CC BY
69
ПЕРЕВОД КАК ИНТЕРПРЕТАНТА СЕМАНТИЧЕСКОЙ НАСЫЩЕННОСТИ СИНКРЕТИЧНОГО ДЕРИВАТА
О.В. Нагель
Аннотация. Анализируется способ выявления функциональной значимости семантических компонентов синкретичных дериватов в аспекте их отражения в рецепции переводчика.
Ключевые слова: деривационная и пропозициональная структура, эксплицитная и имплицитная семантика, лингвистический и коммуникативный перевод, оценочный и эмотивный компонент.
Перевод очень часто рассматривается как крупномасштабный естественный эксперимент по сопоставлению языковых и речевых единиц в двух языках в реальных актах межъязыковой коммуникации [1. С. 4]. Поскольку перед переводчиком стоит задача обеспечить для рецептора надежный прием сообщения, содержащегося в исходном тексте, возникает проблема сохранения в переводе достаточной избыточности, выразительности и легкости декодирования.
Акцент в данном исследовании сделан на лингвистическом переводе в широком понимании, когда задача лингвистики сводится не к описанию различных языковых систем, а к изучению всего многообразия форм, способов, результатов и особенностей существования языка в человеческом обществе.
Сопоставление синкретичных дериватов с их английскими эквивалентами представляет собой некую разновидность трансформационного анализа, дериват в высказывании замещается эквивалентом более или менее изоморфным прототипической пропозициональной структуре, лежащей в основе словообразовательного значения.
Двуязычный подход к описанию синкретичных моделей позволяет продолжить рассмотрение производного слова как «особой когнитивнодискурсной структуры» [5. С. 154]. В процессе перевода одна и та же пропозициональная структура синкретичного деривата может лечь в основу разноструктурных единиц номинации и быть объективированной в виде альтернативных конструкций [2. С. 394].
В свою очередь, изучение таковых альтернативных форм описания является весьма перспективным путем исследования реальной семантики всех словообразовательных форм с очень тонкими нюансами их значения.
Синтаксическая направленность производных синкретичных типов определяет их текстовое функционирование. В функционировании проявляются обе стороны - наличие пропозициональной семантики, ее формальная маркированность и в то же время свернутость, латентность определенных компонентов, позволяющая включить эту единицу в качестве элемента развернутой синтаксической конструкции. Синкретичные модели принимают активную роль в построении целостности высказы-
вания и, по нашему предположению, должны будут переводиться как динамические структуры, активно взаимодействующие со всеми элементами текста.
Именно динамическая эквивалентность, «ориентированная на реакцию Рецептора», стремится обеспечить равенство воздействия на читателя перевода. Это предполагает адаптацию лексики и грамматики, чтобы перевод звучал так «как автор написал бы на ином языке» [1. С. 23].
Природное различие русской и английской систем словообразования так или иначе определяет выбор тех или иных средств номинации, способных передавать информацию при переводе посредством мотивированного знака либо развернутым суждением. Интерпретация производных знаков определяется умозаключениями об их содержании, т.е. таким явлением, как инференция - операция семантического вывода.
Инференцией можно считать операцию обыденного сознания, в своей основе рационального, но в то же время не столь связанного с формальными способами доказательства истины. Данная мыслительная операция сопряжена с догадками на базе имеющегося опыта, с интуицией.
Использование инференции позволяет переводчику, используя присутствующие в дискурсе или тексте реальные языковые формы, выйти в их «прочтении» за их пределы, т.е. определить, что из них следует или же вытекает.
Ясно, что такая когнитивная операция требует опять-таки знаний о мире, знаний языка, знания ситуации (контекста) [2. С. 410-411].
При анализе межъязыковых текстовых соответствий необходимо учитывать тот факт, что перевод рассматривается как важнейшая часть двуязычной коммуникации, участники которой владеют разными языковыми кодами. В процессе такой коммуникации переводчик выполняет троякую функцию: получателя сообщения на исходный язык (ИЯ), перекодирующего звена и отправителя сообщения на принимающий язык (ПЯ) [1. С. 66].
Мы разделяем точку зрения коммуникативной концепции перевода, где передача эмотивных, стилистических, образных аспектов значения может играть столь же важную роль, как и передача предметнологического содержания [1. С. 70].
Перевод синкретичных дериватов зависит от того, какой элемент пропозитивной семантики и модальной рамки является в данном контексте значимым, какой из трех модусов превалирует и какое суждение вынесет переводчик «о высказанном суждении».
