CC BY
68
Филиппов И. Ф. История Выговской старообрядческой пустыни (с 11 портретами и двумя видами обителей). СПб.: Изд. Д. Е. Кожанчикова, 1862. 480 с.
Челищев П. И. Путешествие по Северу России в 1791 году отставного секунд-майора Петра Челищева. СПб.: Тип. В. А. Балашова, 1886. 315 с.
Шевелкин И. И. Поморские раскольничьи скиты (из путевых записок) // Русские ведомости. 1866. № 53. С. 5-7.
Юхименко Е. М. Выговская старообрядческая пустынь. Духовная жизнь и литература: 2 т. М.: Языки русской культуры, 2002. Т. 1. 544 с.
Юхименко Е. М. Изветные челобитные на выговских старообрядцев 1699 года // Старообрядчество в России (XVII - XVIII века). М.: Церковь, 1994. С.198-209.
Юхименко Е. М. К биографии выговского писателя Мануила Петрова // Русское общество и литература позднего феодализма. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2016. С. 53-67.
Юхименко Е. М. Литературное наследие Выговского старообрядческого общежительства: в 2 т. Т. 1. М.: Языки славянских культур, 2008. 688 с.
Яковлев Г. Я. Бывшего беспоповца Григория Яковлева извещение праведное о расколе беспоповщины (с приложением «карты Суземка раскольническаго» и «Летописца Выговскаго». М.: Тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1888. IV, 169 с.
Сведения об авторе
Елизарков Никита Александрович
специалист Института истории Санкт-Петербургского государственного университета, независимый исследователь
Nikita A. Elizarkov
Graduate of the Institute of History of St. Petersburg State University; independent researcher
РСН: 10.37614/2307-5252.2020.1.18.005 УДК 821.0:398
Е. Е. Ямаева
ПАЗЫРЫКСКАЯ КУЛЬТУРА ГОРНОГО АЛТАЯ:
К ПРОБЛЕМЕ ПРОИСХОЖДЕНИЯ КУЛЬТА ОЛЕНЯ И СУЩЕСТВОВАНИЯ ТАЕЖНОГО ОЛЕНЕВОДСТВА (ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ПО МАТЕРИАЛАМ УСТНОЙ ИСТОРИИ И НАСКАЛЬНЫХ РИСУНКОВ)1
Аннотация
Устная история сохранила уникальные сведения о приемах охоты, поимки и доместикации диких оленей у алтайцев в начале XX века, а также о существовании оленеводства у древнего населения региона. Привлечение сравнительных фольклорных и этнографических материалов по народам Сибири обнаруживает связь диких оленей с духами-хозяйками природы. На петроглифах Калбак-Таш
1 Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ по проекту №2 18-09-40048 «Пазырыкская культура в XXI веке: новые интерпретации и концепции».
отразились древние представления о женщинах, покровительствующих охоте. Анализ изображений зоо- и антропоморфных персонажей в контексте предметного окружения позволяет выявить разнообразные методы охоты, которые можно «считывать» на основе сравнительных исследований охоты у самодийцев, практиковавшихся в недавнем прошлом. Эти сведения позволяют по-новому интерпретировать археологические материалы пазырыкской культуры Горного Алтая, в которой культ оленя занимал важное место. Ключевые слова:
пазырыкская культура, Горный Алтай, тубалары, устная история, охота, олени, петроглифы Калбак-Таш, эпоха бронзы и железа.
