CC BY
134
ПЕРЕОТКРЫТИЕ ВРЕМЕНИ ИЛИ ПЕРЕОТКРЫТИЕ ВЕЧНОСТИ?
В.Н. Зима
Аннотация. В статье рассматртвается вопрос о возможности использования атемпоральных представлений в философии современного естествознания. Анализ открытий в современной науке свидетельствует о темпоральной неоднородности объектов естествознания и необходимости разработки философских методов для адекватного ее выражения. Одним из них может стать представление о темпоральной иерархичности бытия, важное место в котором принадлежит категории вечности.
Ключевые слова: время, вечность, темпоралъность, философия, естествознание.
Summary. The present article deals with the problem concerning to possibility of using atemporal representations in philosophy of modern natural sciences. We can see the number ofdiscoveries that testify about temporal heterogeneity of the objects of natural sciences and necessity of working out of philosophical methods for its adequate expression. Representation about temporal hierarchies of being can become one of them, the important place in which belongs to an eternity category.
Keywords: time, eternity, temporalness, philosophy, natural sciences
Термин «переоткрытие времени», как известно, был введен И.Р. Пригожиным [1; 2] для обозначения возрождения проблематики времени в физике в связи с целым рядом открытий, которые позволили включить в физику такое свойство времени, как необратимость, и тем самым установить в физике эволюционную парадигму, центральным понятием в которой является понятие становления. Тем не менее идея Пригожина в философском плане не является чем-то новым для осмысления проблем естествознания в XX веке, а оказывается лежащей в русле некоторой общей тенденции (и одновременно способствуя ее оформ-
лению), получившей название «универсального эволюционизма» [3, 301-302], который, если следовать В.С. Степину, практически возводится в ранг «принципа построения современной общенаучной картины мира». Синергетике в этом отношении, наряду с теориями нестационарной вселенной и биологической эволюции, принадлежит определяющее значение в утверждении этого принципа [4, 645-646]. В свою очередь П.П. Гайденко, характеризуя современную постметафизическую философию, которая определяет свои исходные принципы в полемике с метафизикой, как «философию процесса», отмечает присущую ей,
274
равно как и постнеклассическои науке, своеобразную «фетишизацию времени» [5, 291-308]. Один из источников постметафизическои философии П.П. ГаИденко усматривает в англиИском сенсуализме и эмпиризме. Если для традиционной метафизики центральным является понятие субстанции, то с ее пересмотром в эмпиризме понятие времени теряет «онтологический характер и уступает место психологическому». В результате «постепенно устраняется традиционное для метафизики и средневековой теологии различие между временем, длительностью и вечностью: эмпирический мир, мир становления оказывается... единственной подлинной реальностью» [3, 291].
На первый взгляд, перед нами прекрасный пример согласия (хотя и основанного на разных предпосылках) между научным и философским осмыслением реальности. Темпо-ральность в качестве единственной и универсальной характеристики мироздания оказывается одновременно и условием универсальности эволюционных процессов в нем. И все-таки зададимся двумя вопросами. Насколько парадигма универсального эволюционизма соответствует данным современного естествознания и насколько эти данные могут быть осмыслены исключительно при помощи представлений о темпо-ральности как универсальной характеристики его объектов?
История создания теории нестационарной вселенной в XX веке хорошо известна. В космологии попытка А. Эйнштейна описать Вселенную в рамках существовавших на тот момент представлений о стационарнос-
ти Вселенной, основываясь на общей теории относительности, оказалась неудовлетворительной. А. Эйнштейн произвольно ввел космологический член в уравнения, описывающий отталкивание. В 1922 году физик А.А. Фридман получил решения уравнений, которые соответствовали расширяющейся Вселенной. В 1928 году Э. Хаббл обнаружил красное смещение в спектрах далеких галактик, которое интерпретировал как результат взаимного удаления галактик. Так появилась теория расширяющейся Вселенной. Согласно ей, Вселенная имела начало во времени, когда все ее вещество было сжато практически до точечных размеров и имело колоссальную плотность — состояние, названное сингулярностью. О том, что было до «начала» говорить в рамках современных физических представлений невозможно. Дело в том, что процесс расширения Вселенной описывается теорией гравитации, созданной в рамках общей теории относительности. Гравитация здесь рассматривается как следствие искривления пространства времени массой вещества. При этом свойства пространства—времени являются континуальными.
