CC BY
80
^ Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 9,2004, вып. 3^4
^М.СГа^аччшш.
ПЕТРОГРАДСКИЙ ЭТАП В БОРЬБЕ ТОМАША ГАРРИГА МАСАРИКА ЗА СОЗДАНИЕ САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ ЧЕХОСЛОВАЦКОЙ РЕСПУБЛИКИ
Известный чешский философ, популярный профессор Пражского чешского университета Т. Г. Масарик (1850-1937) впервые приехал в Россию и посетил Санкт-Петербург в 1887 г. Целью его поездки было ознакомление с жизнью страны, которая «интересовала его больше других», уже до этого, будучи студентом, а затем доцентом Венского университета, - Масарик занимался русским языком, интересовался литературной и научной жизнью в России, переписывался с некоторыми коллегами из Санкт-Петербургского университета.
К весне 1917 г. — времени последнего приезда Масарика в Россию, он уже превосходно знал нашу страну. Помимо того, что он посвятил многие годы изучению русской истории, философии, литературы, социально-политической жизни народа, Масарик лично познакомился со многими известными учеными, влиятельными российскими политиками. Он несколько раз бывал у Л. Н. Толстого в Москве и Ясной Поляне, посетил М. Горького на Капри, был знаком и с другими русскими литераторами, редакторами газет, издателями журналов, лучшими представителями пишущей журнальной братии1. Помимо Санкт-Петербурга и Москвы, чешский профессор бывал в Киеве, познакомился с югом России, совершил морское путешествие из Крыма в Одессу, проехал по российкой части Польши. Масарик овладел русским языком настолько, что мог свободно читать, говорить и писать на нем. Особенно это ему пригодилось во время его пребывания в России в 1917-1918 гг.
С началом первой мировой войны обострились антиавстрийские настроения в Чехии, Словакии и других славянских землях габсбургской монархии. Недовольство венским правительством коренилось в национальной ущемленности славянских меньшинств, в их исторически сложившемся русофильстве. Они не желали воевать с русскими, братьями, да еще за чуждые им цели. Необычайное воодушевление чехов, словаков по обе стороны фронта вызвало «Обращение к славянам Австро-Венгрии» Верховного главнокомандующего русской армией вел. кн. Николая Николаевича, который обещал свободу всем австро-венгерским славянам и призывал их к братанию на фронте с русскими. У русофильски настроенных чехов, словаков, сербов появилась надежда на обретение государственной независимости.
Август 1914 г. был отмечен в крупнейших городах России манифестациями российских чехов и словаков. В Петрограде манифестанты пронесли по Невскому проспекту плакаты с призывом: «Братья, освободите Чехию!»; к ним присоединялись многочисленные прохожие. Немало российских подданных чешской и словацкой национальности, а также чешских и словацких солдат, добровольно сдавшихся в плен русским, изъявляли готовность выступить против австро-немцев на стороне России. Результатом этих устремлений явилось формирование в начале войны первой на российской территории чешско-словацкой армейской части под названием «Чешская дружина».
© И. В. Инов, И. М. Порочкина, 2004
В самой Чехии, где власти проводили усиленную мобилизацию, проявления протеста против войны с Россией жестоко карались, вплоть до смертной казни, но, несмотря на это, движение сопротивления росло. Чешские политики, еще недавно довольствовавшиеся административно-культурной автономией Чехии в составе габсбургской империи, увидев выражения воли народа к свободе, заняли антиим-перскую позицию. Наиболее деятельным и последовательным среди них был Т. Г. Масарик.
В декабре 1914 г. ввиду нависшей над ним, депутатом австро-венгерского рейхсрата, борца за права австрийских славян, угрозы ареста Масарик эмигрирует из Австро-Венгрии и начинает беспрецендентную по размаху и целеустремленности борьбу за создание независимого чехословацкого государства. Он и его ближайшие сподвижники — социолог Эдвард Бенеш (1884-1948), словацкий астроном и генерал французской армии Милан Растислав Штефаник (1880-1919) и другие учреждают в Париже Чешско-Словацкий Национальный Совет (ЧСНС) — руководящий центр чешско-словацкого национально-освободительного движения. Главой Совета становится Масарик. Стремясь привлечь на сторону чехословаков правительства стран Антанты (Франции, Англии) и США, он разворачивает пропагандистскую, организационную и дипломатическую работу, публикует специальные меморандумы, в которых излагает цели и задачи возглавляемого им движения.
Еще до эмиграции Масарик направил подобный меморандум министру иностранных дел России С. Д. Сазонову, а затем, уже живя в Лондоне, передал через А. В. Амфитеатрова для опубликования в новой петроградской газете «Русская воля» свою программную статью под знаменательным названием «Delenda est Austria» (Австрию надо разрушить). Хотя территориально Чехия и не входит в зону военных действий, она вовлечена в войну на стороне Австрии, указывал в статье Масарик. Он информировал россиян об арестах и расстрелах чешских патриотов в Австро-Венгрии, расправах над чешскими парламентариями, о деятельности чеш-скословацкой оппозиции за рубежом, о Манифесте ЧСНС, где содержалось требований предоставить чехо-словакам государственную независимость. В статье речь шлай об исконном чешском славянофильстве и о том, что «главной задачей союзников должно стать расчленение Австро-Венгрии — послушной служанки папизма и орудия в руках Германии», осуществляющей свою экспансионистскую политику «Drang nach Osten» (натиск на Восток). После краткого экскурса в историю порабощения и онемечения Чехии, автор статьи рассуждал о возможных формах государственного устройства будущей независимой страны чехов и словаков, очерчивал контуры реорганизованной послевоенной Европы, призывая справедливо решить не только славянский вопрос, но и проблемы романских народов: румын, итальянцев, французов2.
Масарик провел войну в основном на Альбионе. В Оксфорде он встретил своего давнего знакомого — историка и политика П. Н. Милюкова. В ходе беседы выявилось совпадение взглядов обоих политиков на будущее австро-венгерских славян. Через несколько месяцев после их встречи в России произошла Февральская революция. Масарик приветствовал победу российской демократии, о чем свидетельствуют телеграммы, посланные им председателю Государственной Думы М.В.Родзянко и П. Н. Милюкову, занявшему в первом составе Временного правительства пост министра иностранных дел. «Дорогой Павел Николаевич! От имени
Национального совета чешских земель и, могу сказать, от имени всего народа: мы встаем на Вашу сторону в великом деле, которое вы вершите для Славян и Человечества... — говорилось в телеграмме Милюкову. — У свободной России есть полное право освободить славян из-под немецкого, венгерского и турецкого ига ... наше мученичество вознаграждено вашей блистательной революцией»3.
