CC BY
12
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИЗУЧЕНИЯ СРЕДНЕВЕКОВЫХ РЕЛИГИОЗНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ:
«Круглый стол» в Институте лингвистических исследований (Санкт-Петербург)
Е.Р. Сквайрс
Летом 2009 г. в рамках научных чтений «Индоевропейское языкознание и классическая филология», ежегодно проводящихся во время июньских белых ночей в Санкт-Петербурге Институтом лингвистических исследований в память о профессоре Иосифе Моисеевиче Тронском, прошел Круглый стол, посвященный филологическим аспектам исследования произведений средневековых религиозных мыслителей, мистиков и проповедников .
Организаторы Круглого стола (руководитель мероприятия — канд. филол. наук Н.А. Бондарко) дали ему название «Средневековые рукописные традиции в Западной Европе: новые источники и новые методы текстологического анализа».
Однако строго специальная лингвистическая и филологическая формулировка не заслоняет исключительности этого научного события для отечественной исторической и религиоведческой науки: за последние десятилетия не только сложился круг отечественных медиевистов-западников, посвятивших себя работе с оригинальными рукописными источниками, но их научные результаты и рукописные находки по праву заняли заметное место в международных исследованиях источников по истории религиозной мысли.
Отдельные доклады Круглого стола были посвящены крупнейшим представителям религиозно-философских направлений средневековой Германии: Мейстеру Экхарту, Давиду Аугсбург-скому, Бертольду Регенсбургскому и Мехтильде
Магдебургской. В научной встрече участвовали приглашенный из Германии профессор Аугсбург-ского университета Фраймут Лёзер, и его супруга, проф. Кристина Штёллингер-Лёзер, также крупный филолог-медиевист, одна из составителей известной энциклопедии средневековой литературы (Verfasserlexikon). Особое значение научному форуму придавало участие в нем ученых, не только являющихся специалистами в области филологического изучения произведений религиозных мистиков Германии, но и буквально создающих своими исследованиями и открытиями научную традицию в данной области. Так, профессору Фр. Лёзеру, вице-президенту Экхартовского общества Германии, принадлежит открытие ряда проповедей Мейстера Экхарта и первенство изучения рукописных источников Экхарта из монастыря Мельк; он был в числе тех, кто в 1983-1988 гг. работал над подготовкой фундаментального издания произведений Экхарта2. Н.А. Бондарко, автор работ по произведениям Бертольда Регенсбургского и Давида Аугсбургского, является ведущим отечественным исследователем немецкой средневековой проповеди XIII в. Германисты из Москвы докт. филол. наук Н.А. Ганина и проф. Е.Р. Сквайрс впервые представили на Круглом столе неизвестную прежде рукопись Мехтильды Магдебургской — сенсационную находку, обнаруженную ими в собрании Научной библиотеки МГУ имени М.В. Ломоносова3. Кандидаты исторических наук М.Г. Логутова
1 Подробнее с материалами «Круглого стола» можно ознакомиться в общем томе Чтений: Индоевропейское языкознание и классическая филология — XIII: Материалы чтений, посвященных памяти профессора Иосифа Моисеевича Тройского (Санкт-Петербург, 22-24 июня 2009 г.). СПб., 2009. С. 560-714 (см. также: http://iling.spb.ru/comparativ/mater/tronsky2009/ tronsky2009.pdf).
2 Meister Eckhart. Die deutschen und lateinischen Werke, hg. im Auftrag der Deutschen Forschungsgemeinschaft: Die Deutschen Werke. Bd. IV, 1 / hg. von Georg Steer unter Mitarbeit von Freimut Löser und Wolfgang Klimanek. Stuttgart, 2002.
3 Найденная в МГУ имени М.В. Ломоносова неизвестная рукопись Мехтильды Магдебургской была впервые представлена авторами Н.А. Ганиной и Е.Р. Сквайрс в докладе на состоявшихся в университете (на филологическом факультете) Ломоносовских научных чтениях в апреле 2009 г. Аннотируемый в данном обзоре доклад является ее первой публикацией в научной печати, см. с. 643-654 вышеуказанного тома чтений «Индоевропейское языкознание и классическая филология — XIII» (как в Прим. 1). О рукописном наследии Мехтильды Магдебургской, ее жизненном пути, аспектах ее мировоззрения и духовного творчества см. в данном номере: Ганина Н.А. «Струящийся свет Божества» Мехтильды Магдебургской в духовном и региональном контексте эпохи. С. 69.
и М.Л. Хорьков исследовали и ввели в научный обиход малоизвестные рукописи из собраний Германии и Австрии.
Заседание открылось большим докладом (в сборнике Чтений он занимает 77 страниц) гостя из Аугсбурга проф. Фр. Лёзера «По следам Мейстера Экхарта: проповедь № 87 и ее данные для изучения рукописной традиции и интерпретации текста». Его выступление было посвящено новым данным последних 20 лет, позволяющим принципиально пересмотреть многие проблемы прочтения рукописных источников и предложить их новую интерпретацию. Докладчик привлек внимание участников к необходимости изучения наиболее ранних этапов фиксации и обработки проповедей Экхарта, к роли переписчиков, авторов редакций и составителей сборников. Идя по следам этих современных Экхарту или живших вскоре после него участников его рукописной традиции, можно, как показал Лё-зер, обнаружить те места, на которых «оступились» исследователи и интерпретаторы 80-х гг., еще не располагавшие последними данными.
