CC BY-NC-ND
52
С.В. Карпенко
ПЕРВЫЕ ШАГИ ПРАВИТЕЛЬСТВА ГЕНЕРАЛА А.И. ДЕНИКИНА ПО РЕГУЛИРОВАНИЮ ВНЕШНЕЙ ТОРГОВЛИ (август 1918 - апрель 1919 г.)
В статье впервые в отечественной историографии анализируется внешнеторговая деятельность правительства генерала А.И. Деникина в конце 1918 - начале 1919 г.: экономические, военные и политические факторы, влиявшие на внешнюю торговлю, конфликт интересов между белыми властями, частными торговыми компаниями и кооперативными организациями. Дается оценка первому опыту военной диктатуры Деникина по регулированию внешней торговли.
Ключевые слова: А.И. Деникин, Белое движение, Особое совещание, внешняя торговля, кооперативы, торговые компании, регулирование торговли.
Внешняя торговля и ее регулирование стали одной из ключевых проблем экономики и политики белых военных диктатур на юге России. Определялось это несколькими обстоятельствами.
Прежде всего, поскольку все промышленные центры находились в руках большевиков, а на занятой территории промышленное производство неуклонно сокращалось и товарный голод нарастал, только за счет импорта можно было удовлетворить потребности армии в военных материалах, а населения - в промышленных товарах. С другой стороны, в условиях быстрого обесценивания рубля закупать все необходимое на мировом рынке можно было только за валюту, которой в распоряжении правительства генерала А.И. Деникина было крайне мало, и единственную возможность получать валютные средства и обращать их на пополнение бюджета давал казенный экспорт с занятой территории юга России тех видов сырья, которые являлись предметами традиционного российского экспорта. Кроме того, ввиду падения курса рубля как для Особого
© Карпенко С.В., 2009
совещания, так и для всех групп предпринимателей, работавших на юге страны, самой желанной и остро необходимой ценностью стала иностранная валюта, которая могла укрепить шаткое финансовое положение армии, а размеры ее поступлений в казну зависели от эффективности внешней торговли. Наконец, в условиях интервенции внешние экономические связи оказались очень тесно переплетены с внешней политикой, взаимоотношениями с западными державами1.
Будучи убежденным, что внешняя торговля в сложившейся ситуации должна быть направлена исключительно на полное и своевременное снабжение армии всеми необходимыми материалами (дополнительно к военному снабжению союзниками) и наполнение внутреннего рынка необходимыми населению промтоварами, Деникин изначально считал благотворным и необходимым ее государственное регулирование (как и прочих сфер хозяйственной жизни в условиях кризиса и войны) посредством правительственного аппарата. Более того, что касается закупок и обмена на сырье на внешнем рынке товаров военного назначения, то в этой области он был сторонником не только государственного регулирования, но даже государственной монополии на внешнюю торговлю. Во всяком случае, когда с занятием добровольцами в августе 1918 г. Новороссийска оттуда открылись морские торговые пути через контролируемое немцами Черное море, Деникин в инструкции, данной начальникам гарнизонов Ейска и Новороссийска на случай контактов с немцами, указал, что установление торговых сношений - вопрос преждевременный, так как «торговый аппарат еще не налажен»2.
Со своей стороны частные пароходные компании после занятия Новоросийска сразу же поспешили возобновить рейсы между ним и грузинскими портами, чтобы компенсировать понесенные за время войны и революции потери активными пассажирскими и грузоперевозками (пароходство по Черному морю замерло еще осенью 1914 г.). Тем самым они обеспечили транспортные возможности для возобновления торговли3.
Проблема, однако, состояла в том, что большинство судов российских компаний было реквизировано немцами, которые распоряжались судоходством на Черном море. В конце августа (середине сентября) в письме Деникину «Верховный руководитель» Добровольческой армии генерал М.В. Алексеев высказался за то, чтобы войти в соглашение с германским морским командованием по частному вопросу включения коммерческих судов Новороссийского порта в общий план черноморских рейсов, организуемых немцами. Предложение исходило от германского генерала Гофмана и являлось шагом к установлению более тесных связей между
Германией и Добровольческой армией. Адмирал Д.В. Ненюков убедил Алексеева, что так и нужно сделать в интересах развития торговли и облегчения коммерческого судоходства. Потому-то Алексеев и внял этому доводу, поскольку понимал важность скорейшего возобновления внешней торговли. Однако Деникин ответил отрицательно, и вопрос был снят. Позиция командующего основывалась как на нежелании контактировать с немцами (исключение составлял лишь вопрос непосредственного обмена хлеба на боеприпасы), так и стремлении придержать восстановление частной внешней торговли до создания регулирующего ее бюрократического механизма4.
