CC BY
70
Copyright © 2016 by the Kalmyk Institute for Humanities of the Russian Academy of Sciences
Published in the Russian Federation
Bulletin of the Kalmyk Institute for Humanities
of the Russian Academy of Sciences
Has been issued since 2008
ISSN: 2075-7794; E-ISSN: 2410-7670
Vol. 24, Is. 2, pp. 154-159, 2016
DOI 10.22162/2075-7794-2016-24-2-154-159
Journal homepage: http://kigiran.com/pubs/vestnik
UDC 398
The Spider in the Folklore Traditions of the Kalmyks
Tamara G. Basangova1
1 Ph. D. of Philology (Doctor of Philological Sciences), Leading Research Associate, Department of Folklore, Kalmyk Institute for Humanities of the RAS (Elista, Russian Federation). E-mail: [email protected]
Abstract. The multi-genre Kalmyk folklore has incorporated a complex system of symbols that reflect the national distinctness and peculiarities of Kalmyk culture. In the present article, the author studies the image of the spider that has several denominations in the Kalmyk vocabulary: araaljin — the cross spider that lives in a house and the web it weaves is called araljna goelm — "spider's web". The spider acts as a cultural hero: by virtue of it or imitating its actions people learn the art of weaving which is often viewed as the very first handicraft caused by the need for creation. The spider's second name that arises in spells is uncle Mandzhi which implies people's reverence for the spider. The image of the spider occurs in Kalmyk folklore texts (in spells, superstious beliefs, seventy two fables), in the pictorial system of Mongolian fairy tales and epic poems. The image of the spider is also reflected in the artworks of the Kalmyks. For example, the Kalmyk silver jewellery is distinguished by an abstract ornament which is different from others. It is called araljnamoer zeg (spider footprints). Studies of the animal kingdom in Kalmyk folklore shall contribute to investigating the zoological code in the multi-genre Kalmyk folklore.
Keywords: Kalmyk folklore, spider, spell, ritual, supersticious beliefs.
РОЬКЬОШБТГСБ
Роль животного мира в мировоззрении и сакральных сторонах жизнедеятельности народов многогранна. Это и тотемизм (у народов за пределами Евразии), промысловый культ (у народов Евразии и других регионов), магия и связанные с ней обряды, предписывающие разным представителям фауны сверхъестественные силы, дуальную функциональность и особую связь с человеком. Изучение животного мира в калмыцком фольклоре позволит изучить так называемый зоологический код калмыцкой культуры.
Многожанровый калмыцкий фольклор вобрал в себя сложную систему символов, отражающих национальное своеобразие и специфику культуры калмыков. В текстах фольклора, в его изобразительной системе животные, птицы, насекомые разных видов являются классификаторами зон космоса, сторон света, окружающего мира. Одним из интересных многофункциональных образов в калмыцкой культуре является образ паука, который встречается в заговорах и приметах калмыков.
Общее название насекомых в калмыцком языке — хорха 'червяк, червь' [Калмыцко-русский словарь 1977: 600]. Это слово встречается в составе различных терминов и выражений: нооста хорха 'волосатый червь', улан хорха 'дождевой червяк', хорха арслнг 'рубль мелочью', хорха боорцг 'мелкие круглые изделия из теста', которые символизируют плодородие [Борджанова 2007: 234]. Выражение улан хорха в метафорическом употреблении еще имеет значение 'очень жадный человек' [Куканова, Омакаева 2011: 46].
В калмыцком языке есть интересное выражение хорха шивя (шевя — в других случаях). Второй компонет названия — шивя, — по нашему мнению, возникло в результате табуации имени Манщ (Манджи). Само слово Манщ фигурирует в тексте известного заговора — это обозначение тарантула черного цвета, отличающегося своей ядовитостью. От табуированного имени Шев произошли калмыцкие фамилия Шевенов, Шивидов, Шивдяев и др. [Борджанова 2007: 78].
