CC BY
203
Коммуникативные исследования. 2016. № 1 (7). С. 82-91. УДК 81.42
М.А. Тарасова Москва, Россия
ПЕРЕВОД ПОЭЗИИ КАК ДИСКУРСИВНАЯ ПРАКТИКА: КОММУНИКАТИВНЫЙ АСПЕКТ*
Рассматриваются коммуникативные аспекты перевода поэзии как особой дискурсивной практики. Доказывается, что в переводе поэзии реализуется особая модель адресации - множественная адресация, при которой переводчик вступает в диалог с автором оригинального текста, самим текстом-источником (а через него с определенной культурой и поэтической практикой), языком оригинала, при этом, однако, осуществляя посредническую функцию между автором оригинала и читателем перевода. Так, осуществляя лингвокультурный трансфер, поэт-переводчик является автором «своего» поэтического текста, поэтому для перевода поэзии характерна автоадресация - типологическая черта оригинального поэтического творчества. Однако наличие конкретного адресата (читателя) принципиально отличает перевод поэзии от оригинального поэтического творчества, определяя языковые и формальные особенности переводных поэтических текстов по сравнению с текстами оригинальной поэзии. Направленность переводных поэтических текстов на конкретного читателя и стремление поэта-переводчика реализовать свое поэтическое «Я» обусловливают модель адресации на грани обычной коммуникации и поэтической автокоммуникации.
Ключевые слова: перевод поэзии, коммуникация, автоадресация, посредническая функция, множественная адресация, лингвокультурный трансфер.
Коммуникативные аспекты перевода не раз оказывались в центре внимания ученых [Каде 1978; Мунэн 1978; Pym 1992]. Однако перевод поэзии, как правило, не рассматривался отдельно, хотя это необходимо, так как поэзия обладает рядом свойств, выделяющих ее в особый тип дискурса. В то же время язык переводных поэтических текстов обладает рядом специфических черт по отношению к переводным художественным текстам и языку оригинальной поэзии, позволяющих выделить переводную поэзию как особую дискурсивную практику.
Не останавливаясь подробно на языковых особенностях переводной поэзии, мы бы хотели осветить коммуникативные аспекты поэтического перевода, в частности рассмотреть роль, цели и задачи переводчика поэзии, его интенции и формируемые им стратегии.
© М.А. Тарасова, 2016
* Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект № 14-28-00130) в Институте языкознания РАН.
В современной лингвистике усиливается внимание к психологическим аспектам перевода, определяющим деятельность переводчика, в частности к механизмам понимания, оценки и принятия решений во взаимодействии человека и художественного текста. Ведь от переводчика в конечном счете зависит восприятие текста перевода его конечным адресатом - читателем. Принято считать, что главная функция переводчика -посредническая.
И здесь мы сталкиваемся с еще одним вопросом: насколько индивидуальность переводчика может быть выражена в переводном художественном тексте. Согласно А. Пиму, «из всех символов и святых, использованных для обозначения профессии переводчика - Янус, Иероним, раздвоенные языки и верные толкователи, - наибольшей теоретической глубиной отличается фигура "Никто"»1 [Рут 1992: 51].
На самом деле существование «переводчика-никто», отсутствие его как языковой личности невозможно, как невозможно и существование такого читателя: «при коммуникации (и, естественно, при двуязычной коммуникации, включающей перевод] действуют субъективные факторы, связанные с индивидуальными чертами коммуникантов, а именно: отправителя, получателя и переводчика» [Каде 1978: 75]. Если в переводе научного текста существование «переводчика-никто» желательно, но вряд ли достижимо, то при переводе художественных текстов это не только не достижимо, но даже и не желательно.
