CC BY
1521
УДК 930.2
Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2012. Вып. 2
И. В. Кобак
ПИСЬМА КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК: ЗАДАЧИ И ПРИЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ
До настоящего времени в источниковедческих работах эпистолярным источникам уделяется меньше внимания в сравнении с другими видами исторических источников. Несмотря на то, что большие комплексы эпистолярных источников опубликованы, а отдельные письма часто используются в исследованиях, работы, в которых переписка изучалась бы как исторический источник и предлагалась методика ее анализа, немногочисленны. Следует выделить работу Е. Ю. Наумова, посвященную изучению переписки семьи Чичериных [1].
В настоящей статье делается попытка в обобщающей форме представить задачи и приемы анализа личной переписки как источника, учитывая присутствующие в историографии взгляды на различные аспекты изучения писем, а также используя авторский опыт анализа переписки из архива В. П. Гаевского, видного литератора и общественного деятеля второй половины XIX в.
В соответствии с классификацией, предложенной Е. И. Прохоровым, выделяются следующие разновидности писем:
• письма, представляющие собой литературно-художественные или критико-пу-блицистические произведения, написанные в расчете на публикацию или распространение другим способом (например, «Письмо к Гоголю» В. Г. Белинского или «Философические письма» П. Я. Чаадаева);
• деловые письма, иллюстрирующие официальные отношения между лицами или организациями;
• частные письма, представляющие собой акты личного общения [2, с. 18-19].
Те задачи и приемы анализа переписки, о которых пойдет речь, относятся прежде всего к третьей группе — к личной переписке.
Структура анализа переписки основана на общих для всех видов источников методах источниковедческого исследования, с учетом особенностей, присущих частной переписке. Первый этап изучения переписки определяется задачами поиска и выявления писем. Он представляет определенные сложности, обусловленные спецификой социального функционирования писем. Как правило, письма откладываются в личных архивных фондах — разумеется, в том случае, если адресат в течение жизни сохраняет получаемые письма. Обычно семейные архивы формировались в дворянских семьях, представители которых имели отношение к культуре, литературе, общественной жизни. В таких семьях существовала культура написания и сохранения писем. В XIX в., когда еще не существовало системы приема архивных материалов на государственное хранение, личные и семейные архивы часто претерпевали изменения: документы терялись, гибли, становились «добычей» коллекционеров и таким образом оказывались в других архивах. Письма могли попадать в библиотеки и музеи, если их дарил сам фон-дообразователь. Примером может служить личный фонд В. П. Гаевского. Незадолго до
© И. В. Кобак, 2012
смерти В. П. Гаевский привел в порядок свои бумаги, включающие дневник и письма к нему от более чем 300 корреспондентов, и передал их на хранение в Императорскую Публичную библиотеку [3, с. 87].
В итоге многие эпистолярные источники не сохранились до наших дней, а многие из сохранившихся в результате «распыления» личных и семейных архивов находятся в разных архивах, что существенно затрудняет поиск и выявление отдельных писем.
Несмотря на это, письма выдающихся деятелей как биографический источник, как литературные документы и в целом как документы эпохи уже в XIX в. вызывали большой интерес, поэтому многие эпистолярные источники были опубликованы. Публикации одного или нескольких писем, не известных ранее в печати, практиковались с середины XIX в., впервые — после смерти А. С. Пушкина [2, с. 9]. В основном публиковались письма писателей, так как они рассматривались не только как источник биографических сведений, но и как часть литературного наследия. В 50-е-80-е годы XIX в. письма печатались в исторических и литературных журналах. Особое внимание публикации писем уделяли исторические журналы «Русский архив» и «Русская старина», а также литературные и общественные журналы: «Современник», «Библиографические записки», «Русский вестник», «Русское слово», «Отечественные записки», «Вестник Европы». Помимо публикаций журнала издавались отдельные сборники писем, например, одного автора к разным адресатам, письма разных авторов к одному адресату, переписка двух лиц и т. п. Примером такого сборника может служить «Первое собрание писем И. С. Тургенева», вышедшее под редакцией В. П. Гаевского [4]. Наконец, письма включались в собрания сочинений классиков русской литературы. В XX в. последний вид изданий становится преобладающим [5, с. 182]. Он же является самым надежным с точки зрения полноты и точности воспроизведения писем. В XIX в. публикации писем в журналах и сборниках были рассчитаны на широкую читательскую аудиторию, не преследовали научных целей. К тому же речь шла о публикации писем людей, недавно ушедших из жизни, фактически современников, и это создавало дополнительные сложности. Существовала этическая цензура, заставлявшая, к примеру, опускать без всяких оговорок письма или части писем, носившие слишком личный характер.
