CC BY
124
УДК 1:21
В. В. Бабич
ПЕРИХОРЕСИС И САМОСТЬ КАК АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЕ СТРАТЕГИИ В ХРИСТИАНСКОЙ
КУЛЬТУРНОЙ ТРАДИЦИИ
Выполнен сравнительный анализ двух антропологических стратегий (самость и перихоресис), представленных в христианской культуре. Утверждается, что данные антропологические стратегии мыслимы только в персоналистической парадигме, в которой личность выступает в качестве самотождественной реальности, «центром», способным к «антропологическому размыканию», понимаемому как размыкание конститутивное, формирующее конституцию человека, структуру его идентичности как целостного антропологического топо-са, образованного суммой коммуникативных актов личности.
Ключевые слова: личность, человек, христианская культура, антропологические стратегии, синергий-ная антропология, антропологическое размыкание.
Реализация личности есть также реализация общения, жизни социальной и космической, преодоление того уединения, которое влечет за собою смерть.
Н. А. Бердяев
В христианской традиции Бог-Троица понимается как общение ипостасей. Диалог Ипостасей Троицы - это энергийное взаимопроникновение, основанное на любви как онтологическом принципе. Такой способ бытия Бога-Троицы выражен в учении о перихоресисе (лердарпо!^), которое утверждает способность энергийного взаимопроникновения предикатом божественной реальности [1, с. 292].
Термин «перихоресис» (от греч. лвр1%юрпо1д -взаимопроникновение) в богословский дискурс ввел Максим Исповедник, посредством этого термина он выражал соотношение между двумя природами Христа, далее этот термин был воспринят Иоанном Дамаскином, который употреблял его по отношению к триадологии. Позже завершил развитие термина Григорий Палама, создав целостную триадологическую концепцию перихоресиса.
Перихоресис понимается как способ личностного (ипостасного) бытия и общения, репрезентированный в христианской интеллектуальной традиции как онтологическое устроение Троицы, Божественных Лиц-Ипостасей. По мнению С. С. Хоружего, перихоресис тождествен двум другим онтологическим категориям: любви (понятой как онтологический принцип) и личному общению (которому также присваивается онтологический статус), где это тождество может рассматриваться как сжатая, но в известном смысле полная характеризация персона-листской парадигмы для Инобытия [2, с. 83]. Принимая перихоресис как онтологический концепт, христианская интеллектуальная традиция тем самым помещает социальное измерение и коммуникацию внутрь самой божественной жизни, которая представляется архетипической для жизни человеческой как «образа и подобия Божия».
Таким образом, перихоресис как характеристика общей персоналистической парадигмы может быть рассмотрен в качестве антропологической стратегии. Антропологический принцип, представленный в концепте «перихоресиса», скорее есть выражение не антропологической данности, а антропологической за-данности1.
Анализируя концепцию взаимной любви в христианской философии, В. С. Соловьев приходит к выводу, что основа ложного существования - это непроницаемость для ближнего, то есть во взаимном исключении существ друг другом, в то время как истинная жизнь означает жизнь в другом, как в себе, нахождения в нем позитивной и безусловной полноты своего существования [3]. Исключение Другого из своей жизни является причиной отсутствия перихоресиса. Для того чтобы перихоресис существовал, необходимо не только «Я», но и «Ты», так как любовь, обращенная к самому себе, не является подлинной, не ведет к расширению экзистенциального горизонта, а направлена на замыкание в себе, что в христианской традиции выражается более точным термином «самость».
Термин «самость» в богословский оборот ввел в XIX в. Феофан Затворник, определяя его как «источник всех душевно-телесных страстей» и принцип организации падшего человека [4, с. 274]. Самость предполагает ориентацию не на модель «Я и Ты», а является замыканием «Я» внутри своей индивидуальности. Самость является модусом самосознания падшего человека, альтернативой которого предстает «антропологическое размыкание»2, реализуемое
1 Социальное выражение данного принципа мы находим в философии Н. Ф. Федорова, сопоставляющего сверхзадачу общей антропологической программы с учением о Троице.
