могущественными и богатыми государствами исламского мира, в том числе с Сефевидской империей. Как указывает профессор Дж. Броттон: «для многих английских католиков и пуритан такие союзы являлись кощунством; для ряда государственных деятелей и торговцев они представляли прибыль и имели военный смысл» [1]. Аналогичного мнения придерживается профессор Н. Матар: «В то время как теологи протестовали против «Турка», а драматурги порочили «Мавра», моряки Портсмута и придворные Уайтхолла, наравне со служащими Восточно-Левантийской и Ост-Индской компаний, знакомились с многообразиями языков, этносов и историй мусульман. Этот второй поход к мусульманам направлялся национальными интересами и Realpolitik, которые не могли позволить неосведомленности или вымысла. Монархи, начиная с Елизаветы I, писали вежливые письма сотрудничества мусульманским монархам, иногда даже подчеркивая близость между Исламом и Протестантством и обращаясь к точкам соприкосновения. В высших эшелонах власти и торговли предвзятость была контрпродуктивна; четкость, точность и соответствующая информация помогали снизить военную опасность и повысить коммерческую прибыль» [7, р. 215]. Не удивительно, что инициатива установления взаимных связей с Сефевидской империей в тот период исходила именно от самой Англии.
Примечательно и то, что в качестве своего посланника в Сефевидскую империю, через которого шаху было доставлено королевское письмо, был выбран Энтони Дженкинсон, являвшийся не только опытным торговцем и путешественником, но и искусным дипломатом, уже имевшим богатый опыт переговоров с правителями мусульманских государств и даже с таким суровым русским государем, как Иван Грозный. Из памятной записки для Энтони Дженкинсона, составленной губернаторами Московской компании 8 мая 1561 г. перед его отправкой в Русское государство и далее в Сефевидскую империю, видно, насколько значимым для компании было данное мероприятие: «...Зная вашу испытанную мудрость, вашу опытность и вашу тщательность и усердие в успешном исполнении (с помощью всемогущего бога) всего, что вы предпринимаете, мы передаем все наши дела по вышесказанному предприятию всецело на ваше усмотрение, моля бога послать вам успех. » [8, р. 197].
2. Текстологический анализ писем Елизаветы I.
Текстологический анализ первого письма королевы Елизаветы, адресованного Сефевидскому шаху Тахмасибу I и датированного 25 апреля 1561 г., представляет большой научный интерес (Рис. 1).
Историческая значимость и уникальность данного письма состоит в том, что оно являлось первым письмом королевы Елизаветы, написанным мусульманскому правителю. Примечательно, что первое письмо королевы было адресовано именно Сефевидам, а не султанам Османской империи (хотя еще в 1553 г., за 5 лет до восхождения королевы на трон, Э. Дженкинсон сумел добиться от османского султана права свободной торговли для английских купцов!), бывшей угрозой существованию европейских государств, что подчеркивает его особенность. Данный факт может быть обусловлен выгодным геостратегическим расположением Сефевидской империи на международных торговых караванных путях, соединяющих Восток с Западом, богатством природных ресурсов, в частности шелком-сырцом, наиболее интересовавшим английских торговцев. Кроме того, как отмечают Р. Матти и К. Хамель, транзитная экономика Сефевидской империи сыграла значительную роль в развитии глобальной экономики [9, р. 31-47; 10, р. 4].
Интересно, что, проанализировав письмо Елизаветы шаху Тахмасибу, К. Мешкат пришел к выводу, что королева копировала схему составления письма своего брата Эдуарда VI королям, принцам и государям Северо-Восточных земель, врученных агентам первой экспедиции Компании еще 8 лет назад. Однако, в отличие от писем последнего, в которых аргументы были
ясны и более откровенны, аргументы в письмах Елизаветы были более подразумеваемы, нежели выражены. Ряд тем, поднимавшихся в письме, нашли отражение через дублирование, причем его автор постепенно переводила фокус от первоначального набора универсальных идей к конкретным. Единственным отличием письма Елизаветы от письма Эдуарда является отсутствие отрывка о торговцах, в то время как начальная часть о любви и взаимопомощи между человечеством, с напоминанием исторических прецедентов и просьбой о разрешение на путешествия и торговлю в заключении сохранены [11, р. 59-60].
m
СРЕДНЯЯ АЗИЯ. КАВКАЗ, ПЕРСИЯ
X
АНТОНИЙ ДЖЕНКИНСОН. ПУТЕШЕСТВИЕ В ПЕРСИЮ
1561-1564 гг.
I. Грамота Королевского величества к великому Суфию Персии, посланная с господином Аптониен Дженкёвшоя \
лнзавета, божиен милостью королева Англии, Франции н Ирландии. могущественнейшему и испобсдимсншему государю, великому Суфию, императору персов, мидян, парфян, гнрканцев, ка-рамаицев, маргианцев, народов по сю и но ту сторону реки Тигра и всех народов н земель между Каспийским морем и Персидским заливом, шлет привет и пожелания счастия и всяческого преуспеяния. По милосердию всемогущего бога, если какие-нибудь народи отделены один от другого не только неизмеримыми пространствами ве* мель и непобедимым простором морей, но и самими частями небесного свода» то все яге эти народы могут легко сообщать друг другу при П<к мощи письма свои продуманные мысли и рассуждения, оказывать услуги, вытекающие из общего человеческого чувства, и делиться результатами взаимного понимания. Поэтому наш верный н возлюбленный слуга, Ангоним Дженкимсоп, которому вверены эти наши грамоты, уполномочен по нашему дозволению, благоволению н милости выехать из нашего королевства н, если бог позволит, проехать вплоть до Персии и других стран, находящихся под ваш ни управлением. Мы истинно желаем со всем наш ни благоволением способствовать успеху его достойного похвали намерения, тем более что все сто предориятне основано только на честном намерении установить торговлю товарами с вашими подданными и С иностранцами. торгующими в ваших владениях.
4 Здесь дата пер»«д пш >т»ч грамот. Граней Еииааети к варю Пиву, ¿иировлшаа тех же Числок, 2j алрелв 1561 с просьбой пропусти Джеикиясоиа черта его владения в Персии», напечатана вместе с русским ОСРСМДФМ » итоге Ю. В. Толстого «Первые сорок лет ананмй между Россией и Англией», Спб, пад XI 5 (стр. 17—22). Подлинный iCBci ойси грлмот составлен на английском и латинской
1ЩШ.