В калмыцких легендах паук у разных этнических групп калмыков имеет разные наименования. Дербеты, увидев его, двукратно испуганно восклицают: «Манщ Авh, Манщ Авк» ('Дядюшка Манджи, дядюшка Манджи'). В заговорах калмыков, как уже говорилось выше, упоминается еще один
паук черного цвета — это тарантул, которого торгуты Калмыкии называют уменьшительно-ласкательным словом манщука. Эмоциональное восклицание при встрече с пауком функционирует как заговор. Судя по всему, использование имени Манщ (Манджи) — мотивированная замена слова аралщн 'паук'. Испуг при встрече с этим насекомым усугублялся из-за того, что тарантул черного цвета весьма опасен, его укус является очень болезненным, хотя и не смертельным. Окраска паука также увеличивала испуг. Черный цвет — один из основных элементов цветовой символики, выступающий в оппозиции белое-черное.
Черный цвет ассоциировался с подземным миром (хар там), черными мыслями (хар саната), т. е. с плохим: хар керг 'злодеяние, преступление', хар хов 'злая сплетня'. Таким образом, черный цвет в представлении калмыков связан с потусторонними силами и демоническим началом.
В трудах А. А. Бурыкина ипостась паука у тунгусо-маньчжурских народов — это паук-прародитель. Одно из названий паука связывается со словом «бабушка» [Бурыкин 1985: 37]. Калмыки также состоят с пауком «в родственных отношениях», судя по тексту заговора, он для них дядюшка. У манси, как и у некоторых групп хантов, жизнь в Нижнем мире движется в обратном направлении, человек в мире мертвых становится все моложе, затем от него остается только душа урт, которая превращается у женщин в паука, а у мужчин — в жука [Бурыкин 2007].
Можно сказать, что в калмыцкой заговорной традиции также упомянут древний образ прародителя, который называется авН «дядюшка» (АвН 'дядя по отцовской линии') [Калмыцко-русский словарь 1977: 21].
Еще одно название паука (скорее всего, это паук-крестовик, живущий в жилице) — аралщн. Паутина, которую он плетет, называется аралщна гвлм (букв. 'паучья сеть'). Существует много примет относительно паука-крестовика: если паук спустится вниз — это предвещает приход гостя. По окрасу паука можно было определить облик будущего гостя: если паук желтоватого цвета, то придет светлолицый гость, если темного или черного — смуглолицый. Если паутина длинная — человек издалека [ПМА 2016]. На спускающегося на нити паука также распространялись некоторые запреты: его нельзя убивать, тем более обрывать паутину, на
Биььетм ор тне К1Н ор тне ЯЛ8, 2016, Уо1. 24, 18. 2
которой он спускается в мир людей. В данном случае паук своими действиями связывает три мира. Как известно, пространство в фольклоре калмыков трехмерно, мир делится на Верхний мир (Деед орн), Средний мир (Делкэ), Нижний мир (Дорд орн).
У других монгольских народов бытовало совсем иное обозначение паука. Есть монгольская пословица: Аалз харвал алж бай, агримба харвал мергещ бай 'Увидишь паука — убей его, а встретишь ламу-заклинателя — молись ему'. Текст пословицы явно противоречит буддийским представлениям монголов, по которым нельзя убивать живое существо. Монголы считали пауков самыми безжалостными существами на свете, поскольку те, по наблюдениям, поедали даже свою мать [Баярсайхан 2002: 55].
Плетение паутины сансрг — основное предназначение паука. Паутина на калмыцком языке обозначается, как уже говорилось выше, словом гвлм, второе значение этого слова 'рыболовная сеть' [Калмыцко-русский словарь 1977: 146]. Если рыболовная сеть плелась калмыками по образу и подобию паутины, то паук является символом ткачества и выступает как культурный герой.
Пауки обоих видов не встречаются в сказочном фольклоре, но в 72 небылицах, где действующими персонажами также являются животные и насекомые (блохи, мухи), упоминается сеть из паучьей паутины, которой ловят рыбу [Хальмг поэзин ан-толог 1960: 81].
Второе название паутины возникло от слова санср 'материя, космос, Вселенная', что говорит о том, что паук — символ связи между мирами. По некоторым мифологически представлениям, сеть паука, которую он беспрестанно прядет, держит мир и не дает ему распасться.