Сама природа языкового знака в его художественной функции предполагает момент интерпретации. Никакой перевод не тождественен оригиналу, любой перевод - это его истолкование, осуществленное в соответствии с сознательным или несознательным замыслом переводчика, его пониманием текста оригинала: «проблема языкового выражения есть проблема самого понимания. Всякое понимание - истолкование, а всякое истолкование развертывается в среде языка, который, с одной стороны, стремится выразить в словах сам предмет, с другой же - является языком самого толкователя» [Гадамер 1988: 452].
При этом деятельность переводчика художественной литературы имеет особый статус, так как переводчик является не просто посредником в акте межкультурной коммуникации, а создает такой текст, который может считаться художественным произведением по меркам принимающей культуры, т. е. является соавтором при создании нового факта литературной действительности. «Для того чтобы такое подобие было создано... переводчик предпринимает определенные действия, в основе которых лежит некая переводческая стратегия, обусловленная отчасти возможностями переводящего языка, переводящей культуры, а отчасти личными
1 «Of all the symbols and saints used to represent the profession - Janus or Jeronim, forked tongues or true interpreters - the figure of "nobody" is of particular theoretical profundity».
свойствами и предпочтениями переводчика. Последнее не только неизбежно, но и полезно, так как именно присутствие личности переводчика в переводном тексте придает этому тексту творческий характер, то есть, по существу, и делает его художественным переводом» [Казакова 2002: 7].
Таким образом, в переводе, в том числе и в художественном переводе, действует трехчастная схема коммуникации: автор текста - переводчик (посредник) - читатель. При этом в переводном художественном тексте личность переводчика выражена больше, чем в других видах переводных текстов: он одновременно является соавтором нового (переводного) текста.
В то же время перевод поэзии, являясь особой дискурсивной практикой, основывается на принципиально иной коммуникативной схеме. В оригинальной поэзии коммуникативная стратегия обусловлена особой моделью адресации, так называемой автоадресацией, относящейся к модели поэтической автокоммуникации Ю.М. Лотмана [Лотман 1992: 7677] и связанной с понижением роли адресанта в коммуникативном акте. «Трехчленная формула "автор - идеальный адресат (Другой, Бог) - автор" соответствует автокоммуникативной стратегии поэтического (и философского) дискурса, вписывается в автокоммуникативную стратегию, являясь ее обязательной структурой» [Азарова 2012: 228].
В то же время в переводной поэзии переводчик имеет целью прежде всего коммуникацию с автором оригинального текста. В переводном стихотворении взаимодействуют и соперничают два автора - автор оригинала и автор перевода. Здесь необходимо отметить, что на современном этапе практически исчезли профессиональные переводчики, а переводы поэтических текстов осуществляются действующими поэтами1, что, бесспорно, накладывает отпечаток на перевод поэзии как дискурсивную практику. Выбирая текст для перевода, поэт руководствуется своей языковой стратегией, вступая при этом в диалог с автором, близким ему или, наоборот, очень далеким в языковом отношении. Этим объясняется интерес современных поэтов к переводу того, что, казалось бы, можно и не переводить (поэзии на близкородственных языках или на английском языке, которым в настоящее время владеет практически каждый), или, наоборот, к отстоящей от нас во времени поэзии на языке принципиально другой организации. Например, поэт. Д. Кузьмин переводит стихи современных украинских поэтов О. Коцарева, Ю. Тарнавского, О. Сливинского и др., в начале XXI в. вышел ряд антологий современной английской и американской поэзии: «Разница во времени: сборник переводов из современной американской поэзии» (2010), «В двух измерениях: Современная британская поэзия в русских переводах» (2009), «Современная американская
1 В нашей статье будут рассмотрены особенности коммуникации в переводе поэзии, осуществляемом именно профессиональными поэтами.
поэзия: Антология» (2007], - в 2012 г. была издана книга стихов китайского поэта эпохи Тан (VIII в.] Ду Фу в переводе поэта Н. Азаровой.
