CC BY
18
УДК 26, 281.93, 322.
И. Ю. Смирнова
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник
Центра истории религии и Церкви Института российской истории РАН;
e-maiL: ¡[email protected]
ПЕРЕНЕСЕНИЕ КАМЧАТСКОЙ, КУРИЛЬСКОЙ И АЛЕУТСКОЙ КАФЕДРЫ В АЯН: PRO И CONTRA
Статья посвящена проблемам российского церковного присутствия в Северной Америке в контексте взаимодействия светских и церковных структур. На основе переписки епископа Иннокентия (Вениаминова) с церковными и государственными деятелями предлагается анализ конфессиональной ситуации в Русской Америке в 1847-1850 гг. Рассматриваются причины, мотивация, а также последствия перенесения кафедры Камчатской, Курильской и Алеутской епархии на азиатский континент в Аян.
Ключевые слова: Русская Америка; Камчатская; Курильская и Алеутская епархия; Иннокентий (Вениаминов); Российско-американская компания.
I. Yu. SMIRNOVA
PhD (History), senior researcher of the Institute of Russian History of the Russian Academy of Sciences; e-maiL: [email protected]
THE TRANSFERENCE OF THE KAMCHATKA, KURIL, ALEUTIAN DIOCESAN CHAIR IN 1850: PRO AND CONTRA
The articLe is devoted to the probLems of Russian Church presence in North America in the context of interaction between secuLar and Church structures. The research based on the correspondence of the Bishop Innokentiy (Veniaminov) with churchmen and statesmen, an anaLysis is offered of the confessionaL situation in Russian America in 1847-1850. The reasons for transference the chair of the Kamchatka, KuriL and ALeut diocese to the Asian continent (in Ayan), as weLL as its consequences are considered in the context of Russian poLitics in the Far East.
Key words: Russian America; Kamchatka; KuriL and ALeut Diocese; Innokentiy (Veniaminov); Russian-American company.
Несмотря на обширную историографию, посвященную истории православного миссионерства в Русской Америке, остается ряд аспектов, требующих внимания исследователей, в том числе такие, как взаимодействие светских и церковных представительств, участие российских иерархов в проведении церковной
политики России в Северо-Тихоокеанском регионе, межконфессиональные отношения Русской православной церкви с епископальными Церквами Англии и Соединенных Штатов Америки в контексте расширения русского духовного присутствия на северо-американском континенте и др. [Климент 2009; Климент 2014; История и наследние Русской Америки 2011; Петров, Климент, Ермолаев 2013]. Остаются вопросы и в отношении мотивации перенесения епархиального управления на азиатский континент, когда в 1850 г. архиепископ Иннокентий фактически переезжает в Аян (с осени 1852 г. до июня 1853 г. он провел в Новоархангель-ске). В американской части обширной епархии осталось несколько священников-миссионеров, окормлявших три миссии, а также сотни крещеных и еще только желавших принять крещение жителей Аляски. В связи с этим возникает вопрос, насколько был необходим переезд архиерея на азиатский континент и отразилось ли это на судьбе православия в Русской Америке.
Изучение религиозного присутствия великих держав в таких регионах, как Святая Земля или Китай показало, что первое, к чему стремились политики и дипломаты Франции, Великобритании, а позже и Северо-Американских Соединенных Штатов, было учреждение епископских кафедр. В 1841 г. в Великобритании был принят билль о назначении епископов в иностранные государства, после чего в ноябре 1841 г. в Кентерберийском аббатстве были рукоположены епископы в Иерусалим и Новую Зеландию [Смирнова 2015]. В 1842 г. учреждается Гибралтарское епископство Протестантской епископальной церкви США. В 1847 г. в Иерусалим назначается латинский патриарх Джузеппе Валерга. Аналогичная ситуация наблюдается в Китае. Так, в Шанхае в 1846 г. была учреждена епархия Американской епископальной церкви, первая епархия Церкви Англии была учреждена в Китае в 1849 г. [Смирнова 2016]. Таким образом, для политических стратегов великих держав церковное присутствие за рубежом и назначение епископа имело важное геополитическое значение.