13 Гвпе ц Шпвцки! — 1232
Вследствие этого мы сочли за благо написать к вашему величеству в просить вас пожаловать по нашему ходатайству слуге нашему, Аятоннп Джснквнсону, открытые листы и охранные грамоты, в силу м при помоощ которых ему было бы дозволено и законно разрешено беспрепятственна путешествовать, передвигаться, разъезжать и останавливаться, сколько ему будет угодно, со своими спутниками, слугами, повозками, товаром я вех, кими иными вещами но всем вашим царствам, владениям, господствам и областям и возвратиться оттуда, когда он или они сочтут это нужны«, Если такие права священного гостеприимства и добрые общечеловеческие услуга могут быть доброй волен установлены, искренно поддержаны н твердо соблюдены между нами, нашими государствами и нашими подданными, то мы надеемся, что и всемогущий бог поможет, чтобы из этого скромного начала возникли великие последствия в честь и украшение нам и к великой пользе наших народов. Тотда будет твердо у станов лево, что ии земли, ни моря, ни небеса, нас разделяющие, не в силах противостать крепким узам, которыми нас связывают божественное стремление, чувство человечества н взаимное благорасположение. Господь да дарует вашему величеству долгое счастье на земле и вечное на небесах. Дано в Англии, в знаменитом городе нашем Лондоне, 25 дня апреля месяца в лето от со» творения мира 5523, господа п бога нашего Иисуса Христа в 1561, царствования же нашего в третье.
2. Памятная зааяска, шняая вами, губернаторами, консулат в ассистентами компания купяол, торгующих с Россией, мая 8 дня 1561 г. лпшгву доверенному другу, Антона ю Джешнгасору, при его о п. езде в foccaw, в это паше восьмое путешествие *.
Прежде всего вы должны заметить себе, что мы погрузили в наш добрый корабль, называемый «Ласточка* (Swallow), один сундук, ключи от которого мы вам настоящим передаем, и реестр, в который внесено в от. дельности содержимое сказанного сундука и стоимость каждой веши. Ввиду того что сундук этот, как вы знаете, представляет большую ценность, мы хотим, чтоб вы имели о нем особое попечение, и когда бог приведет вас в Москву, то наша мысль и желание таковы, чтобы вы, посоветовавшись с нашими тамошними агентами, отобрали для царя и его сына такие подарки — вино, парчу, красное сукно иди золотую и серебряную посуду, — какие по вашему благоусмотрению будут признаны подходящими, И когда вы вручите парю грамоты королевского веяичс-CTT.ii и поднесете скаэаниые подарки от имени компании, мы полагаем удобный, чтоб вы вошли к его высочеству с нижайшим ходатайством от
* Восьмое иттешеспие, свараженки кампанию, считав ох лссисдиаиа Уидлоубя.
Рис. 1. Текст письма королевы Елизаветы I шаху Тахмасибу I. Источник: «Английские путешественники в Московском государстве в XVI веке» (1937).
Хотя само письмо и отличается краткостью, оно содержит весьма ценную информацию. Особое внимание привлекает сразу сама преамбула письма. Как и во всех королевских письмах, восхваляется получатель. В письме не прослеживаются великодержавные претензии королевы, нет и намека на английский абсолютизм. Наоборот, если в грамоте королева скромно именует себя «Елизавета, божией милостью королева Англии, Франции и Ирландии...», то обращение к самому шаху Тахмасибу полно восхваления, превозношения, особо подчеркивается вся мощь государства
Сефевидов, в целом, и шаха - в частности. Так, королева обращается к шаху как к «...великому Суфию, императору персов, мидян, парфян, гирканцев, караманцев, маргианцев, народов по сю и по ту сторону реки Тигра и всех народов и земель между Каспийским морем и Персидским заливом.» [8, с. 193].
Примечательно, что и во втором своем письме, адресованном уже шаху Мухаммеду Худабенде от 10 июня 1579 г., несмотря на прошедшие 18 лет после отправки первого письма и на уже полученные весьма выгодные для Англии торговые привилегии, королева Елизавета все так же почтительно обращается к шаху, как к «.благороднейшему и непобедимейшему императору Персии [Сефевидской империи], королю Ширвана, Гиляна, Грузии, Хорассана, великому правителю даже в пределах Индии.» [8, с. 262]. Очевидно, что королева Елизавета ясно осознавала мощь Сефевидской империи как в политическом, так и в торгово-экономическом плане, а также - в еще большей степени - исключительную важность Сефевидов для реализации Англией своих политико-экономических планов на международной арене.
Анализируя корреспонденцию Елизаветы Тюдор с правителями мусульманских империй, Б. Андреа выразила интересную точку зрения. По ее мнению: «.в своей корреспонденции Елизавета проявляла большую осведомленность политикой позиционирования в период, когда Англия являлась "сравнительно незначительным" игроком в политике великих держав региона. Поскольку баланс силы благоволил таким исламским империям, как Османы и их противники Сефевиды, Елизавета не просто не принимала, но и не смогла бы принять в своей переписке ориенталистскую позицию. Наоборот, она была вынуждена ввести в заблуждение восприятие себя мусульманскими правителями как суппликанта, а ее королевства - как потенциального данника» [12, р. 171-172].
