CC BY
29HISTORICAL AND ARCHEOLOGICAL SCIENCES
ПЕРВОЕ НАУЧНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ГАБОРА БАЛИНТА В РОССИЮ И ЕГО ПИСЬМА Н. И.
ИЛЬМИНСКОМУ: КАЗАНЬ-АСТРАХАНЬ-САНКТ-ПЕТЕРБУРГ (1872-1874 ГГ.)
Валеев Р.М.
ФГАОУВО «Казанский (Приволжский) федеральный университет»
Казань, Российская Федерация доктор исторических наук, профессор SCOPUS: 56684813900, ORCID: 0000-0002-5316-8187
Валеева Р.З.
Казанский инновационный университет им. В.Г. Тимирясова
Казань, Российская Федерация кандидат педагогических наук, доцент, заведующая кафедрой
SCOPUS: 56114757300 Хайрутдинов Д.Р.
Казанский инновационный университет им. В.Г. Тимирясова
Казань, Российская Федерация кандидат филологических наук, доцент SCOPUS: 56073269300, ORCID: 0000-0002-6619-4085
THE FIRST SCIENTIFIC TRIP OF GABOR BALINT TO RUSSIA AND HIS LETTERS TO N. I.
ILMINSKY:KAZAN-ASTRAKHAN-ST. PETERSBURG (1872-1874)
Valeev R.
Kazan (Volga region) Federal University Kazan, Russian Federation Doctor Sc. (history) Phd, Full professor SCOPUS: 56684813900, ORCID: 0000-0002-5316-8187
Valeeva R.
Kazan Innovative University named after V.G. Timiryasov
Kazan, Russian Federation Cand. Sc. (education), Associated professor SCOPUS: 56114757300 Hairutdinov D.
Kazan Innovative University named after V.G. Timiryasov
Kazan, Russian Federation Cand. Sc. (Philology), Associated professor SCOPUS: 56073269300, ORCID ID: 0000-0002-6619-4085
Аннотация
Габор Балинт (Gabor Balint de Szentkatolna, 1844-1913) — выдающийся венгерский языковед, монголовед и тюрколог, был одним из ведущих ученых и просветителей эпохи возрождения венгерской национальной культуры и идеологии второй половины XIX — начала ХХ в. Современная венгерская историография играет ведущую роль в изучении рукописного монголоведческого наследия этого ученого и просветителя Венгрии. Об этом ярко свидетельствуют различные публикации, посвященные Г. Балинту, одному из ведущих специалистов Австро-Венгрии и Европы в области исследования монгольского языка и фольклора, в том числе в «Журнале Евроазиатских исследований» («Journal of the Gabor Balint de Szentkatolna Society»), основанном в 2009 г.
Цель статьи — публикация трех неизвестных писем Габора Балинта Н. И. Ильминскому, написанных в период с декабря 1872 г. по ноябрь 1874 г. (из Санкт-Петербурга и Будапешта) после научной командировки в Казань и Астрахань и завершения путешествия в Монголию, которые хранятся в Государственном архиве Республики Татарстан (ГА РТ. Ф. 968. Оп. 1. Д. 93).
Abstract
Gabor Balint (Gabor Balint de Szentkatolna, 1844-1913) was an outstanding Hungarian linguist, expert in Mongolian and Turkic studies, one of the leading scholars and educators of the so-called Renaissance of Hungarian national culture and ideology of the second half of the 19th - early 20th centuries. Modern Hungarian historiography plays the leading role in studying the hand-written legacy of this researcher and educator. This is evidenced by a variety of publications dedicated to G. Balint, one of the leading experts of Austria-Hungary and Europe in the field of the Mongolian language and folklore, including ones published in the journal of Euro-Asian research called Journal of the Gabor Balint de Szentkatolna Society and founded in 2009.
The goal of this paper is to publish three previously unknown letters from Gabor Balint to N. I. Ilminsky written during the period from December of 1872 to November of 1874 (from St. Petersburg and Budapest) after his research trip to Kazan and Astrakhan and the completion of his travel to Mongolia. These letters are stored in the State Archives of the Republic of Tatarstan (coll. 968. aids 1. fol. 93).
Ключевые слова: Россия, Венгрия, Европа, Восток, востоковедение, тюркология, монголоведение, калмыковедение, Габор Балинт.
Keywords: Russia, Hungary, Europe, the East, Oriental studies, Turkology, Mongolian studies, Kalmyk studies, Gabor Balint.
Благодарности: Исследование выполнено при поддержке РФФИ проекты № 18-09-00331 и № 20-09-00385а.
Acknowledgements: The work has been performed under the RFBR projects № 18-09-00331 and № 20-09-00385a.
Введение
Проблемы истории и культуры венгров и венгерского языка, их происхождения, родства венгров и гуннов, поиска прародины и особенно изучения восточных языков (тюркского, арабского, монгольского, калмыцкого) и в целом Востока стали ключевыми в «Эпоху венгерских преобразований». Особо важный вклад в научные исследования по различным направлениям национальной истории и культуры Венгрии, в том числе в области ориенталистики, внесло Венгерское ученое общество (Magyar Tudos Tarsasag), созданное в 1825 г. и известное как Венгерская академия наук. В этих общественно-политических и академических процессах Габор Балинт, один из основоположников венгерской ориенталистики, сыграл значительную исследовательскую и просветительскую роль [Birtalan Agnes 2011, Birtalan Agnes 2014, Birtalan Agnes 2016; Bodor Andras 1994; Birtalan 2009; Obrusanszky Borbala 20076 364 - 367; Obrusanszky Borbala 2009; Obrusanszky Borbala 2010: 149 - 152; Кульганек 2013; Maracz Laszlo 2008: 559 - 570; и др.]. Выделяя ключевую особенность творчества Г. Балинта, известная венгерская ученая-монголовед Бирталан Агнеш (Birtalan Agnes) пишет: «While motivations of the majority of European researchers were merely scholarly, Balint — similarly to many other Hungarian researchers of the 19th century—was inspired by patriotic ambitions as well15, and the 19th century Hungarian movements in search of the nation's ethnic roots produced considerable scholarly achievements» [Birtalan Agnes 2014: 57]. [«Тогда как мотивация большинства европейских исследователей была сугубо научной, Балинт, подобно многим другим венгерским ученым XIX века, вдохновлялся также и патриотическими целями, а венгерские национальные движения XIX века, занимавшиеся поисками этнических корней нации, произвели довольно крупные научные достижения»]. Его научные интересы и исследования формировались не без влияния идей и творчества его предшественника — выдающегося венгерского ученого-ориенталиста Александра Цома дэ Кёрёша1, основоположника венгерской тибетологии и центральноази-атских исследований.
