CC BY
0Никольская А.В.
Доцент кафедры психологии, Российский Государственный Университет имени А.Н. Косыгина, Москва.
Белановская И.С.
Студент. Российский университет дружбы народов имени Патриса Лу-мумбы.
Патриотический раскол общества в результате Крымской войны 1853-1856 гг.*
Аннотация. В статье утверждается, что начало реформ Александра II было закономерным ответом России на поражение в Крымской войне. Традиционные ценности Николая I (православие, самодержавие патриотизм) способствовали сохранению стабильности, но препятствовали развитию страны. Показано, что население страны раскололось на несколько лагерей в зависимости от отношения к войне. И если для крестьянских масс защита веры, по сути, и являлась проявлением патриотизма, то среди образованной части общества кто-то поддерживал священную миссию России, проявляя имперско-государственнический патриотизм, кто-то беспокоился о внутреннем положении страны, демонстрируя патриотизм социально-гуманистический. Кто-то, наконец, желал стране поражения, считая, что победа увековечит николаевский режим.
Ключевые слова: имперский и социальный патриотизм, традиционные и мо-дернизационные ценности, реформы.
Nikolskaya A.V.
Associate Professor, Department of Psychology, Russian State University named after A.N. Kosygina.
Belanovskaya I.S.
Student. Peoples' Friendship University of Russia.
Patriotic split in society as a result of the Crimean War of 1853-1856
Abstract. The article argues that the beginning of the reforms of Alexander II was a
*
© Никольская А.В., Белановская И.С., 2024.
natural response of Russia to defeat in the Crimean War. The traditional values of Nicholas I (Orthodoxy, autocracy, patriotism) contributed to the preservation of stability, but hindered the development of the country. It is shown that the country's population was split into several camps depending on their attitude towards the war. And if for the peasant masses the defense of faith, in fact, was a manifestation of patriotism, then among the educated part of society someone supported the sacred mission of Russia, showing imperial-statist patriotism, someone was worried about the internal situation of the country, demonstrating social-humanistic patriotism. Someone finally wished defeat for the country, believing that victory would perpetuate the Nicholas regime.
Key words: imperial and social patriotism, traditional and modernization values, reforms.
В правление Александра II Россия отходит от консервативного курса стабильности, а затем возвращается к полицейскому режиму, подобно волне, накатывающей на берег и откатывающей обратно. Ранее подобные изменения государственной политики - реформы-контрреформы мы наблюдали в либеральное правление Александра I, сменившееся реакционным государственническим режимом Николая I. Государство искало и не могло найти верный баланс между порядком и свободой.
При выраженном сходстве реформаторских течений начала и конца 19 века между ними есть и различия. Реформы Александра Первого не привели к желаемым результатам, поскольку в стране не было потребности в коренной перестройке привычного жизненного уклада [7]. Но в 1855 году ситуация была иной.
Унизительное завершение Крымской войны изменило международный статус России. Страна лишилась права иметь военный флот в Черном море, а также потеряла часть своих территорий [9] (чего не происходило с 1711 года, со времен Прутского мира). «Сии уступки неважны в сравнении с тягостями продолжительной войны и с выгодами, которые обещает успокоение Державы, от Бога нам врученной», - пытался объяснить высочайший манифест [6].
Она прекратила претендовать на европейское лидерство и перестала быть европейским жандармом. Военные расходы привели к тяжелому финансовому кризису. Кроме того, выяснилось, что Россия сильно отстает от европейских стран, что ударило по национальному самолюбию. Военные расходы были огромны и разорили государство [3]. Но осознание, что Россия серьезно отстает от Европы было наиболее тягостным. Николаевская стабильность оказалась фасадом. Даже консерваторы понимали, что нужно что-то менять.
Между тем, надо отметить, что эта война вызвала и значительный патриотический подъем. Так, в манифесте Николая об объявлении войны го-
ворилось, что: «Россия вызвана на брань: ей остается, - возложив упование на Бога, - прибегнуть к силе оружия, дабы понудить Порту к соблюдению трактатов и к удовлетворению за те оскорбления, коими отвечала она на самые умеренные НАШИ требования и на законную заботливость НАШУ о защите на Востоке православной веры, исповедуемой и народом России. Мы твердо убеждены, что наши верноподданные соединят с нами теплые мольбы к Всевышнему, да благословит Десница Его оружие, поднятое нами за святое и правое дело, находившее всегда ревностных поборников в наших благочестивых предках» [12].
