CC BY
120
УДК 82.035
Даллакян Армине Вачагановна
Dallakyan Armine
ПЕРЕВОД ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА:
МЕРА ТОЧНОСТИ (НА МАТЕРИАЛЕ ПЕРЕВОДА К.Д. БАЛЬМОНТА СТИХОТВОРЕНИЯ П. ДУРЯНА «МОЯ СКОРБЬ»)
TRANSLATION OF ARTISTIC TEXT: ACCURACY DEGREE (BASED ON K. BALMONT TRANSLATION OF P. DURYAN POEM "MY SORROW”)
Статья посвящена проблеме перевода К. Бальмонтом стихотворения армянского поэта П. Дуряна «Моя скорбь». Даётся оценка переводческой деятельности К. Бальмонта, который, зная множество языков, обладая лингвистической одаренностью и филологической эрудицией, переводил практически с 40 языков мира. Изучение переводов К. Бальмонта связывается с проблемой перевода с подстрочника. Исследуется процесс такого перевода, даётся подробный анализ тех средств, с помощью которых К. Бальмонт переводит текст с языка оригинала на русский язык, определяется область совпадений - несовпадений между двумя этими текстами, выясняются общие закономерности преобразования подстрочника в оригинальный перевод
This article is devoted to the problem of K. Balmont translation of Armenian poet P. Duryan poem "My Sorrow". There is an appraisal of translator's activity of K. Balmont who knew a lot of languages, possessed of linguistic endowment and philological erudition, made translations from almost forty languages of the world. The study of Balmont translations is connected with problem of word for word translation. There are an interpretation of such translation process, a detailed analysis of those tools with the help of which K. Balmont translated a text from the original into Russian. The field of coincidence/convergence between these texts is determined, general regularity of word for word translation into the original is ascertained
Ключевые слова: К. Бальмонт, П. Дурян, поэтический Key words: K. Balmont, P. Duryan, poetic translation, word-перевод, подстрочник for-word translation
Переводы составляют значительную часть творческого наследия К.Д. Бальмонта. Он переводил П. Шелли, Д. Байрона, У. Уитмена, Э. По, испанские народные песни, стихотворения Ш. Бодлера, А. Мицкевича, армянских поэтов и многое другое. «Хорошее знание многих языков, большие лингвистические способности и основательная филологическая эрудиция, - отмечает В. Орлов, -
позволили Бальмонту широко развернуть переводческую деятельность. Репертуар ее громаден, охватывает и Запад, и Восток, и глубокую древность, и Новое время» [7].
Однако оценку переводческой деятельности К.Д. Бальмонта нельзя назвать однозначной. Наиболее резко в 1906-1907 гг. о переводах К.Д. Бальмонта писал К.И. Чуковский: «Бальмонт как переводчик - это оскорбление
для всех, кого он переводит, для По, для Шелли, для Уайльда» [9].
В.В. Набоков также был невысокого мнения об этих переводах и так же, как и К.И. Чуковский, говорит о «бальмонтизации» текста в переводе: «Переводя стихотворение обратно на английский, я заботился только о том, чтобы найти слова, напоминавшие по звучанию русские. Теперь, если кому-то попадется мой английский перевод, он может по глупости перевести его снова на русский, так что стихотворение, в котором уже ничего не осталось от Э. По, подвергнется еще большей «бальмон-тизации», пока в конце концов «Колокола» не превратятся в «Безмолвие»! [6].
Но существуют и противоположные суждения. Те же переводы П. Шелли иначе воспринимаются Б.Л. Пастернаком: «Русский Шелли был и остается трехтомный бальмон-товский. В свое время этот труд был находкой, подобно открытиям В. Жуковского. Пренебрежение, высказываемое к этому собранию, зиждется на недоразумении. Обработка Шелли совпала с молодыми и творческими годами Бальмонта, когда его свежее своеобразие еще не было опорочено будущей водянистой искусственностью» [8].
Нельзя не вспомнить и мнение А.А. Блока о переводах К.Д. Бальмонтом Э. По: «Эдгар По требует переводчика, близкого его душе, непременно поэта, очень чуткого к музыке слов и к стилю. Перевод Бальмонта удовлетворяет этим требованиям, кажется, впервые» [2].
