CC BY
38
В.И. Терентьев УДК 394+316.6
ОБЩЕЕ И ОСОБЕННОЕ В ЭТНИЧЕСКОЙ САМОИДЕНТИФИКАЦИИ ЗАПАДНЫХ МОНГОЛОВ (КОНЕЦ XIX - НАЧАЛО XX ВЕКА)
Аннотация
В статье анализируются внутренние факторы формирования и поддержания этнического самосознания народов Западной Монголии и их внешние отличия как между собой, так и в сопоставлении с представителями этнического большинства - халха-монголами. К числу важнейших внутренних факторов относятся родовая и этническая принадлежности, представление о «родной земле», религиозное самосознание и историческая память о культурных героях. Из внешних отличий, фиксируемых российскими путешественниками конца XIX - начала XX в., выделяются диалектные особенности, специфика менталитета, хозяйственные занятия, одежда и некоторые другие элементы материальной культуры. По имеющимся источникам проводится анализ процедуры самоидентификации западных монголов на рубеже XIX-XX вв. Выявляются компоненты формирующегося этнического самосознания западных монголов, которые будут актуальны в начале XXI века.
Ключевые слова: Монголия, западные монголы, этническое самосознание, самоидентификация, этнонимика, репрезентация, самость, инаковость
Vladislav I. Terentyev
THE GENERAL AND THE PARTICULAR IN THE ETHNIC IDENTIFICATION OF WESTERN MONGOLIANS (IN THE LATE 19th - EARLY 20th CENTURY)
Abstract
The article analyzes the internal factors of formation of ethnic self-identity of the peoples from Western Mongolia. External differences between western Mongols themselves and in comparison with the Khalkha Mongols who are the country's ethnic majority, are being considered. The tribal and ethnic affiliation, the concept of "native land", religious identity, historical memory of cultural heroes, according to the author are the most important internal factors of their ethnic identity development in the late 19th - early 20th centuries. Outside observers (Russian travelers) have recorded dialectal features, a specific mentality and economics, clothing's differences and other details of material culture. The procedure of western Mongols' self-identification that will be topical in the early 21st century has been researched.
Key words: Mongolia, western Mongols, ethnic self-identity, self-identification, ethnonymics, representation, selfhood, otherness
О характере этнического самосознания представителя любой из формирующейся этнической общности Западной Монголии можно говорить только с появлением в конце XIX в. этнографических работ по данному региону. Сторонние наблюдатели, которыми являлись российские путешественники, всегда отмечали этнокультур-
ные особенности населения Западной Монголии в сравнении с этническим большинством (хал-ха) и внутренние различия между собственно «племенами» Западной Монголии. По переписи 1918 г. численность западных монголов составляла примерно 50 тыс. чел. (9%), халха - 492 тыс. чел. (91%) [1, с. 34].
Терентьев Владислав Игоревич, кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры англо-америковедения Монгольского национального университета (Монголия, Улан-Батор), e-mail: vlad33@bk.ru
Vladislav I. Terentyev, Cand.Sc. (History), Chair of English and American Studies of the Mongolian National University (Ulaanbaatar, Mongolia), e-mail: vlad33@bk.ru
© Терентьев В.И., 2017
ПРОБЛЕМЫ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ. 2017/1 (75)
«Западными монголами» в данной статье условно именуется сообщество (конгломерат) народов, проживавших на территории Кобдоско-го округа - административно-территориальной единицы империи Цин, приблизительно соответствующей границам современных Баян-Ульгийского, Ховдского и Увс аймаков Монголии. В пределах округа была размещена основная часть ойратов - населения Джунгарского ханства, покорённого в середине ХУШ в. маньчжурами. К сегодняшнему дню потомки ойратов, укрепив своё этническое самосознание, оформились в девять народов: баяты, дербеты, захчины, мингаты, олёты, торгуты, хошуты, хотоны и алтайские урянхайцы. С этнонимами, обозначающими современных западных монголов, их предки рубежа Х1Х-ХХ вв. соотносили себя не всегда однозначно, что говорит о неустойчивом характере их этнического самосознания, которое академиком Ю.В. Бромлеем трактуется как осознание членами каждого из этносов своей специфической общности, выражаемое в соотнесении себя с определённым этнонимом [2, с. 173].