К моменту Февральской революции у Масарика накопилось немало поводов вновь посетить Россию: необходимо было привлечь к национально-освободительному движению чешскословацкие землячества, активизировать вербовку чехов и словаков, а также соотечественников из числа военнопленных в самостоятельную чехословацкую армию, могущую стать не только политическим козырем, но и реальной опорой национально-освободительного движения. Прежде Масарик не раз беспрепятственно приезжал в Россию (1887,1888,1910), но по выходе его фундаментального труда «Россия и Европа» (1913), где, помимо прочего, имели место нелицеприятные суждения о российском абсолютизме и обскурантизме, автор этого обширного повествования о духовной и общественной жизни нашего отечества оказался в сложных отношениях с российскими властями. Цензура запретила издание книги в русском переводе4. Когда Масарик возглавил национальноосвободительное движение чехов и словаков, очередная поездка в Россию представлялась ему и насущной, и рискованной: своим появлением там он боялся повредить делу, которое стало делом его жизни. А между тем профессор Масарик, известный и весьма уважаемый в российских научных и интеллигентских кругах философ, педагог, был избран почетным профессором Петроградского университета (декабрь 1916 г.) и предполагалось, что он прибудет для чтения лекций столичным универсантам.
С цадением царского режима отпали причины, вынуждавшие Масарика медлить с поездкой в Петроград. Когда он уже собрался в путь-дорогу, Лондон посетил вернувшийся из России М.Р.Штефаник, который в середине 1916 г. был командирован 1уда правительством Франции для вербовки пленных чехословаков во французскую армию. Штефаника принял Николай II. На прощанье российский самодержец просил Штефаника передать самый дружеский привет Масарику и пожелать главе ЧСНС успешного продолжения проводимой им политики. Впоследствии Масарик вспомнит об этом в своей книге «Мировая революция» как о курьезе: Николай II передавал ему привет как раз в то время, когда под нажимом и на деньги российского МИДа командированный в Петроград член ЧСНС Я. Дюрих организовывал там параллельный масариковскому и более устраивавший царские власти центр чехословацкого национально-освободительного движения. МИД был против того, чтобы политическое руководство авторитетным среди российских и пленных чехов и словаков Союзом чехословацких землячеств в России осуществлялось парижским ЧСНС во главе с Масариком, живущим на Западе и неподконтрольным российским властям. Однако Февраль 1917 свел на нет раскольнические усилия Дюриха.
Проинформированный Штефаником о положении дел в революционной стране, Масарик 5 мая 1917 г.отправился из шотландского порта Абердин на пароходе к скандинавским берегам, откуда чешский пассажир приехал на поезде через Берген, Христианию (ныне Осло) и Стокгольм в Петроград на исходе ночи 16 мая. О его приезде сообщила столичная газета «Биржевые Ведомости», опубликовавшая
19 мая восторженно-приветственную статью Н. В. Ястребова, профессора к
славяноведения Петроградского университета, издателя ряда русских переводов из социолого-философских сочинений чешского ученого (1906). Автор статьи сообщал, что приезд Масарика ожидался еще в конце 1916-го, когда он в связи с присвоением ему почетного звания профессора Университета был приглашен в Петроград для чтения лекций.
Масарик очень рассчитывал на содействие по чехословацкому вопросу Милюкова в должности министра иностранных дел и был разочарован, узнав об уходе своего давнего друга и единомышленника с министерского поста.
Деятельность Масарика во время его пребывания в России поражает своей интенсивностью. «Моей первой заботой, — вспоминал он, — было сориентироваться в положении дел»5. Уже на следующий день по приезде чешский политик выступил на собрании чешскословацкого землячества в Петрограде с докладом «О нашей работе и о наших задачах». Упомянув о том, какое сильное впечатление произвело на него нежелание мобилизованных соотечественников участвовать в войне против России, он сказал, что акты протеста явились по сути началом национальноосвободительной революции, поднятой простыми людьми, тогда как чешские политики еще пребывали в нерешительности.
Докладчик рассказал собравшимся о проделанной ЧСНС работе, главным итогом которой стали декларации западных держав о том, что одной из целей их совместных действий является освобождение чехов и словаков. Кроме того, он подчеркнул важную роль России в славянских делах. Первостепенной задачей ЧСНС и чешскословацких активистов в России Масарик назвал формирование чехословацких вооруженных сил, а также заботу о военнопленных чехах, словаках, находящихся в специальных лагерях, и привлечение военнопленных в ряды формируемой армии. Поскольку речь шла о создании чешскословацких подразделений или, как их потом назовут, легионов на территории хоть и братской, дружественной, но все-таки не своей страны, Масарик счел необходимым предостеречь соотечественников от вмешательства во внутренние дела России. 28 мая Т. Г. М. (аббревиатура, которой Масарик начал пользоваться в период мировой войны, и употребляемая вплоть до сегодняшнего дня наряду с его полным именем) разошлет из Петрограда уже возникшим чехословацким воинским подразделениям и военнопленным свою инструкцию на этот счет.
Основные положения вышеназванного доклада, опубликованного в петроградской газете «Чехословак» и выпущенного в Петрограде отдельной брошюрой на чешском языке,6 варьировались во многих устных и газетных выступлениях Масарика, обращенных не только к чехословакам, но и к русской общественности. Не единожды высказывалось в них и принципиальное несогласие Т. Г. М. с теми российскими политиками, которые призывали к миру с Австро-Венгрией, Германией без аннексий и контрибуций.
Предтечей пацифистских лозунгов Масарик назвал на митинге-концерте, устроенном 29 мая Всероссийским Союзом военных летчиков в Александринском театре, Л. Н. Толстого. Толстой не различал войну справедливую и несправедливую, — говорил Масарик. «Я всей душой предан идеалам гуманизма, высокой нравственности, я пацифист, я стремлюсь к достижению прочного мира и никогда не призывал к вражде— национальной или какой-либо иной...» Однако, утверждал
он, есть разные побудительные причины вооруженной борьбы. В качестве классического примера несправедливого и справедливого применения силы докладчик привел два ветхозаветных сюжета. «Каин убил своего брата Авеля, Давид убил Голиафа ... Каин — убийца, но убийца ли Давид? Ни один здравомыслящий человек утверждать этого не станет, ибо велико различие между злодейским убийством и защитой». И далее следовала мысль, которая красной нитью пройдет через десятки выступлений Масарика: «Нравственный долг русской армии защищать Россию и Европу, сражаясь бок о бок с союзниками. Лозунги о сепаратном мире ошибочны и лишены нравственной основы... они вредны уже хотя бы потому, что продлевают войну. Только победа над германо-австрийским империализмом заставит его согласиться с мирной и демократической реорганизацией Европы». Это, по сообщениям печати, потрясшее русскую общественность и расцененное как сенсационное выступление Т. Г. М. появится на страницах петроградской кадетской газеты «Речь» под заголовком «Социалистическое толстовство»7.
