CC BY
76УДК 316.2; 001.1; 165 DOI: 10.24412/2414-9241-2021-7-175-187
ПЕРФОРМАТИВНОСТЬ НАУЧНОГО ЗНАНИЯ В КОНТЕКСТЕ ВЗЛЁТА И ПАДЕНИЯ СОЦИАЛЬНОГО КОНСТРУКТИВИЗМА
Илья Владимирович Смирнов
студент факультета социологии Санкт-Петербургского государственного университета; Санкт-Петербург, Россия e-mail: [email protected]
В данной статье рассматривается свойство перформативности научного знания, которое трактуется как процесс, в рамках которого условная «реальность» начинает соответствовать постулированному о ней знанию. Автор стремится обозначить аксиоматику, философские и социологические теории, в рамках которых может функционировать упомянутое свойство. В качестве общепринятого фундамента выделяется социальный конструктивизм с его опорой на (пост)кантианскую философию, феноменологию, социологизм. Они предполагают непознаваемость объективной реальности и, как следствие, изучение феноменов, зависящих от познавательных категорий и возможностей человека, которые обусловлены языком, культурой и социальными практиками. Поражение данного направления в так называемых «научных войнах» конца XX века требует поиска новой аксиоматики для перформативности научного знания при условии принятия ее актуальности. В завершающей части статьи такие предпосылки находятся в акторно-сетевой теории и материалистических течениях современной философии, которые переопределяют конструирование как равнозначное взаимодействие человеческих и не-человеческих акторов.
Ключевые слова: перформативность, социальный конструктивизм, социология и философия науки, акторно-сетевая теория, Бруно Латур, материальный поворот, БТБ, исследования науки и технологий
Перформативность научного знания — это процесс, в рамках которого условная реальность начинает соответствовать постулированному о ней знанию. Такое понимание научных фактов требует принятия определенной философской и социологической аксиоматики. Определение предполагает потенциальное влияние человека на объективную реальность, которая, казалось бы, от него не зависит. За этим следует необходимость отказа от корреспондентной теории истины, принципов позитивизма и так далее. Целью данной работы является обозначение той аксиоматики, в которой может функционировать концепция перформативности научного знания, соответствующая определению.
При данной формулировке в качестве теоретической рамки сразу напрашиваются позиции социального конструктивизма. В большей степени данное направление опирается на (пост) кантианство, феноменологию, социологизм, лингвистическую философию и т.д. Из последнего как раз и берет свои терминологические истоки концепция перформативности. Так, Джон Остин обозначил перформативные высказывания, акт произнесения которых, по сути, производил некоторое действие — и эти действия можно произвести только с помощью перформа-тивов. Например, «объявляю вас мужем и женой», «обещаю...», «настаиваю...». То есть произнесением определенных высказываний воплощаются реальности свадьбы, церемонии именования корабля и других социальных действий. Однако для исполнения перформативного акта необходим соответствующий контекст (Остин, 1999: 32). Например, наличие полномочий. Так, свадьба не воплотится в реальность, если «Да» скажет кто-то помимо молодоженов — так как лица не пригодны для проведения процедуры.
Подобное лингвистическое управление реальностью нетрудно представить в отношении тех феноменов, которые принято относить к области исключительно социального, конвенционального, как в упомянутых примерах. Но что происходит,
когда исследователи обращаются к перформативности научных законов? Например, Д. Маккензи рассказывал о кейсе М. Кал-лона — модели Блека-Шоулза-Мертона, связанной с ценообразованием опционов. Было замечено, что показатели в большей степени стали подходить модели после того, как эта «теория» была обнародована (Маккензи, 2009: 7). Условно говоря, социальная реальность экономического поведения была воплощена после перформативного высказывания о ней.
Это схоже с тезисом о перформативности экономической науки, который предполагает, что не люди действуют рационально, а сама экономическая наука навязывает им модель homo economicus (Callón, 2007: 328). Подобные примеры приводят к тому, что в научном сообществе начинают высказываться тезисы о том, что описание объекта исследования может конструировать этот объект — «описывая реальность, мы ее создаем».
Описывая реальность, мы ее создаем?
В очередной раз мы вынуждены признаться, что вышеописанные примеры касаются социальной сферы и особо не удивляют, поэтому в определенный момент акцент был переключен на естественные науки. Как говорит К. Кнорр-Цетина, «о социологии, к примеру, можно рассуждать как о дисциплине, оформленной социальной мыслью в общем, и этому никто не удивится, но попробуйте то же самое сказать о естественных науках, люди не поверят вам. Вот почему мы были вынуждены заниматься естественными науками» (Кнорр-Цетина, 2011: 9).