В традициях XIX в. в отношении народов Монголии использовались понятия «племена» и «поколения». Известный китаевед Н.Я. Бичу-рин писал, что Монголия «населена одним Монгольским племенем, разделённым на множество поколений. Сей народ говорит одним языком, который даже мало разнится с местными наречиями...» [3, с. 156]. Монголовед-энциклопедист Г.Н. Потанин фактически заложил понимание двух больших групп монголов: восточных и западных. Под вторыми он понимал «различные племена, по языку ближе всего стоящие к татарскому племени» [4, с. 19]. По причине сложности определения этнического характера категории «племя» нами в отношении западных монголов рубежа Х1Х-ХХ вв. используется термин «этническая общность» (синоним - «народ») - общее обозначение для всех типов этноса [2, с. 57-58].
Современные исследователи неоднократно пытались обозначить перечень этнокультурных отличий западных монголов от халха. Венгерский историк А. Бирталан на основе анализа рукописей, составленных ламами, утверждает, что в середине XIX в. общемонгольская идентичность основывалась на представлении о величественной эпохе Чингисхана, религии и ксенофобии по отношению к китайским торговцам [5,
с. 38]. Китайский историк Бу Мункээ и монгольский культуролог О. Чулуунбаатар в качестве таковых перечисляют специфику этнического состава, высокую административную роль князей, диалекты, нетипичные для кочевников хозяйственные занятия, письменность [6], эпические сказания о Галдане Бошогту хане, Амурсане, Чингунжаве, также музыкальные хвалы Алтаю, тамги, особенности покроя одежды [7, с. 167].
На каждом из этапов социализации личности в её этнической самоидентификации главные роли играют разные факторы. Ведущее место в самосознании традиционного общества западных монголов занимало соотнесение себя с определённым родом. Это было присуще человеку как в детском возрасте, так и на протяжении всей его жизни. Через семейное воспитание, образ жизни и обычаи у человека формируются представления об особенностях своего народа. В процессе социализации и активизации контактов с представителями других культур на этническое самосознание человека начинают влиять новые обстоятельства.
Одним из важнейших факторов, формирующих этническое самосознание, является представление о «родном месте, родном кочевье, родине» (монг. нутаг). Любой монгол, живущий в пределах сезонных пастбищ, выстраивает своё мировосприятие через знакомые ему с детства ландшафты. Данный феномен нередко упускался из виду исследователями, он не исчезнет в период социализма и будет иметь большой вес у монголов XXI в.
Выявление и описание родового состава этнической общности является классическим исследовательским сюжетом в этнографии [8]. Не приводя списки многочисленных родов каждой из западномонгольских этнических общностей, опишем нехарактерные случаи, наблюдаемые у некоторых из них.
Мингаты перечисляли Г.Н. Потанину серию названий кости (рода). Олёты, по его сведениям, не знали родовых подразделений [4, с. 39-40]. Вопреки этому, Г.Е. Грумм-Гржимайло со ссылкой на неопубликованную рукопись Б.Я. Влади-мирцова приводит названия 22 костей олётов [9, с. 254]. Сам же Б.Я. Владимирцов отмечал, что дербеты забыли родовое деление, которое сохранилось только в названиях их сомонов1 [10, с. 56], но это шло в разрез с распространённой
1 Сомон - с 1924 г. административно-территориальная единица в Монголии. ПРОБЛЕМЫ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ. 2017/1 (75)
у них экзогамией, фиксируемой Г.Е. Грумм-Гржимайло [9, с. 199]. Тогда на чём основан список из 23 дербетских родов, составленный Ц. Аюушем [8, с. 36-51]? Баяты, по сообщению Б.Я. Владимирцова, «не забыли родового быта, они помнят названия костей, члены одной и той же кости не могут вступать между собой в брак» [10, с. 97].
Разночтения и разные варианты родовых имен хотонов, указанные М. Татар Фоссе [11, с. 2], вероятно, связаны с вариантами произношения и спецификой аудиального восприятия этого исследователями. Несмотря на указанные проблемы, представление о родовой принадлежности занимало главное место в формировании этнического самосознания западных монголов.
Следующим фактором этнической консолидации западных монголов начала XX в. был буддизм, пронизывавший все сферы жизни традиционного общества. Осознание одного из ключевых мест религии в самосознании монголов выражалось в формулировке «быть монголом - значит быть буддистом», транслируемой некоторыми ламами через письменные памятники [5, с. 40]. Считается, что западные монголы не так сильно подверглись влиянию буддизма, как халха, поэтому у первых число лам и монастырей было невелико и не утвердился институт хубилганов -перерожденцев, но был распространён институт воплощений Тары - одной из главных бодхисатв. Доказательством противоположного будет грандиозное народное восстание 1932 г. за реставрацию теократии, охватившее север и северо-запад страны.
Приведём некоторые замечания в отношении этнонимики и существовавшего в связи с этим у западных монголов ощущения своей сопричастности той или иной общности, выражающегося в вариантах использования самоназваний.