Рассматривая совокупность рукописей Экхарта, включенных в авторитетное издание его проповедей Георгом Штеером (ср. Прим. 2), Лёзер заключает, что для построения схемы рукописной традиции Экхарта существенны лишь 5 из опубликованных 11 рукописей, остальные же содержат лишь небольшие фрагменты, либо представляют собой сильно переработанные тексты Экхарта, включенные в другие текстовые комплексы и контексты, т.е. лишь отдаленно и опосредованно отражают слова и смысл первоисточника. Первые же 5 источников составляют две основные ветви традиции. Следовательно, критика текста (решение в отношении отдельных абзацев, выражений и слов вопроса о том, вариант какой из рукописей является наиболее старым, близким к авторскому) в основном состоит в выборе между этими двумя ветвями — X и Y. В докладе приведен длинный ряд примеров таких разночтений между X и Y, в отношении которых Г. Штеером были в соответствии с современными ему взглядами, приняты решения в пользу варианта X, тогда как с учетом новых данных и подходов выбор нередко следует сделать в пользу варианта ветви Y. Исследователь показал значение конкретных вопросов критики текста и текстологии для правильного понимания его содержания.
Понятна важность этих вопросов для филологической науки, которой необходимо представить произведение древнего автора в единой транскрипции, общей для всего множества расходящихся между собой в сотнях мелких и больших разночтений письменных фиксаций одного и того же текста. Однако и возможности исторической, религиоведческой, теологической наук находятся в прямой зависимости от правильности филологических изданий их первоисточников. Приведем пример из доклада, показывающий зависимость дальнейшего идеологического толкования текста от решений, принятых филологом, подготовившим его издание. Вариант «Прискорбно, что человек — от Того, без Кого не быть ему благодати»4* был взят Штеером из ветви X; тогда как рукописи группы Y дают иной вариант — «без Кого не быть ему покоя», а в одной из рукописей X и вовсе стоит «(без Кого) ему не быть». Речь, таким образом, идет о том, возможны ли для человека в отсутствие Бога блаженство, или же покой, или даже само существование. В зависимости от выбора среди этих вариантов исследователь существенно меняет не только филологическую форму, но и теологический смысл Экхартова высказывания. Это ясно показывает, что для того, чтобы исследователи теологических и религиоведческих проблем могли быть уверены в том, что они читают сочинения Экхарта такими (или максимально близкими к тому), какими он их написал, необходимы надежные критические издания его текстов.
В ряде случаев между рукописями одной и той же проповеди наблюдаются значительные расхождения в длине текста. Докладчик привел примеры, когда длинные пассажи, зафиксированные ветвью Y и отсутствующие в рукописях ветви X, были в 80-х гг. сочтены пояснительными дополнениями или интерполяциями, а за исходный был взят краткий вариант из Х. Поскольку важность таких решений для дальнейшего развития исследований Экхарта или другого средневекового автора очевидна, особый интерес вызвали конкретные аргументы и критерии, предложенные проф. Лёзером на основании интереснейших данных его наблюдений над исправлениями и изменениями в текстах Экхарта, сделанными еще почти при его жизни переписчиками и редакторами. Из разнообразного конкретного материала, продемонстрированного докладчиком,
4* Пространные цитаты для удобства понимания приводим в русском переводе.
здесь можно привести один из наиболее кратких примеров. Так, значительными с точки зрения теологического осмысления и религиоведческого изучения являются различия в отнесении цитат из Библии: в качестве одного из примеров приводится из группы X ссылка на св. Павла («Святой Павел также говорит: ...»), которой в группе Y соответствует отличное от нее оформление того же высказывания: «в другом месте в Писании сказано.». Слова, в одной рукописи приписываемые Павлу, выдаются в другой рукописи за цитату из Писания.
Размышляя о причинах и происхождении столь примечательных различий в рукописном наследии Экхарта, Лёзер обращается к вкладу редакторов его проповедей и к роли переписчиков и обработчиков. Группа X продолжает традицию двух версий: так называемого сборника Paradisus anime intelligentis и сборника проповедей, составленного для монастыря в Кёльне. Рассматривая такие стороны работы над редакциями, как принципы расположения проповедей в сборниках, состав содержащихся в них Экхартовых проповедей, наличие дополнительных проповедей других авторов, характеристики этих авторов, особенности формулировок и языка, Лёзер выделил различные хронологические слои их обработки и прояснил прагматические и идеологические установки отдельных редакторов Экхарта, значительно модифицировавших его наследие. Как уже отчасти показано, версия, представленная группой X, как правило, содержит сокращения по сравнению с версией группы Y; группа X иначе представляет цитаты из Библии, чем Y, при этом последняя последовательно придерживается народного (немецкого) языка, тогда как X при цитировании часто переходит на латинский язык.