Elizaveta Е. Yamaeva
PAZYRYK CULTURE OF MOUNTAIN ALTAI: ON THE PROBLEM OF THE ORIGIN OF THE DEER CULT AND EXISTENCE OF TAIGA REINDEER HUSBANDRY (INTERPRETATION BASED ON ORAL HISTORY AND CAVE PAINTINGS)
Abstract
Oral history has preserved unique information about the methods of hunting, capture and domestication of wild deer among Altai people at the beginning of the 20th century, as well as the existence of reindeer husbandry in the ancient population of the region. Attraction of comparative folklore and ethnographic materials on the peoples of Siberia reveals the connection of wild deer with the spirit-mistresses of nature. Shrines Kalbak-Tash contains a large number of drawings with a hunting plot. An analysis of images of zoomorphic and anthropomorphic characters in the context of the subject environment reveals a variety of hunting methods that can be «read» based on comparative studies of hunting among Samoyeds practiced in the recent past. This information allows us to reinterpret the archaeological materials of the Pazyryk culture of Mountain Altai, in which the deer cult occupied an important place. Keywords:
Pazyryk culture of Altai, tubalars, oral history, hunting, deers, petroglyphs Kalbak-Tash, era of bronze and iron.
Вводные замечания
Пазырыкская культура Горного Алтая является не только одной из самых ярких страниц в истории этого региона, но и одной из самых загадочных. Вызывают интерес вопросы происхождения этой культуры, этнической принадлежности ее носителей, их занятия и мировоззрение. Прекрасные кони в «рогатых масках», удивительные женские парики с изображениями оленей и т. д. давно стали маркерами этой культуры. Рога и линии щечных поверхностей конской маски, найденной в первом Пазырыкском кургане, например, имитируют северного оленя [Полосьмак, Баркова, 2003: 107]. Зафиксировано использование пуха северного оленя в изготовлении войлока, найденного в первом Туэктинском кургане, а также в некоторых предметах утвари [Полосьмак, 2001; Полосьмак, Баркова, 2003: 105].
Как известно, существует несколько мнений о происхождении и распространении оленеводства. Согласно первой теории, доместикация оленя произошла чуть ли не после одомашнивания собаки. Сторонники второй точки зрения датируют появление оленеводства I тыс. до н. э., поскольку на изображениях Большой Боярской писаницы у скотоводов Южной Сибири в это время имелись домашние олени. Согласно третьей точке зрения, олень был одомашнен в Скандинавии и Сибири лопарями, самодийцами и тунгусами на рубеже н. э. под влиянием степного коневодства скифских и тюркских народов. При этом
территорией возникновения оленеводства все называют Саяно-Алтайское нагорье [Вайнштейн, 1975; Шнирельман, 1980: 175-190; Рассадин, 2018].
Одной из дискуссионных является проблема существования у пазырыкцев таежного оленеводства. Некоторые исследователи этой культуры допускали наличие очень незначительной доли оленеводства в общем секторе хозяйственной деятельности. Другие ученые отрицали роль оленеводства в занятиях пазырыкцев.
Территория Саяно-Алтая, Монголии и Казахстана в скифскую эпоху была представлена археологическими памятниками с весомыми различиями, но объединенными в единую этнокультурную общность [Тишкин, 2003: 17, 37]. Локальные памятники имели свои особенности. Климатические условия Северного Алтая, который алтайцы называют Аба-Тьыш или Аба, вероятно, способствовали возникновению здесь культуры таежных собирателей, охотников и рыболовов. Могло ли здесь в те далекие времена существовать таежное оленеводство?
Фольклорные источники
Приведем рассказ о том, как алтайцы (тубалары) охотились на маралов и приручали их. В фольклорном тексте содержатся уникальные сведения о строительстве загона, содержании в нем диких оленей, их подкармливании и доместикации. Сначала идет подробный рассказ о гоньбе оленей: «Первого оленя поймали на вершине горы, когда он, уставший от преследования, завяз в глубоком снегу. Затем решили найти и поймать других оленей. Добрались до местечка Куртучак-ёзёк, что находится возле Пестю Айанг, и увидели оленей. Переночевали здесь. Отдохнули. На следующий день поймали двух оленей в местности Алты-Сём. Снег был очень глубокий. Приволокли зверей до стана лишь на четвертый день. Затем вновь отправились в сторону Куртычака, добрались до Юстюгю Куртучак, переправились на другой берег Сымылты, поймали еще одного оленя. Погода испортилась. Снег был слишком глубок. Пошел снег с дождем тьанмыр тьаап баштаган. С трудом приволокли оленя лишь на пятый день. Подкармливали зверей, собирая траву с горы, разгребая снег. Решили построить более удобный загон. Шесть товарищей отправились строить загон и построили его в течение трех дней. В течение четырех дней перегоняли зверей на новое место. Загон находился в удобном месте, тут протекал ручеек. В течение многих дней кормили оленей — сеном, овсом. Они стали почти ручными. Мы продали оленей русскому (человеку) из Едигана, державшему оленей, то есть занимавшемуся мараловодством» [Славный род..., 2015: 7-8].
