CC BY
26творческой карьеры, в ней были взлеты и падения. Главной заслугой художника стало создание школы «живописи пальцем», использовавшей, как и ее основатель, разные традиционные жанры и стили и, вместе с тем, придававшей им дополнительную экспрессивность.
Литература и источники
1. Spence J.D. The Search for Modem China. - New York: W.W. Norton & Company, 2013. - 707 p.
2. Завадская Е.Б. Эстетические проблемы живописи старого Китая. - М.: Искусство, 1975. - 440 с.
3. Кравцова М.Е. Вэнь-жэнь-хуа // Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / гл. ред. М.Л. Титаренко. Т. 6 (дополнительный). Искусство. - М.: Восточная литература, 2010. - С. 545-548.
4. Wu Hung. Chinese Art and Dynastic Times. - Woodstock: Princeton University Press, 2022. - 352 p.
5. Выдержки из «Слова о живописи пальцем» (Чжитоухуа шо), трактата, написанного в 50-е гг. XVIII в. Гао Бином // Соколов-Ремизов С.Н. Чжихуа - живопись пальцем как отражение ряда специфических черт китайского менталитета // Искусство Востока. Художественная форма и традиция. Сб. ст. - СПб.: Государственный институт искусствознания, 2004. - С. 237-271.
6. Lai T. Chinese Painting. - New York: Oxford University Press, 1992. - 64 р.
7. Rogers H., Lee S.E. Masterworks of Ming and Qing Painting from Forbidden City. - Lansdale: International Arts Council, 1989. -207 p.
8. Gao_Qipei Biography // URL: https://arthive.com/artists/911~Gao_Qipei/biography (дата обращения 06.03.2023).
9. Karlsson K. Luo Ping: The Life, Career, and Art of an Eighteenth-century Chinese Painter. - Bern: Peter Lang AG, European Academic Publishers, 2004. - 262 p.
10. Gao Qipei. Biography and information // URL: https://arthive.com/artists/911~Gao_Qipei/biography (дата обращения 16.02.2023).
11. Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / гл. ред. М.Л. Титаренко; Т. 6 (дополнительный). Искусство. - М.: Восточная литература, 2010. - С. 584-586.
12. Gao Qipei // URL: https://www.britannica.com/biography/Gao-Qipei (дата обращения 12.02.2023).
13. Искусство династии Цин: характеристики, типы // URL: https://gallerix.ru/pedia/east-asian-art--qing-dynasty/ (дата обращения 16.02.2023).
14. Чжунхуа цзи фа шань шуй (Приемы и методы китайской живописи горы-воды). - Пекин: Чжунхуа шуцзюй, 1995. - 187 с.
15. Соколов-Ремизов С.Н. Чжихуа - живопись пальцем - как отражение ряда специфических черт китайского менталитета // Искусство Востока. Художественная форма и традиция. Сб. статей. - СПб.: Государственный институт искусствоведения, 2004. - С. 237-271.
References and Sources
1. Spence J. D. The Search for Modern China. - New York: W.W. Norton & Company, 2013. - 707 p.
2. Zavadskaya E.B. Esteticheskiye problemy zhivopisi starogo Kitaya. M.: Iskusstvo. 1975. 440 s.
3. Kravtsova M. E. Ven-zhen-khua // Dukhovnaya kultura Kitaya: entsiklopediya: v 5 t. / gl. red. M.L. Titarenko. T. 6 (dopolnitelnyi). Iskusstvo. - M.: Vostochnaya literatura. 2010. - S.545-548.
4. Wu Hung. Chinese Art and Dynastic Times. - Woodstock: Prinston University Press, 2022. - 352 p.
5. Vyderzhki iz «Slova o zhivopisi paltsem» (Chzhitoukhua sho). traktata. napisannogo v 50-e gg. XVIII v. Gao Binom // Sokolov-Remizov S.N. Chzhikhua - zhivopis paltsem kak otrazheniye ryada spetsificheskikh chert kitayskogo mentaliteta // Iskusstvo Vostoka. Khudozhestvennaya forma i traditsiya. Sb. statey. SPb.: Gosudarstvennyy institut iskusstvoznaniya. - 2004. S. 237-271.