Предшествующие исследования (Курт Ру) называют в качестве места и времени создания первой редакции сборника проповедей Экхарта первое десятилетие XIV в., доминиканский монастырь в Эрфурте. Последовавшая в 40-х гг. вторая редакция была отнесена — на основании признаков языка, — также к Эрфурту; она содержала значительные сокращения, которые далее отражены в рукописях группы X. Расположение проповедей в сборнике Paradisus не соответствует календарю церковных праздников, а значит, он составлялся не для практического использования, а для сохранения корпуса проповедей. Это обстоятельство,
а также точное сопровождение имен проповедников их титулами, четкое различение между магистрами (как Экхарт) и лекторами соответствует времени основания провинции Saxonia Доминиканского ордена в 1303 г. и задаче сохранения наследия ее ученой элиты. На академический характер сборника Paradisus указывают также многочисленные случаи перехода на латинский язык (например, в названии Paradisus anime intelligentis), которых нет в сборниках, предназначенных для использования в проповеднической деятельности. Интересен также состав сборников. Paradisus, несмотря на его программную функцию, содержит, как и Кёльнский сборник, одну францисканскую проповедь. Однако в «научном» сборнике она, в отличие от монастырского сборника из Кёльна, подается в духе полемики доминиканцев с францисканцами: в докладе приведены комментарии редактора, фактически служащие опровержению аргументов францисканского ордена, соперничающего с доминиканским и ведущего с ним спор по многим вопросам орденской доктрины и проповеднической практики. Особую тему их разногласий составляла, как известно, трактовка понятия любви (minne) как пути соединения с Богом. Пристальное изучение связей и расхождений между рукописями выявило в сборнике Paradisus последовательную и принципиальную посмертную правку Экхартовых текстов с целью их догматического «очищения» и устранения тех мест, которые могли бы, с точки зрения редактора, трактоваться как еретические высказывания великого мистика. Это, например, касается его понимания иерархии таких важных понятий религиозной мистики, как voluntas/caritas/amor, противопоставляемых понятию intelectus. Иерархия таких религиозно-визионерских переживаний как, с одной стороны, постижение, распознание любви Бога (intelectus, нем. bekanntnusse) и, с другой — чувственно-волевая любовь (voluntas, amor, нем. minne) подвергается тонкой, иногда едва заметной, но при систематическом языковом и текстологическом анализе четко проступающей последовательной корректировке в духе догматической чистоты. Показательно в этом смысле и присвоенное научному сборнику Paradisus заглавие, содержащее понятие (anima) intelligens.
Не менее интересны и поразительны результаты изучения текстологических особенностей других источников (например, сборника Николауса Лан-
дау или рукописей из монастыря Мельк), однако недостаток места не позволяет здесь на них остановиться. Вместо этого обратимся к заключительной части доклада, в которой ставится вопрос о том, как же следует подходить к проблеме аутентичности (авторской подлинности) Экхартовых текстов, сохраненных для нас описанной Лёзером рукописной традицией, которая, как оказывается, представляет собой плод редакторских правок, вторгающихся в самый глубинный смысл мистических откровений автора, или же результат выборки и сокращений, сделанных монастырским проповедником в силу его понимания их ценности и истинности.
На фоне всех этих открытий правомерна постановка вопроса об «истинном Экхарте», т.е. о собственной авторской фиксации его проповедей. Предшествующие исследования Экхартовых текстов уже позволяли предположить, что он собственноручно составил книгу своих латинских проповедей, а также что он располагал и аналогичным рукописным сборником на немецком языке. Теперь же на основании текстовых сопоставлений автор доклада делает предположение, что, работая над своими текстами и над немецкой версией «Liber Benedirtus», редактором которой он являлся, Экхарт должен был иметь и рабочую тетрадь, в которую заносились и в которой шлифовались его мистические записи. Экхарт пишет о Моисее, что он создал четыре книги, а после этого — еще пятую, гораздо меньшую. Представление Экхарта о том, как писал Моисей, и его описание Августина, также имевшего, по Экхарту, заветную маленькую книжечку, можно экстраполировать на его собственную манеру работать: он (как и Августин) мог заносить в нее «все, что оставалось непонятным в тех [книгах]. Ее он всякое время носил с собой и имел при себе, и она была его самой любимой» (ср. в оригинале: allez, daz man in den andern verstân enkunde. Daz hâte er alle zît mit im und bî im und was im daz liebeste).