В ноябре-декабре 1918 г. союзный флот стран Антанты полностью установил контроль над черноморскими портами России. Так Особое совещание - правительство, состоящее при Деникине, -получило возможность установления государственных внешнеэкономических связей, а предприниматели - возобновления частных экспортно-импортных операций. Для этого было все необходимое и достаточное: богатые сырьевые ресурсы занятой территории, прежде всего зерно, порты и их инфраструктура, прежде всего Новороссийский торговый порт, и суда российских пароходных компаний, которые до мировой войны работали на черноморских и средиземноморских линиях.
Возникло, правда, и серьезное препятствие: французы и англичане захватили большинство судов российских пароходных компаний под тем предлогом, что те были реквизированы и использовались немцами, а потому, дескать, являются их «законными трофеями». И Деникину, начавшему «длительную, нелепую и глубоко обидную» борьбу с морским командованием союзников за корабли Черноморского флота, попутно пришлось добиваться возвращения и коммерческих судов.
Первым делом, дабы обеспечить перевозки войск и предметов снабжения в условиях, когда большая часть коммерческих судов была реквизирована союзниками, командование запретило пароходным компаниям посылать свои суда за пределы Черного моря и обязало их осуществлять перевозки по нарядам армии, по низким казенным («твердым») ценам5.
Выбор основных мер, принимаемых в области внешней торговли, диктовали Деникину и Особому совещанию те реальные хозяйственные условия и военно-политическая обстановка, в которых оказалась Добровольческая армия на юге России в конце 1918 г. Они постоянно обсуждали вопросы внешней торговли и принимали решения довольно оперативно6. В принципе они стремились к монополизации экспорта ради рационального использования
сырьевых ресурсов занятой территории для снабжения армии. Такой подход, по их представлениям, отвечал интересам общегосударственным, национальным.
Однако правительства Кубани и Дона, а именно в этих казачьих областях выращивались и производились основные виды сырья, которые традиционно вывозились из России, были озабочены удовлетворением в первую очередь потребностей своего населения (а донское правительство - еще и снабжением Донской армии), а посему хотели самостоятельно выйти на внешний рынок. Так казачьи правительства, а с ними донские и кубанские предприниматели, сразу стали конкурентами Добровольческой армии.
Кроме того, российские предприниматели, как уже эмигрировавшие в Европу, так и те, кто нашел прибежище себе и своим капиталам в городах Украины, Новороссии, Крыма и Северного Кавказа, а также местные финансисты и торгово-промышленники с нетерпением ждали изгнания большевиков и отмены введенных теми ограничений свободы торговли. Все, от мелких торговцев до крупных акционерных обществ, стремились направить свои капиталы во внешнюю торговлю: только она приносила максимальные прибыли и иностранную валюту.
Наконец, с не меньшим нетерпением западные фирмы ожидали восстановления торговых связей с богатым югом России: Великобритания, Франция и Италия, пораженные послевоенным кризисом, остро нуждались в продовольствии для населения и сырье, в рынке сбыта продуктов своей промышленности.
Игнорировать частные коммерческие интересы Деникин и Особое совещание не могли, ибо осознавали: экспортно-импортные операции успешно могут осуществляться только частными торговцами, имеющими достаточные оборотные средства, коммерческий аппарат, опыт и связи. У них же самих попросту нет денег, на которые можно было бы начать казенные внешнеторговые операции силами госаппарата.
И перед ними встала крайне сложная задача: так регулировать внешнюю торговлю, чтобы как можно скорее и полнее снабдить армию и насытить внутренний рынок промтоварами, но при этом увязать общегосударственные интересы с частными интересами российских и зарубежных предпринимателей. Регулирование было возложено на созданный при Особом совещании в сентябре-октябре, наряду с другими отделами, Отдел торговли, промышленности и снабжения. Начальником его был назначен В.А. Лебедев, прежде возглавлявший то же ведомство в Войске Донском.