6. Lai T. Chinese Painting. - New York: Oxford University Press, 1992. - 64 р.
7. Rogers H., Lee S.E. Masterworks of Ming and Qing Painting from Forbidden City. - Lansdale: International Arts Council, 1989. - 207 p.
8. Gao_Qipei Biography. URL: https://arthive.com/artists/911~Gao_Qipei/biography (data obrashcheniya 06.03.2023).
9. Karlsson K. Luo Ping: The Life, Career, and Art of an Eighteenth-century Chinese Painter. - Bern: Peter Lang AG, European Academic Publishers, 2004. - 262 p.
10. Gao Qipei. Biography and information. URL: https://arthive.com/artists/911~Gao_Qipei/biography (data obrashcheniya 16.02.2023).
11. Dukhovnaya kultura Kitaya: entsiklopediya: v 5 t. / gl. red. M.L. Titarenko; T. 6 (dopolnitelnyy). Iskusstvo. - M.: Vostochnaya literatura. 2010. -S. 584-586.
12. Gao Qipei. URL: https://www.britannica.com/biography/Gao-Qipei (data obrashcheniya 12.02.2023).
13. Iskusstvo dinastii Tsin: kharakteristiki. tipy. URL: https://gallerix.ru/pedia/east-asian-art--qing-dynasty/ (data obrashcheniya 16.02.2023).
14. Zhong hua ji fa. Shan shui (Priyemy i metody kitayskoy zhivopisi gory-vody). - Beijing: Zhong hua shuju, 1995.g - 187 s.
15. Sokolov-Remizov S. N. Chzhikhua - zhivopis paltsem - kak otrazheniye ryada spetsificheskikh chert kitayskogo mentaliteta // Iskusstvo Vostoka. Khudozhestvennaya forma i traditsiya. Sb. statey. SPb.: Gosudarstvennyy institut iskusstvovedeniya. - 2004. S. 237-271.
СМЕРТИН ЮРИЙ ГРИГОРЬЕВИЧ - доктор исторических наук, профессор, Кубанский государственный университет/ SMERTIN, YURI G. - Doctor of History, Professor. Kuban State University ([email protected]).
УДК 94(47+57).05:325.1 Б01: 10.24412/2308-264Х-2023-2-35-40
ШАЙХИСЛАМОВ Р.Б., АЗНАБАЕВ Б.А. ПЕТРОВСКИЙ ЭТАП ИНТЕНСИВНОГО ЗАСЕЛЕНИЯ И ОСВОЕНИЯ ЮЖНО-УРАЛЬСКОГО РЕГИОНА СТРАНЫ КАК ДИАЛОГ НАРОДОВ
В ПРОСТРАНСТВЕ ЕВРАЗИИ2
Ключевые слова: Петровская эпоха, Евразия, заселение, колонизация, диалог народов, переселенческая политика, миграции, припущенники.
В статье рассматривается процесс хозяйственного освоения и заселения юго-восточной окраины страны в эпоху правления Петра I. Раскрывая активную роль правительства по переселению на Южный Урал различных групп земледельческого
2 Статья подготовлена в рамках государственного задания ИЭИ УФИЦ РАН по теме № АААА-А21-12101-2290084-6.
населения из районов Поволжья, северных областей России, центральной части страны, авторы констатируют, что Петровский период по интенсивности заселения этого региона значительно отличается от предыдущей эпохи. Рассмотрены процессы формирования в ходе колонизации старожильческого крестьянского населения края (государственных, помещичьих, дворцовых, монастырских крестьян), обеспечения землей крестьян-переселенцев. Показано как, в силу специфики башкирского землевладения и устройства части переселенцев на арендованных вотчинных землях башкир, на Южном Урале сформировалась социальная группа так называемых припущенников, неизвестная в других губерниях России. В эпоху правления Петра I, благодаря миграционной политике правительства, Южный Урал постепенно превращался в регион, в котором проживали и вели хозяйство народы различной этноконфессиональной принадлежности, между которыми шел процесс активного взаимодействия и взаимовлияния, складывались основы диалога народов в этом пространстве Российской империи.
SHAIKHISLAMOV, R.B., AZNABAEV, B.A.