Основная часть
«Период реформ», венгерская революция (1848 г.), война за свободу (1848-1849 гг.), эпоха террора и репрессии (1849-1867 гг.) — все это явилось историческим фоном, сформировавшим в Австро-Венгрии новые условия для исследований национальной истории и культуры венгров, для появления новых общественных и академических идей, эти события дали толчок развитию классического образования в университетах Будапешта и Вены, создали благоприятные общественно-политические и научно-просветительские предпосылки для научных путешествий Габора Балинта в Россию и в дальнейшем в Халха-Монголию, Южную и Восточную Азию [Birtalan Agnes 2016].
Исследования Г. Балинта получили следующую оценку венгерских ученых: «The great Hungarian linguist, orientalist, Gabor Balint de Szentkatolna was a legendary Hungarian scholar of the 19th century. He studied theology, oriental languages and law; it is stated that he spoke about 30 different languages. Thanks to a support of the Hungarian Academy of Sciences, he reached Kalmykia for the first time in order to investigate the Mongolian language. He studied Tatar, Turkic, Finnish, Russian and other languages in the field, and with the help Janos Fogarasi2, great linguist of that time, travelled intensively in the northern part of Eastern Eurasia, did fieldwork in present-day Mongolia, which at that time made part of the Manchu-rian Empire. He stayed in Urga (nowadays: Ulaanbaa-tar) for years, and he studied the old literatures of the Mongols andManchu's. It is very likely that he was the first European scholar who collected runic scripts in Inner Asia, but unfortunately these collections disappeared. According to some whispers, Hunfalvy3, the librarian of the Hungarian Academy of Sciences had burned them, because Balint's work did not fit in his new theory of origin of Hungarians» [Obrusanszky Borbala 2009: 7]. [«Выдающийся венгерский лингвист, востоковед Габор Балинт де Сенткатолна был легендарным венгерским ученым XIX века. Он изучал теологию, восточные языки и право; утверждается, что он владел более чем 30 языками. Благодаря поддержке Венгерской академии наук, он
1 Кёрёши Чома Шандор (Korosi Csoma Sandor) (17841842) — венгерский филолог-востоковед.
2 Янош Фогараши (Janos Fogarasi) (1801-1878) —
венгерский юрист и филолог.
3 Янош Хунфальви д;^ Hunfalvy) (1820-1888) — венгерский географ, основоположник научной географии. Президент Венгерского географического общества (с 1872 г.).
впервые приехал в Калмыкию для изучения монгольского языка. В рамках своих полевых исследований он изучал татарский, тюркский, финский, русский и другие языки, а благодаря помощи Яноша Фога-раши, выдающегося языковеда того времени, он активно путешествовал по северной части Восточной Евразии, а также проводил полевые исследования на территории современной Монголии, которая в тот период была частью Маньчжурской империи. Несколько лет он жил в Урге (ныне Улан-Батор), где занимался изучением древних литератур монголов и маньчжуров. Весьма вероятно, что он был первым европейским ученым, собиравшим рунические рукописи во Внутренней Азии, однако к сожалению эти коллекции бесследно исчезли. Согласно некоторым слухам, Хунфальви, библиотекарь Венгерской академии наук, сжег их из-за того, что работы Балинта не вписывались в его новую теорию происхождения венгров»].
Венгерские ученые особо выделяют следующие основные работы Г. Балинта: «Parhuzam a magyar es mongol nyelv teren (1877). (Parallel between the Mongolian and Hungarian languages), Hornyaszky, Budapest»; «A tamul nyelv a turani nyelvek sanszkritja vagy van-e a magyarnak testvere? (1888). (Is the Tamul language the Sanskrit of Turanian languages, or Have the Hungarians Brothers and Sisters?) In: Erdelyi M6zeum. V. kotet I. fuzet. 33-55, 215-236»; «A mongol csaszarsag tortenete (1895). (The History of the Mongolian Empire) In: Erdelyi M6zeum. 121-128, 209-218, 248-259» и «A honfoglalas revizioja, vagyis a Mn, szekely, magyar, besenye, kun kerdes tisztazasa (1901). (Revision of the Hungarian Homeland Conquest or clarifying the Hunnic, Szekler, Hungarian, Pecheneg and Cuman questions), Kolozsvar, Maganki-adas» [Obrusanszky Borbala 2009: 9; 2009: 160-164]. Между тем его первые путешествия и научные исследования были связаны с формировавшимися в последней четверти XIX в. венгерской академической тюркологией, калмыковедением и монголоведением.