Доклад проф. Фр. Лёзера вызвал содержательную дискуссию. Кандидат исторических наук В.И. Ма-жуга (Санкт-Петербургский институт истории РАН) высоко оценил доклад немецкого гостя, охарактеризовав как образцовое исследование, в котором глубоко прослеживается историческая обусловленность процессов, участвующих в рукописной традиции. Фактически сделанные в докладе выводы требуют пересмотра всей системы рукописных источников Экхарта. Лёзер в ответ
пояснил, что взгляд на рукописную традицию Эк-харта действительно претерпел за последние два десятилетия большие изменения. Курт Ру, например, еще полагал, что Экхарт создавал только устные проповеди, письменная фиксация которых принадлежала писцам. Позднее исследователи считали, что автор все же записывал свои проповеди и сам их переделывал. Но недавно в Бамберге найдены материалы, несомненно подвергшиеся обработке редактора. Почерк работы этих редакторов необходимо изучать. Эта задача столь же важна, как и задача изучения самого Экхарта, так как редакторы давали новую жизнь его произведениям. Необходимо также принимать во внимание исторические события и обстановку в конкретном монастыре в момент создания новой редакции. Например, монастырь Мельк посещал Николай Кузанский, и там могли обсуждаться вопросы существа мистического учения. Кроме того, в XV в. была необходимость дать монашеской братии доступную версию проповедей Экхарта.
Тема многочисленных текстологических влияний на первоначальное наследие Экхарта, поднятая проф. Лёзером, получила продолжение в докладе М.Л. Хорькова «Учение Мейстера Экхарта о рождении Бога в душе в трактате "Von dem ewigen wort" (ркп. MI 476 из библиотеки Зальцбургского университета, ff. 143v-147v)». М.Л. Хорьков исследовал трактат неизвестного автора «О вечности Слова» (Von dem ewigen Wort) в рукописи XV в., которая хранится в университетской библиотеке Зальцбурга (Австрия) и до сих пор никогда не публиковалась. В центре внимания в его сообщении находятся текстологические связи и содержательное, идейное сходство трактата с учением Экхарта о рождении Господа в душе. Сравнив рукописный текст с близким по содержанию, но более кратким трактатом, изданным в 1857 г. Ф. Пфейфером в его труде о немецких мистиках, автор делает вывод о том, что оба текста являются частями традиции компилирования на основе мистических произведений предшествовавших эпох. Кроме Экхарта, на эту тему писали другие немецкие мистики (например, Иоганнес Таулер), отражена она и в немецком переводе сочинений св. Бонавентуры. Однако наиболее глубокую связь с трактатом автор находит, наряду с Экхартом, у нидерландского мистика XIV в. Яна ван Рюсбрука. В этом довольно обширном кругу мистической литературы на тему
рождения вечного Слова, рождества Господа и в целом на рождественскую тематику трудно выделить центральное ядро, оказывающее влияние на создание различных компилятивных вариантов. Наиболее важно, по мнению автора, значение изучаемого им трактата и подобных источников для осознания процессов, которыми сопровождалось освоение и переработка наследия Экхарта в XIV-XV вв., когда писания доминиканских мистиков утрачивали свое влияние и подвергались переосмыслению в духе августинских идей францисканских и августинских же проповедников.
В ходе дискуссии, отвечая на вопрос В.И. Мажуги, М.Л. Хорьков пояснил, что рассматривает данную компиляцию как единое целое, а не как сборник эксцерптов. Профессор Фр. Лёзер рассказал, что ему приходилось знакомиться с этими рукописями. В 30-е гг. Й. Квинт использовал в их публикации только те части конволюта, относительно которых была установлена их принадлежность Экхарту. Другими частями он тогда не интересовался, хотя этот конволют — настоящая энциклопедия немецкого Средневековья, содержащая, помимо Экхарта, произведения Таулера и других авторов. Лёзер поддержал тезис М.Л. Хорькова о переработке мистического наследия в смысле его приближения к идеям Августина, что было в русле реформ XV в. Далее дискуссия в связи с обсуждаемым произведением коснулась различных сторон распространения учения бл. Августина, роли переводческой деятельности Вильема Мербеке.
Доклад проф. Е.Р. Сквайрс и докт. филол. наук Н.А. Ганиной «Новонайденный фрагмент "Струящегося света Божества"» из Научной библиотеки МГУ и проблемы рукописной традиции Мехтиль-ды Магдебургской» был представлен одним из соавторов, Е.Р. Сквайрс. Вводя слушателей в курс основных проблем изучения наследия великой немецкой монахини-визионера, она подчеркнула, что все до настоящего времени известные рукописные источники происходят из областей Германии, значительно удаленных от родных мест писательницы, родившейся в остфальской диалектной области (т.е. недалеко от Магдебурга) и скончавшейся в 80-х гг. XIII в. в монастыре Гельфта вблизи саксонского города Айслебен. И в хронологическом отношении известные науке источники (1345 г. и позднее) значительно удалены от времени, когда Мехтильда создала свой труд. По этой причине
вся немецкая текстологическая традиция вынужденно базируется на алеманнском переложении, сделанном братией «друзей Божиих» из Базеля в середине XIV в. Все остальные известные рукописи «Струящегося света» также относятся к югу или юго-западу Германии, в то время как письменные свидетельства на родном диалекте Мехтильды и из близкого к ее жизни времени полностью отсутствуют. По словам Х. Нойманна, «книгу Мехтильды мы сегодня читаем не в оригинальном облике, в этом нет сомнения». Этой лакуной в традиции обусловлено распространение точки зрения, что при ее жизни подвиг Мехтильды не снискал признания, а сама великая монахиня не имела последователей на родине и прославилась лишь через полвека на юге и юго-западе благодаря базельским «друзьям Божиим». Драматическое состояние источниковедческой базы создавало, таким образом, весьма одностороннюю картину истории и распространения немецкой женской мистики. Лакуны в традиции не позволяли точно установить соотношение сохранившихся письменных источников. Стеммы, составленные в П.Г. Фёлькером в 1967 г., не оставляли сомнений в том, что даже самая качественная полная рукопись (из южного монастыря Айнзидельн) отделена от архетипа рядом промежуточных ступеней. Для исследования этих промежуточных ступеней ученые располагали лишь косвенными указаниями латинских переводов, которые, к сожалению, также сохранились только начиная с середины XIV в.
