CC BY
12УДК 94:130.2
Урюпина Марина Анатольевна
преподаватель кафедры военно-политической работы в войсках (силах),
Краснодарское высшее военное авиационное училище летчиков
имени Героя Советского Союза А. К. Серова
dma101@mail.ru
Marina A. Uryupina
Lecturer in the Department of Military and
Political Work in the Troops (Forces),
Krasnodar Air Force Institute for Pilots
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА И СУДЬБА РОССИИ: РЕТРОСПЕКТИВНЫЙ ФИЛОСОФСКИЙ ДИСКУРС
WORLD WAR I AND THE FATE OF RUSSIA: RETROSPECTIVE PHILOSOPHICAL DISCOURSE
Аннотация. Первые два десятилетия ХХ века в России характеризовались активной работой общественного сознания. Оно напряженно решало коренные экзистенциальные проблемы русской жизни. Русская идея, цивилизационный выбор, патриотизм - коренные концепты этого времени. Их социальная агонизация обусловлена мировой войной и двумя революциями. В работе рассматривается проблема осознания социальной идентичности и патриотизма в России в контексте философской дискуссии первых двух десятилетий XX в. При этом анализируются концептуальные дискуссии, содержание которых отражает взгляды славянофилов и западников по проблемам войны, революции, жизни и смерти, исторических судеб России. Полнее представлены философские концепции Н.А. Бердяева, А.И. Ильина, В.В. Розанова, а также ряда современных отечественных мыслителей.
Ключевые слова: Первая мировая война, революция, русская философия, патриотизм, западники, славянофилы.
Annotation. The first two decades of the twentieth century in Russia were characterized by the active work of public consciousness. It intensely solved the fundamental existential problems of Russian life. The Russian idea, civilizational choice, patriotism - the fundamental concepts of this time. Their social agonization is conditioned by the world war and two revolutions. This paper examines the problem of awareness of social identity and patriotism in Russia in the context ofphilosophical discussion in the first two decades of the 20th century. The author analyzes conceptual discussions reflecting the views of Slavophiles and Westerners on the problems of war, revolution, life and death, and the historical fate of Russia. The philosophical concepts of N.A. Berdyaev, A.I. Ilyin, V.V. Rozanov as well as a number of contemporary domestic thinkers.
Keywords: The First World War, the Revolution, Russian philosophy, patriotism, Westerners, Slavophiles.
В условиях глобальной милитаризации современных общественных отношений тема патриотизма консистуируется как самая актуальная. Ныне она является таковой для государства Российского в силу, по крайней мере, следующих обстоятельств.
Во-первых, активно ведущейся современным Западом во главе с руководством США информационной войной против нашей страны. Ее идейная основа - русофобия, которая всей мощью западных СМИ повсеместно и системно навязывается мировому сообществу.
Во-вторых, необходимостью противодействия навязываемых неолиберальной идеологией нетрадиционных ценностей, которые, якобы, должны стать универсальными и глобальными. Российское общество - общество традиционных ценностей. «Их отличие от так называемых неолиберальных ценностей в том, - отметил Президент России В.В. Путин, - что в каждом случае они неповторимы, потому что вытекают из традиций конкретного общества, его культуры и исторического опыта».
В-третьих, проблемами различного характера и уровня, обусловленными Специальной военной операцией РФ на Украине. Ведь от ее исхода будет зависеть не только судьба России, но и мировой цивилизации в целом.
Отсюда цель данного исследования состоит в том, чтобы, вернувшись к истокам отечественной философии, еще раз осмыслить наше прошлое для поиска путей в будущее России.
Для реализации поставленных задач применялась методология исторического, диалектического, герменевтического и структурно-функционального анализов.