Его академические поиски были мотивированы известным в академических кругах так называемым «Угро-тюркским
противостоянием». «The debate between the two camps, on the one hand, the supporters of the Finnish and, on the other hand, the Turkish relationship to Hungarian, was called the «Ugor-Turkish War». In fact, the term 'war' is not as obscure as it seems at first sight because it was actually a continuation of the Hungarian-Austro-German political and military clash of 1848-1849. The 'battlefield' was this time not Hungary but the Hungarian identity, i.e. the quest for the origins of the Hungarians and their language. The German camp, including Hunfalvy and Budenz, pushed the Nordic relationship of the Hungarians; the Hungarian camp, including Fogarasi and Vambery, looked to the south for Hungarian relatives. Since the southern option was closer to the cradle of human culture and civilization than the Nordic one, it was favoured by the Hungarian camp and disliked by the German camp. Balint de Szentkatolna joined — how could he do anything else as a Szekely — the Hungarian
camp. The Szekely scholar was of the opinion that it was unacceptable for Germans, like Hunfalvy and Budenz to head the Department of Linguistics of the Hungarian Academy of Sciences and decide on the origin of the Hungarian language» [Maracz Laszlo 2010: 87] .[«Споры между двумя противоборствующими лагерями - с одной стороны, сторонниками теории родства венгерского языка с финским, а с другой - теми, кто был убежден в его близости к турецкому языку, получили название «угро-тюркской войны». На самом деле слово «война» здесь не настолько неуместно, как кажется на первый взгляд, потому что это противостояние стало продолжением венгерско-австрийско-немецкого политического и военного столкновения 1848 - 1849 гг. Однако на этот раз «полем битвы» стала не сама Венгрия, а венгерская национальная идентичность, т. е. поиск исторических корней венгров и их языка. Немецкий лагерь, в который входили в том числе Хунфальви и Буденц, настаивал на нордическом происхождении венгров; венгерский же лагерь, включавший в себя Фогараши и Вамбери, предпочитал искать этнических родственников венгров на юге. Поскольку «южная» версия происхождения этого народа была ближе к колыбели человеческой культуры и цивилизации, чем «северная», именно она предпочиталась венгерским лагерем и отвергалась немецким. Балинт Габор примкнул к венгерскому лагерю (да и мог ли он поступить иначе, будучи секеем). Секейский ученый придерживался мнения, что немцы - такие, как Хунфальви или Буденц - не имеют права возглавлять Отделение языкознания Венгерской академии наук и определять вопрос происхождения венгерского языка» ].
В спорах о генезисе венгерского народа и его языка, о взаимосвязи общих корней с финно-угорскими, тюркскими и монгольским языками принимали активное участие современники Габора Ба-линта, выдающиеся ученые-востоковеды Европы: Арминий Вамбери (1832-1913), венгерский востоковед, путешественник, полиглот, и Йозеф Буденц (1836-1892), немецкий языковед, профессор Будапештского университета, член-корреспондент Санкт-Петербургской академии наук. Как отмечает Maracz Laszlo: «The other scholar, who played an important role in Balint de Szentkatolna's further scientific career, was the Orientalist, Armin Vambery. Vambery was a traveller to Central Asia and he lectured in Turkish at the University of Pest. Although Hunfalvy designated the Finnish language as the most influential in the research of Hungarian language relationships already in 1861, Vambery kept advocating the genetic relationship between Hungarian and the Turkish-Mongolian languages, especially from 1870 on, when he published his study on 'Hungarian and Turkish-Tatar Cognates'. In order to prove that the Hungarian language was genetically related to Finnish, Hunfalvy invited the German linguist, Jozef Budenz (1836-1892), educated at the University of Gottingen, to the Hungarian Academy of Sciences. Budenz was however not successful in applying the methods of comparative Indo-
Germanic linguistics to Hungarian and Finnish. He at first even thought that Hungarian was related to Turk-ish» [Maracz Laszlo 2010: 87]. [«Другим ученым, сыгравшим важную роль в дальнейшей научной карьере Балинта Габора, стал востоковед Арминий Вамбери. Вамбери побывал в Центральной Азии и читал лекции на турецком языке в Университете Пешта. Несмотря на то, что в 1861 г. Хунфальви определил финский язык как наиболее важный для исследований родственных связей венгерского языка, Вамбери продолжал отстаивать теорию генетического родства между венгерским и тюрк-ско-монгольскими языками, особенно с 1870 г., когда он опубликовал свое исследование «родственных слов в венгерско и тюрко-татарском языках». Для того, чтобы доказать, что венгерский язык генетически родственен финскому, Хунфальви пригласил в Венгерскую академию наук немецкого лингвиста Йозефа Буденца (1836-1892), получившего образование в Геттингенском университете. Однако Буденц не преуспел в применении методов сравнительного индо-германского языкознания к венгерскому и финскому языкам. Поначалу он даже думал, что венгерский язык родственен турецкому»].
Г. Балинт обобщил языковые и литературные материалы, связанные с алтайскими, финно-угорскими и мертвым гуннским языками под общим названием «Туранские языки». Один из его ключевых лингвистических выводов сводился к тому, что венгерский язык является отдельной ветвью, а не частью финно-угорской или тюркской (алтайской) языковой семьи.
В 1871 г., после завершения университетского образования, Габор Балинт при поддержке Венгерской академии наук отправился в Россию для реализации своих первых в биографии и научной деятельности полевых исследований среди казанских татар и волжских калмыков. О начале этого научного пути он писал: «In the year 1871 I was in the possession of the theoretical knowledge of Turkish, written Mongolian, Manju and other Oriental languages, sent out by the majority of the Hungarian Academy of Sciences into Russia and Mongolia to study the Turk-Tataric and Mongolian spoken languages» [Balint de Szentkatolna Gâbor 2009: 167]. [«В 1871 г. я имел теоретические знания турецкого, письменного монгольского, маньчжурского и других восточных языков и был решением большинства членов Венгерской академии наук направлен в Россию и Монголию для изучения разговорных тюрко-татарского и монгольского языков»].
В Казани, Астрахани и Санкт-Петербурге он изучал татарский, монгольский (главным образом, калмыцкий) и некоторые финно-угорские языки. В 1874 г. он вернулся в Венгрию и начал активно работать над собранными материалами. В 1875-1877 гг. Г. Балинт преподавал в Будапештском университете азиатские языки (в том числе монгольский) и готовился к новым научным путешествиям в Центральную, Южную и Восточную Азию.