Кроме того, данное письмо уникально и тем, что, являясь первым письмом королевы мусульманскому правителю, оно изменило алгоритм составления дальнейших писем королевы, адресованных главам мусульманских государств. Как отмечает Б. Андреа: «оно. выполняет функцию краеугольного камня для ее последующей корреспонденции с членами Османской династии и соответствующих государств. . Как и в первом письме русскому императору, она [королева Елизавета] подрывает свои претензии на суверенитет, представляя себя «королевой» государства, полностью неизвестного шаху. Это отразилось на англичанах при их вылазках в Левант в начале XVII в., находящемся под Османским управлением, где их свели к обобщенным рангам «франков» или западных христиан. Исходя из этого, ко времени, когда королева адресовала свое первое письмо султану Мураду III в 1579 г., она расширила свои титулы и поставила себя уже впереди султана в своем приветствии, извлёкши опыт из пагубных последствий обратного порядка приветствия в своей ранней корреспонденции с шахом» [12, р. 177]. Как указывает Б. Андреа, именно благодаря письму Елизаветы шаху Тахмасибу, хотя и не принесшего плодотворного результата, «.она быстро научилась позиционировать себя на равных в последующих переписках, нежели как суппликанта, что позволило ей предпринять более успешные попытки в установлении связей с Османами» [12, р. 181]. Согласно Р. Аллинсон: «желание Елизаветы адаптировать риторику, формат и орнамент своих писем, чтобы соответствовать ожиданиям ее получателей, отражает гибкость английского дипломатического протокола, позволившую ей расширить границы английского геополитического влияния дальше, чем кто-либо из ее предшественников смог это сделать» [13, р. хш].
Отдельного внимания заслуживает обращение королевы Елизаветы к шаху Тахмасибу не по имени, а используя эпитет Суфи. Как известно, впервые данный эпитет относительно Сефевидских шахов был применен венецианским путешественником Марино Санудо по отношению к Исмаилу I «.с целью подчеркнуть как впечатляющее династическое происхождение Исмаила, так и его идиосинкразические религиозные идеи, как доказательство того, что христианская Европа могла положиться на него как на защитника от Османов.» [14, р. 232]. Дж. Гроган обоснованно предполагает, что Елизавета, называя шаха Суфи и тем самым напоминая ему о его известных предшественниках, стремилась польстить ему [15, р. 2]. Идентичное мнение в свое время высказывал и Э. Дельмар Морган. В комментарии к письму Елизаветы шаху Тахмасибу, анализируя обращение королевы к последнему, Э. Дельмар Морган отмечает, что «этот стиль и титул содержали в себе намного больше, чем на что сам шах Персии
[Сефевидской империи] мог претендовать, даже в те дни. Их использовали просто для прибавления достоинства и важности шаха в его собственных глазах» [16, р. 112, п3].
Как отмечает известный историк-архивист, профессор М.Ф. Шумейко, объектом исследования которого является изучение переписки, как исторического источника, «порой сама форма обращения в письме становится своеобразным «ключом» к пониманию характера отношений между автором и адресатом и настраивает исследователя на соответствующее восприятие заключенной в эпистолярии информации» [17, с. 174]. Такая глорификация Елизаветой адресата письма неслучайна, ведь она преследовала цель добиться благосклонного отношения шаха к установлению взаимных торговых связей с Англией. К слову, знакомство с письмами Елизаветы, адресованными русскому царю Ивану Васильевичу (который, конечно же не являлся мусульманским правителем) и османскому султану Мураду Ш, показывает, что все три правителя пользовались одинаковым уважением у королевы, демонстрируя, насколько важным актором была Сефевидская империя в геополитической системе указанного периода, что, в свою очередь, исключает концепцию подчиненного положения Сефевидской империи перед Англией.
Особо следует подчеркнуть, что в данном письме нет и намека на различия в религиозных взглядах глав государств двух различных цивилизаций. Королева Елизавета умело использует религиозные моменты. Королева со свойственной ей дипломатической маневренностью употребляет такие выражения, как «общее человеческое чувство», «взаимное понимание», «права священного гостеприимства», «добрые общечеловеческие услуги», «божественное стремление», «чувство человечества», «взаимное благорасположение» [8, с. 193-194]. Как отмечает Б. Андреа: «как и в последующей англо-османской корреспонденции, в письме "великому Суфию" или персидскому [Сефевидскому] шаху Елизавета неоднократно взывает к "всемогущему Богу" как знак общности, избегая тринитарианских упоминаний (тройственная природа единого Бога в лице Отца, Сына и Святого Духа - ред.), характеризующих ее письма русскому двору» [12, р. 177].
Тот факт, что письмо Елизаветы Сефевидскому шаху Тахмасибу, которое С. Субрахманьям называет «весьма странным» [18, р. 84], так как оно было составлено на трех различных языках -латинском, итальянском и иврите, - ни один из которых не использовался при шахском дворце, хоть и говорит о неосведомленности английской короны о Сефевидах или, согласно Дж. Гроган, «наивной осторожности Елизаветы, чем шах Тахмасиб был или удивлен, или раздражен» [15, р. 1], но в то же самое время, свидетельствует о большом желании королевы во что бы то ни стало начать торговые отношения с Сефевидами. Как указано в письме шаху Тахмасибу самой королевой: «Мы истинно желаем со всем нашим благоволением способствовать успеху его [Энтони Дженкинсона] достойного похвалы намерения, тем более, что все его предприятие основано только на честном намерении установить торговлю товарами с вашими подданными и с иностранцами, торгующими в ваших владениях» [12, р. 193]. Особое внимание Дж. Гроган уделяет выраженному в письме открытому желанию королевы торговать также и с иностранными торговцами, что, в свою очередь, свидетельствует об осведомленности королевы агентами Московской компании о больших рынках Кашана и Бухары и прибывающих туда торговцах [15,
р. 17].
Более того, в своем обращении королева Англии заверяет шаха, что даже далекое расположение двух государств не преграда на пути установления отношений: «По милосердию всемогущего бога, если какие-нибудь народы отделены один от другого не только неизмеримыми пространствами земель и непобедимым простором морей, но и самыми частями небесного свода, то все же эти народы могут легко сообщать друг другу при помощи письма свои продуманные мысли и рассуждения, оказывать услуги, вытекающие из общего человеческого чувства, и делиться результатами взаимного понимания. .Ни земли, ни моря, ни небеса, нас разделяющие, не в силах противостоять крепким узам, которыми нас связывают божественное стремление, чувство человечества и взаимное благорасположение» [8, с. 193-194].
