CC BY
62
УДК 930.1
Пришкольник С.Д.
Студент 1-ого курса
Московский Государственный Университет им. М. В. Ломоносова
г. Москва, Россия
ПАССИОНАРНАЯ КОНЦЕПЦИЯ ЭТНОГЕНЕЗА И ЕЁ КРИТИКА
Аннотация
Статья посвящена обзорному анализу и переосмыслению концепции пассионарности и этногенеза отечественного историка и философа Льва Николаевича Гумилёва на основе критических статей и заметок Льва Самуиловича Клейна и Владимира Александровича Кореняко по двум основным направлениям -определению этноса и трактовке его природы и концепции пассионарности и пассионариев.
Ключевые слова.
Этнос, Этногенез, Самосознание, Пассионарность, Пассионарные толчки.
Как возникают и меняются племена, народы, нации? Какими факторами определяется их история и перспектива? Почему одни исчезают с карты мира, а другие навеки входят в историю как народы-философы, народы-завоеватели, народы-победители? На эти вопросы всегда искала ответы наука этнография, в которой с выходом в печать «Этногенеза и Биосферы Земли» Л.Н. Гумилёва в 1979 произошла очередная качественная революция.
Концепция Гумилёва реинтерпретировала стержневую для ряда иных парадигм концепцию сверхчеловека как пассионария - человека «творческого и патриотичного, которого потом начинают называть фанатиком», и поставила его в центре процесса этногенеза - развития этнической общности.
Остановимся на этом предмете. В.А. Кореняко в своей статье «К критике концепции Л.Н. Гумилева» цитирует востоковеда И.М. Дьяконова, соглашающегося с Гумилёвым в том, что «...Этнос не связан ни с расой, ни с языкам, ни даже... с религией. Этнос является ситуацией или, точнее, процессом, на который воздействуют экологические (и, несомненно, социально-психологические) импульсы, приводящие к делению человечества на этносы, т.е. группы "наших", которым противостоят все остальные, как "ненаши"», отмечая «невнятность и противоречивость этого определения». Невнятно оно потому, что, как верно отмечает уже Клейн, «и класс, и государство, и партия, и шайка представляют собой группирования, отличающие «своих» от «чужих». Это критерий совершенно недостаточный». Противоречиво - потому что у Льва Николаевича (причём при трактовке не только этноса, но и пассионарности) раз за разом этому явлению приписывается биологическая природа - сознательно переводится слово этнос как «порода», а вопрос связующих сил этой «породы» называется неподвластным исторической и любой другой науке - «надо обращаться к природе!». И это несмотря на подчёркнутую разницу между «этносом» и «популяцией», на заявления, что «Этнос... не в телах людей, а в их поступках и взаимоотношениях», что «в основе этнической диагностики лежит ощущение». В защиту этого тезиса Гумилёв в «Этногенезе и Биосфере» приводит ряд примеров независимости этнических коллективов от внешней социальной среды, которые при ближайшем рассмотрении оказываются ошибочны. «Французы выселились в Канаду в XVIII в. и до сих пор сохранили своё этническое лицо, хотя развитие их лесных посёлков и промышленных городов Франции весьма различно» утверждает Гумилев про франко-канадцев, по-видимому не зная, что буквально во время написания этих строк, в 60-ые годы, в франкоговорящем канадском Квебеке проходили широкие социально-экономические преобразования, в ходе которых местное население активно «изобретало» себе новую этническую идентичность, отдельную как от англо-канадской так и от европейской французской.
Иронически, произошло это как раз когда жизнь Квебекцев в лесных посёлках сменилась индустриализацией и модернизацией «как во Франции». Противоречив и фрагмент о еврейской общине в Салониках - Гумилёв пишет, что за без малого 400 лет до 1918 эти выходцы с Пиренейского полуострова так и не стали похожи на греков. Это представляется вполне логичным по социальным причинам. К восемнадцатому году салоникийцы были подданными греческого национального государства меньше десяти лет, а до этого городом владели турки-османы, которым не было нужды ассимилировать сефардов - многие из их уже хорошо знали исламское право, «разбавляя» тем самым христианское греческое население. Но ведь чтобы прибыть в Салоники в таком благоприятном для османов виде, евреям Иберии сперва надо было хотя бы частично ассимилироваться в правящий класс арабских завоевателей длительное время владевших ей.