Его прибытие в 1871 г. в Казань и дальнейшие
полевые исследования среди калмыков в Нижнем Поволжье были связаны с глубоким интересом к письменному и устному наследию тюркских и монгольских народов, поиском историко-культурных связей венгров с другими народами Евразии, изучением места их происхождения и сходства с другими языками. Профессор Г. Балинт (G. Balint of Szentkatolna) в своем введении к работе «A Romanized Grammar of the East and West Mongolian Languages with popular Chrestomathies of both dialects» [«Написанная латиницей грамматика восточного и западного диалектов монгольского языка с популярными хрестоматиями обоих диалектов»] об итогах пребывания в Казани писал: «In this way I studied the North-Turk-Tataric tongue in the school of the Christian Tatars at Kazan, founded in consequence of the wise advice of N. I. Ilminski, an excellent knower of the Turk-Tataric dialects. It should be mentioned that the proportionally small herd (about 50 thousands) of the christianized North-Turks (Tatars) — mostly peasants of a basic education — exhibit in their genuine language (written with phonetically adapted Russian characters) much more than their far more numerous Mohamedan brethren — mostly town people — in their highly adultered language (mixture of Osmanly Turkish, Persian and Arabic). Such is the result of stagnation of Mohamedanism! The result of my studies at Kazan consisting of dialect is being edited by the Hungarian Academy of Sciences» [Balint de Szentkatolna Gabor 2009: 167]. [«Таким образом я изучал северное тюрко-татарское наречие в школе крещеных татар в Казани, основанной по мудрому совету Н. И. Ильминского, блестящего знатока тюрко-татарских диалектов. Нужно отметить, что относительно небольшое число (порядка 50 тысяч) христианизированных северных тюрок (татар), в основном крестьян по основному образованию, демонстрируют в своем родном языке (имеющем письменность на основе фонетически адаптированного русского алфавита) гораздо больше, чем их гораздо более многочисленные магометанские братья (в основном горожане) в своем весьма гибридном языке (смеси османо-турецкого, персидского и арабского). Таков результат застоя в развитии магометанства! Результат моих исследований этих диалектов в Казани в настоящий момент редактируется Венгерской академией наук»]. После возвращения из Монголии в 1875-1876 гг. в Будапеште Г. Балинт издал на венгерском языке книги, посвященные собранным литературным и фольклорным материалам, словарь и учебник грамматики казанских татар: «Произведения казанских татар с переводом» (1875), «Словарь казанских татар» (1876) и «Грамматическое пособие казанских татар. Фонология, морфология, синтаксис» (1876). В 1896 г. профессор Н. Ф. Катанов об одной из его работ писал: «В 1875 году в г. Будапеште появилась книга венгреского ученого Г. Балинта под заглавием «Kazani-tatar szovegek es forditas». В этом интересном сборнике помещено: 144 изречения (пословицы), 46 загадок,
64 народные песни и 41 песня отдельных лиц, 34 сказки, 7 рассказов о злых духах и 13 статей духовного содержания (на языке крещеных татар). В конце книги приложен венгресикй перевод всех текстов. Тексты транскрибированы литинскими буквами» [Образцы1896: 374].
В Казани не без влияния тюрколога и миссионера Н. И. Ильминского (1822-1891) он начал изучать татарский язык, в частности диалект и фольклор крещеных татар, а под руководством преподавателя монголо-калмыцкого языка в Казанской духовной академии В. В. Миротворцева4 — калмыцкий язык.
В период учебы в Санкт-Петербургской академии В. В. Миротворцев посещал занятия монголоведов А. В. Попова и К. Ф. Голстунского на восточном факультете Санкт-Петербургского университета. По окончании университетского курса В. В. Миротворцев выдержал экзамен «по предметам монголо-калмыцкого разряда восточного факультета: по монгольскому языку, истории монголов, калмыцкому языку, истории калмыков, татаро-джагатайскому наречию, практическим занятиям в означенных языках». В 1869 г. Совет Санкт-Петербургского университета утвердил его в степени кандидата монголо-калмыцкой словесности. В 1884-1891 гг. он возглавлял кафедру истории и обличения ламаизма, монгольского языка с бурятским наречием в Казанской духовной академии [Валеев 1998]5.
При изучении монгольского и калмыцкого языков Г. Балинт пользовался в основном пособием А.А.Бобровникова (1821-1865) «Грамматика монгольско-калмыцкого языка», изданная в Казани в 1849 г.
Во второй половине XIX — начале XX в. монголоведение в Казани в основном развивалось в Казанской духовной академии (КДА). С 1846 г. в православных миссионерских целях велось преподавание монгольского и калмыцкого языков. В 1854 г. указом Синода в КДА открылось специальное про-тивобуддистское (монгольское) отделение, которое должно было готовить преподавателей миссионерских предметов для академии и семинарий, а также
4 Миротворцев Василий Васильевич (1838-1891) — экстраординарный профессор по кафедре противомусульманских предметов Казанской духовной академии (КДА), кандидат монголо-калмыцкой словесности и инспектор КДА (с 1881 г.).
5 О традиции миссионерского востоковедения и монголоведения в Казанской духовной академии подробнее см.: Валеев Р. М. Из истории казанского востоковедения середины — второй половины XIX в.: Гордий Семенович Саблуков — тюрколог и исламовед. Казань: Каzan-Казань, 1993; Валеев Р. М. Казанское востоковедение: Истоки и развитие (XIX в. — 20-е гг. XX в.). Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1998; Валеев Р. М. Монголоведение в истории казанского востоковедения (XIX — нач. XX вв.) // Россия и Монголия сквозь призму времени: Материалы международной научно-практической конференции «Улымжиевские чтения — 3». Улан-Удэ: Изд-во Бурятского ун-та, 2007. С. 180-184; Валеев Р. М. Традиции монголоведения в Казани (XIX — начало XX в.) // Буддийская культура: история, источниковедение, языкозна-
практикующих миссионеров. Наряду с монгольским и калмыцким языками вводилось преподавание религии, истории, этнографии монгольских народов. Во многом в Казани Г. Балинт заметно испытал влияние традиции казанской миссионерской школы востоковедения, в частности монголоведения и буддолгии в Казанской духовной академии [Валеев 1993; 1998; 2019].
О следующем этапе своего научного путешествия в Астрахань в калмыцкие кочевья Г. Балинт писал: «From Kazan I went to Astrachan. There I was during seven months preoccupied with the spoken language of the Khalmiks among the pupils of the Khalmik Institute, aided in my task by Mr. Shamba, a Khalmik born, clever teacher of his own language at the male and female branch of the mentioned Institute. The number of the male pupils was at that time (in 1872) 72 and that of the female pupils about 25, representing nearly all tribes of the Khalmiks. Many of these pupils were studying surgery; many again were frequently admitted to the Russian gymnasium with good success» [Balint de Szentkatolna Gabor 2009: 167]. [«Из Казани я отправился в Астрахань. Там в течение семи месяцев я был поглощен изучением разговорного языка калмыков вместе с учениками Калмыцкого института. В этой моей задаче мне оказывал помощь г-н Шамба, урожденный калмык, талантливый преподаватель своего родного языка как в мужском, так и в женском отделении упомянутого института. Число учащихся мужского пола в то время (в 1872 г.) было равно 72, тогда как число таковых женского пола - около 25, и среди них были представлены почти все калмыцкие племена. Многие из этих учащихся изучали хирургию; многих успешно принимали в русскую гимназию»].