В первых десятилетиях начала ХХ века в России произошли эпохальные события. Они сыграли для общественного сознания страны кардинальное значение. Речь идет о Первой мировой войне и двух, - Февральской и Октябрьской, - социальных революциях 1917 года. Когда речь идет о начале войны и осознании ее сущности на основе российского традиционного самосознания, то отечественный патриотизм мыслится в неразрывном единстве с фигурой Царя. Никто не мог предполагать, что шаг вступления в войну окажется трагическим не только для Империи, ее народа, но и для российского императора. В настоящее время мы только начинаем осознавать актуальность событий столетней давности, так как они явились началом и прологом последующих событий -II Мировая война, Холодная война, конфликт России и коллективного Запада во главе с США на территории Украины.
Метафоры правят миром и в них закодирована историческая судьба народов. Традиционное благородное общественное сознание России также формулировало свои оценки и самооценки преимущественно в образно -эмоциональной форме. Тот чудовищный акт, который совершили большевики уже был закодирован поэтической метафорой в морали отечественного
ISSN (Online) 2686-8350 ISSN (Print) 2713-1742 https://social-economic.ru/
сознания. Он, этот шаг, воплощенный в политическом радикализме большевиков, вырос из отчуждения общественного сознания и самосознания народа, как творца государства и имперской властью, вместе с аристократией, отчужденной от народа [1, с. 6, 7]. Пробужденное войной нигилистическое революционное сознание осуществило этот акт самоуничтожения своих правителей и их наследников. Патриотизм и идентичность оказались оторванными от осознания корневых свойств российской верховной власти.
Судьба России оказалась тесно связанной с международными событиями, геополитикой, что метко отметил в своих работах о психологии войны Н.А. Бердяев: «.. .После того, как началась мировая война, никто уже не может с призрением отвращаться от «международного», ибо ныне оно определяет внутреннюю жизнь страны» [2, с. 44].Геополитика глубоко проникла как в ценностные механизмы идеологии, так и в личностное сознание россиянина. Нравственно-личностные оценки приобрели весомый характер даже на уровне геополитических или историософских оценок. Философия столь обмирщилась, что во многом превратилась в феноменологию социального бытия.Важнейшей темой социальной дискуссии стала перекликающаяся с современностью тема социальной идентичности в России.
Концептуальная дискуссия. В концептуальной дискуссии участвовали ведущие философы, в своем дискурсе определявшие концептуальный строй русской философии. Сам концептуальный дискурс представлял собой междисциплинарную интеграцию терминов политики, социологии, религии-В.В. Розанов, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, В.В. Иванов, И.А. Ильин, Е.Н. Трубецкой, В.Ф. Эрн. Основные антиномии этой дискуссии - война и мир, жизнь и смерть, смысл жизни и Родина (патриотизм). Рассматривался цивилизационный статус России, а экзистенциальная напряженность ситуации была обусловлена концентрированной напряженностью социального дела, времени, энергии народной массы в алармистской точке истории [3, с. 77]. Формула Булгакова всецело экзистенциальна. Общественное сознание России стало кардинальным образом меняться, а дилемма «Родина или смерть» обозначает экзистенциальный характер проснувшегося патриотизма. Если мы обратимся к концептуальным позициям современного российского сознания, то увидим, что в своей патриотической форме оно наследует концепты и метафоры, рожденные патриотическим сознанием XX века.
В области философской рефлексиинад духом милитаризма общественное сознание проявило себя по-разному. Один из подходов заключался в том, что философские категории стали переосмысливаться в аспекте милитаризации общественного сознания и самосознания [4, с. 433]. Прямой иллюстрацией продуцирования такого рода онтологических конструкций являются рассуждения В.Ф. Эрна. Эрн убежден, что философия германского духа Канта-Гегеля коррелятивна фабрично-заводской практике германского милитаризма в сталелитейной промышленности Круппа[5, с. 308-309] и др. С другой стороны, открытая и прямолинейная милитаризация мировоззренческой проблематики не совсем правомерна. Известно, что первый в истории трактат «К вечному миру»
принадлежит Канту. Это значит, что И. Кант рассматривал общечеловеческие ценности как высший вид долженствования. Более того, он допускал существование социума без войн [6].
