CC BY
53
УДК 008
ПЕРЕХОД И ПЕРЕХОДНОСТЬ В КУЛЬТУРЕ ПОСТМОДЕРНА
© Андрей Владимирович МАЛЫШЕВ
Всероссийский государственный университет кинематографии им. С.А. Герасимова, г. Москва, Российская Федерация, кандидат экономических наук, доцент, e-mail: l-geraschenko@yandex.ru
Рассматривается влияние постмодерна на развитие происходящих в культуре процессов, в частности перехода и переходности.
Ключевые слова: постмодерн; переход; переходность; культура.
Понятия перехода и переходности нередко рассматривались отечественной и западной наукой в контексте философии постмодернизма. Последнее понятие, как таковое, является спорным, однако ни у кого не вызывает сомнений вопрос о культуре постмодерна и порожденных ею процессов. Кроме того, мы считаем безусловным факт: постмодерн существенным образом повлиял на многие происходящие в отечественной и западной культуре процессы, переход и переходность в этом ряду - не исключение.
В предлагаемой статье рассмотрим сущность постмодерна, попытаемся ответить на вопрос о том, почему некоторые ученые считают, что в постмодерне нет и не может быть своей философии. Далее рассмотрим интересующие нас понятия в системе координат новой культуры конца ХХ в.
Философская мысль ХХ в. вплоть до 1970-х гг. анализировала тот или иной культурный пласт с учетом конкретного контекста, порождая собой модели культуры, адекватные культурно-историческому процессу. Последние три десятилетия ХХ в. и начало XXI в. породили принципиально иную ситуацию. Культура, философия, психология, мифология превратились в эклектичное соединение различных слоев и образований, несоединимых в органическое целое. Так родилась методология постмодерна со свойственным ей стиранием границ, спецификой методов, взаимопереплетением их между собой.
Один из теоретиков постмодерна Ж.-Ф. Лиотар определяет данное направление как особое мирочувствование современной эпохи. Речь идет именно о чувствовании, ощущении, при игнорировании рационального момента, который всегда был присущ
философии. Таким образом, говорить о методологии постмодерна можно с некоторой долей условности, что не мешает определить черты данного метода:
1) стирание границ между теорией и практикой;
2) размытые границы между культурой и способами ее осмысления;
3) отсутствие универсального способа мышления и философствования;
4) взаимопроникновение художественного и научного аспектов исследования;
5) эклектичность жанров исследования;
6) открытие художественных смыслов известных цитат научных трудов;
7) определение метода как существующего около и вокруг философии и культуры.
Говоря о методе постмодерна, необходимо упомянуть о наличии двух точек зрения: о появлении постмодерна и о его перспективах: хотя сам термин «постмодерн» в различных вариантах его осмысления встречается со второй половины XIX в., постмодернизмом в современном понимании поначалу начали называть авангард американской литературы и архитектуры 50-х гг. ХХ в. (романы К. Воннегута, постройки Р. Вентури). В 1960-1970-е гг. появляются первые научные и философские работы французских постмодернистов (тогда еще - постструктуралистов). Первые работы о постмодерне приходятся на 1970-1980-е гг. Переход к новой парадигме мировосприятия был связан со многими совпавшими по времени событиями: началом постиндустриальной стадии развития, изобретением компьютера и созданием всемирной информационной сети, «революцией хиппи», радикально повысившей уровень культурной толерантности западного общества и пр.
35G
В этом смысле показательна точка зрения, представленная в работах У. Эко, который считал, что скоро постмодернистское миропонимание распространится на всю историю и культуру. Принципиальная для постмодерниста позиция: способность вобрать в собственный опыт все культурное наследие, лишить его четких временных границ, перемешать между собой и позиционировать как авторский, культурный эксперимент, предлагая философии новые правила.
Следствием подобного метода становится многообразие определений понятий «переход», «культура», «архетип», «миф», «мифологема», «мифологизирование». Следует отметить взаимосвязь данных понятий и их взаимозависимость.
Авторское ощущение мифологемы представлено, например у Ж. Лакана, следующим образом: «Углубляясь в сложную ткань двусмысленностей, метафор и метонимий, наталкиваешься на зыбкую мифологему под названием «либидо» [1, с. 18].
Зыбкость формулировок - характерное явление для философии постмодерна, так же, как и смешение разных подходов не только к изучению мифа, но и к самому процессу научного исследования, который представлял собой компиляцию научных исследований, авторских эссе и художественной литературы. Ж. Бодрийяр рассматривает современную культуру как некий симулякр или миф, причем вкладывает в это понятие следующее значение: «Эмпирический предмет во всей случайности своей формы, цвета, материала, функции, дискурса, наконец, если это предмет культуры, в случайности своей эстетической целесообразности - такой предмет является просто мифом. Он не представляет из себя ничего, кроме различных типов отношений и значений, которые готовы сойтись друг с другом, вступить в противоречие и завязаться на нем как предмете» [2, с. 55].