Столь противоречивые мнения, как можно заметить, принадлежат авторам с обширной переводческой практикой. Такого рода суждения, несомненно, должны быть учтены при исследовании переводов К. Бальмонта, но чтобы говорить о «мере точности» этих переводов, необходим объективный научный подход. Проблема, однако, в том, что в переводоведе-нии не существует единой принятой шкалы оценки качества перевода вообще и художественного перевода, в особенности.
Суть проблемы достаточно точно сфор-
мулировал С. Золян: «Сопоставительный анализ перевода и оригинала является одним из наиболее эффективных методов изучения взаимодействия между различными языковыми системами. Процесс перевода наглядно демонстрирует те средства, благодаря которым преодолевается неизбежное несовпадение языковых систем. Логически неразрешимая проблема переводимости всякий раз находит свое индивидуальное решение» [5; С. 58]. Таким образом, суть анализа переводческой деятельности так или иначе сводится к изучению двух текстов: перевода и оригинала, сопоставительному описанию конкретных текстов, выявлению и интерпретации наличествующих между ними сходств и отличий.
Описание конкретных текстов поэтому всегда так или иначе будет связано с общетеоретическими аспектами перевода. Основная проблема подобного описания - это то, как передается в переводе содержание оригинала, на чем основывается и как устанавливается соответствие между этими текстами.
Изучение переводов К. Бальмонта с армянского языка связано еще с одной переводческой проблемой - это проблема перевода с подстрочника. М.Л. Гаспаров в своей работе «Подстрочник и мера точности», говоря о сути переводческой деятельности, отмечает: «Переводческий процесс состоит из двух этапов: понимания и оформления. Обычно при анализе они трудно разделимы: когда мы видим в переводе с оригинала какое-то отклонение от подлинника, мы, как правило, не можем сказать, то ли здесь переводчик увидел в словах подлинника больше (или меньше), чем видим мы, то ли он увидел то же, что и мы, и только не сумел (или не захотел) уложить увиденное в строки перевода. При переводе с подстрочника они разделены: понимание текста целиком задает подстрочник, оформление берет на себя переводчик»[4; С. 372].
С. Золян, опираясь на современные исследования в области нейролингвистики, утверждает даже, что перевод с подстрочника нельзя считать переводом в полном смысле
этого слова: «Существующая практика переводов с подстрочников, может, и необходима в практическом отношении, но теоретически она не может быть признана переводом. В лингвистическом смысле такая деятельность является перифразированием, то есть сугубо левополушарной деятельностью. Правое, творческое полушарие, либо отключено, либо его деятельность основывается на заведомо неадекватном материале - знаковой форме подстрочника. Человеческий мозг не может оперировать чистыми смыслами, но только смыслами, выраженными в знаковой форме. Звуковая и ритмическая форма оригинала оказывается тем исходным материалом, который в результате многократных преобразований превращается в поэтический перевод» [5; С. 43-44].
Оба исследователя полагают, что отклонение от подстрочника не может считаться приближением к оригиналу. М.Л. Гаспаров пишет: «Отклонение от буквы оригинала переводчик может объяснить своим "проникновением в дух" подлинника; отклонение от подстрочника никак не может быть "проникновением в дух", а может быть только "от лукавого", только вольностью переводчика»[4; С. 372]. С. Золян в свою очередь замечает: «отход от оригинала в процессе перевода с подстрочника оказывается почти неизбежным: вместо приближения к оригиналу имеет место удаление от подстроч-ника»[5; С. 44]. Разумеется, речь может идти лишь об общей тенденции. Мы уже говорили, что при наличии общих закономерностей каждый художественный перевод - это случай уникальный, требующий индивидуального прочтения.
Обратимся непосредственно к сопоставлению перевода Бальмонта и подстрочника стихотворения П. Дуряна. Постараемся определить область совпадений-несовпадений между двумя этими текстами, выяснить общие закономерности преобразования подстрочника в оригинальный перевод.