Николай опирался на предложенные им традиционные ценности: православие, самодержавие, народность. Эти ценности отражали образ общества, который хотел видеть Николай. По сути, этот набор ценностей выглядит как иерархичность власти и общества, коллективизм, отказ от личных интересов в пользу авторитетов или идей. Готовность жертвовать своими интересами во имя идеи воспринимается как проявление истинной духовности. А подобные люди связаны духовными скрепами.
Исследования показывают, что общества, основанные на таких принципах, оказываются неэффективными в своем развитии. А развитие технологий тесно связано с демократической организацией социальной жизни, в то время как стремление к развитию духовных скреп противоречит технологическому развитию [18].
Обращает на себя внимание призыв защищать православную веру, которая по-прежнему остается одной из главнейших ценностей населения. Вера, являясь мировоззренческой основой подавляющего большинства населения России, могла являться одним из мотивов взяться за оружие, поскольку война не являлась народно-освободительной. Во-вторых, в манифесте говорится о божьем благословении оружия, поднятого для защиты православных идеалов, что являлось нравственным оправданием вооруженного насилия в сознании населения.
Поэтому основная масса православного населения, особенно крестьяне, восприняли войну за защиту веры с пониманием, что выражалось в пожертвованиях на нужды армии, в добровольческих движениях. Между тем помещичья среда уделяла значительно меньшее внимание войне, больше беспокоясь о проблемах внутренних [10, 11, 16]. Особое внимание было приковано к обороне Севастополя. Возникло понимание опасности для Отечества, что вызвало прилив патриотизма. После Инкермановского сражения стали поступать слухи о тяжелом положении раненых. Официально распространение такой информации было запрещено, она передавалась устно. Простой народ начал отправлять в Севастополь посылки с теплой одеждой, рубашками, иконами. Высший свет поддержал инициативу изначально в лице великой княгини Елены Павловны, создавшей на свои
деньги общину сестер милосердия. Народные ополчения также являют собой пример мобилизации общества. Из различных губерний Центральной России было сформировано и отправлено в Крым 78 добровольческих дружин [4]. Тем не менее, существует и иная версия мотивов добровольчества, отличная от патриотической. В.О. Ключевский пишет, что когда был обнародован манифест об образовании государственного ополчения, между крепостными распространился слух, что добровольцы получат волю и землю. Даже несмотря на заверения местных властей, что такого закона нет, крестьяне были убеждены что закон есть, но он невыгоден помещикам, поэтому его скрывают [5].
В целом война расколола российское общество. Пока одни рассуждали о священной миссии России, другие беспокоились о внутреннем положении. И те, и другие проявляли патриотизм, но патриотизм разного свойства. В первом случае этот патриотизм был имперско-государственническим. Во втором - социально-гуманистическим.
Существовала и критика войны с позиции политических аргументов, суть которых сводилась к тому, что России было бы желательно потерпеть поражение в ее же интересах. «Во время Крымской войны люди желали не успеха России, а ее поражения. Они ставили вопрос таким образом, что если бы император Николай восторжествовал над коалицией, то это послужило бы и оправданием, и узаконением на долгое время господствовавшей у нас ненавистной системы» [15, с. 54] .
Наконец, были люди, поддерживающие идеологию России и ее миссию в Крымской войне, но критиковавшие правительство за нерешительность и убежденные в наличии изменников во власти [2].
Образованная часть русского общества, стремившаяся к реформам, с облегчением восприняла известие о смерти Николая I. «Это был вопль восторга, непримиримого озлобления против человека, воплощавшего собой самый грубый деспотизм» [15, с. 89].
Впрочем, и защитников Севастополя новость о смерти царя не опечалила. «Я заметил во всех почти равнодушие: на мои вопросы, когда и отчего умер Государь, отвечали: не знаем...», - вспоминал генерал Циммерман, участвовавший в Крымской войне [17, с. 196].
Что же касается радости от смерти царя среди образованных людей, то можно предположить, что реакционный, подавляющий мысль и свободу слова режим, вызывал в них сильное эмоциональное напряжение, которое они не имели возможности высказать и которое выливалось в выраженный негатив по отношению к человеку, этот режим олицетворявшему.