Интересно, что милитаристский дискурс вернулся в настоящее время в западный арсенал идеологической борьбы с Россией в контексте с ситуацией на Украине 2022 года. Современные западные санкции стали превращаться в негации по отношению к русской культуре.В одном из Миланских университетов под запрет попал курс литературы по Достоевскому, в Великобритании Кардиффский филармонический оркестр побоялся исполнять музыкальное произведение П. Чайковского увертюра «1812 год».
В контексте Первой мировой войны русская философия в качестве основных принципов и категорий, в рамках которых шла дискуссия, использовала феноменологию русского сознания в аспекте морализаторского духа философии жизни. Бердяев отмечает эту склонность отечественных мыслителей к морализаторству, стремление «применять к истории моральные категории, взятые из личной жизни [2, с. 45].Дух германского милитаризма получил свой философско-рефлексивный ответ в рассуждениях отечественных философов.
Другой представитель русской философии серебряного векаИ.А. Ильин,полагает, что война пробудила в русском народе дух общности, доверия, доброты и возвысила народный дух над обыденностью повседневности. Иван Александрович рассматривал патриотизм как духовный процесс, духовное отношение к Родине, единение народа [7, с. 5-7]. Патриотический дискурс отечественных философов: Бердяев, Ильин, Розанов, полностью лишен геополитических амбиций. Однако он не лишен скромной или высокой степени эсхатологизма и мессианизма: основания патриотизма видятся лишь в глубинах души, в Богообусловленности, Богоизбранности русского народа.Последовавшее затем наступление революционного духа не отменило духа патриотизма, по крайней мере в сознании русских философов, которые оказались за рубежом. Н.А. Бердяев провозглашает, что зрелость России для мировой истории проявится прямо пропорционально гражданскому патриотизму[8, с. 93, 95]. Как трагично это все проявляется в эмиграции описывает В. Набоков в своих произведениях «Дар», «Защита Лужина», «Приглашение на казнь»[9, с. 441]. Переживание чувства Родины крайне трагично, потому что большинство мыслителей, подобно С.М. Волконскому, оказались в эмиграции[10, т. 2, с. 5]. Отношения с Родиной в разлуке Волконский переживает и описывает метафизически. Булгаков сравнивает постижение Родины с радостью постижения бытия [3, т. 1, с. 64]. Глобальную идентичность России Бердяев связывает с Востоко-Западом. Е.В. Спекторский связывает идентичность России с самореализацией стратегии Святая Русь, Великая Русь, Свободная Русь на основе христианства [11, т. 4, с. 163-182].
Дискуссия славянофилов и западников является для России значимой во Вселенском масштабе, трансформируясь и модифицируясь, онапереходит от эпохи к эпохе. Современные российские философы часто реализуют
ISSN (Online) 2686-8350 ISSN (Print) 2713-1742 https://social-economic.ru/
антизападную позицию [12].Так, А.С. Стрельцов считает, что подходить к России с западными мерками нельзя: Россия до сих пор решает проблемы, поставленные при Петре и Ломоносове - нищета большей части народа, защита русского языка, сырьевые богатства Сибири. Государстворешает, как бы, не собственные задачи, а задачи, востребованные с Запада. Русская философия, формулирующая собственные задачи, основывается только на патриотизме. Русскую душу, считает Стрельцов, разгадали лишь Славянофилы»[13, т. 1, с. 70].А.С. Стрельцов в заочной форме дискутирует с В. Грановским («Альманах Пространство и Время») по теме формирования патриотического самосознания в России. Он обвиняет Грановскогов неправильной постановке вопроса: он поддерживает С.А. Нижникова[14, с. 3], который считает, что в современной России, как и во времена «Вех», нет патриотической интеллигенции. При этом, слово «интеллигенция» Стрельцов употребляет в особом смыслеэтого слова, который используется в России: «В российском смысле этого слова на первое место ставят умение почувствовать душу народа, понять его интересы и защитить их. Этими людьми могут быть и политики, и военные, и школьные учителя, врачи, актеры и все другие, кто искренне (какое хорошее слово, правда, сегодня так редко осуществимое, ибо живем-то мы в век поголовного лицемерия и всяческих технологий, и главной технологии «лицемерной искренности») заботится о ближнем, значит, заботится об обществе (не «шкурники», по выражению Н. Бердяева)» [15, т. 7, с. 19].