К слову об охоте на маралов гоном, у шорцев, например, отсутствуют сведения о поимке марала «голыми руками» и содержании их в загоне [Дыренкова, 2012: 98]. Совершенно очевидно, что тубалары прекрасно владели приемами преследования оленей гоньбой, их ловли и приучения, однако здесь речь идет о маралах, а не северных оленях.
Согласно другому преданию, предки некоторой части алтайцев в древности занимались оленеводством. Некогда был каган по имени Адьий. У него было четверо сыновей — Аба, Кара-батыр, Байат и Чалканду. Байат жил в местности Байат, Чалканду жил по реке Лебедь, Кара-батыр жил в степи, на юге. Сын, которого звали Аба-каан, жил в северной части Алтая. Он разводил оленей. Каган Адьий призвал сына на войну. Аба-каан отправился на юг и участвовал в военном походе. Война длилась долго. Оставшиеся дома старики и дети умирали. Начался падёж оленей. Малолетние дети Аба-каана, девочка и мальчик,
не могли справиться с оленями. Девочка хотела подоить оленуху — важенку, но та пнула ее копытом, и она умерла. Молоко вылилось. Оставшееся на донышке молоко мальчик с размаху брызнул вслед убегавшей оленухе. Сам же мальчик превратился в птицу. У важенки возле хвоста появилось белое пятно. Вернувшийся из похода Аба-каан запретил заниматься оленеводством. Он велел почитать оленей. С тех пор предки алтайцев стали заниматься скотоводством [Ялатов (ПМА), 2000].
В данном тексте появление белого пятна вокруг хвоста оленухи объясняется тем, что мальчик брызнул оленьим молоком из подойного ведерка. Подтекстом этих мотивов могут служить ритуальные действия, совершаемые участниками обряда в отношении оленухи/оленя, которые в трансформированном виде дошли до наших дней.
В эпических сказаниях алтайцев ритуальные действия также не конкретизируются. В сказании «Алтын-Бизе», записанном от тубаларской сказительницы Н. Черноевой, сообщается краткое описание жертвоприношения оленя/марала небесному божеству. «На заячью петлю ургуч, поставленную стариком, попался марал. Старик Барал (букв.: Марал; диал., на алтайском Марал Олень) и старуха Алтын-Туулай (букв.: Золотая Зайчиха; серый заяц туулай) принесли его в жертву. Марала подвели за рога к железному тополю, у корней тополя убили, сделали божеству кудаю жертву и сами немного поели. Утром видят — кругом полно скота и народа, хозяйством управляет Ак-Сагал, и народом управляет Каралдай-Мёкё, семиголовый Дьелбеген берегом реки владеет. Жена рожает сына. С семью клыками рыжий тьеерен жеребец, обходя свой табун, стоит на вершине белой тайги» (пересказ Е. Ямаевой) [Алтын-Бизе, 1965: 76]. В сказании «Кан-Таджи» железный тополь называется собственным именем Алтын-Чогор. Богатырь «на шести местах раскидывает алтарь сан и молится: "Алтын-Чогор, мать моя!", — спрашивал, есть ли выход из положения?» [Аносский сборник, 1995: 156, 164]. В сказании «Алтын-Мизе» дается следующее описание этого эпического локуса: «железный тополь темир терек без сучьев, нижний конец его, т. е. корни, в нижнем мире, а верхний конец пророс в верхний третий мир, т. е. в небо» [Там же: 98]. Таким образом, в эпической традиции алтайцев древнейшая архетипическая модель — мировая ось / мировой столб — представлялась в виде железного тополя «без сучьев» / железного столба. Один из вариантов этой модели — железный столб и привязанный к нему олень. В традиционных верованиях алтайцев железным колом (= столбом) Темир Казык или Золотым Колом Алтын Казык называлась Полярная Звезда. В индоиранской мифологии Полярная звезда называлась Гвоздем в середине неба Мех-и мийан Асман [Рак, 1998].