При переводе текстов с прагматическим насыщением профессиональная лингвистическая подготовка переводчика имеет первостепенную значимость.
Текст перевода не обладает какими-либо грамматическими или семантическими особенностями, которые выделяли бы его как перевод. Грамматика и семантика в нем принадлежат ПЯ, лишь прагматика заим-
ствуется из оригинала. Отсюда следует, что сущность перевода заключается в сохранении прагматики оригинала, в нашем случае сохранении текстовоактульной пропозитивной оценочной семантики синкретичного деривата.
В процессе перевода одна и та же пропозициональная структура синкретичного деривата может «лечь в основу разноструктурных единиц номинации и быть объективированной в виде альтернативных конструкций» [2. С. 394].
В результате анализа был выявлен весьма широкий спектр способов репрезентации смыслов, соотносимых с синкретичными дериватами русскоязычных текстов. В качестве основных выделены следующие способы перевода синкретичных дериватов на английский язык, а именно: перевод при помощи словообразовательных моделей английского языка, перевод при помощи оценочных непроизводных существительных, перевод при помощи предикативных и полупредикативных конструкций. Такой спектр ресурсов другого языка, задействованный для перевода русских синкретичных производных, отражает функциональную специфику последних. Механизм создания синкретичных дериватов заключается в деривационном процессе, осложненном модальностью и выходящим за рамки производного имени в более развернутые предикативные конструкции на уровне высказывания.
Выбор заявленных средств при переводе зависит от того, какой компонент логической структуры русского синкретичного имени осознается коммуникативно значимым в данном контексте на уровне рецепции переводчика. В каждом средстве можно выделить определенную функциональную направленность. Далее предлагается перейти непосредственно к описанию функционального потенциала выделенных моделей английского языка.
Перевод при помощи производных имен английского языка. Использование деривационной системы английского языка для передачи содержания русских синкретичных имен является наиболее эквивалентным способом перевода. Переводчик стремится прежде всего выразить содержание в той же компрессивной форме, что и в оригинале, акцентируя внимание на его композициональность.
В анализе было выявлено использование двух основных типов деривационных моделей английского языка при переводе синкретичных производных: осн. гл. + er и осн. гл./сущ./прилаг. + эмоциональнооценочный суффикс (-art, -y, -ian, -ton, -ie, -kin). Данные модели объединяет то, что семантически они тоже могут быть охарактеризованы как синкретичные, т.к. в их семантике отмечается фиксация совмещения номинативного и прагматического аспектов номинации.
Так, производные с суффиксом -er очень часто рассматриваются как пример продуктивной отглагольной морфологии. Их значение представляется достаточно прозрачным, в результате чего они именуются «агентивными» производными, предполагая, что при их интерпретации ведущую роль занимает обобщение. Но, как замечает
Дж. Лакофф, «когда данные производные наследуют комплементарную структуру, то в качестве модификаторов с ними очень часто употребляются такие прилагательные, как часто и постоянно (курсив мой. -О.Н.)» [4. С. 127].
Таким образом, в функциональном плане модель направлена на передачу определенной характеристики лица в аспекте его склонности к производимому действию, т.е. в рамках словообразовательной модели отмечается рациональная оценка действия как несоответствующего нормативным стандартам: постоянно это делает, имеет к этому склонность (М2 - модус оценки, перенесенный от мотивирующей единицы в процессе словообразовательного механизма): reader - «тот, кто много читает, склонен к этому действию». Модель используется для перевода синкретичных дериватов с актуализированными как субъектным компонентом, так и предикатным признаком и активным модусом рациональной оценки. Актуальность данных компонентов в пропозитивной семантике синкретичного деривата в русском контексте поддерживается характеризующим прилагательным, относящимся либо к субъектному, либо к предикативному компоненту.
Например, в контексте: Но, будучи истинным инженером и беззаветным работягой, Потапов в Марфино быстро развернулся и стал незаменимым при аппаратуре наиболее точных и сложных радиоизмерений (Солженицын), синкретичный дериват употреблен в сочетании с прилагательным беззаветный - «доходящий до самозабвения, чуждый всякого расчета, без всяких оговорок», которое своей семантикой актуализирует предикатный признак, а именно его нестандартность, превышение нормы, заложенный в пропозитивной семантике синкретичного имени работяга - «способный к работе, хорошо и усердно работающий человек». Данная расчлененность смысловой структуры и актуальность указанных компонентов сохраняются в контексте при переводе синкретичного производного посредством английского производного worker - «someone, who works very hard» (тот, кто работает очень усердно), который обладает тем же функционально-семантическим потенциалом:
But being an authentic engineer and a wholehearted worker, Potapov quickly found his place... (Translated from Russian by Thomas P. Whitney).