Специфическая ситуация была у близкородственных баятов и дербетов, которые считались в начале прошлого века единой общностью [1, с. 32, 34]. Представители этих народов иногда именовали себя «олёт», а баяты называли себя также «дербетами» [4, с. 30, 34]. Вместе с этим дербеты считали баятов народом, объединённым с ними «лишь политически», не признавая между собой никакого родства [9, с. 245]. Дербеты, кроме указанных вариантов, называли себя также «ойрод» [4, с. 30].
По сведениям И.М. Майского, захчины также называли себя «ойратами» [1, с. 33], что, оче-
видно, является следствием смешанного этнического состава. По информации Г.Н. Потанина, их самоназванием был «олёт», сами же захчины, не причисляя себя ни к торгутам, ни к халха, кочевали на территории между этими народами [4, с. 42].
Хотоны, несмотря на сильное культурно-языковое влияние дербетов, считали себя особым народом - не монголами, «а родственниками киргизов и народа Кункер-хана». Сильно огорчались тому, что стали походить на своих соседей. Главным их отличием от монголов были похоронный обряд и религия - смесь ислама, буддизма и шаманизма [10, с. 101-102].
Хошуты редко отделялись от торгутов. О самопозиционировании первых нам ничего не известно, но на основании наличия самого этнонима можно предположить, что этот факт свидетельствовал о присутствии у них самосознания, отличного от торгутского.
Алтайские урянхайцы не имели определённого названия. Окружающие монголы звали их «урянха», сами они себя называли «туба» или «тува». Проживавших в верховьях р. Ховд кок-чулуутунов казахи называли «кок-мончак», сами они звались также «тува». Расселённые в окрестностях хребта Танну-Ола звали себя «тангну-урянхай» или «тангну-тувасы» [4, с. 7-9]. Некоторые группы урянхайцев были против того, что монголы называли их так, считая себя олётами, родственными дербетам и баятам, что подтверждали сами дербеты [4, с. 34]. Алтайские урянхайцы, встретившиеся А.М. Позднееву, именовали себя «соён», родным языком называли теленгит-ский, но говорили в основном на монгольском, «по наречии джунгарских олётов». В официальных присутственных местах все были обязаны говорить по-монгольски [12, с. 363].
К чему сводились в культуре отличия западных монголов от халха? Именно эти внешние проявления особенно интересовали исследователей данного периода [13; 14]. Главным внешним признаком в нашем случае, по которому исследователи судили об отличиях одного народа от другого, являлась одежда. Примечательны наблюдения Г.Н. Потанина: «Разнообразие шапок у западных монголов сразу бросается в глаза; здесь каждое племя .. .имеет свою оригинальную шапку и, кроме ея, другой не носит». Он также фиксировал дербетскую люльку особой конструкции [4, с. 31, 33]. Отличия у дербетов и хотонов в покрое сапог и головных уборов, а у женщин
в особых причёсках и разной длине безрукавок (цэгэдэк) фиксировал Б.Я. Владимирцов. Он же обращал внимание на специфическое дербетское седло и диалектные особенности [10, с. 56, 85, 97, 100-101]. Последние занимают сегодня если не главное, то одно из первых мест в списке отличий. К важным параметрам относятся оригинальные хозяйственные занятия у дербетов: земледелие и ремесленничество [4, с. 33]. Если говорить о визуальных антропологических отличиях, то, несмотря на некоторые особенности дер-бетов, можно вполне согласиться с И.М. Майским: «Всё это сравнительно мелкие видоизменения, основной тип у тех и у других одинаков» [1, с. 43]. В первом издании своей работы он отмечал особенную живость и энергичность характера дербетов [15, с. 19].
В настоящее время все особенности в конструкции юрты, покрое одежды: традиционного монгольского халата дээл, сапог и шапок - собраны, детально описаны и проиллюстрированы [16, с. 36-48, 265-272, 301-316, 336-338].
Среди внутренних факторов формирования и поддержания этнического самосознания западных монголов исследователями-путешественниками отмечались родовая и этническая принадлежность, представление о «родной земле» и религиозное самосознание. В рассмотренный период не все западные монголы выработали самоназвания и соотносили себя с одной определённой этнической общностью.
Религия охватывала всю жизнь традиционного монгольского общества. В этих условиях большую роль играли буддистские иерархи во главе с Богдо-гэгэном, поэтому в среде светской и духовной аристократии не оказалось более легитимного, достойного и харизматического лидера, способного взять в руки власть в период автономии 1911-1919 гг.