Наскальные рисунки
Помимо указанных фольклорных источников, материалом для исследования служат композиции наскального искусства из Кызыл-Тал, Калбак-Таш, Елангаш и рисунки сопредельной Монголии.
Научное название марала — Cervus elaphus Linn, 1758 [Ешелкин, 1974]. На алтайском языке олени обозначаются терминами марал, сыгын, куран, мыйгак, которыми, как правило, называют благородных оленей — маралов. Благородные олени большей частью становились персонажами наскальных рисунков и оленных камней, являющихся частью скифского наследия Сибири. В предварительном
порядке отметим, что название оленя сыгын на алтайском языке вполне можно сопоставить с названием скифского народа саки. Дикие северные олени Rangifer tarandus valentinae flerov по-алтайски называются: белое дикое животное ак кийик, бело-серое дикое животное ак боро кийик; животное с серой шерстью боро тюктю мал. Дикие северные олени до 1970-х годов еще обитали в бассейне Телецкого озера. В настоящее время их популяция увеличилась. Таким образом, в приведенном выше устном тексте, рассказанном Н. К. Ялатовым, речь идет о северном олене и оленеводстве.
Впервые гипотеза о домашнем оленеводстве древних жителей Горного Алтая была высказана И. И. Ешелкиным, который привел в качестве примера наскальный рисунок с изображением человека, сидящего на олене [Ешелкин, 1974, рис. 30]. Условное изображение человека, сидящего на олене, имеется на скале Чагаан-Салаа в Монголии [Кубарев, Цэвэндорж, 2005: 192, рис. 226]. Изображение оленя, которого можно принять за северного (судя по рогам), зафиксировано на памятнике Калбак-Таш [Кубарев, 2011, рис. 333, 368]. На этом же памятнике есть изображение оленей (без опознания вида), орнаментированных таким образом, что, кажется, на их спину накинуто покрывало [Кубарев, 2011, рис. 285]; нами зафиксирован такой рисунок оленя, отсутствующий в указанной книге В. Д. Кубарева. Нельзя не отметить рисунки «коров» с рогами оленей на памятнике Калбак-Таш [Кубарев, 2011, рис. 743, 429].
Памятник Кызыл-Тал. Фото Е. Е. Ямаевой, 2019 г.
В ходе исследования памятника Кызыл-Тал в Горном Алтае были нами обнаружены изображения оленей с «треугольниками» на спине. На спинах оленя имеются по две треугольные «закрашенные» фигуры. Один «треугольник» идет
от спинной части, другой — от шейной. Оба треугольника «закрепляются» в районе брюха животного. Далее «висят» две полоски. Треугольные полоски на шее и на спине напоминают картину из современного оленеводства, селькупского и тофаларского (рис.).
Однако надо иметь в виду, что в таежной зоне Саян упряжного оленеводства не существовало. Значит ли это, что мы неправильно интерпретируем рисунок? Знание об упряжном или верховом оленеводстве могло появиться только в случае, если вообще существовало оленеводство. Примером может служить интерпретация рисунков из наскального искусства Елангаш. В книге «Петроглифы Монголии» (в табл. 64) помещены рис. 1 и 6, на которых, по мнению исследователя, изображены жилища [Окладников, 1980: 28]. Возле «жилищ» нарисованы фигуры, напоминающие бревна с обрубленными сучками, а также геометрические фигуры в виде косых крестов. Возможно, это оленевязы, например, такие, какие были в древности у тофаларов [Пугачев, ЭР].