Функциональная синкретичная направленность модели на передачу расчлененного содержания демонстрируется в контекстах, где синкретичное имя употреблено с активным субъектным компонентом, например в русском текстовом фрагменте синкретичный дериват работяга функционирует в тексте с субъектным компонентом, активированным посредством сочетающихся с ним прилагательных высокий и широкоплечий, характеризующих внешние физические данные лица:
Все смотрели в сторону Минского шоссе (у меня язык не поворачивается называть эту дорогу иначе), где, вероятно, что-то происходило, но что именно, я видеть никак не мог, потому что передо мной стоял высокий и широкоплечий работяга в промасленном комбинезоне (Войнович).
При переводе сохраняется акцент на субъектный компонент и синкретичный дериват также переводится английским производным соответствием worker:
I couldn’t see a thing because my view was blocked by a tall, broadshouldered worker wearing a pair of greasy overalls (Translated from Russian by Richard Lourie).
Функционально данная модель также может быть направлена и на передачу эмоциональных смыслов при условии их активности в семантике русского синкретичного деривата, как, например, в синкретичных дериватах, образованных по второй семантической модели, т.е. наследующих модусное осложнение от мотивирующей единицы: рвач, хапуга, тараторка и т.д. Значимость данных смыслов, их текстовая актуальность подтверждаются способом перевода. В данном случае на словообразовательную модель английского языка накладывается ограничение использования оценочного мотивирующего глагола; например при переводе русского синкретичного деривата рвач используется английский дериват с производящим глаголом scrounge (infml, often derogative) -«получать что-либо, не работая, или не оплачивая, или заставляя других»; этот глагол имеет в английском языке стилистическую маркированность «разговорный» и модусный смысл «уничижительно». Соответственно, scrounger наследует эмоциональную оценочность мотивирующего глагола, имея значение «тот, кто часто получает что-то не работая или оплачивая, заставляя других работать и оплачивать»:
- Думаете, без вас здесь рвачей недостает? - Ну, ты, это... подбирай выражения! (Астафьев).
«Don’t you think there’s enough scroungers here without you?» «Now there, you mind your tongue, my lad!» (Translated from Russian by Kathleen Cook).
Для перевода русских синкретичных дериватов также используются английские производные модели, функционально направленные на передачу эмоциональной оценочности: основа глагола + -art: хвастун -braggart, основа прилагательного + -y: деляга - smarty, основа прилагательного + -ian: пошляк - vulgarian, основа прилагательного + -ton: простак - simpleton, основа существительного + -ie: милок - laddie, основа существительного + -kin, -y: пузан - tummy, fattykins. Данные модели также могут быть охарактеризованы как синкретичные дериваты в деривационной системе английского языка, т.к. функционально в рамках данных моделей наблюдается пересечение номинативного и прагматичного планов: braggart (хвастун) имеет значение «one who always brags» (тот, кто всегда хвастает и это плохо/осуждение).
Производные, образованные в рамках данных моделей, чаще всего используются для передачи смыслов субъективной модальности, когда в коммуникативном фокусе находится отношение говорящего - уменьшительное, ласкательное, пренебрежительное и т.д.
Использование оценочных моделей при переводе с активным данным аспектом значения характерно для синкретичных дериватов, функ-
ционирующих в вокативных и восклицательных контекстах, актуализирующих эмотивный модус пропозитивного содержания:
- Здравствуй, бабушка! - поприветствовал ее инженер. - Здорово, милок. Чего вы-то не спите? Гляди-ка, молодые, а как старики... Вам спать да спать надо (Шукшин).
«Good morning, Granny» the engineer greeted her. «Morning, dearie. How come you’re not gettin’ yopur sleep? You should be getting your sleep while you are young. You’ll be old ‘fore you know it» (Translated from Russian by Laura Michael and John Givens).
