CC BY
4
ЗАРУБЕЖНЫЕ ЛИТЕРАТУРЫ
Foreign Literatures
DOI 10.54770/20729316-2023-1-179
А.Д. Морозова (Москва)
ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ МОТИВОВ И ОБРАЗОВ ПОЭЗИИ ДАНТЕ В СОНЕТЕ П. ВАЛЕРИ «БЕАТРИЧЕ»
Аннотация
В статье рассматривается интерпретация, которую французский поэт П. Валери дает мотивам и образам дантовской поэзии в сонете «Беатриче». Аллюзия на творчество итальянского автора вводится самим заглавием стихотворения, изначально задающим установку на связь сонета с произведениями Данте и формирующим определенные читательские ожидания, которые, однако, нарушаются при беглом прочтении, поскольку отсылка к сочинениям Алигьери в рамках текста поэта XX в. не совсем очевидна. Тем не менее присутствует прямое текстовое заимствование из «Божественной комедии»: Валери опирается на строки 91-93 из XXXI песни «Рая». Вместе с тем нами выдвигается предположение, что поэт апеллирует не только к этому фрагменту произведения Данте, но и привлекает ряд образов, отсылающих к французской средневековой словесности, в первую очередь, к «Роману о Розе», а также античной мифологии - значимому для всей поэзии Валери мифу о Нарциссе, к сюжету которого автор неоднократно обращался на разных этапах творчества. Таким образом, создается сложная комбинация ассоциаций, где каждая рождает последующие, тесно сплетаясь с ними. Однако, заимствуя из предшествующих традиций ряд образов и мотивов, поэт субъективно, иногда даже с точностью до наоборот интерпретирует их, и одной из наших задач стало выявление особенностей переосмысления Валери того материала, на который он опирается. Нами также выдвигается гипотеза, что связь со средневековыми произведениями осуществляется не только на уровне смысла, но и на уровне композиции текста: автор нарушает строгую сонетную форму, требующую совпадения рифмовки в катренах, тем самым, возможно, как бы вводя в текст сонета аллюзию на форму двенадцатистишной французской баллады. Актуальность исследования состоит в том, что ранее данное стихотворное произведение не становилось объектом анализа отечественных филологов. Среди западных специалистов рассмотрением текста занималась Э. Дюрант, об образе Беатриче в эссеистике Валери писал П.-О. Вальзер.
Ключевые слова
П. Валери; Данте; сонет; мотив; образ; Средневековье.
A.D. Morozova (Moscow)
RETHINKING THE MOTIFS AND IMAGES OF DANTE'S POETRY IN P. VALÉRYS SONNET "BEATRICE"
This article examines the interpretation that the French poet P. Valéry gives to the motifs and images of Dante's poetry in the sonnet "Beatrice". The allusion to the works of the Italian author is introduced by the title of the poem, which initially sets up the link between the sonnet and the works of Dante and forms certain reading expectations, which, however, are violated on a cursory reading, since the reference to the works of Alighieri within the text of the 20th century poet is not quite obvious. Nevertheless, there is a direct textual borrowing from the Divine Comedy: Valéry relies on lines 91-93 from the XXXI Song of "Paradise". At the same time, we suggest that the poet appeals not only to this fragment of Dante's work, but also attracts a number of images, referring to the French medieval literature, primarily to the "Romance of the Rose", as well as to ancient mythology - the myth of Narcissus, significant for the entire Valery poetry, to which the author repeatedly referred at different stages of creativity. Thus, a complex combination of associations is created, where each gives birth to subsequent ones, closely intertwined with them. However, borrowing a number of images and motifs from the previous traditions, the poet interprets them subjectively, sometimes in a completely opposite way, and one of our objectives is to identify the specifics of Valery's reinterpretation of the material on which he relies. We also hypothesise that the link with medieval works is made not only on the level of meaning, but also on the level of text composition. The author breaks the strict sonnet form, which requires the alignment of the rhyme in couplets, thus possibly introducing an allusion to the form of the French twelve-stitch ballad. The relevance of the study lies in the fact that this poem has not previously been analysed by Russian philologists. The text was studied by E. Durant, and P.-O. Walzer wrote about the image of Beatrice in Valéry's essays.