Известный петербургский монголовед И. В. Кульганек в своей рецензии, оценивая работу, посвященную текстам калмыцкого фольклора и народной культуры, собранным Г. Балинтом в 1872 г., отметила: «Предлагаемая монография представляет собой совместный труд венгерских и российских ученых. В ней представлены образцы фольк-
ние и искусство: Вторые Доржиевские чтения. СПб.: Петербургское востоковедение, 2008. С. 226-236; Валеев Р. М., Валеева Р. З., Федорченко Р. Г. Истоки научной традиции отечественной санскритологии, буддологии и тибетологии в Казанском университете (XIX век) // Буддийская культура: история, источниковедение, языкознание и искусство: Шестые Доржиевские чтения. СПб.: Гипе-рион, 2015. С. 366-379; Valeev Ramil M. et al. Historical and Confessional Study of the Peoples of the Middle Volga Region in the Kazan Theological Academy in the Second Half of the XIX — the Beginning of the XX Centuries) // Journal of Sustainable Development. 2015. Vol. 8. No. 4. Pp. 104-111; Валеев Р. М., Валеева Р. З., Федорченко Р. Г. Феномен университетского и миссионерского монголоведения в Казани: модели и направления институционализа-ции (1833-1919) // Монголоведение в Санкт-Петербурге: ретроспектива и современность. Программа. Тезисы. Международный круглый стол (10 июня 2019 г., Санкт-Петербург) / сост. И. В. Кульганек, Д. А. Носов. СПб.: Свое издательство, 2019. С. 8-10 и др.
лора астраханских калмыков и халха-монголов, собранные венгерским ученым второй половины XIX в. Г. Балинтом и хранящиеся в настоящее время в Отделе рукописей и редких книг Венгерской Академии наук. Эти ценные источники по истории языка, этнокультурной и фольклорной традициям калмыков представляют собой три рукописи, время создания их относится ко времени поездок ученого в калмыцкие степи и Монголию (1871-1874)» [Кульганек 2013: 99].
Обобщая период подготовки и путешествия в Ургу ученый писал: «In the month of February of the year 1873 I went with the recommendation of the R. Imp. Asiatic Department into Mongolia and there at da-Kurien (Russ. Urga) I became a welcomed guest of the R. Imp. Consul I.P. Shishmarov and his secretary I. V. Taderin, both excellent knowers of the Mongolian language. Again, I did not live under the tents of the Mongolians, but the mentioned consul was so kind to arrange for me the help of a Mongolian speaking Khara-lama (a Mongolian married clergyman), whohad wandered in several parts of Mongolia, and a Mongolian yamun officer for the Manju language. For 155 days I did nothing else than writing down phonetically all things my lama or the persons he called to me were able to dictate to me. I read the whole fable of Geser Khan with my lama and transcribed it in the spoken language. I must remark that my lama was not literate; nevertheless, he was cleverer and more experienced than many of the learned ones. I tried with that class of people, too, but it did not go well, because the learned persons can not dictate else than by syllabifying the matters they had once memorized and the Mongolian language syllabified after the writing sounds is indeed very different from the spoken one. At my Manju studies I experienced the usefulness of Romanized dictionaries of the Manju language, published by the late Conon von Gablentz, which though a small tome, contains nearly all words of very large native dictionaries» [Balint de Szentkatolna Gabor 2009: 168]. [«В феврале-месяце 1873 года я отправился с рекомендацией Российского имперского азиатского отделения в Монголию, и там в да-Курьен (рус. Урга) я был радушно принят Консулом Российской империи И. П. Шишмаровым и его секретарем И. В. Тадериным, двумя прекрасными знатоками монгольского языка. Опять же, мне не довелось жить в палатках вместе с монголами, но упомянутый консул был невероятно любезен, отрядив мне в помощь монгологоворящего Хара-ламу (женатого монгольского священнослужителя), который бывал в нескольких частях Монголии, а также монгольского офицера-ямуна, говорящего на маньчжурском языке. На протяжении 155 дней я только и делал, что записывал в фонетической транскрипции все, что лама и люди, которых он призывал на помощь, сумели мне продиктовать. Вместе с ламой я прочел целиком всю легенду о
6 Бела Иштван Мария Сеченьи ^ёЛепуШё1а) (18371918) — венгерский путешественник, картограф, член Венского географического общества (с 1904 г.).
Гэсэр-хане и записал ее транскрипцией на разговорном монгольском. Должен отметить, что лама был неграмотен; тем не менее, он оказался умнее и опытнее, чем многие из тех, что владеют грамотой. Я пытался общаться и с этим классом людей, но от этого вышло мало толку, поскольку обученные грамоте монголы не могут диктовать иначе, чем разделяя на слоги то, что они когда-то выучили, а монгольский язык, заученный по слогам с письменности - совсем не то же самое, что устный монгольский язык. Изучая же маньчжурский язык, я ощутил пользу от словаря маньчжурского языка, записанного латиницей и опубликованного покойным Кононом фон Габленцом. Это совсем небольшой томик, но он содержит почти все слова, употребляемые местными маньчжуроговорящими людьми» ].
В дальнейшем, после посещения Казани, Астрахани, Санкт-Петербурга и Халха-Монголии (1871-1874 гг.), в 1877-1878 гг. Г. Балинт посетил Восточную Азию в составе научной экспедиции, организованной графом Бела Сеченьи6, сыном графа Иштвана Сеченьи. Во время этой экспедиции Балинт Габор уже сосредоточился на своих дравидийских и тамильских исследованиях. В 1895 г. он участвовал в венгерской научной экспедиции на российский Кавказ [Maracz Laszlo 2010: 84-93]. Основным итогом данной экспедиции стали подготовка и издание Г. Балинтом «Кабардинско-венгер-ско-латинского словаря» (Lexicon Cabardico-Hungarico-Latinum. (Kolozsvariensi, 1904), а также ряда работ, посвященных истории и культуре адыгов [Szentkatolnai Balint Gabor 1900].