Приведем тексты целиком. Вот перевод К. Бальмонта, впервые опубликованный в
сборнике «Армянские беллетристы, драматурги и поэты»:
Моя скорбь
Я не о том скорблю, что в жажде сновидений Источник дум святых иссякшим я нашел,
Что прежде времени мой нерасцветший гений Сломился и поблек под гнетом тяжких зол;
И не согрел никто горячим поцелуем Ни бледных уст моих, ни бледного чела;
И счастья не познав, любовью не волнуем, Смотри: уж предо мной зияет смерти мгла.
И не о том скорблю, что нежное созданье, Букет из красоты, улыбки и огня,
Не усладит мое последнее страданье,
Лучом своей любви не усладит меня.
Я не о том скорблю... Нет, родине несчастной -Все помыслы мои. О ней моя печаль!
Не в силах ей помочь, томясь тоской напрасной, Безвестно умереть, - о, как мне жаль, как жаль!
[1; С. 533]
(Приведённый далее подстрочник был выполнен нами по изданию Дурян, П.Сочинения, стихи, пьесы, статьи [Текст] / П. Дурян. - Ереван, 1981. - С. 62-63).
Моя боль (скорбь - переносное знач.)
Лишь святая страсть (во мн. ч.), испытываю жажду,
Чтоб обрели землю и братья, и матери.
Если даже иссохнет цветок в юном возрасте Это не так больно для меня.
Горячий поцелуй ещё не сгорел (или можно использовать глагол обжёг) Холодный,бледный мой лоб -Угасну на подушке из земли Это не так больно для меня.
Ещё не обняв существо - букет
(в значении юная девушка)
Улыбчивую, красивую, прекрасную, щедрую, Обнять холодный могильный холм.
Это не так больно для меня.
Следующие два четверостишия в переводе К. Бальмонта отсутствуют.
Сладким сном Безмятежная голова седая Заснет на одеяле из земли.
Это не так больно для меня.
Носить имя чёрной избы,
Вдыхать воздух чёрный,
Всегда полностью болеть.
Это не так больно для меня.
Одна ветвь жалкая человечества -У меня есть родина несчастная Не помочь ей, умереть неприметным -Только это боль для меня!
Изменения семантики подстрочника очевидны на протяжении всего стихотворения. Уже начиная с заглавия, К.Д. Бальмонт последовательно меняет художественную ткань стихотворения. Так, ключевое слово оригинала «боль» поэт заменяет поэтическим и семантически более широким - «скорбь», что не могло не сказаться на стиле перевода: заглавие -своего рода ключ ко всему тексту. Вслед за заглавием меняется и рефрен. У К.Д. Бальмонта: «Я не о том скорблю» (533), в оригинале «Это не так больно для меня». Уже этот семантический сдвиг подсказывает общую логику деформации смысла в переводе К.Д. Бальмонта в сторону «романсового стиля» (К.И. Чуковский) и общепоэтических клише. Переводчик изменяет и композиционное место рефрена: вместо финала строфы он оказывается в зачине.
Обратим внимание и еще на одно принципиальное различие перевода и оригинала: текст П. Дуряна на две строфы длиннее, чем текст Бальмонта, мы выделили их в подстроч-
нике курсивом. Можно только предполагать, какие причины побудили Бальмонта редуцировать эти две строфы в своем переводе. Возможно, они показались ему избыточными в смысловом отношении: еще две вариации на тему «не это боль для меня». Однако для армянского автора эти строки принципиальны, наполнены личностным смыслом. Это особенно относится к строфе, в которой речь идет о болезни. П. Дурян умер очень молодым от чахотки, поэтому образы «черной болезни» и смерти для него не просто поэтические фигуры или повод для отвлеченных размышлений. Бальмонт же не находит этим образам общепоэтических эквивалентов и жертвует ими во имя композиционной гармонии перевода.
Если обратить внимание на детали и конкретные образы, то окажется, что и на этом уровне Бальмонт достаточно вольно перетолковывает подстрочник и в общем итоге оригинал. Так, в первой строфе принципиальному изменению подвергаются начальные строки. У П. Дуряна речь идет о «святой жажде» обретения народом Армении своей земли, своей Родины (П. Дурян жил и творил вдали от Родины, в Турции, а потому ощущал трагедию своего народа как свое личное горе). У К.Д. Бальмонта вместо патриотических строк возникает романтическая тема разочарования в идеале:
Я не о том скорблю, что в жажде сновидений Источник дум святых иссякшим я нашел.