Так, королева Елизавета со свойственной ей дипломатической хитростью, умело манипулируя религиозными и человеческими чувствами, пыталась убедить шаха в необходимости начала торговых отношений между двумя странами: «.Мы надеемся, что и всемогущий бог поможет, чтобы из этого скромного начала возникли великие последствия в честь и украшение нам и к великой пользе наших народов» [8, с. 194]. Анализируя риторику письма Елизаветы, Дж.Гроган отмечает, что королева не сдерживалась в изложении потенциальных коммерческих
выгод возможного соглашения между Англией и Сефевидской империей [15, р. 17]. Даже датируя свое письмо, королева не упустила шанса восхвалить и превознести свое государство в глазах шаха, указав в атрибуции письма, что оно было написано «.в знаменитом городе нашем Лондоне.» [8, с. 194].
Как отмечает Дж.Гроган, «даже без ясного представления прошлого ее [королевы Елизаветы] смелость в формулировке кажется нелепой, свидетельствуя о позиции где-то между чрезвычайным культурным высокомерием и невежеством. Самое же поразительное - это легкость, с которой она проявляет желание к союзу: "взаимное благорасположение" и даже "великие последствия" между Англией и Персией [Сефевидской империей]. Одна была маленьким, изолированным островом-королевством в Атлантическом океане., другая была более большой, более богатой силой восточного Средиземноморья со славной имперской историей, известной вдоль Европы и восточного мира» [15, р. 18-19].
Отдельно стоит подчеркнуть, что королева Елизавета адресовала также особое письмо русскому царю Ивану Васильевичу с просьбой пропустить через свои владения Энтони Дженкинсона с миссией к Сефевидскому шаху, составленное в тот же день, что и письмо шаху Тахмасибу, т.е. 25 апреля 1561 г. [19, с. 20-22], что лишний раз доказывает серьезность намерений английской короны в установлении двусторонних связей с Сефевидской империей, а также важность торговых отношений с последней [20, р. 361]. Отметим два немаловажных факта: 1) получив отказ от русского царя Ивана Грозного на просьбу о разрешении проехать далее в Сефевидские владения, Энтони Дженкинсон сразу же собрался покинуть Русское государство; 2) после улучшения ситуации и благорасположения царя он прождал еще долгих 8 месяцев (с августа 1561 по апрель 1562 года) в Русском государстве, прежде чем все-таки ему удалось отправиться в Сефевидскую империю.
Тот факт, что, еще не зная, каков будет результат визита Энтони Дженкинсона к Сефевидскому шаху, сможет ли он расположить к себе последнего, добившись охранных грамот и торговых соглашений, на корабль «Ласточка» и два других судна, на котором Энтони отправился из Лондона в долгий путь, уже было погружено 80 тюков с 400 кусков каразеи, предназначенных для продажи на территории Сефевидского государства, свидетельствует, что английский двор и Московская компания питали большие надежды на сотрудничество с Сефевидами. Также большой интерес представляет и памятная записка, врученная Энтони губернаторами Московской компании от 8 мая 1561 г.: «.Вы должны получить от названного Суфи [шаха Тахмасиба] и других государей привилегии и охранные грамоты в возможно широком объеме для твердого установления дальнейшей торговли товарами.». [8, с. 196].
Необходимо отметить, что ни в письме шаху Тахмасибу, ни в письме шаху Мухаммеду Худабенде, написанных королевой, в 1561 и 1579 годах соответственно, нет ни единого слова о предоставлении английским купцам возможности пройти через Сефевидские владения в Индию, что отрицает концепцию некоторых исследователей о том, что для английской короны Сефевидская империя была важна и нужна лишь (!) как транзитный пункт на пути в Индию и может выступать аргументом, что она сама, как отдельная единица, представляла для Англии ничуть не меньший коммерческий интерес, чем Индия.
Невольно возникает вопрос: стала бы английская корона посылать целых шесть торговых экспедиций на протяжении долгих 20 лет (1561-1564, 1563-1565, 1565-1567, 1568-1569, 1568-1574, 1579-1581 гг.), сопряженных тяжелыми условиями путешествий, если бы инициатива и желание установления межгосударственных отношений не была столь необходима для Англии, а Сефевидское государство было бы пассивным объектом колониальной политики первой? Конечно же, нет. Отметим, что расширение и процветание Московской компании сами английские агенты связывали с приобретением торговых привилегий от Сефевидской империи. Как следует из письма Артура Эдвардса сэру Томасу Лоджу и секретарю Московской компании господину Томасу Никольсону, датированному 26 апреля 1566 г.: «Когда это будет достигнуто [торговые грамоты и привилегии от шаха], большие выгоды будет иметь компания и большое спокойствие настанет для тех, кто остается здесь. Я, однако, не сомневаюсь, что раз привилегия будет приобретена и получена, мы будем жить в спокойствии и отдыхать и скоро превратимся в большую фирму по торговле шелком-сырцом и шелковыми материями, всякими сортами пряностей и москательных товаров, а равно и другими здешними товарами» [8, с. 222].
К слову, Англия в указанный период являлась для Сефевидов terra incognita (неизвестной землей). Данный факт подтверждает, в частности, долгожданная для англичан встреча Энтони Дженкинсона и шаха Тахмасиба, состоявшаяся 20 ноября 1562 г. в Казвине. Из доклада Э. Дженкинсона становится ясно, что шах даже не знал об Англии, а англичан, как и всех европейцев, он называл общим термином «франки». Э. Дженкинсон отмечает, что «.он [шах] стал меня расспрашивать о состоянии наших стран, о могуществе императора германского, короля Филиппа и великого султана: кто самый сильный из них» [8, с. 209].
К слову, в заметках Ричарда Уилльса о четвертом путешествии в Сефевидскую империю, начатом в июле 1568 г., содержится интересные сведения касательно встречи шаха Тахмасиба с агентом Артуром Эдуардсом: «Первый вопрос, который шах предложил ему, был: из какой страны он приехал? Эдуардс ответил, что он приехал из Англии. Шах тогда спросил придворных, кто из них знает такую страну? Когда Эдуардс увидел, что ни один из них понятия не имел о таком названии, он назвал Англию «Ингильтерра», как ее называют итальянцы. Тогда один из придворных сказал «Лондро», имея в виду Лондон, название которого лучше известно в далеких нехристианских странах, нежели название Англия. ... Шах спрашивал его о многом другом - об английском государстве ... Он много расспрашивал также о ее королевском величестве, об обычаях и законах королевства.» [8, с. 244]. Примечательно, что идентичные вопросы шах задавал и Энтони Дженкинсону в 1562 году. То есть, спустя 6 лет он все еще практически ничего не знал об Англии. На данный счет интересна точка зрения Дж. Гроган, который отмечает, что, в сравнении с Сефевидской империей, чье политическое и культурное влияние широко было распространено от Средиземноморья до Индийского океана, протестантская Англия являлась маргинальной в христианской Европе: «.Когда в 1565 г. последователи Дженкинсона представляли себя шаху, они должны были полагаться на итальянских переводчиков и даже однажды на итальянское подтверждение существования «Лондра», откуда они пришли. Дипломатический протокол Елизаветы лучше проявлял форму, нежели содержание» [15, р. 19].