Россия в этом отношении не являлась исключением - русские дипломаты также рассматривали присутствие епископа в духовных миссиях за рубежом как вопрос статуса и представительности государства: в 1857 г. по инициативе Министерства иностранных
дел начальником Русской духовной миссии в Иерусалиме был поставлен епископ Кирилл (Наумов), а в 1860 г. наши дипломаты поставили вопрос о назначении епископа во главе Русской духовной миссии в Пекине.
Для приходов в Русской Америке епископ был назначен в декабре 1840 г., к чему не встретилось каких-либо затруднений. Во-первых, Русская Америка относилась к владениям Российской империи, во-вторых, еще в 1796 г. было официально учреждено Кадьякское викариатство Иркутской епархии, но после гибели в мае 1799 г. первого епископа Иоасафа (Болотова) Кадьяк-ская кафедра оставалась вдовствующей. Предложение Филарета Московского о посвящении Иннокентия (Вениаминова) в сан епископа было одобрено императором Николаем I, в результате чего из Иркутской епархии была выделена обширная область в целях учреждения Камчатской, Курильской и Алеутской епархии с кафедрой в Новоархангельске. Принимая личное участие в решении о создании новой епархии и хиротонии Иннокентия для служения на Аляске, Николай I «тем самым как бы обозначил ее сферой особых духовных интересов Русской православной церкви» [Петров, Капалин, Ермолаев 2013, с. 6].
В управление новой епархии преосвященный Иннокентий вступил в сентябре 1841 г., но уже в 1847 г. ставил вопрос о перенесении кафедры в Аян, находя это «очень удобным во многих отношениях» [Иннокентий 2012, с. 237]. Главные аргументы епископа Иннокентия, изложенные им в письмах обер-прокурору Священного синода графу Н. А. Протасову, А. Н. Муравьеву, А. С. Норову, правителю Московской конторы Российско-американской компании Н. Е. Лажечникову, заключались в том, что в связи с переносом порта из Охотска в Аян изменилось сообщение между Камчаткой, Россией и Америкой, «Аян сделался центром сношений России с Камчаткой и Америкою и [Петровским] зимовьем» [там же, с. 354].
Из-за изменений в сообщении «открылись большие неудобства касательно пересылки бумаг, так что, например, бумаги, посланные из Гижиги, вместо 3 или 4 месяцев должны получится в Ново-архангельске через 15 или 16 месяцев; а если прекратится прямое сообщение Новоархангельска с Петропавловским портом, то и из
Петропавловска бумаги будут получаться в Новоархангельске вместо 3 или 5 недель через 13 или 14 месяцев» [там же, с. 223]. Задержка писем до года и более фактически лишали Алеутского архиерея связи с Петербургом. Представляя выгоды и удобства от перенесении архиерейской кафедры из Ситхи в Аян, Иннокентий отмечал и тот факт, что он мог бы получать письма от него «не менее 12 раз в год, и так далее» [Иннокентий 2012, с. 265].
Возникли проблемы и с подготовкой будущих миссионеров. В письме к А. С. Норову преосвященный Иннокентий писал, что «своих миссионеров, что называется доморощенных, еще долго-долго мы не сможем иметь, ибо дети камчатского духовенства, обучающиеся в нашей семинарии, хотя и надежны, но еще малы, а из туземцев и так называемых креолов здешних едва 50-й годится быть миссионером» [там же, с. 270]. Кроме того, изменение сообщения с Камчаткой усложняли и удорожали переезд с азиатского материка будущих семинаристов и ставленников для рукоположения.
Между тем святитель Иннокентий писал графу Протасову в мае 1848 г.: «Главная цель учреждения Камчатской архиерейской кафедры в Америке (а не в Азии), можно сказать, уже вполне достигнута. Ибо христианство, при содействии благодати Божией, распространяется успешно. ...Теперь остается только заведенные миссии поддерживать и постепенно вблизи них открывать новые, а для этого необходимы только деньги и миссионеры» [там же, с. 365]. Фактически, преосвященный Иннокентий признавал, что в присутствии архиерея в Новоархангельске необходимости больше не было, однако оставалось множество проблем, решать которые, по мнению святителя, было бы удобнее из Аяна.