THE PETROVSKY STAGE OF INTENSIVE SETTLEMENT AND DEVEL0PMENT OF THE SOUTH URAL REGION OF THE COUNTRY AS A DIALOGUE OF PEOPLES IN THE SPACE OF EURASIA
Key words: Petrovsky stage, Eurasia, settlement, colonization, dialogue ofpeoples, resettlement policy, migrations, pripushchenniki.
The article examines the process of settlement of the south-eastern outskirts of the country in the first quarter of the eighteenth century. Showing the paramount importance of government policy in the resettlement of various groups of agricultural population from the Volga region, the northern regions of Russia and the central part of the country to the Southern Urals, it is emphasized that the specified time in terms of the intensity of settlement of these processes differs significantly from the previous era. The processes of formation in the course of colonization of the old-time peasant population of the region (state, landowner, palace, monastery peasants), provision of land to displaced peasants are considered. It is shown how, due to the specifics of Bashkir land ownership and the arrangement of part of the settlers on the leased patrimonial lands of the Bashkirs in the Southern Urals, a whole social group of peasants is formed, which is unknown in other regions of Russia. During the reign of Peter the Great, thanks to the migration policy of the government, the Southern Urals gradually turned into a region in which peoples of various ethnoconfessional affiliation lived and engaged in agriculture, between which there was a process of active interaction and mutual influence, which laid the foundations for the dialogue of peoples in this space of the empire.
По масштабам интенсивности заселения южно-уральского региона страны и их итогам Петровский период значительно отличается от предыдущей эпохи. До Петра I (конец XVI - XVII вв.) правительство заселяло территорию края преимущественно стрельцами, солдатами, драгунами, рейтарами, пушкарями, воротниками, затинщиками и др. служилыми людьми, расселяя их в строящихся здесь городах и крепостях так называемой Закамской линии [15, c. 231240; 18, c. 261-351]. В течение первого и второго десятилетия XVIII в. численность служилых людей также возросла: до 3239 человек в Уфе и 11 465 - в других крепостях. Однако с первой четверти XVIII в. правительство активно содействовало переселению в южно-уральский регион уже не служилых людей, а различных категорий дворцовых и государственных земледельцев из других регионов [13, c. 236, 299; 17, c. 76]. Переселение крепостного населения в этот период, в силу слабого распространения помещичьего землевладения в крае, было не столь значительным [3, л.л. 4-7; 20, с. 987-995; 11, с. 127-142; 2, л.л. 65-77]. Оно набрало силу уже после Петра I. Если Ландратская перепись 1718 г. зафиксировала на Южном Урале 100 помещичьих деревень и сел численностью всего 687 душ мужского и 786 душ женского пола (193 крестьянских двора) [1, л. 73 об.], то к концу XVIII в. помещичьих крестьян (включая заводских крестьян частных владельцев) в Оренбургской губернии насчитывалось уже 33764 душ мужского пола. Иными словами, в результате переселения частновладельческих крестьян крепостное население региона с первой до конца последней четверти XVIII в. возросло почти в 50 раз [10, л.л. 177-177 об.].
Вместе с тем, правительство Петра I препятствовало переселению в Уфимскую провинцию нерусского ясачного и служилого населения. По мере возрастания государственных повинностей резко увеличились масштабы стихийной миграции в Башкирию. С 1707 по 1712 гг. только в Казанской губернии вследствие бегства населения в Уфимскую провинцию местная администрация недосчиталась 160 000 денежных платежей. В 1713 г. в губернии 33 ясачных дворов числились пустыми. В 1712 г. казанский губернатор П.А. Апраксин отметил, что в Башкирию бежали 10 тысяч человек. [11, с. 112]. Самовольно переселявшихся на башкирские земли ясачных татар, чуваш, марийцев и удмуртов привлекала не только перспектива избыть непомерное тягло, но возможность свободно исповедовать свою религию. Принимавшие их башкиры-вотчинники получали с переселенцев плату за пользование угодьями, не только деньгами, но и отработками. Однако подобные платежи не шли ни в какое сравнение с государственными податями в Среднем Поволжье.