Очень взвешенной звучит оценка Ф.А. Степуном рефлексивных усилий отечественной философии, который в «Мыслях о России» (1926) писал[16, с. 25], что русской философии следовало в большей мере заниматься не переоценкой религиозной сущности русской души, а аналитической критикой общественного сознания. С его точки зрения, в эпоху созревания революционной ситуации это было бы более продуктивно. Оно способствовало бы не революционному радикализму, а более зрелому и умеренному оцениванию общественных противоречий и более взвешенным мировоззренческим и политическим решениям. Эта оценка может быть применена и к мессианским интенциям В.С. Соловьева, который считал, что,только опираясь на свою веру он совершит свое мессианское призвание, показав истинный путь человечеству [17, т. 1, с. 30]. Свои мессианские оценки Соловьев делал исходя из интуитивно-мистических устремлений собственного сознания, умозрительной оценки сложившейся ситуации, исходя из религиозно-православного аффекта.
Однако было бы ошибочно думать, что философский дискурс был однороден. Василий Васильевич Розанов создал своеобразный феноменологический облик эпохи «Война 1914 года и русское Возрождеше»[18].Такое впечатление, что на протяжении многих лет читатели не обращали внимания, что существует работа Розанова о русском возрождении. 17 июля - накануне войны слышно всеобщее пробуждение народа, движение к единению, единству, возвышению. Это движение двух миров - германского и славянского друг на друга. Розанов уподобляет это взаимное встречное движение народных сил войне 1812-го года: «Это вторая «отечественная» война,
это - защита самых основ нашего Отечества» [18, с. 6].Как в средневековом тексте у Розанова присутствуют обращения к Богу, с тем чтобы послать силу Государю и Родине. В заметке 22 июля говорится о погроме Германского посольства в Петербурге, но сдержанно, без особого сожаления.
23 июля - Розанов беллетристически фиксирует различия псевдообразов русских офицеров, отталкивающих Скалозубовых, и реальные публицистические образы молодых офицеров, которых он встречает на улице и которые, не похоронив жену и бросив малых детей, вынуждены все бросить и двинутся на фронт для защиты славянских народов. Возникает противоречие патриотизма и критических образов армии.
Розанов рассматривает процессы онемечивания, как они зафиксированы в русском языке и как они представляют собой итоги этнического противоборства, борьбы и стремления к уничтожению путем захвата земель, переименования местности и народов и пр. Примеры онемечивания он рассматривает на примере мифологии именования «Померания» как замещение «Поморья», «Эльба» как замещение «Лабы» и пр. Феноменология Розанова проявляется и в том, что он фиксирует обыденно-повседневные характеристики народов: славяне слишком мягки и женственны, они не самостоятельны, они есть «прирожденно-рабская нация». Эта формула воспроизводится и в настоящее время в более идеологизированной форме, как антитеза Запада и Востока, англосаксонского мира и русского мира.
Война глубоко влияет на социальные и духовные процессы в социуме. На это обращает внимание и указывает В.В. Розанов: освободительные войны России формируют дух героизма, жертвенности, возвышения, а завоевательные войны Германии превратили ее в захватническое государство «крови и железа», чему не соответствует никакое возвышенное содержание. Рассматривая позитивное содержание русских войн как освободительных, в этом контексте Розанов приходит к определению патриотического содержания российских войн.