Со временем отношение к эпистолярному наследию XIX в. изменилось. Выдающиеся деятели литературы, науки, искусства XIX в., их современники и с ними все перипетии их жизни и деятельности ушли в прошлое и утратили злободневность. Эпистолярное наследие деятелей предыдущей эпохи стало восприниматься как исторический источник. На первое место вышли другие принципы публикации: наличие реального и текстологического комментария к письмам, сведения о месте хранения и более ранних публикациях, а главное, полнота и точность воспроизведения писем. Именно поэтому полные собрания сочинений включают в себя наиболее полное собрание писем автора. Таким образом, в основном в рамках полного собрания сочинений представлены письма самого писателя, но не переписка, т. е. не ответы корреспондентов. Для того чтобы восстановить переписку, приходится проводить дополнительные разыскания.
В целом большая часть эпистолярного наследия выдающихся писателей выявлена, опубликована и снабжена подробным научно-справочным аппаратом, чего нельзя сказать о письмах людей, не являющихся классиками русской литературы. Большие комплексы эпистолярных источников на сегодняшний день лежат в архивах, не изученные и не опубликованные.
Следующий этап источниковедческого анализа писем обусловлен задачами внешней критики, которая ставит своей целью определение подлинности источника и включает в себя установление текста письма и изучение его происхождения. Вопросы внешней критики письма при подготовке публикаций писем изучены достаточно полно.
Установление текста письма — это прежде всего его прочтение и выяснение буквального смысла, а также изучение всех сохранившихся редакций письма (например, в случае, если есть черновик, если письмо было несколько раз переписано и т. д.). На этом этапе необходимо раскрыть смысл всех непонятных слов и выражений, расшифровать сокращения, перевести с иностранных языков (особенно часто в письмах XIX в. использовался французский язык).
Изучение происхождения письма включает в себя атрибуцию, установление даты и места написания каждого письма.
Поскольку в любом письме всегда участвуют два человека — автор и адресат, для письма существуют два аспекта атрибуции. Как правило, письма откладываются в архивах тех людей, кому они были адресованы, поэтому проблема определения адресата встает реже. Она может появиться тогда, когда письмо по стечению обстоятельств находится не в фонде адресата или же единственный источник текста письма — черновик, отложившийся в архиве автора. В таком случае указанием на адресата обычно является обращение [2, с. 46-54].
Чаще встает проблема атрибуции, если в письме отсутствует подпись или же она слишком неразборчива и потому не поддается идентификации. Обычно в литературе в связи с этим указывают на анализ почерка как на метод атрибуции. При этом надо помнить, что почерк может существенно меняться, в особенности не стоит полагаться на этот метод, если письмо не датировано. Представляется, что важнейшую роль в установлении как автора, так и адресата играет содержание письма, показывающее сферу (или сферы) их общения, а также тон письма, по которому можно судить об их отношениях. Прежде чем искать автора, нужно попытаться составить его максимально полный «портрет», опираясь на изучаемое письмо, что, по крайней мере, существенно сузит круг поиска. Кроме того, необходимо конкретно представлять возможность переписки предполагаемого автора с известным адресатом.
Любое письмо имеет три даты: написания, отправления и получения. Основной считается дата написания. Полная датировка заключается в установленные числа, месяца и года написания; если письмо писалось в течение нескольких дней, то оно должно быть датировано промежутком времени его написания. Обычно дата написания ставится автором, хотя и авторская дата нуждается в проверке из-за возможности описки. Немало путаницы происходило в письмах из-за границы вследствие разницы между старым и новым стилем. Довольно часто авторская дата бывает неполной: например, указываются число, месяц и день недели, но не указан год; тогда приходится обращаться к специальным хронологическим таблицам, позволяющим установить, в какие годы это число выпадало на данный день недели, и по другим признакам выбирать подходящий год.