В случаях использования данных производных в эмоционально нейтральных контекстах в русском варианте синкретичный дериват функционирует с активным предикативным компонентом и полуактив-ными модусными смыслами; так, например, синкретичное имя хвастун употреблено не в сильном контексте для реализации модусного потенциала, но который, тем не менее, содержится в модели и не деактивирован, во-первых, в результате оценочной мотивирующей основы хвастать «говорить о себе с хваставством», и, во-вторых, модусный слой семантики задействован в построении смысла высказывания, что выражено отношением участника события к именуемому лицу: презрительно кривя рот. Актуальность оценочности синкретичного деривата в русском тексте передается использованием в переводе данных моделей, направленных на выражение эмоциональности, включающих оценочные мотивирующие: brag имеет значение «хвастать, говорить о себе слишком с большой гордостью» с эмотивным смыслом «уничижительно»:
Азазелло вынул второй револьвер из второго заднего кармана брюк и вместе с первым, презрительно кривя рот, протянул их хвастуну (Булгаков).
Azazello pulled another gun out of his other back trouser pocket and wearing a disdainful smirk, offered both of them to the braggart (Translated from Russian by Diana Burgin and Katherine Tiernan O’Connor).
Перевод с помощью данных словообразовательных моделей может быть ориентирован на передачу смыслов рациональной оценки без актуализации потенциальной эмотивности. Это возможно при употреблении семантических подтипов данных словообразовательных моделей с нейтрализованной эмоциональной оценочностью, но характеризующихся стилистической маркированностью и направленностью на передачу оценки признака в аспекте его соответствия/несоответствия нормативным установкам. Например, в следующем высказывании при переводе синкретичного имени весельчак используется модель «основа существительного + ian», что ведет к образованию профессионализма comedian «комедиант». В результате переводчиком акцентируется не субъективная оценка, а оценка к признаку по нормативной шкале -больше нормы (М2): субъект весел больше нормы, всегда, что приближает его к комедианту, который характеризуется признаком больше нормы в силу своей профессии:
Я ясно слышал: ги-ги. Если среди школьников есть весельчак неудержимый, он может поступить в какой-нибудь смешной театр (Булгаков).
If among the student actors there is some irrepressible comedian, he can go into some comedy theatre (Translated from Russian by Carl R. Proffer and Ellendea Proffer).
Таким образом, деривационные модели, которые используются для перевода русских синкретичных имен, являются их наиболее близкими эквивалентами не только в аспекте формального соответствия, но и функционального. Английские деривационные модели направлены на передачу пропозитивного и модусного содержания, что сближает их в функциональном плане с анализируемыми русскими производными в аспекте синкретичности и является способом демонстрации актуальности компонентов расчлененной структуры русского деривата.
Перевод при помощи оценочных непроизводных существительных. Синкретичный дериват может быть переведен и непроизводными оценочными соответствиями.
Данная лексика функционально направлена на выражение отношения говорящего к именуемому лицу и характеризуется как стилистически маркированная: «разговорные», «устаревшие», «неформальные», «ласкательные», «уничижительные» и т.д.
Употребление таких наименований для перевода производных синкретичных типов подтверждает смысловую расчлененность и актуальность именно модусных смыслов в данном текстовом функционировании последних. В коммуникативном фокусе находится эмоциональное отношение Говорящего. Очень часто все остальные смыслы пропози-тивной структуры могут находиться в полуактивном состоянии, т. е. функционируют с затемненной внутренней формой. Этот факт осознается переводчиком, и английские соответствия также отличаются, с одной стороны, деактивированностью предикатного содержания, а с другой -характеризуются достаточно широким потенциалом выражения эмоционального отношения. Например, русское синкретичное имя простак «простой и недалекий по уму человек» может быть переведено английскими соответствиями yokel «деревенщина», fool «дурак», направленными на выражение общего отрицательного отношения Говорящего именно к умственным способностям именуемого лица. Таким образом, сохраняются актуальность эмотивного компонента и полуактивность предикатного в семантике синкретичного деривата:
Ты можешь в Москве плести чего хочешь по телевидению и здесь дурачить местных простаков, но не меня. Неужели ты надеешься меня убедить, что веришь сколько-нибудь в коммунизм? (Войнович).
You can spout whatever nonsense you like on Moscow television and dupe the local yokels here, but not me (Translated from Russian by Richard Lourie).
В следующем текстовом фрагменте предикативный компонент синкретичного деривата миляга «милый, располагающий к себе чело-
век» при переводе деактивируется, переводчик использует существительное friend «друг» в значении «вежливого и снисходительного обращения», сохраняя тем самым только лишь общее положительное отношение к субъекту:
- Слушай-ка, миляга! - скажет. - Теперь уж недолго и до ночи осталось, сходи-ка ко мне в огород грядку вскопать (Салтыков-Щедрин).