Интересно и то, что шах ежедневно присылал к Энтони своих приближенных с целью разузнать о русском царе и его связях с Португалией, являвшейся на тот момент ярым врагом Сефевидов [8, с. 209]. Как видно из задаваемых Сефевидскими шахами вопросов и провала миссии Дженкинсона, которого шах даже хотел послать в качестве подарка Османскому султану, для Сефевидов установление взаимоотношений с Англией не было приоритетом. При этом в них не доминировали торгово-экономические интересы, определяющую роль для Сефевидов в решении об установлении или отказе в установлении взаимоотношений с Англией играл именно внешнеполитический императив. Но самое главное - судьба дальнейших взаимоотношений и, в целом, решения о том, будут ли они вообще когда-либо установлены, определялись именно шахом, но не королевой.
Второе письмо королевы Елизаветы (Рис. 2), которое, к сожалению, из-за опасности на путях, ведущих в Сефевидскую империю вследствие Османо-Сефевидских войн, так и не было доставлено, было адресовано уже шаху Мухаммеду Худабенде и датируется 10 июня 1579 года. Как уже было отмечено выше, преамбула второго письма Елизаветы практически идентична преамбуле первого письма, адресованного шаху Тахмасибу. Хотя К. Мешкат и отмечает, что письмо было написано «в некоторой степени в скромном и подчиненном тоне» [1, р. 85], и, даже несмотря на то, что Энтони Дженкинсон так и не сумел добиться поставленной королевой и руководством Московской компании целей и, как результат, его миссия, в силу определенных обстоятельств, оказалась провальной, Елизавета не только не постеснялась, но посчитала нужным упомянуть имя Энтони Дженкинсона в письме, более того, оценила данное мероприятие как «почтенное посольство» [8, с. 262].
В противном случае, подчеркнув выдворение Дженкинсона из шахского двора и, соответственно, провал его миссии в 1562 г., королева бы поставила под сомнение выгодность своих коммерческих предложений шаху. Как тонкий дипломат и искусный манипулятор, королева Елизавета прибегает в письме к хитрой тактике убеждения, а именно использует успешный исторический прецедент как инструмент убеждения в выгодности сотрудничества.
ХРИСТОФОР БЭРГОУ
1579—1581 гг,
1. Г рахата ее ырошсто шкчествп г тху Т/а икну, иынкому Суфию Персии, пословно! с Артурои Улуарзсон, Увллымом Тзрнбуллсм, Матвее» Тсыьбовсон н Петром Гаррарю«, иммминп агентом Московской кампании во вреия шестого путешествия и /версию, дочпв-явгося в 1579 г,
лагоролнейшему и нспобелимейшему императору Персии, ко-Кт^ ролю Ширвана, Гдляна, Грудки, Хпрасгаиа н великому И]ки.г ШХШ телю Индии,
«г2? Елизавета, божией милостью королева Англии, Франции и Ирландии, защитница веры и пр. я пр. благороднейшему н нспобсди.чешиему императору Перши, королю Ширима, Гиляна, Грузии, ХорассШ, вели, «оку ирявигмт даже в предела* Индии шлет привет.
Благороднейший и пепобслнмейший государь, прошло уже десять лет или около того, как мы после почтенного посольства, выполненного дворянином Антонием Дисепкписопом, нашин возлюбленным подданным, я вашему благороднейшему и непобедимому отцу, старались через посредство купцов Томаса Бэнистера и Джеффри Дэкета, наши* подданных, чтоб во всех королевствах, подчиненных его власти, было дано ры-ларям Уилльяму Гаррярду, Томасу Офлн к Уилльяму Честеру и купцам Роланду Хэйуорду, Лайокелю Дэкету, Уилльяму Аллену, Томасу Бэнн-стеру и Лорепсу Чзпмаиу и их компании свободное право въезжать в его земли и страны во всякое время, когда они хотят и могут, и заниматься там торговлей товарами и точно таи же, после обмена или продажи привезенных ими товаров, вывозить опуда о его подобного ¡не милостивого разрешении н при его благорасположении такие предметы, которыми его владения изобилуют и которыми наши владепня скудны. Такое ваше ходатайство, благородный государь, ваш отец принял с таиой благодарностью и благоволением, что не только даровал нгстеенвемую н выгодную лла нас свободу въезда, как мы зтого желали, но и предоставил эту свободу н эти пыюдн вашим купцам на мноте годы и время. Благами результатами его удивительной щедрости нашн подданные ноль-
X. МРРОУ ш
зевались при таком мягком к ним отношении н при такой свободе, которые не оставляли желать ничего большего и продолжались до тех пор, пока войны, все более и более умножившиеся в странах, через которые паши подданные должны совершать свое путешествие в Персию, вс воспрепятствовали вм в их путешествиях и не прекратили их торговли. Ввиду того что сказанная компания желает в кратчайший срок, к благоденствию и к выгоде ваших п наших владений, возобновить эту торговлю, она в настоящее время послала в Персию своих факторов и агентов, купцов Артура Эдуардеа, Уилдьяма Тсрнбулля, Матвея Тзйль-бойса а Петра Гаррарда с нх сотрудниками. Мы молим ваше непобедимое величество принять нх столь же ласково в оказать им столь же любезный прием, какой ваш отец оказал Томасу Бзииетеру и Джеффри Дзкету, и наградить их такой лес свободой действий. Они, как мы надеемся, не окажутся недостойными ее и не позволят себе дурпых поступков по отношению а вашим подданным, и сами мы будем пользоваться згой свободой, всегда помня о пашем добром отношении к нам, и с пашей стороны будем проявлять такое благорасположение к вам. Самое дело и время покажут, насколько упомянутая выше торговля полезна обеим стропам. Ибо гак уже уетронл единый бог, высший правитель всех вещей, что квя>дый человек нуждается в помощи другого. Что же касается наших людей и подданных английской национальности, то на самом деле вы увидите, как они склонны подчиняться человеческому долгу, и вы никогда не раскаетесь, что даровали им свободу торговли и не будете стыдить нас, что мы добивались получить ее для них из ваших рук. Поэтому да соизволит ваше величество даровать им означенные права по нашей усердной просьбе, о чем мы горячо н настоятельно вас просим. Мы же, как это подобае» государю, если только будем иметь в будущем случай, покажем, что мы не забываем о столь великом благодеянии. Желаем вашему величеству благоденствия и счастливой жизни, Дано в нашем Вестминстерском дворце июпв 10-го дня, в лето господа нашего 1579, царствования же нашего в двадцать первое.