Keywords
P. Valéry; Dante; sonnet motif; image; medievalism.
Обращаясь к образам и мотивам предшествующих эпох, Поль Валери значительное внимание уделял античной мифологической тематике, что заметно на примере сборника «Альбом старых стихов» (1920). Однако и Средневековье является весьма важной эпохой для Валери. Так, сама концепция любовного чувства, описываемого в том числе и современными ему авторами, связывалась им непосредственно с этим периодом: «...l'amour comme création artistique est dû au Moyen Âge, qui d'une part l'a revêtu d'une espèce de sainteté (Laure, Béatrice) - et, de l'autre, l'a paré de la sombre couleur du péché» [Valéry 1957-1961, VIII, 759], - писал он («Любовь как художественное создание обязана Средневековью, которое, с одной стороны, придало ей разновидность святости (Лаура, Беатриче) - и, с
другой, - нарядило ее в мрачный цвет греха». - Здесь и далее перевод автора статьи). При этом, как указывает Э. Дюрант в статье «Le Moyen Âge de Dante selon Rossetti et Valéry», Средневековье, изображаемое поэтом, тесно связано с современностью: Валери, никогда не осуществлявший целенаправленного изучения этой эпохи, нередко смотрит на нее через призму произведений своих современников или ближайших предшественников: текстов В. Гюго, картин Г. Моро или Д.Г. Россетти [Durante 2007, 2i8].
Среди значимых фигур средневековой словесности Валери особо выделял Данте, поэтическое наследие которого всегда представляло особую важность для него. Однако, несмотря на то, что интерес к творчеству итальянского поэта у Валери возникает рано, долгое время для него «Dante demeure un auteur privé dont on ne parle pas, que l'on se défend presque de nommer, que l'on dissimule derrière des allusions cryptées, pour continuer à le garder secret, et qui ne mérite d'être partagé qu'avec les êtres les plus chers» [Durante 2009, 56] («Данте остается частным автором, о котором не говорят, которого почти запрещено называть по имени, которого прячут за зашифрованными аллюзиями, чтобы продолжать хранить его в секрете, и который заслуживает быть разделенным только с самыми дорогими существами»).
Данте и «Божественная комедия», в частности, приобретают для Валери особое значение в годы любовной и, что важнее, духовной и интеллектуальной связи с Катрин Поцци, отношения с которой продолжаются с i92i по i928 гг. Переписка влюбленных, предстающая во многом как процесс сотворчества, наполнена прямыми цитатами из «Божественной комедии», свободными реминисценциями из текстов Данте, которые становятся для них своеобразным кодом, тайным языком (см. письмо К. Поцци П. Валери от 2.05.i92i [Pozzi, Valéry 2006, i4i] или письмо П. Валери К. Поцци от 7.02.i924 [Pozzi, Valéry 2006, 55i]). В это время для французского поэта актуализируется и один из важнейших для Данте образов - Беатриче. Интересно, что до i920 г. это имя не встречается у Валери, исключение составляют лишь две записи [Valéry i957-i96i, VIII, 373, 396], на которые указывает П.-О. Вальзер [Walzer i968, 67]. Исследователь объясняет столь внезапный интерес тем, что именно на !920-е гг. приходится перелом взглядов автора на сущность любовного чувства, момент колебания между «époque de mépris pour l'amour et une époque d'intérêt pour l'amour» [Walzer i968, 66] («эпохой презрения к любви и эпохой интереса к любви»), отмечая, что Беатриче для Валери - не только образ возлюбленной, но и символ, посредством которого он стремится осмыслить любовное чувство вообще [Walzer i968, 67].
Э. Дюрант, подробно изучавшая «Тетради» и неизданные рукописи автора, утверждает, что именно в это время у Валери возникает замысел создания большого по объему текста, носящего название «Беатриче. Роман о любви», отдельные наброски к которому встречаются в «Тетрадях», однако план этот останется нереализованным и не продвинется дальше подготовительного этапа. После этого, по-видимому, автор задумывает написать цикл поэтических произведений «Стихотворения о Беатриче», о чем свидетельствуют разрозненные записи на полях «Тетрадей». В нем
рассматриваемый нами текст должен было стать первым, однако план воплощен не был [Durante 2009, 64].
Обратимся к произведению. Стихотворение, которое сам автор не датирует, при жизни Валери не печаталось и впервые вышло лишь в составе сборника «Двенадцать поэм», где в i959 г. О. Надаль опубликовал прежде не издававшиеся сочинения поэта [Valéry i959].