В литературе положение арендаторов башкирских земель трактуется неоднозначно. К примеру, С.В. Васильев доказывал, что отношения вотчинников и арендаторов нельзя
квалифицировать как эксплуатацию переселенцев. Башкиры просто переложили часть общинных обязанностей на припущенников. Однако нет ни одного свидетельства того, что башкиры возлагали на выходцев из других уездов выполнение своей главной обязанности - несения пограничной службы. При этом припущенники эпизодически привлеклась для защиты башкирских волостей от нападения кочевников (калмыков и казахов). Большинство свидетельств не подтверждают тезис С.В. Васильева о том, что башкиры не эксплуатировали переселенцев. Оренбургский вице-губернатор. Д.В. Волков красноречиво описал ситуацию, когда башкиры принуждали припущенников работать на них, не видя в них никакой пользы для себя. Историк В.Н. Татищев, упрекая тептярей Уфимской провинции в недоверии российским властям, в то же время отмечал уважительное отношение тептярей к башкирам. Интересно, что выдающийся российский историк сравнивал положение припущенников не с крепостным состоянием, а с рабской зависимостью. Владелец крепостных крестьян, по крайней мере, должен был защищать и заботиться о своих крестьянах, а башкиры, напротив, грабили и унижали тептярей [5, л. 135]. Ему вторил первый губернатор Оренбургской губернии И.И. Неплюев, сравнивавший тепятрей с бесправными оброчными крестьянами. По мнению И.И. Неплюева, эти отношения были прерваны после башкирского восстания 1735-1740 г. [9, л. 35].
Вместе с тем, переселявшиеся в Башкирию служилые татары и мишари активно использовались уфимской администрацией для подавления башкирских восстаний, что отмечал руководитель Оренбургской экспедиции И.К. Кирилов в 1735 г. Он, в частности, констатировал, что, несмотря на численное превосходство восставших, мишари и служилые татары никогда, даже под страхом смерти, не присоединялись к восставшим, предпочитая выполнять свой долг служилого сословия [4, л. 22]. Именно служилых татар и мишарей И.К. Кирилов предлагал активно использовать для продвижения военной и торговой экспансии Российского государства в Средней Азии.
Интересно, что башкиры-вотчинники испытывали определенные опасения в отношении служилых татар и мишарей. И эта обеспокоенность была вызвана даже не военным статусом служилых татар и мишарей, а той угрозой, которую представляла их юридическая грамотность. Об этом, в частности, в сентябре 1720 г. полковник Головкин писал своему отцу - канцлеру Гавриле Ивановичу. Полковник жаловался, что он сам может стать объектом клеветнического заговора со стороны мишарей. Он еще не знал, что мишарские сотники уже объявили в своих селениях сбор по полтине и по рублю по требованию Головкина «на подношение полковнику». Сотники предупредили своих подопечных о том, что всех, кто не заплатит, полковник подвергнет наказанию и вышлет из Уфимской провинции [7, л. 235]. Впоследствии Головкин на время следствия даже был отстранен от должности.
Данные о численности служилых татар и мишарей не отличаются особой точностью. При проведении I ревизии их численность составляла всего 2213 душ мужского пола. В 1734 г. А.И. Тевкелев указал, что приблизительно их «будет дворов с тысячу», т.е. около 5 - 7 тысяч человек [14, а 105]; приблизительно такую же цифру показывает И.К. Кириллов в своем донесении 1736 г. в Сенат. Он отмечал, что общее число мишарей и служилых татар превышало 20000 человек, однако мужчин, годных к службе, насчитывалось только 5000 [7, л. 42].
Таким образом, переселение в Башкирию служилых людей нерусского происхождения приобрело характер массовой миграции и уже во втором десятилетии XVIII в. их численность возросла на порядок. Многие приграничные с Башкирией ясачные волости полностью лишились населения.
Именно по этой причине одним из условий возобновления российского подданства башкир после восстания 1704 - 1711 гг. становится требование вернуть беглецов, обосновавшихся в Башкирии после 1707 г. В результате уфимскими властями при содействии башкир к весне 1722 г. из Уфимской провинции были высланы 5031 семья с 20 075 душами обоего пола [11, с. 113]. Тем не менее, значительная часть беглого нерусского ясачного населения, обосновавшаяся в Башкирии до 1707 г., не была выдворена на прежние места жительства.
