CC BY
27
Вестник Московского университета. Сер. 22. Теория перевода. 2018. № 2
А.П. Миньяр-Белоручева,
доктор филологических наук, профессор, кафедра иностранных языков
МГУ имени М.В. Ломоносова, профессор; e-mail: ostvera@mail.ru
Е.В. Княжинская,
старший преподаватель, кафедра иностранных языков МГУ имени
М.В. Ломоносова; e-mail: knyazhinskaya@yandex.ru
ПЕРЕВОД НОМЕНКЛАТУРНЫХ ОБРАЗОВАНИЙ
ЭПОХИ РЕВОЛЮЦИЙ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ
АНГЛИЙСКИХ И АМЕРИКАНСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ
В статье рассматриваются номенклатурные образования, созданные в эпоху революций в России и способы их перевода на английский язык. Проводится разграничение между номенклатурными образованиями и языковыми реалиями, которые являются национально-культурно-политическими единицами, содержащими фоновую информацию, характерную для страны в конкретный период её развития и не имеющих аналогов в других языках, что вызывает особые сложности в процессе их перевода. Особое внимание уделяется способам передачи номенклатурных образований с исходного языка на язык перевода англоязычными писателями для создания необходимой им атмосферы революционной эпохи, связанной с многочисленными изменениями в политической и бытовой сферах. Номенклатурные образования чрезвычайно чётко передают все изменения, происходящие в политической жизни конкретной страны, и не всегда имеются их достаточно точные эквиваленты в другом языке. Писателям, также как и переводчикам, для их передачи на другой язык приходится использовать транслитерацию, транскрипцию, калькирование и толкование.
Ключевые слова: языковые реалии, номенклатурные образования, лексические единицы, государственная структура, перевод, транскрипция, транслитерация, калькирование, интерпретация, особенности.
Язык фиксирует все изменения, происходящие в жизни общества. Смена государственной власти, вызванная Революцией 1917 года в России и последующие преобразования в жизни и деятельности народа нашли своё отражение, прежде всего, на лексическом уровне языка, в частности на уровне номенклатурных образований, тесно связанных языковыми реалиями. Как языковые реалии, так и номенклатурные образования относятся к национально-культурным единицам, если первые отражают специфику культуры, быта, то вторые соотносятся с политическим аспектом конкретной страны.
Представляется необходимым уточнить понятия «реалии» и «номенклатурные образования» или «номены». Согласно определению, реалии — это «единицы национального языка, обозначающие уникальные референты, свойственные данной лингвокультуре и отсут-
ствующие в сопоставляемой лингвокультурной общности» [Швейцер, 1973: 251]. Существительное «реалия», произошедшее от латинского прилагательного среднего рода во множественном числе realia, означающее «вещественный», является сложным грамматическим и лексическим понятием, соединившим в себе язык и культуру [Влахов, Флорин, 1986: 15]. Для реалий определяющими являются материальные предметы культуры и быта, присущие конкретному народу, но отсутствующие у других народов. Языковые реалии носят национальный характер. Они подразделяются на бытовые реалии, включающие названия жилищ, имущества, одежды, уборов, пищи, напитков, денежных знаков, музыкальных инструментов, виды труда и занятий, единицы меры; реалии, называющие мир природы, к которым относятся животные, растения, ландшафт; мифологические реалии, включающие антропонимы мифических героев и сказочных существ, божеств, топонимы легендарных мест; этнографические реалии, обозначающие этнические общности и их представителей, народные танцы, песни, праздники, игры, обращения [Виноградов, 1978: 145]. Языковые реалии воссоздают исконную картину жизни народа на этно-культурно-бытовом уровне, номенклатурные образования отображают исторические события, национальные особенности государственного и социального устройства общества.
Однако реалии и номенклатурные образования не следует противопоставлять. Как языковые реалии, так и номенклатурные образования в своём языковом обозначении переходят вместе с референтами в другие языки, расширяя их лексический состав. Будучи национально-культурными и политическими единицами, они отражают особенности существования каждого народа в отдельно взятую эпоху на разных уровнях и находятся в родо-видовых отношениях, причём видовая функция закрепляется за номенклатурными образованиями или номенклатурой, которые появились в результате социально-политического развития конкретного общества.
