CC BY
192
from the bondage of slaves, known under the name yasyr and granting them the freedom to choose a life sort. Nominal decree of Alexander I Kherson military governor]. In: Polnoe sobranie zakonov Rossiyskoy imperii [Complete collection of laws of the Russian Empire]. 2nd ed. 1857. Vol. XXX. 1808. st. 22925.
22. Raport g.-m. Del'potstso gen. Tormasovu ot 12 fevralya 1810 g. [The report G.-M. Delpotstso gene. Tormasov on February 12, 1810]. In: Iz dokumental'noy istorii kabardino-russkikh otnosheniy. Vtoraya polovina XVIII - pervaya polovina XIX v. [From a documentary history of Kabardino-Russian relations. The second half of 18th -first half of the 19th century]. Nalchik, Elbrus, 2000, 480 p., p. 274.
23. Kymykov T.H. Ekonomicheskoe i kul'turnoe raz-vitie Kabardi i Balkarii v XIX veke [Economic and cultural development of Kabarda and Balkaria in the 19th century]. Nalchik, Kabardino-Balkarian Book Publishing House, 1965, 420 p., p. 179.
24. Pokrovski M.V. Iz istorii adigov v konce XVIII -pervoy polovine XIX veka. Social 'no ekonomicheskoe polozhenie v konce XVIII - pervoi polovine XIX veka [From the history of the Circassians in the late 18th - first half of the 19th century. The socio-economic situation of the Circassians in the late 18th -first half of the 19th century]. Krasnodar, Krasnodar Book House, 1989, 320 p., p. 122.
25. Tsentral'nyy gosudarstvennyy arkhiv KBR [Central State Archive of the Kabardino-Balkaria Republic]. F. 23. Op. 1. D. 10. L. 3.
26. Material po obichnomy pravy kabardincev. Per-vaia polovina XIX veka [Materials under customary law Kabardians. The first half of the 19th century]. Nalchik, Kabardino-Balkarian Book Publishing House, 1956, 428 p., p. 32.
27. Lhuillier L.Y. Cherkesiya. (Istoriko-etnogra-ficheskie stat'i) [Cherkessia. Historical-Ethnographic article]. In: Landshaft, etnograficheskie i istoricheskie protsessy na Severnom Kavkaze v XIX - nachale XX veka [Landscape, ethnographic and historical processes in the North Caucasus in 19th - early of the 20th century]. Nalchik, El-Fa, 2004, 806 p., pp. 93-94.
28. Trekhbratov B.A. Istoriya Kubani s drevneyshikh vremen do nachala XX veka [Kuban history from ancient times to the beginning of the XX century]. Kran-sodar, Krasnodar Book House, 2000, 440 p., p. 127.
29. Korolenko P.P. Izvestia obshestva l'ubitelei izuche-nia Kubanskoi oblasti, 1902, issue 3, pp. 47-91.
30. Kerashev A.T. Pobegi adygov v Rossiyu (18281864) [Escapes Circassians in Russia (1828-1864)]. In: Voprosi obshestvennih otnoshenii na Severo-Za-padnom Kavkaze v XIX veke [Issues of socio-political relations in the North-West Caucasus in the 19th century]. Maykop, 1987, pp. 23-47.
14 февраля 2017 г.
УДК 94:930.1
ПЕРСПЕКТИВЫ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ИСТОРИИ В РАМКАХ НОВЫХ НАПРАВЛЕНИЙ ИСТОРИОГРАФИИ
В. В. Ноздринов
DOI 10.18522/2072-0181-2017-89-1-87-90
По словам известного историка-медиевиста и теоретика Л.П. Репиной, тотальный подход, опирающийся на целостное видение исторического процесса, остался лишь желанным научным идеалом [1]. Преодолев вызовы постмодернизма и доказав отличие исторического сочинения от литературного, историки всего мира попытались вернуть себе объективность, повсеместно создавая "новые истории", в том числе новую интеллектуальную историю, переориентируя фокус исследования с истории "чистых" идей на личность самого интел-
Ноздринов Владимир Викторович - магистр исторических наук, аспирант кафедры истории России Северо-Кавказского федерального университета, 355017, г. Ставрополь, ул. Пушкина, 1, корп. 1, e-mail: [email protected], т. 8(8652)330195, добавочный 43-22, 43-20,
лектуала, на изучение контекста, влияющего на автора и автора, влияющего на контекст времени [2].
Проанализируем перспективы и новые исследовательские парадигмы интеллектуальной истории на современном этапе.