Каково же было соотношение численности башкир-вотчинников и их припущенников? В апреле 1734 г. А.И. Тевкелев писал, что около 75 процентов составляют сами башкиры-вотчинники, а 25 % - мишари, татары, чуваши и мари. [8, л. 35]. Однако А.И. Тевкелев ничего не говорит о припущенниках из беглых русских, мордвы и удмуртов. К началу 70-х гг. XVIII в. это
соотношение резко меняется в пользу переселенцев. К этому времени численность нерусских переселенцев на башкирских землях составляла уже 70 тысяч человек обоего пола [11, с. 128], что вполне сопоставимо с приблизительными оценками численности башкирского населения (150 тысяч).
В то же время, правительство активно расселяло на Южном Урале различные группы земледельцев, не охваченных тяглом в местах прежнего их жительства. Такие переселенцы были обязаны создать полноценные хозяйства на вновь заселенных землях, становясь, таким образом, тягловыми крестьянами со всеми соответствующими феодальными повинностями в пользу государства [19].
Земельные угодья большинство переселившихся крестьян получали в результате официального отвода со стороны властей. Но значительная часть земледельцев селилась на арендованных у башкир землях. Аренда дворцовыми, государственными, ясачными, помещичьими крестьянами и другими категориями земледельцев башкирских угодий называлась припуском (башкиры припускали новых поселенцев на свои земли на определенных письменных условиях). В результате только здесь образовалась неизвестная другим регионам страны социальная группа так называемых крестьян-припущенников. Численность последних на протяжении восемнадцатого века неуклонно возрастала и по сведениям V ревизии на землях башкир уже находилось одна тысяча триста восемьдесят поселений указанных групп, в которых проживало более девяноста семи тысяч душ мужского пола припущенников всех сословий [21, с. 85-86].
Таким образом, с Петровской эпохи активизировались процессы земледельческого освоения окраинных территорий страны. Под влиянием переселенческой политики правительства, с этого времени нарастали темпы складывания на Южном Урале крестьянского населения, комплектовавшегося из разнообразных разрядов переселявшихся земледельцев. Как показывают расчеты В.М. Кабузана, по I ревизии различных категорий крестьян в регионе числилось 16 181 ревизская душа (из них 3472 души дворцовых крестьян), а по V ревизии, по нашим подсчетам, имелась уже 177 551 ревизская душа [21, с. 58].
Обилие в крае свободных целинных земель обусловило господство у земледельцев переложной системы, позволявшей добиваться урожайности по основным культурам до сам-10. В лесных районах Башкирии до конца XVIII в. встречалась и подсечная система земледелия. Это обуславливало большую подвижность земледельческого населения Уфимской провинции. На данную особенность обратил внимание, к примеру, академик П.С. Паллас, который в начале 70-х гг. ХУШ в. стал свидетелем того, как жители больших деревень, быстро разрушая свои дома, перебирались на другое место.
При этом собственно русского населения по Ландратской переписи 1718 г. насчитывалось всего 10 178 человек мужского пола [9, л. 130]; для более позднего времени (40-е гг.) по данным, представленным казанским комиссаром Люткиным, русское население Уфимской провинции составляло уже 75 185 человек [12, с. 169]. При этом русское население, в отличие от ясачных татар, мари, чуваш и морды, предпочитало заселять пограничные территории Уфимской провинции на западе (Казанский уезд) и на востоке (Кунгурский уезд). Небольшой резерв свободных земель вокруг Уфы, составляющий окружность в 40 верст, был исчерпан еще в конце XVII в. Нерусские переселенцы активно заселяли север Уфимской провинции (Осинская дорога). Однако большая часть Башкирии (Ногайская дорога) вплоть до второй половины XVIII в. оставалась моноэтничним регионом.