В конце 1918 - начале 1919 г. в Одессу, Севастополь и Новороссийск устремились пароходы с товарами, которые везли англий-
ские и американские фирмы, рассчитывавшие продать их и на вырученные деньги купить сырье. Значительную долю этих товаров составляли предметы роскоши, ненужные массе населения, крестьяне же отказывались продавать хлеб за быстро дешевеющие бумажные деньги, а потому и сами не могли купить привезенные товары.
И Отдел торговли, промышленности и снабжения стал брать на себя посреднические функции: скупал промтовары или обменивал их на купленное, а то и реквизированное у крестьян зерно. Однако из-за острой нехватки денег казенное посредничество не приняло нужных масштабов. Начались «административная неразбериха и злоупотребления». Одни торговцы не хотели продавать привезенные товары за падающие рубли. Другие соглашались, но ничего не могли на них купить и разорялись. Третьи пускались в аферы или за взятки успешно обменивали залежалые товары на ценное сырье.
Этот неудачный первый опыт заставил Отдел торговли, промышленности и снабжения отказаться от посредничества и предоставить частным фирмам свободу самим налаживать товарообмен с владельцами запасов сырья. А на себя Отдел взял выдачу разрешений на экспортно-импортные операции и информирование торговцев, где и по каким ценам какие товары можно купить и продать, какие товары разрешены к ввозу и вывозу, а какие нет. Для этого отдел приступил к организации своих торговых агентур (представительств) в российских и зарубежных портах, а также к разработке проектов законов, регулирующих внешнюю торговлю7.
Обсуждая и принимая эти законы, Особое совещание исходило из дореволюционной российской практики и учитывало опыт других стран, накопленный за мировую войну. Главная посылка регулирования, традиционно российская, состояла в том, что купец должен в первую очередь обслуживать интересы казны, а заботиться о собственных прибылях - во вторую.
Общим правилом стало получение разрешения Отдела торговли, промышленности и снабжения на вывоз определенного количества конкретного вида сырья при непременном условии обратного ввоза на территорию Добровольческой армии товаров, необходимых армии и населению. Такая разрешительно-компенсационная система, практиковавшаяся в условиях войны многими правительствами, призвана была поставить частный торговый аппарат на службу Добровольческой армии и принудить его принять участие (капиталами, людьми, опытом и связями) в снабжении армии и восстановлении хозяйственной жизни в тылу, прежде всего -насыщении внутреннего рынка заграничными промтоварами первой необходимости.
Сверх того Особое совещание прибегло к полному запрету вывоза некоторых видов сырья. Запреты эти инициировались заинтересованными группами предпринимателей, проталкивались ими через связи в центральном аппарате и поддерживались Особым совещанием согласно его представлениям об их соответствии интересам казны и армии.
Так, в декабре 1918 г. оно запретило вывоз шерсти, на чем настаивали владельцы суконных фабрик. Аргументы их были солидны и многообещающи: дескать, российская суконная промышленность одного Центрального промышленного района до войны перерабатывала 3,5 млн пуд. шерсти в год, в то время как на юге имеются запасы не более 800 тыс. пуд., а посему ее вывоз приведет к невозможности восстановления суконных фабрик и производства обмундирования, в коем столь остро нуждаются «освободители Отечества от большевицкого ига».
В начале 1919 г. последовал запрет на вывоз продовольственного зерна и некоторых других видов сырья и промтоваров из-за острой потребности в них армии и населения.
Первые же ограничительные и запретительные меры во внешней торговле вызвали недовольство предпринимательских кругов.
Со своекорыстием предпринимателей, устремленным в область экспортно-импортных операций с русским сырьем и иноземными промтоварами, добровольческое командование сталкивалось сразу же, как только армия устанавливала контроль над каким-нибудь морским портом. Поддерживая добровольцев и приветствуя занятие ими новых территорий, предприниматели спешили начать вывоз сырья за границу и ввоз промтоваров. Однако тут же обнаруживалось, что они пекутся исключительно о своей выгоде и их нисколько не заботят нужды армии и населения: только и думают, как бы вывезти побольше самых выгодных видов сырья и продовольствия, остро необходимых отечественной промышленности, войскам и горожанам.