Под номенклатурой, образованной от латинского слова nomenclatura, означающая «список, перечень», понимается «совокупность н а з в а н и й в и д о в» [Уэвелль, 1867]. Номенклатура — «сжатая в одно слово, простое или сложное, формула изучаемой вещи действительно служит остановкой мысли на некоторой вершине» [Флоренский, 1998: 371], отличается точностью передачи информации. Номенклатурные образования, также как и реалии, характеризуются автономностью, что позволяет им существовать вне системы их обозначения, сохранять предметность и употребляться вне контекста. Номенклатура — это совокупность специальных обозначений, связанных с называемой вещью не в акте мысли, а в акте восприятия и представления [Реформатский, 1969: 9]. Со-
гласно классификации Л.А. Капанадзе, к номенклатуре следует относить имена собственные в географии и картографии и технические этикетки [Капанадзе, 1965]. Однако сфера функционирования имён собственных, в которой они воспринимаются как но-мены, гораздо шире и не может быть ограничена указанными областями. Номенклатура как совокупность названий включает общественно-политические образования, состоящие из административно-территориальных единиц, населённых пунктов; органы и носители власти, политические организации и политических деятелей, патриотические и общественные движения, антропонимы общественных и политических деятелей, социальные явления и движения, звания, степени, учреждения, учебные заведения и культурные учреждения, сословия и касты, сословные знаки и символы, военные реалии, подразделения, оружие, обмундирование, звание военнослужащих [Влахов, Флорин, 1986: 135].
В отличие от реалий, существование которых не зависит от государственного строя, номенклатурные образования чутко реагируют на политические и социальные преобразования в стране, изменяя названия обозначаемых ими структур. Следовательно, со всем основанием можно утверждать, что смена номенклатурных образований происходит наряду со сменой власти, которая влечёт за собой смену государственных институтов и структур. Это позволяет говорить о номенклатурных образованиях как индикаторах социального строя, существующего в стране в конкретный отрезок времени. Следует отметить, что языковые реалии и номенклатурные образования составляют национально-культурно-политический лингвистический фонд большинства языков.
В настоящее время номенклатура рассматривается как инструмент, обеспечивающий устойчивость и универсальность наименований в политической и социальной сферах. Ход исторического развития находит отражение в номенклатурных образованиях. Номенклатура, представляя собой систему названий, обозначающих конкретные исторические события и явления, имеет уточняющий и конкретизирующий характер. Она отражает специфику и колорит конкретно взятой эпохи и страны [Миньяр-Белоручева, 2001: 87]. Синергизм реалий и номенклатурных образований передаёт национально-культурно-политическую семантику, необходимую для понимания страны в конкретно взятую эпоху.
Номенклатурные образования эпохи революций в России как особый лексический класс отражают коренные преобразования, произошедшие в российском обществе. Революция 1917 года, вызвавшая смену государственной власти и структурные реорганизации общества, закрепила их в языке в виде номенклатурных
образований, конструировавших новый мир. Новая реальность, в которой предстояло жить людям почти век, создавалась также и языком. Избавиться от имперского наследия и блокировать возвращение к прошлому образу жизни оказалось возможным путём перекодирования сознания народа посредством языка, в котором определяющая роль отводилась номенклатурным образованиям.
Специфика реалий и номенклатурных образований как слов, имеющих ярко выраженную национальную особенность, заключается в их непереводимости на другие языки, поскольку они обозначают феномены, не имеющие аналога в других культурах и политических структурах.
В теории перевода они обозначены как «безэквивалентная лексика», не имеющая вербальных «эквивалентов за пределами языка, к которому они принадлежат» [Верещагин, Костомаров, 1973: 57].
Однако это не означает, что они не могут быть переведены на другие языки. Одни исследователи считают, что многообразие передачи их значения сводится к двум основным способам: транскрипции/транслитерации и переводу (замене) per se, в котором национально-культурно-политические образования передаются посредством кальки, полукальки, освоения, семантического неологизма, родовидового соответствия, функционального аналога, описания, объяснения, толкования, контекстуального перевода [Влахов, Флорин, 1986: 116]. Другие учёные полагают, что «безэквивалентная лексика» может быть передана на другой язык посредством транскрипции/транслитерации; калькирования; описательного перевода; использования «аналога», которые не всегда создают достаточно правильное представление о характере обозначаемого ими предмета или явления [Бархударов, 1975: 176].
Представляется, что при создании своих произведений писатели, повествуя о дальних странах и стремясь передать их колорит, используют те же способы передачи языковых реалий и номенклатурных образований, что и переводчики. В ходе анализа предстоит выявить наиболее часто используемые способы передачи номенклатурных образований на язык перевода. Реалии и номенклатурные образования, как правило, входили из исходного языка в языки перевода посредством литературных произведений.