Со своей стороны вклад в изучение времени внесла физика микромира, которая указала на возможность существования «квантов времени» — промежутков времени, за пределами которых время утрачивает непрерывность, что позволило исследованиям на микроуровне выйти за рамки континуальных концепций. Открытие квантов времени рассматривается как эффективный инструмент для синтеза космологии и квантовой физики, поскольку в
сингулярности проявляются квантовые свойства времени, для которых понятия «раньше — позже» не применимы.
В свою очередь теория эволюционирующей во времени Вселенной привела к осознанию того, что «сценарии» ее эволюции могут различаться в зависимости от значений фундаментальных констант, которые определяют как время существования Вселенной, так и возможность возникновения в ней сложных материальных систем, в том числе человека. Для объяснения невероятного (т.е. не закономерного) «совпадения» констант во Вселенной был предложен Антропный принцип. Следует обратить внимание, что формирование набора мировых констант не является процессом эволюционным вне зависимости от способа объяснения самого Антропного принципа, а соотносится с величиной Д1, которой характеризуется квант времени. Это означает, что хотя элемент случайности в возникающем и не исключается полностью, возможные «границы» разнообразия возникающих форм некоторым образом уже заданы и, следовательно, «творческие» возможности самого времени не бесконечны.
Таким образом, вряд ли можно говорить о том, что характеристики таких объектов в космологии как начало-сингулярность, с одной стороны, и расширяющаяся вселенная, с другой, с точки зрения способа темпорального описания являются одинаковыми. Скорее, речь должна идти о некоторой иерархии качественно различных темпоральных уровней. Так, сингулярность не возникает эволюционно, а трудности
ее темпорального представления связаны с рядом известных в философии парадоксов о «начале» самого времени. Понятия «раньше» и «позже» являются характеристиками времени, и, следовательно, принципиальная неприменимость этих характеристик к кванту времени приводит к закономерному вопросу о том, насколько временем (пусть и квантом его) может быть названо то, что фундаментально отличается от самого времени. В свою очередь поиск единства между мегамиром и микромиром в рамках единой теории, которая позволяет описывать Вселенную в момент возникновения как микрообъект, является не чем иным, как выражением вечной философской проблемы соотношения единого и многого, в которой понятие целостности играет ключевую роль. Вселенная целостна (выражением и иной стороной этой целостности является возможность описания ее как частицы), но если брать с точки зрения темпоральных характеристик, то эта целостность различается — будучи выражена континуальностью времени, образующего последовательность и открывающей возможность переходить от существующего к возникающему, в первом случае, и квантовостью времени, исключающей последовательность, во втором. Речь поэтому здесь следует вести, скорее, не об универсальном эволюционизме, а о темпоральной иерархичности, которая не исключает и атемпоральных уровней.