Желанием переводчика вступить в коммуникацию с конкретным автором также объясняется наличие нескольких переводов одного поэтического текста - данный автор (или конкретный текст] кажется важным и значимым сразу для многих поэтов. Известен, например, целый ряд переводов стихотворения Э.Э. Каммингса «Anyone lived in a pretty how town». Кроме хрестоматийного перевода В. Британишского, буквально в последнее десятилетие появились переводы Д. Кузьмина, М. Степановой, Я. Пробштейна, С. Бойченко и др., что говорит об актуальности этого автора как для современной русской поэтической практики, так и для конкретных поэтов. В такой ситуации перевод можно рассматривать как явление интертекста - диалога между текстами: оригинала и перевода, двумя или более переводами одного оригинального текста - и как явление метатекста - способа авторской саморефлексии. Таким образом, мысль Н.А. Фатеевой об «интертекстуальности как способе генезиса собственного поэтического текста и постулирования собственного поэтического "Я" через сложную систему отношений... с текстами других авторов (т. е. других поэтических "Я"]» [Фатеева 2000: 20] в связи с переводом поэзии приобретает новый смысл. Поэт-переводчик так или иначе реализует свое поэтическое «Я» в переводе, но посредством диалога с другими поэтическими «Я»: автором оригинала, а иногда и авторами ранее сделанных переводов этого же текста.
Сравнив переводы первого четверостишия стихотворения Э.Э. Кам-мингса, мы можем увидеть, насколько разные перед нами тексты и, следовательно, насколько разные переводческие стратегии реализуют их авторы, насколько разные перед нами языковые личности:
anyone lived in a pretty how town кто-то жил в славном считай (with up so floating many bells down) городке
spring summer autumn winter (колокол мерно звонил вдалеке)
he sang his didn't he danced his did весну и лето осень и зиму
он пел свою жизнь танцевал свои
труд
(Пер. В. Британишского]
кто-то жил в миленьком городе
вот
(где звон вверх-вниз колокольный
плывет)
жил кто-нибудь в растаком
(многокольный звон дин-дон по
городке
реке)
зимой и весной летом и осенью он пел свое да плясал свое нет
осенью летом зимой весной
он пел свое не, он плясал свое но
(Пер. Д. Кузьмина]
(Пер. М. Степановой]
Переводя конкретный поэтический текст, переводчик может вступать в диалог с принципиально иной поэтической практикой, культурой и языковой системой. Осуществляя лингвокультурный трансфер, он одновременно является посредником в диалоге между поэтическими практиками, культурами и языками оригинала и перевода и участником этого диалога.
Примером диалога между поэтическими практиками может служить перевод поэзии скальдов, не имеющей аналога в русской литературе. В русской переводческой традиции такого рода задачи решаются двумя способами. Первый из них, «осваивающий перевод», заключается в том, что в принимающей литературе находится формальный образец, наиболее подходящий оригиналу по тематике и проблематике, на основе которого и делается перевод. В случае с поэзией скальдов таким образцом стала русская героическая песня.
Вторая переводческая стратегия состоит в том, что «поэтика оригинала переносится в язык перевода и создает отдельный язык-в-языке» [Мокин 2010: 176]. Благодаря этому принципу на русской почве возникли многие формы иноязычной поэзии. Например, библейский стиль или трехстишия хайку появились в русской традиции лишь благодаря переводам. Такой переводческий метод идет по пути обогащения национальной литературы, а следовательно, и культуры новыми формами и средствами выражения.
Таким образом, являясь посредником в межкультурном диалоге, осуществляя лингвокультурный трансфер, переводчик может либо приблизить культуру страны оригинала к принимающей культурной традиции, либо, наоборот, попытаться обогатить культуру своей страны за счет сообщения ей новой литературной формы, метрической схемы, нового приема и т. д.