Следует отметить, что русская литература сыграла значительную роль в становлении британского модернизма, который формировался в период «руссомании», когда британцы благодаря переводу познакомились с новым для них русским миром, созданным в произведениях И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова. Литература сформировала политическую культуру революционной России. Романы и поэмы не подвергались такой
же жёсткой цензуре, как политическая публицистика. Политика пронизывала всю русскую литературу, что не было характерно для европейских художественных произведений. Англоязычные литературные произведения, созданные в XX веке под влиянием трёх русских революций, изменили взгляды островитян на Россию.
Русские революционные традиции и Революции 1917 года воспринимались британцами и американцами через призму произведений таких иконических писателей, как Джозеф Конрад, Артур Рэнсом, Хью Уолпул, Герберт Уэллс, Сомерсет Моэм, Джон Рид, которые своими работами попытались нивелировать разрыв между историей и литературой. Одним из первых произведений, познакомивших британскую публику с революционными событиями, произошедшими в России в 1905 году, была повесть Джозефа Конрада 'Under Western Eyes' [Conrad, 2007]. Вышедшая в 1911 году, данная работа как ответ эпохи революций на «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского, воспринималась по-разному до и после событий 1917 года. Для создания колорита Дж. Конрад вводит русские имена главных и второстепенных героев, которые в силу их политизированности можно рассматривать как номенклатурные образования, которые вне системы своего обозначения сохраняют свою предметность [Миньяр-Белоручева, 2014: 168].
Графическая и звуковая формы русских имён собственных передаются посредством транслитерации/транскрипции: Kyrilo Sidorovitch Razumov, Victor Victorovich Haldin, Natalia Victorovna Haldin, Peter Ivanovitch, Sophia Antonovna, Tekla, Baroness Eleanora Maxim ovna de S-, Nikita Necator, Privy Councillor Gregory Grego-rievitch / Matvievitch Mikulin [Conrad, 2007]. Поскольку транскрипция/транслитерация не раскрывает значения номенклатурных образований, то их передача на другой язык требует сопутствующего толкования [Бархударов, 1975: 86]. В литературных произведениях толкование можно поместить непосредственно в текст или вынести в комментарии в конце страницы или книги. Для того чтобы обозначить специфические свойства русских имён собственных, Дж. Конрад обращается к кельтскому аналогу, что является более понятным и близким для англоязычного мира. Рассказывая о своём герое на первых страницах повести, Дж. Конрад разъясняет, вероятно, странное для англичан его полное имя — Кирилл Сидорович Разумов, в английском варианте представленное как Kirylo Sidorovitch Razu-mov, подчёркивая, что первые два имени, согласно русскому обычаю показывают, чьим сыном является данный человек: "after the Russian custom, Cyril son of Isidor — Kirylo Sidorovitch — Razumov" [Conrad, 2007]. В своём произведении 'Under Western Eyes' специфику ситуации Дж. Конрад подчеркнул введёнными им русскими
транслитерированными антропонимами. В своей книге 'Russia's Message' — «Благовест России» Уильям Инглиш Уоллинг, описывая революцию 1905 года, сосредоточил внимание на настроении русских рабочих, поддержавших большевиков двенадцать лет спустя.