2. Уведомления и донесения о шестом путешествии в страны Персия и Милн» кошшнип английских купцов по открытию новых мест торговли, собранные из Отдельных nucen за 1519, 1580 я 1581 гг., мнимых Христофором Бэрроу, аужщим означенной компании, к своему ляде г. Уилльяму Барроу.
Прежде всего следует знать, что корабли, предназначенные для путешествия к св. Николаю в России, на которых ехали факторы и товары для персидского путешествия, вышли из Гряйвзендв 19 нюпв 1579 г. и прибыли к св. Николаю в России 22 июля. Здесь факторы в купцы высадились, товары были разгружены и погружены на дощаники (doshnickes),
Рис. 2. Текст письма королевы Елизаветы I шаху Мухаммеду Худабенде (В названии письма вместо шаха Мухаммеда Худабенде ошибочно указан шах Тахмасиб). Источник: «Английские путешественники в Московском государстве в XVI веке» (1937).
Так, из письма следует: «Благороднейший и непобедимейший государь, прошло уже десять лет или около того, как мы после почтенного посольства, выполненного дворянином Антонием Дженкинсоном, нашим возлюбленным подданным, к вашему благороднейшему и непобедимейшему отцу, старались через посредство купцов Томаса Бэнистера и Джеффри Дэкета, наших подданных, чтоб во всех королевствах, подчиненных его власти, было дано рыцарям Уилльяму Гаррарду, Томасу Офли и Уилльяму Честеру и купцам Роланду Хэйуорду, Лайонелю Дэкету, Уилльяму Аллену, Томасу Бэнистеру и Лоренсу Чэпмэну и их компании свободное право въезжать в его земли и страны во всякое время, когда они хотят и могут, и заниматься там торговлей товарами и точно так же, после обмена или продажи привезенных ими товаров, вывозить оттуда с его подобного же милостивого разрешения и при его благорасположении такие предметы, которыми его владения изобилую и которыми наши владения скудны. Такое наше ходатайство, благородный государь, ваш отец принял с такой благодарностью и благоволением, что не только даровал не стесняемую и выгодную для нас свободу въезда, как мы этого желали,
но и предоставил эту свободу и эти выгоды нашим купцам на многие годы и время. Благими результатами его удивительной щедрости наши подданные пользовались при таком мягком к ним отношении и при такой свободе, которые не оставляли желать ничего большего... Мы молим ваше непобедимое величество принять их [английских факторов и агентов Московской компании] столь же ласково и оказать им столь же любезный прием, какой ваш отец оказал Томасу Бэнистеру и Джеффри Дэкету, и наградить их такой же свободой действий» [8, с. 262-263]. В письме четко прослеживается тактика убеждения. Оно изобилует такими фразами, как: «к благоденствию и выгоде наших и ваших владений», «само дело и время покажут, насколько упомянутая выше торговля полезна обеим сторонам», «вы никогда не раскаетесь, что даровали им свободу торговли», «мы же, как это подобает государю, если только будем иметь в будущем случай, покажем, что мы не забываем о столь великом благодеянии» [8, с. 263].
В целом, королеве было свойственно, используя свою дипломатическую хитрость, маневрировать в письмах. Как указывает И. Любименко, исследовавшая переписку королевы Елизаветы с русскими царями: «... под каждыми дружественными и иногда скромными словами мы находим твердое мастерство над словом и действием, решение обещать много и выполнять как можно меньше», что также прослеживается в письмах королевы Сефевидским шахам [21, р. 528].
Как и в первом письме, в данном письме нет и намека на религиозные отличия глав двух государств. Наоборот, основываясь на национальных интересах своего государства и Realpolitik, королева указывает на духовное «единство», «родство», отмечая, что «ибо так уже устроил единый бог, высший правитель всех вещей, что каждый человек нуждается в помощи другого» [8, с. 263].
Итак, критический анализ писем королевы Елизаветы Сефевидским шахам позволяет нам смело утверждать, что государство Сефевидов в свое время не только являлось сильным и влиятельным государством на Востоке, уверенно проводило независимую внешнюю политику, но также имело значительный авторитет и среди государств Запада, являясь одним из весомых акторов системы международных отношений, что, в свою очередь, доказывает несостоятельность предположений некоторых исследователей о периферийной, маргинальной роли государства Сефевидов в геополитике системы «Восток - Запад». Сефевидская империя не была пассивным объектом английской колониальной политики, как большинство западных и советских историков традиционно представляли. Наоборот, Сефевиды, являясь одной из пороховых империй (gunpowder empire), сами преследовали свои экономические интересы при установлении взаимоотношений с государствами Европы, в частности, с Англией, и оценивали их практичность в зависимости от внешнеполитической конъюнктуры, что наглядно видно из отказа шаха Тахмасиба сразу удостоить Э. Дженкинсона своей аудиенции под предлогом «очень важных дел» (за несколько дней до прибытия Дженкинсона в Казвин также прибыла делегация с посланниками Османского султана!), а также из бесед шаха с Э. Дженкинсоном и другими английскими агентами.