Знание даты отправления или получения письма может помочь при определении основной даты. Дату отправления можно узнать по штемпелю на конверте, однако ее можно принять лишь ориентировочно, поскольку от момента написания до момента отправления письма может пройти какое-то время. Источником знаний о дате получения письма могут быть опять-таки почтовый штемпель, а также помета адресата.
Но и этой помете нельзя особенно доверять, так как многие отмечали дату не в тот день, когда письмо действительно пришло к ним, а много лет спустя, перебирая свой архив (в таких случаях обычно указывается только год) [2, с. 54-72].
При отсутствии авторской даты и почтового штемпеля для датировки необходимо обращаться к содержанию письма. Могут помочь датировке упоминаемые в тексте события. В случае, если указывается временное отношение события к письму (например, «только что вышла книга...»), то дату можно установить более-менее точно. В остальных случаях упоминание любых известных событий дает лишь terminus postquem, которого обычно недостаточно для датировки. Также письмо всегда содержит косвенные признаки, позволяющие приблизительно предположить время его написания. Это особенности почерка, которые становятся датирующим признаком, когда переписка велась достаточно регулярно на протяжении длительного периода времени; особенности бумаги (филиграни, печати на листах); тон и характер обращения автора, указывающие на отношения между автором и адресатом в момент написания письма. Для датировки писем, в которых нет прямых указаний на дату написания, приходится применять комплекс приемов, и ни один прием по отдельности нельзя считать исчерпывающим.
Важное значение имеет установление места написания письма. Место и дата часто связаны: знание одного облегчает выявление другого. Имеет значение не только место написания письма, но и место нахождения в этот момент адресата, т. е. положение корреспондентов относительно друг друга. Если корреспонденты живут в разных городах, то переписка играет основную роль в их общении. Если же автор и адресат имеют возможность видеться лично, то переписка носит вспомогательный характер. Содержание и характер переписки при этом, разумеется, совершенно различны. Таким образом, знание местоположения автора и адресата — важный элемент анализа переписки.
Внутренняя критика любого исторического источника имеет своей целью установление достоверности содержащихся в источнике сведений, выявление информационного потенциала, возможности использования данного источника в научном исследовании. Внутренняя критика эпистолярных источников имеет свои особенности. Необходимо отметить, что анализ содержания отдельных писем возможен только внутри эпистолярного комплекса, поэтому обязательным условием выступает восстановление целостного текста переписки. Е. Ю. Наумов под целостным текстом переписки понимает единичные датированные и атрибутированные письма, поставленные в такие отношения друг к другу, в которых они были в процессе первичного социального функционирования [1, с. 20]. Анализ именно переписки, а не отдельных писем, позволяет наиболее полно раскрыть их информационный потенциал.
Задачей внутренней критики является и установление эпистолярных отношений корреспондентов. Многие исследователи переписки отмечали, что содержание и информационный потенциал письма напрямую зависят от отношений автора и адресата, так как письмо — это прежде всего акт общения, оно всегда рассчитано на конкретного адресата. Анализ переписки из фонда В. П. Гаевского позволяет сделать вывод, что главную роль в переписке играют эпистолярные отношения, которые не всегда определяются личными отношениями между корреспондентами. К примеру, В. П. Гаевский в течение многих лет был дружен с Н. А. Некрасовым, но эта дружба практически не нашла отражения в их переписке. Краткие деловые письма Некрасова к Гаевскому касаются издания журнала «Современник» и иллюстрируют лишь деловую сторону их общения.
Эпистолярные отношения складываются из следующих факторов:
1. Отношения корреспондентов в жизни, т. е. социальное положение друг относительно друга и личное отношение друг к другу. В научной литературе были предложены различные классификации взаимоотношений корреспондентов. Так, Т. Г. Кучина выделила следующие типы взаимоотношений: подчинение, отношения коллег, знакомство, дружба, родство [6, с. 222]. Л. И. Нижникова указала три основных типа отношений: деловые, коллегиально-дружеские и интимно-дружеские; при этом она показала, что каждому из типов отношений соответствуют своя структура, «обрамление» письма, лексические и синтаксические особенности [7]. Классификация Л. И. Нижни-ковой представляется более обоснованной, хотя она не охватывает всех возможных отношений между автором и адресатом: к примеру, в нее не включены родственные отношения.