Для решения этих проблем открытая в Москве в 2008 г. рукопись «Струящегося света Божества» Мехтильды Магдебургской предоставляет новые возможности и принципиально меняет перспективы критики текста и истории рецепции Мехтильды. Древность Московского фрагмента, датированного концом XIII в., и его географическое происхождение из нижненемецкого Гальберштадта, близкого к родине и местам проживания Мехтильды, сообщают находке особое место в ее традиции. В докладе приведены текстологические и языковые (диалектные) критерии, на основании которых сделана эта оценка находки. Некоторые текстуальные отличия Московского фрагмента свидетельствуют в пользу его более высокого положения в стемме среди остальных источников.
На близость к средненижненемецко-среднене-мецкому оригиналу указывает обилие нижнене-
мецких особенностей языка; перу магдебургской мистической писательницы, очевидно, принадлежат точные рифмы и ассонансы, которыми отличается рассматриваемый фрагмент от известных более поздних списков. Приведем один из представленных примеров сохранения исконной рифмы Мехтильды в Московском фрагменте. Уже первая строка («Истинная Божья любовь имеет семь начал») позволяет подтвердить реконструкцию издателей «Струящегося света» (Г. Ноймана и Г. Фолльман-Профе, 2002-2003 гг.), согласно которой для пары minne («любовь») — ange(n)ge / ane-genge («начало») предлагается конъектура aneginne («начало»). В новой находке мы видим именно эти впоследствии утраченные aneginne, что наряду с другими подобными особенностями позволяет определить Московский (Гальберштадтский) фрагмент как более раннюю ступень традиции Мехтильды. Разумеется, в связи с обнаружением нового источника возникают дальнейшие, обусловленные уже непосредственно Московским фрагментом теоретические проблемы.
Открывая дискуссию, проф. Фр. Лёзер дал высокую оценку находке, сделанной в библиотеке Московского университета, назвав ее международной сенсацией. По мнению ученого, значение этого открытия еще предстоит полностью осознать, так как представленная в докладе рукопись — лучшая из известных на сегодняшний день рукописей Мехтильды Магдебургской. По хронологии и происхождению это именно та часть традиции Ме-тильды, которой остро не хватало исследователям немецкой женской мистики. На вопросы участников о размерах, внешнем виде рукописи и способе ее сохранения до настоящего времени Е.Р. Сквайрс сообщила, что найденная рукопись относится к так называемым макулатурным находкам. Листы рукописи долгое время служили переплетным материалом для книги и были отделены от ее пе-
реплета в конце XIX в. в том месте, где ее хранили (библиотеке Соборной гимназии г. Гальберштадта, находящегося недалеко от Магдебурга, в федеральной земле Саксония-Ангальт)5. В результате такого вторичного использования сохранилось шесть пергаменных листов рукописи, но по той же причине они частично повреждены клеем, имеются разрывы и потертости, что, к сожалению, затрудняет прочтение некоторых мест текста. Кроме того, нет никаких сведений о местонахождении остальных листов рукописи.
Немецкой рукописной традиции был также посвящен доклад Н.А. Бондарко «Особенности текстового членения в рукописной традиции немецких трактатов Давида». В докладе обобщен большой материал ранней францисканской прозы южнонемецкого круга, в центре которого стоят Давид Аугсбургский и Бертольд Регенсбургский. Развитие религиозной мистики между 1250 г. и концом XIV в. автор разделяет на пять периодов, первый из которых включает создание трактатов самими Давидом и Бертольдом, а также возникновение первых авторизованных сборников их проповедей. Последующие же этапы характеризуются дальнейшей рецепцией их наследия от прижизненных версий 60-х гг. XIII в. до первых обработок латинских проповедей, в основном созданных в 70-е гг. Уже на этой стадии можно говорить о коллективном характере развития наследия мистики в среде миноритов. Последняя четверть XIII в. — время создания основных собраний проповедей, в которых тексты двух великих францисканцев объединены с другими францисканскими, а также с цистерци-анскими прозаическими произведениями. К этому (третьему) этапу относится создание таких важных и авторитетных комплексов источников, как большой и малый корпус Давида, некоторые важные сборники проповедей Бертольда, а также собрание «Сад духовных сердец», объединяющее труды
5 Многие материалы «Коллекции документов Густава Шмидта», из которой происходит и найденная рукопись Мехтильды, были обнаружены в XIX в. в переплетах книг. На многих из материалов коллекции имеются пометы, указывающие место их второго рождения: книгу, из которой они были извлечены. Несколько столетий назад эти рукописи были сочтены ненужными и нашли вторичное, техническое применение благодаря прочному материалу, на котором были написаны — пергамену. Они были подклеены в качестве переплетного материала (внешнего покрытия крышек переплета), форзацев или более мелких подклеек — в корешках книг, в качестве фальцев. Эти «макулатурные» рукописи не менее (а иногда и более) ценны и интересны, чем книги, сохранению которых они были принесены в жертву — см.: Сквайрс Е.Р. Диалог книги со своим переплетом: опыт реконструкции разрозненных фондов // Немецкие средневековые рукописи и старопечатные фрагменты в «Коллекции документов Густава Шмидта» из собрания Научной библиотеки Московского университета / сост. Е.Р. Сквайрс, Н.А. Ганина. М., 2008. С. 436-441 (с. 436). О так называемых «макулатурных» находках см. подробнее: Сквайрс Е.Р. Неизвестные нижненемецкие грамоты из Гальберштадта в собрании МГУ: изучение и реставрация // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9: Филология. 2000. № 4. С. 56-57.
