CC BY
192
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2014. № 1 (1). С. 28-35. УДК 930
В. Деннингхаус
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА И НЕМЕЦКИЕ «ХЛЕБНЫЕ КОРОЛИ» ПОВОЛЖЬЯ
Предпринята попытка показать, каким образом неадекватная шовинистическая политика в отношении российских немцев, одной из наиболее крупных диаспор царской империи, нанесла урон российской государственности, неизбежно провоцируя и подпитывая центробежные тенденции. В центре внимания исследования находится не только политическая, но и экономическая сфера, представленная таким важнейшим сегментом, как хлебный рынок Поволжья с его гипертрофированным «немецким» участием.
Ключевые слова: Российская империя; Поволжье; Первая мировая война; национальный вопрос; национализм; русификация; российские немцы.
V. Doenninghaus
THE FIRST WORLD WAR AND GERMAN "BREAD KINGS" OF THE VOLGA REGION
This article attempts to show how the inadequate chauvinist policy in regard to the Russian Germans, one of the largest diasporas in the tsarist empire, brought harm to the Russian state, inevitably provoking and fueling centrifugal tendencies. Attention is focused not only on the political but also on the economic sphere, represented by such important considerations as the grain market in the Volga region with its overstated German participation.
Keywords: The Russian Empire; The Volga Region; The First World War; Nationality question; Nationalism; Russification; Russian Germans.
«Безразлично, когда... поселились в России немцы. Они нас ненавидят, презирают и всячески стремятся портить нам во всем.» [1]
Первая мировая война является эпохальным событием мировой истории, породившим коренные изменения как на глобальном, так и на региональном уровнях. Одним из главных результатов войны стал крах трех многонациональных империй - Романовых, Габсбургов и Османов. Процессы распада империй имели свою специфику, но их объединял один общий момент - традиционная наднациональная имперская легитимация власти и патриархальная политика монархий в сфере решения национального вопроса оказались неспособными в условиях мировой войны найти эффективный ответ на вызовы со стороны центробежных национальных сил. Так, российская власть не смогла устоять перед соблазном «легкого» решения и
© Деннингхаус В., 2014
предпочла в годы войны опереться на силы русского национализма и шовинизма, подкрепленные политикой неприкрытой русификации.
Одним из наиболее ярких примеров этой политики выступила борьба с «немецким засильем», выражением которой стало принятие в феврале 1915 г. закона о ликвидации в Российской империи землевладения и землепользования российских немцев. Руководство страны, стоявшее на страже неделимости частной собственности, под влиянием растущей в обществе ксенофобии и экономических проблем, само выступило инициатором экспроприации по национальному признаку. В статье предпринята попытка показать, каким образом неадекватная шовинистическая политика в отношении российских немцев, одной из наиболее крупных диаспор царской империи, нанесла урон российской государственности, неизбежно провоцируя
и подпитывая центробежные тенденции. В центре внимания исследования находится не только политическая, но и экономическая сфера, представленная таким важнейшим сегментом, как хлебный рынок Поволжья с его гипертрофированным «немецким» участием. Актуальность такого ракурса находится вне сомнения: проблема продовольственной безопасности закономерно имела для воюющих стран экстраординарное значение, а перебои со снабжением российской столицы хлебом в феврале 1917 г. стали прологом свержения монархии.
В ходе кампании борьбы с «немецким засильем» проверке на «лояльность» подверглись не только отдельные личности немецкой национальности, но и те отрасли промышленности, в которых немцы занимали ведущие позиции, в первую очередь - мукомольная. Уже с конца XIX в. Саратов являлся крупнейшим центром мукомольной промышленности, занимая по количеству размалываемой муки первое место в Поволжье . Не секрет, что среди саратовских мукомолов на первом месте стояли именно выходцы из немецких колоний, имевшие не только технологически модернизированные мельницы и зернохранилища, но и многочисленный речной флот [2].