Внимательное изучение всех «оленьих» рисунков из Калбак-Таша, представленных в книге В. Д. Кубарева [Кубарев, 2011], обнаружило такую закономерность, как сочетание фигур оленей (маралов) с антропоморфными фигурами, которых условно можно назвать женщинами в длинных юбках. Оговоримся, что речь не идет о лесном оленеводстве, но, скорее, может идти о мировоззрении, связанном с оленями и женщинами. Все рисунки мы сгруппировали по методу функциональной устойчивости, предметного окружения и получили варианты «сочетаний» или ассоциативных связей.
1. Изображения охоты на дикого оленя скрадом, с помощью щитка прямоугольной или квадратной формы (рис. 187, 188, 189, 195, 213, 225, 233, 213, 225, 233, 303), треугольной, конусообразной, округлой формы (рис. 89, 115, 150, 187, 188, 202, 294, 313, 321, 324), с помощью ловушек (рис. 73) или засеки (рис. 156, 285, 335). На одном рисунке мы видим так называемый щиток на плече мужчины (рис. 340), на другом — под щитком ноги человека (рис. 188). Здесь же рядом со щитками изображена антропоморфная фигура, которую мы принимаем как женщину с воздетыми вверх руками (рис. 188). Выделяются рисунки, изображающие охоту гоньбой на лыжах. «Лыжниками» мы условно обозначили антропоморфные фигуры с подогнутыми ногами. Фигура нарисована в позе лыжника, отталкивающегося с помощью лыжной палки (рис. 204, 213). Отметим, что охота на дикого оленя скрадом, с помощью щитка до недавнего времени практиковалась самодийцами. Щитком охотились в лесной зоне [Тихонова, 2005: 497; Тучкова, 2005: 346]. У тофаларов в древности на диких оленей могли охотиться и те охотники, которые имели домашних оленей. «Олень <...> давал огромное преимущество при езде по крутым горам, гольцам, россыпям и моховым болотам <...>. Олень особенно ценен при охоте за дикими оленями, водящимися летом на самых крутых гольцах в Саянах» [Пугачев, ЭР].
2. Совместные изображения антропоморфных фигур (женщин) и диких оленей встречаются на Калбак-Таше чаще всего (рис. 150, 156, 173, 288, 303, 315, 322). Причем можно заметить, что на всех рисунках есть нечто особенное, отличное от других в том, что касается оленей или женщин. На одном рисунке женщина с воздетыми руками изображена рядом с олененком и оленем, в подмышках у нее некие шарообразные отростки. На рис. 315 на шее оленухи видим пять вертикальных полос начиная с головы до лопаток. Женщина нарисована сзади, это создает видимость того, что она подгоняет оленуху. На рис. 288 женщина находится рядом с оленухой, в животе которой изображен
олененок, то есть беременной самкой. Женщина стоит так близко к ней, что одной рукой касается ее шеи. На рис. 150 женщина также нарисована слитно с оленухой: она «сидит» на ее спине. Еще на двух рисунках женщина рядом с оленухами (три оленухи на рис. 156), на которых имеется три круга (на теле и вдоль тела) на одной линии, которые можно принять за изображения созвездия Орион (рис. 156, 173). На всех рисунках женщины изображены с воздетыми вверх руками и рядом с оленями, только на одном наблюдается совершенно идиллическая картина: женщина нарисована без рук (словно с опущенными руками), к ней мордочками тянутся олень/оленуха с детенышем с одной стороны и маленькое животное, типа козленка, с другой стороны. Стереотипный рисунок имеется на памятнике Зеленое озеро в Усть-Коксинском районе. По мнению Е. П. Маточкина, рядом с женщинами-прародительницами изображена рожающая женщина и олень [Маточкин, 2010: 77].