Давида и Бертольда. Однако и последующие два этапа характеризуются созданием важных собраний и обработок: рукописи четвертого этапа представляют собой настоящий клад для исследователей Давида, а к концу XIV в. сложились два больших рукописных комплекса, включающих, например, «Зерцало добродетелей», считающееся наряду с «Семью Правилами добродетелей» вершиной стилистического мастерства Давида.
Сосредоточив внимание на этих двух источниках, Н.А. Бондарко продемонстрировал методику текстологического анализа на основе особенностей членения текстов и на материале маркеров текстовых частей. Были показаны также способы определения очередности этапов традиции на основе ошибок и индивидуальных особенностей словоупотребления, в том числе на примере предложных падежных конструкций. Однако наиболее интересным и новым оказался метод исследования пояснительных рубрик на полях рукописей (маргинальных глосс) и прослеживания их судьбы в процессе дальнейшего традирования текста. Как показал докладчик, при создании списков глоссы часто оказываются включенными в текст в виде заголовков его частей и разделов, и в этом процессе переписчики и редакторы обнаруживают сходства и различия, которые позволяют прослеживать прямые связи между списками. Предложив на этой основе убедительные решения сложных и актуальных проблем традиции Давидовых трактатов, Н.А. Бондарко сформулировал новый интересный взгляд на вопросы рукописной традиции в целом. Вместо исключительной концентрации исследований на задаче установления оригинала, стоящего в истоке каждой традиции, автор предлагает уделить больше внимания промежуточным этапам собирания, переработки и копирования религиозных трактатов в авторитетные текстовые комплексы, которые также являются важной формой исторического развития первоисточников и, как таковые, сами по себе представляют большой научный интерес. Сославшись на высказывания таких крупных исследователей, как Курт Ру, Георг Штеер, Г.-Й. Шивер, Н.А. Бондарко предложил взгляд на мистическую прозу францисканских авторов с позиций прагматических параметров ее рецепции. Учет установок и лингвопрагматических ориентиров, которыми руководствовались редакторы и переписчики францисканского наследия, следует
признать одним из важнейших методов анализа его письменной традиции. С этой точки зрения не столько оригинал, сколько именно отдельные рукописные носители, продолжающие развитие этого наследия, должны быть признаны в качестве главного и центрального объекта исследования. Эти средневековые соавторы великих мистиков решали задачи, сходные с теми, которые стоят перед сегодняшним исследователем: они тоже должны были делать выбор и решать, как верно передать мысль и слово автора. Как отмечал Фр. Лёзер, сфера взаимоотношений между текстом и читателем окажется значительно расширенной, если будет осознана необходимость включения в сегодняшний анализ тех различных возможностей прочтения первоисточника, которые могли иметься в распоряжении средневековых редакторов и воплощаться в их работе. Бинарная оппозиция текст-читатель является в известном смысле искусственной: ее следует заменить более сложным взаимодействием, включающим других (предшествующих) читателей и их вклад в жизнь текста.
По докладу Н.А. Бондарко было задано много интересных вопросов, их обсуждение стало продолжением общей дискуссии о методах и задачах изучения рукописной традиции. Отвечая на вопрос М.Л. Хорькова, Н.А. Бондарко объяснил, что в качестве основы для определения малого и большого корпусов Давида Аугсбургского им было принято понятие первоначального корпуса (игкогрИБ), которое однако является теоретической конструкцией. В.И. Мажуга, М.Г. Логутова и Фр. Лёзер обменялись конкретными наблюдениями над тем, как совершается постепенное перенесение маргинальных рубрик в основной текст. Эту проблему, с которой встречается каждый исследователь средневековых рукописей, докладчику, по мнению слушателей, удалось показать и доказательно объяснить. Фр. Лёзер отметил, что подобный подход можно рекомендовать для анализа заголовков в Московской рукописи «Струящегося света Божества» для дальнейшего уточнения ее места в традиции Мехтильды Магдебургской. В заключение немецкий ученый выразил свое глубокое удовлетворение тем, что именно российскому филологу-германисту удалось заполнить пробел в традиции Давида Аугсбургского, значение и важность которого впервые доказал Курт Ру, учитель и соотечественник Фр. Лёзера.