«Царем же хлебного рынка является самый крупный из мукомолов - Фридрих Шмидт», - отмечали современники [3]. Часть муки потреблялась на местном рынке, часть направлялась в Финляндию, на Кавказ, Среднюю Азию и Персию [4]. По различным сведениям, общие операции немцев-мукомолов (семья Рейнеке, братья Шмидт, братья Борель, Гергард и т. д.) доходили до 50 тыс. пудов в день, при этом только фирма братьев Шмидт вырабатывала почти половину этого количества муки [5]. Как замечал один из редакторов-издателей газеты «Волга», «частью благодаря преимуществам своего капитала над товарищами, частью благодаря личным организаторским качествам, Фридрих Петрович Шмидт... давно сделался естественным вождем немецкого экономического и всякого другого засилия в г. Саратове, постепенно подчинившего своему влиянию целый ряд отраслей жизни города и губернии» [6].
Так, например, сам городской голова М. Ф. Волков состоял платным директором
цементного завода «Три Медведя», главным акционером которого являлся Ф. П. Шмидт. Акциями данного предприятия владели директор городского банка П. И. Шиловцев, а также гласный Саратовской Думы и купеческий староста А. М. Оленев, оба состоявшие членами ревизионной Комиссии этого же цементного завода. Два сына члена городской Управы Я. Т. Воробьева являлись подрядчиками на паровых мельницах Ф. П. Шмидта. Акциями пароходства «Братья Шмидт», а также предприятия «Три медведя» владел и директор 1-го Общества взаимного кредита, гласный Саратовской думы П. М. Репин [7]. В любом случае немало влиятельных русскоязычных персон Саратова были обязаны своим благосостоянием успешной деятельности «Торгово-промышленного товарищества братьев Шмидт» и лично его руководителю Фридриху Шмидту.
Первые нападки на крупнейшие немецкие мукомольные фирмы «Кондратий Рейне-ке и сыновья»2, «Э.И. Борель», «Братья Шмидт & С°» начались уже в середине 1915 г. Так, например, националистические органы печати обвинили членов торгового дома «Э.И. Борель» в продовольственной помощи Германии, заключавшейся, по их сведениям, в преднамеренной поставке немецкими мукомолами «громадной» партии зерна в Либа-ву перед самым вступлением туда германских войск [8]. По сообщению одного из саратовских корреспондентов, поступившее туда зерно хранилось на складе «в полной неприкосновенности», ожидая конфискации на нужды германской армии [9]. Несмотря на то, что жандармское управление Саратовской губернии полностью опровергло факт какой-либо поставки зерна в Либаву немецкими мукомолами, слухи о немецком вредительстве были широко раздуты русскоязычными «патриотами» и конкурентами [10].
Одним из основных индикаторов ухудшающегося положения масс в годы войны явился непрерывный рост цен на продукты питания и предметы промышленного производства. Только по официальным данным Саратовской городской управы, уже к концу первого года войны произошло существенное повышение цен: на хлеб на 40 %, муку -на 30 %, сахар - на 25 %, картофель - на 60 %, мясо - на 25 %, керосин - на 30 %, су-
конные и шерстяные товары - на 100 % [11]. Снижение жизненного уровня масс прямо повлияло на их настроения, что особенно проявилось в конце 1915 - начале 1916 гг. Особенно взволновало малообеспеченные слои населения повышение цен на муку, дошедшее в Саратове до «бедственных» размеров. Появились и повсюду распространялись слухи, что «повышение цен - искусственное, вызванное не ходом войны, а соглашением саратовских немецких мукомолов во главе с гласным [городской] Думы, Председателем биржевого и военно-промышленного комитетов, крупнейшим мукомолом Поволжского региона Фридрихом Шмидтом» [12].
Аналогичные слухи распространялись и в Москве. Они объясняли постоянный рост цен на хлеб повышением цен на муку в местах ее производства, а также сокращением ее подвоза. Причем, по утверждению одного из московских журналистов, «диктатором цен» являлась именно Саратовская губерния, где находились не только крупнейшие по всему Поволжскому региону мельницы, но и Саратовская биржа, определявшая рыночные цены на зерно «по всей России» [13].