В монголо-ойратском героическом эпо-
се описано множество обрядовых действ. Одним из них является обряд очищения, который производится богатырями на макушке можжевелистого сокровенного Хангая. Для обряда очищения, согласно ритуалу, возводятся 13 воскурений, через них проходят пауки, в которых воплотились души мифических, враждебных богатырям существ — мангасов. Пройдя через нектар-ный дождь, пауки превратились в красавиц, будущих невест богатыря [Монголо-ойратский... 1923: 199]. Связь паука с женской ипостасью отмечена у манси [Бурыкин 2007].
Богатыри калмыцкого героического эпоса «Джангар» одарены 99 способностями. Так, отправляя в путь богатыря Санала, мудрец Алтан Чееджи говорит о нем: «Ты, как Савр, боевит, вооружен секирой, Ты, как Хонгор, обладаешь мужеством, как Мингиян, — красив, в тебе воплощены девяносто девять способностей». В тексте эпоса у богатыря 99 достоинств, в том числе умение перевоплощаться. Богатырь для достижения своих целей превращается в плешивого (тарха) мальчика, затем в паука, а девушку арагни превращает в платок [Кичиков 1979: 41]. Таким образом, одна из ипостасей богатыря — это паук. В таком виде он должен проникнуть в стан богатыря по паучьему следу (аралщна мер) или преследовать врагов. Словосочетание аралщна мер 'путь паука' встречается в описании пути героя, а также обряда перекочевки, которое В. Т. Сарангов относит к «типическим» местам в фольклоре монгольских народов [Сарангов 2004: 323]. Также путь героя подробно исследован Э. Б. Оваловым [Овалов 2000: 75].
В одном из типических мест упоминается путь паука:
Арвн щил болсн аралщна
мер мердэд,
Херн щил болсн хорхан мер мердэд ирв.
По следу паука десятилетней давности стал преследовать, По следу жука двадцатилетней давности стал преследовать
[Джангар 1960: 123].
Подобный образ пути характерен для бурятского фольклора, он отмечен в ули-гере <^хэр Боксо хаан». В данном тексте
уже он обозначен как хорхой, а его путь как хорхой мер.
РОЬКЬОШБТГСБ
Хорин жил эhээнааша Хорхойн мврввр мвршвлнв, Арбан жилэ hээнааша Абаахайн мврввр мвшхвнв; Кругом бYтyYлжи узэнэ.
В сказке, записанной в бурятском сомо-не Моголии, находят место некоторые слова из лексики монгольского языка, характерные для говора местного населения. В поэтике сказки в описании персонажей присутствуют сравнительные обороты, в которых упоминаются насекомые, например: «Съев [кусочек] масла величиной с паука, съев [кусочек] масла величиной с червяка» [Электронная библиотека]. Образ паука отражен в художественном творчестве, в частности в ювелирном искусстве. Для серебряных украшений калмыков характерен абстрактный орнамент, который называется аралщна мвр зег ('паучий след'), иногда его называли ончта 'особенный'. Линии в этом орнаменте располагались хаотично, при изготовлении пряжки в мужском поясе они налагались на серебро. Как известно, серебряные украшения в национальной одежде у калмыков имели охранительный, очищающий характер, орнамент усиливал эти функции [Калмыцкий... 1980: 25], поэтому появление его на детялях одежды у калмыков не случайно.
Таким образом, образ паука в калмыцком фольклоре и фольклоре других монгольских народов прошел значительную эволюцию. Он не известен как его персонаж, но встречается в поэтике эпоса, сказки. В заговорной традиции калмыков заговор паука проходит эволюцию от эмоционального выкрика до заговора. Можно предположить,что некогда у калмыков бытовал ряд фольклорных образцов, где главным героем был паук в разных его обозначениях. Поиски подобных текстов может быть продолжены и в современных условиях, в современной фольклорной традиции монгольских народов.
Источники
ПМА — Полевые материалы автора.
Литература
Баярсайхан Е. Этнокультурная лексика современного монгольского языка. М.: Ин-т языкознания РАН, 2002. 210 с.