Понимание личных отношений важно для анализа переписки, так как они объясняют причину возникновения между корреспондентами эпистолярного общения, определяют затрагиваемые темы, степень откровенности, тон и стиль письма.
2. Роль переписки в общении корреспондентов. Как уже было сказано, переписка может составлять единственное общение корреспондентов, если они живут на значительном расстоянии, а может играть второстепенную роль, если они имеют возможность видеться. Этот фактор определяет содержательность писем, значимость имеющейся в них информации для самих корреспондентов. Письма корреспондентов, живущих в разных городах или странах, более пространны и богаты фактической информацией. Часто такие письма пишутся не один день и напоминают по форме дневник. Письма же людей, живущих в одном городе, играют роль «телефонных звонков», в них речь идет о текущих, сиюминутных делах, информация, содержащаяся в таких письмах, фрагментарна. Более того, потребность в подобных письмах может появиться всего один-два раза, так возникают единичные письма, и при этом нельзя делать вывод о том, что у корреспондентов не было общих тем и в повседневной жизни они практически не общались. Так, в фонде В. П. Гаевского меньше всего писем от его коллег по службе — юристов, адвокатов, и можно предположить по той причине, что с этими людьми он почти постоянно виделся лично.
3. Индивидуальная эпистолярная манера корреспондентов и влияние на нее эпистолярного этикета того времени. Эпистолярный жанр прошел в своем развитии несколько этапов, каждому из которых соответствуют свои нормы и традиции написания писем [8]. В качестве примера можно рассмотреть период 60-х годов XIX — начала XX в. В. Е. Евгеньев-Максимов, исследователь переписки Н. А. Некрасова, сформулировал основную особенность переписки этого периода: «Говоря общими словами, письма представителей дворянского периода нашей литературы, в частности, плеяды 40-х гг., много обширнее по объему и значительнее по содержанию, чем письма литературных представителей 60-х гг. Это и естественно: люди 40-х гг. были, главным образом, людьми слова и растекались в словах даже тогда, когда не были заняты художественным словотворчеством; шестидесятники — люди дела по преимуществу — презирали разговоры, как в устной, так и в письменной форме, и их литературная деятельность, преследовавшая определенные практические цели, ничего общего с разговорами не имела; всяческие же излияния — в беседах ли, в письмах ли — они склонны были трактовать как никудышную болтовню. Нелюбовь шестидесятников к "нежным" и "умным" разговорам, наложив определенный отпечаток на их письма, придала последним харак-
тер практической деловитости, обусловила их сухость и немногословность» [9, с. 7]. Нужно также отметить, что в 60-е годы XIX в., после проведения либеральных реформ, произошел бурный всплеск развития периодической печати. Это в известной мере избавило людей от необходимости обсуждать в личной переписке актуальные проблемы общественной и литературной жизни, так как теперь дискуссии на эти темы происходили публично, на страницах печати. Письма стали утрачивать черты литературных произведений и философских трактатов, приобретали форму деловых сообщений, несущих в основном информативную функцию. Кроме того, увеличивались объемы переписки. Как отмечает Т. Г. Кучина, во второй половине XIX в. ведение переписки перестало быть прерогативой узкого круга высокообразованных людей дворянского происхождения. Увлечение перепиской охватило широкие слои буржуазии, интеллигенции, разночинцев [10, с. 40]. Отчасти на эпистолярную культуру данного периода влияла более ранняя традиция дворянской переписки. Но все же в переписке второй половины XIX в. начинают преобладать новые тенденции — утилитарность, большая краткость и монотематичность писем. Л. А. Глинкина, анализируя эпистолярный этикет, указывает, что для данного периода характерны устоявшиеся этикетные формы, используемые в «обрамлении» письма (обращение и подпись). Обращение обычно включало в себя имя адресата и эпитет: «почтенный», «любезный», «дорогой» и т. п. Эпитеты в данном случае не столько служили выражением личного отношения к адресату, сколько были данью эпистолярной традиции. То же относится и к заключительной части письма, подпись сопровождалась оборотами: «Душевно Вам преданный», «Будьте здоровы, жму Вашу руку», «Остаюсь любящий Вас» и т. п. [11, с. 41-44].