В.В. Розанов обосновывает завоевательный характер германских войн и, напротив, указывает на воспитательное значение освободительной войны для русского народа. Он пишет, что «скелет» и «душа» государственности проявляется в его великой готовности умереть. Ничего не может быть выше и героичнее, чем эта готовность умереть. Он сравнивает это с мученичеством за веру: вот также умирают воины за Отечество. В представлении В.В. Розанова Отечество представляется колоссальным складом высших, идеальных ценностей, какие вообще носимы народом. Когда идут и умирают за Русь, не может быть сомнения, что это есть высшая ценность. И тогда ни у кого не поколеблется сердце, чтобы начать поносить Родину и ее вековые святыни. Другими словами, можно констатировать, что в период войн 1812 и 1914 гг. Россия как Отечество понимается, прежде всего, как атрибут русского этноса. И только в настоящее время это определение меняется и переходит в цивилизационный статус. Россия становится единокровной цивилизацией многих этносов. Этнический фактор как определяющий теряет свое свойство и
переходит в цивилизационный, определяемый общими наднациональными и даже надрелигиозными ценностями.
В.В. Розанов критикует отечественных демократов Белинского, Писарева и др. за то, что они презирают славянофильство. Специально он это анализирует в разделе «Забытые и оправданные» (Поминки по славянофилам)».
Розанов полагает, что В.Г. Белинский считал славянофильство некоторым «неприличным местом» в духовной жизни России, Писарев солидаризировался с этим, именуя труды славянофилов, писателей и ученых «Ванькиной литературой». Вместе с атеизмом это было также убеждение западническое, беспочвенное.
Философ дает ответ на вопрос: Что значит «Признают Россию?».
Рассматривая историософские пути России, славянофилы считали, что сущность западной политической идеологии есть насилие сильного над слабым. В марксизме это проявляется в форме классового господства. Ницше признает господство сверхчеловека.
Западноевропейские княжества, королевства, империи форматируются «рыцарями», ставятся укрепленные дома - «замки», окруженные рвом и высокой стеной. Насилие выступает как главное средство, обращающее население, окружающее эти «замки», в рабов. «Господа» и «рабы», «феодальное дворянство» и«крестьянство», «ремесленники» -все они составляют сущность принудительных отношений. Как считает Розанов, насилиеиугнетениеесть та субстанция, из которой соткана вся Европа. Католическая церковь также проявляет себя как «воинство»Папы, епископов. Без «насилия» в англосаксонском мире не было ни королевств, ни церкви, ни короля, ни папы. Лютеранство, - говорит Розанов, - сразу, после рождения, кинулось в борьбу против прежней веры, что пробудило 30-летнюю войну.
В.В. Розанов идеализирует Россию, считая, что для россиянина власть в большей мере бремя, чем долг. Власть для русских князей есть что-то тяжелое, поэтому рядовой гражданин от нее хочет освободиться. Это проявилось при избрании Михаила Федоровича Романова на царство. Розанов считает, что вся русская история «тихая»,«мирная», их характеры никак не коррелируются с революциями и войнами. Проявляя себя как феноменолог русской истории, В.В. Розанов конструирует теорию русского альтруистическом человека: «Русские люди по своей природе славные»; в благоприятных условиях из них реализуется добрый человек - они неодолимо вырастают в ласковых, приветных, славных людей. Псевдолингвистические аргументы Розанова таковы -прилагательное «славный» синонимично с именем «славяне» [19, с. 51].
История идет широкою дорогою, и в ней выражен закон, правило, а не аномалия, и так, выражено в русском бытии, что очевидно, - считает Розанов [19, с. 51]. Как видим, в своей феноменологической историософии В.В. Розанов создает образ русской истории по славянофильской кальке. Это кроткая, беззлобная власть, беззлобный, миролюбивый народ, который предпочитает социальное согласие на основе общинной морали. Розанов оценивает проект славянофилов как мирный цивилизационный проект, включающий в себя
устойчивость и плавное течение мирной жизни. Славянофилы полагали, что Европа тоже постепенно придет к обществу миролюбия, преодолев конкурентное антагонистическое сообщество.
Дилемма славянофильство-западничество фиксирует корневые интенции историософского сознания России в их перспективной проекции. Победивший большевистский проект также был глобальным и мессианским. Идейно он был основан на классовой форме понимания социальных антагонизмов, социальной борьбы и социального прогресса. Однако большевистский проект был западнический и насильственно-диктаторский по политической сути. Морально-общинная форма социальной интеграции и взаимопомощи была утрачена. Моральная, социальная и политическая интеграция стали осуществляться под эгидой диктатуры пролетариата.