Стихотворение представляет собой сонет, что, несомненно, сразу напоминает об итальянской поэзии позднего Средневековья и Возрождения, где это один из излюбленных способов построения поэтического текста. Вместе с тем, данная форма имеет особенное значение для Валери, который писал: «Gloire éternelle à l'inventeur du sonnet... Il faut faire des sonnets. On ne sait pas tout ce qu'on apprend à faire des sonnets et des poèmes à forme fixe» [Valéry i957-i96i, VIII, i455] («Вечная слава тому, кто изобрел сонет... Надо писать сонеты. Мы не понимаем всего того, чему мы учимся, создавая сонеты и стихотворения твердой формы»).
Перед нами небольшой сюжет, в котором лирический герой, всматриваясь в источник, размышляет об угасающей любви, замечая свидетельствующие о скором и неизбежном расставании печальные знаки.
В стихотворении нет прямых цитат из текстов Данте, но одна реминисценция все же прослеживается. Вторая строка второго катрена дает основания предположить вслед за Э. Дюрант, что Валери опирается на фрагмент из «Божественной комедии» - строки 9i-93 из XXXI песни «Рая», где описывается заключительная встреча героя с Беатриче [Durante 2009, 63].
« Cosí orai; e quella, sí lontana / come parea, sorrise e riguardommi; / poi si torno a l'etterna fontana» [Dante i994] у французского автора трансформируется в «Te fait paraître sans retour, / Et tu me sembles si lointaine / Quand au fond de cette fontaine..» [Valéry 20i5, 286] (далее текст стихотворения цитируется по этому изданию).
Возникает, хотя и частичное, внешне довольно незначительное, но все же буквальное текстовое соответствие: и у Данте, и у Валери возлюбленная охарактеризована как «si lointaine» (французский поэт сохраняет присутствующее в тексте итальянского автора усилительное наречие), в сонете также фигурирует глагол «paraître», соответствующий итальянскому «parea». Переходит в текст стихотворения и слово «fontaine», на котором остановимся подробнее в связи с тем, что, помимо прямых словесных совпадений, в тексте наблюдается ряд образных соответствий, объединяющих произведения Данте и Валери. При этом некоторые из заимствованных из «Божественной комедии» образов позволяют связать текст сонета с иными произведениями, относящимися не только к средневековой, но и к более древним культурным традициям. Ярче всего это прослеживается именно на примере образа источника. В нем, с одной стороны, очевидна отсылка к Данте, в произведении которого он является символом божественного начала, о чем пишет, например, В. Валенте в статье Дантовской энциклопедии, утверждая, что в интересующей нас XXXI песни «Рая» источник «sale a significare simbolicamente la fonte di ogni cosa, Dio stesso («символически обозначает источник всего сущего, самого Бога») [Enciclopedia Dantesca]. Это значение, символическое измерение
у образа в сонете отсутствует. С другой стороны, в «источнике» можно различить и отзвук еще одного важнейшего для Валери мотива, связанного со сквозным для творчества французского поэта и идущим из античной мифологии образом Нарцисса. Появляющийся в седьмой-восьмой строках сонета мотив любви, отражающейся в воде источника, как бы не существующей вне этого отражения, притом любви, сопряженной с печалью и почти недостижимой, отчасти совпадает с мотивом мифа.
Осмысление любовного чувства к женщине с помощью мифа о Нарциссе, мотив отражения любви в источнике отсылает в то же время и к средневековым произведениям (в числе таковых И.-А. Фавр упоминает анонимное «Лэ о Нарциссе» и «Люблю на жаворонка взлет...» Б. де Вентадорна [Brunel 20i6, 867-868]), в первую очередь, к значимому для всей последующей литературной традиции «Роману о Розе». Он влияет и на Данте, о чем пишет, в частности, Л. Ваносси, называющий «Роман о Розе» «la fonte volgare di gran lunga piu importante per la Commedia» («безусловно, самым важным написанным на народном языке источником для Комедии») [Vanossi i979, 349]. В этом старофранцузском тексте напрямую возникает упоминание об античном мифологическом образе: источник, в котором герой видит Розу в первой части произведения, написанной Гийомом де Лоррисом, оказывается источником Нарцисса. В средневековом тексте присутствует мотив, который появляется и в сонете: на дне источника лежат два кристалла, отражающие сад вокруг, и именно через это отражение герой влюбляется в Розу. Кристаллы на дне источника -аллегория взгляда и даже уже - глаз возлюбленной: «Trèsprobablement aussi, les "pierres de cristal" qui, de prime abord, semblent doubler sans utilité le rôle joué par le miroir d'eau, représentent les yeux de la dame, ou, plus subjectivement, la vision de ces yeux par l'amant» [Frappier i959,i5i], - указывает Ж. Фрапье («Очень вероятно, "pierres de cristal", которые, на первый взгляд, кажется, бесполезно удваивают роль, играемую зеркалом воды, представляют собой глаза дамы, или, более субъективно, видение этих глаз влюбленным»). Таким образом, можно увидеть перекличку строк Валери «au fond de cette fontaine / ..Je crois voir /.des reprises de tes yeux» («на дне этого источника. мне кажется, что я вижу. повторы твоих глаз») со средневековым текстом. Но есть и существенное отличие в осмыслении этого мотива: в «Романе о Розе» вглядывание в источник становится началом любовного чувства, а в рассматриваемом сонете скорее оказывается связано с его утратой. В пользу того, что Валери отчасти опирался на «Роман о Розе», свидетельствует и напоминающая об этом тексте выбранная поэтом восьмисложная структура стиха.