Наконец, нельзя не отметить сходство настроений, господствовавших в российском обществе в середине 19 века, и в настоящее время в связи с военной операцией, проводимой Россией на Украине. Под воздействи-
ем патриотической пропаганды люди собирают посылки и деньги бойцам. Общество делится на те же три лагеря: поддерживающие СВО и политический режим, поддерживающие СВО, но критикующие режим за нерешительность и убежденные в предательстве в верхах, и не поддерживающие СВО и желающие России поражения, поскольку поражение, на их взгляд, приведет к смене режима и реформам. Однако, есть и существенное отличие. Государство платит добровольцам значительные для них деньги, чего не было во времена Крымской войны.
Отличие Крымской войны от прочих войн, которые раньше вела Россия заключалось в широком информировании масс. Сводки боевых действий, официальные известия и военные репортажи публиковались во всех центральных газетах. Но эта информации была доступна только образованной публике. Для народа же создавались анекдоты, стихи, песни, листовки с карикатурами, пользовавшиеся большим успехом. Самыми популярными были устные рассказы об обороне Севастополя, где действовал один герой, поражавший многих врагов. При этом пропаганда не создавала резко отрицательного образа врага, называя противников «англо-французами» и изображали слабыми, неуверенными в себе, пытающимися любой ценой выжить в отличие от русских солдат, готовых отдать жизнь за царя, отечество и в защиту угнетенных православных [8].
Лев Толстой в «Севастопольских рассказах» отразил вектор героизации войны, где смерть за Отечество идеологизируется государством как долг гражданина. После поражения в Крымской войне, подобно тому как это было после поражения под Аустерлицем, государственная пропаганда делала все, чтобы залечить коллективную травму. Капитуляция Севастополя преподносилась как подвиг русских солдат [8].
Крымская война превращалась в культ, создавая в умах подданных патриотический долг, заключающийся в гибели за интересы Отечества. Именно поэтому правительство провозглашало, что Бог на стороне его солдат, а те, кто не признавал государственных интересов в войне, объявлялись предателями. Это позволяло добиться преданности государству во время войны, а в мирное время выстраивать образы героев на исторических примерах войн.
Результаты войны ранили национальное самолюбие, но было ли это массовым явлением? И.С. Аксаков, служивший в Крыму, в переписке с родными за 1856 год пишет, что: «Если вам будут говорить о негодовании армии по случаю позорного мира, не верьте. За исключением очень и очень малого числа, все остальные радехоньки» [1]. Дворянское общество «довольно спокойно встретило манифест о мире, который призывал общество «к устранению вкравшихся в нем недостатков». Это принято было за фразы, которые писались из приличия, а не за программу нового царствова-
ния», - пишет Ключевский [5].
Тягостным было понимание отставания России от Европы. Даже консерваторы понимали, что необходимы перемены. «16-го я выехал из Севастополя на позицию. В поездке этой я больше, чем прежде, убедился, что Россия или должна пасть, или совершенно преобразоваться...Казаки хотят грабить, но не драться, гусары и уланы полагают военное достоинство в пьянстве и разврате, пехота в воровстве и наживании денег. Грустное положение и войска и государства», - пишет Л. Толстой в своем дневнике 23 ноября 1854 года [13].
Придворная фрейлина А. Тютчева говорит о публичном возмущении правительством: «никто не ожидал того, что случилось. Все так привыкли беспрекословно верить в могущество, в силу, в непобедимость России. Говорили себе, что, если существующий строй несколько тягостен и удушлив дома, он, по крайней мере, обеспечивает за нами во внешних отношениях и по отношению к Европе престиж могущества и бесспорного политического и военного превосходства. Достаточно было дуновения событий, чтобы рушилась вся эта иллюзорная постройка» [14, с. 155-157].
В стране заговорили о необходимости реформ. Необходимо было иначе устраивать политический и хозяйственный быт. Следовательно, остро вставал вопрос об отмене крепостничества и совместной деятельности сословий в государственных делах.