Ажиотаж вокруг немецких мукомолов усиливался еще тем обстоятельством, что, несмотря на высокий урожай пшеницы летом-осенью 1915 г., а также значительное сокращение ее экспорта, прогнозированного перенасыщения внутреннего рынка не произошло [14]. Цены постоянно росли, и, помимо расстройства транспортной системы, одной из причин их роста, несомненно, была и «спекуляция», проявившаяся во время войны в различных отраслях промышленного и сельскохозяйственного производства России [15]. Однако над спекуляцией зерном в Поволжье реял призрак «немецкого засилья», а это уже являлось делом политическим. Занимая должность председателя Саратовского биржевого комитета, Ф. П. Шмидт имел полную возможность «держать в своих руках не только весь Саратовский коммерческий мир, но и коммерсантов соседних с Саратовской губерний, имеющих соприкосновение с Саратовской биржей и банками [16]. Именно поэтому ему первому было предъявлено обвинение в искусственном повышении цен (на некоторые сорта пшеницы цены поднялись до 45 %), позволившем Ф. П. Шмидту за ко-
роткий срок заработать огромные капиталы [17]. «Носятся слухи, что необычным поднятием цен на муку, - заявлял исправник Аткарского уезда, - Шмидт стремится вызвать ропот в населении, вызвать этим беспорядки в стране, чем и способствовать нашим врагам» [18].
Кроме того, в вину «хлебному королю» была поставлена инициатива введения специальных карточек для продажи муки из специализированных магазинов, вызвавшая у горожан «иллюзию хлебного голода» [19]. Обстановка в городе и регионе была так накалена, что в 20-х числах января 1916 г. начался массовый сбор подписей о выселении Ф. П. Шмидта из Саратова [20]. Для выяснения всех обстоятельств, связанных с «ослаблением деятельности» товарищества «Братья Шмидт», а также проверки деятельности немецких мукомольных предприятий в целом в Саратов была направлена правительственная комиссия [21].
Экономическое влияние Фридриха Шмидта на бирже, в банках и в городском самоуправлении было отлично известно в Петербурге еще в довоенный период. Однако, как заметил один из его современников, редактор газеты «Волга», если население до войны мирилось с этим «экономическим порабощением», то в период войны «немецкое засилье» стало вызывать «неудержимое раздражение к экономическому князю г. Саратова и другим, стоящим за его плечами миллионерам-немцам», а, следовательно, его ликвидация была якобы остро необходима в «политических» интересах [22]. По утверждению вышеуказанного редактора, все «махинации» немцев-мукомолов по поднятию цен на хлеб производились ими «единовременно [и] организованно, видимо в полном соглашении между собой» [23]. Аналогичное обвинение немецким мукомолам было пре-дьявлено и со стороны известного русского пекаря С. В. Рыхлова, обратившегося с заявлением в Окружной суд, в котором он обвинил немецких торговцев мукой в сговоре, и образовании ими своеобразного синдиката, диктующего рыночные цены в губернии. Свои аргументы С. В. Рыхлов подтверждал примером. По его заявлению, в декабре 1915 г. все саратовские мукомольные фирмы одновременно отказали ему в продаже муки,
чтобы вызвать «эффект надвигающего голода». Необходимо заметить, что среди обвиненных в умышленном сговоре мукомолов Саратова (Шмидт, Борель, Рейнеке) находились и предприятия, принадлежавшие русским купцам С. И. Степашкину и В. В. Богословскому [24].
Наряду с проверкой производственной и торговой деятельности фирмы братьев Шмидт подверглась расследованию работа других крупнейших немецких предпринимателей-мукомолов. В первую очередь обвинение было предъявлено самому Председателю Саратовской губернской управы, уполномоченному по закупке муки для армии К. Н. Гримму, заподозренному в оказании содействия немцам-мукомолам в заключении военных подрядов на поставки в армию продовольственных заказов [25].
Причем целый ряд должностных лиц, привлеченных комиссией к расследованию, подтвердил особое отношение К. Н. Гримма к немецким мельничным предприятиям, в первую очередь - торговому дому «Э.И. Бо-рель». По этим данным, на мельницы Бореля зерно направлялось по железным дорогам не только из уездов Саратовской губернии, но даже из Заволжья и Уральского региона, что лишало возможности русских предпринимателей переработки зерна на местах, исключая транспортные расходы. Другими словами, целенаправленный подвоз и переработка зерна на мельницах братьев Борель являлись своеобразной монополией, позволяющей им зарабатывать «огромные барыши, перемалывая по высокой цене интендантскую рожь» [26].