Наряду с выходцами из центральных районов страны, Поволжья и Приуралья, в малом количестве в крае встречались также переселенцы из Средней Азии. При этом миграция населения была настолько массовой, что в ряде башкирских волостей в XVII - XVIII вв. возникают родовые подразделения с корнем «сарт». Так башкиры называли выходцев из Центральной Азии. В одном только 1719 г. на башкирские земли переселились 200 семей бывших подданных каракалпакских ханов, среди которых были потомки башкир, бежавших из Уфимского уезда в ходе подавления восстания 1662 - 1664 гг. [6, л. 4]. При этом уфимские власти соглашались допустить переведение на башкирские земли выходцев из других стран только с согласия представителей всех башкирских родов. Это обстоятельство нашло свое отражение в пункте жалованной грамоты башкирам Ногайской и Казанской дороги от 1664 г. Местные российские власти не имели право
разрешать переселение в Уфимский уезд выходцев из Средней Азии без предварительного соглашения с представителями всех башкирских волостей [7, л. 121]. В 1733 г. 60 семей казахов, отважившихся покинуть своего патрона - калмыцкого тайшу Дондук-Омбо, попросили башкир принять их. Казахи предоставили заложников в Уфу и даже приняли участие в отражении каракалпаков, напавших на башкирские волости. Но только после согласия башкир Ногайской дороги казахам отвели свободные земли в Уфимской провинции и предложили альтернативу: перейти в ясачные башкиры или записаться в мещеряки [S, л. 317].
Процесс переселения земледельцев и складывания в регионе крестьянства, этнически состоявшего из русских, татар, мари, чуваш, мордвы, удмуртов и др., происходил, в целом, под контролем правительства. В 20-30-е гг. XVIII в. правительству, при согласии башкир, удалось даже остановить крупномасштабный процесс массовой миграции татарского, мишарского и марийского населения в Уфимскую провинцию. Тем не менее, в целом, миграция земледельческого населения почти не встречала противодействия со стороны коренного башкирского населения, поскольку переселенцы заключали с вотчинниками соглашения о совместной хозяйственной деятельности. Натуральный и денежный оброк, получаемый с переселенцев, позволял башкирам отдалить безрадостную перспективу перехода к оседлости.
Именно в Петровскую эпоху крестьянское население края начало интенсивно формироваться как многонациональное, при этом закладывались основы диалога народов в данном пространстве Российской империи.
Литература и источники
1. Научный архив Уфимского федерального исследовательского центра Российской академии наук (НА УФИЦ РАН). Ф. 23. Оп. 1. Д. 3.
2. Научный архив Уфимского федерального исследовательского центра Российской академии наук (НА УФИЦ РАН). Ф. 23, Оп. 1. Д. 10. Т. IV.
3. Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ). Ф. 364. Ед. хр. 7. Д. 5 а.
4. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф.16. Оп. 1 Д. S15.
5. РГАДА. Ф. 29S. Оп.1. Д. 1.
6. РГАДА. Ф. 24S. Оп.3. Д. 115.
7. РГАДА. Ф. 24S. Оп. 3. Д. 135.
S. РГАДА. Ф. 24S. Оп. 29. Д. 2S51.
9. РГАДА. Ф.350. Д. 440.
10. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1537. Оп. 1. Д. 90.
11. АзнабаевБ.А. Уфимское дворянство в конце XVI - первой трети XVIII вв. (землевладение, социальный состав, служба). -Уфа: Изд. Башкирск. ун-та, 1999. - 194 с.
12. Витевский В.Н. И.И. Неплюев и Оренбургский край в прежнем его составе до 175S г. - Казань, типолитография В.М. Ключиникова, 1S97. - Т.1. - 299 с.
13. История Урала с древнейших времен до 1S61 г. - М.: Наука, 19S9. - 60S с.
14. Материалы по истории России: Сб. указов и др. документов, касающихся упр. и устройства Оренбург. Края / Сост. А.И. Добросмыслов. - Оренбург: типо-лит. Ф.Б. Сачкова, 1900. - Т.1. - 451 с.
15. Новиков В.А. Сборник материалов для истории уфимского дворянства. - Уфа, 1S79.
16. Перетяткович Г.И. Поволжье в XVII и начале XVIII в. (Очерки из истории колонизации края). - Одесса: Тип. П. А. Зеленого (б. г. Ульриха), 1SS2. - 400 с.
17. Преображенский А.А. Урал и Западная Сибирь в конце XVI - начале XVIII вв. - М.: Наука, 1972. - 392 с.
1S. Текст «Отводной книги по Уфе» (1591/92 - 1629 гг.) // Из истории феодализма и капитализма в Башкирии. - Уфа, 1971. -С. 261-351.
19. Шайхисламов Р.Б. Крестьянство Южного Урала в первой половине XIX в. - Уфа: РИО БашГУ, 2006. - 192 с.
20. Шайхисламов Р.Б., Азнабаев Б.А. Помещичья колонизация Башкирии // Вестник Санкт-Петербургского университета. История. - 2018. - Т. 63. - № 4. - С. 9S7-1000.