«Представитель союзной нам науки, находящейся под чужеземным игом, известный чешский деятель» — так представил Масарика член Центрального Бюро Академического Союза университетский профессор Н. И. Кареев на собрании Союза в Институте инженеров путей сообщения, которое состоялось 30 мая. Присутствовавшие стоя рукоплескали главе ЧСНС. Аплодисментами был покрыт возглас из зала «Да здравствует чехословацкое государство!».
Овацией был встречен и П. Н. Милюков. Прозвучали первые слова его речи на французском: «Нужно ли мне говорить о великом значении принципа самоопределения народностей, о его теснейшей связи с самыми основными задачами нашей войны? Надо ли говорить об этом, когда здесь рядом садит мой знаменитый друг, учитель всей западной и южной славянской молодежи — Масарик? Одно это имя напоминает нам о нашей задаче — дать свободу Чехии вместе со словаками, словенцами ... Только окончательное достижение поставленных союзниками задач может послужить основой для долгого и прочного мира»8.
«Лекции в Университете, для чтения которых меня пригласили, уже не состоятся: семестр кончается. Оно и к лучшему, работы и без того хватает...»,— писал Масарик 3 июня 1917 г. из Петрограда дочери Ольге, оставшейся в Лондоне9.
Ради успешной реализации планов по формированию самостоятельной чехословацкой армии на территории России Масарик стремился заручиться поддержкой влиятельных россиян. Он установил контакт с председателем Временного правительства кн. Г. Е. Львовым, новоназначенным министром иностранных дел М.И.Терещенко, с одним из самых видных либералов П.Б.Струве и другими кадетами, а также с некоторыми эсерами. Возобновил знакомство с Г. В. Плехановым, который так же, как Т. Г. М., ратовал за продолжение войны и считал пагубными, чреватыми хаосом призывы большевиков к миру любой ценой. Масарик побывал на Кронверкском у М. Горького, тот трудился тогда над изданием своей газеты «Новая жизнь». Беседовал с профессором Петроградского университета философом Н.О.Лосским, теория интуитивизма, разрабатываемая ученым, занимала его уже давно. Т. Г. М. общался и с дипломатами, военными атташе стран — союзников России, с членами американской миссии во главе с сенатором Рутом. В миссию входили деятельный сторонник Масарика, чех по национальности Э. Воска, которому было поручено организовать в Петрограде американское информационное агент-
ство; профессор — славист Харпер, сын бывшего ректора Чикагского университета, куда в 1902 г. Масарика пригласили в качестве лектора и где год спустя читал лекции Милюков. Приехал в составе делегации и Чарльз Крейн, банкир и промышленник, поддерживавший деловые связи с Россией и материально помогавший Масарику в его борьбе за независимую Чехословакию.
Еще до приезда Масарика в качестве главы ЧСНС российским подданным чешской и словацкой национальности разрешили сформировать «Чешскую дружину», которая пополнялась добровольцами из числа военнопленных и вскоре была преобразована в стрелковый полк, подчинявшийся русскому командованию. Между тем Масарик предполагал создать армию, которая воевала бы на стороне русских, но подчинялась бы ЧСНС и стала бы костяком регулярной армии будущего независимого государства чехов и словаков. Новый военный министр Временного правительства А. Ф. Керенский, как и Т. Г. Масарик, был сторонником продолжения войны до победного конца, однако к формированию на территории России самостоятельной чехословацкой армии отнесся отрицательно и в конце концов даже приостановил уже идущий процесс.
Но когда началась подготовка к июньскому наступлению русской армии, Масарик и поддерживавшие его генералы Алексеев, Духонин стали ходатайствовать
об отмене наложенного Керенским запрета. «Господин министр,— писал Керенскому Т. Г. М., — Вы призываете русских идти в наступление. От всего сердца желаем Вам и всей России полного успеха, ибо с политической и стратегической точки зрения это единственно верное решение. И именно поэтому мы просим Вас отменить запрет на формирование нашей чехословацкой армии»10. Керенский просьбам внял и включил уже сформированную к тому времени чехословацкую бригаду в состав наступавших русских войск.
Начавшееся 18 июня наступление развивалось успешно. При этом отличились не только русские, но и чешскословацкие подразделения. Они доблестно сражались в боях за Зборов близ Львова и ценой больших потерь разгромили, взаимодействуя с русскими частями, целую дивизию противника. На долгие годы Зборов станет символом отваги и стойкости чехословацких воинов. Окрыленный успехом, Масарик разослал радостные телеграммы бойцам, а также Э. Бенешу во Францию, дочери Ольге в Англию, где она вела пропагандистскую работу, друзьям в Америку. Он послал телеграммы и А.Ф. Керенскому, А. А. Брусилову— Верховному главнокомандующему русской армией. «Поздравляем в Вашем лице русскую армию с победой, — говорилось в телеграмме последнему. — Мы счастливы и благодарны Вам за то, что Вы сочли наши воинские формирования достойными участия в этой славной и столь значимой для России и всех славян операции. Находящиеся в России другие наши соотечественники готовы присоединиться к своим сражающимся братьям-героям. Надеемся, что Вы поддержите нас в деле осуществления наших чаяний»11.
На фронте русские и чехословаки противостояли общему врагу, а в Петрограде, где 3-4 июля 1917-го состоялась антивоенная, организованная большевиками антиправительственная манифестация, Масарик стал свидетелем того, как русские стреляют в русских. «Сами показывают, кому они служат», — с возмущением заявил он корреспонденту газеты, имея в виду тех, кто открыл огонь по казакам12.
Масарик приехал в Петроград, заранее не ограничивая себя сроками пребывания. Уже в цитированном письме к дочери он сообщал: «Сколько времени я здесь
пробуду, еще не знаю. Буду до тех пор, пока все не сдвинется с места. Следовательно, по крайней мере месяца 2, если не 3, поскольку все идет очень медленно». Как оказалось впоследствии, Масарик сильно просчитался: его пребывание в России затянулось на несколько месяцев — до начала марта 1918 г.