Выводы
Особый интерес представляет рукописное наследие Габора Балинта, посвященное истории и культуре калмыков, а также его неопубликованные письма Н. И. Ильминскому, написанные на русском языке и имеющие небольшие фрагменты на татарском языке, что свидетельствует о хорошем уровне владения венгерским ученым Г. Балинтом письменным русским и татарским языками. Ниже предлагаем ознакомиться с полностью неопубликованными письмами исследователя, хранящимися в Государственном архиве Республики Татарстан (Ф. 968. Оп. 1. Д. 93). Орфография автора сохранена. Данное эпистолярное наследие выдающегося венгерского ученого и просветителя рубежа ХХ в. является бесценным источником и дополнением к его письмам написанным в венгерскую Академию наук в ходе его путешествий на Восток. В целом три письма Г. Балинта Н. И. Ильминскому относятся к 1872-1874 гг. и связаны с его путешествиями по Российской империи (три важных этапа: Казань — Астрахань — Санкт-Петербург) и Халха-Монголии (Урга), а также с его возвращением в Будапешт. Его рукописные письма, отправленные Н. И. Ильмин-скому уточняют многие детали его научной биографии и путешествия в Россию и Монголию, а также
Путешествовал по Индии, Индокитаю, Японии, Китаю, Индонезии, Западной Монголии, Тибету, Сомали, Океании и России.
являются бесценными автографами выдающегося венгерского ученого и мыслителя Г. Балинта. Во многом эти письма ярко показывают научные и культурные связи России и Венгрии.
Приложение: Письма Г. Балинта Н. И. Иль-минскому
№ 1
Многоуважаемый Николай Иванович!
Прежде всего поздравляю Вас с вашим новым местом, чистосердечно желавши Вам долговечность в пользу бедных, которым путь цивилизаций Вы первый показали всеми средствами и даже жертвованием и которых на этом укрепить только Вы один можете: в пользу бедных сказал я, ибо только одна цивилизация может различить человека от животного и таким образом избавить его от рабства природы, т. е. от бедности.
Вы, вероятно, в том убеждении, что я уже возвратился в Венгрию, как и намерен был: но так, как при моем прибытии в Ст. Петербург венгерская Академия наук вновь свое желание объявила, что путь в Монголию необходим для изучения народного монгольского языка и для собирания материалов из народного бытия, таким образом и я поре-шился исполнить это предприятие.
Я намерен отправиться в дорогу в первых числах февраля по-вашему потому, что ехать через Сибирь зимой гораздо скорее и удобнее, чем летом. И так как мой путь чрез Казань ведет, я надеюсь с Вами и с прочими знакомыми видеться и вместе надеюсь, что найду в Казани сопутешественника, что для меня во всех отношениях было бы приятно.
Что касается до моего Ст. Петербургского занятия, то я могу известить Вас, что кроме других филологических учений и с финским языком знакомился, и теперече занимаюсь манджурским языком.
Наконец поздравлявши Вас и прочих знакомых моих с наступающим праздником и кланявши милостивой государыне Вашей супруге, остаюсь Вашим прямосердечным почитателем Гавриил Андреевич Балинт.
Ст. Петербург.
9/21 декабря 1872 года.
На Васили-острове по большому проспекту. №2 5. Кв 13.
N3. Мин бу баш шегерга килганемнан сун Бачлей агайга бер хат ойзыб жибареб бу багытка ча-клы жевабга котоб тордым, ама пайдасыз: ул чын татар кук жалкау булгачтан жеваб жибармаган бугай: шулай туруб тороуы бик мактанылган наста то-гул, алай булса да анар да бары жамагатына да куб селам айтеагезлэ.
Баурла. [ГА РТ. Ф. 968. Оп. 1. Д. 93. Л. 21-22].
№ 2
Многоуважаемый Николай Иванович, милостивый Государь!
Когда я на возвратном пути из Монголии Вас посетил и бывши Вами так гостеприимно принят во время моего прощания с Вами, то я дал обещание писать Вам как только мое дело в порядке будет. Теперь я намерен исполнить это обещание, хотя са-
мое условие еще далеко, несмотря на то, что я неделя тому назад, что я воротился в Венгрию, откуда это настоящее письмо и пишу. До 23 аго числа января я жил не в Ст. Петербурге а в Сестрорецке на 36 верст от Ст. Петербурга, для того, чтоб беречь деньги и иметь практику в финском языке, который я почти начисто забыл было в Монголии.
Мое место, профессорат для восточных языков у Клаузенбургского университета в Трансилвании только в виде.
Мне прочем все равно, я отдаю мой краткий расчет о моих трудах, и если я не надо в Венгрии, то я ворочусь в Россию, и там ищу себе место для меня уже не чужа русская жизнь и я довольно грустным сердцем оставил Россию и в ней Ст. Петербург и его окрестности.
Много у меня знакомых здесь в Будапеште и однако же так чужим показывается все, будто бы я не мадьяр. Это верно, что много нового видать, которое прежде не было или не так как оно ныне есть.
Я теперь начал написать краткий расчет о том, что я делал в Казани, каким образом учился я татарскому языку. Вы и Бачлей агай большую роль будете играть, так как я Вам должен за то, что я знаю из татарского языка, за материалы я должен тогдашним ученикам преимущественно Борису Симеоновичу (?).
Я намерен после составить из собранных мною материалов три хрестоматии, одну крещено-татарскую, одну калмыцкую и одну монгольскую.
Очень большую обязанность делали бы Вы мне, если б выслать мне переводы на вотяцкий язык сделанные Борисом; транспорт я заплатил бы. Моих книг я еще не получил, хотя гораздо раньше моего выезда отправил было, и так не мог я отдать лишние экземпляры подаренные Вами мне академии или нашим филологам.