Известный исследователь истории идей (один из основателей интеллектуальной истории) Артур Лавджой в своем труде [3] предложил изучать универсальные "идеи-блоки", которые странствуют во времени и используются в качестве модулей для анализа сложных конструкциях разных учений и теорий. А целью исторического исследования Лавджой
Vladimir Nozdrinov - North Caucasus Federal University, 1/1, Pushkin Street, Stavropol, 355017, e-mail: [email protected], tel. +7(8652)330195, plus 43-22, 43-20.
считал только создание наиболее полной биографии идей. В мировой историографии конца XX - начала XIX вв. утверждается иной принцип - постнеклассический, когда предпочтение отдается контекстуальным подходам в изучении истории идей. Как правило, отмечается, что употребление этого термина современной научной парадигмы крайне неудобно: в первую очередь, он определяет лишь время (после неклассики, или после после классики) и совсем не раскрывает своего содержания, хотя кроме синергетики и междисциплинарности, обычно ничего не подразумевается.
Остановимся на необходимости контекстуального подхода в интеллектуальной истории. Мы считаем, что этот "прием" "спасает" историю идей от критики, которой она подвергалась в течение всей второй половины XX в., как полностью оторванная от реальности теоретическая дисциплина, которая в некоторой степени даже схожа с философией [3]. Возвращая в историю идеи биографию автора, его цели, переживания и, в конечном итоге, - контекст времени, социальные, политические, религиозные, культурные обычаи и существовавшую письменную традицию, мы переориентируем интеллектуальную историю с условной философии на биографику и культурную историю. Такое "спасение" сохраняет (и мы это особо подчеркиваем) главный принцип исторической науки - принцип историзма. Действительно, контекстуальный поворот помог правильнее понимать изучаемый объект, а также ответить на вопрос: почему именно в это время, именно в этой стране, городе, социальном институте, сословии, семье появилась та или иная идея, и, возможно, совершить "грех" перед историей и ответить на вопрос, а что было бы, если бы автор не родился.
Отталкиваясь от утверждения о том, что контекст позволяет достичь цели, поставленной историком перед самим собой, необходимо разобраться с самим целеполаганием. Идея о необходимости понимания (а если о нем доселе ничего не было известно, то и построения) исторического контекста, а также взаимовлияния субъекта и эпохи стала появляться на стыке классической и неклассической парадигм. В самом начале XX в. Г. Риккерт, говоря об объекте исторического познания, выделял в нем два измерения контекста -связь со средой и его развитие [4]. Похожую мысль высказывал наш соотечественник А.С. Лаппо-Данилевский только в отношении исторического источника [5]. Сегодня, к счастью, историки не ставят перед собой цели построения полной, комплексной карти-
ны реальности прошлого, так как, во-первых, историки давно согласились с невозможностью абсолютно точной передачи истории (рассказать так, как было на самом деле), а во-вторых чисто "событийная" история уже давно написана, и кардинально новое можно сказать только с открытием никем не исследованных источников, что бывает относительно редко. Мировая гуманитаристика отходит от линейных, стадиальных теорий исторического процесса, воплощенных в глобальных государственных теориях, к культурологически ориентированному знанию. Историки XXI в. пытаются по-новому взглянуть на уже имеющиеся проблемы, "вытащить" из известных источников новую информацию или освятить лишь определенную сторону реальности прошлого. Любая из этих задач в той или иной степени не является созданием истории в классическом виде, а подчиняется определенной идее, которую историк поставил перед собой. Целеполагание сегодня является основой любого (не только исторического) гуманитарного исследования, так как определяет использованный инструментарий, творческий процесс и общий характер работы. Цель исследования может (чаще всего так и происходит) находиться в плоскостях нескольких дисциплин. Оставаться в рамках одной узкой специализации в гуманитаристике сегодня сродни профессиональному "самоубийству". Дисциплинарные границы являются условными, и сейчас пришло время не бояться их преодолевать. Одни назовут это возвращением к истокам [6] (первые философы были специалистами широкого профиля), другие, наоборот, - дальнейшим развитием, но важна лишь научная реальность и достижимость поставленных целей.