Проблема рассмотрения жизни и ее отношения к неживому в контексте универсального эволюционизма представляет еще большую сложность. Как известно, био-
276
сфера, с одной стороны, является единственным известным способом существования живого вещества, жизни, а с другой, включает в свои процессы неживое вещество. Следует ли из этого, что причиной живого стало неживое, что живое возникло из неживого? Отнюдь. Современный исследователь проблемы времени и творчества В.И. Вернадского — Г.П. Аксенов такую позицию называет предвзятой и при этом исходной. Вот что он пишет: «...возникновение порядка из хаоса, жизни из химии, существование восходящей биологической эволюции считаются как бы доказанными положениями, а между тем на самом деле их следует сначала доказать, потому что в естествознании нет ни одного факта, который бы о них свидетельствовал, а за эмпирические факты принимаются теории, основанные на некоторых химических опытах в лабораториях, организуемых в свою очередь космологическими идеями или допущениями» [5, 227]. Г.П. Аксенов в данном случае разделяет позицию В.И. Вернадского, который отстаивал идею вечности жизни и биогенеза, и предлагает этот вывод Вернадского назвать биоактуализмом, что означает определенную расстановку акцентов в познании — необходимо отделить жизнь от ее происхождения [5, 140]. Кроме того, на наш взгляд, несомненный интерес представляют рассуждения Г.П. Аксенова в той части, где он исследует мысль Н. Бора о «кванте жизни». Биологии, в отличие от физики и химии, присущ холизм в качестве методологического принципа. Понятие «квант жизни» означает принципиальную целостность, неделимость жизни и в полной мере
применимо и к понятию биосферы в целом. «Нельзя к жизни относится так же, как к инертной материи, которая состоит. из элементов, которые несут в себе свойства вещества, а при более дробном расчленении — из еще более «элементарных элементов, объясняющих эти свойства. В живом его отдельный элемент, например часть клетки, не в состоянии нас информировать о ее свойствах, в ней всегда будет нечто, указывающее, что свойство этой части объяснятся на более высоком уровне иерархии. Живое будет целостно, то есть будет накладывать печать этой целостности на состояние любого уровня или среза вещества — на молекулу, а может быть и глубже, и на весь организм, популяцию, биоценоз, биосферу. Это состояние целостности и можно назвать квантовостью. Оно относится ко всему сразу, в живом не может быть неживых частей, а те, которые есть, воздух например, используется целенаправленно для обмена веществом и энергией. Живое не слагается, не образуется путем соединения или прибавления, а может быть только разложено на части, которые сразу же теряют все основные свойства живого» [5, 233-234]. Принципы биоактуализма, выражающего идею вечности жизни, и холизма, подразумевающего первичность целостности, таким образом, накладывают на принцип универсального эволюционизма применительно к биологической эволюции ограничения, весьма сходные с теми, что мы видели в космологии. Речь не идет об отрицании возможности смены форм внутри биосферы, того, что и принято называть биологической эволюцией, а, скорее, об ограничении в отноше-
нии адекватности представлений об однородности подобной темпораль-ности, которая претендует и на то, чтобы рассматривать само появление жизни как результат эволюции неживого. Кроме того, первичность целостности должна подразумевать, что направление в эволюции форм внутри биосферы, характеризующихся все возрастающей сложностью, не идет исключительно «снизу вверх», поскольку экологическое и биоцено-тическое разнообразие «предзадано» структурами, имманентными самой биосфере, например, наличием продуцентов, консументов и редуцентов. В этом смысле любой появляющийся новый вид неизбежно будет относиться к одной из этих групп, которые в определенном смысле над-временны и обладают своего рода свойствами номологичности и даже телеологичности, поскольку обладают свойством задавать направления формообразования в живом веществе. Необходимость различения иерархии в темпоральной организации очевидна, таким образом, и в отношении живого, и безусловная заслуга В.И. Вернадского в том, что он не избегает называть вещи своими именами, говоря о вечности жизни.
Таким образом, открытия в науке XX столетия действительно представляют важнейший материал, свидетельствующий о нестационарности, эволюционности, как существенной характеристике мироздания. Но равным образом они свидетельствуют и о том, что природа и структура эволюционности отнюдь не столь однородна, что для ее характеристики может применяться только понятие времени. Существуют объекты, к которым оно принципиально не приме-
нимо, но которые со временем как-то соотносятся. Понятийный аппарат философии имеет в своем арсенале для обозначения таких объектов термин «вечность» и богатейшую традицию ее рассмотрения в истории философской мысли. Возникает вполне закономерный вопрос, почему современная философия науки не спешит воспользоваться этим понятием? Видимо, причиной являются обстоятельства, на которые указывает П.П. Гайденко: в Новое время мы наблюдаем постепенный отказ от понятия субстанции, с которой в метафизике и связано понятие вечности. В то же время понятие вечности никогда не принадлежало к объектам эмпирической науки.