Так, Б. Латур в конструктивистский период своего творчества акцентировал внимание на том, что появление научного факта — а именно существования микробов — обусловлено в большей степени социальными действиями ученого: Пастер распространял гигиенические и иные практики по всей стране, чтобы расширить реальность, в которой микробы могут быть
конституированы (Латур, 2002: 4). Еще ранее вместе со своим коллегой С. Вулгаром он отмечал, что конструирование научных фактов в лаборатории происходит не столько при работе ученых с референтом, сколько при работе с текстами, диаграммами, в регулярных дискуссиях с другими исследователями и т.д. (Latour, Woolgar, 1986: 50). При этом перечисленная деятельность, более того, обусловлена некоторой научной культурой.
Считается также, что Э. Пикеринг примерно в тот же период рассматривал кварки3 как социально-исторический конструкт. Один из основных тезисов Пикеринга — историчность знания о мире — предполагает, что естественные науки в рамках исторически иначе сложившегося культурного контекста могли бы иначе сконструировать теории о материи, не предполагающие кварков, однако не считались бы при этом неправильными (Труфанова, 2017: 66). Можно предположить, что в таком случае изменилось бы просто название, но сам объект остался бы тем же. Э. Пикеринг же отвечает на это тем, что исследование кварков происходило как подтверждение заранее разработанной гипотезы с использованием также заранее собранной установки Милликена — был обозначен определенный размер заряда (1/3 заряда электрона), который необходимо найти, чтобы подтвердить предположение. По ходу экспериментов обнаруживались заряды другого размера, однако они не фиксировались как новый научный факт, так как они не подходили под актуальные теории. Вместо этого исследователи модифицировали установку или — в терминах Пикеринга — проводили процедуры тьюнин-га для того, чтобы установка могла давать нужный исследователям результаты (Сокулер, 2010: 98).
Кварк — фундаментальная частица в Стандартной модели, обладающая электрическим зарядом, кратным е/3, и не наблюдаемая в свободном состоянии, но входящая в состав адронов (сильно взаимодействующих частиц, таких как протоны и нейтроны).
Такое понимание реальности сводит ее исключительно к социальным практикам. Оно уводит от реалистского представления об объективной реальности, что свойственно социальному конструктивизму. Подобную перформативность научного знания могла обеспечить только установка данных направлений на непознаваемость объективной реальности, так как ее познание ограничено несовершенством человеческих органов чувств, а также трансцедентальных категорий, которыми человек априорно обрабатывает получаемую информацию.
Эта линия рассуждений двигается следующим образом. И. Кант провозглашает объективную реальность вещью-в-се-бе, которую мы не можем познать в полной мере из-за упомянутых ограничений. Вслед за ним феноменология Э. Гуссерля утверждает, что в таком случае мы не можем изучать ничего, кроме самих способов нашего познания. Еще ранее Ф. Бэкон через «идолов» познания отмечал, что эти способы различаются от групп к группе, от человека к человеку. Л. Витгенштейн, а также Э. Сепир и Б. Уорф приводили аргументы в пользу того, что обуславливающую роль в этом процессе выполняют язык и культура. Следовательно, допускается сосуществование множества воспринимаемых по-разному реальностей, ведь единственная — объективная — недостижима. Социальные факторы, таким образом, приобретают привилегированный статус, как это происходит в социологизме Э. Дюркгейма. Для него общество — реальность sui generis — трансцедентная область, имеющая универсальную объяснительную силу. На основе такой оптики получили активное развитие социальный конструкционизм А. Шюца, П. Бергера и Т. Лукмана, теории самоисполняющегося пророчества Р. Мертона, конструируемой этничности Э. Геллнера, Э. Хобсбаума и Б. Андерсона, конструируемых психических болезней К. Гергена, а также доходящий до солипсизма радикальный конструктивизм У Матураны, Ф. Варелы, Э. Глазарсфельда и т.д.
Так, социальный конструктивизм редукционистски сводил конструирование научных фактов к языку и дискурсу, культурным и историческим факторам. «Знание рассматривается не как отражение объективной реальности, но как результат особой деятельности. Научные утверждения, в соответствии с направлением социального конструктивизма, имеют социальную природу и не обусловливаются непосредственно физическим миром» (Моркина, 2008: 156). Конструктивизм рассматривает реальность в ее знаковой форме. Так, Е. Труфанова приводит известный для данного направления пример с камнем: «Я вижу просто булыжник, вы слиток ценной породы. а еще кто-то — горного духа, обращенного в камень» (Труфанова, 2017: 62). Создавая множественность знаковых реальностей, конструктивизм игнорирует одну — объективную реальность, на которую обращено основное внимание научного реализма.