[1; С. 533].
При этом образность вновь клишированная, «романсная»: «жажда сновидений», «источник дум», «иссякший источник», «святые думы». В рамках данной работы мы не будем останавливаться на природе и источниках этих образов. Констатируем лишь, что они возникают изнутри поэтического мира поэта-переводчика и не в коей мере не опираются на подстрочник или оригинал.
В следующих строках этой строфы в переводе сохраняется метафора оригинала «погибший цветок», однако и она подвергается
переосмыслению. У П. Дуряна эта метафора аллегорична (увядший цветок, как символ ранней смерти) и в то же время отражает личные переживания поэта (ощущается биографический подтекст): «Если даже иссохнет цветок в юном возрасте». Бальмонт обогащает метафору и переводит ее в романтическую плоскость «художник и толпа», «непризнанный гений»:
Что прежде времени мой нерасцветший гений Сломился и поблек под гнётом тяжких зол [1; С. 533].
Лаконичный образ П. Дуряна оказывается в окружении традиционных поэтических формул («гнет тяжких зол», «нерасцветший гений», «поблек») и утрачивает свое первоначальное звучание и смысл. Более того, если у П. Дуряна есть только намек на то, что в «судьбе» цветка можно увидеть судьбу лирического героя, то лирический героя Бальмонта прямо говорит о себе: «мой нерасцветший гений» (выделено нами, А.Д.)
Очевидно, что в переводе К.Д. Бальмонта стихотворения П. Дуряна возникают не случайные ошибки и неточности, а целая система «подмен» и добавлений, которая в итоге меняет текст оригинала почти до неузнаваемости. Из перевода исчезает метафорический пласт, касающийся смерти как сна в «постели из земли». В подстрочнике можно увидеть целый ряд связанных с этим образов и мотивов: «угасну на подушке из земли», «обнять холодный могильный холм», «Безмятежная голова седая/ Заснет на одеяле из земли». В переводе Бальмонта эти образы просто отсутствуют, их заменяют весьма далекие от оригинала перифразы. Так, во второй строфе эта тема имплицитно присутствует в строке:
Смотри: уж предо мной зияет смерти мгла.
[1; С. 533].
А в третьей строфе перевода также можно обнаружить отголосок темы смерти:
Не усладит моё последнее страданье.
[1; С. 533].
Эти примеры позволяют лучше понять доминанту отклонений от подлинника: оригинальная образная система замещается условным поэтическим языком, зачастую откровенными штампами: «смерти мгла», «зияет», «усладить страдание», «последнее страдание» (как метафора смерти). Такого рода отклонения от подлинника не раскрывают, а заслоняют художественный мир переводимого автора. Отступления от подстрочника не являются, как уже отмечалось исследователями, приближением к поэтическому оригиналу.
Даже там, где сохраняется словарный состав оригинала, переводчик дополняет его таким образом, что изначальный замысел можно восстановить лишь по подстрочнику. Например, третья строфа перевода в целом отражает лексику подстрочника. В подстрочнике:
Ещё не обняв существо - букет (в значении девушка)
Улыбчивую, красивую, прекрасную, щедрую, Обнять холодный могильный холм.
Это не так больно для меня.
В переводе:
И не о том скорблю, что нежное созданье,
Букет из красоты, улыбки и огня,
Не усладит моё последнее страданье,
Лучом своей любви не озарит меня [1; С. 533].
Совпадения очевидны: «существо»
(«созданье»), «букет», «красивая» - «красота», «улыбчивая» - «улыбка». Однако в оригинале стихотворение более лаконично, эпитеты преимущественно метафорические. Соответствия устанавливаются с помощью сравнений («существо-букет») или сопоставлений («не обняв существо» - «обнять могильный холм»).
У К.Д. Бальмонта же строфа построена на игре метафор: «букет из красоты, улыбки и
огня», «усладит страдание», «не озарит лучом любви». Такого рода сложный метафорический язык характерен в большей степени для художественного мира переводчика, чем для текста оригинала.