У нас весна теперь начинается, но еще придется топить раз в день. От большого неурожая все дорого стало у нас, кроме квартиры. После этих кланявшись Вам и надо мне Вашей супруге, г-ну Готвальду, Бачлей агайга, Радлову и всем знакомым остаюсь Вашим обязанным почитателем Г. Ба-линт
В Будапеште 3/15 фев[раля] 1874.
Мой адрес:
Monsieur Gab. Balint
Budapest
Konigsgasse № 77. Hongrie [ГА РТ. Ф. 968. Оп. 1. Д. 93. Л. 19-20 об.].
№ 3
Многоуважаемый Николай Иванович!
Ваше долго ожиданное письмо получить служило мне большой радостью. Благодарю Вас за то, что Вы не жалели трудиться отвечанием на мои письма и на мои спрашивания. Ваши усердечные приветы я передал господам, коим следовало; они все со своих сторон вам также кланяются.
Я хотел в тот час, как я получил Ваше письмо, писать снова к вам, но пока я со всеми господами встретился время прошло и получил письмо от Ба-
глей агай, которое я должен был перевести на ма-дярский язык для одной не политической газеты как редкость.
Этими делами опять прошло несколько времени и пришло письмо Бориса Гаврилова, которое г-ну Буденцу, как официальному знатоку этого рода языкам было мною передано.
Этаким образом опоздался я отвечать на Ваше меня очень одолжающее любезное письмо; мне было бы лучше, если я в настоящем ответе, кроме выражения моей благодарности, ничем Вас беспокоить испринужен был, но что же делать; когда нет другого с кем советоваться.
Стихотворение то, в котором Бакый дидей [etc] предмет моего спрашивания был целиком этак звучит.
Быйыл теккан бурекемне
Аннекай узен койсана!
Газиз минем балакайым
Бакый дидей сойсана!
Татарин который должен вступать в службу в армию говоритъ с отцом, что папаше, шапку мою' сошитую в этом году надейка себе, и часто сказавши, что мой сынок (Бакый) молодец, его люби.
У нас есть птица по-латински [Gyto] falco называемая, которую мы Керечан называем, татарское кара чай не это ли?
Я просил и Василий агая мне написать, что аша/штыр/гал/амак и кара/штыр/гала/мак verbafre quentativa имеют ли еще товарищев или нет. Я хо-телъ бы знать что, от8 глаголов кончающихся на гласную букву всегда этаким образом, т. е. прибавлением штыргала производясь ли frequentative?9
Мне очень жалко, что я не собирал у крещенных татар слова с аллитерацией как н[а] пр[имер] барача]а. Кейем салым. [etc].
Будьте так великодушны и обрадывайте меня Вашим богатым ответом.
Я кланяюсь всем хорошим знакомым и желаю всем всех благ из чистого сердца.
Ваш. Вам обязаннейший Гавриил Балинт.
В Будапеште. Дек[абря] 9 / 26 нояб[ря]. 1874.
У нас погода очень дождливая, зима не хочет явиться. [ГА РТ. Ф. 968. Оп. 1. Д. 93. Л. 17 — 18 об.].
Список литературы
1. Валеев 1993 — Валеев Р. М. Из истории казанского востоковедения середины — второй половины XIX в.: Гордий Семенович Саблуков — тюрколог и исламовед. Казань: Каzan-Казань, 1993. 104 с.
2. Валеев 1998 — Валеев Р. М. Казанское востоковедение: Истоки и развитие (XIX в. — 20-е гг. XX в.). Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1998. 380 с.
3. Валеев 2019 — Валеев Р. М. Ориенталистика в Казанском университете (1807 — 20-е гг. XX в.). Lambert, 2019. 303 с.
4. Кульганек 2013 — Кульганек И. В. Рец. на: Kalmyk Folklore and Folk Culture in the mid-19th
Century. Philological Studies On the Basis of Gabor Balint of Szentkatolna's Kalmyk Texts / ed. by A. Birt-alan with the collaboration of Tamara Gorjajevna Basangova (Bordzanova) and with the assistance of Baira Basangovna Gorjajeva. Budapest, 2011. 380 p. // Mongolika-XI. Сб. ст. СПб.: Петербургское востоковедение, 2013. С. 99.
5. Образцы народной литературы казанских татар. А. К Насыров // Известия общества археологии, истории и этнографии. 1896. Т. XIII. Вып. 5. -С. 374 - .
6. Balint de Szentkatolna Gabor 2009 — Balint de Szentkatolna Gabor. Preface of the Romanized Grammar of the East and West Mongolian Languages with Popular Chrestomathies of Both Dialects' / translated from Hungarian and Introduction by Borbala Obrusanszky // Journal of Eurasian Studies. October-December 2009. Vol. I., Iss. 4. Рр. 165-171.
7. Birtalan 2009 — Birtalan A. Gabor Balint of Szentkatolna. A Romanized Grammar of the East- and West-Mongolian Languages. With popular Chrestomathies of both Dialects. Budapest, Library of the Hungarian Academy of Sciences — Csoma de Koros Society. Budapest, 2009. 222 p.
8. Birtalan Agnes 2011 — Birtalan Agnes. Kalmyk Folklore and Folk Culture in the mid- 19th Century Philological Studies on the Basis of Gabor Balint of Szentkatolna's Kalmyk Texts. Edited by Agnes Birtalan with the collaboration of Tamara Gorjajevna Basangova (Bordzanova) and with the assistance of Baira Basangovna Gorjajeva Judit Pokoly and Kingsley Smith were consulted concerning the English translation. Budapest, 2009. 380 p.
9. Birtalan Agnes 2014 — Birtalan Agnes. Gabor Balint of Szentkatolna (1844-1913) and Wladyslaw Kotwicz (1872-1944) on the Kalmyk Language // Rocznik Orientalistyczny. 2014. T. LXVII., Z. 1. Pp. 55-75.
10. Birtalan Agnes 2016 — Birtalan Agnes. The Open-hearted People of Chinggis Khan. Чингис хааны цагаан сэтгэлт ард тYмэрн, Ulanbator: Embassy of Hungary in Mongolia; ELTE Department of Mongolian and Inner Asian Studies; Mongolian National University of Education, 2016. 229 p.