Таким образом, из разнообразия вариантов выделены всего две группы. Первая группа рисунков изображает сцену охоты на оленя. Очевидно, хозяйство, ориентированное на таежную охоту на оленя и рыболовство с долей земледелия, существовавшее в Горном Алтае в конце неолита и в бронзу, явилось основой охотничьих сюжетов. Вторая группа рисунков — олени и женщины. Хозяйство, ориентированное на собирательство и охоту, определяло мировоззрение и культовую практику аборигенного населения. Эта группа рисунков могла быть первой на святилище Калбак-Таш. В Горном Алтае пока не найдены изображения людей с оленьими рогами на головном уборе. Такие рисунки, посвященные прародительнице-оленухе (женщине-оленухе), были обнаружены на памятнике Чулуут в Монголии [Новгородова, 1982: 61, 63]. Изучению женщин-прародительниц уделили внимание М. А. Дэвлет и Е. П. Маточкин [Дэвлет, Дэвлет, 2005; Маточкин, 2010]. Типовые рисунки, изображающие женщин с оленем/оленухой, могут быть интерпретированы с точки зрения культовой практики самодийцев. Энцы, например, считали, что прародительница или первая шаманка была женщиной-оленухой [Лопуленко, 2005: 614; Тихонова, 2005: 539]. Н. В. Лобанова, исследовав антропоморфные образы в наскальном искусстве Кольского полуострова, отметила связь антропоморфов с животными, природой, космосом [Лобанова, 2013: 14]. А. В. Бубенцова также упоминает, что в сценах ритуала участвуют животные [Бубенцова, 2013]. Типологические исследования сюжетов и персонажей петроглифов Канозера обнаруживают устойчивые связи между элементами композиции, что обусловлено общей мировоззренческой основой древних обитателей Севера [Колпаков, Шумкин, 2012].
Формирование этих образов в наскальном искусстве М. А. Дэвлет и Е. П. Маточкин ограничили эпохой бронзы — временем зарождения культа матери-прародительницы [Дэвлет, Дэвлет, 2005: 141; Маточкин, 2006]. Э. А. Новгородова предлагает чуть более раннюю датировку указанных рисунков (неолит — начало энеолита) [Новгородова, 1982: 63, 64]. Утонченный художественный стиль изображения оленей, лосей с удлиненными туловищами и мордочкой, с маленькой головкой и тонкими ногами утверждается в наскальном искусстве и бытовых рисунках в конце неолита и начале бронзы.
Заключение
Рассмотренные материалы свидетельствуют о культе оленя у древнего населения Саяно-Алтая, который оформился еще в эпоху бронзы и имел автохтонное происхождение. Если и было домашнее оленеводство, то им,
вероятно, занималась лишь какая-то группа населения. Нет сомнения в том, что культ оленя имел большое значение в жизни людей того времени. Святилище Калбак-Таш вначале сформировалось как святилище женщин-прародительниц, связанных с оленями. При исследовании данной темы мы также имели в виду, что одновременно с культом оленя в Горном Алтае существовал и культ быка, наивысший расцвет которого приходится на середину II тыс. до н. э. Считается, что почитание быка появилось примерно в III тыс. до н. э. Если культ быка был почти официальным, то почитание оленя и его культ, скорее всего, занимали сосуществующее положение. Позже, в конце эпохи бронзы — начале железа, бык все же уступил место скифскому маралу.