По убеждению Аткарского исправника, К. Н. Гримм «причинил громадный и непоправимый вред не только Поволжскому краю, но и части Империи», используя огромное количество железнодорожных вагонов для перевозки зерна на немецкие мельницы. По его данным, такие важные в военное время железнодорожные линии, как Уральск - Саратов, Саратов - Ртищево, Рти-щево - Балашов, Балашов - Камышин, включая все промежуточные станции и подъездные пути, оказались закрытыми для приема и отправки более важных военных грузов. Свои аргументы он подкреплял тем, что расстояние от места погрузки зерна до мельни-
цы братьев Борель составляло около 450 верст3, что увеличивало себестоимость муки почти в два раза, чем при перемоле зерна на русских мельницах [27].
Остается добавить, что в вину К.Н. Гримму ставились также его персональные распоряжения о поставках топлива исключительно на немецкие мельницы наряду с игнорированием просьб о доставке угля для мельниц русскоязычных предпринимателей. Не поднимал ему авторитет в глазах саратовской общественности и тот факт, что часть зерна, предназначенного для фронта, Гримм как уполномоченный Министерством земледелия по закупке муки для армии перемалывал на собственной мельнице [28]. Причем покупка зерна, по показаниям свидетелей, происходила в основном его собственными «скупщиками», получавшими в результате подобных операций огромные прибыли [29].
«Как очень ловкий и изворотливый человек, Гримм умеет дружить с лицами всяких сословий, положений и партий.», - не без зависти отмечали его современники [30]. Не в последнюю очередь это относилось к его сделкам с еврейскими торговцами мукой, с которыми он довольно тесно сотрудничал, выхлопотав для некоторых из них даже право на жительство вне черты оседлости.
Однако основное обвинение, предъявляемое уполномоченному по закупке хлеба для армии К. Н. Гримму, состояло в искусственном занижении государственных «твердых цен» на закупки зерна, далеко не соответствующих рыночным [31]. Последнее обстоятельство давало возможность скупать зерно его частным агентам-комиссионерам, дававшим за него более высокую цену, а позже перепродавать с большой прибылью государственным закупщикам [32].
Необходимо заметить, что покупатели зерна и в довоенный период не отличались особой честностью, наживаясь на обвесе крестьян, изменении сухости зерна, подмене сортности зерновых культур и тому подобном, а во время войны такие случаи перестали быть редкостью. Пользуясь полным отсутствием в деревнях информации о закупочных ценах, агенты скупали зерно по ценам намного ниже «твердых», сдавая его, соответственно, по официальным [33]. Причем счета предъявлялись лишь на крупные пар-
тии зерна, мелкие закупки, составлявшие основную массу торговых операций, производились без оформления актов о купле-продаже, что еще больше увеличивало возможности комиссионной наживы.
«В то время, когда частные лица ежедневно ссыпали в свои амбары до тысячи пудов ржи, - замечал исправник Аткарского уезда, - центр ссыпки уезда - Баландинский элеватор, за весь август месяц [1915 г.]. ссыпал у себя только лишь 27 пудов ржи» [34]. Наряду с злоупотреблением своим служебным положением и спекуляционными операциями по закупкам и переработке зерна К. Н. Гримм обвинялся также в поставках недоброкачественной муки для армейских частей, что уже являлось делом уголовно-политическим [35].
Однако несмотря на многочисленные обвинения во «вредительстве» немецких мукомолов, включая самого Председателя Саратовской губернской управы К. Н. Гримма, ход им дан не был. Поставка «хлеба на армию» являлась делом не только важным, но и весьма доходным, а следовательно, его, как любую многомиллионную торговую сделку, сопровождало множество беспочвенных слухов и обвинений. Не последнюю роль в «деле мукомолов» сыграло и то обстоятельство, что перестраивать процесс торгово-закупочных операций мукомольных «синдикатов» Поволжья во время войны было делом не только сложным, но и достаточно проблематичным. Тем не менее после отъезда правительственной комиссии исполнявший должность председателя Саратовского военно-промышленного комитета мукомол Ф. П. Шмидт был сменен 16 февраля 1916 г. А. И. Арно [36]. Распрощался с должностью председателя Особого совещания по борьбе с дороговизной и К. Н. Гримм, но на посту председателя Саратовской Губернской земской управы остался [37].