Так, в Одессе в декабре 1918 г., после ее занятия французскими войсками и частями Добровольческой армии, «начались недоразумения» между добровольческими властями и предпринимателями. Судовладельцы (к Одессе было приписано 90% всех черноморских торговых судов) были крайне недовольны тем, что их заставляют держать суда только в Черном море и выполнять в интересах армии невыгодные для них рейсы; торговцы - запретами и ограничениями на вывоз за границу зерна и других видов сырья. Главной причиной «недоразумений», по оценке Деникина, стали «личные эгоистические устремления многих торгово-промышленников, пароходовладельцев и стоявшего за ними финансового мира»8.
Одесса, которая и в довоенное время была «городом коммерческой и спекулятивной горячки», в конце 1918 - начале 1919 г. оказалась переполнена крупными финансистами, промышленниками и торговцами из Петрограда и Москвы. Почти все они не только ухитрились под носом большевиков перевести свои капиталы из столичных банков в киевские, одесские и зарубежные, но и сумели вывезти большую наличность, золото и серебро, ювелирные изделия. Многие уже успели в Киеве под защитой гетманской власти нажиться на вывозе сырья, спекуляциях промтоварами и поставках в армию. И теперь перебрались в Одессу, ставшую центром «именитого беженства», вместе с киевскими и харьковскими тол-стосумами9.
Обложенная украинскими войсками С.В. Петлюры, Одесса была отрезана от прилегающих к ней сельских районов, откуда традиционно завозилось продовольствие. На все предложения добровольческого командования занять русскими частями эти районы, крайне важные для обороны города и его снабжения продовольствием, французы отвечали запретом, ибо стремились наладить отношения с Украинской директорией. В результате продукты резко подорожали и исчезли с рынка, развилась бешеная спекуляция.
Город жил исключительно морским привозом, и эту тяжелую ситуацию спешили использовать к своей выгоде торгово-промыш-ленники, пароходовладельцы и биржевики. Именно благодаря их действиям цены быстро росли. По концентрации спекулятивных элементов и плутократии, по градусу спекулятивной горячки Одесса сразу же превзошла тыловые центры всех белых фронтов. Чем слабее было положение города, тем больше предприниматели кидались в спекуляции и расточительство, не обращая внимания на безмерную нужду населения и белых войск, ничего не делая для смягчения хозяйственного кризиса.
Вдобавок с появлением союзных войск, штабов и дипломатических представителей Одесса стала центром «политического ажиотажа». Предприниматели и поддерживающие их общественные организации стали активно настраивать французское командование против Деникина и Особого совещания, доказывая их «реакционность» и убеждая, что Одесса не должна подчиняться Деникину: рассчитывали на заинтересованность французов в свободном вывозе сырья и продовольствия во Францию. Судовладельцы же надеялись при помощи интервентов добиться права на выход из Черного моря для выполнения выгодных, оплачиваемых валютой рейсов. И все вместе они немало преуспели, настроив французских военных и дипломатических представителей против Деникина10.
С чисто экономической точки зрения самым оптимальным и выгодным торговым партнером Добровольческой армии были независимая Грузия и занятая англичанами Батумская область. Во-первых, Грузия остро нуждалась в муке и продовольствии, которые до 1917 г. традиционно завозились с Кубани и в меньшей степени с Дона, и металлоизделиях, которые завозились большей частью с Дона и Украины. Во-вторых, Грузия располагала нефтепродуктами, которые прежде доставлялись по трубопроводу и железнодорожным транспортом из Баку в Батум и оттуда завозились в южные российские губернии, а также добывала собственный уголь в районе Поти. И в нефтепродуктах, и в угле на Белом юге была острая нужда. В-третьих, на территории Грузии были складированы огромные запасы военного имущества бывшего Кавказского фронта, стоимость которого оценивалась в миллиарды рублей и за счет которого Добровольческая армия могла полноценно снабжаться вооружением, боеприпасами, обмундированием, снаряжением, инженерным, медико-санитарным и прочим имуществом. В-четвертых, в регионе было несколько хорошо оборудованных коммерческих портов (Новороссийск, Таганрог, Батум и Поти), которые разделяли малые расстояния. В-пятых, в Грузии и на юге России было множество старых торговых фирм, имевших большой опыт экспортно-импортных операций в этом районе, и пароходных компаний и их судов, много лет совершавших рейсы между портами Черного и Азовского морей.