То же самое можно увидеть и в последней строфе стихотворения. В подстрочнике это строфа звучит следующим образом:
Одна ветвь жалкая человечества -У меня есть родина несчастная Не помочь ей, умереть неприметным -Только это боль для меня!
Бальмонт переводит ее так:
Я не о том скорблю. Нет родине несчастной -Все помыслы мои. О ней моя печаль!
Не в силах ей помочь, томясь тоской напрасной,
Безвестно умереть, - о, как мне жаль, как жаль!
Эта строфа - кульминация всего стихотворения. В ней находит отражение один из лейтмотивов поэзии П. Дуряна. Ю. Веселовский отмечает, что «особенно мучило поэта сознание, что он умирает, слишком мало сделав для армянского народа, что его имя, вероятно, скоро будет забыто всеми.» [3]. Как
1. Армянские беллетристы драматурги и поэты [Текст]. - Т. 2. - М., 1894.
2. Блок А.А. Собрание сочинений [Текст]: в 8 т. / А.А. Блок. - М., Л. - Т. 5.
3. Веселовский Ю. Армянская поэзия XIX века и ее происхождение [Текст] /Ю. Веселовский. -Русская мысль, 2001. - № 12.
4. Гаспаров МЛ. Подстрочник и мера точности [Текст] //М.Л. Гаспаров // О русской поэзии. Анализы. Интерпретации. Характеристики. - М., 2001.
5. Золян С. Семантика и поэтика поэтического перевода - заметки об армянской поэзии в зеркале русских переводов [Текст] / С. Золян. -Ереван, 2007.
можно заметить, из перевода исчезает оригинальный образ «жалкая ветвь человечества», но зато добавляется «тоска напрасная», «помыслы». Вновь место индивидуального образного ряда занимают поэтические клише. Рифма выглядит в переводе почти пародийно: «несчастной» - «напрасной». В ней больше от «общих мест» стиля С. Надсона, чем от самобытного армянского поэта.
Таким образом, перевод К. Бальмонта содержит целую систему отклонений от оригинального текста, которой искажается текст оригинала. При этом не будем забывать, что переводчик работал с подстрочником, а не с иноязычным поэтическим материалом. Перефразируя М.Л. Гаспарова, можно сказать, что в этом случае подстрочник - «мера точности». Бальмонт же последовательно отступает от художественного языка подстрочника, по-своему обогащая и усложняя его. При этом из текста исчезает как самобытность автора, так и национальный колорит. И в этом смысле в данном случае сложно не согласиться с К.И. Чуковским, который считал, что «Именно потому, что у Бальмонта так резко выражена его собственная литературная личность, он при всем своем отличном таланте не способен отразить в переводах индивидуальность другого поэта» [10].
_________________________________Литература
6. Набоков В.В. Искусство перевода [Электронный ресурс]
http://www.poezia.ru/salon.php7skh6388
1, Орлов Вл. Бальмонт. Жизнь и поэзия [Текст] / Вл. Орлов // К Д. Бальмонт Стихотворения. - Л., 1969.
8. Пастернак Б.Л. Заметки переводчика / Б.Л. Пастернак //Лит. Россия, 1965. - № 13.
9. Чуковский К.И. Весы [Текст] / К.И. Чуковский. - 1906. - № 10-12.
10. Чуковский К.И. Перевод - это автопортрет переводчика [Электронный ресурс] / К.И. Чуковский: собр. соч. в 15 т. - Т. 3. - М., 2001. http://www.chukfamily.ru/Kornei/Prosa/Vysokoe/vysok oe.htm
Коротко об авторе___________________________________
Даллакян А.В., аспирантка, Ивановский государственный университет (ИвГУ) rki@igta.ru. armyda@mail.ru
Научные интересы: К. Бальмонт - поэт и переводчик, теория и практика перевода с армянского на русский язык
____________________________________Briefly about author
Dallakyan A., graduate, Literature Theory and the Russian Literature of 20 Century Department, Ivanovo State University
Scientific interests: K Balmont - the poet and translator, theory and practice of translation from Armenian into Russian