Во-первых, остро стоял вопрос кадров. В записке в Свящщен-ный Синод от 9 июля 1847 г. говорилось: «Еще очень долгое время потребуются многие лица из России на служение в Америке при соборе и семинарии» [там же, с. 227]. При этом найти желающих ехать на служение в Ситху было крайне трудно. Сетуя на нехватку людей для епархиального делопроизводств, преосвященный Иннокентий писал: «Где же взять людей? Здесь решительно нет, а из России кто из дельных и добросовестных поедет в такую даль на жалование самое ограниченное (ибо казна секретаря Духовного правления никогда не сравняется с секретарем Главного правления
[РАК], получаюшим пять тысяч рублей ассигнациями жалованья, имеющим, кроме того, готовый стол, отопление, прислугу и освещение и верную надежду чрез пять лет получить столько же в награду?» [там же, с. 357].
Иллюстрацией к ситуации в Русской Америке с миссионерскими кадрами могут служить и слова святителя из письма к А. Н. Муравьеву от 3 мая 1848 г. из Новоархангельска: «В Нушегаке миссионера нет: прежде бывший болен, а вместо него послать некого» [Иннокентий 2012, с. 259]. Кроме того, возникла необходимость в открытии миссии для горных жителей Америки. Сообщая в Синод, что «сто четырнадцать человек приходили к русскому и упросили его окрестить их», Иннокентий просил прислать «двух миссионеров и денег» [там же, с. 259]. В письме к А. Н. Муравьеву от 6 июля 1849 г. он писал: «Если бы была возможность, то есть деньги и люди, то ныне можно было открыть три или четыре миссии новых - жатва там многа суть. Я просил Святейший синод о пособии, но еще не получал и ответа» [там же, с. 313].
Но и в дальнейшем ситуация оставалась прежней: «О двух иеромонахах, которых я просил прислать мне для миссии, я на последней почте (от первых мая) не получил никакого уведомления» [там же, с. 329]. А еще год спустя, 11 июля 1850 г., уже из Аянского порта, преосвященный Иннокентий информировал А. Н. Муравьева, что «Нушегакская миссия остается еще без миссионера, а требованные мною еще в 1847 г. два священника не прибыли даже и осенью сего года, и нет об них никакого слуха» [там же, с. 353].
Не менее остро стоял и финансовый вопрос. Обеспечение деятельности новой епархии на Аляске лежало на Главном правлении Российско-американской компании, т. е. эффективность миссионерской работы в Русской Америке «напрямую зависели от помощи РАК» [Климент 2014, с. 128-129]. Но в 1840-е гг. в связи с ситуацией в Калифорнии, куда в поисках золота хлынули сотни тысяч старателей, резко вырос спрос на продовольствие. Возникшее в связи с этим подорожание поставило снабжение духовенства и семинаристов под угрозу, а растущее число учеников и миссионеров вызывало раздражение руководства Российско-Американской компании. «Как ни ограничено число нынешнего ситхинского духовенства, - писал епископ Иннокентий, - пребывание оного здесь
в таком количестве при недостатке на рынках свежего, для жителей ситкинских становится или кажется почти отяготительным (а для колониального начальства оно уже давно таковым кажется)» [Иннокентий, кн. 1, 1897, с. 188].
Побуждаемое правителем Аляски К. А. Этолиным, Главное правление РАК настаивало на сокращении новоархангельского духовенства. Иннокентий же, напротив, писал о необходимости «еще увеличить [клир] двумя или тремя лицами из монашествующих или вдовых священнослужителей», предлагая решить проблему «перенесением архиерейской кафедры и семинарию из Ситки в Аян или куда будет признано за лучшее» [Иннокентий, кн. 1, 1897, с. 248-249].