После кровавых июльских событий в Петрограде Масарик отправился на Украину, где находились лагеря пленных чехов, словаков и где были дислоцированы уже сформированные чешскословацкие воинские части. Желанием, а также долгом главы ЧСНС было посетить и сориентировать во всех отношениях своих земляков. 2 июля, еще перед отъездом из российской столицы, он писал Ольге: «Жду окончательного решения об армии для Франции, задержка из-за Парижа. Как только оно будет, отправлюсь в Ген. штаб к Брусилову; оттуда (Брусилов в Могилеве) — в Бобруйск, где находится резервная часть нашего русского войска, затем — на фронт. С фронта— в Киев, Одессу, Таганрог, в Донецкий бассейн (там много пленных на шахтах) и в Москву. Потом вернусь в Петроград. Это займет приблизительно месяц (отсюда я выеду примерно через неделю), так что в начале августа начну подумывать о возвращении. Все зависит от того, как будет меняться обстановка». Через неделю: «Мое присутствие здесь необходимо и придется задержаться надолго. Люди работают тут медленно, а, кроме того, сейчас все тормозится из-за неопределенности ситуации. С мамой увидимся не так скоро, как я надеялся...»13
По дороге в Киев Т. Г. М. заехал в Могилев, где располагалась Ставка. Приветствуя Масарика, Верховный главнокомандующий Брусилов отвесил ему поясной поклон и произнес: «Низко кланяюсь Вашим солдатам!»14
16 июля через Бобруйск Т. Г. М. прибыл в Киев. На следующий день он выступил во дворе Киевского университета перед 9 тыс. легионеров. Масарик говорил о своих надеждах на победу демократии; о значении чешскословацкой армии, которая станет мощной политической силой в деле строительства чешскословацкого государства; высказался за республиканскую форму правления. Почти 2-часовая речь лидера чехословацкого национально-освободительного движения не единожды прерывалась одобрительными возгласами, аплодисментами и завершилась пением чешского национального гимна «Где край родной?». Изданная отдельной брошюрой15, эта речь быстро распространялась среди чешскословацких добровольцев и военнопленных. На обороте тонкой, зеленоватого цвета обложки было напечатано воззвание ЧСНС: «Чехи! Вступайте в ряды формируемой армии! Только активное участие в войне против Австрии является залогом нашей независимости. А кто не может служить в армии, идите в трудовые артели при лагерях для военнопленных, чтобы работой на русскую и нашу армию содействовать великому делу освобождения!» Воззвание отчасти перекликалось с инструкцией Масарика от 28 мая 1917 г., которую он разослал еще из Петрограда «чехословацким воинским подразделениям и военнопленным».
Через день после выступления Масарика в Киевском университете пришло известие о том, что генерала А. А. Брусилова сменил на посту Верховного главнокомандующего русской армией генерал Л. Г. Корнилов, весьма приязненно относившийся к чехам: именно чехи помогли ему в июле 1917 г. бежать из австрийского плена, в котором он оказался, будучи тяжело ранен. С тех пор личную охрану Корнилова составляли, наряду с преданными ему текинцами (текинцы— одно из крупных туркменских племен, образовавших туркменскую нацию), и так называе-
мые чешские корниловцы. Масарик и его сподвижники встретили назначение Корнилова с надеждой на содействие нового Главнокомандующего чешскому делу. В адресованной Корнилову телеграмме глава ЧСНС от имени чешскословацких бойцов и чехословацкой общественности приветствовал его назначение «на столь ответственный пост в столь ответственный момент» и выражал уверенность в том, что Корнилов, «воочию убедившись, каково положение вещей в Австро-Венгрии, а также в решимости чехословацкого народа, в его готовности пойти на любые жертвы ради освобождения от немецко-венгерского ига», предоставит чехословакам возможность сражаться за независимость и свободу. «От всего сердца желаем, чтобы Вы, собрав все силы Свободной России, привели ее к победе на благо демократии и Славянства», — писал в заключение Масарик16.
Совершив поездку по украинским городам и весям, где были расквартированы воинские подразделения чехов и словаков, Масарик в срочном порядке направляется в Москву, чтобы принять участие в назначенном там на середину августа Государственном совещании, на которое он был приглашен. Он был также намерен параллельно с этим Всероссийским форумом провести Пленум российского филиала ЧСНС. Пленум ЧСНС прошел с 14 по 18 августа в гимназии Адольфа на Малой Никитской. Основной доклад сделал сам Масарик, заявивший, что рассчитывать на русскую помощь в национально-освободительной борьбе чехов и словаков впредь вряд ли будет возможно. Особых иллюзий не питал он и прежде. Еще в мае он писал в лондонскую «Таймс» о царящем в постфевральской России хаосе и о ее неспособности быть в военном отношении партнером союзников. Июльское наступление внушило надежды, коим не суждено было сбыться: наступление захлебнулось. С тем большей настоятельностью выдвинул Масарик в качестве главной задачи ЧСНС увеличение численности чехословацкого легиона, заметив при этом, что создание большой, дисциплинированной, боеспособной армии чехов и словаков может стать стимулом для возрождения армии русской и как следствие — для активизации боевых действий на российско-германском фронте.
Опасаясь разброда в чехословацкой армейской среде, Масарик высказался на пленуме за деполитизацию солдатских комитетов, которые по образцу аналогичных комитетов в русской армии стали отчасти стихийно, отчасти под влиянием пропаганды чешских социал-демократов возникать в чешскословацких воинских подразделениях. Глава ЧСНС счел нецелесообразным полный их запрет и предложил ограничить деятельность комитетов вопросами культурно-бытового характера.
Выступая не раз перед своими соплеменниками на митингах в Москве, разговаривая с корреспондентами российских газет, Масарик называл в качестве главной опасности для России пассивность властей, которые, по его мнению, должны прежде всего заботиться о создании новой администрации. Он отрицательно отозвался также о центробежных устремлениях финнов, украинцев17.
С призывом спасти страну от полного развала на Государственном совещании выступил Главком Л. Г. Корнилов. Масарик сочувственно отнесся к его планам навести порядок в армии, дисциплинировать и фронт и тыл, однако в предвидении силового осуществления этих планов счел необходимым напомнить в личном разговоре с Главкомом о неизменности особого статуса чехословацких воинских частей в России, предполагавшего невмешательство во внутренние дела страны пребывания.