В течение двадцати лет
По следу червяка выслеживает,
В течение десяти лет
По следу паука выслеживает,
Все кругом высматривает.
[Бурчина 2011:227-233 ].
Борджанова Т. Г. Обрядовая поэзия калмыков. Элиста: Калм. кн. изд-во, 2007. 590 с.
Бурыкин А. А. Вера в духов. СПб.: Азбука, 2007. 320 с.
Бурыкин А. А. К реконструкции мифологических представлений о пауке-прародителе у тунгусо-маньчжуров и других народов Северо-Востока Азии по лингвистическим, фольклорным и этнографическим данным // Формирование культурных традиций тунгусо-маньчжурских народов. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 1985. С. 37-51.
Бурчина Д. А. Фразеологизмы в улигерах бурят // Вестник Бурятского государственного университета. 2011. № 10. С. 227-233.
Калмыцкий народный орнамент / сост. Д. Б. Дорджиева, коммент. Г. С. Васькина. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1980. 240 с.
Калмыцко-русский словарь. М.: Русский язык, 1977. 768 с.
Кичиков А. Ш. Слово о словах (на калм.яз.). Элиста: Хальмг дегтр hарhач, 1979. 170 с.
КукановаВ. В., ОмакаеваЭ. У. Фразеологические и онимические единицы с компонентом-цветообозначением улан в калмыцком языке в свете лингвокогнитивного подхода // Научная мысль Кавказа. 2011. № 1 (65). Ч. 2. С. 44-49.
Монголо-ойратский героический эпос. СПб.; М.: Гос. изд-во, 1923. 300 с.
Овалов Э. Б. Типология мотивов и сюжетов в эпосе монгольских народов: опыт сравнительно-типологического исследования / Южный научный центр РАН, Калмыцкий институт гуманитарных исследований РАН. Элиста: АПП «Джангар», 2004. 184 с.
Сарангов В. Т. Типические места как этнопоэти-ческие константы калмыцких богатырских сказок на фоне ойратской эпической традиции // Этнопоэтика и традиция7 (к 70-летию В. М. Гацака). М.: Наука, 2004. С. 317-326.
Хальмг поэзин антолог. Элиста: Хальмг дегтр hарhач, 1960. 250 с.
Электронная библиотека [электронный ресурс] // иИЬ: http://e-libra.ru/read/197205-buryatskie-volshebnye-skazki.html (дата обращения: 16.04.2016).
Bulletin of the KIH of the RAS, 2016, Vol. 24, Is. 2
Sources
PMA — Polevye materialy avtora [Author's field studies] (In Russian).
References
Bajarsajhan E. Jetnokul'turnaja leksika sovre-mennogo mongol'skogo jazyka [Ethno-cultural lexis of modern Mongolian]. Moscow, Institut jazykoznanija RAN Publ., 2002, 210 p. (In Russian).
Bordzhanova T. G. Obrjadovaja pojezija kalmykov [Ritual poetry of the Kalmyks]. Elista, Kalmyk Book Publ., 2007, 590 p. (In Russian).
Burykin A. A. Vera v duhov [The Belief in spirits]. Saint-Petersburg, 2007, 240 p. (In Russian).
Burykin A. A. K rekonstrukcii mifologicheskih predstavlenij o pauke-praroditele u tungusoman 'chzhurov i drugih narodov Severo-Vostoka Azii po lingvisticheskim, fol 'klornym i jetnograficheskim dannym [To the issue of the reconstruction of mythological ideas about the spider-ancestor from the Tungus-Manchus and other peoples in northeast Asia according to linguistic, folklore and ethnographic data]. Formirovanie kul 'turnyh tradicij tungusoman 'chzhurskih narodov (The formation of cultural traditions of the Manchu-Tungusic peoples). Novosibirsk, Izd-vo SO RAN, 1985, pp. 37-51 (In Russian).
Burchina D. A. Frazeologizmy v uligerah burjat [Phraseological units in Buryat uligery]. Vestnik Burjatskogo gosudarstvennogo universiteta (Bulletin of Buryat State University). 2011, no. 10, pp. 227-233 (In Russian).