Но после провала переговоров с Грузией о товарообмене и возвращении Сочинского округа, захваченного грузинами, в сентябре 1918 г. Деникин принял решение закрыть сухопутную границу с Грузией для пропуска товаров - по сути ввел экономическую блокаду Закавказья.
Эта мера, однако, не могла отменить острейшую нужду населения Северного Кавказа и армии в керосине, бензине, смазочных маслах и других нефтепродуктах, которые можно было получить только из Батума. К тому же в Грузии были большие запасы коньяка и вин, спрос на которые на «добровольческой» территории, на Дону и Кубани неуклонно рос как среди чинов армии, так и той части населения, которая вовлекалась в спекулятивную горячку, зарабатывала легкие деньги и все глубже погрязала в «пире во время чумы». Эти и другие товары можно было с большой выгодой импортировать из Закавказья при условии экспорта туда зерна, муки и продуктов питания, в которых остро нуждалось население Грузии и Батумской области.
Поэтому, несмотря на конфликт и ежедневную угрозу вспышки военных действий между добровольческими и грузинскими
частями, многие торговые фирмы стремились использовать морской путь для товарообмена с целью нажиться на исключительно выгодной конъюнктуре, созданной отчасти и этим конфликтом. Как правило, это были средние фирмы, которые хорошо знали рынок Закавказья, не имели настолько громких и известных имен, чтобы можно было опасаться за коммерческую репутацию, но имели вполне приличные, средние по довоенным меркам, оборотные средства, чтобы можно было рискнуть их частью. Они настойчиво предлагали Особому совещанию и местным добровольческим властям привезти из Батума тысячи и десятки тысяч пудов нефтепродуктов и военное обмундирование в обмен на зерно, муку и продукты питания. Чтобы осуществить такую экспортно-импортную операцию (либо самостоятельно, либо в качестве контрагента государственного учреждения), необходимо было получить в «Доброволии» разрешение на вывоз определенного количества зерна в обмен на ввоз нефтепродуктов или обмундирования, а в Грузии - разрешение на вывоз нефтепродуктов или обмундирования в обмен на ввоз зерна и продуктов питания.
И многие торговцы получали такие разрешения и от грузинских властей, и от добровольческих. Исключения эти, несомненно, хорошо «подмазывались» взятками. А дав взятку, торговцы считали себя «в своем праве», ссылаясь на «изменения конъюнктуры рынка», менять к пользе своего кармана условия разрешений. Так, разрешительно-компенсационная система внешней торговли, едва зародившись стараниями Особого совещания и Отдела торговли, промышленности и снабжения, сразу обнаружила свои негативные черты, усугубленные повышенным риском, ибо каждое осложнение в отношениях между Добровольческой армией и Грузией порождало новые затруднения в получении разрешения и ставило под угрозу срыва уже заключенные сделки11.
В январе 1919 г. Лебедев представил в Особое совещание докладную записку, где развивал вынашиваемую им идею о централизованном регулировании внешней торговли. Будучи сторонником предельно жесткого регулирования в интересах казны, он считал, что «орган, регулирующий русскую внешнюю торговлю, должен быть единым для всей освобожденной от большевиков территории России, ибо нерациональным являлось бы допустить, чтобы отдельные губернии или области в организации настоящего дела исходили из разных принципов и каждая по-своему проводила вмешательство правительственной власти в дело товарообмена с заграницей». И «регулирование как экспорта, так и импорта в Россию товаров из-за границы должно быть сосредоточено, как то неоднократно высказывалось и в заявлениях представителей
держав Согласия, в организации, стоящей выше интересов отдельных групп населения, населяющих ту или иную территорию России... т. е. в Особом Совещании, а именно при Отделе торговли, промышленности и снабжения этого Совещания»12.