21. Шайхисламов Р.Б. Южноуральское крестьянство: XVII - середина XIX в.: монография. - Уфа: РИЦ БашГУ, 201S. - 248 c.
References and Sources
1. Nauchnyj arhiv Ufimskogo federal'nogo issledovatel'skogo centra Rossyskoj akademii nauk (NA UFIC RAN). F. 23. Op. 1. D. 3.
2. Nauchnyj arhiv Ufimskogo federal'nogo issledovatel'skogo centra Rossyskoj akademii nauk (NA UFIC RAN). F. 23, Op. 1. D. 10. T. IV.
3. Otdel rukopisej Rossyskoj gosudarstvennoj biblioteki (OR RGB). F. 364. Ed. hr. 7. D. 5 a.
4. Rossyskij gosudarstvennyj arhiv drevnih aktov (RGADA). F.16. Op. 1 D. S15.
5. RGADA. F. 29S. Op.1. D. 1.
6. RGADA. F. 24S. Op.3. D. 115.
7. RGADA. F. 24S. Op. 3. D. 135.
S. RGADA. F. 24S. Op. 29. D. 2S51.
9. RGADA. F.350. D. 440.
10. Rossyskij gosudarstvennyj istoricheskij arhiv (RGIA). F. 1537. Op. 1. D. 90.
11. Aznabaev B.A. Ufimskoe dvoryanstvo v konce XVI - pervoj treti XVIII vv. (zemlevladenie, socially) sostav, sluzhba). - Ufa: Izd. Bashkirsk. unta, 1999. - 194 s.
12. Vitevskij V.N. I.I. Neplyuev i Orenburgskij kraj v prezhnem ego sostave do 175S g. - Kazan', tipolitografiya V.M. Klyuchinikova, 1S97. - T.1. -
299 s.
13. Istoriya Urala s drevnejshih vremen do 1S61 g. - M.: Nauka, 19S9. - 60S s.
14. Materialy po istorii Rossii: Sb. ukazov i dr. dokumentov, kasayushchihsya upr. i ustrojstva Orenburg. Kraya / Sost. A.I. Dobrosmyslov. - Orenburg: tipo-lit. F.B. Sachkova, 1900. - T.1. - 451 s.
15. Novikov V.A. Sbornik materialov dlya istorii ufimskogo dvoryanstva. - Ufa, 1879.
16. Peretyatkovich G.I. Povolzh'e v XVII i nachale XVIII v. (Ocherki iz istorii kolonizacii kraya). - Odessa: Tip. P. A. Zelenogo (b. g. Ul'riha), 1882. -400 s.
17. Preobrazhenskij A.A. Ural i Zapadnaya Sibir' v konce XVI - nachale XVIII vv. - M.: Nauka, 1972. - 392 s.
18. Tekst «Otvodnoj knigi po Ufe» (1591/92 - 1629 gg.) // Iz istorii feodalizma i kapitalizma v Bashkirii. - Ufa, 1971. - S. 261-351.
19. Shajhislamov R.B. Krest'yanstvo Yuzhnogo Urala v pervoj polovine XIX v. - Ufa: RIO BashGU, 2006. - 192 s.
20. Shajhislamov R.B., Aznabaev B.A. Pomeshchich'ya kolonizaciya Bashkirii // Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta. Istoriya. - 2018. - T. 63. - № 4. - S. 987-1000.
21. Shajhislamov R.B. Yuzhnoural'skoe krest'yanstvo: XVII - seredina XIX v.: monografiya. - Ufa: RIC BashGU, 2018. - 248 c.
ШАЙХИСЛАМОВ РАШИТ БАДРЕТДИНОВИЧ - доктор исторических наук, профессор, кафедра истории России, историографии и источниковедения, Уфимский университет науки и технологий; научный сотрудник, Институт этнологических исследований им. Р.Г. Кузеева УФИЦ РАН ([email protected]).
АЗНАБАЕВ БУЛАТ АХМЕРОВИЧ - доктор исторических наук, профессор, кафедра истории Республики Башкортостан, археологии и этнологии, Уфимский университет науки и технологий ([email protected]).