О полидисциплинарном характере интеллектуальной истории стали говорить достаточно рано, еще в середине XX века [7], но лишь сегодня мы понимаем необходимость и, что важнее, неизбежность этого подхода. Говоря о междисциплинарном подходе в интеллектуальной истории, стоит задать вопрос: к какой науке нужно отнести, например, биографию известного историка? Является ли она просто биографией в классическом смысле? На этот вопрос нельзя ответить быстро, так как мы обязаны дать в ней анализ творчества условного историка. Находясь в рамках научной "моды", историк должен будет вместе с фактической стороной построить или хотя бы понять контекст эпохи, т.е. сближать работу с культурологией, не говоря уже о генезисе "героя" в определенном времени и его влиянии на него, так как мы помним, что великие интеллектуалы серьезным об-
разом меняли свой "мир". Таких примеров можно привести великое множество, мы же попытаемся ответить на вопрос, можно ли окончательно отнести интеллектуальную историю к определенной субдисциплине (кроме ее самой)? А необходимо ли вообще отвечать на этот вопрос? Что изменится, если завтра для каждого, пока неверифицированно-го, сочинения найдется своя новая "полочка в научном шкафу"? Мы считаем, что четко определенными должны быть методы исторической науки, а сами произведения должны эффективно достигать поставленные перед ними цели, свободно используя все необходимые методы общей науки. С другой стороны, излишняя фрагментарность исторической науки может увести ее в крайний постмодернизм и привести к потере объективности. Именно поэтому Дональд Келли в 1996 г. на страницах журнала "Journal of the History of Ideas" писал, что под интеллектуальной историей следует понимать не раздел истории, а способ рассмотрения прошлого человечества [8]. А задачей историка является исследование всех областей человеческого прошлого по его следам, поддающимся расшифровыванию, вкладывая в них современный смысл посредством языка [9].
В своей попытке придать интеллектуальной истории статус "новой" интеллектуальной истории ученым необходимо в первую очередь, помимо методологии, определить новые исследовательские поля. На наш взгляд, перспективным направлением может стать создание некоего интеллектуального пространства в рамках локального подхода. Историки давно и очень тщательно изучили жизнь и идеи великих мыслителей, современные ученые вплели их жизнь в контекст эпохи, изучили идею через культуру, биографию и социокультурное окружение. Что остается остальным?
Сформированная в последней четверти XX в. новая локальная история подняла на новый уровень региональную историю, приблизила краеведение к академической науке. До этого профессиональным историкам было "не с руки" заниматься региональной историей. Одним из исследовательских полей локальной истории является интеллектуальная история. Мы считаем, что для науки построение локального интеллектуального контекста ничем не ущербнее биографии "замечательных" людей. Для определенного локуса один "незамечательный" интеллектуал может сыграть большую роль в формировании, например, научной или художественной школы, чем великий мыслитель. В рамках новой локальной истории изучение идей не будет как-либо
пересекаться с краеведением, а значит, будет находиться в области академической истории, и оставаясь в регионах, не будет терпеть критику за непрофессионализм и "любительство" [9, 10]. Мы считаем такой подход отличной возможностью провинциальным историкам показать свое мастерство и создать исторические направления (или субнаправления), ничем не уступающие столичным.
Таким образом, следующим шагом в развитии интеллектуальной истории должна стать практика построения целых интеллектуальных контекстов малых локусов, поскольку поле новой интеллектуальной истории включает в себя не только "высоколобые" тексты ученых и деятелей культуры, но и восприятие и трансляцию идей в разных социальных слоях [2]. На этом пути делаются первые шаги, которые обогащают пространство интеллектуальной истории в рамках субдисциплины "новая локальная история" При этом в процессе творчества необходимо воздержаться от создания социокультурных моделей и далеко идущих выводов. Думается, оптимальным будет создание в таком ключе когнитивной картины, в которой факты не подгонялись бы под заранее выбранную модель, а создавали "разноцветное полотно истории" [11]. Из этого следует, что новая локальная история может стать наиболее перспективным путем осуществления задач интеллектуальной истории.
ЛИТЕРАТУРА
1. Репина Л.П. Социальная история в историографии ХХ века. М.: ИВИ РАН, 2001. 128 с.
2. Булыгина Т.А. Историческая антропология и исследовательские подходы "новой локальной истории" // Человек на исторических поворотах XX века. Краснодар: Кубанькино, 2006. 260 с. С. 27-35.
3. Лавджой А. Великая цепь бытия: История идеи / Пер. с англ. В. Софронова-Антомони. М.: Дом интеллектуальной книги, 2001. 376 с.
4. Риккерт Г. Философия истории // Г. Риккерт. Науки о природе и науки о культуре. М.: Республика, 1998. 414 с. С.147.
5. Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории: В 2 т. Т. 2. М.: РОССПЭН, 2012. 622 с. С. 112.
6. Маловичко С.И. Становление новой научно-образовательной культуры и учебный дискурс через призму интеллектуальной истории (вместо введения) // Ставропольский альманах Общества интеллектуальной истории. Вып. 4. Ставрополь: Российское общество интеллектуальной истории, 2003. 170 с. С. 11.
7. Бойцов М.А. Вперед, к Геродоту! // Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. М.: Институт всеобщей истории РАН, 1999. 396 с. С. 17-41.
8. Kelley D.R. Horizons of Intellectual History: Retrospect, Circumspect, Prospect // Journal of the History of Ideas. 1996. Vol. 48. P. 143-169.