11. Bodor Andras 1994 — Bodor Andras. Szentkatolnai Balint Gabor, a nyelvtudos // Szentkatolnai Balint Gabor. Kolozsvar: Az Erdelyi M6zeum-Egyesulet Kiadasa, 1994. Рр. 6-12.
12. Maracz Laszlo 2008 — Maracz Laszlo. The Origin of the Hungarian Language // Selected Studies in Hungarian History / ed. Laszlo Botos. Budapest: Hun-idea, 2008. Рр. 559-570.
13. Maracz Laszlo 2010 — Maracz Laszlo. Gabor Balint de Szentkatolna (1844-1913) and the Study of Kabardian // Journal of Eurasian Studies. April-June 2010. Vol. II, Iss. 2. Рр. 84-93.
14. Obrusanszky Borbala 2007 — Obrusanszky Borbala. Szentkatolnai Balint Gabor ujraertekelese // Magyar Tudomany. - 2007. - № 3. - P. 364-367.
7 Слово вставлено на строкой.
8 Вставлено над строкой.
9 Латин., Англ.: Многократный.
15. Obrusanszky Borbala 2009 — Obrusanszky Borbala. Gabor Balint de Szentkatolna // Journal of Eurasian Studies. January-March 2009. Vol. I., Iss. 1. Pp. 7-9.
16. Obrusanszky Borbala 2009 — Obrusanszky Borbala. Gabor Balint de Szentkatolna: Western-Mongolian (Kalmukian) Texts // Journal of Eurasian Studies. July-September 2009. Vol. I., Iss. 3. Pp. 160-164.
17. Obrusanszky Borbala 2010 — Obrusanszky Borbala. Gabor Balint de Szentkatolna: Eastern-Mongolian Songs // Journal of Eurasian Studies. October-December 2010. Vol. II, Iss. 4. Pp. 149-152.
18. Szentkatolnai Balint Gabor 1900 — Szentkatolnai Balint Gabor. Kabard Nyelvtan. Gram-matica Cabardica, seu lingua progeniei Hunnorum. Chazari et Utiguri dictum. Kolozsvar, 1900.
19. Valeev R. M. From the history of Kazan oriental studies of the mid-second half of the XIX century: Gordiy Semenovich Sablukov — Turkologist and Islamic scholar. Kazan: Kazan-Kazan, 1993. 104 p. (In Russ.)
20. Valeev R. M. Kazan Oriental Studies: Origins and Development (XIX century — 20th century XX century). Kazan: Publishing House of Kazan University, 1998. 380 p. (In Russ.)
21. Valeev R. M. Orientalism at Kazan University (1807 — 20s of the 20th century). Lambert, 2019. 303 p. (In Russ.)
22. Samples of folk literature of the Kazan Tatars // Proceedings of the society of archaeology, history and ethnography. 1896. Vol. XIII. Issue 5. - P. 374 - . (In Russ.)
ВПЛИВ Р1ВНЯ Ф1НАНСУВАННЯ ПОТРЕБ ЗБРОЙНИХ СИЛ УКРАШИ НА ЧИСЕЛЬН1СТЬ ОФЩЕРСЬКОГО СКЛАДУ В 1СТОРИЧНОМУ АСПЕКТ
Дрок Л.В.
доцент кафедри вшськовог пгдготовки Нацюнального унгверситету оборони Украши 1мет 1вана Черняховського, (Kuïe) ORCID.ID: 0000-0002-2434-4372
THE INFLUENCE OF THE LEVEL OF FINANCING THE NEEDS OF THE ARMED FORCES OF UKRAINE ON THE NUMBER OF OFFICERS IN THE HISTORICAL ASPECT
Drok L.
Lecturerofthedepartmentofmilitarytraining National DefenceUniversityof Ukrainenamed afterlvanCherniakhovskyi, (Kyiv) ORCID.ID: 0000-0002-2434-4372
Анотащя
На OCHOBÎ статистичних даних фшансування потреб Мшютерства оборони Украши в юторичнш рет-pocneKraBi коротко проаналiзовановплив економiчного фактору реформування тарозвитку арми на чисе-льшсть посад oфiцepiв Збройних Сил Украши в перюд 1991-2016 роки.
Дослщжено фшансове забезпечення вимог програмних та доктринальних докуменпв з реформування украшсько1 арми вщносно валового внутршнього продукту.
Розкрито змши чисельносп посад oфiцepiв в Збройних Сил Украши у пpoмiжoк часу з 1991 до 2016 роки на ocнoвi показнишв асигнувань потреб арми.
Доведено, що на змши статистичних показнишв кшькосп посад oфiцepiв на етапах реформування та розвитку структури Збройних Сил Украшибезпосередньо впливала eкoнoмiчна полггика держави.
Наукова новизна одержаних результалв полягае у вивчeннi взаемозв'язку piвня фiнанcування аpмiï та аналiзi статистичних даних чисельносп посад офщерського складу в хoдi виконання програмних докуменпв реформування Збройних Сил Украши.
Abstract
Based on statistical data on financing the needs of the Ministry of Defense of Ukraine in historical aspect the influence of the economic factor of army reform and development is briefly analyzed on the number of positions of officers of the Armed Forces of Ukraine in the period 1991-2016.
The financial support of the requirements of program and doctrinal documents is investigated on reforming the Ukrainian army relation to gross domestic product.
Changes in the number of positions of officers in the Armed Forces of Ukraine in the period from 1991 to 2016 on the basis of indicators of the allocation of army needs are revealed.
It is proved that the changes in the statistical indicators of the number of officer positions at the stages of reforming and developing the structure of the Armed Forces of Ukraine were directly influenced by the economic policy of the state.
The scientific novelty of the obtained results is the study of the relationship between the level of funding of the army and the analysis of statistical data on the number of officer positions during the implementation of program documents on the reform of the Armed Forces of Ukraine.
Ключов1 слова: офщерський склад, чисельшсть посад oфiцepiв, фшансування потреб арми.
Keywords: officer corps, number of officer positions, financing the needs of the army.