Навестив через некоторое время корниловскую Ставку, Масарик 26 августа отправился поездом в Петроград. Там его ожидали печальные вести: план генерала Корнилова по наведению порядка в стране лопнул. Вскоре генерал оказался под арестом, а петроградским и московским Советами завладели большевики. На состоявшемся 30 августа собрании активистов ЧСНС и временно находившихся в Петрограде американцев чешского происхождения Т. Г. М., учитывая остроту ситуации в стране, призвал всех присутствующих высказываться о происходящем в России осмотрительно, тактично. «Россия не виновата в том, что мы были фанатиками славянства, — говорил оратор. — Мы питали надежды, иллюзии относительно России, мы выросли русофилами. А многие ли Россию изучали, знали? Полагаю, я один из тех, кто Россию изучал и знал. Своего русофильства я не утратил, ничто не застало меня здесь врасплох. По отношению к России мы останемся лояльными. Мы боремся за Россию как за себя самих ... Россия сейчас— проблема всечеловеческая ... Изучая ее, можно обнаружить и почерпнуть много такого, что будет архиважно и для нас. Мы заинтересованы в том, чтобы Россия была сильной. Если Россия не переживет нынешнего кризиса, то это обернется колоссальным уроном для всего славянства ... Каждый из нас должен сделать все, чтобы Россия была сильной, тогда Германия и Австрия будут слабее», — сказал Масарик18.
Осенью 1917 г. французская дипломатическая миссия в Петрограде порекомендовала Масарику укрепить чехословацкими войсками румынский фронт. 3 октября Масарик покинул Петроград и, сделав короткую остановку в Киеве, прибыл
7 октября в Яссы, где тогда находилось румынское правительство. Местная пресса восторженно комментировала пребывание главы ЧСНС в Яссах, однако в силу ряда причин эти переговоры не имели далеких последствий.
На обратном пути из Румынии Масарик прочел в газетах так называемый наказ, который получил от ВЦИКа Советов Рабочих и Солдатских Депутатов бывший министр труда и член ВЦИКа М. И. Скобелев, избранный делегатом намеченной на ноябрь 1917 г. союзнической конференции в Париже. Выдержанный в пацифистском духе «наказ» призывал страны Антанты к достижению мира без аннексий и контрибуций. Т. Г. М. тотчас же написал страстную отповедь и отправил её по телеграфу в редакции столичных газет. 19 октября ее опубликует плехановская газета «Единство». Два дня спустя там же появилась статья самого Г. В. Плеханова под названием «Телеграмма профессора Масарика». Г. В. Плеханов поддержал «уважаемого председателя ЧСНС». «Кто серьезно хочет добиться признания за всеми народами права на самоопределение, тот не может не видеть, что, воплощая в жизнь это право, необходимо прибегнуть к "аннексии" в пользу тех или иных государств», — указывалось в его статье. Плеханов высказал уверенность в том, что мнение «известного» чешского профессора и политика «не останется без влияния» на русскую общественность и «в конце концов окажется сильнее мнения заседавших в Центральном Исполнительном Комитете утопистов...»
Вслед за телеграммой Масарика редакция получила от него еще и «Докладную записку ЧСНС», где «наказ» Скобелеву рассматривался как «молчаливое одобрение той системы национального и классового насилия, на которой зиждется современный австро-венгерский дуализм». Цитируя в постскриптуме эти слова, Плеханов заметил: «К сожалению, это именно так». •
Осудили «наказ» и октябристы, прогрессисты, кадеты, правые эсеры, а также генерал М. В. Алексеев (от имени Ставки), бывший Главком русской армии, с которым Масарик не раз встречался и в лице которого обрел сторонника. Министр иностранных дел М. И. Терещенко потребовал отозвать «наказ» и объединиться вокруг лозунга «Война до победного конца!».
Поселившись в российской столице в мае 1917 г., Г. Масарик много времени провел в поездках на Украину, в Москву, Белоруссию, как того требовало дело организации чехословацкой армии и чехословацкого национального сопротивления. Он много выступал. Его речи, носившие принципиальный и конкретно организационный характер, никогда не были, по свидетельству очевидцев, громогласными, но зато отличались завораживающей прямотой и убедительностью, как и его выступления в периодической печати, в частности в русской и чешской периодике Петрограда, Москвы, Киева. В российской столице трибуной, рупором Т. Г. М. и возглавляемого им ЧСНС стала земляческая газета «Чехословак», основанная активным создателем промасариковской прессы в России русским чехом В. Швигов-ским и выходившая под редакцией перешедших линию фронта профессиональных журналистов И. Марковича и Б. Павлу — будущего посла Чехословакии в Москве.
Окончательно решив на Украине кадровые вопросы и консолидировав, насколько это было возможно, чехословацкий армейский корпус, переброска которого на румынский фронт отменялась ввиду разногласий в российских правящих кругах по вопросу о войне и мире, Т. Г. М. на исходе октября 1917 г. вернулся в Петроград. Здесь он вычитывал гранки первых частей написанной им там же книги «Новая Европа в славянском понимании». Русское издание этой книги, которую выпустили во Франции, Англии (1918), потом в Праге (1920), не состоялось. Через несколько дней после возвращения Масарика в российской столице произошли события, которые ознаменовали собой новый этап русской революции и новый поворот в борьбе чешского лидера за создание самостоятельного чехословацкого государства.
За окнами петроградской квартиры Масарика на Большой Морской после 25 октября 1917 г. слышались стрельба из автоматов, лязг броневика. Революционные солдаты штурмовали здание телефонной станции на другой стороне улицы. Следуя по Невскому проспекту на Надеждинскую улицу, где находилось бюро Союза чехословацких общин в России, Масарик то и дело оказывался в зоне перестрелок. И хотя у него самого, поглощенного своими проблемами, отсутствовало чувство страха, как он потом вспоминал в разговорах с Карелом Чапеком, соратники Масарика сочли, что ему оставаться в Петрограде небезопасно и настаивали на его переезде в Москву. .
Прежде чем покинуть Петроград, Т. Г. М. 27 октября размножил типографским способом заявление, которое по его указанию было разослано во все русские военные ведомства, а также в штабы чехословацкого корпуса. В этом документе Масарик от имени ЧСНС подтверждал, что подчиненные ему вооруженные формирования чехов и словаков будут неукоснительно соблюдать нейтралитет в случае конфликта между различными политическими силами России.
