CC BY
59
Хроника событий
В.А. Смелов
ПИОНЕРЫ РАДИОЛОКАЦИИ ИЗ ПОЛИТЕХНИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА
Явление отражения радиоволн обнаружил в конце 80-х годов XIX века Генрих Герц. В 1897 году российский изобретатель радио А.С. Попов отметил отражение радиоволн от корабля. В 1904 году немец К. Хюльсмайер предложил использовать это явление для обнаружения кораблей. А вот идея использования радиоволн для обнаружения самолетов, похоже, впервые была использована в нашей стране. Правда, еще У. Черчилль заявлял, что первенство принадлежит Англии. Но это теперь неважно. Во всяком случае только две страны в Европе, СССР и Англия, имели на вооружении собственные радиолокационные станции для обнаружения самолетов к началу Второй мировой войны. Понятно, что разработка радиолокационных систем велась в обстановке строжайшей секретности. И уж так получилось, что большая часть людей, занявшихся разработкой этой идеи в СССР, училась и работала в Ленинградском политехническом институте (сами работы проводились в организациях, где секретность была более обеспеченной по сравнению с учебным заведением).
Начать надо, видимо, с Павла Кондратье-вича Ощепкова. Он родился в 1908 году, рано осиротел, скитался, попал в трудовую коммуну, только в 12 лет пошел в школу, потом учился в техникуме и с 1928 года на электротехническом факультете Московского института народного хозяйства (объединенного в марте 1930-го с электротехническим факультетом МВТУ в Московский Энергетический институт), курс которого был пройден им за три года. С апреля 1932 года молодой инженер отбывал воинскую повинность в Псковском зенитном артиллерийском полку. Он скоро понял, что успех зенитной стрельбы зависит от дальности обнаружения неприятельских самолетов. А какие
средства обнаружения воздушных целей имелись в ту пору? Оптические, но они не могли применяться ночью, при тумане, сильной облачности. Звукоуловители, но их возможности еще меньше. Прожекторы, но они применяются только ночью, причем наличие самолетов уже должно быть выявлено. Нужны были новые средства для более раннего обнаружения воздушных целей. В июле 1932-го в полк прибыл инспектор Управления противовоздушной обороны с сопровождающими лицами. Вот тут и представилась П.К. Ощепкову возможность изложить начальству свои соображения. Начальники из Москвы мало чего поняли из рассуждений инженера о некой энергии, которую надо распространять на далекие расстояния, но слушали со вниманием. И уже в ноябре П.К. Ощепков был переведен в Москву в экс-пертно-технический сектор Управления ПВО.
В июне 1933 года докладная записка П.К. Ощепкова об использовании радиоволн для обнаружения самолетов была представлена наркому обороны К.Е. Ворошилову и его заместителю М.Н. Тухачевскому. В августе по письму из Наркомата обороны П.К. Ощепков был заслушан в Академии наук (она еще находилась в Ленинграде). Всюду ему была оказана поддержка. Создан Временный технический комитет и специальное конструкторское бюро при нем. 16 января 1934 года в Ленинградском физико-техническом институте прошло совещание, на котором обсуждались практические задачи по созданию аппаратуры радиообнаружения. В совещании участие принимали три академика (А.Ф. Иоффе, А.А. Чернышев и С.И. Вавилов), профессора А.А. Лебедев, Д.А. Рожанский, Н.Д. Папалекси, Н.Н. Андреев, Ф.А. Миллер, В.П. Линник, Н.Н. Семенов, Ю.Б. Харитон (все, кроме Миллера, будущие
^ Научно-технические ведомости СПбГПУ 2-2' 2010
члены Акалемии), недавние студенты В.В. Цим-балин и Б.К. Шембель, а также четверо военных, в их числе П.К. Ощепков. Отметим, что все названные по фамилиям, кроме С.И. Вавилова и А.А. Лебедева, имели в разное время отношение к Политехническому институту. Академик А.Ф. Иоффе, работавший в Политехническом институте с 1906 года, создатель и декан физико-механического факультета, полностью поддержал П.К. Ощепкова. Задачей было создание аппаратуры, способной обнаружить самолет, летящий на высоте до 10 км и на удалении до 50 км. Все признавали перспективность использования радиоволн, но сомнений и споров по поводу способов решения задачи было немало.