SHAIKHISLAMOV, RASHIT B. - Doctor of History, Professor, Department of Russian History, Historiography and Source Studies, Ufa University of Science and Technology; Researcher at the R.G. Kuzeev, Institute for Ethnological Studies of the Ufa Federal Research Center of the Russian Academy of Sciences ([email protected]).
AZNABAEV, BULAT A. - Doctor of History, Professor, Department of History of the Republic of Bashkortostan, Archeology and Ethnology, Ufa University of Science and Technology ([email protected]).
УДК 94 (470.67).073:316.34 DOI: 10.24412/2308-264X-2023-2-40-48
АЛИЕВ Б.Г., МУРТАЗАЕВ А.О. ГЕНЕРАЛ И.Ф. БЛАРАМБЕРГ О СОЦИАЛЬНОМ СОСТАВЕ НАСЕЛЕНИЯ ДАГЕСТАНА В КОНТЕКСТЕ ИСТОРИКО-ЭТНОГРАФИЧЕСКОГО ОПИСАНИЯ
НАРОДОВ КАВКАЗА
Ключевые слова: И.Ф. Бларамберг, Дагестан, Кавказ, социальные слои, князья, духовенство, дворянство, крестьяне, рабы.
Статья посвящена анализу сведений генерала И.Ф. Бларамберга о социальном составе населения Дагестана, имеющихся в его работе, посвященной истории и этнографии народов Кавказа. Вначале приведены краткие сведения о И.Ф. Бларамберге, который служил на Кавказе, был в различных его районах, в том числе в Дагестане, и собирал большой этнографический материал, на основе которого и различных источников в 1833-1835 гг. написал труд под названием «Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа». В статье анализируются вопросы, поднятые автором в связи с описанием истории и жизни кавказских народов, в том числе дагестанцев, названных им «лезгинами». Среди них имеются и вопросы о социальном составе населения Кавказа. Подчеркнуто, что все эти вопросы даются в целом, безотносительно какого-либо народа, за исключением ряда случаев, когда автор хочет показать особенное, характерное только какому-то народу. Одним из таких вопросов был вопрос о высшем сословии класса феодалов в Дагестане, особо выделенной в работе И.Ф. Бларамберга под названием «Владетельные князья».
ALIYEV, B.G., MURTAZAEV, AO. GENERAL IF. BLARAMBERG ON THE SOCIAL COMPOSITION OF THE POPULATION OF DAGESTAN IN THE CONTEXT OF THE HISTORICAL AND ETHNOGRAPHIC DESCRIPTION OF THE PEOPLES OF THE CAUCASUS
Key words: I.F. Blaramberg, Dagestan, Caucasus, social strata, princes, clergy, nobility, peasants, slaves.
The article is devoted to the analysis of General I.F. Blaramberg's information about the social composition of the population of Dagestan, available in his work on the history and ethnography of the peoples of the Caucasus. But first, brief information is given about I.F. Blaramberg, who served in the Caucasus, was in its various regions, including Dagestan, and collected a large ethnographic material, on the basis of which and other materials in 1833-1835 he wrote a work entitled "Historical, topographic, statistical, ethnographic and military description of the Caucasus." The article analyzes many questions raised by the author on the history and life of the Caucasian peoples, including Dagestanis, whom he called "Lezgins". Among them there are questions about the social composition of the population of the Caucasus. It is emphasized that all these questions are given as a whole, regardless of any people, except for a number of cases when the author wants to show something special, characteristic only of some people. One of such questions was the question of the upper class of the feudal class in Dagestan, highlighted in the work of I.F. Blaramberg entitled "Sovereign Princes".
Известно, что Российскую империю в прошлом посещали с различными целями представители различных сословий и профессий из западноевропейских стран. Среди них были дипломаты, путешественники, торговцы, военные, врачи и т.д. Многие из них переселялись в Россию на постоянное жительство, устраиваясь на различные должности в государственных учреждениях, в Академии наук, армии и т.д., причем достигали порой значительных успехов.
Среди переселенцев в Россию был и Иоганн Бларамберг (1800-1878) - будущий военный деятель Российской армии. Иоганн Бларамберг (Жан-Море де Бларамберг) родился 8 апреля 1800 г. в Германии во Франкфурте-на-Майне в обедневшей дворянской семье. Окончив юридический