Переводя конкретный поэтический текст, переводчик решает прежде всего лингвистические задачи, которые обеспечат успешную коммуникацию с автором оригинального текста, а также между автором оригинала и конечным адресатом - читателем. Если на этапе выбора текста для перевода переводчик меньше всего задумывается о конечной цели коммуникативного акта своего стихотворного перевода - адресате, то все последующие диалоги (особенно здесь важен диалог с другим языком] осуществляются с оглядкой на читателя. Именно поэтому в отношении языка стратегии поэта и поэта-переводчика будут различаться, даже если это один и тот же человек. В то время как в оригинальном творчестве поэт может стремиться выйти за рамки языковой нормы, создать свою поэтическую систему, свой язык в языке, при переводе он связан ограничениями, налагаемыми наличием оригинала, системой принимающего языка и ориентацией на адресата. Это приводит к тому, что прозрачность переводного текста выше, чем оригинального. Переводы поэзии создаются с уста-
новкой на адресата [Азарова 2012], поэтому ведущим здесь будет критерий понятности.
Сравним оригинальный и переводной поэтический текст одного автора:
* [о глаз! а кто мне будет]
пронозливымухом пифии-горгоны прогнозливым голосом. погромы. [?gormony]
смазанного логикой языка.
солнцем, когда оно меняет (меняющим)/род и число. смазанного логикой языка.
солнце и луна, когда они меняются/ (мыслью) родом и числом
(Н. Скандиака]
floating past like who проплывая как те что
unarrested pace on несхвачены и спешат
to an after stilled in body в после молчное в теле
from a before body filled из алчного полного тела до
Now all dust breeze cries Всё пыль бриз крик
bird-shadow wheel-slur surge птицетень схлёб колеса взлёт волн
(B. Coffey] (Б. Коффи, пер. Н. Скандиаки]
Мы видим, что и в оригинальном, и в переводном текстах встречаются неузуальные слова, грамматические формы, синтаксические конструкции. Однако в переводном тексте все они понятны, т. е. сам текст ориентирован на адресата, нацелен на успешную коммуникацию. В то же время оригинальный текст Н. Скандиаки содержит ряд языковых девиаций, которые затрудняют коммуникацию с читателем, но это и не является целью поэта, реализующего автокоммуникативную стратегию.
Таким образом, для перевода поэзии характерна множественная адресация - направленность на читателя, диалог с автором оригинального текста, самим текстом-источником (а через него с определенной культурой и поэтической практикой], языком оригинала, автоадресация. Наличие конкретного адресата (читателя] принципиально отличает перевод поэзии от оригинального поэтического творчества. Переводной поэтический текст, адресованный конкретной аудитории в конкретную эпоху, должен отвечать ее формальным и языковым критериям. Если при обычной коммуникации ее стратегия в первую очередь определяется целью, то стратегия переводчика во многом зависит от адресата текста: «чтобы создать текст, мы должны понять, для чего он» [Иссерс 2008: 100], переводчик же
должен понять, для кого он. И даже если переводчик идет по пути обогащения своей поэтической практики и языка, он не может радикально нарушить представления читателя о поэтическом или допустить в тексте перевода языковые девиации, не соответствующие критерию понятности. Для оригинального поэтического творчества, реализующего автокоммуникативную стратегию, данные условия нерелеванты.
В то же время переводческая деятельность оказывает влияние и на оригинальное творчество поэта-переводчика. Важная особенность перевода как процесса заключается в том, что в ходе него можно выявить такие свойства языка, которые в «рамках внутриязыкового и даже контра-стивного, но не переводческого анализа выявить трудно» [Рябцева 1997: 49]. Иными словами, переводчик постоянно сравнивает два языка: язык оригинала и язык перевода, четче видит их структуру, закономерности, возможности. Переводчик поэзии - это, с одной стороны, поэт, с другой -лингвист, исследователь языка оригинала и перевода. Эти две стратегии могут совмещаться в оригинальном творчестве поэта, занимающегося переводом:
rename things/seen
* переименовать [в виденное/вещи в виденные]*
(Н.Скандиака]
Поэт стремится использовать возможности английского языка, в первую очередь отнесение слова к нескольким частям речи одновременно, которое в английском тексте достигается с помощью нестандартных синтаксических построений. Данный прием характерен для современной англоязычной поэзии, но его трудно реализовать в поэтическом тексте, написанном по-русски, поэтому Скандиака дает два варианта «перевода» английского seen: причастие и субстантиват среднего рода этого причастия.