Докладом Н.А. Бондарко завершился цикл выступлений, непосредственно посвященных религиозно-мистической традиции. В следующем выступлении М.Г. Логутовой [«Тексты молитвы "Adoro te in cruce pendentem" в рукописных книгах Хельмштедтского собрания (б-ка герцога Августа, Вольфенбюттель, Германия)»] был представлен жанр молитвы и рассмотрены проблемы варьирования в молитве цикла «Adoro te in cruce pendentem» и ее текстологического изучения. Среди различных текстов молитв с зачином Adoro te автор выделяет данный тип, возникший в IX в. и к XV-XVI в. получивший большое распространение в Северной Германии. Обычно он встречается в цикле из шести или семи молитв с различными обращениями (O domine ihesu xriste adoro te in cruce pendentem... / ... in cruce vulneratum... / .in sepulchro positum... / ...resurgentem a mortuis... и др.). Интересный материал обнаружен докладчиком в знаменитой библиотеке в Воль-фенбюттеле (Германия), где наряду с латинскими хранятся и нижненемецкие молитвенные циклы этого типа, а один содержит нижненемецкие версии параллельно с латинскими. Перевод на народный язык (региональный нижненемецкий язык Северной Германии) свидетельствует о популярности этого типа. Интересно, что в XV в. за использование данного текста для обращения к Господу полагалось очень щедрое отпущение грехов (на 400014 лет!). Однако автор находит и в самой молитве объяснение ее большой популярности. Индивидуальный характер молитвенного обращения, перевод молитвы на родной язык, ее выразительная и эмоциональная, но лаконичная форма, удобная для устного воспроизведения, обеспечивали молитве долгую жизнь в среде рядовых христиан. В семейных молитвенниках, передававшихся от поколения к поколению и дополнявшихся все новыми листами и тетрадками, данную молитву можно встретить по нескольку раз написанной различными почерками. На материале богатых источников из Вольфенбют-теля в докладе проиллюстрировано многообразие словесных формулировок и грамматико-синтак-сических вариантов передачи латинского текста в его нижненемецких переводах. Связывая молитвенную практику северных немцев с духовностью распространенных здесь религиозных течений (течения Devotio nova и традиционного немецкого мистицизма, в основном в развитии Генриха Зой-зе), М.Г. Логутова подчеркнула личный, глубоко
субъективный характер отношения к молитве в Северной Германии.
Доклад вызвал живой интерес к бытованию рассмотренных молитвенных вариантов, и докладчику были заданы вопросы, касающиеся конкретной статистики их распространения. В ответе М.Г. Логу-това привела интересные количественные данные. Так, около 20% найденных ею рукописей молитвы принадлежали светским владельцам, другая часть — монастырям, в основном цистерцианским, а также общинам «нового благочестия». Отчетливо видна роль гендерного фактора в переводе молитвы на немецкий язык: около 70% переводов принадлежали женским монастырям и лишь небольшое число — мужским. Интерес вызвало языковое разнообразие в формулировании молитвенного обращения. Отмечая его, Фр. Лёзер поднял вопрос о его связи с устным или письменным характером бытования молитвы. На вопрос Лёзера о признаках письменного воспроизведения молитвы как особой формы благочестивого занятия и обращения докладчик ответила, что в текстах часто встречается наставление читать и произносить молитву (нем. leset «читайте» и sprechet «говорите»), иногда даже детским почерком на полях, но нигде нет аналогичного наставления переписывать ее. Г-жу проф. Штёллингер-Лёзер заинтересовало наличие и содержание миниатюр в текстах молитвенников. М.Г. Логутова привела пример молитвенника XV в. из Кёльна, первая часть которого отражает тематику жизни Христа и заканчивается молитвой «Adoro te». Эта молитва связана с мессой св. Григория, и поэтому, если в рукописи нет соответствующей миниатюры, ее полагалось читать перед изображением этого святого.
Доклады кельтологов Е.А. Париной и У. Магона не были связаны напрямую с религиоведческой проблематикой и не ограничивались рукописными памятниками религиозной направленности, однако в них также затрагивались общие вопросы целепо-лагания, методики, верифицируемости, которые обсуждались в связи с изучением религиозной письменной традиции. Далее будут освещены в первую очередь именно эти аспекты двух последних сообщений.