Можно проследить и еще одну отсылку к пласту средневековой французской поэзии. Так, Валери, хорошо знавший правила построения сонетов, нарушает их: в классическом сонете рифмовки в катренах должны совпадать (АВАВ АВАВ или АВВА АВВА), тогда как в рассматриваемом тексте рифмы в катренах организованы по принципу АВАВ|АВВА. Подобная конфигурация напоминает старофранцузскую простую балладу (восьмистишиями), где наличествует ось симметрии АВАВ|ВАВА: рифмы остаются теми же, но как бы «опрокидываются». Однако в балладе типа chant royal (королевской песни) могло бы быть двенадцатистишие, тогда рифмы
следовали как раз в том порядке, который задан у Валери: АВАВАВ|ВА... Возможно, поэт вводит в сонет некую композиционную аллюзию на балладу как на форму отечественную.
Это «неправильное» с точки зрения строгих правил классического сонета расположение рифм, по-видимому, значимо для автора, так как именно на него приходится дантовская рифма «lointaine / fontaine». Интересно, что эта же пара, но с обратным расположением рифм (fontaine/lointaine) встречается и в тексте одной из наиболее известных средневековых французских баллад «Je meurs de soif auprès de la fontaine», написанной Ф. Вийоном для состязания в Блуа [Villon i876, ii0— iii]. Хрестоматийность текста Вийона могла привести к тому, что Валери, помнивший французское произведение, начал (быть может, невольно) выбирать «французский» материал из Данте.
Вместе с тем такое отличное от классического расположение рифм можно, хотя косвенно, соотнести с содержательной частью стихотворения: «неправильная» любовь — «неправильный» и сонет.
Но возвратимся к дантовской образности. Образ «венчика небес», возникающий в финале сонета, вероятно, тоже может быть связан с важным образом «Божественной комедии» — Розой святых Эмпирея — десятого неба Рая. Ее лепестки — как ступени небесного амфитеатра, занятого блаженными душами, в числе которых и Беатриче. Стоит отметить, что некоторые исследователи связывают этот образ с другими образами из «Божественной комедии», так, Э. Дюрант указывает, что «L'image métonymique de la corolle... par sa forme et par sa blancheur évoque les pétales de "l'etterna Margarita" (métaphore de la lune du chant IIdu Paradis)» [Durante 2009, 64] («Метонимический образ венчика. по своей форме и белизне напоминает лепестки "l'etterna Margarita" <метафора Луны во второй песни Рая — прим. автора>»).
Этот венчик у Валери, в отличие от Данте, предстает в момент не распускания, не расцвета, но увядания: в мире сонета нет ничего вечного. Рядом с этим образом возникает лирическое «я»: «венчик моих небес»: то есть с уровня всеобщего, космического, как это было у Данте, все переводится в сферу лично-интимную.
Однако, как указывает та же Э. Дюрант, в стихотворении возникает «une conversion parodique d'éléments qui chez Dante étaient dépourvus de toute connotation négative et qui acquièrent, dans cette réécriture, une apparence inquiétante et lugubre» [Durante 2009, 63] («пародийная конверсия элементов, которые у Данте были лишены всякой негативной коннотации и которые обрели в этой переработке волнующий и мрачный облик»).