На пути конструктивиста не должно быть случайностей
Конструктивизм развивался достаточно спокойно в плане критики до тех пор, пока он не начал активно вступать в предметную область естественнонаучных дисциплин. Как уже было упомянуто, конструирование, перформативность казались невозможными в естественных науках, где объект формируется объективными законами, независимыми от того, какие высказывания относительно них скажут люди. Эти многочисленные упомянутые внедрения конструктивистов в область некон-струируемого вызвали бурную реакцию со стороны реалистов. «Идея социальной сконструированности научного знания била по главной привилегии науки — праву претендовать на достижение истинного знания, на описание и объяснение мира таким, какой он есть сам по себе» (Труфанова, 2017: 64). Результатом такого столкновения стали так называемые «научные войны» конца XX века.
В защиту конструктивизма выступили Д. Блур и Г. Коллинз. Первый использовал «значение как употребление» Витгенштейна в «знание как употребление». Если прежняя «слабая программа» объясняла ложное знание классовыми интересами, то «сильная программа» Блура объясняет любые научные факты через локальные и нерефлексивные практики, которые производят само знание. В. Вахштайн раскрывает объяснительную модель Д. Блура следующим образом: «Если мы всерьез принимаем «сильную программу», то [при исследовании френологии Комба] должны показать, как практика публичных вскрытий связана с практикой анатомического доказательства и практикой салонной жизни Эдинбурга XIX века. Никакой классовой структуры, никакой морфологии и космогонии субстанциализированных сообществ, никакой воли к власти — только практики и правила» (Вахштайн, 2017: 63). Таким образом, в рамках «сильной программы» знание сводится к совокупности нерефлексивных практик. Объект знания в таком понимании не представляет интереса для исследователя социологии знания, потому что предметом его интереса являются сами теории. Или как говорит В. Вахштайн, «объекты моих объектов не мои объекты» (Там же: 71). Эта и схожая программа релятивизма Г. Коллинза привели к тому, что исследователи проблематизировали природу, но не проблематизировали социальное. Вследствие этого возник парадокс: в отношении природы социологи науки заняли позиции конструктивизма, а в отношении социального — позиции реализма.
Их соперником со стороны своеобразного реализма выступил еще недавний конструктивист Б. Латур4. Он считал, что
Некоторого рода манифестом отступления Б. Латура от позиций социального конструктивизма стало переиздание его совместной с С. Вул-гаром работы «Жизнь лаборатории: социальная конструкция научных фактов» (1979), которая в новом варианте 1986 года уже не имела слова «социальное» в названии.
ученые все-таки взаимодействуют с объектами объективной реальности (не-человеческие акторы) и последние все-таки обуславливают наше знание, так как сопротивляются конструированию. Этот тезис французский социолог подкрепляет тем, что материальные объекты «дают отпор», проявляют себя. Он говорит: «микробы, электроны и пласты скального грунта... не... подчиняются полностью высказываниям ученых, а... совершенно безразличны к их высказываниям. Это не значит, что они — «просто объекты», наоборот, они ведут себя как им заблагорассудится, без оглядки на интересы ученых — останавливают эксперименты, внезапно исчезают, умирают, отказываются отвечать или разносят лабораторию вдребезги» (Латур, 2003: 353).
Чтобы взаимодействовать с не-человеком, исследователям приходится подбирать подходы и условия, в прямом смысле приемлемые для не-людей. Так, океанологи М. Каллона — соавтора Б. Латура по акторно-сетевой теории — подбирают место расположения и материал контейнера, с которыми моллюски буквально согласятся взаимодействовать ради собственного выживания (Каллон, 2017: 69). Только благодаря такому союзу высказывание о прикреплении моллюсков может стать научным фактом. Или уже упомянутый Луи Пастер подбирает такие лабораторные условия, в которых микробы становятся конституируемыми, видимыми и, опять же, согласными на заключение союза, благодаря которому французский химик обрел свою популярность.
Иронично, что вместе с Б. Латуром выступил еще и упомянутый ранее Э. Пикеринг, который впоследствии делал акцент на неожиданности, встрече со случайностью при изучении элементов объективной реальности: те вынужденные модификации установки Милликена, по сути, стали результатом встречи исследователей с сопротивлением объектов. Как за Пикерингом повторяет З. Сокулер, «исследователь, определяя свою цель и выбирая модель своих действий, не знает заранее, где он столкнется с сопротивлением материальной системы и каким оно
будет. Он открыт новому, непредсказуемому» (Сокулер, 2010: 100) — в случае социального конструирования ученым не пришлось бы сталкиваться со случайностями.