В письме к Норову от 10 мая 1848 г. святитель Иннокентий задавался вопросом: «Но где взять денег? а их потребуется немало, ибо Американская компания, при всем своем усердии, не в состоянии делать пособий более тех, какие мы имеем ныне от нее... Просить правительство? - Если бы это было возможно, то наверное давно уже это было сделано» [там же, с. 271]. Материальные проблемы преследовали Иннокентия на протяжении всего американского периода. Узнав о пожертвованиях графини А. А. Орловой-Чесменской в новгородский Юрьевский монастырь, он написал А. Н. Муравьеву 3 октября 1849 г. из Новоархангельска: «О! если бы эти 300 тыс. рублей покойная пожертвовала в пользу русских духовных миссий!» [там же, с. 329].
В цитируемом выше письме к Норову от 10 мая 1848 г. впервые звучит мысль о необходимости миссионерского общества в России: «Как не позавидовать в этом случае Английскому миссионерскому обществу, имеющему в руках своих миллионы именно на распространение христианства. О если бы кому-либо из наших магнатов и сильных земли пришла мысль завести и у нас в России такое общество для распространения и утверждения христианства между дикими, подвластными России» [Иннокентий 2012, с. 271-272].
Упоминание Лондонского миссионерского общества было отнюдь не случайно. Конфессиональная ситуация в Русской Америке была неоднородной. Известно, что одновременно с учреждением кафедры в Новоархангельске правитель Компании в Ситхе А. К. Этолин, лютеранин по исповеданию, учредил лютеранскую
церковь, что вызвало беспокойство Филарета Московского. «Я, кажется, сказывал Вам, - сообщал преосвященный Иннокентий А. Н. Муравьеву в письме от 30 июля 1841 г., написанном по пути на Аляску, - что на том самом корабле, на котором я пришел в Санкт-Петербург, шел пастор, но обязанный подпиской не вмешиваться в дела обращения диких. От пришедших ныне из Америки я узнал, что он действительно так ведет себя и если отправляет богослужение, то в доме главного правителя, а не публично» [Иннокентий, кн. 1, 1897, с. 57-58].
Поначалу присутствие лютеранского пастора святитель Иннокентий воспринял относительно спокойно, считая, что тот «по увеличивающемуся числу финляндов, становится всё более необходим» [Климент 2009, с. 163]. Однако в годы правления Этоли-на число управляющих, ремесленников и рабочих из Финляндии значительно выросло, при нем же фактически началось «вытеснение» с Аляски епископа Иннокентия. В 1849 г. владыка уже выражал беспокойство, что «Американская Компания наша, управляемая ныне почти одними лютеранами, и в коей главный деятель финляндец, ныне присылает на службу в Америку и в другие места исключительно почти все финляндцев и немцев» [Иннокентий 2012, с. 330].
Существовала и другая проблема. В 1849 г. священник русской посольской церкви в Лондоне протоиерей Евгений Попов сообщил преосвященному Иннокентию, что в Англии с большим вниманием наблюдают за успехами православной миссии на Аляске. По словам Иннокентия, некоторые из английских церковников «желали бы, чтобы поле наше (т. е. вверенное моему недостоинству здесь в Америке) засеяно было чистым протестантизмом». «Знают ли об этом наши?» - спрашивал епископ у А. Н. Муравьева, и отвечал: «Я полагаю, что не знают; иначе на требование мое делателей и средств к их существованию отвечали бы что-нибудь» [Иннокентий 2012, с. 330]. Со своей стороны, Иннокентий написал «особое письмо председателю Главного Правления в Петербурге Н. Е. Врангелю в надежде, что «быть может, они переменят свой план - посылать в Америку одних только финляндцев» [там же, с. 330].
Характерно, что значительно позже, в «благовещенский» период служения архиепископа Иннокентия, предпоследний правитель
Аляски И. В. Фуругельм1, также ревностный лютеранин, считал, что в Ситке переизбыток православных миссионеров [Климент, 2009, с. 163].
Из вышесказанного можно видеть, что присутствие архиерея на Аляске было крайне желательно, тем более что и сам Иннокентий отмечал, что учреждение миссий в наиболее важных местах едва ли было возможно сделать без пребывания архиерея в Ситхе [Иннокентий 2012, с. 365].