В переводе полная передача такого рода явлений также не всегда возможна, чаще переводчику приходится делать выбор в пользу какой-либо части речи: Oh let him sighing go // to weariness //far from the light // colour laughter she is - О да вздыхая идет // в усталость // где не свет // цвет смех она (Б. Коффи, пер. Н. Скандиаки].
Так, переводчик, сталкиваясь с определенным грамматическим явлением одного языка, используемого поэтами, будучи не в силах передать его в своем переводе, воплощает этот прием в своем оригинальном творчестве. Данный пример оригинального стихотворения Скандиаки иллюстрирует рефлексию автора над синтаксисом англоязычной поэзии, над теми возможностями, которые предоставляет английский язык поэтам. Бесспорно, ей хочется использовать данный прием в своих оригинальных стихах, прибегая при этом к межъязыковым построениям, создавая тексты, реализующие стратегию поэта и переводчика современной англоязычной поэзии.
В переводных поэтических текстах реализуется особая модель коммуникации: переводчик одновременно вступает в диалог с автором (поэтической практикой, культурой, языком] оригинального текста, при этом, однако, осуществляя посредническую функцию между автором оригинала и читателем перевода. Таким образом формируется особая модель адресации, при которой переводчик одновременно является и автором «своего» поэтического текста, и посредником между автором оригинала и адресатом. Двойственность роли переводчика и обусловливает модель адресации на грани обычной коммуникации и поэтической автокоммуникации.
Список литературы
1. Азарова Н.М. Критерий «адресат» в установлении границ поэтического дискурса // Логический анализ языка. Адресация дискурса. М.: Индрик, 2012. С. 225-233.
2. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988. 1780 с.
3. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. М.: Изд-во ЛКИ, 2008. 288 с.
4. Каде О. Проблемы перевода в свете теории коммуникации // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М.: Международные отношения, 1978. С. 69-90.
5. Казакова Т.А. Художественный перевод. СПб.: ИВЭСЭП: Знание, 2002.
115 с.
6. Лотман Ю.М. Избранные статьи: в 3 т. Таллин: Александра, 1992. Т. 1: Статьи по семиотике и топологии культуры. 247 с.
7. Мокин И.В. «Слог богатырских лет» // Иностранная литература. 2010. № 12. С. 166-176.
8. Мунэн Ж. Теоретические проблемы перевода. Перевод как языковой контакт // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М.: Международные отношения, 1978. С. 36-41.
9. Рябцева Н.К. Теория и практика перевода: когнитивный аспект // Перевод и коммуникация. М.: Ин-т языкознания РАН, 1997. С. 42-63.
10. Фатеева Н.А. Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов. М.: Агар, 2000. 280 с.
11. Pym A. Translation and Text Transfer: An Essay on the Principles of Intercultural Communication. Frankfurt am Main: Lang, 1992.
References
1. Azarova, N.M. (2012), Kriterii "adresat" v ustanovlenii granits poetichesko-go diskursa [The criterion of "addressee" in establishing the boundaries of poetic discourse]. Logicheskii analiz yazyka. Adresatsiya diskursa [Logical analysis of a language. Addressing discourse], Moscow, Indrik publ., pp. 225-233.
2. Gadamer, H.-G. (1988), Istina i metod: Osnovy filosofskoi germenevtiki [Truth and Method: Fundamentals of philosophical hermeneutics], Мoscow, Progress publ., 1780 p.
3. Issers, O.S. (2008), Kommunikativnye strategii i taktiki russkoi rechi [Communicative strategies and tactics in Russian speech], Moscow, LKI publ., 280 p.