Распределенный автор перформанса
Отвернувшись от социального конструктивизма, актор-но-сетевая теория обозначила поворот социальных наук к материальному. Основной целью теории стало устранение редукции — сведения объяснения тех или иных феноменов к определенному первичному уровню, будь то социальное, биологическое, дискурсивное и т.д. (Писарев и др., 2017: 6). Эту логику подхватывает множество направлений современной философии и социальных наук: постгуманизм, спекулятивный реализм, новый материализм, объектно-ориентированная онтология, исследования науки и технология (БТБ). Их основным сходством становится критика корреляционизма — той самой философии ограниченного доступа к объективной реальности, или конечности человека. По их мнению, так называемый корреляционный круг можно разорвать. Для этого строится философия, основанная на разрушении антропоцентризма — единоличной субъектности человека. В плоских онтологиях человек имеет равный онтологический статус с любым другим объектом и, более того, объединяется с этими объектами в гибриды. Границы человеческого и не-человеческого размываются.
Таким образом, при отказе от социального конструктивизма мы начинаем считаться с объективной реальностью, воспринимая ее сопротивления за голос и агентность не-человече-ского. Однако это не значит, что мы полностью возвращаемся к наивному и реализму и уж тем более к корреспондентной теории истины. Более того, мы не провозглашаем существование единой объективной реальности. Мы остаемся в прагматической оптике, в рамках которой происходит совместное со-кон-струироание реальности (реальностей-сборок) человеческими
и не-человеческими акторами. В этой логике и заключается альтернативная теоретическая рамка для концепции перфор-мативности научного знания. Это отчетливо видно на примере Латуровского коллектива, которым он заменяет различения общества и природы.
Коллектив не статичен — он всегда находится в процессе собственного переформирования. Ассоциации людей и не-лю-дей, которые Б. Латур называет пропозициями, регулярно подают заявки на попадание в коллектив. Какие-то из них принимаются, какие-то отклоняются (Латур, 2018: 198). Так, рецензируя Б. Латура, Д. Буянов приводит пример: «в ходе развития животноводства коллектив наталкивается на действие некоей болезнетворной бактерии. Биологи, зоологи, фермеры и т. д. со своих позиций описывают эту бактерию и ее действие. Далее заинтересованные стороны решают, могут ли они «вписать» бактерию в деятельность коллектива — то есть, допустим, изменить стандарты качества корма, чтобы исключить заражение бактерией, или давать животным лекарство и т. п. Либо, если бактерия признана не очень опасной, а перестройка животноводства оказывается слишком сложной, — существование бактерии могут проигнорировать. То есть как бы «исключить» ее из коллектива, не считаться с ней, не давать ей «голос» в организации деятельности» (Буянов, 2020).
В связи с такой логикой есть необходимость и некоторой переформулировки определения, обозначенного в начале работы. Реальность не статична, однако она не подстраивается под постулированное о ней знание, а участвует во взаимном конструировании сборок людьми и не-людьми.
Заключение
Как мы видим, конструктвистские позиции, на которых стоит обозначенная в начале концепция перформативности научного знания, подрываются. Однако в рамках акторно-сетевой
теории и современной философии нового материализма термин перформативности сохраняет свою жизнеспособность, модифицируясь с его преимущественно лингвистического понимания на гибридное.
Стоит отметить, что в той же степени сохраняется и термин конструирование без приставки социальное. Отныне речь идет не о создании реальности человеком, а о взаимном со-конструировании, в котором люди и не-человеческие акторы создают уникальные сборки, объединяясь в разные сети отношений. В такой логике перформативность научного знания обуславливается перформативностью исследования. По Латуру, проводя исследование, следуя за акторами и их траекториями, исследователь строит свою собственную траекторию. Следовательно, эти траектории могут быть проложены по-разному, и они не могут быть повторены. В следующий раз исследователь может построить совершенно иную сеть исследования, выстроив новые отношения с другими акторами (Широков, 2019: 208). Как говорит Латур, «все происходит только один раз и в одном месте» (Латур, 2006: 30).
Список литературы
Буянов Д. Факты против мнений: смогут ли экономика и экология заменить демократию? [Электронный ресурс] // regnum.ru: Федеральное информационное агентство / https://regnum.ru/news/polit/3098335.html (дата обращения: 26.11.21)
Вахштайн В. Революция и реакция: об истоках объектно-ориентированной социологии // Логос. 2017. Т. 27. № 1 (116). С. 41-84.