В общем, у примеров Гумилёва действительно, по замечанию Клейна, «не даны гарантии полноты сводки или строгие критерии отбора». В этом свете как раз концепция Клейна, являющаяся своеобразным компромиссом между общепринятым признанием этноса социально-психологическим явлением и позицией о некой общей исторической судьбе как одном из первичных факторов, которой придерживается Гумилёв, представляется наиболее убедительным вариантом (впрочем, Клейн в «Горьких мыслях об учении Гумилёва», останавливаясь на вопросе сменяемости этнонациональной принадлежности человека, отмечает минимальность различий между коренными немцами и ассимилировавшимся русским при перемене этноса, сравнивая этот пример с операцией по смене пола, в результате которой «бывшая женщина так ведь и не стала настоящим мужчиной», что Клейн интерпретирует как доказательство социальной природы этноса, хотя учитывая достижения медицинской науки спустя 30 лет после написания «Мыслей», скорее возникает сомнение относительно того, почему из биологической природы некоего статуса, будь то пола или этноса, вытекала бы его несменяемость). А ведь если бы Лев Николаевич изначально признал социальную природу этноса, его теория вряд ли собрала вокруг себя тех её сторонников, кто мотивируется национальным самолюбием и этнонационалистическими убеждениями вплоть до расизма, что и Клейн и Кореняко ставят Гумилёву в вину.
Обратимся теперь к идее пассионариев. Деление людей по градациям пассионарности (и субпассионарности) на первый взгляд больше всего напоминает теорию Раскольникова с его «тварями дрожащими» и «право имеющими». Критики, хватаясь за этическую сторону вопроса, обвиняют Гумилёва в аморализме, хотя тот сам ставит знак неравенства между понятиями «герой» и «пассионарий». Недопонимание вызывает по-видимому и близость теории Льва Николаевича к противопоставлению «героев и толпы» или к теории великих людей - первую зачастую объясняют через последние, используя при этом термины с выраженным положительным подтекстом - «герой», «великий человек», «выдающаяся личность». Пассионарий Гумилёва - не «вновь изобретённый велосипед», как выражается Кореняко, не реинкарнация этих идей, а попытка ввести новую категорию, нейтрально-окрашенную и включающую поэтому личностей, которых Клейн называет «уродами», тиранов и убийц. Согласно самой теории Гумилёва, фигуры, такие как Аугусто Пиночет или Джон Уилкс Бут, несомненно пассионарии - они, движимые некой высшей для себя целью, преступили законы Божеские и человеческие. А вот терминами «право имеющий» или тем более «герой» и т. п., с которыми теория пассионарности у критиков по той или иной причине априорно прочно ассоциируется, их описать никак нельзя.
«Пассионарные толчки вызванные космическим излучением», критике которых уделяет отдельное влияние Кореняко - действительно слабое место теории Гумилёва, индуктивное заключение о возможной природе пассионарности как явления. Вероятно, Лев Николаевич предполагал, что его допущения о «факторе икс» дополнят или опровергнут его последователи. Опровергнуть их поспешили ещё критики-современники, обвиняя Гумилёва в «дилетантизме» и называя «мифотворцем, рядившимся в халат естествоиспытателя», подчас превращая здоровый скепсис в слепое непринятие на основе единственного
аргумента-домысла. Это притом, что среди аргументов, например, Клейна, тоже присутствуют «белые пятна», вроде аргумента про мирное сосуществование еврейской общины с остальными жителями Нью-Йорка, игнорируя или не зная погромы начала 40-х или беспорядки в Краун-Хайтс в 1991 - за год до написания «Горьких мыслей об учении Л.Н. Гумилёва».
Таким образом, теория о пассионарности и этногенезе в чистом виде действительно выглядит несостоятельной. Однако если сосредоточиться не на пустом опровержении и разоблачении «дилетанта», а на умелом вычленении из неё здравых мыслей и благих начинаний, вполне реально сформировать парадигму, которая, хотя и отличается от предложенной Л.Н. Гумилёвым, по прежнему предоставляет независимую, новаторскую перспективу, за которую его учение уважают в России и за рубежом. Список использованной литературы:
1. Гумилёв Л. Этногенез и Биосфера Земли. Санкт-Петербург: «Кристалл», 2001.
2. Клейн Л. Горькие мысли «привередливого рецензента» об учении Л.Н. Гумилёва. // Журнал «Нева», 1992, №4. С. 228 - 246.
3. Клейн Л. Пассионарность - красивый миф. [Электронный ресурс] // Antropogenez.RU - 04.09.2013 URL: https://antropogenez.ru/interview/717/ (дата обращения 16.06.2022)
4. Кореняко В. К критике концепции Л.Н. Гумилева. // Журнал «Этнографическое обозрение», № 6, 2006 г., с. 22-35.
© Пришкольник С.Д., 2022