Академик Иоффе получил от М.Н. Тухачевского разрешение на обучение Ощепкова физике и математике на названном выше факультете (в июне 1934 года ставшем инженерно-физическим). В сентябре П.К. Ощепков стал студентом 3-го курса и числился им до апреля 1936-го. Зачетов он не сдавал. Одновременно он был управляющим Временного комитета и курировал исследовательские и конструкторские разработки. Ведь еще не было известно многое: излучение (непрерывное или импульсное), рабочий диапазон волн (метровый, дециметровый или сантиметровый, но ясно, что не больше размера самолета), совмещенное или раздельное расположение передающего и приемного устройств и т. д. Следовало считаться с мощностями передатчиков и чувствительностью приемников, имевшихся в то время. Число организаций и людей, вовлекаемых в исследовательские и конструкторские разработки, все более разрасталось.
В феврале 1934 года по договору с Главным артиллерийским управлением (ГАУ) проблемой радиообнаружения самолетов занялся Ленинградский электрофизический институт (ЛЭФИ), выделившийся из Физико-технического института одновременно с Институтом химической физики в сентябре 1931 года Директором ЛЭФИ был академик Александр Алексеевич Чернышев, выпускник электромеханического отделения Политехнического института 1907 года и преподаватель его до конца жизни (1940). Непосредственным руководителем работ академик назначил Бориса Константиновича Шембеля, окончившего Политехнический институт в январе 1930-го и работавшего
у профессора А.А. Чернышева еще с Ш-го курса. В ЛЭФИ он уже возглавлял радиосектор. К июлю 1934 г. Б.К. Шембель с помощниками разработал аппаратуру «Рапид» ультракоротковолнового диапазона непрерывного излучения. Значительный вклад в разработку «Рапида» внес Алексей Игнатьевич Мержеев-ский, окончивший Политехнический (точнее, в то время Физико-механический) институт в 1933-м. После испытаний комиссия, в которую входили А.А. Чернышев, Б.К. Шембель, П.К. Ощепков и другие, определила предельную дальность обнаружения самолетов в 75 км. Эта система позже послужила основой для разработки системы «Ревень» (РУС-1), прошедшей в конце 1937 года испытания и принятой на вооружение. Перед войной в войсках ПВО имелось 12 комплектов этой системы на западе и 33 на востоке и юге страны. Первые испытания их в боевых условиях состоялись во время советско-финляндской войны. Станции РУС-1 располагались в линию, и самолет обнаруживался, когда он эту линию пересекал.
В сентябре 1934-г0 П.К. Ощепков разработал принципы системы «Электровизор», согласно которым это должна быть станция кругового обзора с воспроизведением отраженного сигнала на световом экране. Предполагаемая дальность обнаружения 100—200 км. Позже Ощепков дополнил эту систему аппаратурой импульсного излучения радиоволн. Изготовление аппаратуры было поручено группе инженеров во главе с Владимиром Владимировичем Цимбалиным, окончившем физико-механический факультет ЛПИ в 1930-м. С третьего курса он работал в Физико-техническом институте, потом был там же аспирантом и в 1931-м оказался в ЛЭФИ. Проявил себя как очень талантливый изобретатель. В 1934 году по распоряжению командарма первого ранга С.С. Каменева, возглавлявшего ПВО РККА, переведен в конструкторское бюро Управления ПВО. Не его вина, что работа по «Электровизору» не была доведена до конца. В 1938-м он вернулся в «альма матер», стал заведующим лабораторией радиофизики и ассистентом. Кандидатскую диссертацию защитил в 1934 году, но поскольку переходил из ЛЭФИ в другую организацию, то утвержден кандидатом наук был только в 1941-м. В декабре 1941-го стал доцентом. Во время войны с Финляндией он сконструировал, изготовил
4
Хроника событий
и применил во фронтовых условиях аппаратуру для быстрого отогревания обморожений (УВЧ). Всю блокаду В.В. Цимбалин был в Ленинграде и работал в ЛПИ до кончины в 1950 году. Было ему всего 43 года. К сожалению, все его заслуги остались неотмеченными.