Интервью с Д. Маккензи. Перформативность и финансовый кризис // Бюллетень «ЭСФорум». 2009. № 2 (13). С. 6-9
Каллон М. Некоторые элементы социологии перевода: приручение морских гребешков и рыболовов бухты Сен-Брие // Философско-литературный журнал «Логос». 2017. №2 (117). С. 49-94.
Кнорр-Цетина К. Интервью с Карин Кнорр-Цетиной: «Мы показали появление параллельного мира, где все критерии и система релевантности
отличаются от того, что нам кажется нормальным» (перевод Д.А. Крылова, Г.В. Козырицкого) // Экономическая социология. 2011. №2. С. 8-20.
Латур Б. Дайте мне лабораторию, и я переверну мир // Логос. 2002. № 5-6 (35). С. 1-32.
Латур Б. Когда вещи дают сдачи: Возможный вклад «исследований науки» в общественные науки (перевод с английского) // Вестник МГУ Сер. «Философия». 2003. № 3. С. 20-39. (переиздание в сб. Социология вещей. М., 2006. С. 342-362)
Латур Б. Нового Времени не было. Эссе по симметричной антропологии / Пер. с фр. Д.Я. Калугина; Науч. ред. О.В. Хархордин. СПб.: Изд-во Европ. ун-та в С.-Петербурге, 2006. 240 с.
Латур Б. Политики природы. Как привить наукам демократию / пер. с фр. Е. Блинова. М.: Ад Маргинем Пресс, 2018. 510 с.
Моркина Ю.С. Социальный конструктивизм Д. Блура // Вопросы философии. 2008. № 5. С. 154-159
Остин Дж. Как совершать действия при помощи слов / Избранное. М: Идея-пресс: Дом интеллектуальной книги, 1999. 332 с.
Писарев А., Астахов С., Гавриленко С. Акторно-сетевая теория: незавершенная сборка // Философско-литературный журнал «Логос». 2017. №1 (116). С. 1-40
Сокулер З.А. Философия науки: что же дальше? // Вестник Московского университета. Серия 7: Философия. 2010. № 3. С. 95-106.
Труфанова Е.О. Ускользающая реальность и социальные конструкции // Философия науки и техники. 2017. Т. 22. № 1. С. 61-77.
Широков А. Политика объяснения и стратегия описания Бруно Латура: как писать инфрарефлексивные тексты // Социологическое обозрение. 2019. Т. 18. №1. С. 186-217.
Callon M. What does it mean to say that economics is performative? / Do economists make markets? / Ed. by D. MacKenzie, F. Muniesa, L. Siu. Princeton: Princeton University press, 2007. Pp. 311-357.
Latour B., Woolgar S. Laboratory Life. The Construction of Scientific Facts. Princeton, New Jersey, 1986. P. 294.
SCIENTIFIC KNOWLEDGE PERFORMATIVITY IN THE CONTEXT OF SOCIAL CONSTRUCTIVISM RISE AND FALL
Ilya V. Smirnov,
4th year Sociology student, Saint-Petersburg university Saint-Petersburg, Russia e-mail: [email protected]; 8 (991) 010-04-16
The paper considers performativity as the property of scientific knowledge. It means the process during which conventional «reality» is starting to match the knowledge that was postulated. The author aims to determine axiomatics, philosophical and sociological theories under which the stated property may function. Social constructivism stands out as a conventional basis for the performativity of scientific knowledge. It is based on (post)Kantian philosophy, phenomenology, sociologism. They refer to the transcendence of objective reality and, consequently, studying the phenomena dependent on human cognitive possibilities and categories. Last ones are moslty determined by language, symbols, culture, history and social practices. Social constructivism was defeated in so called «science wars» in the end of the 20th century. The debate between David Bloor and Harry Collins against Bruno Latour and Michele Callon was a key development in the demolition of social constructivism. This turn requires searching for new axiomatics for the performativity of scientific knowledge in case of taking it as an actual theory. The author finds such premises in actor-network theory and modern schools of philosophy such as new materialism, science and technology studies (STS), object-oriented ontology, posthumanism, speculative realism and so on. They redefine the construction process into the equal interaction between human and non-human actors. Summing up the results, despite the destruction of constructivist basis of performativity, this theory is still able to be developed in modern social sciences which take natural sciences into account. Researchers should consider performativity of scientific knowledge in a hybrid approach — not a linguistic one.
Keywords: Performativity, social constructivism, sociology & philosophy of science, actor-network theory, Bruno Latour, material turn, STS, science and technology studies