Если обратимся к историко-культурной ретроспективе, то необходимо вспомнить, что в мифах селькупов в качестве прежних предков фигурирует народ туба, живший некогда на юге. Судя по этнографическим материалам, предки тубаларов, зафиксированные в китайских источниках как дубо, предпочитали охоту на лыжах. Рисунки на Калбак-Таше и на ряде других памятников Горного Алтая свидетельствуют о том, что в эпоху бронзы аборигены края обладали различными приемами охоты на оленей, которые сегодня сохранились только у северных оленеводов, а также у тубаларов Горного Алтая. Следует принять во внимание и мнение В. И. Молодина, согласно которому прародина самодийцев могла быть расположена «в регионе между Средней Обью и Енисеем, ориентировочно — вокруг треугольника «Надым — Томск — Красноярск — Енисейск» [Молодин, 2005: 41]. На известном отдалении они находились от иранцев (а также более древних индоевропейцев), так что контакты с ними могли быть слабыми или опосредованными [Там же]. Такое влияние имело место еще в эпоху развитой бронзы через угров и ирано-самодийцев. В качестве наиболее древнего, автотохтонного населения часть протосамодийцев повлияла на формирование генотипа алтайцев наряду с пазырыкцами Горного Алтая. Что касается искусства, то в более отдаленные времена зафиксированы некоторые сходства в наскальном искусстве Сибири и европейской части Севера [Бубенцова, 2012].
В наступившую эпоху раннего железа, с распространением культуры пазырыкцев — скотоводов и воинов, образ марала как наиболее почитаемого и одновременно жертвенного животного приобретает новые канонические черты — черты скифо-сибирского звериного стиля. Согласно сохранившемуся в алтайском эпосе материалу, основу древнего ритуала жертвоприношения составляли столб, жертвенный марал, пища, преподносимая верховному божеству, и совместная трапеза участников. Столб был представлен в виде железного тополя «без сучьев». Моделирующая роль железного столба/тополя (в индоиранской мифологии Железного Кола — Полярной Звезды) свидетельствует о том, что эпический материал также должен был «соответствовать» канонам скифо-сибирского стиля.
Было ли оленеводство у народа, который оставил свои ритуальные рисунки на Калбак-Таше, и тем более у пазырыкцев — вопрос еще открытый. Тем не менее косвенные, малочисленные сведения устной истории и сохранившиеся с древности наскальные рисунки свидетельствуют в пользу теории существования таежного оленеводства у народа, населявшего Горный Алтай до распространения пазырыкской культуры.
Список сокращений
ПМА — полевые материалы автора
Список источников
Алтын-Бизе. Алтайское героическое сказание / Исп. Н. Т. Черноева. Горно-Алтайск: Алтайское кн. изд-во, 1965. 128 с.
Аносский сборник / сост. Н. Я. Никифоров. Горно-Алтайск: Ак-Чечек, 1995. 264 с.
Славный род Чунжековых из рода мундус / сост. Э. А. Белекова, Н. С. Махалина. Горно-Алтайск: Горно-Алтайская типография, 2014. 224 с.
Ялатов Н. К. Рассказ о предках, занимавшихся оленеводством в древности. В древности животное с серой шерстью Озогыда боро тюктю мал: ПМА / [записала Е. Е. Ямаева в 2000 году]; Н. К. Ялатов (1927-2002), урочище Коркобы Шебалинского района, род кара-майман.
Список литературы
Бубенцова А. В. Петроглифическое культурное наследие Северо-Запада России: Семантика петроглифов Канозера // Общество. Среда. Развитие (Terra Humana). 2013. № 4 (29). С. 169-173.
Бубенцова А. В. Сравнительный анализ наскальных рисунков долины р. Ангары (эпохи неолита) и петроглифического комплекса Канозера // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. 2012. № 149. С. 163-170.
Вайнштейн С. И. Проблема происхождения оленеводства в Евразии. II. Роль саянского очага в распространении оленеводства в Евразии // Сов. этнография. 1975. № 5. С. 37-52.
Дыренкова Н. П. Тюрки Саяно-Алтая. Статьи и этнографические материалы. СПб.: МАЭ РАН, 2012. 408 с. (Кунсткамера — Архив». Т. VI).
Дэвлет Е. Г., Дэвлет М. А. Мифы в камне. Мир наскального искусства России. М.: Алетейя, 2005. 470 с.