Если у Данте рассматриваемые строки — торжество света и божественной красоты, то гармония, созданная французским поэтом в мире сонета, хрупка, едва ли вообще существует. Она может быть с легкостью нарушена малейшим вмешательством: одним вздохом (soupir), единственным мгновением (instant), омрачающим день. Последний из упоминаемых в сонете образов, вносящих дисгармонию, — «слово», что, как кажется, неслучайно, учитывая своеобразный культ слова, характерный для поэтики Валери. На это указывает и Р. Барт, который, размышляя об особенности творческой манеры автора, отмечает, что для него «суть литературы — в слове» [Барт i994, 386]. «Слово» в сонете не
только добавляет очередной элемент хаотичности, через него входит некая непоправимая неправильность, приводящая к окончательному угасанию и уничтожению: «Et la douce amère parole / Par quoi se fane de mes cieux / La parfaite et pure corolle» («И сладко-горькое слово, через которое вянет прекрасный и чистый венчик моих небес»). При этом, слово оказывается способно разрушить не то, что и так непрочно, но то, что изначально «прекрасно и чисто». Оно ха-ракеризуется как «douce amère» - сочетание, с которым поэт явно играет. С одной стороны, можно истолковать его буквально, как «сладко-горькое» слово. С другой - прилагательные douce-amère во французском языке могут в составе конструкции, когда оба стоят в женском роде и соединены дефисом, функционировать как части составного существительного и переводиться в таком случае как «паслен сладко-горький» [Ганшина, Гак i998, 354] что, конечно, не может не ощущаться франкоязычным читателем. Так возникает своеобразное соположение, совмещение абстрактного и конкретного, зрительного, вкусового образов, что в целом характерно для поэтики произведения.
Нет в стихотворении и пронизывающего все божественного сияния, даже напротив, в сонете наблюдается отхождение от света в глубину источника, некий спуск в Ад в редуцированном виде. Мрачнеет все: одно мгновение затемняет день. Если у Данте герой для того, чтобы увидеть возлюбленную, поднимает взгляд (да и сама Беатриче обращает взор наверх), то у Валери, наоборот, взгляд опускается, любовь оказывается не в небесах, но отражается в источнике, а печальные знаки лирический герой видит на его дне. То есть можно говорить о снижении, причем и в прямом, и в переносном значениях. Образ дна важен для поэта не только в смысловом (образном), но и в фонетическом плане: ставя слово «fond» в одну строку со словом «fontaine», он почти заставляет читателя почувствовать наличие дна в источнике на звуковом уровне.
Подобную особенность осмысления поэтом любви, состоящую в переносе чувства с небес на землю, точно подмечает П.-О. Вальзер, пишущий: «Dante, à travers Béatrice, idéalise... l'amour et place finalement celle qui est l'objet de son culte presque à la même hauteur que la Sainte Vierge. Avec Valéry... nous... restons... plus résolument sur la terre» [Walzer i968, 67] («Данте через Беатриче идеализирует. любовь и, в конце концов, помещает ту, которая является объектом его поклонения, почти на одну высоту со Святой Девой. С Валери. мы решительнее остаемся на земле»).
У возлюбленной в тексте нет никаких отличительных черт, позволяющих связать ее образ с Беатриче, что было бы ожидаемо из заглавия, или с К. Поцци, которую Валери иногда ассоциирует с Дантовой музой [Durante 2009, 57]. Она намеренно не называется прямо, на нее указывают исключительно местоимения второго лица единственного числа, и лишь прилагательные, стоящие в женском роде («incertaine», «lointaine»), позволяют говорить о том, что за этими множественными «ты» скрывается женский образ. Важна оказывается не возлюбленная сама по себе, но те чувства, которые она вызывает, то, что она привносит в мир лирического героя, те ощущения, которые в связи с мыслями о ней возникают в его душе. Тем самым Беатриче в стихотворении, как и в размышлениях «Тетрадей», становится символом, позволяющим говорить о любви в целом.
Подведем небольшой итог: Валери строит текст, опираясь на заимствованные им из «Божественной комедии» образы и мотивы, но и отталкиваясь от них, нередко осмысляя их совершенно в противоположном ключе, чем итальянский автор. Так, дантовский образ сияния и света у французского поэта превращается в образ мрака, мотив движения вверх - в движение вниз, мотив распускания - в увядание, гармонии - в ее нарушение. Вместе с тем Валери совмещает несколько традиций, добавляя к взятым у итальянского автора мотивам образы, заимствованные из средневековой французской литературы и даже из античной мифологии, делая это столь виртуозно, что отсылки к дантовскому тексту, бывшему изначальным ориентиром, отходят на второй план. Более того, при беглом прочтении они почти не ощущаются, к их поиску читателя побуждает лишь заглавие. Целью поэта становится создание произведения, являющегося как бы реализацией мимолетного впечатления, навеянного прочитанными строками и порождающего целый ряд ассоциаций и отсылок в их сложной взаимосвязи.