По письмам святителя Иннокентия можно судить, насколько трудно было находиться преосвященному Иннокентию в среде чужих по духу людей, которые, подобно Фуругельму, воспринимали высокопреосвященного Иннокентия как «человека жадного до власти и хитрого, который вмешивается в международные дела и проявляет значительное влияние» [Климент, 2009, с. 163]. Не случайно в одном из писем к А. Н. Муравьеву он пишет о встрече с его племянником, генерал-губернатором Восточной Сибири Н. Н. Муравьевым2: «Я полюбил его от всего сердца, как истинно русского. Благодарение Господу, что наконец Он послал к нам такого человека» [Иннокентий 2012, с. 329].
Святитель Иннокентий не скрывал своего стремления возвратиться в Россию, для чего были свои как объективные, так и субъективные причины. В перенесении кафедры в Аян он видел новые возможности в поисках средств и людей для миссий в Америке. С назначением Н. Н. Муравьева на пост генерал-губернатора Восточной Сибири открылись новые перспективы развития миссионерской работы на Дальнем Востоке. Так, 11 июля 1850 г. он писал А. Н. Муравьеву: «Аянские обстоятельства быстро меняются при деятельности Николая Николаевича Муравьева. Последняя почта от господина Невельского повезла к нему важнейшие новости.
1 Фуругельм Иван Васильевич (Юган Халтусович; 1821-1909), адмирал, старший флагман Балтийского флота, военный губернатор Приморской области, командир Сибирского флота и портов Восточного океана, главный правитель Русской Америки в 1858-1864 гг. 17 марта 1864 г. сдал дела Д. П. Максутову и отправился в Россию.
2 Муравьев Николай Николаевич (1809-1881), граф (1858), государственный деятель и дипломат, генерал-губернатор Восточной Сибири (1847-1861).
Очень жаль, что я не могу Вам сообщить всего, что теперь здесь делается и какие светлые надежды в будущем ... потому что все держится еще в секрете». И добавляет: «Если Вы узнаете секрет зимовья, тогда Вы согласитесь, что мне непременно надобно переселиться в Аян» [Иннокентий 2012, с. 350-351]. (Речь идет об успешной экспедиции Г. И. Невельского к устью Амура и выраженном гиляками желании перейти под покровительство России) [Иннокентий 2012, с. 353-354]. Существенную роль играло и предполагаемое удобство переписки и сообщения; имел место и чисто человеческий фактор.
Таким образом, у Иннокентия были достаточно весомые аргументы для перемещения кафедры и семинарии в Аян. Однако когда А. Н. Муравьев ставит вопрос об открытии в Новоархангель-ске викарной кафедры, преосвященный Иннокентий весьма категорично отвергает это предложение: «Нет! Я на это не соглашусь. Я скорее сам останусь там навсегда, чем допущу это», - пишет он А. Н. Муравьеву 6 июля 1849 г. из Аяна [Иннокентий 2012, с. 312]. 3 октября 1849 г. уже из Новоархангельска он вновь возвращается к этому вопросу: «Вы и в этом письме говорите, что при перенесении кафедры в Аян мне надобно иметь в Америке викария, а я и в этом своем письме скажу, что не надобно, не надобно, если только кафедра не перенесется далее Якутска. А надобно и необходимо надобно, чтобы при домовой архиерейской церкви было три или четыре священнослужителя, способных к занятию миссионерских должностей - это крайне необходимо» [Иннокентий 2012, с. 330].
При этом ни в одном из писем святитель Иннокентий не поясняет, почему не согласен ходатайствовать о назначении викария. Можно лишь предполагать, что помимо надежд улучшить ситуацию в Америке из Аяна, более близкого к России, помимо новых планов и проектов, на первый план выступают отношения с руководством Российско-американской компании, у которого позиция Иннокентия всё чаще вызывала неудовольствие и раздражение.