Е.А. Парина выступила с докладом на тему «Реконструкция текстов в кельтской филологии: методология работ последних лет», в котором обсуждались проблемы истории ирландской
и валлийской рукописной традиции в связи с возможностями реконструкции древних культурных текстов. На примере работ западных и отечественных исследователей автор показала взаимодействие текстологических реконструктивных методик и лингвистических сравнительно-исторических приемов. Один из описанных ею опытов реконструкции касался валлийского поэтического текста «Гододин», в котором отражены исторические события, позволяющие датировать его создание VI в., однако сохранившаяся рукописная традиция является гораздо более поздней. Автор реконструкции (Дж. Кук), не ограничиваясь восстановлением текстологического облика произведения, поставил перед собой задачу воспроизвести и языковую форму, соответствующую VI в. Притом прямых языковых свидетельств столь глубокой хронологии нет, и потому Кук сделал попытку восстановить некую «архаическую необретонскую» языковую сущность, сняв все известные сравнительно-историческому языкознанию фонетические изменения, имевшие место после VI в., и приняв для транскрипции этого гипотетического текста особую систему фонетической записи. Примеры подобных реконструкций знакомы филологам: наиболее известную из них представляет в классической филологии переписывание текста «Илиады» Гомера на греческом языке крито-микенского периода. Сама по себе возможность такого «состаривания» отдельных фрагментов текстов не оспаривается филологами (Н.Н. Казанский), однако серьезные возражения вызывают делаемые на их основе древние датировки всего текста целиком.
Другой опыт реконструкции (ирландской саги «Приключение Коннлы») направлен на воспроизведение, на основе богатой и надежной фиксации в рукописях XII-XIII в., более древней языковой формы текста (соответствующей VIII в.), для верификации которой ученые располагали реальными языковыми свидетельствами глосс, относящихся именно к этому периоду. Обсуждая правомерность и методические различия сравниваемых реконструкций прототекста, Е.А. Парина выделяет также характерную для современной кельтологии практику издания отдельных источников, в задачи которого вообще не входит конструирование прототекста. В своем обзоре направлений филологической и языковой реконструкции в кельтологии автор дает полное представление о вкладе российских филоло-
гов в эту область (А.А. Королева, А.И. Фалилеева, В.П. Калыгина).
Контрастное представление различных реконструктивных стратегий в докладе Е.А. Париной вызвало оживленное обсуждение преимуществ каждого из них и возможностей сочетать различные методики. Фр. Лёзер сослался на аналогичный опыт реконструкции предыдущего состояния текста при отсутствии необходимых для этого эмпирических фактов языка: «Энеида» Генриха фон Фельдеке, представителя рыцарской поэзии XII в., была подвергнута «обратному переводу» на его родной лимбургский диалект, и других лимбург-ских источников того времени не существует.
Автор второго сообщения по кельтской рукописной традиции У. Магон (Mahon W. The Post-Medieval Manuscript Tradition in Ireland) охарактеризовал развитие рукописной традиции в Ирландии в различные эпохи, начиная с XVI в. и до Нового времени. Своеобразие культурной и литературной ситуации Ирландии, отличающее ее от континентальной Западной Европы, состоит в оживлении рукописной традиции, в том числе и монастырской, в то время, когда уже существовало книгопечатание, и даже в эпоху появления газет и журналов. Так, из примерно 4000 сохранившихся гэльских манускриптов лишь 250 созданы до рубежа XVII в. Для религиозной и религиоведческой тематики интересно, что предпосылкой позднего всплеска этой деятельности были периоды (начиная с 70-х гг. XVI в.), когда молодым ирландцам открылась возможность получить католическое теологическое и филологическое образование в крупных центрах Франции, Фландрии, Испании. Среди деятелей этого нового типа были такие, как М. Малконер, после обучения в Лувэне и Саламанке вступивший в братство монахов-францисканцев, или Дж. Китинг, который получил образование в Реймсе, прежде чем стать священником у себя на родине. В результате этого движения Лувэн (в сегодняшней Бельгии) стал главным центром ирландской учености в Европе. С другой стороны, возник интерес к гэльским рукописям и их собиранию и изучению со стороны английских переселенцев в Ирландии. Общий научный и культурный рост в созданной таким образом филологически ориентированной ученой среде Ирландии поддерживал интерес к древнему рукописному наследию и способствовал осознанию
собственной самостоятельной — островной — христианской духовности, независимой от авторитета Рима. Материал У. Магона, таким образом, органично дополнил выступления других участников Круглого стола, проиллюстрировав важную роль, которую играет жизнеспособная и сохраняющая актуальность рукописная традиция для развития и осознания национальной духовности.
В заключение «Круглого стола» все участники поблагодарили его устроителей, директора Института лингвистических исследований в Санкт-Петербурге проф. Н.Н. Казанского и сотрудника того же института Н.А. Бондарко. М.Г. Логутова,
специалист по западным рукописям, многолетний сотрудник Российской Национальной библиотеки, поблагодарила участников «Круглого стола» за атмосферу любви к рукописям, за трудолюбие, знания и преданность делу изучения древнего рукописного наследия.
Гость из Германии проф. Фр. Лёзер выразил глубокое удовлетворение и даже удивление высоким уровнем и разнообразием ведущихся в России исследований в области западноевропейской средневековой религиозной рукописной традиции и пожелал организаторам продолжения успешной работы «Круглого стола».
© Сквайрс Е.Р., 2010