Таким образом, при анализе переписки необходимо иметь в виду существовавшие в то или иное время эпистолярные традиции, а также индивидуальную манеру самих корреспондентов, так как этот фактор может оказывать существенное влияние на содержание, объем, тон и стиль письма.
В ходе анализа содержания теперь уже возникают вопросы, непосредственно связанные с темами, которые обсуждали корреспонденты. Почему именно эти темы затрагиваются, насколько полная информация предстает в письмах и насколько она значима для самих корреспондентов, какие письма стандартны, а какие выбиваются из общего ряда — ответы на эти вопросы позволяет сделать вывод об информационном потенциале переписки. На основании этого уже можно интерпретировать сведения, содержащиеся в отдельных письмах. Таким образом, в ходе анализа переписки исследователь проделывает путь от письма к целостному тексту переписки и снова к отдельному письму.
Реализация описанной методики работы с письмами иногда сталкивается с определенными трудностями. Так, не всегда возможно восстановить целостный текст переписки. Значительная часть эпистолярного наследия до нас не дошла, поэтому существуют большие комплексы писем, ответами на которые мы не располагаем. В таких случаях частично приходится реконструировать вторую половину целостного текста переписки. Это возможно сделать на основании имеющейся половины, так как в любом письме незримо присутствует адресат, его отношения с автором, предположения автора о реакции адресата на то или иное событие и т. д. В случаях же, когда корреспонденты общаются в основном лично, а к услугам почты прибегают лишь изредка, воссоздать целостный текст переписки невозможно, так как письма не связаны друг с другом. Тем не менее при анализе неполного эпистолярного комплекса или отдельного письма основные задачи его изучения остаются такими же, как и при анализе
переписки, и анализ эпистолярных отношений является центральной задачей. Как переписка в целом, так и единичное письмо выражают определенное взаимодействие корреспондентов, будучи продуктом их эпистолярных взаимоотношений.
Литература
1. Наумов Е. Ю. Переписка Чичериных как источник по истории общественного сознания и культуры России второй половины XIX — начала ХХ в.: автореф. дис. ... канд. ист. наук. АН СССР. Ин-т истории СССР. М., 1985. 24 с.
2. Прохоров Е. И. Издание эпистолярного наследия // Вопросы текстологии. М.: Изд-во АН СССР, 1964. Вып. 3. С. 6-60.
3. Отчет Императорской Публичной библиотеки за 1888 год. СПб.: Типогр. В. С. Балашева, 1891. 110 с.
4. Первое собрание писем И. С. Тургенева. 1840-1883 гг. СПб.: Обществово для пособия нуждающимся литераторам и ученым, 1884. 564 с.
5. Смирнова Л. Н. Типы и виды изданий эпистолярного наследия // Вопросы текстологии. М.: Изд-во АН СССР, 1964. Вып. 3. С. 182-225.
6. Кучина Т. Г. К изучению эволюции эпистолярных источников второй половины XIX — начала ХХ в. // Актуальные проблемы источниковедения истории СССР, специальных исторических дисциплин и их преподавание в вузах: Тезисы докладов III Всесоюзной конференции (Новороссийск, 1979). Ч. 2. М.: Институт истории, 1979. С. 219-224.
7. Нижникова Л.В. Письмо как тип текста: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Одесск. гос. ун-т. Одесса, 1991. 17 с.
8. КобакИ. В. Изучение писем в литературоведческих работах (1980-е — 2000-е гг.) // Историография и источниковедение отечественной истории: сб. научных статей. Вып. 6. СПб.: Скифия-принт, 2011. С. 277-287.
9. Евгеньев-Максимов В. Е. Н. А. Некрасов в его переписке // Некрасов Н. А. Собр. соч. М.; Л.: Гос. изд., 1930. Т. V. Письма 1840-1877. 646 с.
10. Кучина Т. Г. К вопросу об изучении эволюции эпистолярных источников второй половины XIX — начала XX в. // Проблемы источниковедения истории СССР и специальных исторических дисциплин: Статьи и материалы. М.: Наука, 1984. С. 40-48.
11. Глинкина Л. А. «Весь Ваш без церемоний.» (речевой этикет в частных письмах XIX в.) // Русская речь. 1985. № 1. С. 39-45.
Статья поступила в редакцию 29 декабря 2011 г.