Kalmyckij narodnyj ornament [Kalmyk folk ornament]. Compiled by D. B. Dordzhieva, comm. by G. S. Vas'kina, Elista, Kalmyk Book Publ., 1980, 240 p. (In Russian).
Kalmycko-russkij slovar' [Kalmyk-Russian dictionary], Moscow, Russkij jazyk Publ., 1977, 768 p. (In Russian and in Kalmyk).
Khal 'mg pojezin antolog [The Anthology of Kalmyk poetry]. Elista, Hal'mg degtr harhach Publ., 1960, 250 p. (In Kalmyk).
Kichikov A. Sh. Slovo o slovah [A word about words]. Elista, Hal'mg degtr harhach Publ., 1979,170 p. (In Kalmyk).
Kukanova V. V., Omakaeva E. U. Frazeologicheskie i onimicheskie edinicy s komponentom-cvetooboznacheniem ulan v kalmyckom jazyke v svete lingvokognitivnogo podhoda [Phraseological and onomastic units containing the color-forming component "ulan" in the Kalmyk language in the context of linguistic-cognitive approach]. Nauchnaja mysl'Kavkaza (Scientific Thought of the Caucasus). 2011, no. 1 (65), part 2, pp. 44-49 (In Russian).
Mongolo-ojratskij geroicheskij jepos [Mongolian and Oirat heroic epos]. Saint-Petersburg, Moscow, Gos. izd-vo, 1923, 300 p. (In Russian).
Ovalov E. B. Tipologija jepicheskih motivov [The Typology of epic motives]. Elista, APP "Dzhangar" Publ., 2000, 170 p. (In Russian).
Sarangov V. T. Tipicheskie mesta kak jetno-pojeticheskie konstanty kalmyckih bogatyrskih skazok na fone ojratskoj jepicheskoj tradicii [Typical places as ethno-political constants of the Kalmyk heroic tales in the Oirat epic tradition]. Jetnopojetika i tradicii. K 70-letiju chlen-korr. RAN V. M. Gatsak (Ethnopoetics and traditions. To the 70th anniversary of corresponding member of the RAS V. M. Gatsak). Moscow, Nauka Publ., 2004, pp. 317-326 (In Russian).
Jelektronnaja biblioteka [Digital library]. Available at: http://e-libra.ru/read/197205-buryatskie-volshebnye-skazki.html (acc: 16 April 2016) (In Russian).
FOLKLORISTICS
УДК 398
ПАУК В ФОЛЬКЛОРНОЙ ТРАДИЦИИ КАЛМЫКОВ
Тамара Горяевна Басангова1
1 доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник, отдел фольклора, Калмыцкий институт гуманитарных исследований Российской академии наук (Элиста, Российская Федерация).
E-mail: [email protected]
Аннотация. Калмыцкий фольклор вобрал в себя сложную систему символов, отражающих национальное своеобразие и специфику культуры калмыков. В данной статье автор исследует образ паука, который в калмыцкой лексике имеет много наименований, одно из которых аралщн — это паук-крестовик, живущий в жилище, паутина, которую он плетет, называется аралщна гвлм 'паучья сеть'. Паук выступает как культурный герой, благодаря пауку или подражая ему, люди учатся искусству ткачества, которое часто рассматривается как самое первое ремесло, родившееся из необходимости сотворения. Второе название паука, встречающееся в заговоре, — это дядюшка Манджи, оно отражает почтительное отношение людей к пауку. Образ паука встречается в текстах калмыцкого фольклора (в заговорах, приметах, в 72 небылицах), в изобразительной системе сказки и эпоса монгольских народов. Образ паука отражен и в художественном творчестве калмыков. Так, для серебряных украшений калмыков характерен абстрактный орнамент, отличающийся от других. Он носит название аралщна мер зег (паучий след). Изучение животного мира в калмыцком фольклоре позволит изучить «зоологический код» в калмыцком многожанровом фольклоре.
Ключевые слова: калмыцкий фольклор, паук, заговор, ритуал, приметы.