«Listen, friend» he would say, «it will soon be evening. Will you step into my garden and dig up a bed or two?» (Translated from Russian by Dorian Rottenberg).
Для синкретичного имени чудак, в семантике которого содержится и модус рациональной оценки «человек со странностями», т.е. не соответствующий нормативным представлениям, и эмотивный модус «поступки которого вызывают недоумение, удивление», при переводе также использованы оценочные наименования, характеризующие субъект как обладающий определенным ненормативным признаком для данного социума (М2), что влечет за собой эмоциональную оценку говорящим данного признака (М3 -модус эмоциональной оценки/эмотивный модус как реакция на модус оценки М2), эмоциональная оценка поддерживается использованием синкретичного имени в восклицательной конструкции. При переводе синкретичного имени с помощью английских соответствий crank «эксцентричный, странный человек», comic «комик», eccentric «эксцентрик» сохраняется полуактивность предикатного признака, человек характеризуется как «обладающий странными, ненормативными идеями», при этом лексические единицы относятся к неформальному, шутливому стилю:
Теперь ты понял? Чудак! На собственной машине поедешь по Военно-Грузинской дороге! Горы! Дурак! (Ильф и Петров).
Do you understand now? You crank! (Translated from Russian by John H.C. Richardson).
Сенька, он чудак, как артист: руку одну к сердцу прижал и головой кивает (Солженицын).
Senka was a comic: he put one hand to his heart and bowed like an actor. (Translated from Russian by H.T. Willetts).
Такого рода перевод характерен для русских синкретичных производных, в когнитивной структуре которых эмотивный модус составляет фигуру, т.е. является наиболее функционально значимым. Все остальные компоненты расчлененной структуры деривата остаются на фоне либо в полуактивном, либо в неактивном статусе.
Перевод при помощи предикативных и полупредикативных конструкций. Использование развернутых характеризующих суждений для перевода синкретичных дериватов демонстрирует специфичность интерпретации именуемой ситуации последними. В данном случае демонстрируется тот факт, что деривационный механизм может выступать в качестве одного из средств синтагматического развертывания текста, а производное имя предстает как одно из возможных средств оформления синтаксически релевантной информации.
Производные обозначения передают индивидуальные значения в максимально свернутой и компрессированной форме, аналитические дескрипции, разъясняют смысл обозначения. Если первые четко референ-ционально ориентированы, то вторые констатируют необходимые и достаточные для отождествления названного и обозначенного производным словом объекта. Как отмечает Е.С. Кубрякова, «производные имена -это когнитивные свертки с разной степенью семантической компрессии, а аналитические дескрипции - это развернутые суждения об обозначаемом, позволяющие восстановить все имплицируемые словом смыслы» [2. С. 433]. Сравнение слова и его дефиниции может дать представление о том, насколько скомпрессирована информация в производном слове, и выделить актуальные компоненты его значения.
Таким образом, английские дефиниции для синкретичных дериватов эксплицируют актуальные смыслы пропозитивной семантики в контексте. Они функционально направлены на передачу расчлененного смысла. Мы выделяем следующие варианты английских дескрипций для русских синкретичных дериватов:
1) прилагательное + существительное: гуляка - a rakish boy (гуляющий, распущенный человек);
2) причастие настоящего времени + существительное: кривляка -а grimacing man (гримасничающий человек);
3) прошедшее причастие + существительное: бородач - bearded man (бородатый человек);
4) существительное, сопровождаемое объектным актантом: игрок - сard/сhess/billiard/poker player (карточный/шахматный/бильярдный/ покерный игрок);
5) идиоматические обороты: доходяга - walking dead (ходячий мертвец);
6) конструкции принадлежности с предлогом with «с»: бородач -man with a big beard (человек с большой бородой);
7) развернутые характеризующие дескрипции предложенческого типа: хвастун - мan who boast «человек, который хвастает».