9. Маловичко С.И., Румянцева М.Ф. История локуса в классической, неклассической и постнеклассиче-ской моделях исторической науки. Статья первая: Постановка проблемы. Местная история в классической модели историописания // Региональна iсторiя Украши. Збiрник наукових статей. Ки!в, 2013. Вип. 6. С. 9-22.
10. Маловичко С.И. Румянцева М.Ф. История ло-куса в классической, неклассической и постне-классической моделях исторической науки. Статья вторая: региональная история vs историческое краеведение в неклассической науке новая локальная история vs историческое краеведение в пост-неклассической модели исторического знания // Регюнальна iсторiя Украши. Збiрник наукових статей. Кшв, 2013. Вип. 7. С. 39-54.
11. Репина Л.П. Историческая наука на рубеже XX-XXI вв.: социальные теории и историографическая практика. М.: Кругъ, 2011. 560 с.
REFERENCES
1. Repina L.P. Sotsial'naya istoriya v istoriografii 20 veka [Social history in the historiography of the twentieth century]. Moscow, Institute of World History RAS, 2001, 128 p.
2. Bulygina T.A. Istoricheskaya antropologiya i issledovatel'skie podkhody "novoy lokal'noy istorii" [Historical Anthropology and research approaches "new local history"]. In: Chelovek na istoricheskikh povorotakh 20 veka [Man on the historical turns of the 20th century]. Krasnodar, Kubankino, 2006, 260 p. pp. 27-35.
3. Lovejoy A. Velikaya tsep' bytiya: Istoriya idei [Great Chain of Being: A History of Ideas]. Trans.
from English. B. Sofronova-Antomoni. Moscow, Intellectual Book House, 2001, 376 p.
4. Rickert G. Filosofiya istorii [Philosophy of history]. In: G. Rickert. Nauki o prirode i nauki o kul'ture [Science of nature and the science of culture]. Moscow, Respublika, 1998, 414 p., p. 147.
5. Lappo-Danilevskiy A.S. Metodologiya istorii [Methodology of history]. In 2 vol. Vol. 2. Moscow, ROSSPEN, 2012, 622 p., p. 112.
6. Malovichko S.I. Stanovlenie novoy nauchno-obrazovatel'noy kul'tury i uchebnyy diskurs cherez prizmu intellektual'noy istorii (vmesto vvedeniya) [Formation of new scientific and educational culture and academic discourse through the prism of the intellectual history (instead of introduction)]. In: Stavropol'skiy al'manakh Obshchestva intellektual'noy istorii [Stavropol Society Almanac intellectual history]. Issue. 4. Stavropol, Russian Society of Intellectual History, 2003, 170 p., p. 11.
7. Boytsov M.A. Vpered, k Gerodotu! [Forward to Herodotus!]. In: Kazus. Individual'noe i unikal'noe v istorii [Incident. Individual and unique in history]. Moscow, Institute of World History RAS, 1999, 396 p., pp. 17-41.
8. Kelley D.R. Journal of the History of Ideas, 1996, vol. 48, pp. 143-169.
9. Malovichko S.I. and Rumyantsev M.F. Regional'na istoriya Ukraini. Zbirnik naukovikh statey, 2013, issue 7, pp. 39-54.
10. Malovichko S.I. and Rumyantsev M.F. Regional'na istoriya Ukraini. Zbirnik naukovikh statey, 2013, issue 6, pp. 9-22.
11. R Repina L.P. Istoricheskaya nauka na rubezhe XX-XXI vv.: sotsial'nye teorii i istoriograficheskaya praktika [Historical science at the turn of 20th-21st centuries: social theory and research practice]. Moscow, Krug", 2011, 560 p.
13 февраля 2017 г.
УДК 930(47).084.3
ОСОБЕННОСТИ СОВРЕМЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ БОЛЬШОГО КАВКАЗА КАК ОБЪЕКТА ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ БОЛЬШЕВИКОВ
К.Р. Амбарцумян
DOI 10.18522/2072-0181-2017-89-1-90-95
Постсоветская история Кавказа стала периодом образования новых независимых государств. И вновь после продолжительного затишья регион вовлечен в активные международные процессы. Роль России в такой ситуации
трудно переоценить, так как для нее вопросы кавказской геополитики имеют стратегическое значение. В этой связи актуализируется обращение ученых к отдельным моментам исторического прошлого, когда Большой Кавказ становился ареной военно-политических
Амбарцумян Каринэ Размиковна - кандидат исторических наук, доцент кафедры зарубежной истории, политологии и международных отношений Северо-Кавказского федерального университета, 355017, г. Ставрополь, ул. Пушкина, 1, e-mail: [email protected],
т. 8(8652)330182 (4330).
Karine Ambartsumyan - North Caucasus Federal University, 1 Pushkin Street, Stavropol, 355017, e-mail: [email protected], tel. +7(8652)330182 (4330).