2 Концепция, разрабатываемая С. С. Хоружим в дискурсе антропологии размыкания, определяющая базовым антропологическим условием коммуникацию в качестве конститутивного принципа (см. [5]).
через покаяние (^siávoia)3 и любовь, выраженное в концепте перихоресиса.
Самость - это ложная волевая направленность, ведущая к «затуханию» проявлений антропологических энергий. Перихоресис как стратегия существования стремится к ответу на вопрос «кто я?» в контексте обращения к Другому («кто он?»), признанному как самоценность, тем самым определяя аксиологический и телеологический горизонт человека. Самость отвечает на вопрос «чего я хочу?». Из этого становится ясно, что парадигма перихоресиса как онтологического принципа существования в любви противополагается парадигме самости. Перихоресис является архетипичной антропологической стратегией, в которой человек осуществляет сознательную, целеполагающую и целенаправленную трансформацию себя самого через размыкание. Самость же, как полярная по отношению к пери-хоресису возможность бытийного самоопределения являет собой выбор личностью модуса смертности.
Отметим, что под смертностью в христианской традиции понимается не аннигиляция личности, этим, скорее, констатируется замыкание в модусе самости, отказ от экзистенциальной открытости. В христианской антропологии личность человека не может быть уничтожена смертностью. Целостность и уникальность личности не разрушаются в смерти, целостность личности предполагает ее нерушимую самоидентичность.
Тем самым смертность, - это ущербность бытия, неполнота реализации коммуникативных способностей личности, имеющих три возможных направления реализации: к Богу, к человеку и космосу. Другими словами, смертность - это то, что в христианской традиции противоположно обоже-нию (0sœoiç)4 как телосу человеческого существования.
3 Метотою (бук. с греч. после ума, перемена ума, перемена мыслей) - в христианской традиции обычно переводили как покаяние, под которым понималось смещение фокуса внимания и волевой направленности от актуального зла к потенциальному добру, определяющей нравственное самоопределение человека.
4 Учение об обожении являет собой самый максималистский «религиозный идеал», какой можно представить в рамках христианской доктрины. Обожение предполагает онтологическое преображение человека, всех тварных существ и мира благодаря естественной способности сотворенного к преображению, а также энергийного воздействия на тварное бытие Святой Троицы.
В христианской традиции участь личности зависит от выбора человеком антропологической стратегии перихоресиса - размыкания себя через онтологический принцип существования в любви и «уподоблении Богу» или самости как замыкания в своей индивидуальности и выборе модуса смертности [6]. Человек, выбирающий антропологическую стратегию самости, по христианским эсхатологическим представлениям оказывается в аду (aiô^ç) - «месте, лишенном света», другими словами, ад - это пространство бытия, удаленное от Бога, где невозможна реализация антропологического размыкания [7, с. 410]. При этом не происходит аннигиляции или утраты личностного способа существования.
Исходя из вышесказанного, можно утверждать, что «размыкание себя» как способности к изменению и расширению антропологического топоса посредством синергийного конституирования реальности человека во встрече с Другим в христианской традиции выражается в концептах перихо-ресиса и обожения. Перечисленные концепты в своем существовании мыслимы только в парадигме личностного бытия, где личность является са-мотождественной предельной реальностью, «центром», способным к «антропологическому размыканию», которое понимается как размыкание конститутивное, формирующее конституцию человека, структуру его идентичности как целостного антропологического топоса, образованного суммой коммуникативных актов личности.
Выбирая из двух антропологических стратегий (перихоресис или самость), эмпирический человек формирует свою конституцию, актуализируя свое отношение к Другому, размыкая себя навстречу Другому или исключая Другого из своего коммуникативного горизонта, замыкаясь в своей индивидуальности, стремится к аномии и экзистенциальному кризису.