И вот здесь мы оказываемся перед необходимостью философского анализа проблемы времени и вечности как возможных объектов естествознания. На первый взгляд, все просто. Время к таковым может быть отнесено, но не вечность, которая есть объект метафизический. Так ли это? В философии хорошо известна ситуация, осознанию которой способствовали работы представителей английского сенсуализма и которая И. Кантом была названа «скандалом в философии» — невозможность доказать реальность внешнего мира по отношению к субъекту. Философия на то и философия, чтобы эту ситуацию каким-то образом попытаться осмыслить, и появление таких направлений, как феноменология, тому свидетельство, но иным образом обстоит дело в отношении эмпирической науки, которая в «несуществующей» реальности имеет непосредственный предмет исследования. Поэтому как способ преодо-
277
ления подобной трудности вводится такое базовое понятие, как «аксиома реальности» [6, 490], при помощи которого реальность внешнего мира постулируется. Таким образом, складывается парадоксальная ситуация. Философия может позволить себе отказаться от понятия субстанции, а наука нет, поскольку необходимость признания субстанциальности мира, имплицитно подразумеваемой в объективном существовании иного, является прямым следствием «аксиомы реальности», которая имеет, по существу, ценностное и эпистемологическое измерение. Осознает ли то исследователь или нет, но признание существования иного и его принципиальной познаваемости есть неустранимые аксиологические предпосылки существования самой науки как формы деятельности человека. И именно эти свойства науки подразумевают принципиальную неустранимость ее метафизических предпосылок. В отношении проблемы времени это проявляется в том, что само время и ныне рассматрива-278 ется как объект естествознания, а не только как свойство субъекта. Именно данный факт и свидетельствует о некоторой «метафизической» установке исследователей, которая никуда не исчезла. Более того, проблема осложняется тем, что «в современном естествознании время — исходное и неопределяемое понятие», а возросший ныне интерес к этому «забытому измерению» требует внимательного методологического осмысливания» [7, 6]. С учетом имеющей место в естествознании имплицитной метафизической установки особого внимания заслуживает указание В.П. Казарян о том, что понятие вре-
мени «относится к числу не только междисциплинарных, общенаучных, но оно является общекультурным. Та «часть» значения понятия времени, которая остается вне эмпирического и теоретического познания, задается научной картиной мира, мировоззрением, всей категориальной структурой, стилем мышления эпохи» [8, 158-159]. Интересное замечание делает Г.П. Аксенов: с одной стороны, время есть «что-то, относящееся к объективной природе», а с другой — никакой отдельной науки о времени не сложилось [5, 6]. В этом — совершенно особое положение времени как объекта естествознания, осмысление, которого, следовательно, требует и особой методологии, учитывающей неустранимость культурной, мировоззренческой и философской составляющей данного понятия. Один из основных принципов такой методологии и формулирует Л.А. Микешина, когда пишет о том, что познание времени «требует синтеза когнитивных практик и философ-ско-эпистемологических подходов», а также указывает на необходимость признания и разграничения трех основных подходов к познанию времени — онтологического (метафизического), гносеологического и феноменологического [9, 527, 577]. На наш взгляд, для исследования проблемы темпоральности в естествознании последнее указание является наиболее существенным. Наличие «аксиомы реальности» в качестве эпистемологической предпосылки науки позволяет отнести время в качестве ее объекта к подлежащим анализу в рамках метафизического подхода. Научное познание времени, следовательно, должно учитывать и способы
его философской рефлексии как онтологической категории. Одним из таких способов и является соотнесение времени с вечностью. Понятие вечности в философии может иметь разное содержание. Для нас принципиально другое. Вне зависимости от того, как представляется время в философии — в качестве природы или отношения — в онтологическом плане, то есть на уровне концепций объективного времени, осмысливается оно всегда через соотношение с вечностью, поскольку само понимание времени связано с целым рядом парадоксов — начала времени, его частей, сущности и становления и других. Причем сами способы решения этих парадоксов в истории европейской философии были различны.