Надо сказать, что разные конструкторские группы не контактировали друг с другом, они были разобщены. Возможно, это определялось секретностью, а скорее всего координация разработок была недостаточной. К тому же в 1935 году. ЛЭФИ было ликвидировано, из него организовано НИИ-9 с совершенно иной тематикой работ. Академик А.А. Чернышев перешел в Москву, Д.А. Рожанский и Ю.Б. Кобзарев — в Физико-технический институт, к А.Ф. Иоффе, В.В. Цимбалин — в КБ к П.К. Ощепкову.
Директор ЛФТИ академик А.Ф. Иоффе в марте 1935 года поручил возглавлять работу по импульсной радиолокации Дмитрию Аппо-линариевичу Рожанскому, профессору Политехнического института с 1925 года и члену-корреспонденту АН СССР с 1933-го. Он в июле 1931 года вышел из тюрьмы, куда ОГПУ определило его за отказ на собрании одобрить расстрел большой группы работников холодильной промышленности. В помощь Рожанскому были приданы доцент Политехнического института Юрий Борисович Кобзарев, будущий академик и Герой Социалистического Труда, и два студента-политехника: Павел Александрович Погорелко и Николай Яковлевич Чернецов. В сентябре 1936 года профессор Рожанский скончался, и группу возглавил доцент Кобзарев (он, кстати, был не старше своих студентов).
В июне 1937-го М.Н. Тухачевский и группа высших военных начальников были расстреляны. Арестовывались очень многие из тех, кто когда-то служил с маршалом или получал от него поддержку. В августе арестовали и П.К. Ощеп-кова (ведь Тухачевский действительно оказывал ему поддержку). П.К.Ощепков был приговорен к пяти годам лишения свободы и направлен в Воркутинский лагерь. Так оборвалась деятельность инициатора и главного действующего лица в разработке отечественной радиолокации. Тут стоит отметить удивительную «заботу» карающих органов о развитии новинок военной техники. В 1929 году упрятан в тюрьму и приговорен к расстрелу, но не расстрелян, политехник Н.Н. Поликарпов — «король ис-
требителей». Расстреляны руководители разработки легендарной «Катюши». Расстрелян главный конструктор двигателя В-2 для танка Т-34, расстрелян и предшественник главного конструктора этого танка. Расстрелян конструктор быстроходных эсминцев П.О. Трахтен-берг. А какова судьба конструкторов первых советских подводных лодок? Подобных вопросов можно задать еще немало.
Судьба группы Ю.Б. Кобзарева сложилась удачнее. Группа разработала импульсную радиолокационную установку, которая была испытана в 1937-м. В июне 1940-го РЛС была принята на вооружение и начался промышленный выпуск ее под названиям «Редут» (РУС-2). Станция по сравнению с РУС-1 была более совершенной. Она имела общую приемо-переда-ющую антенну и помещалась вместе с источником питания в кузовах двух автомашин, т. е. была мобильной. Дальность обнаружения до 150 км, причем обзор был круговым. Обнаружение самолетов наблюдалось по осциллогра-фическому индикатору. К началу войны готовы были только 6 комплектов, но потом их изготовили еще 132, да еще около полутысячи разборных портативных станций «Пегматит» (РУС-2с), быстро собираемых в любых помещениях (спецмашин не хватало). Кроме того, под руководством Ю.Б. Кобзарева в 1940 году в районе Токсово была сооружена стационарная РЛС на двух 20-метровых вышках с передающей и принимающей антеннами, что позволяло обнаруживать самолеты на удалении до 250 км и даже низко летящие цели. В войне с Финляндией она поучаствовать не успела, но всю последующую войну с Германией находилась в рабочем состоянии. В марте 1941-го опубликован первый список лауреатов Сталинской премии. В нем имена Ю.Б. Кобзарева, П.А. Погорелко и Н.Я. Чер-нецова. А П.К. Ощепков был «забыт», хотя накануне нового, 1940 года он был освобожден, но в июле 1941 снова арестован якобы за принадлежность к антисоветской организации. И снова 5 лет. Часть срока отбывал в Свердловской «шараге», куда его перевели по ходатайству академика А.Ф. Иоффе.