Об этом, в частности, весьма красноречиво свидетельствует письмо к Н. Н. Муравьеву от 11 февраля 1852 г. председателя правления РАК В. Г. Политковского1, который обвинял святителя
1 Политковский Владимир Гаврилович (1807-1867), генерал, председатель правления Российско-американской компании в 1850-1866 гг.
Иннокентия в том, что он «увлекается часто ложными понятиями о своих обязанностях и при том весьма упорно защищает интересы свои и своих подчиненных без всякого правильного основания» [Гуличкина, с. 28-29].
Архипастырю вменялось в вину, что он «не любит Компанию и позволяет себе о ней весьма неправильные и резкие суждения». «Душевно был бы я рад, - откровенно признавался генерал Политковский, - если бы архиерейскую кафедру перенесли из колонии куда угодно, Компания избавилась бы от многих неприятностей и столкновений, которые встречаются теперь от противодействия духовной власти, весьма расширившей свое влияние». И, наконец, Политковский привел последний аргумент, в котором отразилась вся суть конфликта: «Для колоний достаточно иметь благочинного, а архиерея нам совсем не нужно, чем он умнее, тем труднее ему уживаться с главными правителями и быть некоторым образом в подчиненности местной власти. Этот предмет... будет вечным камнем преткновения для обоюдного согласия и гармонии обеих властей» [Гуличкина, с. 28-29].
Действительно, понимание камчатским архиереем развития русских колоний в Америке расходилось с интересами представителей Российско-американской компании, которым были предоставлены самые широкие полномочия, поскольку компания являлась полномочным представителем государства - дипломатическим, политическим, хозяйственным. Возможно, поэтому-то святитель неоднократно писал, что при переносе епархиального управления в Аян, для руководства всей миссионерской работой в приходах и миссиях Русской Америки будет достаточно благочинного. Если у самого Иннокентия - в силу его морального авторитета и влияния - доставало сил удерживать ситуацию, то ожидать того же от малоопытного викария было бы практически невозможно. Кроме того, назначение викария усугубило бы болезненный финансовый вопрос.
Но прежде всего здесь вновь проявляется общая тенденция, типичная для церковно-светских отношений, характерных для межведомственного взаимодействия русских представительств за рубежом, в частности в Иерусалиме, где российские консулы практически всегда находились в конфронтации с архимандритами Русской духовной миссии. Условия, в которых преосвященному Иннокентию
приходилось бороться за сохранение миссий, отстаивая интересы православия в Америке в конце 1840-х гг., мало отличались от ситуации в Иерусалиме после Крымской войны, когда интриги консула А. Н. Карцова привели к удалению из Иерусалима сначала епископа Кирилла (Наумова), а затем и его преемника, архимандрита Леонида (Кавелина) [Смирнова 2014]. Открытые конфликты между российскими представителями, имевшие место в Святой земле, поставили Иерусалимскую духовную миссию на грань закрытия.
Тот же межведомственный, межличностный и межсословный фактор, играл определяющее значение для русского церковного присутствия не только в Святой земле, но и в Русской Америке. Так, несмотря на результативность работы православных миссионеров, деятельность первой Духовной миссии в Северной Америке была омрачена напряженными отношениями администрации и служащих Российско-американской компании с членами миссии. Причину нестроений, переросших в начале XIX в. в открытый конфликт, историк Русской Америки митрополит Климент (Капалин) усматривает «в сфере духовно-этической мотивации» [Климент 2010, с. 17].
В середине 1850-х гг. благодаря инициативе святителя Иннокентия при поддержке Н. Н. Муравьева началась миссионерская работа на Дальнем Востоке, а затем и в Китае, но в Русской Америке в присутствии архиерея в Ситке и при заинтересованном участии Российско-американской компании результаты могли быть более масштабные.