Через весь период маньчжурского господства у монголов выработалось крепкое чувство ксенофобии к китайцам. В связи с ужесточением колониальной политики империи Цин актуализируются мифо-исторические предания о славном прошлом и народных героях. Это присуще не только рассматриваемому периоду, но и современности. Ксенофобия и героические легенды также являются составляющими этнического самосознания западных монголов.
Главные внешние признаки культурной самобытности того или иного народа, отмечаемые исследователями в первую очередь, сводились
к отличиям в одежде, диалектным особенностям и хозяйственным занятиям. На остальное: практически неуловимые антропологические черты, специфику менталитета, иные элементы материальной культуры - наблюдатели обращали меньше внимания.
ЛИТЕРАТУРА
1. Майский И.М. Монголия накануне революции. М.: Изд-во Вост. лит., 1959. 310 с.
2. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М.: Наука, 1983. 413 с.
3. Бичурин Н.Я. (о. Иакинф) Записки о Монголии. СПб.: Тип. Карла Крайя, 1828. Т. 1. Ч. 1 и 2. 231 с.
4. Потанин Г.Н. Очерки Северо-Западной Монголии. Вып. 2. Материалы этнографические, с 26-ю таблицами рисунков. С.-Петербург: Тип. В. Киршбау-ма, 1881. 326 с.
5. Birtalan A. Religion and Mongol identity in the mid-19th century Urga. On the basis of a Mongolian monk's oral narratives recorded by Gabor Balint of Szentkatolna in 1873 // Quaestiones Mongolorum disputatae. 2012. № 8. P. 25-54 (Бирталан А. Религия и идентичность монголов в Урге середины XIX века. На основе устных повествований монгольских монахов, записанных Габором Балинтом из Сцент-катольны // Вопросы монголоведения. 2012. № 8. С. 25-54).
6. Бу Мункээ. К вопросу об историко-культурных особенностях ойратов // Природные условия, история и культура Западной Монголии и сопредельных регионов: материалы VIII международной конференции (Горно-Алтайск, 19-23 сентября 2007 г.). Горно-Алтайск, 2007. Т. 1. С. 201-202.
7. Chuluunbaatar O. The cultural and ethnic identity of the Oirat people // Along the Great Wall: architecture and identity in China and Mongolia (Vienna, May 15th -17th 2009). Vienna, 2010. P. 165-172 (Чулуунбаатар О. О культурной и этнической идентичности ойратов // Вдоль Великой стены: архитектура и идентичность в Китае и Монголии (Вена, 15-17 мая 2009 г.). Вена, 2010. С. 165-172).
8. Монгол Улсын угсаатны зYй (ойрадын угса-атны ЗYЙ) (XIX-XX зууны зааг Yе). Улаанбаатар хот: МОНСУДАР, 2012. II боть. 534 х. (Этнография Монголии (этнография ойратов) (XIX-XX вв.). Улан-Батор: МОНСУДАР, 2012. Т. 2. - 534 с.).
9. Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Том третий. Выпуск первый. Антропологический и этнографический очерк этих стран. Ленинград: [б.и.], 1926. 415 с.
10. Владимирцов Б.Я. Работы по истории и этнографии монгольских народов. М.: Вост. лит., 2002. 557 с.
11. Tatar Fosse M. The Khotons of Western Mongolian // Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hung. 1979. T. XXXIII (1). P. 1-37 (Татар Фоссе М. Хотоны Западной Монголии // Труды Восточного отделения Академии наук Венгрии. 1979. Т. 33 (1). С. 1-37).
12. ПозднеевА.М. Монголия и монголы. Результаты поездки в Монголию, исполненной в 1892-1893 гг. Т. 1. Дневник и маршрут 1892 года. С.-Петербург: Тип. Императорской академии наук, 1896. 697 с.
13. Бурдуков А.В. В старой и новой Монголии. М.: Наука, Глав. ред. вост. лит., 1969. 417 с.
14. Бурдуков А.В. ХХ зууны эхэн Yеийн Баруун Хойд Монголын туухийн чухал сурвалж. Улаанбаатар хот: «Соёмбо принтинг», 2014. 298 х. (Бурдуков А.В. Важные источники по истории Северо-Западной Монголии начала XX века. Улан-Батор: Соёмбо прин-тинг, 2014. 298 с.).
15. Майский И. Современная Монголия. Иркутск: Иркутское отд. Гос. изд-ва РСФСР, 1921. 470 с.
16. Монгол нYYДЭлчийн тайлбар толь. Улаанбаатар хот: МОНСУДАР, 2014. 611 х. (Толковый словарь монгольских кочевников. Улан-Батор: МОНСУДАР, 2014. 611 с.).