Москва оказалась ничуть не безопаснее Петрограда. Едва выйдя на московский перрон, Масарик услышал стрельбу. Добираться до гостиницы «Националь», где
для него был зарезервирован номер, пришлось пешком. Остановленный неподалеку от «Националя» военным патрулем, Т. Г. М. повернул к «Метрополю». Стрельба усиливалась, пули стучали о мостовую. Он перебежал через улицу к гостинице, но оказался перед закрытой дверью. Наконец, перепуганный швейцар все же его впустил, и «Метрополь» на несколько дней стал для Масарика прибежищем и узилищем. Сперва оттуда нельзя было выйти, поскольку по «Метрополю» вели огонь большевики, пытаясь выбить закрепившихся там юнкеров, а когда юнкера внезапно покинули гостиницу, чтобы присоединиться к защитникам Кремля, то все ее постояльцы были арестованы революционной властью до проверки документов. Личность Масарика вызвала подозрение, и неизвестно, чем бы все закончилось, если бы ряцом с подозреваемым не оказался латыш-социалист, знакомый, как выяснилось, с работами Т. Г. М. по социальным вопросам и сказавший несколько слов в его защиту.
Острые впечатления и переживания нескольких последних дней вылились в статью под названием «Письмо Плеханову. Московские впечатления», опубликованную в петроградской газете адресата. Именно к Плеханову, авторитетному социал-демократу, который некогда полемизировал с основными положениями ма-сариковской критики марксизма, глава ЧСНС обратился потому, что теперь их платформы сблизились: они оба одинаково отрицательно относились к перспективе свертывания военных действий на русско-германском фронте (перспективе, становившейся вполне реальной после обнародования Декрета о мире) и к насильственному изменению общественного строя в России. Плеханов считал такое изменение преждевременным, поскольку, утверждал он, пролетариат составляет в стране меньшинство и не готов к подобной миссии: «Наш рабочий класс еще далеко не может, с пользой для себя и для страны, взять в свои руки всю полноту политической власти. Навязать ему такую власть — значит толкать его на путь величайшего исторического несчастья, которое было бы в то же время величайшим несчастьем и для всей России»19.
Масарик же с его теорией «этического социализма» не жаловал вообще большевистскую революционную ломку, расценивая ее как политический примитивизм. «Эволюция, реформация» — таким было его политическое кредо. «Без реформы сердца и головы, без реформы мышления и нравов мы можем путем революции устранить диавола, но зато посадить на его место Вельзевула», — писал Масарик в работе «Начала социалистического общества» (СПб., 1906. С. 22) Демократия для Масарика никогда не была тождественна хаосу, разрушению. Недаром слова «созидательный труд», «порядок» встречаются во многих его публикациях. В подтверждение своих взглядов на октябрьскую революцию Масарик в «Письме Плеханову» рассказывает о бессмысленном кровопролитии, свидетелем которого он оказался сначала Ъ-Л июля в Петрограде, а затем в октябрьской Москве. Он подробно изложил здесь свою беседу в гостинице «Метрополь» с командиром революционного отряда. Выслушав Масарика, доказывавшего недопустимость насильственного свержения законного правительства, молодой командир во многом с ним согласился. Статья Масарика заканчивалась словами: «Нет, дружище, России необходима революция сердец и умов»20.
Победа большевиков вызвала растерянность, усугубила политическое расслоение в ряцах чехословацких легионеров. Чтобы успокоить армию, подтвердить не-
изменность целей ЧСНС, Масарик в начале ноября направился из Москвы в Киев. Туда же он перевел из Петрограда штаб-квартиру российского филиала ЧСНС. На этом закончился петроградский период пребывания Масарика в России. Наметим вкратце последующие шаги главы ЧСНС.
Три последующих месяца Масарик посвятит разъяснительной и дипломатической работе. Обращаясь к «братьям — бойцам», он призовет их не поддаваться панике, не верить слухам, быть готовыми к продолжению борьбы с австро-германцами. Заверит легионеров, что останется с ними до тех пор, пока это будет необходимо. Осудит предпринятую в конце октября попытку командира 1-й чехословацкой дивизии генерала А. В. Мамонтова поддержать I Славянский полк, который участвовал, якобы, в наведении общественного порядка, а на деле оказался вовлеченным в разгон Киевского Совета. Со всей решительностью Т. Г. М. вновь напомнит в этой связи о необходимости соблюдать нейтралитет21. Впоследствии политические оппоненты обвинят за это Масарика в пособничестве большевикам.
Напоминать о невмешательстве во внутренние дела России Масарику пришлось еще не раз: новая власть и ее противники неоднократно пытались привлечь чехословацкие воинские подразделения на свою сторону. Так, например, призывом поддержать Октябрьскую революцию заканчивалось воззвание «К чешским военнопленным в России и к чешским добровольцам», опубликованное в газете «Правда» как раз в тот день, когда Т. Г. М. опубликовал свое обращение к «братьям — бойцам», содержащее призыв иного толка. Со своей стороны на Дон звали чехословаков П. Н. Милюков и М. В. Алексеев, организовывавшие там Добровольческую армию.
Одна за другой появлялись в киевском «Чехословане» и петроградском «Чехословаке» статьи и речи Масарика, однако «Чехословак» уже дышал на ладан, а обстановка требовала все более активного влияния ЧСНС на армейскую массу. Откликаясь на требование времени, Т. Г. М. решает издавать еще одну газету — «Чес-кословенски деник», проводит собеседования с офицерами и солдатами.
В ночь на 1 декабря на Украине к власти пришла Центральная Рада. Тогда же начались пленарные заседания российского филиала ЧСНС, продолжавшиеся до 7 декабря. Масарик посвятил свой доклад на пленуме анализу ситуации, сложившейся в России после октябрьских событий. Неясно, отмечал он, как поведет себя новая власть в Петрограде и что предпримут союзники. Необходимо быть готовыми ко всем возможным вариантам развития событий. Глава ЧСНС считал одним из таких вариантов отставку нынешнего правительства и продолжение Россией войны с Германией. В этом случае чехословацкие легионеры будут сражаться бок о бок с русскими солдатами. Следует выждать, заявил Масарик, выждать, соблюдая принцип невмешательства в российскую междуусобицу: «Проливать русскую кровь мы не хотим и не будем». Глава ЧСНС не скрывал своего отрицательного отношения к большевикам, «однако из этого не следует, — подчеркивал он, — что мы должны двинуть на большевиков наш корпус»22. Т. Г. М. порицал и поведение белогвардейцев, в частности грубое, барское отношение части белых офицеров к мужикам в солдатских шинелях, которыми, по его словам, господа распоряжались в течение столетий, но так и не удосужились их чему-нибудь научить. «Мои симпатии на стороне этих мужиков», — говорил Масарик23.