В значительной степени ответственность лежала и на Святейшем синоде, со стороны которого практически отсутствовала какая-либо поддержка. По оценке митрополита Климента, «в последующие годы (имеется в виду период после отъезда святителя Иннокентия из Ситки. - И. С.) Св. Синод не предпринимал активных действий по развитию и укреплению Церкви на Аляске. В частности, из трех учрежденных святителем Иннокентием новых миссий поступали средства только на две: Нушагакскую (от РАК) и Кенайскую (из Синода), а Квихпакская миссия не получала никакого центрального финансирования» [Климент 2014, с. 170-171]. Новоархангельское викариатство Камчатско-Курильско-Алеутской епархии было учреждено лишь в начале 1858 г., когда «Александр II утвердил определение Священного Синода от 27 ноября 1857 г.
о выделении территории Русской Америки в отдельное викариат-ство Камчатской епархии, которое возглавил епископ Новоархангельский» [Климент 2014, с. 136], т. е. почти десять лет спустя, после предложения А. Н. Муравьева и восемь лет после отъезда архиепископа Иннокентия из Америки.
В этой связи можно вспомнить слова Филарета Московского, который весьма критично оценивал отношение и Церкви, и государства к миссионерам, трудившимся среди иноверных и язычников: «В миссионерской деятельности и споспешествовании ей скудны мы в сравнении с другими вероисповеданиями и народами христианскими. Правда, мы менее богаты, но при большей ревности нашлись бы средства, и Господь умножил бы их» [Филарет, с. 263]. По другому случаю митрополит Филарет выразился еще более резко: «Трудно найти людей и способы... Впрочем, людей можно бы найти. А что время действовать - это верно. Но мы страшно равнодушны к делу» [цит. по: Иннокентий, кн. 2, 1898, с. 609]. И к этому филаретовскому «мы» относились и МИД, и Синод, и правительство в целом, которое не вполне сознавало важность конфессионального фактора, в чем Россия значительно уступала западным державам.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Гуличкина Г. Г. Величие святой простоты // Свт. Иннокентий, митрополит
Московский. Быть полезным Отечеству. М., 2009. История и наследие Русской Америки / Петров А. Ю. [и др.] // Вестник
РАН. 2011. № 12. С. 1090-1099. Климент (Капалин), митрополит. Русская Православная Церковь на Аляске до 1917 года. М. : ОЛМА Медиа Групп. 2009. 608 с. Климент (Капалин), митрополит. О причинах конфликта первых миссионеров на Аляске и администрации Российско-Американской компании // Вестник Поморского университета. 2010. № 2. С. 17-21. Климент (Капалин), митрополит. Православие на Аляске: ретроспектива
развития в 1741-1917 гг. Тверь : Высшая школа, 2014. 432 с. Петров А. Ю., Капалин Г. М., Ермолаев А. Н. О продаже русской колонии
Форт-Росс в Калифорнии // Вопросы истории. 2013а. № 1. С. 3-18. Петров А. Ю., митрополит Климент (Капалин), Ермолаев А. Н. Представители Сибири и отечественного Дальнего Востока в истории Форта-Росс и освоении Калифорнии // Проблемы Дальнего Востока. 2013б. № 5. С. 144-153.
Письма Иннокентия, митрополита Московского и Коломенского / изд. подг. И. П. Барсуков. Кн. 1-3. (Кн. 1. 1828-1855. СПб. : Синодальная тип., 1897. 503 с.; Кн. 2. 1855-1865. 1898. 496 с.; Кн. 3. 1865-1878. 1901. 404 с.
Святитель Иннокентий Московский, просветитель Америки и Сибири // Собрание сочинений и писем. Т. 3: Жребий апостольский. М. : Изд-во Моск. патриархии Русской Православной Церкви, 2012. 632 с.
Смирнова И. Ю. Митрополит Филарет и Православный Восток: из истории межцерковных связей. М. : Политическая энциклопедия, 2014. 456 с.
Смирнова И. Ю. Россия и Англия в Святой Земле в канун Крымской войны. М. : Индрик, 2015. 395 с.
Смирнова И. Ю. Между Западом и Востоком: из истории церковно-дипломатических отношений на Ближнем и Дальнем Востоке. М. : Политическая энциклопедия, 2016. 591 с.
Филарет, митрополит Московский, свт. Письма к преподобному Антонию. Т. 2. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2007. 448 с.