Согласно его мнению, «структура» понятий «субъект, предмет, потребность, культура» одна и та же, соответствующая т. н. наивной категоризации. Задачей такого типа категоризации может являться стирание концептуального единства, называемого предметом, деконструкция потребности. Таким образом, напрашивается «магическая параллель» между потребностью и культурологической мыслью. Субъект и объект при этом
оцениваются как иллюзорные и начинают существовать в качестве «удивительных самих по себе и различенных мифов», целью исследования которых становится обоснование их взаимоотношений, между которыми потребность превращается в своеобразный волшебный мостик, соединяющий друг с другом различные, происходящие в культуре процессы.
Интересно, что обмен понимается как некоторая операция между двумя разделенными терминами, которые существуют до обмена изолированно друг от друга, но впоследствии оказываются в ситуации «двойного принуждения»: принуждения давать и принуждения брать: «В таком случае необходимо предполагать существование магической силы, имманентной предмету, силы, которая начинает преследовать дарителя и подталкивает его к тому, чтобы отделаться от предмета. Непреодолимое противостояние двух терминов обмена, таким образом, отменяется ценой дополнительного, магического, искусственного и тавтологического понятия, экономию которого проясняет К. Леви-Строс в своей критике, с самого начала задавая обмен в качестве структуры» [2, с. 69].
Следуя той же логике, Ж. Бодрийяр выделяет понятие «первичных потребностей», которое базируется на своеобразном «прожиточном антропологическом минимуме» -минимуме «первичных потребностей». К числу первичных потребностей он относит потребность в собственной территории, на которой индивид может есть, пить, спать, заниматься любовью. Неразрешимая дихотомия первичных и вторичных потребностей представляется ученому очевидной: «По ту сторону порога выживания человек больше не знает, чего он хочет, - так он становится для экономиста собственно «социальным», то есть отчуждаемым, подверженным манипуляциям и мистификациям. По ту сторону он оказывается жертвой социального и культурного, а по эту - автономной неотчуждаемой сущностью. Мы видим, как это различение, уводя всю область социокультурного во вторичные потребности, позволяет - позади функционального алиби потребности-выживания - восстановить уровень индивидуальной сущности, некую человекосущность, имеющую основание в природе» [2, с. 75].
Последствия данного процесса рискуют привести к кризису как внутриличностному, так и культурному: «прожиточный антропологический минимум» становится для индивида деструктивным, потому что он определяется по остаточному принципу в соотношении с главной жизненной необходимостью «некоего избытка»: доли Бога, доли жертвы, излишней траты, экономической прибыли. Согласно мнению Ж. Бодрийяра, эти «избытки» разрушают жизнь человека. В качестве выхода ему представляется освобождение от «избытков», от всякого рода обязательств магического, социального, культурного или религиозного порядка.
В то же время индивид, «освобожденный» от своих архаических, символических и личных связей, самим фактом своего существования разрушает социальное понимание полезности, потребностей, социальных и культурных форм их удовлетворения, а также необходимость потребительской стоимости. Подчеркнем, что некоторая «понятийная размытость» характерна не только для научного творчества Ж. Бодрийяра, но и других представителей постмодернизма. Под «культурой» в разных книгах - «Система вещей», «К критике политической экономии знака», «Символический обмен и смерть» - им понимается разное: от типичной для массмедиа формы подавления индивидуальности - до одного из способов возвращения этой индивидуальности, своеобразной реализации в культуре собственного образа.
Рассматривая понятия перехода и переходности в системе координат посмодерна, необходимо отметить некую схожесть этих понятий: переход - это то, что грозит новыми процессами, и приставка «пост» намекает на некие процессы, которые произойдут после того, как... О том, как грамотно сформулировать окончание данной мысли, ученые спорят. По мнению одних, приставка «пост» имеет не временное, а художественно-стилевое значение. Постмодернизм - это то, что наступило после модернизма.
Соотношение модернизма и постмодернизма разные авторы трактуют по-разному, но все сходятся на том, что модернизм, как «большой стиль», просуществовал до Второй мировой войны. В отечественном искусствознании явление модернизма получило название «художественный авангард
1910-1930-х гг.» - дадаизм, сюрреализм, кубизм, футуризм, архитектура Ле Корбюзье, Л. Райта, Мис ван дер Роя и т. п. Таким образом, постмодернизм - это не постсовремен-ная эпоха, а стиль, пришедший на смену модернизму. Не будем забывать, что и постмодернизм начался именно как художественный стиль 1950-х гг. и лишь с рубежа 19601970-х гг. постепенно превратился в некую философскую парадигму. Из последнего вытекает, что понятие «постмодерн» обозначает и некое новое отношение как к прошлому, так и к настоящему, некое новое ощущение времени в культуре.