Идея эта разделялась всеми членами Особого совещания, и в феврале 1919 г., когда гражданский аппарат разворачивался в систему ведомств, на базе Отдела торговли, промышленности и снабжения было создано Управление торговли и промышленности. Структурно оно воспроизвело дореволюционное Министерство торговли и промышленности. Оперативное регулирование внешней торговли было возложено на Отдел торговли, занявший в Управлении главное место.
Лебедев совершенно оправданно и не без умысла ссылался на поддержку этой идеи странами Антанты: союзные миссии в Ека-теринодаре действительно добивались централизации регулирования экспорта и импорта. Но руководствовались они интересами своих стран: по их расчетам, централизованное регулирование облегчило бы скупку сырья на юге России и его вывоз, ввоз и реализацию европейских промтоваров и более того - занятие некогда ведущего места поверженной Германии в экспорте русского сырья. Без всякого стеснения они настаивали на том, чтобы добровольческие власти оказывали содействие вывозу сырья и продовольствия именно их торговыми компаниями и именно в их страны, одновременно создавая в черноморских портах надуманные препятствия для российских торговцев13.
Особенно активно против интересов созданных Деникиным объединенных Вооруженных сил на юге России (ВСЮР) действовала Великобритания. Оккупировав Закавказье в конце 1918 г., после поражения Германии и Турции, она вознамерилась не только эксплуатировать местные природные богатства, но и захватить сверхприбыльный в условиях послевоенного кризиса в Европе экспорт сырья с юга России. Не гнушаясь использовать зависимость ВСЮР от британского безвозмездного снабжения, едва начатого, Лондон оказывал давление на Деникина с целью добиться для своих торговых компаний режима наибольшего благоприятствования.
Те уже устремились в Закавказье и на юг России, рассчитывая сбыть скопившиеся запасы промтоваров (включая оставшиеся от войны вооружение и обмундирование, уже бывшее в употреблении), скупить и вывезти побольше сырья. Британские военные и дипломатические представители, которые распоряжались в портах Константинополя и Батума, оказывали им содействие и покровительство, облегчая проникновение в этот богатый сырьевыми ресурсами регион14.
В начале 1919 г. Деникин отправил в Закавказье своих представителей - установить контакты с британскими оккупационными властями и наладить отношения с правительствами Грузии и Армении. Особенно важно было восстановить торговые связи с Грузией и Батумской областью ввиду крайней необходимости закупок и ввоза угля, добываемого в районе Поти, и нефтепродуктов, доставляемых в Батум из Баку.
Однако в Тифлисе британские власти, активно поддерживая социалистическое правительство Грузии ради расчленения России, уклонились от содействия ВСЮР. Еще более циничной в отношении Белого юга оказалась позиция британской администрации Батума. Под шум заявлений, что передадут Батум Грузии, и опровергающих эти заявления сообщений, что Батумская область останется самостоятельной под протекторатом Великобритании, англичане установили полный контроль над портом и нефтепроводом из Баку и начали вывозить нефть и нефтепродукты, объявив их «трофеями», взятыми «у немцев». А с ними - и военное имущество со складов бывшего Кавказского фронта как «трофеи», взятые «у турок»15.
Вывоз осуществлялся английскими торговыми компаниями, действовавшими в качестве контрагентов правительства. Оккупационные власти делали все возможное, чтобы обеспечить им наибольшую выгодность операций, и ради этого всячески притесняли российских конкурентов. 22 февраля они ввели специальные разрешения на въезд частных лиц с юга России, причем получить их можно было только в Константинополе, в штабе генерала Дж. Милна, главнокомандующего британской армией на Балканах. Официально установили высокий курс фунта стерлингов и сравняли курс российского рубля с грузинской боной, тем самым вдвое понизив рыночный курс российских рублей разных выпусков, которые широко ходили в Батумской области16. В апреле распустили Совет по управлению Батумской областью, поскольку тот пытался защитить российские экономические интересы, и на все должности посадили английских офицеров. Причем во главе гражданского управления был поставлен некто Харрис, до войны работавший маклером на Лондонской бирже.
Так Великобритания стремилась занять место как минимум ведущего экспортера российского сырья, а как максимум - монополиста. Менее активно, но в том же направлении действовали Франция и Италия.