Укажем и на то, что, будь Сефевидское государство слабым, ведущие европейские государства не стали бы активно искать возможных путей создания антиосманского союза, ключевую роль в котором отдавали именно Сефевидскому государству. Как отмечает один из выдающихся представителей отечественного сефевидоведения О. Эфендиев: «государство Сефевидов, на протяжении десятилетий успешно противостоящее могущественной Османской империи, могло бы дать надлежащий отпор и колониальной экспансии Англии» [22, с. 250]. Согласно С. Субрахманьяму, начиная с XVII в., Сефевидская империя становится «центром возникающего межимперского мирового распорядка» [18, р. 87]. Вышеизложенное подтверждают и стремления самой английской королевы Елизаветы Тюдор установить связи с государством Сефевидов, которому она придавала большую значимость в геополитическом треугольнике «Католическая Европа - Протестантская Англия - Мусульманский мир». Хотя религия, а конкретнее - католическо-протестантский конфликт, окутавший Европу, и стали «спусковым крючком» в установлении взаимоотношений Елизаветинской Англии с государствами исламского мира, именно политическая составляющая играла роль ведущего императива, ибо для протестантской Англии единственным на тот момент реальным выходом из состояния дипломатической изоляции и пария христианской Европы было именно сближение с Дар аль-Ислам, включая и Сефевидскую империю. Как отмечает Дж. Броттон: «Елизаветинцы были, скорее, периферийными игроками на краях геополитического мира, в котором доминировали
Испанская, Персидская [Сефевидская] и Османская Империи, и в различные моменты они открыто признавали превосходство мусульманских властей, с которыми Елизавета неоднократно выстраивала дружеские отношения. Это не означает, что Англия при Елизавете была частью безмятежного мира, в котором христиане и мусульмане отлично ладили; было бы неправильно утверждать о дружбе между религиями... Несомненно, отношения были основаны на обоюдном подозрении, непонимании и неуверенности. Их последствия были различными и иногда противоречивыми, но те, кто были задействованы не верили, что они играли в глубокую битву между цивилизациями» [1].
Как отмечает Р. Аллинсон: «точно так же, как созданная великими учеными и художниками Ренессанса «республика ученых» создала «воображаемые сообщества» по всей Европе, так же Елизавета и ее королевские корреспонденты выстроили свою «монархию писем», которая пересмотрела сущность и пределы суверенитета» [13, р. xiii]. Письма королевы Елизаветы Сефевидским шахам не только изменили риторическую традицию в последующих письмах королевы главам мусульманских государств, не только стали новой вехой в истории дипломатической переписки, но и открыли новую страницу в истории взаимоотношений британцев с новой цивилизацией в лице Сефевидов - исламской (!), которая, как отмечает Н. Матар, «вызывала в них [британцах] смешанные эмоции: страх, бессилие и "имперскую зависть"» [7, р. 213].
Развитие взаимоотношений между двумя государствами не только не ограничилось взаимодействием в политико-экономической плоскости, но также оставило значительный след в культурной жизни Англии: литературе, искусстве, театре, быту, придворной моде и даже в спорте. Как отмечает Дж. Броттон: «из-за причин, уникальных для 45-летнего правления Елизаветы, включая ее драматическое отлучение от Римской Католической Церкви Папой Пием V в 1570, Протестантская Англия установила отношения с множеством исламских королевств, которые сыграли решающую роль в том, как английские мужчины и женщины пришли к пониманию своего места в мире 16 столетия. Эти связи повлияли на то, как Елизаветинцы путешествовали и вели дела, что они ели, как они одевались и украшали свои дома, как они понимали религию и как они играли на сцене, украшенной лучшими драматургами мира, включая Шекспира и Марло» [1].
В целом, англо-сефевидские взаимоотношения, начало которым было положено именно первым письмом Елизаветы, не только стали составной частью глобальной экономики, но одновременно и глобального Ренессанса. Этот вывод еще раз доказывает несостоятельность концепций антагонизма «Запад - Восток», «Христианский мир - Мусульманский мир», что является темой отдельного исследования.
Литература и источники
1. Brotton, J. This Orient Isle: Elizabethan England and the Islamic World. - London: Allen Lane, 2016. // URL: https://www.ysk-books.com/en/show/book/this-orient-isle-elizabethan-england-and-the-islamic-world-pdf (дата обращения: 21.05.2022)
2. Tyerman, C. England and the Crusades, 1095-1588. - Chicago and London: University of Chicago Press, 1988.
3. Legg, J. W. The Gift of the papal cap and sword to Henry VII // Archaeological Journal. - 1900. - №57.
4. Dimmock, M. The Tudor Experience of Islam / A Companion to Tudor Literature. Ed. Kent Catwright. - West Sussex: John Willey & Sons, 2010.
5. Dimmock, M. New Turkes: Dramatizing Islam and the Ottomans in Early Modern England. - Aldershot, Burlington/USA: Ashgate Publishing Company, 2005. - Р. 59, 166.
6. Jerry Brotton on West's Ignorance About Islam // URL: https://gulfnews.com/entertainment/books/jerry-brotton-on-wests-ignorance-about-islam-1.1825164 (дата обращения: 21.04.2022)
7. Matar, N. Britons and Muslims in the Early Modern Period: From Prejudice to (a Theory of) Toleration // Patterns of Prejudice. -2009. - №43:3-4.
8. Английские путешественники в Московском государстве в XVI веке/ Перевод с английского Ю.В.Готье. - Л.: Печатный двор, 1937.
9. Matthee, R. The Safavid Economy as Part of the World Economy / Iran and the World in the Safavid Age, ed. by Willem Floor and Edmund Herzig. - London: I.B. Tauris, 2012.
10. Hamel, C. Safavid Trade During the 17th Century: Iran's Transit Economy. Middle Eastern Communities and Migrations Student Research Paper Series. - 2017. - №6 // URL: https://commons.lib.jmu.edu/cgi/viewcontent.cgi?article=1006&context=mecmsrps (дата обращения: 29.05.2022)
11. Meshkat, K. The Journey of Master Anthony Jenkinson to Persia (1562). A Thesis Presented to The Department of Literature, Area Studies and European Languages The University of Oslo in Partial Fulfilment of the Requirements for The Cand. Philo. Degree. -Oslo, 2005.