Каждая из них функционально направлена на выражение актуальности расчлененной семантики, выделения предикатного и/или субъектного компонента пропозитивной семантики русского синкретичного имени. Отличие заключается в активации посредством данных моделей перевода модусных смыслов пропозитивного содержания синкретичных производных. Так, конструкции прилагательное + существительное; причастие настоящего времени + существительное; прошедшее причастие + существительное; развернутые характеризующие дескрипции ориентированы на передачу актуальности предикативного признака и его рациональной оценки говорящим в аспекте превышения проявления признака по нормативным представлениям. Например, семантика качественных прилагательных уже фиксирует признак как постоянный, не-локализованный во времени: гуляка - a rakish boy «гуляющий распущенный мальчик/парень»; использование причастия настоящего време-
ни в функции определения также акцентирует проявление признака «больше нормы» как постоянный: кривляка - а grimacing man «всегда гримасничающий человек»; причастие прошедшего времени акцентирует результативность действия и также маркирует признак как постоянный: бородач - bearded man «бородатый человек».
В таких конструкциях, как существительное, сопровождаемое объектным актантом: игрок - сard/сhess/billiard/poker player, и в конструкциях принадлежности с предлогом with «с»: бородач - with a big beard, прежде всего актуализируется расчлененность пропозитивного содержания синкретичного имени.
Перевод же при помощи идиоматических оборотов функционально направлен на выражение как рациональной, так и эмоциональной оценки предикатного признака в семантике синкретичного деривата. З.И. Резанова, сравнивая прямую и метафорическую номинации, отмечает, что «в прямой номинации лицо характеризуется по признаку и ему дается оценка, в метафорической номинации в коммуникативном фокусе оказывается не просто вычленение признака поведения человека, но особого рода проявление этого качества и оценка этого проявления, проистекающая из отождествления человека с конкретным явлением окружающего мира, номинативно и коммуникативно важен именно “шлейф” ассоциаций, связанных в культурно-историческом опыте с этим сопоставлением» [3. С. 130].
Перевод синкретичных дериватов на английский язык при помощи идиоматических оборотов конкретизирует актуальность их расчлененной семантики. На основе пропозициональной структуры синкретичного деривата и, соответственно, его сложной концептуальной структуры переводчиком как бы создается новый ментальный концепт, отражающий понимание актуальности модусных смыслов и их интеграции в рамках синкретичной модели. Представляемые концепты понимаются и выражаются посредством других концептов, в случае употребления метафоричных оборотов эти концепты представляются более эмоционально нагруженными. Таким образом переводчик, осознавая текстовую актуальность рациональной оценки в рамках синкретичного имени, фокусирует внимание на образных ассоциациях, связанных с отклонением от стандарта. Так, в примере с синкретичным именем балаболка переводчик использует выражение сhatterbox «коробочка, в которой нет ничего, кроме пустых разговоров». Таким образом актуализирован образ, отражающий то, что «лицо много болтает, и эти разговоры пустые»; это вызывает негативную реакцию, например человек сравнивается с «коробкой, полной болтовни»:
- Как было сказать теперь, что год за годом школа его обманывала, дальше же обманывать я не могу, иначе развалю весь класс, и превращусь в балаболку, и наплевать должен буду на весь свой труд и звание свое? (Солженицын).
How could I tell him that the school had been deceiving him year after year? That this could go on no longer, otherwise the whole class would go to
pieces, and would turn into chatterboxes? If I did so, I would be reflecting unfavourably on my work and on my own prestige as a teacher (Translated from Russian by Paul W. Blackstock).
Таким образом, при всем многообразии способов перевода русских синкретичных производных их объединяет то, что они все направлены на передачу расчлененного содержания русского имени. При каждом способе в фокусе могут находиться разные аспекты семантики синкретичного имени, что соответствует разным способам текстового включения русских дериватов, отражает их смысловое и функциональное разнообразие.
Литература
1. Комиссаров В.Н. Общая теория перевода. М., 2000.
2. Кубрякова Е. С. Язык и культура. На пути получения знаний о языке: части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М., 2004. 560 с.
3. Резанова З.И. Функциональный аспект словообразования. Русское производное имя. Томск, 1996. 218 с.
4. Lackoff G. Irregularity in Syntax. London, 1970. 207 p.
5. Нагель О.В. Русские именные словообразовательные типы синкретичной семантики (функционально-когнитивный аспект): Дис. ... канд. филол. наук. Томск, 2005. 224 с.
TRANSLATION AS INTERPRETATION OF SEMANTIC COMPLEXITY OF SYNCRETIC DERIVATIVES Nagel O.V.
Summary. Explication of functionally significant semantic components of syncretic derivatives through their translation is studied.
Key words: derivational structure, propositional structure, explicit and implicit semantics, linguistic and communicative translation, evaluative and emotive component.