Джон Рид — непосредственный свидетель событий ноября 1917 года, в своей судьбоносной работе 'Ten Days that Shook the World' [Reed, 1987], стремясь охватить широчайший спектр революционных преобразований, затронувших практически все сферы жизни и деятельности бывшей империи, вводит свойственные эпохе номенклатурные образования, свидетельствующие о провозглашении новой эры в истории человечества. Революция 1917 года с приходом к власти большевиков, сменив политическую власть в стране, дала сигнал к уничтожению веками сложившемуся укладу жизни, нарушив поступательный ход истории. Полагалось, что многочисленные декреты, изданные за короткий период времени, должны были своей неумолимой новизной перекодировать сознание русского народа. В своей книге Джон Рид стремился не дать оценку произошедшему, а описать новый жизненный опыт молодой Республики Советов, показать, как на руинах традиций, обеспечивавших человеческую жизнь негласно принятыми стандартами и ценностями, вводились новые основы для ещё не установленных ценностей [Миньяр-Белоручева, Покровская, 2018: 401]. В большевиках Джон Рид видел не только разрушительную силу, но и созидательную, таким образом, настоящее для него представляло борьбу противоположностей, свойственную революционному времени. Для создания революционного дискурса крайностей и борьбы политических партий и группировок посредством транслитерации Джон Рид вводит названия их сторонников: Bolsheviki, Mensheviki, Monarchists, Octobrists, Cadets, Essaires, Yedinstvo, Maximalists. Партии, которые, по мнению писателя, должны быть хорошо известны его читателям вводятся без толкования. Партии, наименее известные американским читателям расшифровываются и тщательно растолковываются. И это имеет своё обоснование, поскольку при транслитерации и транскрипции значение иноязычных лексических единиц не раскрывается [Бархударов, 1975: 86], превращая их в 'insignificant sounds' [Hobbes, 1968: 108], в «незначащие звуки». Для того чтобы его читателю всё было достаточно понятно, Джон Рид в Примечании весьма подробно растолковывает названия всех партий. Писатели, также как и «переводчики не пренебрегали различными комментариями» [Гарбовский, 2011: 12].
Так, для того чтобы читатель мог иметь чёткое представление о партии кадетов — Cadets, Джон Рид сообщает, что это название представляет собой аббревиатуру Constitutional Democrats, которая
после революции стала называться 'Party of the People's Freedom'. Но для того, чтобы американским читателям легче было представить данную партию на шкале политических понятий, её соотносят с аналогичной американской партией: Under the Tsar composed of Liberals from the propertied classes, the Cadets were the great party of political reform, (roughly corresponding to the Progressive Party in America [Reed, 1987: 7]. Название партии эсеров и их деятельность — Essaires также детально разъяснятся. Для передачи полного названия партии, выраженной лексикализованной аббревиатурой Essaires, используется калькирование его полного названия на русском языке социалисты-революционеры — Socialist Revolutionary party, позволяющее представить иноязычные номенклатурные образования посредством замены слов исходного языка на их лексические соответствия в языке перевода. К данному приёму Джон Рид постоянно обращается в своём произведении. Калькирование используется для передачи таких номенклатурных образований, как Russian consumers Cooperative societies; Army Committees; Soviets of Workers, Soldiers and Peasants Deputies; Factory-Shop Committees. Номенклатурные образования исходного языка могут быть переданы на язык перевода одновременно двумя способами: транслитерацией и калькированием. К ним относятся: земство — Zemstvos (county councils), Дума — Duma (deliberative body); городская Дума — City Duma (Municipal Council); Трудовики — Trudoviki (Labour Group); Новая жизнь — Novaya Zhizn (New Life). Однако калькирование, обладая таким же недостатком, как транскрипция и транслитерация, нуждается в толковании. Осознание этого привело Джона Рида к необходимости обращения к описательному («разъяснительному») переводу номенклатурных образований, представленных в его книге. «Zemstvo» является одним из них. Сохранив неизменной графическую форму, данное номенклатурное образование, существовавшее ещё при царизме, обозначая полуполитическую, полуобщественную организацию, обладавшую незначительными административными правами и управлявшуюся либерально настроенными интеллигентами, выходцами из помещичьего класса и занимавшуюся в мирное время народным образованием и социальным обслуживанием крестьян, изменило своё значение [Reed, 1987, p. 10]. Для того чтобы американскому читателю легче было понять функции «земства» в жизни страны, находящейся в состоянии войны, Джон Рид проводит параллель между ними и аналогичным американским обществом: 'During the war the Zemstvos gradually took over the entire feeding and clothing of the Russian Army, as well as the buying from foreign countries, and work among the soldiers
generally corresponding to the work of the American Y M. C. A. at the Front' [Reed, 1987, p. 9—10]. Однако к проведению «аналогии» между организациями разных государств следует относиться весьма осторожно, поскольку в некоторых случаях они могут создавать не вполне правильное представление о характере обозначаемого ими предмета или явления [Бархударов, 1975: 176]. После Мартовской революции функции «земств» изменились, но они не могли соперничать с Советами, о чём и сообщает журналист: 'After the March Revolution the Zemstvos were democratized, with a view to making them the organs of local government in the rural districts. But like the City Dumas, they could not compete with the Soviets' [Reed, 1987: 10]. «Разъяснительный» перевод способствует выявлению значения номенклатурного образования исходного языка посредством его развёрнутого описания, раскрывающего специфику обозначаемого данным словосочетанием явления.