REFERENCES
1. Maiskii, I.M. Mongoliya nakanune revolyutsii [Mongolia before the Revolution]. Moscow, Vostochnaya literature publ., 1959, 310 p. (In Russ.).
2. Bromlei, Yu.V. Ocherki teorii etnosa [Essays on the Theory of Ethnos]. Moscow, Nauka publ., 1983, 413 p. (In Russ.).
3. Bichurin, N.Ya. Zapiski o Mongolii. T. 1. Ch. 1, 2 [Notes on Mongolia. Vol. 1. Issues 1, 2]. Saint-Petersburg, Tipografiya Karla Kraiya publ., 1828, 231 p. (In Russ.).
4. Potanin, G.N. Ocherki Severo-Zapadnoi Mongolii. Vyp. 2. Materialy etnograficheskie [Essays on Northwestern Mongolia. Issue 2. Ethnographic Materials]. Saint-Petersburg, Tipografiya V. Kirshbauma publ., 1881, 326 p. (In Russ.).
5. Birtalan, A. Religion and Mongol identity in the mid-19th century Urga. On the basis of a Mongolian monk's oral narratives recorded by Gabor Balint of Szentkatolna in 1873. Quaestiones Mongolorum disputatae, 2012, no.8, pp. 25-54.
6. Bu Munkee. K voprosu ob istoriko-kul'turnykh osobennostyakh oiratov [On the Question of the Historical
and Cultural Differences of Oirats]. Prirodnye usloviya, istoriya i kul'tura Zapadnoi Mongolii i sopredel'nykh regionov: materialy VIII mezhdunarodnoi konferentsii. T. 1 [Proceedings of the 8th International Conference Natural Conditions, History and Culture of Western Mongolia and Adjacent Regions, Vol. 1]. Gorno-Altaisk, 2007, pp. 201-202. (In Russ.).
7. Chuluunbaatar, O. The cultural and ethnic identity of the Oirat people. Along the Great Wall: architecture and identity in China and Mongolia, 2010, pp. 165-172.
8. Mongol Ulsyn ugsaatny zyi (oiradyn ugsaatny zyi) (XIX-XX zuuny zaag Je). 2 bot' [Ethnography of Mongolia (Oirats' Ethnography) (19th-20th Centuries), Vol. 2]. Ulaanbaatar, MONSUDAR publ., 2012, 534 p. (In Mongolian).
9. Grumm-Grzhimailo, G.E. Zapadnaya Mongo-liya i Uryankhaiskii krai. Tom tretij. Vypusk pervyj. Antropologicheskij i etnograficheskij ocherk etikh stran [Western Mongolia and Uryankhai Region. Vol. 3, Issue 1. The Anthropological and Ethnographic Essays of These Countries]. Leningrad [sine loco], 1926, 415 p. (In Russ.).
10. Vladimirtsov, B.Ya. Raboty po istorii i etno-grafii mongol'skikh narodov [Works on the History and Ethnography of the Mongolian Peoples]. Moscow, Vostochnaya literatura publ., 2002, 557 p. (In Russ.).
11. Tatar Fosse, M. The Khotons of Western Mongolian. Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hung., 1979, vol. XXXIII (1), pp. 1-37.
12. Pozdneev, A.M. Mongoliya i mongoly. Rezul'taty poezdki v Mongoliyu, ispolnennoi v 1892-1893 gg. T. 1. Dnevnik i marshrut 1892 goda [Mongolia and Mongolians. The Results of the Trip to Mongolia Performed in 18921893. Vol. 1. Diary and the Route of 1892]. Saint-Petersburg, Tipografiya Imperatorskoi akademii nauk, 1896, 697 p. (In Russ.).
13. Burdukov A.V. V staroi i novoi Mongolii [In the Old and New Mongolia]. Moscow, Nauka press, Glavnaya redaktsiya vostochnoj literatury publ., 1983, 417 p. (In Russ.).
14. Burdukov A.V XX zuuny ekhen Jeiin Baruun Khoid Mongolyn tyykhiin chukhal survalzh [Significant Sources on the History of the North-western Mongolia of the Early 20th Century]. Ulaanbaatar, Soembo printing, 2014, 298 p. (In Mongolian).
15. Maiskii I. Sovremennaya Mongoliya [Modern Mongolia]. Irkutsk, Irkutskoe otdelenie Gosugarstvennogo izdatel'stva RSFSR publ., 1921, 470 p. (In Russ.).
16. Mongol nyydelchiin tailbar tol' [Dictionary of Mongolian Nomads]. Ulaanbaatar, MONSUDAR publ., 2014, 611 p. (In Mongolian).