Концепция антропологического размыкания, основанная на коммуникативной стратегии пери-хоресиса, может быть представлена как альтернатива современной коммуникативной теории (Апель, Хабермас), которая утверждает человека в качестве атомарного индивида, вступающего в общение и формирующего условия продуктивной коммуникации. В ней коммуникативный аспект личности мыслится как вторичное проявление индивидуальности. Концепция антропологического размыкания утверждает коммуникацию универсальным условием существования антропологической реальности, формирующим конституцию человека, его феноменальный и экзистенциальный горизонт.
Список литературы
1. Мейендорф И. Ф. Жизнь и труды святителя Григория Паламы: введение и изучение. СПб.: Византинороссика, 1997. 479 с.
2. Хоружий С. С. Конституция личности и идентичности в перспективе опыта древних и современных практик себя // Вопросы философии. 2007. № 1. С. 75-85.
3. Соловьев В. С. Смысл любви // Сочинения: в 2 т. М.: Мысль, 1988. Т. 2. С. 493-547.
4. Феофан Затворник, свт. Путь ко спасению. Краткий очерк аскетики. Начертание христианского нравоучения. М.: Благовест, 2001. 368 с.
5. Хоружий С. С. «Бывают странные сближения»: Патанджали, Палама, Кьеркегор как предтечи антропологии размыкания // Вопросы философии. 2011. № 5. С. 41-51.
6. Волкова Л. Д., Караваева Е. В. Исихазм как составная часть православной культуры // Вестн. Томского гос. пед. ун-та (Tomsk State Pedagogical University Bulletin). 2013. Вып. 5. С. 21-28.
7. Давыденков О. Догматическое богословие. М.: ПСТГУ, 2006. 435 с.
Бабич В. В., младший научный сотрудник.
Томский государственный педагогический университет.
Ул. Киевская, 60, Томск, Россия, 634061.
Email: [email protected]
Материал поступил в редакцию 12.05.2014.
V. V. Babich
PERIKHORESIS AND SELFNESS AS ANTHROPOLOGICAL STRATEGY IN CHRISTIAN CULTURAL TRADITION
Two antropological strategies (selfness and perichoresis) represented in the Christian culture are comparatively analyzed. It is claimed that these anthropological strategies are conceivable only in the personalistic paradigm, according to which a person a self-identical reality, a “center” capable of “anthropological openness” perceived as constitutive disconnection - forming person's constitution, person's identity structure as an anthropological topos, made with the sum of person's communicative acts.
Key words: person, human, Christian culture, anthropological strategies, synergy anthropology, anthropological opening.
References
1. Meyendorff I. F. Life and labours of Saint Gregory Palamas: introduction and studies. St. Petersburg, Vizantinorossika Publ., 1997. 497 p. (in Russain).
2. Khoruzhiy S. S. The constitution of personality and identity in a perspective based on practices of the self: old and new. Problems of Philosophy, 2007, no.1, pp. 75-85 (in Russain).
3. Soloviev V. S. The meaning of love. Works. In 2 vol. Moscow, Mysl Publ., 1998. Vol. 2. Pp. 493-547 (in Russian).
4. St. Theophan the Recluse. The Path to Salvation. The asceticism outline. Christian preachment description. Moscow, Blagovest Publ., 2001. 368 p. (in Russain).
5. Khoruzhiy S. S. “There are some strange overlaps”: Patandzhali, Palamas, Kierkegaard as forerunners of disconnection anthropology. Problems of Philosophy. 2011, no 5, pp. 41-45 (in Russain).
6. Volkova L. D., Karavaeva E. V. Hesychasm as Part of Russian Orthodox Culture. Tomsk State Pedagogical University Bulletin, 2013, no. 5, pp. 21-28 (in Russain).
7. Davydenkov O. Dogmatic theology. Moscow, PSTGU Publ., 2006. 435 p. (in Russain).
Tomsk State Pedagogical University.
Ul. Kievskaya, 60, Tomsk, Russia, 634061.
E-mail: [email protected]