Однако перевод-толкование относится к непродуктивному и громоздкому способу, часто заставляя переводчиков отказываться от его использования. В произведении Джона Рида он необходим для создания полной картины происходивших событий. Довольно часто переводчики и писатели используют два переводческих приёма одновременно, сочетая транскрипцию или калькирование с описательным переводом, который приводится не только в сноске или в комментарии, но и непосредственно в самом тексте. Это позволяет совместить краткость и экономность средств выражения, свойственных транскрипции, с раскрытием семантики слова, достигаемой через описательный перевод [Бархударов, 1975: 157]. В своей книге Джон Рид описывает парламентские процедуры и народные организации новой России. Среди них выделятся ЦК, Викжель, особенность которых заключается в том, что аббревиатура номенклатурного образования передаётся транскрипцией: Tsay-ee-kah и транслитерацией Vikzhel, а их полная форма калькируется: All-Russian Central Executive Committee of the Soviets of Workers' and Soldiers' Deputies'; All-Russian Central Committee of the Railway Workers'.
Подводя итог, следует отметить, что каждая эпоха, даже та, которая отмечена трагедией коренных преобразований, является уникальной, что отражается на уровне политических институтов, представленных разными политическими структурами, партиями, комитетами, организациями, передающихся на другие языки посредством транскрипции, транслитерации, калькировании и сопровождающихся толкованием, способствующим передаче смысла и значения конкретного номенклатурного образования, позволяю-
щего понять сложные процессы, происходившие в определённой стране. Номенклатурные образования создают конкретную темпо-ральность конкретного пространства, а перевод порождает вселенскую память. Посредством передачи номенклатурных образований Джон Рид стремился реконструировать сложный, быстро меняющийся русский мир эпохи революций в России в 1917 году на английском языке. Рассеяв иллюзии и упразднив мифологию, он показал то, что видел собственными глазами. В передаче номенклатурных образований на английский язык журналист использовал ставшие классическими приёмы передачи «безэквивалентной» лексики.
Список литературы
Бархударов Л.С. Язык и перевод. М.: Международные отношения, 1975. 240 с.
Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура: Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1973. 233 с.
Виноградов В.С. Лексические вопросы перевода художественной прозы.
М.: Изд-во МГУ, 1978. 178 с. Влахов С.И., Флорин С.П. Непереводимое в переводе. М.: Международные
отношения, 1986. 416 с. Гарбовский Н.К. Новый перевод: свобода и необходимость // Вестник Московского университета. Серия 22: Теория перевода, 2011. № 1. С. 3—16. Капанадзе Л.А. О понятиях «термин» и «терминология» // Развитие лексики современного русского языка. М., 1965. С. 75—85. Миньяр-Белоручева А.П. Язык историка. М.: Изд-во МГУ, 2001. 220 с. Миньяр-Белоручева А.П. О сходстве и различий терминов и номенклатурных образований / Вестник чувашского университета, 2014. № 4. С. 166-170.
Миньяр-Белоручева А.П., Покровская М.Е. Язык и символы в контексте революции // Духовные основы славянского мира и революция 1917 года в России. Материалы II Международного церковно-общественного и научно-просветительского Ирининского форума. М.: Книжный мир, 2018. С. 396-412.
Реформатский А.А. Что такое термин и терминология. М.: Изд-во АН СССР, 1969. 14 с.
Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. М.: Воениздат, 1973. 280 с. Уэвелль В. История индуктивных наук от древнейшего и до настоящего времени / Пер. с. 3-го англ. изд. М.А. Антоновича: В 3 т. СПб.: Русская книжная торговля, 1867. Т. 1. 402 с. Флоренский П.А. Имена: Сочинения. М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во Фолио, 1998. 912 с. Conrad J. Under Western Eyes. London: Penguin, 2007. 400 p. Hobbes T. Leviathan. T. Hobbes — Harmondsworth: Penguin, 1968. 371 p.
Reed J. Ten Days That Shook the World. М.: Прогресс, 1987. 348 p. Conrad J. Under Western Eyes. London: Penguin, 2007. 400 p. Hobbe T. Leviathan. T. Hobbes — Harmondsworth: Penguin, 1968. 371 p. Reed J. Ten Days That Shook the World. М.: Прогресс, 1987. 348 p.