Ешелкин И. И. О наскальных изображениях некоторых животных в горах Юго-Восточного Алтая // Ученые записки Горно-Алтайского научно-исследовательского института истории, языка и литературы, 1974. Вып. 11. С. 63-77.
Колпаков Е. М., Шумкин В. Я. Петроглифы Канозера. СПб.: Искусство России, 2012. 424 с.
Кубарев В. Д. Петроглифы Калбак-Таш I. Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2011. 443 с.
Кубарев В. Д., Цэвээндорж Д., Якобсон Э. Петроглифы Цагаан-Салаа и Бага-Ойгура (Монгольский Алтай). Новосибирск; Улан-Батор; Юджин: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2005. 639 с.
Лобанова Н. В. Антропоморфные образы в наскальном искусстве Северной Фенноскандии // Труды Карельского научного центра РАН. 2013. № 4. С. 3-15.
Лопуленко Н. А. Нганасаны // Народы Западной Сибири. М.: Наука, 2005. С. 557-619.
Маточкин Е. П. Петроглифы Зеленого озера памятник эпохи бронзы Горного Алтая // Археология, этнография и антропология Евразии, 2006. № 2. С. 104-114.
Маточкин Е. П. Святилище «Зеленое озеро»: Сакральные изображения и объекты // Алтай сакральный. Культовые и археоастрономические смыслы древних святилищ. Барнаул: Артика, 2010. С. 71-79.
Молодин В. И. От древних культур к современным народам // Народы Западной Сибири / отв. ред. И. Н. Гемуев, В. И. Молодин, З. П. Соколова. М.: Наука, 2005. С. 18-56.
Новгородова Э. А. В стране петроглифов и эдельвейсов. М.: Знание, 1982. 80 с.
Окладников А. П. Петроглифы Монголии. Л.: Наука, 1981. 228 с. Полосьмак Н. В., Баркова Л. Л. Костюм и текстиль пазырыкцев Алтая (IV-III вв. до н.э.). Новосибирск: ИНФОЛИО, 2005. 229 с.
Полосьмак Н. В. Всадники Укока. Новосибирск: Инфолио-Пресс, 2001.
336 с.
Пугачев М. И. Тофалария. Оленеводство. Питание оленевода. URL: http://www.tofalaria.ru/history-olenevodstvo_4.htm (дата обращения: 03.02.2020).
Рак И. В. Мифы древнего и раннесредневекового Ирана. СПб.; М., 1999.
560 с.
Рассадин И. В. Особенности оленеводства у народов саянской горной страны в прошлом и настоящем // Вестник Новосибирского гос. университета. Серия: История, филология. 2018. Т. 17, № 3. С. 136-141.
Тихонова М. В. Энцы // Народы Западной Сибири. М.: Наука, 2005. С. 493-501.
Тишкин А. А., Дашковский П. К. Социальная структура и система мировоззрения населения Алтая скифской эпохи. Барнуал: Изд-во Алтайского гос. ун-та, 2003. 430 с.
Тучкова Н. А. Селькупы. Материальная культура // Народы Западной Сибири. М.: Наука, 2005. С. 329-346.
Шнирельман В. А. Происхождение скотоводства (культурно-историческая проблема). М.: Наука, 1980. 334 с.
Сведения об авторе
Ямаева Елизавета Еркиновна
доктор исторических наук Горно-Алтайский государственный университет
Elizaveta E. Yamaeva
Doctor of Historical Sciences, Gorno-Altai State University
DOI: 10.37614/2307-5252.2020.1.18.006 УДК 903.27
В. А. Лихачёв
НОВЫЕ НАХОДКИ СКОПЛЕНИЙ ПЕТРОГЛИФОВ НА КАНОЗЕРЕ (ПЕРИОД 2017-2019)
Аннотация
За период 2017-2019 годов на скалах Канозера было выявлено пять новых групп петроглифов и значительное количество неизвестных ранее изображений в уже задокументированных скоплениях петроглифов. Обнаружению петроглифов