Библиографический список:
1. Аксаков И.С. Переписка с родными за 1856 год. Письмо от 1 февраля. Электронный ресурс // URL: https:// poesias.ru/letters/aksakov-ivan-s-perepiska/pismo-107.shtml
2. Аксакова В.С. (1819-1864). Дневники. Письма [Текст] / Вера Аксакова; изд. подгот. Т.Ф. Пирожкова; [Ин-т рус. лит. (Пушк. Дом) Рос. акад. наук]. - Санкт-Петербург: Пушкинский Дом, 2013. 589 с.
3. Блохин И.С. Финансы России 19 столетия. История и статистика. С.-Петербург, Типография товарищества «Общественная польза», 1882. Том 2. // URL: https://new.runivers.rU/bookreader/book54642/#page/1/ mode/1up
4. Всеобщее ополчение России за веру, царя и отечество, или Русские ратники во времена императора Александра I и ныне царствующего императора Александра II. - М.: Тип. Александра Семена, 1855. 45 с.
5. Ключевский В.О. Курс русской истории. Лекция LXXXVI // URL: http://www.spsl.nsc.ru/history/kluch/ kluch86.htm
6. Манифест об окончании Крымской войны // URL: http://istorik.ucoz.com/publ/istochniki/manifest_ob_ okonchanii_krymskoj_vojny/20-1-0-780
7. Никольская А.В., Белановская И.С. Коммуникация власти и общества во времена правления Александра I // Вопросы национальных и федеративных отношений, 2024. № 2. С. 353-368
8. Павленко О.В. Крымская война в исторической памяти Российской империи на рубеже XIX-XX вв. // Международные отношения XIX - начала XX в.: политические и социокультурные аспекты, 2014. № 18 (140). С. 9-37.
9. Парижский трактат 18/30 марта 1856 г.// Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917. -М.: Гос.изд-во полит.литературы, 1952 // URL: https://runivers.ru/bookreader/book595703/#page/13/mode/1up
10. Пензенский край в истории и культуре России / С.В. Белоусов, В.А. Власов, В.Г. Волков, К.Г. Гаврилов, Т.В. Гаврилова, Г.В. Гарбуз, Г.Е. Горланов, В.П. Догаева, В.А. Дятлов, Т.А. Евневич, Е.Е. Жаринова, А.С. Касимов, В.В. Кондрашин, Е.В. Курицына, Д.В. Лебедева, Л.В. Лебедева, Т.Ю. Новинская, В.Н. Паршина, А.В. Пер-вушкин, В.И. Первушкин, В.В. Ставицкий, О.А. Сухова, Г.П. Тамбовцев, Л.Ю. Федосеева, А.А. Филина, А.Г. Шариков, О.В. Ягов, Р.А. Якупов ; под ред. О.А. Суховой. - Пенза: Изд-во ПГУ, 2014. 526 с.
11. Сидоренко О.С. Благотворительная деятельность населения Черниговской губернии во время Крым-
ской войны 1853-1856 гг. / О. С. Сидоренко // Science and Education a New Dimension. Humanities and Social Sciences. 2015. Vol. III (7). Iss. 42. P. 27-30.
12. Собрание донесений о военных действиях и дипломатических бумаг и актов, относящихся до войны 1853, 1854, 1855 и 1856 годов. - СПб.: 1858. С. 23. Высочайший манифест 21-го Октября 1853 года.
13. Толстой Л.Н. Избранные дневники 1847-1894 годы // Библиотека классической и современной прозы // URL: http://croquis.ru/799.html
14. Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров. Воспоминания. Дневник, 1853-1855. (Перевод Е.В, Горье. Вступ. Статья и примечания С.В. Бахрушина. Под ред. С.В. Бахрушина и М.А. Цявловского). - М.: 1990. С. 155-157.
15. Феоктистов Е.М. За кулисами политики и литературы (1848-1896). - М.: Новости, 1991. 460 с. С. 54.
16. Холодов В.А. Крымская война 1853-1856 гг. в восприятии населения Орловской губернии // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2011. № 2 (18). С. 16-21.
17. Шевченко М.М. Конец одного величия. - М.: Три квадрата, 2003. 256 с. С. 196.
18. Magun V.S., Rudnev M.G. // The Dismantling of Communism, Thirty Years Later. Moscow: New Literary Review, 2021. P. 325-353.