Роль радиолокации проявилась особенно значительно 21—23 сентября 1941 года. Тогда немцы, потерпевшие неудачу в попытках прорваться к Ленинграду с помощью танков, решили нанести массированный налет
Научно-технические ведомости СПбГПУ 2-2' 2010
бомбардировщиков на Кронштадт, чтобы уничтожить там Балтийский флот и, главное, — всю крупнокалиберную артиллерию, состоявшую из снятых с кораблей орудий. Станция РУС-2 стояла в поселке Большая Ижора, т. е. на знаменитом Ораниенбаумском пятачке. Старший оператор танции Г. Гельфенштейн обнаружил огромную группу немецких самолетов на удалении 200 км (он научился различать не два-три самолета, а любое их число). Над поселком Сиверская группа пополнилась самолетами, поднятыми с местных аэродромов, затем разделилась на три части и двинулась не на Ленинград, а на Кронштадт. На кодовое сообщение на пункте ПВО в Кронштадте не отреагировали, поскольку не поверили (о существовании строго засекреченных РЛС там ничего не знали). Тогда оператор по телефону прямым текстом сообщил, что минут через 12 над Кронштадтом появится армада из 220—250 бомбардировщиков. Только тогда там была объявлена воздушная тревога. При появлении фашистских самолетов перед ними выросла стена заградительного огня. Стройные, как на параде, ряды бомбардировщиков были рассеяны, многие самолеты сбрасывали бомбы в залив и уходили в тыл. В последующие два дня массированные налеты повторялись с немецкой точностью в те же часы, но число самолетов в последний день уменьшилось до 140—160. По разным данным 25—35 самолетов были сбиты (тогдашние возможности зенитной артиллерии были невелики), а часть самолетов была повреждена. А ведь это наступал Первый воздушный флот Германии, усиленный 8-м ударным
авиакорпусом, не столь давно превратившим в груду кирпича английский город Ковентри. Кронштадту эта воздушная армия все-таки нанесла потери: потоплены лидер «Минск», сторожевик «Вихрь», подводная лодка серии М («Малютка») и тральщик, повреждены линкоры «Марат», «Октябрьская революция» и эсминец. Погибло несколько сотен моряков и горожан, разрушена часть построек. Но огневая мощь дальнобойной артиллерии Кронштадта сохранилась, что заставило немецкое командование оставить попытки взять Ленинград штурмом. Для сравнения можно привести случившийся в декабре того же года налет японской ВВС на американскую военно-морскую базу Перл Харбор. Там тоже была РЛС (американская), но ее оператор не проявил должной ответственности. Японцы сбросили на базу примерно вдвое или втрое меньшую, чем в Кронштадте, массу бомб и потопили 4 линкора, тяжелый крейсер, 2 эсминца, повредили еще большее число судов, уничтожили около 300 самолетов и убили около 4 тысяч военных. Немецкие летчики, имевшие немалый боевой опыт, могли бы нанести Кронштадту еще большие потери, если бы не одна советская РЛС, о которой они не подозревали, и не хорошая выучка 19-летнего ее оператора.
Создание радиолокации стало государственной задачей. В ее решение вовлекалось все большее число людей, среди которых были и политехники. Добавим, что и на самых первых порах трудились конструкторы и ученые, не имевшие связи с Политехническим институтом. Но первые действующие в боевой обстановке РЛС были созданы политехниками.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Гельфенштейн Г. Радары вступают в бой [текст] / Г. Гельфенштейн // Наука и жизнь. 1991. № 8.
2. Голотюк В. Ученый, конструктор, изобретатель... [текст] / В. Голотюк // Военно-промышленный курьер. 2008. № 27 (243).
3. Кокин Л. Далекие шаги [текст] / Л. Кокин // Наука и жизнь. 1981. — № 8. — С. 76-82.
4. Ощепков П.К. Жизнь и мечта. 4-е изд., доп. и испр. М.: Моск. рабочий, 1984. — 320 с.
5. Полторак С.Н. Из истории рождения и реализации идеи радиолокации [текст] / С.Н. Полторак // Наука и военная техника. СПб. — 2001. — С. 170-175.
6. Шембель Б.К. У истоков радиолокации СССР [текст] / Шембель Б.К. — М.: Советское радио, 1977. — 80 с.