Предпринятый выше анализ дает достаточно оснований для следующих обобщений.
Во-первых, вопросы, которые волновали отечественных мыслителей в прошлом актуальны и в наше время. Более того, сегодня они приобрели статус судьбоносных, причем не только для России, но и для мировой цивилизации.
Во-вторых, с особой остротой, на уровне закономерности проявляет себя проблема необходимости защиты Русского мира.
Литература:
1. Бердяев, Н.А. Русская идея // О России и русской философской культуре: Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М.: Наука, 1990. С. 43-271.
2. Бердяев Н. А. Судьба России: опыты по психологии войны и национальности /Николай Бердяев. -М.: Изд. Г.А. Лемана, С.И. Сахарова, 1918. [4], V, [3], 240 с.
3. Булгаков С. Н. Моя Родина // С.Н. Булгаков: Proetcontra. Т. 1. СПб.: РХГИ, 2003. 1000 с.
4. Корнилов С. В. Русские философы: справочник / С. В. Корнилов. - Санкт-Петербург: Лань, 2001. 445 с.
5. Эрн В.Ф. От Канта к Круппу // Сочинения. М.: Правда, 1991. С. 308319.
6. Кант И. К вечному миру //[Электронный ресурс]. URL: http://www.civisbook.ru/files/File/Kant.K^echnomu_miru.pdf (дата обращения: 22.12.2022).
7. Ильин И.А. Духовный смысл войны / И.А. Ильин. - Москва: тип. т-ва И.Д. Сытина, 1915. 48 с.
8. Бердяев Н.А. О России и русской философской культуре: Философы рус. послеокт. зарубежья: [Сборник / АН СССР, Науч. совет по пробл. рус. культуры; Сост. М. А. Маслин; Вступ. ст. М. А. Маслина, А. Л. Андреева, с. 542]. - Москва: Наука, 1990. 528 с. С. 43-271.
9. Аманова, З. С. Тема эмиграции в творчестве Владимира Набокова / З. С. Аманова, Э. Ф. Гиздулин. //Молодой ученый. 2021. № 6 (348). С. 440-442.
ISSN (Online) 2686-8350 ISSN (Print) 2713-1742 https://social-economic.ru/
10. Волконский С. М. Мои воспоминания. В 2-х т. Т. 2. М.: Искусство, 1992.
381 с.
1. Спекторский Е.В. Эпохи Русской культуры // Записки русской академической группы в США. 1970. Т. 4. С. 163-182.
12. Проханов, А. А.: «Русская мечта - это стремление к построению идеального, божественно справедливого общества...» // [Электронный ресурс]. URL:https://www.youtube.com/playlist?list=PL2zbO1Ks2ovwLzX9AkxK2xO ZR5hf0ZdvD (дата обращения: 23.12.2022).
13. Киреевский И. В. Каких перемен желал бы я в теперешнее время в России // Киреевский И.В., Киреевский П. В. Полное собрание сочинений: В 4 т. Т. 1. Калуга: Гриф, 2006. 579 с. С. 66-70.
14. Нижников, С. А. Интеллигенция и Россия // Русская философия и формирование патриотического самосознания России. Вып. 3. Калуга: КГУ им. К.Э. Циолковского, 2014. С. 3-17.
15. Стрельцов, А. С. Об истоках русского патриотизма (ответ В.В. Грановскому) / А. С. Стрельцов // Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. 2014. Т. 7. № 1.
16. Степун, Ф.А. Чаемая Россия / Ф. А. Степун. - СПб. : Изд-во РХГИ, 1999. - 475, [2] с.
17. Соловьев В.С. Сочинения: В 2 т. Т. 1. / Под общ. ред. А.В. Гулыги, А.Ф. Лосева. М.: Мысль, 1990. 892 с.
18. Розанов В.В. «Война 1914 года и русское Возрожденге» / Василий Васильевича Розанов - М.: Книга по требованию, 2012. 243 с.