Reference
1. Aksakov I.S. Correspondence with relatives for 1856. Letter dated February 1st. Electronic resource // URL: https://poesias.ru/letters/aksakov-ivan-s-perepiska/pismo-107.shtml
2. Aksakova V.S. (1819-1864). Diaries. Letters [Text] / Vera Aksakova; ed. prepared T.F. Pirozhkova; [Inst. Russian. lit. (Pushk. House) Ros. acad. Sciences]. - St. Petersburg: Pushkin House, 2013. 589 p.
3. Blokhin I.S. Finances of Russia in the 19th century. History and statistics. St. Petersburg, Printing house of the Public Benefit Partnership, 1882. Volume 2. // URL: https://new.runivers.ru/bookreader/book54642/#page/1/ mode/1up
4. The general militia of Russia for the faith, the Tsar and the Fatherland, or Russian warriors during the time of Emperor Alexander I and the now reigning Emperor Alexander II. - M.: Type. Alexandra Semyon, 1855. 45 p.
5. Klyuchevsky V.O. Russian history course. Lecture LXXXVI // URL: http://www.spsl.nsc.ru/history/kluch/ kluch86.htm
6. Manifest about the end of the Crimean War // URL: http://istorik.ucoz.com/publ/istochniki/manifest_ob_okon-chanii_krymskoj_vojny/20-1-0-780
7. Nikolskaya A.V., Belanovskaya I.S. Communication between government and society during the reign of Alexander I // Issues of national and federal relations, 2024. № 2. P. 353-368
8. Pavlenko O.V. The Crimean War in the historical memory of the Russian Empire at the turn of the 19th-20th centuries. // International relations of the XIX - early XX centuries: political and sociocultural aspects, 2014. № 18 (140). P. 9-37.
9. Treaty of Paris March 18/30, 1856 // Collection of treaties between Russia and other states. 1856-1917. - M.: State Publishing House of Political Literature, 1952 // URL: https://runivers.ru/bookreader/book595703/#page/13/ mode/1up
10. Penza region in the history and culture of Russia / S.V. Belousov, V.A. Vlasov, V.G. Volkov, K.G. Gavrilov, T.V. Gavrilova, G.V. Garbuz, G.E. Gorlanov, V.P. Dogaeva, V.A. Dyatlov, T.A. Evnevich, E.E. Zharinova, A.S. Kasimov, V.V. Kondrashin, E.V. Kuritsyna, D.V. Lebedeva, L.V. Lebedeva, T.Yu. Novinskaya, V.N. Parshina, A.V. Pervushkin, V.I. Pervushkin, V.V. Stavitsky, O.A. Sukhova, G.P. Tambovtsev, L.Yu. Fedoseeva, A.A. Filina, A.G. Sharikov, O.V. Yagov, R.A. Yakupov; edited by O.A. Sukhov. - Penza: PSU Publishing House, 2014. 526 p.
11. Sidorenko O.S. Charitable activities of the population of the Chernigov province during the Crimean War of 1853-1856. / O. S. Sidorenko // Science and Education a New Dimension. Humanities and Social Sciences. 2015. Vol. III (7). Iss. 42. P. 27-30.
12. Collection of reports on military operations and diplomatic papers and acts relating to the war of 1853, 1854, 1855 and 1856. - St. Petersburg: 1858. P. 23. The highest manifesto of October 21, 1853.
13. Tolstoy L.N. Selected diaries 1847-1894 // Library of classical and modern prose // URL: http://croquis.ru/799. html
14. Tyutcheva A.F. At the court of two emperors. Memories. Diary, 1853-1855. (Translation by E.V. Gorye. Introduction. Article and notes by S.V. Bakhrushin. Edited by S.V. Bakhrushin and M.A. Tsyavlovsky). - M.: 1990. P. 155-157.
15. Feoktistov E.M. Behind the scenes of politics and literature (1848-1896). - M.: News, 1991. 460 p. P. 54.
16. Kholodov V.A. Crimean War 1853-1856 in the perception of the population of the Oryol province // News of higher educational institutions. Volga region. Humanitarian sciences. 2011. № 2 (18). P. 16-21.
17. Shevchenko M.M. The end of one greatness. - M.: Three squares, 2003. 256 p. P. 196.
18. Magun V.S., Rudnev M.G. // The Dismantling of Communism, Thirty Years Later. Moscow: New Literary Review, 2021. P. 325-353.