Во многих современных отечественных исследованиях появляется мысль о том, что минувший век был наполнен ощущением кризиса и конечности: ожидание конца света (ядерного Апокалипсиса), конца истории, конца культуры переживается западными философами «с помощью» различной научной терминологии.
Возможно, постмодерн явил собой именно подобный опыт переживания - предощущения совпадения конца и начала, вопрос только в том, что именно должно завершиться, а что - начаться.
Мнения культурологов, философов, историков расходятся, но вне сомнения имеет место завершение одного цикла и начало нового. Хотя рождение постмодерна хронологически совпало с началом перехода к постиндустриальной эпохе, было бы большим упрощением трактовать постмодерн просто как культуру постиндустриального общества.
Как интеллектуальное течение постмодерн более автономен, хотя, несомненно, отражает характерную для постиндустриализма индивидуализацию культуры и постепенную «деконструкцию» многих черт культуры модернизма. Именно в этом смысле можно определить постмодернизм как своеобразную форму мироощущения переходной эпохи.
В переходные периоды распада целостности дает о себе знать потребность в реставрации старых, архаичных исторических форм и отношений, порождая собой некий возврат назад, к процессам, которые происходили в культуре ранее. В свое время их окончательная завершенность была очевидной, но происходит очередной «перелом» - и парад архаичных культурно-исторических форм, в т. ч. реставрация мифологии, дает о
себе знать. Происходит это по следующей причине: оцененные как «прошлые» культурные формы, стряхивая с себя архаичную пыль, приходят в неожиданное соприкосновение, в результате которого рождается иная реальность, создающая альтернативу той реальности, которая почти разрушена у всех на глазах.
С. Махлина, в частности, пишет о постмодернизме: «Постмодернизм, отталкиваясь от искусства, предшествовавшего ему, в то же время включает в себя и отталкивание от искусства начала века. В этом отношении постмодернизм смыкается с барокко, также явившимся рефлексией на предшествующую ему эпоху и так же, как и постмодернизм, рассматриваемый не только как реакция на классицизм, но и как рефлексия эллинизма на предыдущий период» [3, с. 343].
Н. Терещенко и Т. Шатунова дают иное определение понятию «постмодерн»: «Культура предстает нашему взору, как совокупность, соединение (иногда эклектическое) различных культурных слоев и образований, которые невозможно помыслить как органическое целое. В теории тоже отсутствует единая форма осмысления культурных процессов. Эта ситуация, непривычная для российской и для европейской ситуации, получила название «постмодерн» [4, с. 23].
Называя философию постмодерна «стратегией подрыва и перехода», Н. Терещенко и Т. Шатунова подчеркивают, что данная стратегия не принесет традициям отечественной и европейской культуры катастрофических разрушений до тех пор, пока не начнет претендовать на универсализм. Но в таком слу-
чае постмодерн опровергнет сам себя, поскольку одним из его теоретических положений является отрицание больших нарративов.
Необходимо подчеркнуть, что ситуация философствования постмодерна возможна в демократическом обществе, допускающем одновременное существование различных мироощущений и терпимыми к иным миро-чувствованиям. Однако явление демократии -уже есть большой нарратив, порожденный ренессансным гуманизмом и эпохой Просвещения. Н. Терещенко и Т. Шатунова пишут: «Но если постмодерн является всего лишь субкультурой, находящейся, так сказать, под защитой большого нарратива, о каком завершении времени больших нарративов, о какой послесовременной эпохе мы говорим?» [4, с. 18].
Ответ на этот вопрос еще предстоит найти. Надеемся, что наше исследование отчасти откроет некоторые аспекты данного исследования.
1. Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996.
2. Бодрийяр Ж. К критике политической экономии знака. М., 2003.
3. Махлина С.Т. Семиотика культуры и искусства. Опыт Энциклопедического словаря. СПб., 2000.
4. Терещенко Н., Шатунова Т. Постмодернизм как ситуация философствования. М., 2003.
Поступила в редакцию 3.10.2012 г.
UDC 008
TRANSITION AND TRANSITIVITY IN POST-MODERN CULTURE
Andrey Vladimirovich MALYSHEV, All-Russian State University of Cinematography named after S.A. Gerasimov, Moscow, Russian Federation, Candidate of Economics, Associate Professor, e-mail: l-geraschenko@yandex.ru
The influence of post-modern on development processes in culture, especially transition and transitivity is considered. Key words: post-modern; transition; transitivity; culture.