4. Kade, O. (1978), Problemy perevoda v svete teorii kommunikatsii [Problems of translation in the light of communication theory]. Voprosy teorii perevoda v zaru-bezhnoi lingvistike [Questions of the theory of translation in foreign linguistics], Moscow, Mezhdunarodnye otnosheniya publ., pp. 69-90.
5. Kazakova, T.A. (2002), Khudozhestvennyi perevod [Literary translation], St. Petersburg, IVESEP publ., Znanie publ., 115 p.
6. Lotman, Yu.M. (1992), Selected articles, in 3 volumes, Tallinn, Alexandra publ., Vol. 1, 247 p. (in Russian).
7. Mokin, I.V. (2010), "Slog bogatyrskikh let" ["The syllable of heroic years"]. Inostrannaya literatura [Foreign Literature], No. 12, pp. 166-176.
8. Mounin, G. (1978), Teoreticheskie problemy perevoda. Perevod kak yazyko-voi kontakt [Theoretical problems of translation. Translation as a linguistic contact]. Voprosy teorii perevoda v zarubezhnoi lingvistike [Questions of the theory of translation in foreign linguistics], Moscow, Mezhdunarodnye otnosheniya publ., pp. 36-41.
9. Ryabtseva, N.K. (1997), Teoriya i praktika perevoda: kognitivnyi aspekt [Theory and practice of translation: cognitive aspect]. Perevod i kommunikatsiya [Translation and communication], Moscow, Institut yazykoznaniya RAN publ., pp. 42-63.
10. Fateeva, N.A. (2000), Kontrapunkt intertekstual'nosti, ili Intertekst v mire tek-stov [Counterpoint of intertextuality, or Intertext in the world of texts], Moscow, Agar publ., 280 p.
11. Pym, A. (1992), Translation and Text Transfer: An Essay on the Principles of Intercultural Communication, Frankfurt am Main, Lang publ.
M.A. Tarasova Moscow, Russia
POETRY TRANSLATION AS A DISCURSIVE PRACTICE: COMMUNICATIVE ASPECT
The article is devoted to the communicative aspects of the poetry translation as a specific discursive practice. The author argues that special addressing model - multiple addressing is realized in the poetry translation, where a translator enters into a dialogue with the author of the original text, the source-text itself (and through it to a particular culture and poetic practice), the language of the original, in addition, performing the function of a mediator between the author of the original and the reader of the translation. Thus, realizing linguocultural transfer, the poet-translator is the author of "his own" poetic text, so the poetry translation is characterized by autoaddressing, which is a typological feature of an original poetry. However, the presence of a specific addressee (the reader) distinguishes poetry translation from the original poetry, defining linguistic and formal features of translated poetic texts in comparison with original poetic texts. The orientation of translated poetic texts to a specific reader and the desire of the poettranslator to implement his poetic "I" stipulates the addressing model on the verge of an ordinary communication and poetic autocommunication.
Key words: poetry translation, communication, autoaddressing, mediating function, multiple addressing, linguocultural transfer.
Сведения об авторе: Тарасова Мария Алексеевна,
кандидат филологических наук
Институт языкознания РАН 125009, Россия, Москва, Большой Кисловский пер., 1/1 E-mail: masha.tarasova@mail.ru
About the author: Tarasova Maria Alekseevna,
Candidate of Philological Sciences
Institute of Linguistics, Russian Academy of Sciences
1/1 Bolshoi Kislovsky per., Moscow, 125009, Russia
E-mail: masha.tarasova@mail.ru
Дата поступления статьи 31.03.2016
Для цитирования: Тарасова М.А. Перевод поэзии как дискурсивная практика: коммуникативный аспект // Коммуникативные исследования. 2016. № 1 (7). С. 82-91.
For citation: Tarasova, M.A. (2016), Poetry translation as a discursive practice: communicative aspect. Communication Studies, No. 1 (7), pp. 82-91. (in Russian).