Дальнейшие события показали всю несостоятельность обвинения саратовских немецких мукомолов в искусственном нагнетании голода [38]. Как считал современник данных событий, известный экономист Николай Кондратьев, в экстремальных условиях военного времени неуклонный и непрерывный рост цен на хлеб только показывал, что цены в своем строении совершенно «эманси-
пировались» от той слабой зависимости от урожая и запасов, которая отмечалась в довоенное время. Потрясение «мирового хозяйства», разрыв внешнеторговых связей (в 1915 г. экспорт хлеба был равен почти нулю), огромный спрос со стороны фронта привели к невозможности нормального функционирования рынка, в том числе и хлебного [39].
Не немецкие «хлебные короли» Поволжья, а деградация транспорта, раздробленность единого национального рынка, безудержный выпуск в обращение бумажных денег, сопровождающийся их растущим обесценением, усиливающийся спрос и увеличивающий запас платежных средств в руках потребителя приводили к стремительному росту цен на хлеб [40]. Уже к лету 1916 г. из-за плохой работы железной дороги и отсутствия подвоза зерна многие мукомольные фирмы, независимо от национальности их владельцев, стали работать с большими перебоями. Осенью 1916 г. из-за отсутствия зерна полностью прекратили работу самые крупные мельницы Саратова - семьи Бореля, С. И. Степашкина, В. В. Богословского и семьи Рейнеке. К началу января 1917 г. в Саратовской губернии стояли без работы уже все мельницы [41].
Фактически действия немецких мукомольных магнатов Поволжья в 1914-1917 гг. ничем особенным не отличались от аналогичных действий их конкурентов в других регионах России [42]. В годы войны все крупные торговцы и промышленники были заинтересованы в получении казенных заказов и денежных авансов. Война поглотила 71 % всей промышленной продукции, валовый объем которой составлял в 1917 г. лишь 63 % от уровня 1913 г. [43]. Многие русские промышленники выступали в роли посредников и маклеров, перекупая товары или направляя полученные от военного министерства заказы другим предприятиям, получая прибыли, намного превосходящие доходы «хлебных королей» [44]. Война только усилила концентрацию предприятий-монополистов, наиболее проявивших себя в таких промышленных отраслях Поволжского региона, как цементная, рыбодобывающая и соляная. Так, например, монополистическое объединение «Океан», благодаря заниженным по-
ставкам на внутренний рынок производимой им соли, только за 1915 г. сумело поднять цену на свою продукцию на 25-30 %. В рыбной промышленности доходы предпринимателей достигали в годы войны астрономических цифр: от 1.000 % до 10.000 % [45]. «Дело мукомолов», как и сам процесс поиска «внутреннего врага» в Поволжском регионе, было раздуто националистической печатью, получив такой резонанс только благодаря немецкому происхождению «предпринимателей-монополистов». В годы войны участие в погоне за сверхприбылями и выгодными военными заказами принимала вся промышленная и торговая буржуазия, независимо от ее национального происхождения, приближая тем самым революционный взрыв в России.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Успехи немецких мукомолов были не раз отмечены высокими наградами, как на российских промышленных выставках, так и на зарубежных (Франция, Швеция).
2 Во главе фирмы «Кондратий Рейнеке и сыновья» стоял Кондратий Рейнеке, проживавший во время войны в Швейцарии, а также его сыновья -Владимир, Яков, Константин и Артур.
3 Одна верста равнялась 1,06 км.
ЛИТЕРАТУРА
1. Российский государственный исторический архив (далее - РГИА). - Ф. 1276. - Оп. 10. -Д. 826 [Анонимное письмо Председателю Совета Министров И. Л. Горемыкину, от 1.11.1914]. - Л. 31.