Вынужденные добрые отношения российского филиала ЧСНС с украинской Центральной Радой, которая после падения Временного правительства оказывала материальную поддержку чехословацкому армейскому корпусу, осложнились из-за того, что Рада, взяв курс на отделение Украины от России, стала заигрывать с авст-ро-немцами. Между тем к Киеву подходили большевистские отряды, и Масарику пришлось употребить все свои дипломатические способности, чтобы убедить командующего советскими групповыми соединениями на Киевском направлении эсера М. А. Муравьева в непричастности чехословацких воинских подразделений к каким-либо антисоветским акциям. Муравьев поручил чехословацким формированиям и впредь охранять отведенную для них территорию. Кроме того, он разрешил Масарику получать в киевском банке крупные суммы по английским и французским чекам. «К нашему руководителю, профессору Масарику, главнокомандующий Муравьев проявил особое внимание»,— отмечал «Ческословенски де-ник»24. В депешах, адресованных Совнаркому, Муравьев аттестовал чехословацкие воинские подразделения как армию революционную и лояльную к Советской вла-
В январе 1918 г. произошли два события, существенно изменившие положение чехословацкого корпуса. 26 января в очередном обращении Масарика к своим бойцам корпус объявлялся составной частью французской армии, что предполагало безотлагательное введение французского дисциплинарного устава и переход легионеров на союзнический кошт. А 27 января Центральная Рада, изгнанная из Киева красногвардейцами, заключила в Брест-Литовске сепаратный мир с Германией, и немцы, поддержанные вооруженными отрядами украинцев, поляков, начали новое наступление на Восточном фронте. По логике чехословацкому корпусу надлежало принять участие в боях на стороне русских, но так как в наступающих немецких и австро-венгерских подразделениях находились славяне, то руководство российского филиала ЧСНС заявило, что стрелять в братьев-славян чехословаки по моральным и политическим соображениям не могут, и приняло решение о выводе чехословацкого корпуса из зоны военных действий. Советское командование отнеслось к этому с пониманием и содействовало начавшейся вскоре передислокации чехословаков.
Однако как ни уклонялись легионеры от соприкосновений с австро-немцами, все же время от времени те их настигали, и тогда не оставалось ничего другого, как пустить оружие в ход, чтобы не попасть в плен и не поплатиться головой за дезертирство из австро-венгерской армии. «Храбро сражались они под Житомиром, прикрывая Киев, под Гребенкой и Бахмачом, преграждая путь на Полтаву и Харьков», — так оценил заслуги «собратьев из чехословацкого корпуса» главнокомандующий Южным фронтом В. А. Антонов-Овсеенко, в недавнем прошлом командир отряда, арестовывавший в Зимнем Дворце Временное правительство, а в скором будущем первый советский полпред в Праге. В выданной им заместителю председателя ЧСНС П. Максе своего рода «охранной грамоте», отводившей от чехословаков настороженность и подозрения местных властей и тем самым облегчавшей продвижение чехословацких эшелонов, Антонов-Овсеенко особо отметил факт передачи легионерами части своего вооружения, главным образом тяжелой артиллерии. «Вооружение, отдаваемое чехословаками, революционные войска принимают как братский дар». — напишет красный комиссар25.
Ввиду сложившихся обстоятельств, а также с учетом того, что Советы вели с Германией переговоры о заключении мира, Масарик принял согласованное с союзниками решение о переброске чехословацкого корпуса во Францию, на западный театр военных действий. К тому времени Советское правительство было уже готово к переезду из Петрограда в Москву, и в конце февраля Масарик отправился в без пяти минут новую столицу, чтобы вступить в переговоры с центральными властями о выводе чехословацкого корпуса через Сибирь во Владивосток, откуда легионерам предстояло отбыть морем во Францию. В свое время обсуждалось несколько маршрутов возможной эвакуации: через Кавказ, Среднюю Азию, через Архангельск и Мурманск, но предпочтение было отдано Владивостоку.
Война близилась к концу, и европейские союзники нет-нет да высказывали мысль о целесообразности сохранить Австро-Венгрию, преобразовав ее в федерацию или конфедерацию. Отказаться от этой идеи могли их побудить разве что Соединенные Штаты Америки, к тому времени ставшие самой мощной и влиятельной державой мира. Рассчитывать на заокеанскую поддержку можно было лишь в том случае, если удастся встретиться с американским президентом и провести с ним обстоятельные переговоры, в ходе которых он услышит из уст лидера чехословацкого национально-освободительного движения убедительнейшие доводы относительно возрождения чехословацкой государственности, а сверх того — достовернейшую информацию о положении в революционной России, где глава ЧСНС на протяжении почти целого года находился в гуще событий.
Необходимость поездки в США была для Масарика очевидна, но он тревожился за судьбу своего любимого детища, именуемого армейским корпусом, легионом. Сумеют ли без него «братья-бойцы» благополучно переправиться во Францию, а там и на родину?.. Масарик колебался, советовался со своими сподвижниками, с дипломатами разных стран. Наконец, его убедили в том, что встреча с американским президентом, непосредственное обращение за поддержкой к американской общественности, активизация американских чехословаков принесут чехословацкому национально-освободительному движению гораздо больше пользы, чем нынешнее пребывание в России, фактически уже вышедшей из игры, одной из ставок которой было обретение чехословаками государственной независимости. 7 марта во Владивосток отбывала английская миссия Красного Креста и было решено, что глава ЧСНС, направляясь в США, воспользуется этой оказией.
Находясь в Москве, Масарик провел совещание с активистами московского бюро ЧСНС, подробно рассказал им о положении дел в 50-тысячном чехословацком армейском корпусе, о недавнем своем демарше перед А. Я. Шульгиным— министром иностранных дел Центральной Рады, которому он выразил несогласие с отделением Украины от России. «Разваливать Россию — значит лить воду на мельницу пруссаков»26, — подчеркнул Масарик. Т. Г. М. встретился с либеральным политиком, членом постоянного Совета общественных деятелей кн. Е. Н. Трубецким; с Б. Савинковым, бывшим эсером и бывшим Товарищем военного министра Временного правительства, писателем, на книгу которого «Конь бледный» Масарик откликнулся в одной из глав своего труда «Россия и Европа». Писатель, по его словам, находился в стесненных обстоятельствах, и Масарик распорядился выдать ему деньги из казны ЧСНС. Но главное, чем примечателен последний приезд Масарика в Москву,— это подготовка к переговорам с советскими властями относительно
передвижения чехословацкого корпуса на Дальний Восток, — к переговорам, вести которые он, ввиду своего скорого отбытия, поручил помощнику по политическим вопросам недавнему петербуржцу Й. Клецанде, снабдив его четкими инструкциями. В результате переговоров Клецанды органы Советской власти на местах получили 26 марта 1918 г. телеграмму, подписанную народным комиссаром по делам национальностей И. В. Сталиным. В телеграмме говорилось, что Совнарком считает просьбу об эвакуации чехословацкого корпуса по сибирской магистрали оправданной и вполне приемлемой.