12. Andrea, B. Elizabeth I and Persian Exchanges / Beem, C. (eds) The Foreign Relations of Elizabeth I. Queenship and Power. - New York: Palgrave Macmillan, 2011.
13. Allinson, R. A Monarchy of Letters: Royal Correspondence and English Diplomacy in the Reign of Elizabeth I. - New York: Palgrave MacMillan, 2012.
14. Meserve, M. Empires of Islam in Renaissance Historical Thought. Cambridge. - Massachusetts, London: Harvard University Press, 2008.
15. Grogan, J. The Persian Empire in English Renaissance Writing, 1549-1622. - New York: Palgrave Macmillan, 2014.
16. Morgan, E.D. Early voyages and travels to Russia and Persia by Anthony Jenkinson and other Englishmen. Ed. by E. Delmar Morgan, C.H. Coote. - Vol. I. - New York: Burt Franklin Publisher, 1958.
17. Шумейко М.Ф. Переписка как исторический источник и особенности ее сохранения и публикации // "Крынщазнауства, археаграфiя, архгвазнауства у XX-XXI ст. у БеларусГ': зб. навук. артыкулау, прысвечаных 100-годдзю з дня нараджэння М.М. Улашчыка. - Мгнск, 2007.
18. Subrahmanyam, S. Three Ways to Be Alien: Travails and Encounters in the Early Modern World. - Waltham, Massachusetts: Brandeis University Press, 2011.
19. Первые сорок лет сношений между Россией и Англией. 1553-1593. Грамоты, собранные, переписанные и изданные Юрием Толстым. - СПб.: Тип. и хромолит. А. Траншеля, 1875.
20. Hakluyt, R. The Principal Navigations, Voiages, and Discoveries of the English Nation, made by Sea or ouer Land to the most remote and farthest distant Quarters of the earth at any time within the Compasse of these 1500 yeers: Devuided into three several parts, according to the positions of the Regions whereunto they were directed. - London: Imprinted by George Bishop and Ralph Newberie, Deputies to Christopher Barker, Printer to the Queenes most excellent Majestie. - 1589.
21. Lubimenko, I. The Correspondence of Queen Elizabeth with the Russian Czars // The American Historical Review. - Apr., 1914. - Vol. 19. - №3.
22. Эфендиев О. Азербайджанское государство Сефевидов. - Баку: Элм, 1981.
КАФАР-ЗАДЕ ЛАМИЯ РАСИМ КЫЗЫ - доктор философии по истории, ведущий научный сотрудник Отдела «История Средних веков» Института Истории им. А.А. Бакиханова Национальной Академии Наук Азербайджана, ответственный секретарь академического журнала Президиума НАН Азербайджана «Общественные науки» (leo_558@mail.ru). GAFAR-ZADA, LAMIYA RASIM - Ph.D. in History, Senior Fellow at the Middle Ages History Department of the A.A. Bakikhanov Institute of History, Azerbaijan National Academy of Sciences, Executive Secretary of the Academic Journal of "Social Sciences" of the Presidium of the ANAS (leo_558@mail.ru).
УДК 94(560)«1980/1993»:327.82 DOI: 10.24412/2308-264X-2022-4-224-232
МУСАЕВА С.И., АЗИЗОВА А.Н. ТУРГУТ ОЗАЛ И ЕГО ВНЕШНЕЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА
Ключевые слова: Турция, Тургут Озал, внешняя политика, экономический либерализм, экономические приоритеты, Европейское экономическое сообщество, региональное лидерство.
В статье освещается проблема вступления Турции на путь экономической либерализации в начале 80-х гг. XX в. - в пик экономического кризиса, вызванного ростом цен на нефть в 1979 году, в связи, с которым начался разлад взаимоотношений турецкого государства, как с соседними государствами мусульманского мира, так и с рядом государств мирового сообщества. Т. Озал, будучи главой Государственной плановой организации и советником премьер-министра по экономическим вопросам, разработал стабилизационную программу либерального экономического развития Турции, утверждённую 24 января 1980 г. Рассматривается государственный переворот 12 сентября 1980 г., осуществленный военным руководством Турции, которое, захватив власть, создало Совет Национальной Безопасности (Milli Guvenlik Kurulu) во главе с начальником генерального штаба генералом К. Энвером, распустило парламент, правительство, приостановило деятельность всех политических партий, установило террор, но при этом в основном продолжило реализацию экономического плана Т. Озала - «Программы 24 января». Освещается деятельность Т. Озала, как политика и эффективного менеджера, в процессе проведения либерально-экономических преобразований в Турции и установления внешнеэкономических связей Турции с соседними странами, которые дали возможность стране достичь высоких экономических темпов развития.
MUSAYEVA, S.I., AZIZOVA, A.N. TURGUT OZAL AND HIS FOREIGN ECONOMIC POLICY
Key words: Turkey, Turgut Ozal, foreign policy, economic liberalism, economic priorities, European Economic Community, regional leadership.
The article highlights the problem of Turkey's entry into the path of economic liberalization in the early 80s. 20th century - at the peak of the economic crisis caused by the rise in oil prices in 1979, in connection with which the discord of relations between the Turkish state began, both with neighboring states of the Muslim world, and with a number of states of the world community. T. Ozal, being the head of the State Planning Organization and adviser to the Prime Minister on economic issues, developed a stabilization program for the liberal economic development of Turkey, approved on January 24, 1980. The coup d'état on September 12, 1980, carried out by the military leadership of Turkey, which, having seized power , created the National Security Council (Milli Guvenlik Kurulu) headed by the chief of the general staff, General K. Enver, dissolved the parliament, the government, suspended the activities of all political parties, established terror, but at the same time basically continued to implement the economic plan of T. Ozal - "Programs January 24th. The activities of T. Ozal, as a politician and an effective manager, are highlighted in the process of carrying out liberal economic reforms in Turkey and establishing Turkey's foreign economic relations with neighboring countries, which enabled the country to achieve high economic development rates.
К концу 70-х гг. XX в. мировая экономика столкнулась с новыми потрясениями и трудностями, переживая пик кризиса, вызванного ростом цен на нефть в 1979 году, в связи, с чем