2. Только «Торгово-промышленное товарищество братьев Шмидт» к концу XIX в. имело пять пароходов, тридцать две грузовые баржи и два плавучих элеватора. См.: Очерки истории Саратовского Поволжья (1894-1917) / под ред. И. В. Пороха. - Т. 2. - Ч. 2. - Саратов, 1999. - С. 172. Ср.: Максимов Е. К. Саратовские мукомолы Шмидты, Рейнеке, Борели // Краеведческие чтения : доклады и сообщения IVVI чтений. - Саратов, 1994. - С. 136 ; Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1 : Seit der Einwanderung bis zum imperialistischen Weltkriege. - Po-krowsk : Moskau : Charkow, 1930. - S. 361.
3. Официально во главе Торгового дома «Братья Шмидт» стояли четыре брата - поселяне колонии Усть-Золиха Сосновской волости Ка-мышинского уезда - Федор, Иван, Владимир и Отто. Причем два брата - Владимир и Отто в период военных действий с Германией были призваны в российскую армию. См.: Государственный архив Саратовской области (далее -ГАСО). - Ф. 53. - Оп. 1. - Д. 48 (1915) [Докладная записка начальника жандармского управления Саратовской губернии - Прокурору Саратовского окружного суда, от 18.08.1915].
- Л. 64. См. также: Очерки истории Саратовского Поволжья (1894-1917) / под ред. И. В. Пороха. - Т. 2. - Ч. 1. - Саратов, 1995. -С. 150-152.
4. До войны именно «хлебный» экспорт составлял основу российского экспорта. В 1910-1911 гг. экспорт русской пшеницы был равен 21,9 % ее суммарного мирового экспорта, а в некоторые годы этот показатель доходил и до 1/3. См.: Кондратьев Н. Д. Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции. -M., 1991. - С. 38.
5. Об этапах развития крупнейших немецких мукомольных предприятий в довоенный период см.: Максимов Е. К. Саратовские мукомолы... - С. 135-137. Ср.: РГИА. - Ф. 1282. -Оп. 2. - Д. 112 [Показания исправника Аткар-ского уезда Зубкова - членам правительственной комиссии, от 19.01.1916]. - Л. 8 ; Очерки истории Саратовского Поволжья. -Т. 2. - Ч. 1. - С. 146-152.
6. РГИА. - Ф. 1282. - Оп. 2. - Д. 112 [Докладная записка редактора-издателя газеты «Волга», от 27.1.1916]. - Л. 29. Даже создание военно-промышленных комитетов (ВПК) с целью широкого привлечения предприятий к работе на нужды обороны не обошлось без влияния Ф. П. Шмидта, избранного первым Председателем Саратовского областного ВПК. См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. -Т. 2. - Ч. 2. - С. 296.
7. См.: РГИА. - Ф. 1282. - Оп. 2. - Д. 112 [Докладная записка редактора-издателя газеты «Волга», от 27.1.1916]. - Л. 29-29об. ; Там же [Докладная записка служащего Саратовского Губернского присутствия (фамилия неразборчива) - члену правительственной комиссии П. М. Кошкину, от 4.02.1916]. -Л. 46об. Ср.: Смоленский Н. Хлебные немецкие короли // Утро России (Москва). - 1916. -21 февр. - № 52. - С. 5.
8. Ср.: Long J. W. From Privileged to Dispossessed. The Volga Germans, 1860-1917. - Lincoln ; London, 1988. - Р. 228-229.
9. См.: Немецкая «отзывчивость» // Новое время. (Москва). - 1915. - 6 июля. - № 14123. -С. 3.
10. См.: ГАСО. - Ф. 53. - Оп. 1. - Д. 48 (1915) [Докладная записка начальника жандармского управления Саратовской губернии - Прокурору Саратовского окружного суда, от 18.08.1915]. - Л. 65.
11. Семьянинов В. П. Саратовская губерния в годы Первой мировой войны // Социально-экономическое развитие Поволжья в XIX - начале XX века : сб. статей. - Куйбышев, 1986. -С. 136.
12. РГИА. - Ф. 1282. - Оп. 2. - Д. 112 [Докладная записка редактора-издателя газеты «Волга», от 27.01.1916]. - Л. 29.