На наш взгляд, логическая необходимость использования понятия вечности при рассмотрении проблемы времени в естествознании обусловлена общей культурной составляющей понимания времени. Обсуждения ряда понятий, связанных с проблемой времени, таких, например, как длительность, просто невозможно без учета того, что они не могут задаваться временем как изменяемостью, будучи аспектом целостности, и принадлежат, скорее, к атемпоральным категориям. Иными словами, время не может абсолютизироваться в том смысле, что его понимание как первичной реальности связано с рядом трудно разрешимых противоречий. Попытка рассмотрения времени как целостности приводит к «обнаружению» таких его аспектов, которые не обладают темпоральностью. Характерный пример здесь — «начало» самого времени. Остается альтернативный вариант — рассматривать время
не из самого времени, что в свою очередь приводит к открытию атем-поральности разных видов. В связи с этим, на наш взгляд, интерес представляет указание А.П. Левича на то, что «содержательное обсуждение свойств времени становится возможным только после... замены времени в исходных понятиях на иные базовые постулаты» [7]. Изучение времени возможно только при выходе за пределы самого времени — такой оказывается методологическая установка и в классической онтологии и в естествознании. Примечательно, что А.П. Левич среди существующих проблем естествознания не только помещает «трудности научного обсуждения вневременного бытия», но и связывает их возможное решение с умозрительным путем (к которому он относит и «последовательное теоретическое построение непротиворечивой картины Мира») социализации субстанциональных идей в понимании времени.
Указанные обстоятельства позволяют констатировать, что абсолютизация временности отнюдь не единственная тенденция пост-неклассической науки. Существует и иная, связанная с выходами за пределы темпоральности. Самым примечательным в последней является то, что, подобно первой, она проявляется и на собственно философском уровне, и на уровне способа интерпретации тех открытий, которые допускают иное понимание, основанное на атемпоральных представлениях.
На наш взгляд, содержание феномена «переоткрытия времени» оказалось существенно глубже, чем это предполагалось авторами данного
279
ф
280
термина и существенно выходящим за рамки парадигмы универсального эволюционизма. Мы становимся свидетелями того, что открытия в науке выявляют объекты, обладающие атемпоральными характеристиками, для адекватного осмысления которых, наряду с принципом универсального эволюционизма необходимо использовать принципы холизма и актуализма. Структура реальности на уровне объектов естествознания оказывается темпорально неоднородной. Открытие времени в равной степени оборачивается и открытием вечности. Представляется, что в этом можно усматривать своеобразное подтверждение глубокого прозрения метафизической традиции в философии, много веков назад предложившей способ рассмотрения понятия времени в единстве с понятием вечности. Можно предположить, что оставленное этой традицией наследие в виде различных способов представления времени и вечности, видимо, может оказаться актуальным и для методологии философского анализа проблем современного естествознания.
ЛИТЕРАТУРА
1. Пригожин И. Переоткрытие времени // Вопросы философии. — 1989. — № 8. — С. 3-19.
2. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой / Пер. с англ. — Изд. 5-е. — М.: КомКнига, 2005.
3. Гайденко П.П. Время. Длительность. Вечность. Проблема времени в европейской философии и науке. — М.: Прогресс-Традиция, 2006.
4. Степин В. С. Теоретическое знание: Структура, историческая эволюция. — М.: Прогресс-Традиция, 2000.
5. Аксенов Г.П. Причина времени. — М.: Эдиториал УРСС, 2001.
6. Вернадский В.И. Проблема времени в современной науке // Биосфера и ноосфера. — М.: Айрис-пресс, 2008. — С. 483-519.
7. Левич А.П. Время — субстанция или реляция?.. Отказ от противопоставления // Философские исследования. — 1998. — № 1. — С. 6-23.
8. Казарян В.П. Философские проблемы пространства и времени в естествознании // Философия естественных наук / Под ред. С.А. Лебедева. — М.: Академический проспект, 2006. — С. 105-166.
9. МикешинаЛ.А.. Философия познания: полемические главы. — М.: Прогресс-Традиция, 2002.■