Столь явно обнаружившая себя антироссийская направленность внешнеторговой политики союзников заставила Особое совещание и предпринимательские круги, отодвинув на второй план
внутренние противоречия, искать способ совместного противодействия западным компаниям.
К тому же разрешительно-компенсационная система не столько способствовала развитию экспорта и импорта в интересах армии, сколько плодила взяточничество и спекуляцию. Средних размеров торговые фирмы, доставив товары на зафрахтованных пароходах, вынуждены были раздавать взятки за разрешение на вывоз и прибегать к посредническим услугам спекулянтов для реализации товаров и скупки сырья. В противном случае они рисковали разориться.
Наконец, по мере расширения территории, занимаемой Добровольческой армией, на юге появились крупные российские торгово-промышленные общества, возглавляемые известными предпринимателями - Рябушинскими, Второвыми и другими. Предлагая Деникину и Особому совещанию свои капиталы, торговый аппарат и средства транспорта, обещая привлечь к снабжению войск и населения крупные западные компании, они требовали правительственных гарантий и привилегий.
Все эти обстоятельства породили идею создания мощной коммерческой организации, которая объединила бы капиталы крупных фирм и работала бы при поддержке правительства.
В феврале 1919 г. Лебедев составил проект создания Южнорусского общества для внешней торговли. Обосновывая его в записке Особому совещанию, он настаивал на том, что «наиболее выгодной формой торговых отношений с заграницей явилась бы концентрация капиталов в руках коллектива, состоящего из мощных торгово-промышленных групп, с одной стороны, представителей потребительских групп в лице кооперативов - с другой, и, наконец, самого правительства».
По сути, Лебедев предложил прибегнуть к государственно-монополистическому регулированию: создать с долевым участием государства крупное акционерное общество, которое обладало бы монопольным правом на вывоз сырья и ввоз промтоваров на территорию ВСЮР и которое полностью контролировалось бы, а отчасти и управлялось, государством через своих представителей в правлении. Логика вполне понятна: такая структура могла бы в оптимальной степени сочетать интересы отечественного крупного капитала, ВСЮР и населения, а с другой стороны - противостоять натиску западных конкурентов и обращать сырьевые ресурсы занятой территории прежде всего на снабжение армии.
Кооперативы Лебедев приглашал вступить в общество исключительно из желания привлечь их капиталы и закупочно-торговый аппарат для самой тяжелой и наименее выгодной работы - закупки
сырья и продажи импортных промтоваров на внутреннем рынке. Но он отнюдь не собирался допускать их к самому выгодному делу - реализации сырья за границей. Ибо, во-первых, кооперативы являлись серьезными конкурентами крупных фирм, а во-вторых, командование и руководители гражданских ведомств относились к кооперативам с подозрительностью и даже враждебностью: они, дескать, сотрудничают с большевиками, и в них работает много социалистов, которые ничем не лучше, если не хуже, большевиков17.
В феврале Управление торговли и промышленности созвало совещание представителей кооперативных союзов, на которое были приглашены крупнейшие объединения юга России, включая донские и кубанские, - Центросоюз, Народный банк, Кубсоюз, Докат и Ювос. Их представители были ознакомлены с проектом Южнорусского общества для внешней торговли в расчете на вступление их в общество. Но те сразу сообразили: правительство хочет использовать кооперативный капитал для удовлетворения прежде всего нужд армии, а самой кооперации в этом «почтенном учреждении» отводится роль скромная и вспомогательная. И фактически ответили отказом. Видя такую реакцию, представитель Управления заявил, что кооперация, если не согласится вступить в создаваемое акционерное общество, то, «вероятно», будет вообще лишена возможности выходить на внешний рынок18.
Между тем Особое совещание приняло предложение Лебедева и 22 марта утвердило устав Южнорусского общества для внешней торговли. Уставный капитал общества составил 100 млн руб., из них пакет акций на 20 млн руб. получало правительство, а остальные акции распределялись между банками, торгово-промышленными компаниями и кооперативами.