19. Розанов В.В. Война 1914 года и русское Возрождение / В. В. Розанов. -Петроград : [Тип. т-ва А. С. Суворина - «Новое время»], 1915. [4], 234, [2] с.
Literature:
1. Berdyaev, N.A. The Russian Idea // On Russia and Russian Philosophical Culture: Philosophers of the Russian Post-October Abroad. Moscow: Nauka, 1990. С. 43-271.
2. Berdyaev N.A. The Fate of Russia: Experiments on the Psychology of War and Nationality / Nikolai Berdyaev. - M.: Izd. of G.A. Lehman, S.I. Sakharov, 1918. [4], V, [3], 240p.
3. Bulgakov S. N. My Motherland // S. N. Bulgakov: Pro et contra. Т. 1. SPb: RCHI, 2003. 1000 с.
4. Kornilov S. V. Russian philosophers: handbook / S. V. Kornilov. - St. Petersburg: Lan', 2001. 445 с.
5. Ern W.F. From Kant to Krupp // Essays. M.: Pravda, 1991. С. 308-319.
6. Kant I. To the eternal peace // [Electronic resource]. URL: http://www.civisbook.ru/files/File/Kant.K_vechnomu_miru.pdf (date of reference: 22.12.2022).
7. Ilyin I.A. Spiritual sense of war /I.A. Ilyin. - Moscow: typ. of I.D. Sytin, 1915.
48 с.
8. Berdyaev N.A. On Russia and Russian Philosophical Culture: Philosophers of Russian Post-October Abroad: [Collection / USSR Academy of Sciences, Scientific
Council on Problems of Russian Culture; Comp. Compiled by M.A. Maslin; Transcendental Art. M. A. Maslin, A. L. Andreev, pp. 5-42]. - Moscow: Nauka, 1990. 528 c. C 43-271.
9. Amanova Z. S. The theme of emigration in the works of Vladimir Nabokov / Z. S. Amanova, E. F. Gizdulin. // Young scientist. 2021. № 6 (348). C. 440-442.
10. Volkonsky S. M. My Memoirs. In 2 vols. 2. M.: Art, 1992. 381 c.
1. Spektorsky E. V. Epochs of Russian Culture // Notes of the Russian Academic Group in the USA. 1970. T. 4. C. 163-182.
12. Prokhanov, A.A.: «The Russian Dream is an aspiration to build an ideal, divinely fair society...» // [Electronic resource]. URL:https://www.youtube.com/playlist?list=PL2zbO1Ks2ovwLzX9AkxK2 xOZR5hf0ZdvD (accessed 23.12.2022).
13. Kireevsky I. V. What changes would I wish in the present time in Russia // Kireevsky I. V., Kireevsky P. V. Complete Works: In 4 vol. T. 1. Kaluga: Griff, 2006. 579 c. C 66-70.
14. Nizhnikov, S. A. Intellectuals and Russia //Russian philosophy and formation of patriotic self-consciousness of Russia. Vyp. 3. Kaluga: K.E. Tsiolkovsky KSU, 2014. C. 3-17.
15. Streltsov, A. S. On the Origins of Russian Patriotism (Response to V. V. Granovsky) / A. S. Streltsov // Electronic scientific edition Almanac Space and Time. 2014. T. 7. № 1.
16. Stepun, F.A. Chased Russia / F.A. Stepun. - SPb. : RCHI Publishing House, 1999. 475, [2] c.
17. Solov'ev V.S. Works: In 2 vols. T. Solov'ev S.S. Solov'ev's Works: 2 vols. M.: Thought, 1990. 892 c.
18. Rozanov V.V. "The War of 1914 and the Russian Renaissance" / Vasily Vasilievich Rozanov - M.: Book on Demand, 2012. 243 c.
19. Rozanov V. V. The War of 1914 and the Russian Renaissance / V. V. Rozanov. - Petrograd: [Company printshop A. S. Suvorin - "Novoe Vremya"], 1915. [4], 234, [2] c.