13. Смоленский Н. Хлебные немецкие короли. -С. 5. Ср.: Сергеев А. П. Влияние Первой мировой войны на промышленность Нижнего Поволжья // Поволжский край : межвузовский науч. сб. - Вып. 8. - Саратов, 1983. - С. 7273 ; Островский A. В. Государственно-капита-
листические и кооперативные тенденции в экономике России: 1914-1917 гг. // Россия и Первая мировая война / под ред. Н. Н. Смирнова. - СПб., 1999. - С. 483-485.
14. См.: РГИА. - Ф. 1282. - Оп. 2. - Д. 112 [Докладная записка служащего Саратовского Губернского присутствия (фамилия неразборчива) члену правительственной комиссии П. М. Кошкину, от 4.02.1916]. - Л. 46-47об. Ср.: Максимов Е. К. Саратовские мукомолы... -С. 137 ; Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1 : Seit der Einwanderung bis zum imperialistischen Weltkriege. -S. 359.
15. Ср.: РГИА. - Ф. 1282. - Оп. 2. - Д. 112 [Рапорт пристава 3-го стана Аткарского уезда -исправнику Аткарского уезда, от 1.02.1916]. -Л. 40-40об.
16. РГИА. - Ф. 1282. - Оп. 2. - Д. 112 [Показания исправника Аткарского уезда Зубкова - членам правительственной комиссии, от 19.01.1916]. - Л. 7об.
17. См.: РГИА. - Ф. 1282. - Оп. 2. - Д. 112 [Докладная записка редактора-издателя газеты «Волга», от 27.01.1916]. - Л. 30-32. Ср.: Смоленский Н. Хлебные немецкие короли. -С. 5. По некоторым данным, доходы торгового дома «Братья Шмидт» к началу 1916 г. только на спекуляции зерном составили около двух миллионов рублей.
18. РГИА. - Ф. 1282. - Оп. 2. - Д. 12 [Показания исправника Аткарского уезда Зубкова - членам правительственной комиссии, от 19.01.1916]. - Л. 8об.
19. Смоленский Н. Хлебные немецкие короли. -С. 5.
20. См.: РГИА. - Ф. 1282. - Оп. 2. - Д. 112 [Докладная записка редактора-издателя газеты «Волга», от 27.1.1916]. - Л. 30. Ср.: Смоленский Н. Хлебные немецкие короли. - С. 5.
21. Председателем комиссии, в которую также входили представители от Министерства внутренних дел, был назначен С. В. Бородаев-ский, помощник управляющего отделом Министерства торговли и промышленности. См.: РГИА. - Ф. 1282. - Оп. 2. - Д. 112 [Письмо Товарища министра внутренних дел С. П. Белецкого П. М. Кошкину, от 7.01.1916]. - Л. 1. В довоенный период почти половина производимой саратовскими мукомолами продукции отправлялась именно в российские столицы -Москву (15 %) и Петербург (30 %). См.: Максимов Е. К. Саратовские мукомолы. - С. 137.
22. РГИА. - Ф. 1282. - Оп. 2. - Д. 112 [Докладная записка редактора-издателя газеты «Волга», от 27.1.1916]. - Л. 30. Ср.: Смоленский Н. Хлебные немецкие короли. - С. 5.
23. РГИА. - Ф. 1282. - Оп. 2. - Д. 112 [Докладная записка редактора-издателя газеты «Волга», от 27.1.1916]. - Л. 33.
24. Там же. - Л. 33-33об.
25. См.: Там же. - Ф. 1282. - Оп. 2. - Д. 112 [Показания исправника Аткарского уезда Зубкова - членам правительственной комиссии, от 19.01.1916]. - Л. 2. Ср.: Смоленский Н. Хлебные немецкие короли. - С. 5.
26. РГИА. - Ф. 1282. - Оп. 2. - Д. 112 [Показания коллежского секретаря П. И. Плеханова, от 21.01.1916]. - Л. 23об.-24.