Но создать это общество не удалось. Крупные компании, имевшие возможность войти в него, предпочли не столько искать правительственных привилегий и кредитов, сколько добиваться свободы рук, избавляться от государственного контроля. А средние и мелкие фирмы, не имевшие возможности попасть в общество, всеми правдами и неправдами искали свою нишу в экспорте и импорте.
Кооперативы же созвали в марте съезд представителей союзов юга России. Он вынес резолюцию с решительным протестом против попыток Управления торговли и промышленности «игнорировать при разработке и проведении экономических мероприятий голос кооперации, представляющей интересы свыше четырех миллионов объединенных производителей юга России». Решением съезда было создано внешнеторговое объединение кооперативных организаций - Южный совет кооперации по внешней торговле (Юксвет)19.
Наконец, многие центральные учреждения стремились вести свои собственные внешнеторговые операции, ссылаясь на чрезвычайную необходимость и срочность снабжения войск теми или иными предметами военного назначения, горюче-смазочными материалами и т. д. Это прежде всего - Главное интендантство и Управление продовольствия, заключавшие договора с фирмами на вывоз сырья и ввоз продуктов промышленности.
Развитие казенной внешней торговли, смешанной с частной, стимулировалось не только потребностями ВСЮР, но и предприимчивостью бюрократической верхушки, стремившейся, вступив в партнерские отношения с предпринимателями, попутно использовать свое служебное положение для получения доли прибыли от экспортно-импортных операций в виде взяток и «комиссионных». Эти операции проводились как «поставки на армию» и велись через контрагентов куда более сильными (в смысле влияния на главкома и его ближайших помощников) ведомствами, чем само Управление торговли и промышленности. А потому Отдел торговли, выдавая им разрешения на вывоз, мог только регистрировать эти операции, но никак не контролировать и тем более регулировать.
Таким образом, первые меры правительства Деникина по регулированию внешней торговли повели его к созданию государственно-монополистической структуры ради обмена ограниченных запасов сырья прежде всего на предметы военного снабжения для армии. Однако на этом пути оно столкнулось как со своекорыстием предпринимательских слоев, так и колонизаторским отношением к России союзников по Антанте.
Примечания
1 Савич Н.В. Воспоминания. СПб.; Дюссельдорф, 1993. С. 317, 357, 368.
2 Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 3. Берлин, 1924. С. 12, 238.
3 Там же. С. 240; Калинин И. Русская Вандея. М.; Л., 1926. С. 5.
4 Деникин А.И. Указ. соч. С. 133.
5 Лукомский А.С. Воспоминания. Т. II. Берлин, 1922. С. 279.
6 Деникин А.И. Указ. соч. Т. 5. Берлин, 1926. С. 281.
7 «Совершенно лично и доверительно!»: Б.А. Бахметев - В.А. Маклаков. Переписка, 1919-1951. Т. 1. М.; Стэнфорд, 2001. С. 138-139.
8 Деникин А.И. Указ. соч. С. 17.
9 Трубецкой Г.Н. Годы смут и надежд, 1917-1919. Монреаль, 1981. С. 94; Луком-ский А.С. Указ. соч. С. 278-279, 296.
10 Лукомский А.С. Указ. соч. С. 278-279, 296.
11 ГА РФ. Ф. 356. Оп. 1. Д. 44. Л. 1; Д. 45. Л. 17-18, 39, 57.
12 См.: Кин Д. Деникинщина. Л., 1927. С. 112.
13 ГА РФ. Ф. 356. Оп. 1. Д. 94. Л. 30; Д. 95. Л. 1; Лукомский А.С. Указ. соч. С. 197-198.
14 ГА РФ. Ф. 356. Оп. 1. Д. 45. Л. 75; Д. 53. Л. 67.
15 Лукомский А.С. Указ. соч. С. 140; Деникин А.И. Указ. соч. Т. 4. Берлин, 1925. С. 136, 144.
16 ГА РФ. Ф. 356. Оп. 1. Д. 45. Л. 75; Деникин А.И. Указ. соч. С. 144-145.
17 «Совершенно лично и доверительно!»... Т. 1. С. 139; Покровский Г. Деникинщина: Год политики и экономики на Кубани (1918-1919 гг.). Берлин, 1923. С. 179-180.
18 Покровский Г. Указ. соч. С. 180-181.
19 Там же. С. 179-181, 184.