Alla P. Minyar-Belorucheva,
Dr. Sc. (Philology), Dr. Habil, Professor at Lomonosov Moscow State University, Russia; e-mail: ostvera@mail.ru
Yelena V. Knyazhinskaya,
Senior lecturer at Lomonosov Moscow State University, Russia; e-mail: knyazhinskaya@yandex.ru
TRANSLATION OF RUSSIAN REVOLUTIONARY NOMINA IN THE WORKS OF ENGLISH AND AMERICAN WRITERS
The article deals with the Russian nomina, i.e. language identification units, created in the era of the 1917 Revolutions in Russia and ways of their translation into English. The article draws a line between language identification units and linguistic realia, i.e. national-cultural units. Both of them contain information specific to the country in a particular period of its development that causes difficulties in their translation. Special attention is paid to the methods of transferring language identification units from the original language into the language of translation by English writers who tried to create the atmosphere of the revolutionary era associated with numerous changes in the political and cultural fields. Language identification units transfer the changes that occurred in the political life of a particular country. However, precise equivalents are not always possible to find in the target language. Both writers and translators need to use transliteration, transcription, calquing and interpretation to render language identification units into a foreign language.
Key words: language realia, language identification units, lexical units, state structure, translation, transcription, transliteration, calquing, interpretation peculiarities.
References
BarkhudarovL.S. Yazik I perevod [Language and translation]. Moscow: Mezhdu-
narodny otnosheniya, 1975. 240 p. (In Russian). Conrad J. Under Western Eyes. London: Penguin, 2007. 400 p. Florensky P.A. Imena: Sochineniya [Names: Collection of works]. Moscow: ZAO Izdatelstvo EKSMO-Press; Kharkov: Izdatelstvo Folio, 1998. 912 p. (In Russian).
Garbovsky N.K. Novyj perevod: svoboda i neobhodimost' [New translation: freedom and necessity]. Moscow State University Bulletin. Series 22. Theory of Translation. 2011, No. 2, pp. 3—16 (In Russian). Hobbes T. Leviathan. T. Hobbes — Harmondsworth: Penguin, 1968. 371 p. Kapanadze L.A. O ponyatiyah "termin" i "terminologiya" [On the concepts of 'term" and "terminology"]. Razvitie leksiki sovremennogo russkogo yazyka. Moscow, 1965, pp. 75-85 (In Russian).
Minyar-Beloroucheva A.P. Yazyk istorika [The Language of the historian], Moscow: Izd-vo MGU, 2001. 220 p. (In Russian).
Minyar-Beloroucheva A.P. O skhodstve i razlichij terminov i nomenklaturnyh obrazovanij [On similarities and differences of terminology and nomenclature of the entities]. Bulletin of Chuvash University. 2014, No. 4, pp. 166—170 (In Russian).
Minyar-Beloroucheva A.P., Pokrovskaya, M.E. Yazyk i simvoly v kontekste revo-lyucii [Language and symbols in the context of the revolution]. Duhovnye osnovy slavyanskogo mira i revolyuciya 1917 goda v Rossii. Proceedings of the 2nd International Irininskogo Foruma Moscow: Knizhnyj mir, 2018, pp. 396-412 (In Russian).
Reformatskij A.A. Chto takoe termin i terminologiya [What terms and terminology are]. Moscow: Izd-vo AN SSSR, 1969. 14 p. (In Russian).
SchweizerA.D. Perevod i lingvistika [Translation and linguistics]. Moscow: Voen-izdat, 1973. 280 p. (In Russian).
Reed J. Ten Days That Shook the World. Moscow: Progress, 1987. 348 p.
Vereshchagi E.M., Kostomarov V.G. Yazyk i kul'tura: Lingvostranovedenie v pre-podavanii russkogo yazyka kak inostrannogo [Language and culture: Ling-vostranovedeniye in teaching Russian as foreign]. Moscow: Izd-vo Mos-kovskogo universiteta, 1973. 233 p. (In Russian).
Vinogradov V.S. Leksicheskie voprosy perevoda hudozhestvennoj prozy [Lexical issues of translation of prose]. Moscow: Izd-vo MGU, 1978. 178 p. (In Russian).
Vlahov S.I., Florin S.P. Neperevodimoe v perevode [Untranslatable in translation]. Moscow: Mezhdunarodnye otnosheniya, 1986. 416 p. (In Russian).
Whewel W. History of the Inductive Sciences, from the Earliest to the Present Time. In 3 vol. Saint Petersburg: Russkaya knizhnaya torgovlya, 1869. Vol. 1, 605 p. (In Russian).