27. См.: Там же [Показания исправника Аткарского уезда Зубкова - членам правительственной комиссии, от 19.01.1916]. - Л. 2об. Ср.: Там же [Показания коллежского секретаря П. И. Плеханова, от 21.01.1916]. - Л. 23об. Так, например, пуд муки после вывоза с мельниц Бореля обходился армии в 2 руб. 50 копеек, а такого же качества и размола мука из экономии графа Шереметьева (селение Баланда) продавалась по 1 руб. 35 коп. на месте, без учета железнодорожной транспортировки .
28. См.: Там же [Докладная записка служащего Саратовского Губернского присутствия (фамилия неразборчива) - члену правительственной комиссии П. М. Кошкину, от 4.02.1916]. - Л. 49.
29. См.: Там же [Показания коллежского секретаря П. И. Плеханова, от 21.01.1916]. - Л. 24.
30. Там же [Показания исправника Аткарского уезда Зубкова - членам правительственной комиссии, от 19.01.1916]. - Л. 6.
31. Так, исходя из показаний очевидцев, недосев полей под озимые хлеба в конце лета 1915 г. был не в последнюю очередь связан с установлением довольно низких - «твердых цен» под руководством К. Н. Гримма. Крестьяне считали, что при таких ценах обработка полей обойдется им слишком дорого, оставляя незасеянными большую часть земельных угодий. См.: Там же [Показания исправника Аткарско-го уезда Зубкова - членам правительственной комиссии, от 19.01.1916]. - Л. 12.
32. См.: Там же [Докладная записка служащего Саратовского Губернского присутствия (фамилия неразборчива) - члену правительственной комиссии П. М. Кошкину, от 4.02.1916]. - Л. 47об.-48об.
33. См.: Там же. - Л. 48-48об.
34. Там же [Показания исправника Аткарского уезда Зубкова - членам правительственной комиссии, от 19.01.1916]. - Л. 7.
35. См.: Там же [Докладная записка служащего Саратовского Губернского присутствия (фамилия неразборчива) - члену правительственной комиссии П. М. Кошкину, от 4.02.1916]. - Л. 49об.
36. См.: Семьянинов В. П. Саратовская губерния в годы Первой мировой войны. - С. 132.
37. РГИА. - Ф. 1282. - Оп. 2. - Д. 112 [Показания исправника Аткарского уезда Зубкова - членам правительственной комиссии, от 19.01.1916]. - Л. 2. Ср.: Смоленский Н. Хлебные немецкие короли. - С. 5.
38. Ср. также: Long J. W. From Privileged to Dispossessed. - Р. 225.
39. К сентябрю 1917 г. в армии находилось 15,8 млн трудоспособных мужчин, т. е. около 9 % населения страны. Ср.: Кондратьев Н. Д. Рынок хлебов и его регулирование. - С. 158 ; Поршнева О. С. Российский крестьянин в Первой мировой войне (1914 - февраль 1917) // Человек и война (Война как явление культу-
ры) : сб. статей / под ред. И. В. Нарского, О. Ю. Никоновой. - М., 2001. - С. 192 ; Островский А. В. Государственно-капиталистические и кооперативные тенденции. - С. 482.
40. См.: Кондратьев Н. Д. Рынок хлебов и его регулирование. - С. 143-144.
41. История Саратовского края: с древнейших времен до 1917 г. / под ред. В. П. Тотфалуши-на. - Саратов, 2000. - С. 334. В начале 1917 г. были введены карточки на хлеб и муку. При этом по распоряжению министра земледелия выдача муки была сокращена до 15 фунтов в месяц.
42. Аналогичные процессы были зафиксированы по всей России, особенно в производительных
районах Юга и Юга-Востока страны. См., к примеру: Кондратьев Н. Д. Рынок хлебов и его регулирование. - С. 367-368.
43. См.: Там же. - С. 43.
44. В целом война глубоко поразила пищевую промышленность Поволжского региона, включая и ее мукомольную отрасль. К 1917 г. общий валовой продукт пищевой промышленности в регионе снизился почти на 50 % от довоенного уровня. См.: Сергеев А. П. Влияние Первой мировой войны на промышленность Нижнего Поволжья. - С. 73, 80-82.
45. См.: Там же. - С. 81.