Литература
1. Барт Р. О смерти автора // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1994. С. 384-391.
2. Ганшина К.А., Гак В.Г. Новый французско-русский словарь. М.: Русский язык, 1998. 1160 с.
3. Brunei P. (Ed.). Companion to Literary Myths, Heroes and Archetypes. London: Routledge, 2016. 1242 p.
4. Dante Alighieri. La Commedia secondo l'antica vulgate. Firenze: Casa Editrice Le Lettere, 1994. URL: http://www.danteonline.it/italiano/opere. asp?idope=1&idlang=OR (дата обращения 20.10.22).
5. Durante E. Le Moyen Âge de Dante selon Rossetti et Valéry // Durand-Leguern I. (éd.). Images Du Moyen Âge. Rennes: Presses universitaires de Rennes, 2007. P. 217-229.
6. Durante E. Les enfers de l'amour. Paul Valéry et Pozzi réinventent Dante et Béatrice // Le Moi et ses modèles: genèse et transtextualités, dir. V. Montémont et C. Viollet. Louvain-La-Neuve: Academia-Bruylant, 2009. P. 55-65.
7. Enciclopedia Dantesca. URL: https://www.treccani.it/enciclopedia/elenco-opere/Enciclopedia_Dantesca (дата обращения 20.10.22)
8. Frappier J. Variations sur le thème du miroir, de Bernard de Ventadour à Maurice Scève // Cahiers de l'Association Internarionale des Etudes françaises. 1959. № 11. P. 134-158.
9. Pozzi C., Valéry P. La Flamme et la cendre. Correspondance. Paris, Gallimard, 2006. 707 p.
10. Valéry P. Cahiers, intégrale en fac-similé éd., 29 vols. Vol. 8. Paris: Centre National de la Recherche Scientifique, 1957-1961.
11. Valéry P. Collected Works of Paul Valery. Vol. 1. Poems. Princeton University Press, 2015. 510 p.
12. Valéry P., Douze poèmes. Paris: Bibliophile du Palais, 1959. 83 p.
13. Vanossi L. Dante e il "Roman de la Rose": Saggio sul "Fiore". Firenze: L.S. Olschki, 1979. 373 p.
14. Villon F. Œuvres complètes de François Villon, Texte établi par éd. préparée par La Monnoye, mise à jour, avec notes et glossaire par M. Pierre Jannet. A. Lemerre. Paris: Alphonse Lemerre, 1876. 600 p.
15. Walzer P.-O. Valéry: deux essais sur l'amour: Béatrice et Stratonice // Revue d'Histoire littéraire de la France. 68e Année. 1968. № 1. P. 66-86.
References
•Articles from Scientific Journals
1. Frappier J. Variations sur le thème du miroir, de Bernard de Ventadour à Maurice Scève. Cahiers de l'Association Internarionale des Etudes françaises, 1959, no. 11, pp. 134-158. (In French).
2. Walzer P.-O. Valéry: deux essais sur l'amour: Béatrice et Stratonice. Revue d'Histoire littéraire de la France. 68e Année, 1968, no. 1, pp. 66-86. (In French).
•Articles from Proceedings and Collections of Research Papers
3. Barthes R. O smerti avtora [On the Death of the Author]. Barthes R. Izbranny-ye raboty: Semiotika. Poetika [Selected Works: Semiotics. Poetics]. Moscow, Progress Publ., 1994. pp. 384-391. (Translated from French into Russian).
4. Durante E. Le Moyen Âge de Dante selon Rossetti et Valéry. Durand-Leg-uern I. (éd.). Images Du Moyen Âge. Rennes, Presses universitaires de Rennes, 2007, pp. 217-229. (In French).
5. Durante E. Les enfers de l'amour. Paul Valéry et Pozzi réinventent Dante et Béatrice. Le Moi et ses modèles: genèse et transtextualités, dir. V. Montémont et C. Vio-llet. Louvain-La-Neuve, Academia-Bruylant, 2009, pp. 55-65. (In French).
•Monographs
6. Brunei P. (Ed.). Companion to Literary Myths, Heroes and Archetypes. London, Routledge, 2016. 1242 p. (In English).
Морозова Ангелина Данииловна,
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова.
Студент. Научные интересы: французская литература.
E-mail: morlina13@yandex.ru ORCID ID: 0000-0002-2237-3161
Angelina D. Morozova,
Lomonosov Moscow State University. Student.
Research interests: French literature.
E-mail: morlina13@yandex.ru ORCID ID: 0000-0002-2237-3161