В последнем послании «К братьям-бойцам и военнопленным» Масарик отдал должное их «гуситской сплоченности и непримиримости к врагу», выразил надежду на встречу во Франции, куда он приедет в качестве их «квартирмейстера» и где они снова воссоединятся, чтобы продолжить борьбу за освобождение родины, а также за Россию, в будущее которой он верит. Не забыл глава ЧСНС еще раз, напоследок, напомнить своим «парням», что пока они находятся на территории России, им ни в коем случае не следует вмешиваться во внутренние российские споры27. В аналогичном послании к чехам и словакам, жившим в России, Масарик поблагодарил их за все, что они сделали для чехословацких бойцов, которые чувствовали себя рядом с ними, как дома. Он выразил надежду на то, что Россия возродится и что российские чехословаки внесут в дело возрождения, в дело демократизации своей второй родины достойную лепту28.
Утром 7 марта (это был день рождения Масарика) ближайшие сотрудники пришли к главе ЧСНС за последними инструкциями и поздравили его с 68-летием. Масарик сидел за столом, дописывая тексты распоряжений. Через два часа отправились на вокзал. О дне рождения напоминал лишь букет роз, преподнесенный Масарику активистами московского бюро ЧСНС. Долго искали вагон. Оказалось, что это вагон третьего класса. Сев на жесткую скамью в купе, Масарик послал провожающих в город с последними поручениями, а сам опять погрузился в работу. Незадолго до отправления поезда в купе собрались ответственные работники российского филиала ЧСНС. Последние наказы, которые давал им Масарик, гласили: «Обеспечить безопасность армии, вывести ее во Францию, сформировать второй корпус, который в случае продолжения войны с Германией еще раз покажет нашу любовь к России; не вмешиваться во внутренние дела этой страны»29. Поезд тронулся, Масарик, как свидетельствуют мемуаристы, стоя в открытых дверях вагона, махал провожающим рукой и кричал: «Передайте привет моим парням! До свидания!» А вслед ему неслось: «Наздар!»30
Впереди Т.Г. Масарика ждали новые, нелегкие дела, но главное, чему он посвятил четыре почти бессонных года, действуя, по его собственному выражению, «как заведенный, как загипнотизированный»31, было сделано: право чехов и словаков на самоопределение признали ведущие страны мира, а на последний штурм габсбургской цитадели двигалась созданная им мощная, боеспособная армия. Окончательное формирование этой армии, утверждение ее статуса, признание ее суверенности состоялось в результате политических, дипломатических, организаторских усилий Т. Г. Масарика именно в петроградский период его борьбы за независимость.
Summary
The article describes T. G. Masaryk's last stay in Petrograd (May 16 — early November 1917). The period became crucial for the diplomatic, political and organizational work of the Czech leader, it was then that theight of Czechs and Slovaks for independence was recognized and a powerful army was being created to defend the future independent state.
1 См. об этом: Inov I. Osobni a pracovni styky T. G. Masaryka s predstaviteli humanitruch ved na Petrohradske urriverzite // Pocta 650. vyroCi zalozeni Univerzity Karlovy v Praze. Dfl II. Praha, 1998; Inov I., Porockina I. Posledni pobyt T. G. Masaryka v Rusku / / Cas, Praha, 1999. C.. 32; Inov I., Porockinovd I. Masarykuv fenomen v Rusku // Masarykuv sboriuk X. Praha, 2000; Порочкина И.М. Т. Г. Масарик и Россия. Первые соприкосновения / / Славянская филология. Вып. VIII. СПб., 1999.
2 Проф. Т. Масарик. Delenda est Austria / / Русская Воля. Пг., 1916,22 дек.
3 Цит. по: Galandauer ]. T.G.Masaryk a vznik CSR. Praha, 1988. S. 21.
4 Это «универсальное», по выражению П. Н. Милюкова, произведение, благодаря поднимаемым в нем «всеобщим социологическим проблемам» и «имеющее особое значение для нас, русских» (Милюков П. Н. Масарик, как историк русской интеллигенции // Masarykuv sbormk. Sv. VI. Vudce generaci. Dil druhy. Praha, 1931. S. 366), было переведено на русский язык лишь в наши дни. Петербургское Изд-во Русского Христианского гуманитарного ин-та выпустило 3 тома «России и Европы» в 2003-2004 гг.
5 Масарик Т. Мировая революция // Воля России. Прага, 1925, № 9-10. С. 89.
6 Masaryk Т. G. Nase prace a ukoly. Petrohrad, 1917.
7 Проф. Т. Масарик. Социалистическое толстовство / / Речь. 1917,1 июня.
8 Речь. 1917,2 июня.
9 Архив Института Масарика в Праге. Ф. Т. Г. М. Кор. 298.
10 Masaryk Т. G. Za svobodu. I. Praha, 1925. S. 779-780.
11 Masaryk T. G. Projevy a re£i za v&lky. II. Praha, 1920. S. 56.
12 Беседа с проф. Масариком / / Вечернее время. 1917,6 июля.
13 Там же.
14 Сарек К. Hovory s Т. G. Masarykem. Praha, 1990. S. 181.
15 Masaryk T. G. Cesky program ve sv6tove v&lce. Kijev, 1917.
16 Masaryk a revoluCnl arm&da. Praha, 1921. S. 63-64.
17 Беседа с проф. Масариком // Утро России. 1917,19 августа.
18 Masaryk a revolu&u armada. S. 115-116.
19 Плеханов Г. В. Открытое письмо к петроградским рабочим // Единство. 1917,28 окт.
20 Единство. 1917,15 ноября.
21 Cechoslovan. 1917, 9. И. С. 46.
22 Za svobodu, II. Praha, 1926. S.627-628.
23 Masaryk T. G. Projevy a fed za v&lky. II. S. 193.
24 Ceskoslovensk^ deruk. 1918,31.1. C. 17.
25 Pichlik K., Klipa B., Zabloudilova J. CeskoslovenStf legionifi. 1914-1920. Praha, 1996. S. 142.
26 Czechoslovak. 1918. C. 121.
27 Ceskoslovensky denlk. 1918,07. 03. C. 33.
28 Ceskoslovensky deruk. 1918,08. 03. C. 34.
29 Masaryk T. G. Projevy a fed za vAlky. II. S. 212. so Ibid. S. 213.
31 Сарек K. Hovory s T. G. Masarykem. S. 159.
Статья поступила в редакцию 20 сентября 2004 г.
